Селецкий Алексей. Нелюдь

   — Кто тут сказал, что я человек? Я с тобой как Древний пошел, то есть нелюдь по определению. А любить врагов…
   На этот раз увидеть вообще ничего не удалось. Почти. Кроме огненно-белого столба и его разноцветных отпечатков, запрыгавших под зажмуренными веками. Мир покачнулся и лопнул, ударив в лицо острым, щекочущим запахом. Потом земля ушла из-под ног, все перевернулось, что-то ударило по лбу. Еще один кувырок, и нижняя точка спины почувствовала под собой опору. Надо заметить, оч-чень уверенно почувствовала. Искры перед глазами уже были, просто они приобрели новое направление полета.
   — …и не рыпаемся! — наконец-то вернулся слух. Интересно, многое ли она пропустила, и что именно? — Главное, не поднимайся! Как, видишь что-нибудь?
   — Ниче… — Красный всплеск под веками и новый хлесткий удар над головой. Затрещало и со стоном рухнуло дерево. Далеко, но земля вздрогнула. — Ничего я не вижу! Я и глаза открыть не могу!
   — А ты попробуй, — голос был на удивление мягким. Даже почти ласковым. И звучал над самым ухом. — Только сначала ладошкой прикрой и старайся смотреть вниз.
   Получилось. Следующая вспышка позволила рассмотреть собственные ноги и мокрую, мерцающую и искрящуюся траву. Гром на несколько мгновений запоздал, но все равно прозвучал внушительно.
   — Пронесло, — вырвалось у Лены.
   — Это ты о чем? — тут же с прежним ехидством уточнил Александр. — Если о грозе, то и в самом деле. И почти что на нас. Заметила, как она быстро налетела? Я такое за всю жизнь раза четыре видел, и то два из них — в горах. А чтобы так быстро проходила — вообще впервые. Обрати внимание — ветер уже не тот, да и дождик поменьше.
   Дождик хлестал по листьям, брызги летели в лицо. Хотя вообще-то ветра и холода Лена почти не чувствовала. Блеснула еще одна молния — и стало понятно, почему. Плащ над ней был растянут руками Александра. Получился вполне уютный шатер для одного не слишком крупного человека. Впрочем, скорее не шатер, а кресло с навесом. Можно было прислониться к сидящему сзади человеку, а колени использовать как подлокотники. Когда он успел?!
   — Ку-уда выскакиваешь? — Шатер тут же превратился в мешок. — Сиди, грейся, пока возможность есть. Минут пять, самое большее — десять, и пойдем дальше.
   — Пусти, слышишь?! Выпусти сейчас же!
   — Ну, как знаешь! — Александр вскочил, помог девушке выпутаться из пятнистых складок, поставил на ноги. — Тогда пойдем прямо сейчас. Погоди, я тут найду кое-что.
   Он прошел несколько шагов вверх по тропинке, начал что-то высматривать под ногами. Подобрал тускло блеснувшую полоску металла, сунул за голенище. Шагнул в сторону, снял с разлапистого шипастого куста здоровенную темную тряпку. Встряхнул — еле слышно звякнуло и стукнуло. Надел, вернулся. Посмотрел виновато.
   — Вот видишь, испугался малость. Когда рядом молния шарахнула, я от железок быстренько избавился, чуть нож не посеял. Рос бы потом здесь кактус из нержавейки…
   Куртка даже при тусклом свете городского зарева выглядела достаточно жалко — насквозь мокрая, грязная, с налипшими прошлогодними листьями и торчащей из-за ворота травинкой.
   — Саша, а куда эта молния ударила?
   — Пойдем, покажу.
   Идти пришлось совсем немного. Шагов тридцать. Дерево как дерево, ничем не примечательное. Разве что ветки немного обломаны — но и ветер был вполне…
   — Вот, смотри, — Александр нагнулся и поднял с земли сук. Провел рукой по коре, показал ладонь — оттиснулась четкая полоса. — Можешь сама пощупать. Обуглился. Ничего, бывает хуже, здесь хоть само дерево жить будет. Вторая чуть выше и дальше врезала, там дела посложнее, там почти половину ствола снесло. Видела, как дрова колуном разваливают? Вот и здесь то же самое, только полено тонны три весит. А может, и пять. Как-нибудь еще окажемся в этих краях — напомни, посмотрим.
   — Слушай, так мы же по этой тропинке шли! — девушка как-то опасливо поглядывала на лежащую под ногами ветку. Словно в ней осталась часть огненной стрелы. Тронь, задень, и выскочит… — А если бы не остановились, тогда что было бы?!
   — Были бы две большие порции мяса, — судя по чуть слышному шороху, Александр пожал плечами. — Скорее всего, сыроватого, силы не хватило бы еще и нас прожарить. Могло бы и просто оглушить. Варианты от легкой тряски до шока и паралича. Какой выбираешь? Ты знаешь, в общем-то нет большой разницы — врежет по мне Господь Бог миллионом вольт или какой-нибудь супостат длинной очередью. Первый вариант даже лучше.
   — Почему?! Для души, что ли, лучше? — от изумления Лена забыла про свои страхи. — Или ты молнию выдержать можешь?
   — Не знаю, не пробовал. А вот пулю ловил, был такой факт. И что она с другими делала, не раз видел. Молния хотя бы кишки тебе не вывалит… Ладно, потопали дальше. Работать нужно, теорией дома займемся. Когда будет сухо и комфортно. Выберемся из леса, .приглашаю на глинтвейн, а сейчас за мной! И не отставай!

ГЛАВА 13

   Бывший разведчик безуспешно пытался вспомнить часть своего боевого прошлого. На память он не жаловался. Он вообще не жаловался. Зачем? И кому? Девице, старательно притворяющейся кустом в полусотне шагов позади? Или впившемуся под ребра корню? В горах были камни, лежать на них было еще хуже — это он помнил. Головой. А ребра и брюхо не хотели вспоминать. Не нравились им такие впечатления, они их быстренько забывали. Мол, все это было давно и вообще неправда. Отвык лежать в неудобном, не выбранном и не подготовленном заранее месте. Давно не приходилось. Тем более вниз головой. Только как еще устраиваться, если объект на дне оврага, а единственная удобная позиция для наблюдения за ним — крутой откос?
   Точнее, единственная возможная. В нынешнем положении, по крайней мере. А как все просто начиналось — приходишь вместе со всеми, мирно сидишь у костерка, смотришь на пляски молодежи… или не пляски, но что-то не менее интересное… Подумать только, всего-то несколько часов прошло! Да как все серьезно обернулось — даже не все нужное в мешок положил. Не учел, не почуял, не знал заранее. К сожалению. К огромному сожалению. Очень не хватает заранее запасенной и подложенной соломки, когда твоя задница уже вычислила точку падения…
   Однако солидно они там, внизу, обосновались. И подготовились на славу. И место удобное выбрали, и оборудовали его должным образом, не придерешься. Лес от ветра защищает, гроза в низине не страшна. Деревья крепкие, ветром не повалит, склоны тоже вроде бы от дождя поползти не должны. Сушняком запаслись изрядно, Михайловне этих дров на всю зиму бы хватило. За водой далеко ходить не нужно: вот он, родничок, полсотни шагов от костра.
   Что особо примечательно — внутри защитной черты. Мощной. Оборонительной. Обычному человеку к ней просто не подойти: повернет на другую тропинку и только потом подумает — с чего бы? Впрочем, наверняка решит, что не понравилась ему компания на полянке. Чем — опять-таки не поймет. Потому что не разглядит толком. Необычный человек — или, к примеру, не совсем человек — как раз все увидит и даже
   пройти сможет. До черты. Дальше ему совсем нехорошо станет. Впрочем, даже перешагнуть ее, если умеючи, можно. Или попробовать обойти поверху, по деревьям, как сделал когда-то сам Александр. Да вот только выдаст умелец себя с головой и потрохами, раззвонит на всю округу о своих способностях, и будут его, такого мастера на все руки-ноги, встречать. Радостно так встречать. Горячо. Вон и дровишки заготовлены…
   Голова ныла, и надоедливо зудели глаза. Понимали, бедные, что не будет им отдыха, и даже поплакать толком не дадут. До самого утра. Утром они тоже продержатся какое-то время, а потом придется ползти чуть ли не ощупью к Натанычу или Олегу свет Алексеичу, валяться с примочками на веках и тихо подвывать. Зато сейчас никакого прибора ночного видения не требуется. И бинокля. И верхнее зрение сейчас вполне совмещено с обычным. Очень удобно. Жаль только, ненадолго. Значит, нужно это время полностью использовать.
   Александр смотрел сквозь темноту, листву и чужое колдовство, смотрел и пытался понять, что же происходит. К полуночи он из-за грозы не успел, но вроде бы ничего особого не произошло. Было, конечно, колыхание по лесу из этого места. Слабенький такой всплеск, словно и в самом деле поплясали у костра да праздник радостно отметили. Сейчас вот сидят, песни слушают да винцо кушают. На земле мир и в челове… пардон, в Древних… в общем, хорошо им там. Прямо-таки видно, как хорошо. Любым зрением видно.
   А если верхним, то можно неплохо рассмотреть и весь сложный чертежик на полянке. Аккуратный, но несколько перекошенный. Тщательно, старательно перекошенный. Круг делили на шесть частей, Ленка правильно подметила, но соединили почему-то только пять точек — вот и получилась у них этакая приплюснутая «пента». Сжатая, так сжатая, что даже лопнула — посередине, у рдеющей в темноте груды углей, возле которой сплетено что-то совсем уж непонятное. Скорее восточный орнамент, чем точная наука геометрия. И при всем этом чертежик совершенно пустой. Холодный, как лягушка зимой. Сделали, но не задействовали. Отложили? Передумали? Или не сработало? Последний вариант особенно грел душу, сладко успокаивал и все завершал. Поэтому его следовало оставить на десерт.
   Взгляд скользил по поляне, по расплывчатым теням людей и вещей, фокусируясь на знакомых лицах. Кто-то с гитарой — лица не видно, спиной сидит, но вроде бы из молодых. Напротив него, с отблесками костра на лицах — Аня, Роман, Антон. Все радостно-возбужденные, до ярко-зеленых бликов вокруг. Алексей разговаривает с кем-то из новичков — даже имя не вспоминается, хотя человек тусуется уже недели две. Новичок просто заинтересован, слушает словно откровение. Или сказку. А вот сам сказочник явно нервничает, оранжевый отсвет начинает понемногу пропитываться алым. На кого он там оглядывается?
   Ну, здравствуй, приятель. Можешь не отвечать, Костя, можешь вообще не замечать старых знакомых. Чем ты, собственно, и занят: все-таки чуть дернулся, скользнул взглядом по склону, но разговор интереснее. Почувствовал, но не обратил своего благосклонного внимания. Даже искры не было в уверенном голубом сиянии. А ведь крут ты стал за эти годы, ох, крутехонек. И раньше не последний был в своих кругах, а теперь и вовсе на холм поднялся бы… Хотя, впрочем, могло бы и ума хватить пропустить вперед самых нетерпеливых. Особенно с учетом имеющегося опыта.
   И спутница твоя подросла. Во всех смыслах. И грива ее огненная достигла пышности невообразимой. Вот только терпения рыжей ведьме не хватает — совсем как в юности. Взвинчена, напряжена, чего-то опасается. Силы тратит на защиту свою полупрозрачную, держит в воздухе дергающийся клубок бледных ниток. Поучилась бы у Костика, что ли? У того не защита видна, а готовность ее поставить. Моментально, опережая даже собственную мысль. На взводе человек, но спокоен. А Наталья — как ее там по батюшке? — в общем, не уверена в себе Наташенька. И чего-то ждет. Полыхает желто-красным заревом — куда какому костру, даже прятать не желает, а ведь знает, что здесь и молодежь верхним зрением смотрит. А еще подруга наша пылающая не только по сторонам поглядывает, но нет-нет — и на часики глаза опустит. И тем выдает вас, братцы-сестрицы, с головой. Намечено у вас продолжение банкета, и в самое ближайшее время. Так что десерт отменяется. Вместо него подадут кашу непонятного происхождения. А уж кто как расхлебает — это по аппетиту и величине ложки.
   А кто это там третий? Не узнать, никак не узнать. Однако фигура до крайности неприятная. Квадратная такая фигура, плечистая, раскачанная до безобразия. И, что характерно, с ровным блеском на бритом затылке. Однако не из простых гопников, отнюдь не из простых. Гопник обычно не держит вокруг себя такое густое облако, через которое и не видать-то почти ничего. Могучая защита, сильная, хотя и несколько бестолковая. И мрачная, какого-то серо-стального оттенка. Редкость. Да и колдун с бритым затылком и фигурой культуриста — явление не то чтобы уникальное, но и не рядовое. Балуются многие, а у скольких получается? Не нужно это им, у гопы свои способы воздействия на окружающий мир. Так что надо присмотреться и запомнить. Город не такой уж большой, рано или поздно придется встретиться. Может, и встречались уже… даже клык зачесался, даром что железка вместо нерва.
   Очень интересная собралась компания. И разговор, наверное, интересный. Жалко, не удалось поближе подобраться. А еще жаль, что не получается уши так же настраивать, как глаза. Александр согласился бы два дня прожить глухим и немым, лишь бы хоть на пару минут прислушаться и понять: что так нервирует Наталью, отчего у гоблинского колдуна вместе с раздражением чувствуется и вина, и растерянность… почему этот разговор так важен для Алексея, в конце концов.
   Впрочем, никакие чуткие микрофоны тут не помогли бы. Веселый дребезг гитары заглушит любые звуки, если они слабее командирского мата и пушечной пальбы.
   Вот, кажется, и договорились. Бритый затылок заходил вверх-вниз, руки приподнялись успокаивающе: мол, все будет… или хорошо, или сделано — понимай как хочешь, если не слышишь. Уверенно встретились мощная лапа и направляющая — указующая рука Костика. Уважительный поклон рыжей ведьме, небрежный кивок обернувшемуся Алексею — и показалось лицо уходящего «качка». Знакомое лицо. Видел, но давно, а когда и где — сразу и не вспомнить, как ни старайся. И не нужно. Сейчас важно не прошлое. Вот квадратный силуэт подошел к зеленоватой полоске защиты, потоптался, помялся. Неуверенно оглянулся на костер и шагнул дальше. Задрожало марево, мелькнул искристый вихрь — и опять все успокоилось. Только на секунду сбился с ритма гитарист, да деревья в овраге проворчали что-то недовольное.
   Прелестно, чудесно, замечательно! Деревья — это свидетели ценные, и потом найдется кому их опросить Древесина впитывает все, что может, но потом и отдает, не жадничает. Забыли об этом ребята, забыли. А может, и не знали никогда. А если и знали, то не обратили внимания на лес.
   Хотя один-то человек из этой компании точно не мог забыть и обратил бы. Вон она, общая любимица Татьяна, сидит на бревнышке, прислонилась к какому-то зелено-пятнистому крепышу. Причем, что интересно, и верхним зрением тоже зеленый, только пятна не коричневые, а синие. Темно-синие. Даже завидно, насколько уверен в себе человек. Это, надо полагать, и есть тот самый парашютист Андрей. М-да, хороший у него спорт. Нервы укрепляет… Даже слишком. Все хоть как-то возбуждены, у всех праздник, у всех чувства фонтаном брызжут и фейерверком полыхают — только один человек бесстрастен, как видеокамера. Не интересно ему, что ли? Причем и скуки тоже не наблюдается. И, особо отметим, никаких следов недавних занятий всяческим колдовством, ведовством и прочими штучками. Ни малейших. Каким, спрашивается, образом он попал в старший круг этой компании? И чем он там занимается? Надо будет Ленку порасспросить…
   А вот подруга его нервничает. И даже не собирается этого скрывать. И чего-то вдобавок боится. При этом так поглядывает на Наталью и Костика, словно они вот-вот обернутся волками и начнут неспешный и плотный ужин. Впрочем, насчет волков — это вряд ли. Двое волков даже с зимней голодухи всю тусовку не слопают. Разве что пара драконов могучих размеров и с соответствующим аппетитом. Что-то знает наша Татьяна. Что-то такое, о чем молодежь с гитарой пока что и не догадывается. Вот Алексей наверняка знает и заметно нервничает. И Наталья рыжая ждет события, «времени Ч». Добавим более чем возможный страх Татьяны перед какими-либо ритуалами в лесу. Добавим неиспользованный чертежик. Остается выяснить два вопроса: что именно они собираются здесь устраивать и в котором часу?
   Время шло. Не бежало, не летело — шло неровным шагом, словно собирающий бутылки бомж. Время нервно икало в часах, и от этой икоты секундная стрелка двигалась явно медленнее, чем следовало. Сзади довольно шумно чесались кусты: после дождя нужно было еще раз намазаться, но в спешке про комаров забыли. Брюхо тосковало по оставшейся в рюкзаке тушенке. Внизу начали танцевать. Костик и Андрей оставались каменно спокойными. Нервные участники действа напряглись еще сильнее, постепенно разгорались оранжевым пламенем, словно живые костры. Татьяна встала с бревнышка, подошла к Наталье, что-то спросила — сноп алых искр и темно-лиловый отсвет. Алексей как-то обреченно поглядел на обеих, шагнул к почти остывшим углям, что-то засунул в кострище. Накрыл сверху дровами, пошел из круга…
   И даже вышел. Сразу же остановился, оглянулся на пляшущую компанию, кому-то приглашающе кивнул. Словно по этому знаку, шагнули друг от друга Татьяна и рыжая Наталья. Костик посмотрел на небо, чуть отогнул рукав — тускло блеснул огонек подсветки часов. Подошел один из танцоров, поправил выбившиеся из-под хайратника светлые волосы. Потоптался, покрутился на месте, глядя почему-то под ноги. Видимо, что-то спросил — Алексей вытянул руку, показал на круг поодаль от себя, и паренек послушно занял свое место. На крайнем правом луче пентаграммы — если смотреть от среднего луча к костру. Посередине — Костик, мальчики направо, девочки налево… Все в порядке. Представление начинается.
   Пятеро дружно вскинули руки. Не иначе, по команде. По верхнему зрению плеснуло яркими, чистыми красками: алый страх, оранжевое беспокойство, желтая тревожная сосредоточенность, зеленое любопытство — и спокойная, уверенная, пронзительно-голубая сила режиссера. Он же, судя по всему, дирижер и солист. Или главный герой — кому как нравится. Пламя костра взметнулось и тут же испуганно вжалось в угли. По сплюснутой звезде метнулась синяя молния, брызнула искрами из углов, набухла заревом над кострищем. Лилово проступил лабиринт непонятного чертежа в середине. Проступил, высветился — и тут же погас, и зарево легким облачком вылетело через открытую сторону пентаграммы. Заклубилось перед кругом, потом каким-то судорожным рывком перепрыгнуло — и тут же растеклось, расплылось сиреневой дымкой. Исчезло. По плечам Александра протоптались холодными лапками мурашки — и все.
   И все?!
   Танцоры даже не сбились с ритма, гитара не запнулась, не сфальшивила. Парашютист Андрей что-то прихлебывал из армейской фляжки. Где-то за спиной комары выигрывали сражение. Пятеро от круга расходились по своим местам — танцевать, сидеть на бревне… Такое простое действие, такое быстрое, никто и не заметил. И столько приготовлений — для чего? Для чего именно?
   Что это вообще было? Вызов кого-то потустороннего? Не похоже. Совсем не похоже, гости с другой стороны совсем по-другому выгладят. Кого-то проклинали или, наоборот, пытались помочь? Не то. Этот голубой сгусток так бы и потек, куда послали. Обработали присутствующих? Вряд ли: пентаграмма была открыта как раз в противоположную сторону. Если проследить дальше ось Костик — костер — выход, куда она приведет? Мимо бывшего пионерлагеря, через дачи и железную дорогу, по степи и холмам…
   В Россию, словом. Надо будет потом по карте посмотреть. Хотя занятие скорее всего бесполезное, направленного импульса не было. Да и с таким выходом силы проще было перебраться поближе к цели. Значит, все, на что нужно было воздействовать, — здесь.
   Крохотное такое воздействие. Незначительное. Почти незаметное. Однако очень нужное тем, кто его затеял. Настолько нужное, что помехи надо было устранять самым решительным образом. И самое непонятное — чего так боялся Алексей? Точный, точечный удар, в нужное время в нужном месте. Камешек, который должен сдвинуть гору — вот только какую и куда? Ладно, будет с кем это обсудить, теперь пора отсюда выбираться. Теперь там, внизу, на предстоящем действе не сосредотачиваются, так что могут и заметить. Особенно если их все так же пристально рассматривать, да еще и пытаться понять. Будешь много думать о добыче — почует. Это не только люди-охотники знают, это, говорят, даже медведю понятно. А может, и ежу. Он тоже хищник.
   Уползти со склона получилось, и даже вполне прилично. А вот встать — не сразу. Поплыло все перед глазами, ноги подкосились и попробовали уронить хозяина. Еще и замутило вдобавок. Мысли задергались, запрыгали внутри черепа: кто? Как? Специально достали или просто что-то накрыло? Или — черт его знает — вот они, результаты… Потребовалась минута, не Меньше, чтобы догадаться: никакой магии. Все просто и обидно: лежал-то вниз головой, вот и прилила к ней кровушка. Хорошо хоть не сразу вскочил, мог ведь и сознание потерять. Бывало такое у людей, сам видел в прежние времена. Настолько далекие, что кое-какие полезные мелочи начинают забываться.
   Тихо подозвал Елену, молча отошли подальше — так, чтобы затихли гитарные переборы и не угадывался между деревьев даже просвет над оврагом. Первым делом Александр вытащил из кармана тюбик с репеллентом: спасайся, кто может! Долго и старательно мазали едким кремом все, что могло послужить кровопийцам аэродромом и благотворительной столовой. С подветренной стороны глубоко в лесу зашумели ветки и чмокнула влажная земля. Затрещало, затопотало и покатилось дальше. Значит, и туда дошла химическая вонь..,
   — Ну, что там было? — блеснула глазами Лена, растирая отраву по щиколоткам. — Увидел что-нибудь?
   — Увидел, только еще не совсем понял, что именно, — честно ответил Александр. — Слушай, кто у вас из «стариков» белобрысый и ходит в хайратнике? Худой, не то что длинный, но чуть выше среднего. Вроде бы молодой, лет двадцать — двадцать пять, не больше, если я все верно разглядел.
   — Погоди, погоди, есть такой… Н-нет, как зовут — не вспомню, он там недавно. Меня уже не было, когда он появился, но я его пару раз с Наташкой видела. Да и к «зажигалке» он иногда приходит. А что такое?
   — Не знаешь, он чем-нибудь до прихода к вам занимался? Ну, маг он, сене или еще кто?
   — Нет, не скажу. Хочешь, узнаю?
   — Хочу, конечно.
   — А что мне за это будет?
   — То есть? — опешил Александр. — Извини, не понял юмора. Ты что, ко мне шпионкой нанимаешься? Прости — тайным агентом? Так я никого не вербую.
   — Что, полномочий нет? — прозвучало это достаточно ехидно и было подкреплено соответствующим взглядом. Впрочем, чуть опухшее веко несколько испортило эффект. — Слушай, давай честно, а? Раз уж ты меня в это втянул и до сих пор не пристрелил, не зарезал и подальше не послал, так должен объяснить, во что я вляпалась. По всем законам жанра сейчас самый подходящий момент.
   — Угу, подходящий, — непонятно было, ругаться или хохотать. Впрочем, и то и другое надо было делать как можно тише. — Для того, чтобы тихо исчезнуть отсюда и добраться до рюкзака. А потом или ждать первого трамвая, или еще несколько кэмэ пешим порядком. Задача ясна?
   — Конечно, товарищ командир, будет исполнено, товарищ командир… Разрешите обратиться?
   — В кого? — подозрительно покосился Александр. — Если в лягушку, то разрешаю. И не так промокнешь, и комарья меньше будет.
   — В лягушку — это классно, — задумчиво ответила Лена. — Это сейчас самое то — в лягушку. Если уж все по сказке… Саша, кроме шуток — нам сейчас обязательно бежать и прятаться или все уже кончилось?
   — Не знаю. Похоже, что сегодня ничего больше не намечается, — тут он вспомнил колдуна с бритым затылком и добавил: — А вообще-то я пока что ни в чем не уверен. Кроме одного: отсюда нужно убраться побыстрее и потише. Поэтому пошли, и старайся не шуметь. Давай договоримся — все серьезные разговоры оставим до города. Там хоть дома запремся, хоть в парке на лавочке устроимся, и будешь расспрашивать. Годится?
   — Вполне, — как-то грустно откликнулась девушка. — Только я еще кое-что здесь и сейчас сделать хотела. Сегодня купальская ночь, точно? Пусть не с нашими, но просто найти пруд можно? Тут есть два подходящих, минут двадцать идти… если днем. Ты скажи, у нас есть время, чтобы туда смотаться?
   — Это значит, полчаса в одну сторону, да там… Погоди, это те пруды, что в Широком овраге? Возле дач?
   — Дачи есть, а как овраг называется — не знаю, Там еще «Звездочка» рядом, детский лагерь.
   — Тогда точно они. Далековато потом идти будет. Блин, и угол ведь нигде не срежешь. Придется еще и крюк по просекам накидывать… Знаешь что? Если уж так приспичило, пошли сначала за рюкзаком, а потом уже к прудам.
   — Пошли! — обрадовалась Лена. И тут же получила щелчок по лбу. — За что?!
   — За нарушение маскировки. Можешь хоть прыгать и визжать, только не здесь. И под колпаком, под защитой, чтобы никто из наших тебя за километр не увидел. Между прочим, до стоянки вероятного противника на-амного меньше. Так что ноги в руки — и вперед, но тихо!
   — А просто сказать нельзя было? Обязательно сразу в лоб?
   — Потопали, потопали! В лоб — это чтобы сразу пылкая радость кончилась. Видела бы ты себя…
   — И что такого? Нельзя и обрадоваться? — это было сказано уже в удаляющуюся спину.
   — Неужели плохо объяснил? — удивленно обернулся Александр. — Твоя радость верхним зрением была видна лучше всякого костра. Пока я объясню, пока ты закроешься — засекут, а так все сразу пришло в норму. Моментально. А теперь — не отставай!

* * *

   — Придется тебе подождать с купанием, — прошептал Александр, оглядывая поблескивающее темное зеркало пруда. — Занято.
   — То есть как — занято? Кем?
   — Потише, не пугай народ. Вон, погляди, справа. Не иначе, из «Звездочки» девахи сбежали.
   — Какого лешего им тут потребовалось в четвертом часу?! — возмутилась Лена почти в полный голос. — Все спят уже!