Страница:
Трясло на ухабах. Тошнило от бензинового перегара, от жары, от грязных занавесок на окнах. Раскалившаяся на солнце железная крыша превращала салон в духовку.
За окнами — запрещай не запрещай, все равно подглядывали — ничего интересного не наблюдалось. Ничего такого, что могло бы отвлечь от жары и вони. Лес как лес, все в нем были. Если не сто раз, то уж не один десяток точно. Обочины распаханы — ну и что, каждое лето этим лесничество занимается. Разве что не ставит при этом столбики с желтыми табличками: «Заражено!», «Заражено!», «Заражено!» — можно подумать, здесь кто-то об этом еще не знает… Если и найдется такой олух, то капитан Селиверстов поймает и объяснит. Негромко урча, автобус обогнали две бронемашины. Словно прощаясь, помахивали желтыми флажками на блестящих штырях — по две здоровенные пачки свисали у каждого зеленого жука с кормы. Прогрохотал вертолет, прошелся низко над дорогой и отвалил куда-то за верхушки деревьев. На промелькнувшей справа широченной поляне стояло что-то ну очень секретное: от дороги этот объект отделял двухметровый забор из маскировочной сети. Только антенны торчали — всех фасонов и размеров, на выбор. Самая длинная, с решеткой на блестящей мачте, была чуть ли не вдвое выше соседних кленов и вязов.
— В окна не пяльтесь! — прохрипел Андрей. — К посту подъезжаем!
Шофер сбросил скорость, хотел притормозить возле стоящих у перекрестка бронетранспортеров. Все жадно приготовились глотнуть свежего воздуха из открытой двери. Напрасно. Прорезиненная фигура с пятачком респиратора под капюшоном властно махнула серой перчаткой: дальше, не задерживайся! Чуть дальше три такие же фигуры поливали друг друга из шлангов, тянувшихся от знакомой уже автоцистерны. По крайней мере, в точности, как на первом посту.
— А у них тут серьезно… — Костя сглотнул, закашлялся. — Ох… Может, зря мы в это дело ввязались?
Слева замелькали высокие пестрые стволы в ярких космах листвы и гибких веток. Поворот — и через лобовое стекло все увидели большой указатель: «Березка». Три красных треугольника — то ли языки костра, то ли пионерские галстуки — и белые буквы поперек. Деревянная автобусная остановка с затейливой резьбой. И тупорылый, почти квадратный от высокой будки «ГАЗ-66». Белый. С цветастой полосой, звездчатой эмблемой и огромным флагом на антенне.
— Во, уже получше! Спасатели! — обрадовался водитель. — Может, хоть тут мозги парить не будут. Вам куда, прямо в лагерь?
Впрочем, надежда на гостеприимство угасла сразу же, как только повернули к запертым решетчатым воротам. Сигналить не пришлось: из сторожки выскочили два солдата в пятнистых комбинезонах и резиновых сапогах. Один приложил «Калашников» к плечу, посмотрел на шофера поверх прицела. Второй проскользнул через калитку, требовательно стукнул стволом автомата по дверце:
— Куда прешь?! Давай назад, к остановке!
— Нам сюда, в лагерь! — Андрей приподнялся, махнул пропуском. — У нас пропуск, все договорено!
— Давай, давай, отъезжай! Рядом становись! — часовой показал на машину МЧС. — У них тоже пропуск! Сейчас АРС приедет, всех обработает, тогда и проедете!
— Слушай, у меня тут люди задыхаются! Может, мы выйдем, а технику потом помоете?
— Ничего, становись под деревья, в тенек! У вас химзащита есть? У кого есть, может выйти. В лагере чистая зона, на входе мыться положено.
— Вот как чувствовал, — проворчал Андрей. — Давай отъезжай, я сейчас пойду с начальством поговорю.
Он пробрался к рюкзакам, нашел свой. Вытащил брезентовый чехол, распахнул. Раньше, чем кто-то успел удивиться, оказался одетым в серую монолитную резину — от подошв до груди. Прихватил такую же прорезиненную куртку, вернулся на переднюю площадку.
— Эй, боец! Противогаз не нужен? Солдат заглянул через стекло.
— Сойдет. Штанов хватит. А отъехать все равно придется, выезд загораживаете.
— Может, хоть форточки открыть?
— Не положено… Хотя ладно, — смилостивился автоматчик. — Здесь сегодня травить не будут.
Все кинулись к окнам и люкам. Дверь снова застряла, пришлось помогать пинком. Костя отдал папку с документами, придержал Андрея за рукав:
— Слушай, чего мы тут ждем? Что за «аре»?
— Авторазливочная станция, — парашютист посмотрел недоуменно, словно его всерьез спросили, кто Пушкина написал. — Грузовик, на нем цистерна с насосом. Видел, на постах такие стояли? Приедет, помоет автобус дезраствором, можно будет заезжать. Непонятно только, почему у них тут своего не оказалось, их же в любой части как собак… И знали ведь, что мы уже едем, посты сообщили. Ладно, сейчас пойду, выясню.
Он спрыгнул на обочину, пошел к калитке. Предъявил пропуск и паспорт. Автобус заворчал и отодвинулся от ворот, начал разворачиваться. Дверь водитель не закрывал, проветривал салон. Стали в тени, попробовали отдышаться. Где-то рычали моторы, хлопали по небу вертолетные винты. В березовой роще пищали и пересвистывались птицы.
Ждать пришлось недолго. Минут десять. Армейский «ЗИЛ», прищурившийся маскировочными «козырьками» на фарах, вывернулся из-за лагеря. Остановился на асфальте. Из кабины неторопливо вылез молодой человек в таких же серых резиновых штанах-сапогах, которые нашлись в рюкзаке у Андрея. Влез в куртку, откинул капюшон. Подошел к машине спасателей, о чем-то спросил водителя. Кивнул, направился к автобусу.
— Так, вы тут первые на обработку? Закрывайте окна и давайте-ка вон туда, на площадку. Во-он, справа, за дорогой, бетонка. Только осторожно, в канаву не свались!
Со стоном начали захлопывать люки, задвигать непослушные стекла. Автобусу тоже не хотелось подвергаться непонятной процедуре, и он напрочь отказывался заводиться. Выл стартером, кашлял и хрипел. Наконец замолчал совсем.
— Приехали! — радостно доложил шофер. — Эй, химик! Дай прикурить!
— Обойдешься, — мрачно ответил серый человек. — У самих все севшее, с утра тягачом таскали, пока запустился. Тебя тросом дернуть?
— Лучше сразу дотащи. Дольше возить придется, и еще не факт, что запустим.
— Ты на площадку посмотри! Ну, потяну я тебя, и что дальше? Сам-то заеду, а как потом твой гроб разворачивать?
Подошел Андрей. Прислушался к спору, оценил ситуацию. Хмыкнул:
— Так, придется все-таки здесь выгружаться. А транспорт потом на большую площадку тащить, тут наверняка такая есть.
— Не положено! Ручками толкнете! — огрызнулся химик. Обернулся к нежданному советчику — и вытянулся, попытался козырнуть. — Извините, товарищ старший лейтенант!
На потертых камуфляжных погонах парашютиста тускло отсвечивали зеленые звездочки.
— Вольно! К пустой голове руку не прикладывают, сначала головной убор найди… Отставить, куда побежал?! Из училища?
— Так точно. Четвертая рота, курсант Архангельский.
— Обработку у вас Маркин вел?
— Нет, Волков… А вы тоже наше заканчивали?
— «Тоже»… Сначала доучись, потом будет «тоже». В бочке у тебя что, дезраствор или вода?
— Вода. Нам сказали — машины чистые, только по асфальту ехали.
— Тогда проще. Так, курсант, диспозиция будет следующая: сейчас цепляешь автобус, подтаскиваешь поближе к воротам. Потом обмываешь подножку и даешь воду на асфальт перед воротами, народ выходит по мокрому. Дальше — как хочешь, можешь убрать обратно поддеревья, тягач мы и сами вызовем. Задача ясна?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — отрапортовал химик. Радостно, с улыбкой даже. Можно понять служивого: есть начальник, есть приказ, нет проблемы. Выполнил свою работу, а дальше пусть другие разбираются.
— Трос у тебя есть? Тогда вперед, а я пока с пассажирами поговорю.
Первым, с кем пришлось разговаривать, оказался Костя.
— А погоны у тебя откуда? Вроде не было…
— Теперь есть. Ты по военному билету кто?
— Да нет у меня билета! — возмутился юрист. — Что я, служил, что ли?! У меня почки больные. Ну, справку сделали.
— Вот то-то! Косари в состоянии распада… А у нас была такая штука, ныне исчезнувшая — военная кафедра называется. Полдня в неделю, месяц сборов, и ты уже офицер. Даже дали пострелять. Один раз, перед присягой. Потом еще одни сборы, этот самый Маркин из училища нас со шлангами и щетками погонял — и плюс еще одна звездочка. Так что все законно. Теперь вот пригодилось. Пришел к здешнему начальству, а они с порога: «Звание какое? Вот звездочки, носи, меньше проблем с нашими бойцами будет. Считаешься временно призванным на службу, как специалист!» Да, кстати, народ! Кто-нибудь есть еще с военными билетами?! Чтобы не одному мне погонами сверкать?
В салоне забеспокоились, но на призыв откликаться не спешили.
— Значит, никого, один я, — подытожил Андрей. — Ну и ладненько, переживу. Теперь слушайте внимательно: в лагере и окрестностях распоряжаются товарищи военные, поэтому свободы никакой. Приказы выполнять буквально и моментально, особенно если приказывает часовой. Чтобы, не дай бог, не ошиблись, уточняю: лучше всего считать часовым любого человека с автоматом. Скажет: «Стой!» — замереть на месте, не спорить и, если жить хотите, не пытаться убежать или спрятаться. Специально для любителей повыпендриваться с магией напоминаю, что в последнее время она не всегда срабатывает, а у людей чувствительность повысилась. Посему не исключено, что автоматчик не будет разбираться, отводите вы ему глаза или выбить их пытаетесь — посчитает это нападением, и будете потом выяснять, выдерживает ли ваша защита пулю «калаша» или нет.
— А если выдержит? — ехидно поинтересовались откуда-то сзади.
— Тогда супермена отдадим воякам для опытов, — вполне серьезно ответил Костя. — Пусть учатся без танков обходиться. Так, Андрей, у меня вопрос: куда нам можно соваться и куда нельзя? Или вообще лучше из автобуса не выходить, а сразу обратно поехать?
— Обратно, к сожалению, не получится. Транспорт сломался, а когда дадут другой, не знаю. Не говорил еще. Теперь о приятном: можно нам везде, где не запрещено. В лагере — почти вся территория, но к технике и палаткам лучше не соваться. Несколько домиков заняты, вас туда и не пустят. В лесу есть несколько чистых участков — ну, относительно чистых, там обработали в первую очередь. Сейчас уже все нормально, можно хоть гулять, хоть на травке лежать, только после этого в душ сходить.
— Bay, тут и душ работает! — обрадовалась какая-то девчушка. — Поехали тогда, чего стоим!
— Сейчас зацепят, и поедем, — Андрей обернулся и посмотрел на приближающуюся задним ходом цистерну. — Так, о душевых кабинах и прочей гигиене. Горячей воды нет, но есть нагревшаяся в баках, так что теплая. Мыться сейчас будем все, нам под это дело две палатки выделяют. Руки мыть почаще, ноги — каждый раз, как в домик входите, там краны есть. По лагерю можно в кроссовках, в лес — только в резиновых сапогах, я не зря тогда говорил. Насчет одежды есть два варианта: или перед отъездом отдать ее на обработку, или денек походить в казенном. Я лично выбираю то, что нам родная армия предоставит.
— А почему, Андрюша? — робко поинтересовалась Татьяна. — Ты же сам советовал надевать такое, чтобы не жалко было!
— Потому что обрабатывать будут в армейской «вошебойке». То, что после этого останется, можно будет неделю по запаху опознавать.
Автобус качнулся, еще раз. Натужно зарычал двигатель «ЗИЛа».
Рывок — Андрей едва устоял на ногах. Шофер выворачивал руль, бормотал что-то невнятное, но энергичное.
— Так, с одеждой потом разберемся. Значит, так, братцы-сестрицы: не толкаемся, не суетимся, готовим паспорта и ждем команды на выход. Потом сзади по одному берем рюкзаки и топаем за ворота, ждем остальных. Я остаюсь выпускающим, проверяю, кто что забыл, и выхожу последним. Список и пропуск у меня, так что, один черт, никто никуда не разбежится…
Щупали и поправляли пятнистые комбинезоны. Сетчатые, мешковатые — такие же, как у большинства военных в лагере. В своей одежде остались немногие: даже девушки прельстились возможностью пощеголять в необычном наряде. По крайней мере, такова была основная версия.
— И пусть кто-то попробует сказать, что мне это не идет! — заявила Наталья, заправляя серо-зеленый капюшон под намокшую шевелюру. — Ну как, похожа я на террористку?
— Как свинья на табуретку, — прошептала Татьяна на ухо своему парашютисту. Сама она предпочла остаться в стареньких джинсах и футболке. — Ног столько же…
— Так, с легким паром! А террористов мне здесь не нужно, не люблю эту публику. И так их расплодилось, как тех мышей, тоже травить надо.
Все обернулись. Незаметно подошедший офицер был в обычной камуфляжной форме. На погонах — по три звездочки. Только не такие, как у Андрея, а побольше.
— Все помылись? Да, а кто это там еще в гражданке?! Лейтенант, ты их предупредил? Насчет обработки?
— Так точно, товарищ полковник! У них есть во что переодеться.
— Н-ну, как знаете… — покачал головой офицер. — Ваши вещи, не мне их жалеть. Тогда дальше пойдем. Строить я вас не буду, не солдаты все-таки, но попрошу собраться поближе. Специально для кого-то повторять будут те, кто расслышал, а мне некогда. Все здесь? Тогда разрешите представиться: полковник Юнусов, комендант лагеря и представитель штаба особого района. Все, что в лагере и вокруг него, — моя зона ответственности, и все вопросы вам придется решать со мной. Насчет вашей группы со мной связывались из штаба, просили посодействовать… — полковник хмыкнул, — …возрождению реликтовых культур. Правильно я ваше общество назвал? Чем можем, поможем, но учтите — порядок один на всех и заведен не для того, чтобы армейские дубы вашу свободу придушили, а чтобы ваши мамы потом не плакали. Это до всех дошло? Вот и хорошо. Вам что нужно для работы?
— Для чего? — сначала не сообразил Костя. — Ах да! Господин… Простите, товарищ Юнусов, а кроме лагеря, сейчас какие-нибудь места безопасные есть поблизости? Желательно, чтобы лес, поляна, можно было костер развести и все прочее. И еще — как тут, ночью передвигаться за пределами лагеря можно?
— Нежелательно, — поморщился полковник. — Выйдете не туда, и будут у всех серьезные неприятности. Так что лучше все заранее согласовать, часа за два, а лучше за три, чтобы я караул успел предупредить. А насчет мест… Карта есть у вас?
— Запаслись на всякий случай, — Костя достал глянцевый разноцветный лист. — Туристическая, довольно подробная, устроит вас такая?
— Сойдет на первый случай… Ага, лесные кварталы здесь обозначены, уже проще. Значит, в вашем распоряжении тридцать восьмой и пятьдесят второй, это возле лагеря, там обрабатывали давно. Тридцать седьмой, в принципе, тоже чистый, но там вы точно покажите, что нужно будет, и без сопровождающих не лазьте, а то подстрелят. Объект у нас там в одном углу.
— Хорошо, не будем, — согласился Костя. — А вот эта долинка как? Туда нам можно?
Андрей заглянул через звездно-пятнистое плечо. Палец юриста уткнулся точно в знакомый по прошлому «празднику» овраг.
Километра полтора от лагеря, не так уж и далеко.
— Нет, вот сюда точно нельзя, — казалось, полковник и сам об этом весьма сожалеет. — Там только вчера отраву раскидали, туда еще дня три никого пускать нельзя.
— Ну нет так нет. Найдем что-нибудь поблизости. — Карта сложилась так, чтобы наверху оказался участок с «Березкой» и ее окрестностями. — Как я понял, место нам тоже лучше с кем-то смотреть? Или самим можно, а потом вас в известность поставить?
— Да пожалуйста, смотрите, вот старший лейтенант у вас есть, и хватит. Сейчас всех зарегистрируем, каждому пропуска выдадим — и гуляйте себе. Только на соседние кварталы не суйтесь, а то влезете не туда, куда для здоровья полезно. Потом доложите, что вам приглянулось. И еще: сапоги резиновые у всех есть? Если нет, можем поделиться запасом. Хотя, похоже, не все размеры, — полковник пригляделся к ногам девушек. Секунду подумал и нашел решение проблемы. — Впрочем, если очень большие, то прямо на обувь можно натянуть. Как химзашиту. Подумайте, кому что нужно, сразу и выдадим, чтобы потом по десять раз старшину не искали. Так, еще вопросы есть?
— Пока вроде бы нет, — ответил за всех Андрей.
— Вот и отлично. Тогда, лейтенант, ведите их на регистрацию. Это в том домике, где вы меня нашли, третья комната. Заходить в домик по одному, остальные ждут очереди на улице, чтобы не толпиться и не мешать людям работать. Все понятно?
— Так точно…
— Идите, я потом к вам подойду.
Через двадцать минут Костя рассматривал свой новенький пропуск. Остальные толпились вокруг.
— Вот могут же, если захотят! Блин, в нашей фирме и то дольше возились бы! Ну и аппаратура у них, я вам скажу… Народ, фотографию видели? Это мне прямо там сделали. Сразу на картонку распечатали.
— Это как? — недоверчиво пригляделся Антон. — Слушай, точно, свежая! Волосы не просохли, и то заметно!
— А чего возиться, небось цифровая камера стоит. Напрямую подключенная. Дай-ка, — Дмитрий протянул свою широченную ладонь. Попробовал согнуть пластиковую оболочку, пригляделся к буквам. — Принтер у них какой стоит, не видел? «Эпсон»? И камера тоже?
— Пойдешь, попробуй сам разглядеть. Там вообще порядок интересный: заходишь, садишься, пацану какому-то на вопросы отвечаешь, он их в комп забивает. Потом поворачиваешься к этой самой камере — и свободен, идешь в соседнюю комнату, там тебе все готовое выдают. Запаянное и даже с цепочкой, — Костя отобрал пропуск у любопытствующих и повесил себе на шею. — Вот только я не понял, что это за штуковина прилагается. Сказали, постоянно носить при себе, перед отъездом сдать.
Он достал из кармана небольшой, вполовину спичечного, серый пластиковый коробок. Две намертво стянутые половинки, блестящий винтик в торце — и больше ничего. Никаких кнопок, лампочек или отверстий. Только выдавленный в пластике шестизначный номер.
— Ну и — что это такое? Знатоки есть?
— Фиг его знает, что за пакость, — раздраженно отозвался кто-то. — Не нравится она мне. Это что, всех носить заставят?
— Может, развинтим и посмотрим? — прищурился Антон. — А потом обратно соберем. Если что сломалось, мы не виноваты.
— Ага, а если твои пальцы сломаются? Оторвет их, пока отвинчивать будешь — и привет!
— Да ну-у, чему тут отрывать? Куда ты тут взрывчатку засунешь?
— Запросто, — кивнул Дима. — Если пластит или еще что похуже, не то что пальцы, всю руку отхватит. Как раз когда винтик повернешь. Поэтому нечего лезть в такие секреты: сказали, носи — значит, носи. Может, это датчик или маячок какой-нибудь? Как на самолетах: «свой-чужой», кто без него, охрана не виновата.
— Или подошел куда не нужно, он у тебя в кармане — ба-бах! — не унимался пессимист. — И предупреждать не нужно!
— Нужно меньше видик смотреть, — Костя спрятал коробочку обратно. — Минздрав вот тебя специально предупреждал: Голливуд опасен для вашего здоровья! Психического. Вы не в Чикаго, юноша, — у нас, если надо кого убрать, это делается не таким дорогим способом. Самая убойная охранная система в этой стране — Ваня Косорылов с автоматом Калашникова.
— Есть и получше, — Андрей наконец-то решил вмешаться. — Первый ряд — сигнальные мины, дальше — боевые. Причем нажимные вперемежку с растяжками. Главное, не заснет и кормить не нужно. Так что если кто из вас не послушается полковника Юнусова, пойдет не туда и случайно дернет за веревочку, то запросто может начаться фейерверк со свистом. А штуковина эта больше всего напоминает дозиметр. Нам на кафедре такие показывали, они то ли химические, то ли кварцевые, не помню уже.
— Вот только радиации нам и не хватало! — раздражение перелилось через край, как закипевшее молоко. — Говорил же, пакость! На кой черт нам тут дозиметры?
— Выдали, значит, порядок такой, — терпеливо объяснил Андрей. — Есть радиация, нет ее, а химики на тебя навесят все, что положено. Скажи спасибо, прививки не делают! Хотя вообще-то должны… Так что можешь сказать полковнику, что здесь только микробы, он тут же и вспомнит, чего тебе для счастья не хватает. Так, кто там следующий? Очередь не задерживаем! Сейчас всем такие же пропуска раздадут, еще налюбуетесь.
ГЛАВА 17
За окнами — запрещай не запрещай, все равно подглядывали — ничего интересного не наблюдалось. Ничего такого, что могло бы отвлечь от жары и вони. Лес как лес, все в нем были. Если не сто раз, то уж не один десяток точно. Обочины распаханы — ну и что, каждое лето этим лесничество занимается. Разве что не ставит при этом столбики с желтыми табличками: «Заражено!», «Заражено!», «Заражено!» — можно подумать, здесь кто-то об этом еще не знает… Если и найдется такой олух, то капитан Селиверстов поймает и объяснит. Негромко урча, автобус обогнали две бронемашины. Словно прощаясь, помахивали желтыми флажками на блестящих штырях — по две здоровенные пачки свисали у каждого зеленого жука с кормы. Прогрохотал вертолет, прошелся низко над дорогой и отвалил куда-то за верхушки деревьев. На промелькнувшей справа широченной поляне стояло что-то ну очень секретное: от дороги этот объект отделял двухметровый забор из маскировочной сети. Только антенны торчали — всех фасонов и размеров, на выбор. Самая длинная, с решеткой на блестящей мачте, была чуть ли не вдвое выше соседних кленов и вязов.
— В окна не пяльтесь! — прохрипел Андрей. — К посту подъезжаем!
Шофер сбросил скорость, хотел притормозить возле стоящих у перекрестка бронетранспортеров. Все жадно приготовились глотнуть свежего воздуха из открытой двери. Напрасно. Прорезиненная фигура с пятачком респиратора под капюшоном властно махнула серой перчаткой: дальше, не задерживайся! Чуть дальше три такие же фигуры поливали друг друга из шлангов, тянувшихся от знакомой уже автоцистерны. По крайней мере, в точности, как на первом посту.
— А у них тут серьезно… — Костя сглотнул, закашлялся. — Ох… Может, зря мы в это дело ввязались?
Слева замелькали высокие пестрые стволы в ярких космах листвы и гибких веток. Поворот — и через лобовое стекло все увидели большой указатель: «Березка». Три красных треугольника — то ли языки костра, то ли пионерские галстуки — и белые буквы поперек. Деревянная автобусная остановка с затейливой резьбой. И тупорылый, почти квадратный от высокой будки «ГАЗ-66». Белый. С цветастой полосой, звездчатой эмблемой и огромным флагом на антенне.
— Во, уже получше! Спасатели! — обрадовался водитель. — Может, хоть тут мозги парить не будут. Вам куда, прямо в лагерь?
Впрочем, надежда на гостеприимство угасла сразу же, как только повернули к запертым решетчатым воротам. Сигналить не пришлось: из сторожки выскочили два солдата в пятнистых комбинезонах и резиновых сапогах. Один приложил «Калашников» к плечу, посмотрел на шофера поверх прицела. Второй проскользнул через калитку, требовательно стукнул стволом автомата по дверце:
— Куда прешь?! Давай назад, к остановке!
— Нам сюда, в лагерь! — Андрей приподнялся, махнул пропуском. — У нас пропуск, все договорено!
— Давай, давай, отъезжай! Рядом становись! — часовой показал на машину МЧС. — У них тоже пропуск! Сейчас АРС приедет, всех обработает, тогда и проедете!
— Слушай, у меня тут люди задыхаются! Может, мы выйдем, а технику потом помоете?
— Ничего, становись под деревья, в тенек! У вас химзащита есть? У кого есть, может выйти. В лагере чистая зона, на входе мыться положено.
— Вот как чувствовал, — проворчал Андрей. — Давай отъезжай, я сейчас пойду с начальством поговорю.
Он пробрался к рюкзакам, нашел свой. Вытащил брезентовый чехол, распахнул. Раньше, чем кто-то успел удивиться, оказался одетым в серую монолитную резину — от подошв до груди. Прихватил такую же прорезиненную куртку, вернулся на переднюю площадку.
— Эй, боец! Противогаз не нужен? Солдат заглянул через стекло.
— Сойдет. Штанов хватит. А отъехать все равно придется, выезд загораживаете.
— Может, хоть форточки открыть?
— Не положено… Хотя ладно, — смилостивился автоматчик. — Здесь сегодня травить не будут.
Все кинулись к окнам и люкам. Дверь снова застряла, пришлось помогать пинком. Костя отдал папку с документами, придержал Андрея за рукав:
— Слушай, чего мы тут ждем? Что за «аре»?
— Авторазливочная станция, — парашютист посмотрел недоуменно, словно его всерьез спросили, кто Пушкина написал. — Грузовик, на нем цистерна с насосом. Видел, на постах такие стояли? Приедет, помоет автобус дезраствором, можно будет заезжать. Непонятно только, почему у них тут своего не оказалось, их же в любой части как собак… И знали ведь, что мы уже едем, посты сообщили. Ладно, сейчас пойду, выясню.
Он спрыгнул на обочину, пошел к калитке. Предъявил пропуск и паспорт. Автобус заворчал и отодвинулся от ворот, начал разворачиваться. Дверь водитель не закрывал, проветривал салон. Стали в тени, попробовали отдышаться. Где-то рычали моторы, хлопали по небу вертолетные винты. В березовой роще пищали и пересвистывались птицы.
Ждать пришлось недолго. Минут десять. Армейский «ЗИЛ», прищурившийся маскировочными «козырьками» на фарах, вывернулся из-за лагеря. Остановился на асфальте. Из кабины неторопливо вылез молодой человек в таких же серых резиновых штанах-сапогах, которые нашлись в рюкзаке у Андрея. Влез в куртку, откинул капюшон. Подошел к машине спасателей, о чем-то спросил водителя. Кивнул, направился к автобусу.
— Так, вы тут первые на обработку? Закрывайте окна и давайте-ка вон туда, на площадку. Во-он, справа, за дорогой, бетонка. Только осторожно, в канаву не свались!
Со стоном начали захлопывать люки, задвигать непослушные стекла. Автобусу тоже не хотелось подвергаться непонятной процедуре, и он напрочь отказывался заводиться. Выл стартером, кашлял и хрипел. Наконец замолчал совсем.
— Приехали! — радостно доложил шофер. — Эй, химик! Дай прикурить!
— Обойдешься, — мрачно ответил серый человек. — У самих все севшее, с утра тягачом таскали, пока запустился. Тебя тросом дернуть?
— Лучше сразу дотащи. Дольше возить придется, и еще не факт, что запустим.
— Ты на площадку посмотри! Ну, потяну я тебя, и что дальше? Сам-то заеду, а как потом твой гроб разворачивать?
Подошел Андрей. Прислушался к спору, оценил ситуацию. Хмыкнул:
— Так, придется все-таки здесь выгружаться. А транспорт потом на большую площадку тащить, тут наверняка такая есть.
— Не положено! Ручками толкнете! — огрызнулся химик. Обернулся к нежданному советчику — и вытянулся, попытался козырнуть. — Извините, товарищ старший лейтенант!
На потертых камуфляжных погонах парашютиста тускло отсвечивали зеленые звездочки.
— Вольно! К пустой голове руку не прикладывают, сначала головной убор найди… Отставить, куда побежал?! Из училища?
— Так точно. Четвертая рота, курсант Архангельский.
— Обработку у вас Маркин вел?
— Нет, Волков… А вы тоже наше заканчивали?
— «Тоже»… Сначала доучись, потом будет «тоже». В бочке у тебя что, дезраствор или вода?
— Вода. Нам сказали — машины чистые, только по асфальту ехали.
— Тогда проще. Так, курсант, диспозиция будет следующая: сейчас цепляешь автобус, подтаскиваешь поближе к воротам. Потом обмываешь подножку и даешь воду на асфальт перед воротами, народ выходит по мокрому. Дальше — как хочешь, можешь убрать обратно поддеревья, тягач мы и сами вызовем. Задача ясна?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — отрапортовал химик. Радостно, с улыбкой даже. Можно понять служивого: есть начальник, есть приказ, нет проблемы. Выполнил свою работу, а дальше пусть другие разбираются.
— Трос у тебя есть? Тогда вперед, а я пока с пассажирами поговорю.
Первым, с кем пришлось разговаривать, оказался Костя.
— А погоны у тебя откуда? Вроде не было…
— Теперь есть. Ты по военному билету кто?
— Да нет у меня билета! — возмутился юрист. — Что я, служил, что ли?! У меня почки больные. Ну, справку сделали.
— Вот то-то! Косари в состоянии распада… А у нас была такая штука, ныне исчезнувшая — военная кафедра называется. Полдня в неделю, месяц сборов, и ты уже офицер. Даже дали пострелять. Один раз, перед присягой. Потом еще одни сборы, этот самый Маркин из училища нас со шлангами и щетками погонял — и плюс еще одна звездочка. Так что все законно. Теперь вот пригодилось. Пришел к здешнему начальству, а они с порога: «Звание какое? Вот звездочки, носи, меньше проблем с нашими бойцами будет. Считаешься временно призванным на службу, как специалист!» Да, кстати, народ! Кто-нибудь есть еще с военными билетами?! Чтобы не одному мне погонами сверкать?
В салоне забеспокоились, но на призыв откликаться не спешили.
— Значит, никого, один я, — подытожил Андрей. — Ну и ладненько, переживу. Теперь слушайте внимательно: в лагере и окрестностях распоряжаются товарищи военные, поэтому свободы никакой. Приказы выполнять буквально и моментально, особенно если приказывает часовой. Чтобы, не дай бог, не ошиблись, уточняю: лучше всего считать часовым любого человека с автоматом. Скажет: «Стой!» — замереть на месте, не спорить и, если жить хотите, не пытаться убежать или спрятаться. Специально для любителей повыпендриваться с магией напоминаю, что в последнее время она не всегда срабатывает, а у людей чувствительность повысилась. Посему не исключено, что автоматчик не будет разбираться, отводите вы ему глаза или выбить их пытаетесь — посчитает это нападением, и будете потом выяснять, выдерживает ли ваша защита пулю «калаша» или нет.
— А если выдержит? — ехидно поинтересовались откуда-то сзади.
— Тогда супермена отдадим воякам для опытов, — вполне серьезно ответил Костя. — Пусть учатся без танков обходиться. Так, Андрей, у меня вопрос: куда нам можно соваться и куда нельзя? Или вообще лучше из автобуса не выходить, а сразу обратно поехать?
— Обратно, к сожалению, не получится. Транспорт сломался, а когда дадут другой, не знаю. Не говорил еще. Теперь о приятном: можно нам везде, где не запрещено. В лагере — почти вся территория, но к технике и палаткам лучше не соваться. Несколько домиков заняты, вас туда и не пустят. В лесу есть несколько чистых участков — ну, относительно чистых, там обработали в первую очередь. Сейчас уже все нормально, можно хоть гулять, хоть на травке лежать, только после этого в душ сходить.
— Bay, тут и душ работает! — обрадовалась какая-то девчушка. — Поехали тогда, чего стоим!
— Сейчас зацепят, и поедем, — Андрей обернулся и посмотрел на приближающуюся задним ходом цистерну. — Так, о душевых кабинах и прочей гигиене. Горячей воды нет, но есть нагревшаяся в баках, так что теплая. Мыться сейчас будем все, нам под это дело две палатки выделяют. Руки мыть почаще, ноги — каждый раз, как в домик входите, там краны есть. По лагерю можно в кроссовках, в лес — только в резиновых сапогах, я не зря тогда говорил. Насчет одежды есть два варианта: или перед отъездом отдать ее на обработку, или денек походить в казенном. Я лично выбираю то, что нам родная армия предоставит.
— А почему, Андрюша? — робко поинтересовалась Татьяна. — Ты же сам советовал надевать такое, чтобы не жалко было!
— Потому что обрабатывать будут в армейской «вошебойке». То, что после этого останется, можно будет неделю по запаху опознавать.
Автобус качнулся, еще раз. Натужно зарычал двигатель «ЗИЛа».
Рывок — Андрей едва устоял на ногах. Шофер выворачивал руль, бормотал что-то невнятное, но энергичное.
— Так, с одеждой потом разберемся. Значит, так, братцы-сестрицы: не толкаемся, не суетимся, готовим паспорта и ждем команды на выход. Потом сзади по одному берем рюкзаки и топаем за ворота, ждем остальных. Я остаюсь выпускающим, проверяю, кто что забыл, и выхожу последним. Список и пропуск у меня, так что, один черт, никто никуда не разбежится…
* * *
После душа все смотрели друг на друга с немалым интересом.Щупали и поправляли пятнистые комбинезоны. Сетчатые, мешковатые — такие же, как у большинства военных в лагере. В своей одежде остались немногие: даже девушки прельстились возможностью пощеголять в необычном наряде. По крайней мере, такова была основная версия.
— И пусть кто-то попробует сказать, что мне это не идет! — заявила Наталья, заправляя серо-зеленый капюшон под намокшую шевелюру. — Ну как, похожа я на террористку?
— Как свинья на табуретку, — прошептала Татьяна на ухо своему парашютисту. Сама она предпочла остаться в стареньких джинсах и футболке. — Ног столько же…
— Так, с легким паром! А террористов мне здесь не нужно, не люблю эту публику. И так их расплодилось, как тех мышей, тоже травить надо.
Все обернулись. Незаметно подошедший офицер был в обычной камуфляжной форме. На погонах — по три звездочки. Только не такие, как у Андрея, а побольше.
— Все помылись? Да, а кто это там еще в гражданке?! Лейтенант, ты их предупредил? Насчет обработки?
— Так точно, товарищ полковник! У них есть во что переодеться.
— Н-ну, как знаете… — покачал головой офицер. — Ваши вещи, не мне их жалеть. Тогда дальше пойдем. Строить я вас не буду, не солдаты все-таки, но попрошу собраться поближе. Специально для кого-то повторять будут те, кто расслышал, а мне некогда. Все здесь? Тогда разрешите представиться: полковник Юнусов, комендант лагеря и представитель штаба особого района. Все, что в лагере и вокруг него, — моя зона ответственности, и все вопросы вам придется решать со мной. Насчет вашей группы со мной связывались из штаба, просили посодействовать… — полковник хмыкнул, — …возрождению реликтовых культур. Правильно я ваше общество назвал? Чем можем, поможем, но учтите — порядок один на всех и заведен не для того, чтобы армейские дубы вашу свободу придушили, а чтобы ваши мамы потом не плакали. Это до всех дошло? Вот и хорошо. Вам что нужно для работы?
— Для чего? — сначала не сообразил Костя. — Ах да! Господин… Простите, товарищ Юнусов, а кроме лагеря, сейчас какие-нибудь места безопасные есть поблизости? Желательно, чтобы лес, поляна, можно было костер развести и все прочее. И еще — как тут, ночью передвигаться за пределами лагеря можно?
— Нежелательно, — поморщился полковник. — Выйдете не туда, и будут у всех серьезные неприятности. Так что лучше все заранее согласовать, часа за два, а лучше за три, чтобы я караул успел предупредить. А насчет мест… Карта есть у вас?
— Запаслись на всякий случай, — Костя достал глянцевый разноцветный лист. — Туристическая, довольно подробная, устроит вас такая?
— Сойдет на первый случай… Ага, лесные кварталы здесь обозначены, уже проще. Значит, в вашем распоряжении тридцать восьмой и пятьдесят второй, это возле лагеря, там обрабатывали давно. Тридцать седьмой, в принципе, тоже чистый, но там вы точно покажите, что нужно будет, и без сопровождающих не лазьте, а то подстрелят. Объект у нас там в одном углу.
— Хорошо, не будем, — согласился Костя. — А вот эта долинка как? Туда нам можно?
Андрей заглянул через звездно-пятнистое плечо. Палец юриста уткнулся точно в знакомый по прошлому «празднику» овраг.
Километра полтора от лагеря, не так уж и далеко.
— Нет, вот сюда точно нельзя, — казалось, полковник и сам об этом весьма сожалеет. — Там только вчера отраву раскидали, туда еще дня три никого пускать нельзя.
— Ну нет так нет. Найдем что-нибудь поблизости. — Карта сложилась так, чтобы наверху оказался участок с «Березкой» и ее окрестностями. — Как я понял, место нам тоже лучше с кем-то смотреть? Или самим можно, а потом вас в известность поставить?
— Да пожалуйста, смотрите, вот старший лейтенант у вас есть, и хватит. Сейчас всех зарегистрируем, каждому пропуска выдадим — и гуляйте себе. Только на соседние кварталы не суйтесь, а то влезете не туда, куда для здоровья полезно. Потом доложите, что вам приглянулось. И еще: сапоги резиновые у всех есть? Если нет, можем поделиться запасом. Хотя, похоже, не все размеры, — полковник пригляделся к ногам девушек. Секунду подумал и нашел решение проблемы. — Впрочем, если очень большие, то прямо на обувь можно натянуть. Как химзашиту. Подумайте, кому что нужно, сразу и выдадим, чтобы потом по десять раз старшину не искали. Так, еще вопросы есть?
— Пока вроде бы нет, — ответил за всех Андрей.
— Вот и отлично. Тогда, лейтенант, ведите их на регистрацию. Это в том домике, где вы меня нашли, третья комната. Заходить в домик по одному, остальные ждут очереди на улице, чтобы не толпиться и не мешать людям работать. Все понятно?
— Так точно…
— Идите, я потом к вам подойду.
Через двадцать минут Костя рассматривал свой новенький пропуск. Остальные толпились вокруг.
— Вот могут же, если захотят! Блин, в нашей фирме и то дольше возились бы! Ну и аппаратура у них, я вам скажу… Народ, фотографию видели? Это мне прямо там сделали. Сразу на картонку распечатали.
— Это как? — недоверчиво пригляделся Антон. — Слушай, точно, свежая! Волосы не просохли, и то заметно!
— А чего возиться, небось цифровая камера стоит. Напрямую подключенная. Дай-ка, — Дмитрий протянул свою широченную ладонь. Попробовал согнуть пластиковую оболочку, пригляделся к буквам. — Принтер у них какой стоит, не видел? «Эпсон»? И камера тоже?
— Пойдешь, попробуй сам разглядеть. Там вообще порядок интересный: заходишь, садишься, пацану какому-то на вопросы отвечаешь, он их в комп забивает. Потом поворачиваешься к этой самой камере — и свободен, идешь в соседнюю комнату, там тебе все готовое выдают. Запаянное и даже с цепочкой, — Костя отобрал пропуск у любопытствующих и повесил себе на шею. — Вот только я не понял, что это за штуковина прилагается. Сказали, постоянно носить при себе, перед отъездом сдать.
Он достал из кармана небольшой, вполовину спичечного, серый пластиковый коробок. Две намертво стянутые половинки, блестящий винтик в торце — и больше ничего. Никаких кнопок, лампочек или отверстий. Только выдавленный в пластике шестизначный номер.
— Ну и — что это такое? Знатоки есть?
— Фиг его знает, что за пакость, — раздраженно отозвался кто-то. — Не нравится она мне. Это что, всех носить заставят?
— Может, развинтим и посмотрим? — прищурился Антон. — А потом обратно соберем. Если что сломалось, мы не виноваты.
— Ага, а если твои пальцы сломаются? Оторвет их, пока отвинчивать будешь — и привет!
— Да ну-у, чему тут отрывать? Куда ты тут взрывчатку засунешь?
— Запросто, — кивнул Дима. — Если пластит или еще что похуже, не то что пальцы, всю руку отхватит. Как раз когда винтик повернешь. Поэтому нечего лезть в такие секреты: сказали, носи — значит, носи. Может, это датчик или маячок какой-нибудь? Как на самолетах: «свой-чужой», кто без него, охрана не виновата.
— Или подошел куда не нужно, он у тебя в кармане — ба-бах! — не унимался пессимист. — И предупреждать не нужно!
— Нужно меньше видик смотреть, — Костя спрятал коробочку обратно. — Минздрав вот тебя специально предупреждал: Голливуд опасен для вашего здоровья! Психического. Вы не в Чикаго, юноша, — у нас, если надо кого убрать, это делается не таким дорогим способом. Самая убойная охранная система в этой стране — Ваня Косорылов с автоматом Калашникова.
— Есть и получше, — Андрей наконец-то решил вмешаться. — Первый ряд — сигнальные мины, дальше — боевые. Причем нажимные вперемежку с растяжками. Главное, не заснет и кормить не нужно. Так что если кто из вас не послушается полковника Юнусова, пойдет не туда и случайно дернет за веревочку, то запросто может начаться фейерверк со свистом. А штуковина эта больше всего напоминает дозиметр. Нам на кафедре такие показывали, они то ли химические, то ли кварцевые, не помню уже.
— Вот только радиации нам и не хватало! — раздражение перелилось через край, как закипевшее молоко. — Говорил же, пакость! На кой черт нам тут дозиметры?
— Выдали, значит, порядок такой, — терпеливо объяснил Андрей. — Есть радиация, нет ее, а химики на тебя навесят все, что положено. Скажи спасибо, прививки не делают! Хотя вообще-то должны… Так что можешь сказать полковнику, что здесь только микробы, он тут же и вспомнит, чего тебе для счастья не хватает. Так, кто там следующий? Очередь не задерживаем! Сейчас всем такие же пропуска раздадут, еще налюбуетесь.
ГЛАВА 17
Вялый получился праздник. Невеселый. До вечера слонялись по лагерю, брали в руки гитару — больше двух песен подряд никто из себя выдавить не смог. Вокруг шла своя жизнь, деловитая, строгая и непривычная. Места Древнему Народу и его традициям в этой жизни не было. Другие тут оказались традиции. Монастырь со своим уставом — и даже не с одним. Солдатики пытались подходить, знакомиться с девушками, просили закурить у парней. Тут же, словно гриб после дождя, вырастала какая-нибудь грозная начальственная фигура, и общение заканчивалось. Карантин…
Наконец березки в рощице превратились в слепящее золотое кружево, а над головой расплывчатыми серыми мазками протянулись тени редких облаков. По центральной дорожке лагеря протопал серый от усталости строй — от душевых палаток к длинному зданию столовой. Ужин. И вертолеты затихли: весь день гудели и ворчали над лесом, а теперь даже не хватает этих зеленых шмелей.
Костя встал с крыльца, обернулся, негромко крикнул в распахнутую дверь домика:
— Стас, Димка! Растолкайте Андрюху, хватит ему дрыхнуть! Пошли место готовить!
— Сначала разобраться нужно, кто здесь спит! — первым выглянул как раз Андрей. Нагнулся, поддернул резиновое голенище. — Черт, хлюпает все время, великоват сапожок-то… И портянки сделать не из чего, точно ведь ногу сотрет. И говорил я этому прапору — не выдаешь, так хоть продай! Знал бы, свои захватил.
— Давай махнемся, мне как раз жмут, — Дмитрий развернулся чуть боком. Похоже, боялся расширить рассчитанный на пионеров дверной проем.
— Да ну тебя, мамонта! У тебя какой размер — сорок четвертый?
— Сорок пятый…
— Ну вот, а мне сорок третий нужно. Эй, Стас! Ты долго там еще?
— Пошли, догонит. Нам еще девчонок дожидаться, — Костя хотел шагнуть на газон. Занес ногу, посмотрел в сторону штабного домика и передумал. — Вот же замотали нас, а? Так вот сядешь на травку, а тебя с хлоркой полоскать будут… Слушайте, народ, а вам не кажется, что вся эта возня не для мышей затеяна?
— Скорее не для них, а против, — плечи Димы беспокойно шевельнулись. — Нет, ребята, с этой лихорадкой лучше не шутить.
У нас сосед вот так года три назад на даче весной уборку не сделал — и еле откачали, весь в синяках лежал, словно били его. И результат тот же. Почки до сих пор лечит. Знаешь, что каждый год у нас в области человек пять от этой заразы загибается? Не-ет, Кость, хорошо хоть у вояк сил пока что хватает на такие дела.
— А денег у них откуда столько? — ухмыльнулся Костя. — Ты подсчитай как-нибудь, сколько они только за день горючего жгут! Вертолет не трактор, он кушает мно-о-ого. И еще — ты думаешь, без приказа из Москвы такую ораву сюда пригонят? Дали бы роту в помощь местной санэпидстанции, и все довольны.
— За день не обсудили? Ну вы даете, ребята, прямо дети малые! «Москва»… — Андрей вздохнул. — Деньги губернатор из местных толстопузов вытряс, а товарищи генералы проводят учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. При этом еще и не за счет министерства — так что, Москва против будет?! Еще из других областей пришлет, чтобы погонять! У нас вон училище химзащиты в городе, так курсантики в основном со всей обработкой и стараются. Пошли, а то заболтаемся и будем поляну при луне смотреть. Нам еще полковнику докладывать, что и где будем делать.
— Можешь прямо сейчас идти. Карту дать? Пятьдесят второй квадрат, триста метров на северо-восток от лагеря, за сосновыми посадками, — Костя показал рукой куда-то за торчащие зеленые антенны. — Там дубы старые, а между ними — хоть в футбол играй. Место не то чтобы лучшее, но хорошее, я тут был пару раз. Сегодня пригляделся, прислушался — вроде бы ничего в том направлении не шумит, и лес достаточно спокойный. Только проверить нужно и разметить. Да еще дровишек запасти. Наташке только показать, подойдет ей или нет. Сегодня она у нас парадом командует. Все равно половина работы — на показуху. Твой полковник нас на видео снимать собирался, ему для какой-то отчетности нужно. Подходил тут недавно, спрашивал. Клялся-божился, что только для служебного пользования, а я ему в лоб: можно, мы копию сделаем? Для телевидения? Нам, мол, перед мэрией тоже отчет о мероприятии держать?
— А он что? — заинтересовался Андрей.
— Обрадовался, — предположил Дима. — Только отдаст не пленку, а те кадры, которые сам отберет.
— Ясновидец, однако! — уважительно кивнул Костя. — Не знал за тобой еще и этих талантов, не знал. Точно. Но отбирать кадры будем вместе. Так что пошли готовить съемочную площадку и актеров. Эй, Ста-ас! Ты что, опять заснул?!
Наконец березки в рощице превратились в слепящее золотое кружево, а над головой расплывчатыми серыми мазками протянулись тени редких облаков. По центральной дорожке лагеря протопал серый от усталости строй — от душевых палаток к длинному зданию столовой. Ужин. И вертолеты затихли: весь день гудели и ворчали над лесом, а теперь даже не хватает этих зеленых шмелей.
Костя встал с крыльца, обернулся, негромко крикнул в распахнутую дверь домика:
— Стас, Димка! Растолкайте Андрюху, хватит ему дрыхнуть! Пошли место готовить!
— Сначала разобраться нужно, кто здесь спит! — первым выглянул как раз Андрей. Нагнулся, поддернул резиновое голенище. — Черт, хлюпает все время, великоват сапожок-то… И портянки сделать не из чего, точно ведь ногу сотрет. И говорил я этому прапору — не выдаешь, так хоть продай! Знал бы, свои захватил.
— Давай махнемся, мне как раз жмут, — Дмитрий развернулся чуть боком. Похоже, боялся расширить рассчитанный на пионеров дверной проем.
— Да ну тебя, мамонта! У тебя какой размер — сорок четвертый?
— Сорок пятый…
— Ну вот, а мне сорок третий нужно. Эй, Стас! Ты долго там еще?
— Пошли, догонит. Нам еще девчонок дожидаться, — Костя хотел шагнуть на газон. Занес ногу, посмотрел в сторону штабного домика и передумал. — Вот же замотали нас, а? Так вот сядешь на травку, а тебя с хлоркой полоскать будут… Слушайте, народ, а вам не кажется, что вся эта возня не для мышей затеяна?
— Скорее не для них, а против, — плечи Димы беспокойно шевельнулись. — Нет, ребята, с этой лихорадкой лучше не шутить.
У нас сосед вот так года три назад на даче весной уборку не сделал — и еле откачали, весь в синяках лежал, словно били его. И результат тот же. Почки до сих пор лечит. Знаешь, что каждый год у нас в области человек пять от этой заразы загибается? Не-ет, Кость, хорошо хоть у вояк сил пока что хватает на такие дела.
— А денег у них откуда столько? — ухмыльнулся Костя. — Ты подсчитай как-нибудь, сколько они только за день горючего жгут! Вертолет не трактор, он кушает мно-о-ого. И еще — ты думаешь, без приказа из Москвы такую ораву сюда пригонят? Дали бы роту в помощь местной санэпидстанции, и все довольны.
— За день не обсудили? Ну вы даете, ребята, прямо дети малые! «Москва»… — Андрей вздохнул. — Деньги губернатор из местных толстопузов вытряс, а товарищи генералы проводят учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. При этом еще и не за счет министерства — так что, Москва против будет?! Еще из других областей пришлет, чтобы погонять! У нас вон училище химзащиты в городе, так курсантики в основном со всей обработкой и стараются. Пошли, а то заболтаемся и будем поляну при луне смотреть. Нам еще полковнику докладывать, что и где будем делать.
— Можешь прямо сейчас идти. Карту дать? Пятьдесят второй квадрат, триста метров на северо-восток от лагеря, за сосновыми посадками, — Костя показал рукой куда-то за торчащие зеленые антенны. — Там дубы старые, а между ними — хоть в футбол играй. Место не то чтобы лучшее, но хорошее, я тут был пару раз. Сегодня пригляделся, прислушался — вроде бы ничего в том направлении не шумит, и лес достаточно спокойный. Только проверить нужно и разметить. Да еще дровишек запасти. Наташке только показать, подойдет ей или нет. Сегодня она у нас парадом командует. Все равно половина работы — на показуху. Твой полковник нас на видео снимать собирался, ему для какой-то отчетности нужно. Подходил тут недавно, спрашивал. Клялся-божился, что только для служебного пользования, а я ему в лоб: можно, мы копию сделаем? Для телевидения? Нам, мол, перед мэрией тоже отчет о мероприятии держать?
— А он что? — заинтересовался Андрей.
— Обрадовался, — предположил Дима. — Только отдаст не пленку, а те кадры, которые сам отберет.
— Ясновидец, однако! — уважительно кивнул Костя. — Не знал за тобой еще и этих талантов, не знал. Точно. Но отбирать кадры будем вместе. Так что пошли готовить съемочную площадку и актеров. Эй, Ста-ас! Ты что, опять заснул?!