Селецкий Алексей. Нелюдь

   Но кому-то одинокий прохожий оказался нужен. За пару кварталов до дома, когда главная и хорошо освещенная улица осталась далеко позади, из проулка слева показалась другая фигура, гораздо больших размеров. Необычная, невероятная для ночного города — в первую секунду прохожий даже не поверил в ее реальность.
   Всадник на рослой лошади темной масти — точнее не разобрать при таком свете. Конная милиция, спортсмены? Милиция не ездит на лошадях по ночам и в этом районе, а ипподром на другом конце города. Опять-таки милиционеры не наряжаются в длинные плащи, смутным в темноте пятном закрывающие седло и ноги. Лица не видно под капюшоном… Дочитался, призраки мерещатся. Не надо ночью с романтиками чаи гонять. Был бы хоть пьяный, а вот так…
   Сзади глухо стукнули копыта — улицу пересекала такая же фигура— явно не призрачная, резкий электрический свет отбросил на асфальт тень и заставил плащ перелиться буровато-серыми оттенками. Второй всадник двинулся к замершему прохожему, и стало ясно, что он их тоже чем-то заинтересовал.
   Александр отступил к стене, развернулся так, чтобы одновременно следить за обоими «призраками». То ли он кому-то помешал дела делать, то ли кто-то хочет старое вспомнить. Ну что ж, посмотрим, кто кому глаз вон — рука нырнула под куртку…
   — Оружие тебе не нужно, здесь нет врагов, — голос того, кто выехал из проулка, не был ни «призрачным», ни «южным». И на том спасибо.
   — А друзья есть? — поинтересовался Александр, не снимая руки с теплой рукоятки. — Может, встретимся в другой раз, в более удобное время? Ни разу не знакомился с друзьями в полночь на улице.
   — Ты прав, но лучше познакомиться сейчас. Я, например, Владимир. Можешь не представляться, мы знаем тебя. Только не стреляй сразу, — всадник медленно, не делая резких движений, покинул седло, плавно развернулся и откинул капюшон.
   Лицо могло и насторожить, и вызвать доверие. Вроде бы неприметное, но те, кто побывал в разных переделках, каким-то образом различают себе подобных. В прежние времена Александр доверял бы такому человеку сразу. Теперь он убедился, что и среди «своих» немало профессионалов с довольно странными понятиями о чести. Впрочем, «убрать» человека можно и без такого маскарада…
   — Ты прав, Александр, — повторил человек в плаще. — Мы пока не друзья, и знакомство необычное, но нам очень важно поговорить с тобой именно сегодня. В другое время тебя трудно застать одного — ты уж извини, но мы за тобой следили. Везти тебя силой никто не собирается, да это и не так-то просто сделать… — Владимир усмехнулся и слегка поклонился. А. может быть, кивнул на по-прежнему спрятанную под курткой руку.
   — И все-таки что во мне такого ценного? Ни тайн не знаю, ни богатых родственников у меня нет.
   — Перестань, пожалуйста, — Владимир чуть поморщился. — Я понимаю, что вид у меня не самый обычный, но это все-таки не Голливуд, так что не переигрывай. Лучше проверь, насколько я для тебя опасен, тебя же учили это делать. Сказать, кто и где? — и новый знакомый назвал город, номер части, фамилию…
   Но откуда… елки-палки, проговориться о науке капитана он сам где-нибудь мог, но такие подробности?! Разве что кто-то потрудился еще и над личным делом, причем не тем, которое в военкомате. Д-да, серьезно ребята к встрече готовились…
   — Я вижу, у тебя появились вопросы? Можешь поехать со мной и задать их тому, кто хочет с тобой поговорить. Даю слово, что в любую минуту ты сможешь спокойно уйти, да и «ствол» можешь при себе оставить. И вообще, тебе никто ничего делать не собирается. Ни плохого, ни, кстати, и хорошего.
   Ну и что терять, в конце-то концов? Настроение у Александра почему-то сменилось с настороженного на лихое. Все равно, раньше смерти не помрем, а до нее точно доживем. И вообще, интересно же, кто это вместо «мерсов» и «десяток» по ночному городу на лошадях катается?! Да, кстати…
   — Насчет поехать — это на чем? За спиной? Или пешком по следу?
   — Мой конь устроит? Только плащ надень, — второй всадник по взмаху руки подъехал, отдал Владимиру свой плащ и ловко спрыгнул с коня. Почти сразу же тень растворила фигуру человека, словно и впрямь призрак растаял. Ловко! Бывший разведчик и сам мог «уйти в тень», но сейчас разглядеть или просто почувствовать присутствие человека не удавалось никак. И ни лица, ни одежды разглядеть не удалось. Серьезные ребята.
   А оставшийся более чем реальным и серьезным собеседник уже помогал взобраться на коня, придерживал стремя. Почему-то вспомнилось, что на Востоке это знак уважения. А может, и просто «чайнику» помог. Сам Владимир вскочил в седло одним движением — явно не для хвастовства, просто привычка. М-да.
   Конь сам потрусил за ехавшим впереди хозяином. Чужака на спине он словно не заметил. Посадили — значит, так надо. Ехали по каким-то боковым улицам и переулкам. То ли чтобы покороче, то ли подальше от лишних глаз. Тоже хорошо, на проспекте пришлось бы объясняться со скучающей на ночном дежурстве милицией («А куда, собственно, в час ночи путь держите?» — «Сам не знаю, везут куда-то…»), а то и подвыпившему «крутому» втолковывать, что это не его катать приехали. И вообще бред полнейший: рабочий день, друзья, засиделся в гостях — и тут тебе кони, плащи какие-то, призраки, таинственные разговоры… В том, что это не сон, бывшего разведчика убеждало только одно. До этого сидеть в седле ему как-то не случалось, и романтика верховой езды была вполне ощутима — как на велосипеде по проселочной дороге. Хорошо хоть не вскачь.
   Въехали в кварталы старых, постепенно ветшающих домов. Улица была смутно знакома — вроде бы здесь в бытность студентом жилье искал. То, что обходилось без трюков с завязыванием глаз, могло означать одно из двух: либо доверяют, либо не отпустят. В первое хотелось верить, а на второе почему-то было наплевать. Гораздо больше беспокоило то, что вот завтра на работу, а он опять ночь где-то пробегает — точнее, проездит…
   Судя по всему, скоро надо будет именно идти. Кони поднялись на несколько кварталов по склону горы, и Владимир свернул в какой-то из боковых проездов. У одного из домов из темноты возник еще один «призрак» в плаще. Владимир спрыгнул на землю, приглашающе махнул рукой. Такого же изящного прыжка не получилось, хорошо хоть мешком не свалился — есть и у нас кое-какая подготовка, есть. Хоть ноги с непривычки и не совсем в порядке, но идти можно.
   Дом был далеко не новый, но и не «избушка-развалюшка». Владимир указал на дверь и повел куда-то коней. Обычная деревянная дверь почему-то напомнила Александру люк «кукурузника», с которого он делал свой первый прыжок. И также, как тогда, потребовалось внутреннее усилие, чтобы перешагнуть порог…

* * *

   — О чем задумался? — Голос Олега вернул в день нынешний. Точнее, в ночь. Теплая чашка легла в ладони, ноздри защекотал горьковатый запах. — Вспомнил что?
   — Точно, — способность угадывать мысли уже не удивляла. Все, как и должно быть. Вот если бы не обратил хозяин внимания на настроение своего гостя, было бы странно. — На самовар посмотрел, припомнилось, как меня к вам впервые привезли. Среди ночи поймали, чуть до стрельбы не дошло. Кони, плащи, «высокий штиль словес»…
   — Было такое, — седые усы еле заметно приподнялись. — Любил Володя новичкам театр устроить, любил. Да и отбор сразу: не поехал бы тогда — значит, и дальше разговаривать не нужно, все равно уйдешь. И насчет лошадей и плащей — ты сам-то как сюда приехал?
   — На Гривне… Олег Алексеевич, так я сейчас в машину попросту сесть не могу!
   — А вот это ты зря! В руках себя держать надо, не распускаться. Так ты и в городе жить не сможешь.
   — Ну, слава богу, мне это и не нужно… — пробурчал Александр и осекся, напоровшись на грозный взгляд собеседника. Продолжил растерянно: — Олег, неужели серьезно? Я сюда возвращаться не собираюсь, говорил уже. Как-нибудь обойтись не можете?
   — Нет.
   Коротко и ясно, как отрезано. Даже лязг послышался.
   — Нет, не обойдемся. Могли бы — никто и не попросил бы тебя, сиди в своем лесу. Сегодня еще все уточним, но если я не сильно ошибся и не зря всех пугаю — считай, призван из резерва. Сам знаешь, того, что тебе Иваныч передать успел, в наших краях ни у кого больше нет. Я тебе еще осенью сказал — можешь здесь потребоваться. До сегодняшнего дня обходились, хотя кое-кто и начал уже ворчать — мол, кто не с нами…
   — Там и еще одна фраза найдется на эту тему: «Кто не против нас, тот с нами». Знаете?
   — Знаю, — Олег был спокоен, и не только внешне. — Знаю и то, что против нас ты не пошел бы, даже при всех прошлых обидах. И что приказы мои для тебя уже пятый год не более чем сотрясение воздусей — тоже помню.
   — Ну зачем же так, Алексеич! Скорее настоятельные рекомендации. Слово Крови я не нарушаю, а что до всего остального — тут уж извините. Или у нас теперь порядки новые, а я в своей берлоге и не слышал?
   — Не паясничай. Ты у нас всегда был сам по себе. И вообще, давай без повторения пройденного обойдемся, тьфу-тьфу… — постарел Олег, точно, и сильно постарел. Суеверным становится, даже в мелочах. Вот и сейчас: поискал взглядом деревяшку, не нашел, постучал по лбу. — Ладно, вольный стрелок, тогда будем считать это не приказом, а просьбой. Очень настоятельной и не только моей личной. В городе сейчас позарез нужен человек с твоими знаниями — и, кстати, знакомствами, пусть и давними. Запамятовал, я тебе в прошлый-то раз говорил о нынешней молодежи? Не нашей, а городской?
   — Это насчет ходоков в астрал? Или что-то опять вроде той Татьяны с ее муравьями?
   — Да если бы… Не только о них речь, хотя и эти деятели в общей куче. Тут у нас, если помнишь, уже три года как бешеный рост всяческих групп и группочек с тайными знаниями за пазухой, а вот сейчас наблюдается вполне диалектический переход количества в качество. Все по науке: с декабря месяца активность и численность удвоились, и получаться у них стало достаточно неплохо. Даже по нашим меркам.
   Александр насторожился. Если уж Олег говорит «достаточно неплохо» — это серьезно. Более чем. Оценку «отлично» у него не получил бы и легендарный Мерлин, разве что идея с мечом в камне была бы отмечена за оригинальность — мол, точно никто втихую на пояс не повесит… Потом вспомнился прошлый приезд в город, и рука сама собой потянулась к голове — не затылок чесать, а приподнявшиеся волосы пригладить. Удвоилась, значит, численность. И активность, соответственно. И получаться начало.
   На Самэйн отловили каких-то сатанистов, пытавшихся принести в жертву младенца. Через три недели некий «центр нетрадиционной медицины» чуть не свел сума два квартала. Так и не удалось выяснить, случайно они выбрали себе офис точнехонько на месте снесенной в тридцатых годах церкви или подсказал кто. А в декабре месяце, перед самыми праздниками, городские Древние с ног валились из-за «повышенной активности», и рук не хватало все дыры затыкать. Кого-то тогда все-таки здешние «кошкодавы» втихую зарезали. По всем правилам, хотя и не на вольном воздухе, а в подвале — на свою голову. Впрочем, если бы только на свою: вся пятиэтажка рухнула, хорошо хоть жильцы успели повыскакивать. В чем были, на лютый мороз, но все-таки не на кладбище.
   Каким образом и кто именно уговорил городские власти не оставить груду руин до лета в покое, а разбирать сразу же, тайна велика и непостижима, ибо никакой магией здесь дело не ускоришь. Как бы то ни было, всего через три дня до того самого подвала докопались. Живых не нашли, да и не могло их там остаться. Следствие все списало на взрыв газа из-за хулиганских действий, судить было уже некого, а последствия устранять пришлось еще неделю. Не добрались бы до места ритуала сразу — в лучшем случае весь микрорайон пришлось бы отселять. Еще и следить за разъехавшимися жильцами: нежить вырвалась не то чтобы сильная, но ужасно прилипчивая, особенно к рассерженным людям. Каковых, понятно, хватило бы с бо-ольшим избытком.
   Значит, теперь активность удвоилась.
   — И что у нас на этот раз?
   — Пока еще ничего. Но скоро будет. Что именно — не спрашивай, не знаю. Для чего, собственно, тебя и позвали. Ты у нас вроде разведчик бывший?
   — Бывший, Олег Алексеевич, в том-то и дело, что бывший. Очень давно бывший и все уже позабывший,
   — Ничего, вспомнишь. Теперь много чего надо вспоминать. А чего не припомнишь — заново учить, Ребята наши тебя потренируют, подготовят, а то ты и впрямь засиделся.
   — Я, кстати, пока что согласия своего не давал, Может, мне нравится сидеть на печи и семечки лузгать? Может, я уже набегался — о таком варианте вы не подумали?
   — Не подумал, грешен… Я, прости старого, тебя знаю не то чтобы давно, но неплохо. Ты же не спрашиваешь, что у нас тут происходит и чем тебе заниматься предлагают, а почему? Потому что знать не хочешь, Узнаешь — не отсидишься на печи, вот чего ты сейчас боишься. Опять в бой полезешь, даже в одиночку на толпу.
   — И опять вы меня подставите.
   — Да, если нужно будет — опять подставлю. Снова. Жив останешься, еще раз в мясорубку пошлю. Потому что ты у меня, родимый, со всей своей тройной подготовкой и Иванычевым наследством, один и бесценный. Тебя я уговариваю и чаем пою. Ты пей, пей, а то за разговором совсем остынет. Кстати, еще на несколько тысяч нашего народа у меня чая не хватит, да и обойдутся они, все равно самые обычные обыватели. Так получается, Саша? Ну, может, и не совсем обычные, но к мясорубкам плохо приспособленные. Однозначно, понимаешь, не выберутся. Потому я их туда и не посылаю… Александр, ну ладно, какому-нибудь мальчишке все это объяснять нужно, но тебе-то? Вас что, перед каждым боем упрашивали?
   — Вот я и говорю — набегался, навоевался, хочу. — Договорить не дали. Из-за окон донеслось тихое урчание мотора и скрип тормозов. Потом во входную дверь постучали — громко, но вежливо. Исключительно из вежливости и постучали, все равно никто ждать ответа не собирался. Хозяин еще не успел поставить свою чашку на подоконник, а в комнату уже ввалились веселые гости. Первому пришлось сложиться чуть ли не пополам, чтобы пройти в невысокую дверь. Распрямился — словно дерево выросло. Зелено-коричневое, пятнистое, кряжистое. Вот только пояс с кобурой и огромным ножом не часто вокруг ствола обвивается, а нашивки «Охрана природы» на ветвях — и вовсе редкость.
   — Здрасьте, Олег Лексеич! Привет, Саша, сколько лет, сколько зим! Твоя, что ли, кобыла позади избы?
   — Моя, Миша, чья же еще. А ты все бензином дышишь?
   — Приходится, Саша, деваться некуда. Удобнее все-таки, согласись, особенно в случае драк на дорогах.
   — Да и просто удобно, — заявил следующий посетитель. Не такой высокий, как первый, зато с пышной русой бородой, в которой отчетливо поблескивала седина. Одет он был не в камуфляжную форму, а в самый обычный джинсовый костюм — некогда синий, а теперь бледно-голубой, с отчетливыми белесыми «пузырями» на коленях. — На твою Гривну, при всем к ней уважении, мы вчетвером не сели бы.
   — Это точно, не сели бы, разве что в телегу запрячь. Только не будет эта лошадка между оглобель ходить, не так? — в комнату зашел… майор милиции! В форме, при погонах и с топорщащей полу кителя кобурой. С наручниками и рацией под одеждой — верхним зрением угадывалось голубоватое сияние. Александр окаменел. — Что, гражданин Шатунов, не ожидали? Между прочим, вы официально все еще числитесь в розыске. Оружие при себе есть?
   — Не пугай, Максим, он и так пуганый, — Олег ухмыльнулся и все-таки звякнул чашечкой. — Познакомься, Саша, — майор Абрамцев, твой в некотором роде спаситель. Скажи ему «спасибо» — твое дело где-то потеряли, не нашли и плюнули. Кстати, если бы не этот плевок, Максим бы уже в подполковниках ходил.
   — Лучше на охоту пригласи, — майор подмигнул. — Со всеми национальными особенностями. Пойдет?
   — Н-не знаю, тут не я решаю… — Александр не сразу пришел в себя. До сего дня он жил истинным партизаном — от властей шарахался, милицию обходил подальше… даже глаза отводить приходилось пару раз, чтобы бдительность стражей порядка притупить. И не столько из-за оружия — охотничий нож был честь по чести зарегистрирован и вписан в документы, а больше ничего он в последнее время не носил, — сколько из-за своих имени-фамилии на этом самом «разрешении на ношение». Грехи перед законом на нем были не то чтобы смертные, но неприятные: очень не любит наша милиция тех, кто у нее прямо из рук уходит. Особенно с обвинениями во взломе — да что там обвинение, прямо в квартире и взяли! Значит, потеряли все-таки дело… Действительно, за такое как не отблагодарить!
   — Да ладно, приглашай, не стесняйся! — Михаил хохотнул откуда-то из-под потолка. — Чтобы Филиппов своим не позволил?! Разве что его Борьку на мушку ловить начнете!
   — А с каких это пор у нас лесники охоту разрешают? — поинтересовался сварливый голос из-за двери.
   — Юрий Натанович! — Александр ракетой взлетел над креслом. Ухмыляющийся милиционер еле успел отпрыгнуть в сторону.
   — Я, Санек, я, собственной персоной! Вот видишь, придется еще погреметь старыми костями, раз вы, молодые, не справляетесь! — Старый егерь обнял своего бывшего напарника, похлопал по плечу. — Слыхал про тебя, слыхал. Как, впрок моя наука пошла?
   — Еще бы! Я тут…
   — Воспоминания — это хорошо. Вот о деле поговорим — и времени у вас будет хоть до утра. До завтрашнего, — уточнил Олег, — А теперь… чаю кто-нибудь хочет?
   — Не откажусь с дороги, — Михаил потянулся к самовару. Майор только кивнул. Бородач и Юрий Натанович посмотрели друг на друга и дружно замотали головами, словно китайские болванчики.
   — Мы тут… гм… уже возместили потерю жидкости, — объяснил егерь. Умильно посмотрел на мгновенно рассвирепевшего хозяина и добавил: — В плепорцию, Олег Алексеевич, точнехонько в плепорцию. Исключительно экологически чистой лесной настойки, поскольку с Ильей мы уже два года как не виделись. Кстати, сей отменный продукт и вам доставлен, в общем объеме трех литров.
   — Еще не хватало вам водкой здороваться, — проворчал Олег, успокаиваясь. — Господа офицеры, ну рюмку, ну две…
   — Ровно три, не больше. По тридцать грамм каждая, я в мензурку наливал, — бородатый Илья был вполне серьезен. — По одной на тост, сам понимаешь. Олег, Мы хоть и бывшие, но тоже люди, да и вообще — все в пределах нормы, работе не мешает. Только твой чай уже в перебор пойдет.
   — Ну, раз ничего не мешает, тогда работайте. В соседней комнате стулья, несите сюда…
   Наконец все жаждущие допили чай, отшутились, расселись, перевели дух. Помолчали немного, глядя друг на друга.
   — Ну что, Санек, тебе уже рассказали, зачем мы все здесь? — негромко спросил Юрий Натанович. — Нет? Вот и мне пока только намекнули. Говорят, наши старые знакомые объявились.
   — Если бы только они, — тут же откликнулся хозяин комнаты — нет, теперь уже Глава Круга. Тот, кто мог несколькими фразами изменить жизнь не только сидящих рядом с ним, но и тысяч других. — Так, тут у нас не все о последних событиях наслышаны — Максим, тебе слово.
   Майор откашлялся, оглядел собравшихся, почему-то остановил взгляд на Александре.
   — Ну, после эпидемии… в общем, сами знаете после чего… у нас в областном управлении решили отрабатывать все версии, а не только официальную. Если честно, это нам из Москвы присоветовали, когда комиссия приезжала. Новый отдел под все это организовали, без рекламы и прессы. Полное название получилось длинное и заковыристое, что-то и со здравоохранением, и с экологией сразу, поэтому у нас их «зеленым патрулем» прозвали. Чем они на самом деле занимаются, мне по службе знать не положено, а мужики там не особо распространяются. Целителей всяких проверяют, это точно, был приказ: всех с жалобами на экстрасенсов к ним направлять.
   Да и рейды мы вместе с ними проводили, по разным салонам и курсам. Секты теперь тоже по их части, кстати, хотя и не полностью…
   — В общем, инквизиция, — хмыкнул егерь. — У них, попа в штате не предусмотрено?
   — В штате — не знаю. А внештатный есть, — Максим был не просто серьезен. Очень серьезен был майор Абрамцев. До мрачности. — У нас с тех пор иконы в каждом кабинете, а три года назад начальство в каждом райотделе по часовне устроило. А в городском управлении и батюшка появился, замполита и психолога поддерживать. Теперь с «зелеными» этот отец Роман разве что на химкомбинат не ездит.
   — А в допросах не участвует?
   — Не смешно, Юрь Натаныч. Совершенно не смешно, честное слово, — неожиданно отозвался Михаил. — Он не участвует, он отдельно беседует. По душам, так сказать. Мы тут целую операцию провели, чтобы выяснить, что у них и как.
   — И что?
   — Да в том-то и дело, что ничего не увидели. Человек как человек, серый и мутный, как туман в ноябре. Слова говорит самые общие — мол, о Боге нужно подумать, грешно колдовством заниматься и прочее…
   — Погоди, погоди, — перебил Натаныч. — Это вы что, кого-то ему за экстрасенса выдали?
   — Почему выдали? — возмутился Михаил. — У нас одна дама есть, с вполне официальным дипломом народного целителя, с лицензией от облздрава и прочими бумажками. Просто дождались, пока до нее очередь дошла, и попросили немножко помочь. Прощупать собеседников, кое-что в кабинете забыть… В общем, она нам здорово помогла. Так вот, верхним зрением этот отец Роман выглядит именно серым пятном. Не просматривается полностью, хоть что делай.
   Егерь присвистнул и задумчиво почесал небритый подбородок.
   — Это еще не все, — Михаил тяжело вздохнул и продолжил: — До того, как наш позабытый подарок обнаружили, кое-что все-таки из их кабинета услышать удалось, уже после того, как даму с миром отпустили, А дальше цитирую батюшку дословно: «Возьмите-ка ее на карандашик, вот сердцем чую — не то с ней чего-то. Не приведи Господи ошибиться, только на человека она не похожа». Как вам такие способности?
   Минуту-другую был слышен лишь закипающий самовар. Потом Максим снова кашлянул и спросил:
   — Так я продолжаю? В общем, пока что была присказка. А сказка у нас новогодняя, с этим самым отделом вместо Деда Мороза. Как раз двадцать четвертого декабря они очередной рейд проводили, по кладбищам и прочим укромным местечкам. Ну и я, грешный, среди прочих на усиление попал. В ночь перед выходными, будь они неладны… В общем, мне почти никого не досталось, разве что два шпаненка церковь разными нехорошими знаками разрисовать пытались, но и то по дури, а не для чего-нибудь. Подарок дальше был. Доставляем мы этих художников нашему «зеленому патрулю», для общего количества в рейде, а там как раз протокол составляют на вполне солидного молодого человека. И в отделе все радостные такие, словно на премию документы подписывают — видно, на чем-то серьезном накрыли. Я стою, они радуются, только хотели его в капэзэ наладить, как телефончик у них зазвонил. Лично областное начальство приказывает — такого-то отпустить. Ничего никому не напоминает?
   Юрий Натанович и Александр переглянулись, потом одновременно впились взглядами в Олега. Тот кивнул — слушайте, мол, дальше.
   — Вот и мне одну давнюю историю напомнило, я возьми и поинтересуйся — кто это у нас такой скользкий, тефлоновый-телефоновый? Заглянул через плечо в протокол — Юрий Акудин. Ну…
   — Да чтоб вас!.. — егерь вскочил, опрокинув стул. — Сколько месяцев молчали, никто сказать не мог! Максим, кончай сказку, по делу говори! На чем поймали, где он сейчас?! Хоть следили за ним?!
   — Следили, Натаныч, не переживай, — подал голос Илья. — Тоже ведь не глупые и не без памяти. Сколько могли, столько и проследили. Где живет, с кем знается… На все сто не поручусь, но со старой своей компанией он за это время не встречался.
   Собрал молодежь, верховодит. Магический круг всех цветов радуги. Эффективность пока что на уровне средних кошкодавов. Хочешь повидаться — заходи в антикварный салон на Чапаева, он там оценщиком устроился.
   Александр молчал. Надо бы сходить, в самом деле. Поздороваться со старым знакомым, былое вспомнить… Выплыл, значит, Юрик. Такие и в самом деле не тонут. Приближенным к верхам ему, конечно же, мало быть, да и верхи нынче где? Вот теперь заново все организуется. И мальчишки в школах делают обереги такие, что Олег чешет в седом затылке, а девчонки травятся зельями, сваренными без ума, зато по «проверенным» рецептам. И кошек на кладбищах режут, и если бы только кошек… Все то же самое, что и пять лет назад. И десять лет. А вот двадцать лет назад не было такого, советская власть не давала, зажимала свободу, Понимаешь. К чему все эти развлечения пять лет назад привели, как раз бы и напомнить приятелю Юрику. Впрочем, он-то хорошо помнит, только своим не говорит. Зря, наверное, тогда секреты разводили, старались, чтобы люди все позабыли. Ну постарались, забыли, и что теперь? Раньше был десяток тигров, теперь сотня дворняг. Кто опаснее, если бешенство в стае пойдет, кого легче перестрелять? Вот то-то. Так что надо бы сходить, посмотреть…
   …Ах, Олег, Олег Алексеич! Смотришь искоса, улыбаешься краем губы. Ловко ты нас, отшельников! Вот и Натаныч места себе не находит, по сторонам озирается. И руки просятся к стволу… Как не помнить ему Юрика с компанией! Но от старика-то чего нужно?
   Или в самом деле настолько дела серьезные начинаются, что всех под ружье ставить приходится, последний резерв подбирать? А майор продолжает:
   — Две недели назад те же «зеленые» настоятельно попросили другие отделы обратить внимание на новое молодежное неформальное движение. Все, что удастся о нем выяснить, — в первую очередь к ним на стол.
   — Да не тяни ты, Максим, в самом-то деле! — на этот раз не выдержал Илья. — В общем, придется мне заканчивать эту историю. У нас, кажется, началась новая мода. Прямо посреди города ни с того ни с сего появился Древний Народ. Так что поздравляю вас, господа, с историческим событием. Уже, кстати, вся местная пресса его отметила, а позавчера и в «Добром утре» сюжет мелькнул.