Селецкий Алексей. Нелюдь

   — И сколько вы в месяц брать будете, Александра Михайловна?
   — Тысячу! — хозяйка бросила цену, как гранату, и тут же чуть втянула голову. Наверное, ждала взрыва.
   — Ну-у-у, я же серьезно спрашиваю. За тысячу, простите, однокомнатную квартиру снять можно. Со всеми удобствами и прямо возле автобусной остановки.
   — Так то квартира, а это свой дом! И у меня две комнаты! — старушка чуть приободрилась. — Тут вон двор свой, сарай…
   — Эх, если бы кур разводить — цены бы не было, Александра Михайловна. А мне здесь просто жить надо. Так что двор хорошо, вот только, простите, до туалета по нему бежать далеко. Особенно среди ночи и под дождем. Кстати, о дожде: не заливает ваш двор-то? Я видел, под калитку ручеек по весне бежал, канавка осталась. И еще — на крыше заплатки, протекает через них или нет?
   — Канавку прочищать надо, тогда вода сходит, и грязи нет. А крыша и не течет вовсе, — обиделась Михайловна за свое жилье. Потом подумала и все-таки выдала тайну. — Только когда дождь шибко льет, на чердаке тазик выливать надо, я там подставила. Хороший тазик, медный, большой, я за него пять рублей отдала. Давно еще, — глаза хозяйки на миг заволокла дымка воспоминаний. Только на миг, не больше. — Так что, не устраивает моя цена?
   — Нет, не устраивает. Извините, пойду я, поищу что подешевле.
   — Эй, эй, а ваша-то цена какая? — Видимо, не так уж много желающих было поселиться в этом домике. Наверное, слишком хорошо спрятан оказался, прохожие не замечают. — Ну, я-то сбавлю…
   — Половину сбавите?
   — Ну, половину-то… Пятьсот рублей за дом, с двором… — цену Александр назвал точную, в этих краях за нее можно было найти и что-нибудь получше. Обе договаривающихся стороны это прекрасно знали. — Может, хоть семьсот?
   — Пятьсот, Александра Михайловна, — и без особых способностей можно было понять, что старушка согласится, но стоять будет до конца. Жаль было не денег, жаль было времени. — Давайте так: пятьсот, задаток даю на три месяца сразу, крышу починю сам.
   — А не покрасите заодно? — взгляд хозяйки загорелся золотым огнем. — И еще забор у меня худоват…
   Александр выглянул в окно. С одной стороны забор и вправду прохудился и накренился. С другой от него попросту остались одни столбы.
   — Ладно, если ребята с работы помогут — сделаю и забор. Только вон там, справа, досок слишком много нужно. Сетки хватит? Мне ее достать проще будет, да и поставить — тоже.
   Предложение было подкреплено появившейся из кармана пачкой сторублевок. Не очень большой — как раз за три месяца заплатить.
   — Хватит, хватит сетки! — вид денег, как и ожидалось, подействовал лучше любой магии. Старушка уже слышала приятное похрустывание в своем кошельке и отказаться от этой захватывающей музыки не могла. — Ну, значит, я за три дня-то съеду к внучке, так вы на третий день и приходите с вещами.
   — Это в субботу? — уточнил Александр. — А вы за три дня не передумаете? Или вдруг переехать не получится?..
   Расплатились, распрощались. Громыхнули под ногами облезлые ступеньки. Вылезший было на улицу Байкал юркнул обратно под калитку, обиженно гавкнул в щель. Дернулась занавеска на Веркином окне — вот так, отношения с соседями понемногу налаживаются. Или устанавливаются. Ничего, через два дня все стороны обменяются информацией, то-то будут глазеть да подходить знакомиться.
   На перекрестке, перед тем как свернуть за угол, Александр обернулся. Нашел знакомые уже кусты, угадал дом под ветвями. Сейчас уже не казалось, что старый вяз может рухнуть на крышу. Скорее наоборот: дерево бережно обнимало ветхое строеньице, прикрывало ветвями от невзгод и непогод. Хорошее место, доброе. Не зря на эту улочку свернул, не обмануло чутье. Впрочем, в последнее время оно очень старалось не ошибаться. Завтра, например, будут не самые большие неприятности. Самые большие завтра только начнутся, получат первый толчок для долгого разбега. Долгого и мучительного. Для всех.

* * *

   Окажись под надзором Александра какая-нибудь фабрика или, боже упаси, крупная автостоянка — сторожить по ночам было бы непросто. Утомительно. В круглосуточном супермаркете, например, можно иногда и вздремнуть на стуле, но обязательно найдется шальной и хмельной покупатель, которому приспичило купить себе и друзьям добавку не в соседнем киоске, а именно в сияющем огнями торговом заведении. Но хуже всего, рассказывал Михаил, караулить ночные кафе в «проходном» месте — на проспекте, например. Там охраннику-вышибале иной раз присесть не то что некогда — попросту опасно. Конечно, денег можно заработать побольше, крутые и накрученные парни иной раз ими сорят в самом прямом смысле. Однако охраннику такую надбавку остается только отложить на черный день. Вернее, на ту темную ночь, когда он получит нож куда-нибудь между нашивкой своей фирмы и пряжкой пояса. Или пулю. Или выстрел в упор из газового пистолета — тоже, между прочим, вещь малоприятная и требующая лечения. Которое у нас только по закону считается бесплатным. Да и то не по-всякому.
   Конечно, самому Михаилу, прошедшему Афган, две «горячие точки» и воинскую выучку Древнего Народа, пьяные разборки почти ничем не грозили — по крайней мере если сравнивать с главными его хлопотами. Досадное недоразумение, не более того. В персональной «берлоге» главы воинского клана на кухне расположилась коллекция изъятых ножей всех необходимых в хозяйстве форм и размеров. Самым ценным экспонатом был кавказский кинжал позапрошлого века, ныне использовавшийся в качестве мясницкого тесака.
   Формально Михаил был сотрудником охранного агентства «Желтая сова». Возглавлял эту фирму его бывший однополчанин. Деньги на организацию агентства добывал в давние времена Олег Алексеевич лично. Словом, проблем с официальным трудоустройством у Александра не было никаких. Кроме тех, которые он сам создал себе и всем остальным, прислушавшись к внутреннему голосу и позвонив конкурентам «Совы».
   Что бы там ни было, а нынешним утром он о своем выборе не жалел. Потому как оптовый склад пива — цель для многих привлекательная, но в постоянном и тщательном присмотре в принципе не нуждающаяся. А главное, достаточно скромная по размерам. Достаточно, чтобы раскинуть по нему сла-абенькую, почти незаметную даже верхним зрением сигнальную «сеточку», заговорить входы-выходы и спокойно поспать. Благо выдаваемый начальством на время дежурства сотовый имел крайне необходимую любому сторожу функцию — будильник.
   Теперь Александр был свеж, бодр, готов к труду и, если потребуется, к обороне. Даже город не так уж сильно давил на нервы: ночью прошла гроза, смыла пыль и выдула в степь все, что не давало дышать. Улицы пахли мокрой травой и еще не пожухшей листвой. От реки тянуло водорослями и рыбой. Оставалось только дождаться кладовщика и сменщика, передать в целости и сохранности полагающиеся замки, печати, сотовый и чайник — и иди на все четыре стороны. Можно одновременно, как колдун из «Аладдина» — не диснеевского, а старого, советского, который с финальной песенкой «В Багдаде все спокойно». М-да… У Диснея, помнится, никакого Багдада не было, а было некое абстрактное королевство. Словно чувствовали янки. Или уже тогда знали. Ну и к бесу их. А мы пойдем к лешему. За неимением такового — к Натанычу. Вернее, не пойдем, а поедем. С благодарностью к опытному городскому народу, подсказавшему пусть не полную, но во многих случаях терпимую замену лошади. Интересно, не Древние ли в свое время изобрели велосипед?..
   То, что механический конь живого не заменит, стало особенно хорошо заметно на окраине города. Там, где дома пониже, а асфальт пожиже. Если в центре ночной ливень не оставил даже сколько-нибудь заметных луж, то дачный поселок, похоже, прополоскало основательно. Именно — до основания. Хорошо хоть на ногах были не кроссовки, а высокие армейские ботинки: кирза не разбухает. И из грязи вытаскивается легче — по крайней мере, на ноге остается. В некоторых местах двухколесное «средство передвижения» приходилось тащить даже не за руль, а на плече. Почему-то не хотелось проверять шинами, что же именно может лежать на дне мутных водных просторов. Судя по хрусту под ботинками, ничего приятного.
   Все когда-нибудь кончается. Кончилась и расхлябанная колея, остался поросший травой проулок. Зеленая губка под ногой брызгала водой, чавкала, но не расплывалась и не проваливалась. С рубчатых подошв отваливались серо-бурые пласты и комья, идти стало намного легче. Судя по ощущениям, килограмма на три-четыре. К заросшему диким виноградом забору Александр подошел с почти чистыми ногами.
   Чтобы найти калитку, пришлось сначала воспользоваться верхним зрением, а потом нырять под шелестящие лохмотья-ветки. Натаныч поселился на даче у старого сослуживца, отставного вертолетчика, и малость перестарался с маскировкой. Настолько, что на первых порах и хозяин не мог на свой участок попасть. Просто проходил мимо и только в конце проулка начинал искать пропавшую недвижимость. Соседи вообще словно забыли о ее существовании — даже не заглядывали через забор и не пытались познакомиться с новым жильцом. Наверняка, впрочем, и на улице его в упор не видели: с некоторых пор Натаныч стал избегать общения с людьми. С тех самых пор, как сгорел его лесной дом. Ничем не защищенный, не спрятанный ни от друзей, ни от врагов.
   Замок глухо щелкнул за спиной.
   — Юрий Натанович, встречай гостя! — Александр повел велосипед по дорожке. Никого. И в доме никто не шевелится, не выходит встречать. Странно. Прислонил свой двухколесный транспорт к стене, постучал в окно. — Натаныч, свои!
   Тишина. Тишина, как учили в незапамятные времена, всегда настораживает. Оглядел окрестности дома, взглянул даже на грядки под окнами — никаких следов. На дорожке — только отпечатки его ботинок и пары узких колес. По крайней мере, после дождя никто не выходил и не пришел. Осторожно толкнул дверь, приготовившись — мало ли что! — по малейшему щелчку отпрыгнуть за угол, растянуться в грязи… Дверь приоткрылась, скрипнула, качнулась туда-сюда. Ничего. Скользнул внутрь, заглянул в комнату.
   Натаныч лежал на полу. Лицом вниз, чуть раскинув руки. Голова время от времени чуть подергивалась. Вдруг ладони уперлись в пол, ноги судорожно поджались — и через мгновение старый егерь вскочил, даже чуть подпрыгнул. Несколько ошалело посмотрел на визитера, зажмурил и опять открыл глаза.
   — Привет, Санек! Извини, что сразу не встретил, досмотреть надо было. Бр-р-р! — Натаныч опять зажмурился и потряс головой. — Никак не привыкну, переход слишком резкий.
   — Ну, дед, ты нехристь! Напугал, дурной! — Александр шумно вздохнул. — Нельзя же так! А если бы не я?!
   — А кто же еще! У меня сигналка надежно поставлена, тебя еще с той стороны забора узнать можно было. Вот навстречу выйти не мог, это факт. Занят был, — один глаз приоткрылся, оглядел комнату и закрылся вновь. — Вот же пропасть какая, все еще кружится. Никак не привыкну, что бокового зрения почти нет.
   — И долго ты так лежал? Кто у тебя там был на этот раз — снова филин?
   — Не-ет, дорогой, филин среди дня — птица больно уж заметная. Зрение у него, конечно, к человеческому ближе, что да, то да, никаких проблем бы сейчас не было, — Натаныч снова открыл глаз. Поморгал, открыл второй. — Вот, вроде все в порядке… Нет, Саня, на этот раз не филин, на этот раз ворон. Птица крупная, оглядываться, кто тебя съесть собрался, не приходится. Да и от природы любопытный, так что приглядываться можно сколько угодно, никто не заподозрит. Там как раз неподалеку пара гнездится, так что пришлось хозяина от дел оторвать на полчасика. Ну, пару раз по полчасика…
   — Там — это где? — уточнил Александр.
   — А вот неподалеку отсюда, на одном оч-чень знакомом местечке. «Романтик» знаешь, бывший пионерлагерь? Вот вверх по ручью, с километр примерно, полянка есть.
   — Погоди, погоди… Блин! Это что, там, где Володька с ребятами тогда попались?!
   — Вспомнил, — удовлетворенно кивнул старик. — Та самая. Удобное место для стоянки, кстати — ровное, тут и ручеек, и родничок на склоне, и не дует, и не каплет. Комаров, правда, много… Молодец, и выдержка хорошая, и маскировка. Как ни посмотри — вроде бы и не волнуешься. Ладно, не буду дразнить. Даже не заставлю угадывать, что за компания там сейчас палатки ставит. Твоя молодежь сегодня чем занята?
   — Что у нас сегодня, пятница? Значит, вечером у Вечного огня должны собраться. Если честно, я неделю никого не видел — сначала переезд, потом работа. А что?
   — Ничего особенного, — Натаныч вздохнул. — Ну, почти ничего. Кроме того, что сегодня ты их в городе вряд ли встретишь. Эх ты, разведка, глаза и уши… Ну ладно, не сказал тебе никто ничего, а чутье твое где? Тебя вообще-то для чего в город выдернули — работу искать? Вон она, твоя работа, дровами запасается!
   — Подожди…
   — Да чего ждать-то! Почти полным составом, во главе с твоим разлюбезным туристом и, кстати, несравненной прекрасной Еленой — как ее там по батюшке? Надо отметить, девица сия обеспокоена вашим отсутствием и уже выясняла, предупредили или нет ее Сашу. Причем уже двое ответили, что должны были. В их числе известный тебе Алексей. Ну как, сильно удивлен?
   — Не то слово…
   — Вот-вот. Я понимаю, какие у тебя сейчас слова на языке, но там их и оставь. Или переадресуй их себе самому. Поскольку вычислить это все ты попросту был обязан. Посмотреть на календарь и вычислить. Летнее солнцестояние, знаешь ли, только по старому стилю в июле… Ладно, хватит с тебя выговора, по былой памяти легко отделаешься. Даже Олегу не скажу. Давай-ка быстренько обсудим, что тебе лучше сделать — сейчас туда идти или до вечера здесь сидеть? Вечером наши сюда заявятся, праздник нынче намечается вполне трудовой. Причем твой молодняк еще не самое главное блюдо на этом празднике. Посему скорее всего будешь ты с ними один, без прикрытия. Эти хотя бы к серьезным делам еще не готовы, так что наблюдателя хватит. Если что наметится, ребята с других точек подскочить попробуют.
   — Понятно… Слушай, Натаныч, а как ты узнал, о чем они говорили?
   — Ага, задело все-таки за живое! Тоже должен догадаться, кстати. У ворона слух не такой уж плохой. Хотя и похуже совиного, но мне хватило. Тем более сидел этот ворон прямо над головами и приглядывался к клеенке с харчами, которые твоя подруга и раскладывала. И, между прочим, однажды даже какой-то палкой в мою птичку кинула — ни за что ни про что. Хорошо хоть не попала… А перед самым твоим приходом она за водой отлучилась, и состоялся в лагере интересный разговор. Насколько я понял, кому-то очень не хочется, чтобы ты нынешней ночью на этой полянке оказался. Все испортить можешь. Кому и как — не знаю, но забыли тебя в городе с согласия начальства.
   — Разберусь, кому я там помешал.
   — Не торопись. Ты что, прямо сейчас решил туда ехать? Тогда подумай, что будешь объяснять своим приятелям. Откуда, например, ты точное место узнал, а? Ленке еще объяснишь, девкам головы морочить ты мастер, а вот турист этот от тебя так просто не отстанет. Да и своих потрясет: кто рассказал? У кого язык длиннее нормы? А ведь он не просто спрашивать будет, он может точно выяснить, что никто не врет и никто тебе не говорил. Вот тебе и прокол, вот тебе и провал. Так что иди-ка, поставь чайник на плитку. Посидим, отдохнем, подумаем. Я потом еще попробую на полянку заглянуть. Хотя птичку, надо сказать, жалко, не на пользу ей это. Ничего, может, еще кто подходящий подвернется.

ГЛАВА 12

   Тропинка мягко уступала ногам, чуть пружинила, словно подталкивая — дальше, дальше! Изредка в примятой траве плюхала неприметная лужица, но чаше похрустывал сучок или желудь. Эти места когда-то засадили дубами — не так уж давно, деревья еще не превратились в неохватных великанов, но ветки уже пытались сомкнуться где-то высоко над головой. Точнее, над рюкзаком.
   — Саша, а если бы я не приехала, так бы домой и пошел?
   — Не знаю, может, и пошел бы. Хотя, если честно, в лес сильно тянуло. Так что скорее всего «станок» на спину — и вперед.
   — Один?!
   — Почему один? Вместе с лесом! Нет, Ленка, ну серьезно — не ребенок все-таки, и свои дома каши не просят. Птица вольная, куда хочу, туда лечу.
   — Нет, я хотела сказать — не скучно тебе одному было бы?
   — В лесу?! — возмутился Александр. — Знаешь, тут каждый день такое кино, что весь Голливуд не придумает! Ты когда-нибудь видела, как зайцы дерутся?
   — С волками, что ли?
   — Какие там волки! Друг с другом! Только шерсть клочьями, особенно если задней лапой хорошенько достанет. А чтобы на волчьи скандалы посмотреть, это тебе не один день рядом с логовом прожить нужно, пока привыкнут. Да и не найдешь сейчас в наших местах волков, разве что очень повезет.
   — Да уж, везение! — Лена дернула плечами. — Я, конечно, природу люблю, но вот чтобы она меня, особенно на ужин… Нет, спасибо!
   — Не того боишься. В этом лесу, кстати, есть звери и пострашнее волка. Кабаны, например.
   — А ты их здесь видел?
   — Сюда посмотри! — Александр опустился на колено, подхватил сползшую лямку. Отодвинул нависшие над тропой травинки. — Вон листья прошлогодние пробиты, копыто четко прорисовалось. А чуть дальше — видишь, лунка на тропе? Это земля не такая сырая попалась, немного осыпалась уже. Сегодня кабан прошел, после дождя.
   — Это что, их тут столько, что все затоптали? — изумилась девушка. — Саша, ты знал или просто повезло?
   — Какое там везение! — Рюкзак подлетел на спине и глухо шлепнулся, занимая назначенное ему положение. — Мы по его следу минут пять идем. Слева целую яму вырыл, желуди искал. И потом, сама посуди — зачем ему новую тропинку прокладывать, когда рядом готовая и в нужном направлении? Зверь не человек, он лишнюю работу не делает.
   — Ты, наверное, охотником был? Ну, до армии? Или там всему этому научили?
   — И охотиться приходилось, и учили. С кабаном проще, он, знаешь ли, обычно засад не делает. И мин не ставит, а то всех бы приучил в лесу под ноги смотреть. Кабан вообше-то зверюга мощный, но мирный, если его из себя не выводить. Раненый — да, тогда он и медведя порвать может. А самые опасные твари в наших краях — собаки одичавшие. Вот эти съесть могут запросто. Говорят, бывали случаи, набрасывались здесь своры на мирных граждан. Да и бешенство у них не так уж редко бывает. Бешеная собака, пожалуй, единственный зверь в наших краях, которого всерьез опасаться нужно.
   — Да ну тебя! Так я скоро мышей бояться начну!
   — И правильно сделаешь. В нашем городе от мышиной лихорадки каждый год кто-нибудь умирает.
   — Знаешь что, Саша, зря я за тобой поехала! — Лена встала поперек тропинки и уперла кулаки в бедра. — Так хорошо сидели, праздновали, а теперь хоть из леса беги! Твоя фамилия, случаем, не Кайфоломов?
   — Ага, не будешь мирных волков обижать! Кстати, а что праздновали-то? Забыл, понимаешь, спросить, сильно обрадовался, когда тебя увидел. Там что, чей-то день рождения? Так, может, мне и не ходить без приглашения? Невежливо все-таки…
   — Правда, обрадовался? — Кулаки как-то вяло разжались. — Нет, правда?
   — Конечно, — Александр внимательно посмотрел в растерянные глаза. — А почему бы и нет, кстати? Или ты думаешь, что мне твое общество неприятно? Я человек простой, даже не сильно вежливый — поздоровался, узнал новости, пошел по своим делам, и все… Тихо! — он вскинул руку ладонью вперед, словно пытался удержать что-то. Постоял полминуты, прислушался к чему-то. — Теперь, Лена, мы пойдем очень быстро и очень тихо. Все вопросы чуть позже, а пока — за мной! Не отставай!
   Подлесок зашипел, рассерженно хлестнул ветками по рюкзаку. Не отставать оказалось не так уж просто. Тем более сложно было не шуметь. Как удавалось проламывающейся впереди пятнистой глыбе не хрустеть сучьями, не трещать кустами и даже почти не шуршать прошлогодней листвой, Лена так и не поняла. Сама она ухитрялась только не ругать подвернувшиеся под ноги коряги и не взвизгивать, когда лицо и руки прихватывали липкие нити паутины. Паутина — это было особенно непонятно и обидно, по всем законам природы ей полагалось остаться на груди и голове того, кто идет первым… Не призрак же он, в самом деле!
   Рюкзак внезапно куда-то провалился, и впереди все-таки зашумело. Скрип, глухой удар. Лена едва успела остановиться на краю обрыва. Как ей сначала показалось — отвесного и почти бездонного. Далеко впереди деревья карабкались по другому склону лесного оврага, а возле самых кроссовок вынырнуло рассерженное лицо.
   — Не тормози, прыгай сюда! — прохрипел Александр. — Быстро, быстро, вперед! Время теряем!
   — Какое время? Куда ты вообще бежишь? — девушка все-таки взглянула под ноги и невольно шагнула назад.
   Собственно, обрыва почти не было. Стеночка высотой около метра. Ну от силы полтора, но не больше. Вот только дальше начинался склон, от вертикального почти не отличающийся. Особенно если смотреть сверху и готовиться по нему спускаться. Кое-где за эту осыпающуюся кручу даже ухитрились зацепиться кустики. В некоторых местах даже травы не было — только желтоватые языки щебня и серые лысинки промоин. Лесные верхушки зеленели где-то внизу. Сначала показалось, что дно оврага заросло кустами.
   — Я же сказал — вперед, а вопросы потом! Эх, беда с вами… Иди сюда, помогу спуститься.
   — Спуска-а… — горло перехватило, и Лена попыталась отшагнуть еще дальше. Не получилось: над обрывом метнулась пятнистая змея, схватила за ногу и дернула. Вторая подхватила чуть ниже поясницы, не дала упасть — точнее, направила это падение в сторону оврага. Ни возмутиться, ни даже вскрикнуть девушка не успела. На мгновение мелькнула подсохшая травинка, торчащая из трещины в глинистой стенке. Сменилась вначале далекими деревьями, потом еще более далеким облаком. В конце концов нос довольно жестко втиснулся в крепко пропахшую лямку рюкзака — и тут же мир зашуршал и взлетел куда-то вверх. Жестко тряхнуло раз, другой, больно провело щекой по шершавой капроновой ленте. Лена отвернулась — и увидела над собой лицо Александра.
   Нет, не лицо — маску. Голову статуи. Скульптура «Чингачгук на тропе войны». Только глаза шевелятся — туда-сюда, влево-вправо, вверх-вниз. Больше всего, конечно же, вниз, но не под ноги, а куда-то дальше. При очередном толчке вся композиция чуть развернулась, и Лена увидела стремительно несущийся вверх склон — скачками, рывками, еще и влево-вправо покачивается. Затошнило. Лучше закрыть глаза. Не так страшно. Особенно если забыть про вершины деревьев глубоко внизу — впрочем, уже наверняка ближе, намного ближе. А если этот идиот подвернет ногу или поскользнется?!
   Толчки участились, что-то ударило по ноге, по спине, обожгло шею. Мир качнулся еще пару раз и остановился.
   — Можете открывать глаза, барышня, — как сквозь вату услышала Лена. Тут же ее перевернули, перехватили и наконец-то поставили на ноги. — Первое время рекомендую все-таки придерживаться за меня.
   — Не дождешься! — Собственный голос прозвучал тоже как-то глухо. Сглотнула, и тут же в ушах щелкнуло, вокруг зашумели ветки и запищали птичьи голоса. — Пусти!
   — Пожалуйста! — Жесткие руки разжались. Однако идти самостоятельно не получилось: стоило взглянуть на деревья и тропинку под ногами, как земля еще раз качнулась, и все-таки пришлось ухватиться за пятнистый рукав. Лена подняла глаза, оценила высоту залитого солнцем склона и вцепилась еще крепче.
   — Ты что, с дуба рухнул? — получилось не сердито, а скорее жалобно. — Шли себе, все нормально… Кабанов испугался?
   — Ну, во-первых, не с дуба, а во-он оттуда! — Александр показал рукой на кромку обрыва. Почему-то не над головой, а гораздо левее. — Во-вторых, мы все-таки не рухнули, а спустились. Быстро, но аккуратно. В-третьих, кабан — не самое опасное животное в этом лесу. Представители вида «хомо сапиенс» могут устроить гораздо больше неприятностей. Ты кому-нибудь говорила, что идешь меня встречать?
   — Да всем, кто спрашивал! И что в этом такого?
   — Какой дорогой мы пойдем, кто мог знать?
   — Н-не помню… Никто, наверное. Я и сама думала, что мы на трамвае подъедем, с той стороны ближе. А в чем дело-то?
   — Дело в том, что нашлись люди, которым очень не хотелось меня сегодня видеть в теплой праздничной компании. Настолько не хотелось, что они мне решили это объяснить прямо в лесу. Если совсем коротко и без шуток, нас искали, шли навстречу. Меня хотели убить, это хорошо чувствовалось. Тебя — не знаю, но свидетели таким людям обычно ни к чему. Прикопали бы где-нибудь или просто в этот же овраг скинули. Доступно объясняю? Все, обдумывать будешь на ходу, и так долго на виду маячим. Могут заметить, если к склону присмотрятся, я там наследил здорово. Пошли.
   — И куда мы теперь? К тебе? Или в милицию?
   — Тогда уж сразу к психиатру. Угадай, куда нас пошлют менты, с учетом всех наших доказательств, — рюкзак снова качнулся, устраиваясь на спине поудобнее. — Идти можешь? Голова больше не кружится?
   — Вроде нет.
   — Тогда за мной. Не отставай, но и вплотную не держись, чтобы ветки не хлестали. На месте поговорим. Тут, в общем-то, недалеко, прогуляемся перед ужином.
   Дальнейшее на прогулку походило примерно так же, как собака Баскервилей — на болонку. Александр лез наискось вверх по какому-то склону, нырял под кусты, снова спускался в овраг… Минут через десять Лена перестала обращать внимание на паутину. Чуть позже — насколько, определить она уже не могла — перестали мешать даже хлещущие по лицу ветки. Просто лес расплылся дурным сном, из которого нужно выбраться, но никак не получается — с каждым шагом ноги все больше вязнут в земле… Долго, мучительно долго выбирались наверх. Александр дал отдышаться, хрипло каркнул: «Вперед!» — и опять повел вниз, по какой-то звериной тропе, словно нарочно нырявшей под огромные кусты. До дна оврага на этот раз не дошли. В очередных — каких по счету?! — зарослях нашлось что-то вроде полянки. Промятый в гибких прутьях овал: три шага вдоль, два поперек. И дубовые ветки — крышей.