Смирнов Андрей. Рыцарь

   Вызывала интерес и личность курьера. Это оказался мой старый знакомец, некто месье Лука. Когда я только очутился в этом мире, в эжльском трактире я познакомился с этим разговорчивым, дружелюбным и компанейским человеком. В те далекие дни я был наивен, доверчив и смотрел на окружавший меня новый мир широко открытыми глазами. Лука – по его собственным словам – работал курьером и вез какое-то письмо в Арль... Ага, как же! Шпионом он работал, вот кем. В Лангедоке он был одним из тех, кто «пас» меня по приказу графа.
   Шпиона вздернули, предварительно допросив. Но узнали не много. Главное: идея о неожиданном налете на замок провалилась. Надо было придумывать что-нибудь новое. Притом срочно.
   Поскольку о нас уже знали, я наконец отпустил Алонсо де Виллярробледо. Теперь его авантюра уже не могла принести никакого вреда. Но могла в случае удачи принести изрядную пользу. Перед отъездом я шепнул ему кое-что.
   Теперь не было необходимости двигаться ночью, и мы ринулись к Кориньи на всех парах. Вечером того же дня мы разбили лагерь на лугу в полулье от крепости, за стенами которой прятался мой враг. С места, где мы встали, открывался прекрасный вид на гору и светлый замок, украшающий ее вершину. Пока солдаты ставили лагерь, мы с Ги любовались крепостью и обсуждали варианты ее захвата.
   – ...Слишком узкая и крутая дорога, – сказал Ги, поставив ладонь «козырьком» для защиты от солнца. – Башни будет трудно по ней протащить.
   – Зато наверху нет рва. Там сплошной камень.
   – Угу.
   – Видишь, вон там – площадка? По-моему, идеальное место для катапульты.
   – Слишком близко.
   – Установим щиты от стрел.
   – Одна-единственная вылазка – и у нас нет катапульты.
   – Оставим отряд для защиты.
   – Андрэ, у Альфаро в замке – всего вдвое меньше людей, чем у тебя. Сколько солдат ты собираешься разместить там? Они положат твой отряд как...
   – Нам ведь нужно, чтобы Альфаро только открыл ворота, правильно? Сколько-то отряд продержится. А тем временем мы перебросим основные силы. Это приманка, Ги.
   – Ну, смотри сам. Я бы не стал рисковать единственной катапультой, которая у нас есть. Если ее сожгут, мы можем здесь еще полгода проторчать.
   Катапульта, о которой мы говорили, на самом деле являлась собственностью отряда Хайме Толстяка. В разобранном виде ее таскали за собой в обозе, катившемся обычно сразу после фургонов со шлюхами. При катапульте имелась специальная команда, возглавлял которую маленький немец Ульрих Ольгенштайн. Сейчас он руководил разгрузкой и сборкой своего детища.
   Я посмотрел на его работу. Потом отыскал взглядом Рувима, слонявшегося без дела, и подозвал к себе.
   – Что скажешь? – спросил я, кивнув на замок Кориньи.
   Рувим посмотрел, прищурился и сказал то же самое, что и Ги:
   – Деревянные башни не пройдут.
   – И это все? Иосиф расхваливал тебя как гения инженерной мысли.
   – А какую машину вам необходимо соорудить, дон Андрэ?
   – Что-нибудь метательное, и помощнее. Наша катапульта от подножья горы до стен Кориньи снаряд добросить не сможет. Поэтому придется ставить ее вон там... вон на той площадке... Хотя это и рискованно.
   – Это верно, – согласился Рувим. – Рискованно. Наверняка ее попытаются сжечь.
   Ги, до сего момента демонстративно не обращавший на инженера-иудея совершенно никакого внимания, одарил меня ироническим взглядом. Ну что я тебе говорил?
   Я разозлился:
   – Черт! Я не просил тебя давать мне советы. Ты сможешь изготовить что-нибудь, чем бы мы могли обстреливать замок с более далекого расстояния?
   Рувим подумал. Потом выдал:
   – Можно построить требучет.
   – Что это такое?
   Я сделал вид, что не заметил удивленного взгляда Ги. Что, настоящий Андрэ де Монгель был знаком с этим устройством? Ну и плевать.
   Я склонился над плечом Рувима, силясь что-нибудь разобрать в тех загогулинах, которые он чертил в пыли.
   Устройство требучета оказалось довольно простым. По словам Рувима, эта машина могла метать камни на более далекое расстояние, чем катапульта. Но менее прицельно.
   – Займись этим. Я дам тебе людей.
   Мы блокировали замок. Егеря барона Фернандо вели поиски потайных тропинок.
   Установили катапульту, а перед ней – большие деревянные щиты. Подходящих снарядов в округе было – бери не хочу. Когда ребята Ульриха Ольгенштайна пристрелялись по левой башне, я сообщил им, что было бы неплохо, если обстрел продолжится и ночью.
   – Ночью? – недоверчиво переспросил Ульрих.
   – Именно. Прицеливаться не надо, просто бейте куда били, и все. Я хочу, чтобы в замке Альфаро приятно провели время до утра.
   Коротышка осклабился. Идея пришлась ему по вкусу.

* * *

   Как и предсказывал Ги, защитники замка попробовали сделать вылазку. В первую же ночь. Катапульта, стоявшая едва ли не под самыми стенами, была слишком лакомым кусочком.
   Люди, которых я оставил для ее охраны, защищались ожесточенно, но вряд ли их отвага смогла бы спасти им жизни, если бы все остальное войско находилось там, где, как полагали сидевшие в замке люди, оно должно было находиться: то есть в лагере в полулье от горы. Но был еще один, довольно крупный отряд, укрывшийся у подножья горы, под самым носом у Альфаро, и вот его-то защитники замка проворонили.
   Катапульту мы героически спасли и оборонявших ее солдат (которым, само собой, было обещано тройное жалованье – за риск) – тоже. Но самая наглая моя идея – той же ночью взять этот чертов замок – не оправдалась. Защитники, потеряв изрядное количество солдат, все же успели отступить и закрыть ворота.
   Ничья. Никто ничего не выиграл, никто не проиграл.

* * *

   На следующий день мы временно прекратили обстрел крепости. Размахивая белым флагом, парламентер подошел едва ли не к самым воротам. Некоторое время он и кто-то из защитников перекрикивались. Потом парламентер двинулся в обратный путь.
   – Они согласны на переговоры, – сообщил он.
   – Отлично.
   Кто-то сунул нашему посланнику кувшин с вином, и тот жадно приник губами к животворной влаге. Лоб парламентера был мокрым от пота.
   Во второй раз к замковым воротам мы также направились под белым флагом. Мы – это я, Ги де Эльбен, Эгвеньо, Рено и Анри. Последние двое несли большой деревянный щит. Может быть, это и глупо, но еще глупее мы будем выглядеть, если нас утыкают стрелами. В благородство дона Альфаро я не верил ни на грош. Даже в таком святом для всякого рыцаря деле, как война.
   Когда граф показался на стене, он, заметив щит, громко рассмеялся:
   – Что вы там прячетесь, Андрэ?! Выходите, я вас не обижу!
   Со стен послышался смех.
   – А вы, Альфаро, не хотите ли прогуляться за ворота? – откликнулся я. – Ну же, не трусьте, граф! Хватит отсиживаться за стенами. Давайте уладим наши разногласия, как мужчина с мужчиной!
   – Обязательно, Андрэ! – весело крикнул де Кориньи. – Как только сюда подойдут мои бароны, я немедленно осчастливлю вас своим появлением.
   – Надеюсь, вас ночью не слишком потревожила колыбельная, которую сыграла наша катапульта?!
   – Ну что вы! Нисколько не потревожила.
   – Я очень рад, Альфаро! – крикнул я. – Я собираюсь петь вам колыбельную каждую ночь!
   – Я не удивлен. А где вы набрали весь этот сброд? – Он широко взмахнул рукой, указывая на мое наемное войско.
   – А этих людей я нанял на ваше же золото, мой любезный! Помните, я вам предлагал выкуп за Анну? Вы отказались. Так вот – теперь это золото само к вам пришло. Надеюсь, вы рады?
   – Очень! Это все, о чем вы хотели со мной поговорить?
   – Если вам все-таки вдруг надоест моя колыбельная, не сочтите за труд – верните мне все то, что мне принадлежит. А именно – моего слугу, лошадь и оружие. А также Анну Альгарис. А также добавьте сюда сто пятьдесят золотых марок в качестве компенсации за время, которое я провел у вас в подвале. Выполните мои требования – и я перестану добиваться вашей крови, любезный граф. Клянусь.
   Если бы Альфаро согласился на мои условия, то помимо ста пятидесяти золотых марок, необходимых для возвращения долга иудеям, в моем распоряжении оставалась сумма, достаточная для того, чтобы содержать нашу маленькую армию еще месяц. Я собирался совершенно безвозмездно передать эту сумму в распоряжение барона Фернандо де Грасиане. А как он поступит с ней – учитывая, что ему-то как раз отступать уже некуда и что во Францию вместе со мной он уехать не может... Ну, не знаю. И знать не хочу, как он поступит. Я ведь поклялся Альфаро, что не стану добиваться его крови, если он согласится на мои условия.
   Граф на несколько секунд задумался:
   – Право же, Андрэ, было бы очень обидно, если бы все люди, которых вы пригласили сюда, разошлись так быстро!
   – То есть вы не согласны? Это так следует понимать?
   – Что касается вашей бешеной лошади, – сказал Альфаро после короткой паузы, – то я не смогу вернуть ее вам при всем желании. Я уже подарил ее одному своему соседу.
   – Очень жаль. Но я вам верю. Принца действительно не было в конюшне, когда я покидал ваш замок.
   – Драпали, как последний воришка. И вдобавок устроили пожар в конюшне! Андрэ, вы варвар! Вы погубили столько ни в чем не повинных животных...
   – Я вижу, Альфаро, вы хотите, чтобы я погубил также и тех двуногих животных, которые вам служат! Ну и вас вместе с ними заодно.
   – Подождите, подождите, Андрэ!.. Не уходите так скоро. Я еще не решил, принять ваше предложение или отказаться. Я даже готов в знак моей доброй воли отдать вам вашего слугу. Подождите немного.
   И мы стали ждать. Через полчаса, видимо отыскав наконец Тибо в глубинах своих обширных подземных темниц, Альфаро снова появился на стене.
   – Сейчас мы его вам вернем.
   Вернули они Тибо довольно нехитрым способом – привязали поперек туловища веревку и медленно спустили на землю. Парящий между землей и зубцами стены Тибо, нелепо машущий руками и ногами, сильно походил на Карлсона, у которого что-то разладилось в управлении с моторчиком. На изрядно похудевшего и грязного Карлсона.
   Когда его опустили на землю, Ги быстро перерезал веревку. Тибо сидел на земле и слепо щурился. Глаза у него слезились. Вытащенный из мрака темницы на Божий свет, он почти ничего не видел. Наконец его взгляд зафиксировался на мне. Он привстал.
   – Господин... Андрэ... – И вдруг заплакал.
   Я сжал толстяка в объятьях, стараясь не обращать внимания на то, что от него несет, как от помойки. Небось в тот день, когда мы с Жанной и Алонсо бежали из замка, я сам благоухал не лучше.
   Мы отошли от стены и снова встали там, где можно было спокойно беседовать с владельцем замка.
   – А где все остальное? Где Анна Альгарис, граф?
   – Ее отыскать потруднее, чем вашего слугу, – крикнул дон Альфаро. – Да и не знаю, смогу ли я расстаться с ней... Восхитительная девушка!
   – Была, Альфаро! Была – девушка.
   – В общем, пока я не могу дать вам ответ. Приходите завтра. Или послезавтра. Или через неделю. Или...
   – Надеюсь, – прервал я его, – вы не станете просить нас прекратить на это время военные действия?
   – О нет! Я на это даже не рассчитываю. Вы ведь грубы, Андрэ, как может быть груб только франк-северянин. Вам неведомы законы куртуазного ведения войны.
   – Чья бы корова мычала... Желаю приятных сновидений под колыбельную, которую споет вам наша катапульта. До завтра, граф.
   И мы спокойно ушли. Никто так и не попытался нас подстрелить.
   В лагере Жанна приготовила едкий травяной настой, избавивший Тибо от легионов поселившихся в нем насекомых. Его одежду – вернее то, что от нее осталось, мы сожгли. После чего Тибо стал есть. Он ел, ел, ел и ел и никак не мог наесться. Плача и давясь жареным мясом, он рассказывал, с какой любовью крысы посматривали на его выдающееся брюшко. В напыщенно-простецком, полном ненужных подробностей пересказе Тибо история его заточения становилась похожей на фарс и не могла вызвать ничего, кроме хохота многочисленных слушателей, собравшихся у костра. Смеялся и я сам – хотя и отлично помнил, что все это было совсем не смешно. Даже Жанна, во время рассказа Тибо смазывавшая язвы на его плечах и руках, – даже Жанна смеялась.
   Глядя на Тибо, я ощущал почти то же самое, что почувствовал, когда, убегая от людей графа, в каком-то безымянном трактире столкнулся с Ги де Эльбеном. Теперь, когда мой слуга снова сидел рядом со мной, чувство было таким же, но много сильнее. Что-то в этом мироздании встало на свое место. Казалось, вернулась какая-то часть меня самого.
   До позднего вечера в лагере велась подготовка. Визжали пилы, стучали топоры... Рувим и Ульрих яростно спорили о чем-то.
   Если Альфаро завтра, или в крайнем случае послезавтра, не согласится на наши условия, мы проведем небольшой штурм. Ма-аленький такой штурмик.
   Я лег спать далеко за полночь. И сразу заснул как убитый.

* * *

   ...В середине ночи Тибо открывает глаза. Его бьет дрожь. Вокруг все тихо. Лишь слышно, как где-то за пределами шатра негромко перекликаются часовые. И что-то глухо грохочет, с интервалами в пять-десять минут. Наверное, это катапульта.
   Тибо поднимается на своем ложе. Дыхание его хозяина почти не слышно, но Тибо чувствует: сьер Андрэ здесь, совсем рядом. Слуга медленно встает. Он должен кое-что сделать. Нечто очень важное. Но это нечто страшит его и пугает. Он не знает почему. Ведь он должен.
   Стараясь не шуметь, он тихо и медленно идет в глубь шатра, который делят между собой Андрэ, Ги и оруженосцы тамплиера. Тибо аккуратно переступает через руку Анри, разметавшегося во сне.
   Совсем близко. Он опускается на колени. В руке у Тибо...

* * *

   ...Тело среагировало прежде, чем я успел проснуться. Собственно, проснувшись, я вдруг понял, что отчаянно дерусь с кем-то. Я держал человека, пришедшего по мою душу, за руки и катался с ним по полу шатра. Судя по звукам, Ги и его оруженосцы были здесь же, суетились и орали, пытаясь выяснить, что же тут происходит. Было темно, как в... как за пазухой у негра.
   В правой руке моего противника было зажато что-то острое, что уже успело порезать мою кожу в нескольких местах. Убийца извивался, как сумасшедший. Когда я наконец разогнул его руки и, подмяв под себя, навалился всем весом, он попытался вцепиться зубами мне в горло. Вот дерьмо!.. Я ударил его головой в лицо. Почти в тот же самый момент кто-то схватил меня за плечи. Ну, спасибо... Убийца, почувствовав слабину, затрепыхался и попытался вырваться.
   – Андрэ! Где?!.. Это ты?! Черт, что тут происходит?
   – Ги, убери руки! И помоги мне выволочь этого ублюдка наружу...
   Руки убрались. Объединенными усилиями мы вытащили убийцу из шатра. Неподалеку горел костер, от которого к нам на шум уже бежали люди с факелами. Я взглянул на лицо убийцы... и обомлел. И разжал руки.
   Тибо тут же снова попытался ударить меня ножом. И на этот раз он, скорее всего, преуспел бы, если бы Ги не перехватил его руку и, вывернув, не отнял нож. От удивления де Эльбен оправился куда быстрее, чем я.
   – Ах ты гаденыш! – Он повалил Тибо и что было силы ударил ногой в живот. – Сколько тебе заплатили, а? – Еще удар. – Отвечай!
   Тибо вздрагивал, корчился от боли, но не произносил ни звука. А Ги продолжал методично избивать моего слугу.
   – Хватит. – Я оттолкнул тамплиера и встал между ними.
   – Что «хватит»?! Да он же едва не перерезал тебе глотку!
   – Ги, – сказал я, склоняясь над Тибо, – это мой слуга.
   Ги заткнулся.
   Похоже, Тибо был без сознания. Я похлопал его по щекам. Тибо пробормотал что-то невнятное.
   – Эй, кто-нибудь! Принесите воды.
   Когда Тибо облили водой, он наконец пришел в чувство. И уставился на меня совершенно непонимающими глазами.
   – Господин Андрэ?! Что проис... Уууу! Б-боль-но!.. – И схватился руками за живот.
   Я взял его за плечо и заставил посмотреть мне в лицо. В глазах Тибо читалось все то же непонимание. Он не мог понять, как оказался здесь, под открытым небом, и почему у него все тело болит так, как будто бы его избили.
   – Я видел сон, – неожиданно сказал он. – Страшный. Как будто бы я хотел...
   Он замолчал и, морщась от боли, попытался приподняться. Оглядел недобрые лица людей, рассматривавших его. Он понял не сразу, но когда понял...
   – Во врет! – восхитился кто-то из наемников.
   – Он не врет, – сказал барон Фернандо. – Он...
   – Барон! – перебил его я, пока любезный дон Фернандо не вызвал своими разговорами о колдовстве панику, которая лишит меня половины всего войска. – Это мы с вами потом обсудим. А вы все – будьте любезны, разойдитесь... Давайте валите отсюда!.. Представление окончено. Как я поступлю с Тибо – это мое дело.
   Любопытствующие стали расходиться. Я огляделся по сторонам.
   – Вот дьявол!.. Пол-лагеря всполошилось, а ее нет!.. Где только шляется эта чертова ведьма?!
   – Я видел ее с одним из людей Санчо, – сказал Рено. – Они стоят лагерем чуть в стороне. Я сейчас ее приведу. – И скрылся в ночи.
   Пока мы ждали Жанну, я изредка поглядывал на своего слугу. Кто знает, что ему еще придет в голову. Тибо сидел на земле и с отчаяньем пытался перехватить мой взгляд. Когда ему это удалось, он умоляюще забормотал:
   – Клянусь, господин, я не хотел!.. Я никогда... Это не я!..
   – Помолчи.
   Тибо сник и с выражением полнейшей безнадежности уставился в землю. Его хозяин ему не верил. Его хозяин считал, что он, Тибо, действительно мог пойти на такое. Теперь толстяку было безразлично, что с ним сделают – убьют или оставят в живых. Полагаю, живи он в Японии, решил бы, что сейчас самое подходящее время для харакири.
   Появилась растрепанная Жанна. На щеках у ведьмы играл густой румянец, заметный даже при неверном свете факелов. Румянец, впрочем, быстро исчез после того, как я объяснил ей, что тут произошло и для чего она мне потребовалась. Она попросила осветить лицо Тибо и, заглянув ему в глаза, принялась бормотать что-то себе под нос.
   – Да, – сказала Жанна после того, как взгляд Тибо стал рассеянным и спокойным, а сам он застыл на месте, как истукан, – он был околдован.
   – Как Жуан и Луис?
   – Сильнее.
   – Сможешь разгипноти... расколдовать его?
   – Я попробую...
   Тут боковым зрением я поймал взгляд Ги де Эльбена. Ги стоял и смотрел на ведьму с неприязнью даже еще более сильной, чем обычно.
   – Так всегда, – сказал он со злобой. – Так бывает всегда. Стоит только пощадить одну ведьму или еретика – и нате вам: на следующий день без них уже не обойтись! Правду говорил один парижский священник: когда вызываешь дьявола, чтобы изгнать дьявола, Сатана торжествует, а наша вера попирается еще сильнее!
   Жанна опустила голову и уставилась в землю.
   – А что делать, Ги? – спросил я. – Давай расскажи мне, что делать и как избавить Тибо от этого наваждения?
   – Как избавить? – Ги оглядел всех собравшихся. – Молитвой!
   Анри перекрестился. Тибо – чисто механически – за ним следом.
   Я открыл рот. Потом закрыл. Как объяснить этому фанатику, что молитвой тут ничего не добьешься?
   – Молиться бесполезно, – тихо сказала Жанна. – То есть – сейчас беспо...
   Лучше бы она этого не говорила.
   – Что ты там изрыгла, дрянь? «Молиться бесполезно»?! Андрэ, с дороги! Я больше не намерен это терпеть!
   – Успокойся.
   – «Успокойся»?! Да ты послушай, что говорит эта чертовка!!! Как же, «бесполезно»! Под Акрой люди получали страшнейшие раны, однако, помолившись, вставали даже и со смертного одра и шли в бой!.. Сила молитвы – это...
   – Тибо, произнеси какую-нибудь молитву.
   Тибо забормотал «Патер ностер». Когда он закончил, я кивнул Жанне. Она все поняла без слов. Подошла к моему слуге и посмотрела ему в глаза. Губы ее беззвучно шевелились...
   – Заклятье на месте, – сообщила она через несколько секунд.
   – Значит, надо молиться всю ночь! – рявкнул Ги.
   – Хорошо, – сказал я. – Тибо будет молиться всю ночь. Потом еще одну. Потом еще. И ничего не выйдет. Что дальше делать?
   – Прикончить его.
   – Что?!
   – Конечно, прикончить. Когда начинает гнить какая-нибудь конечность, ее надо отрубить, чтобы гниль не распространилась дальше. Если твой слуга, несмотря на все молитвы, не избавится от дьявольских чар – это будет означать, что он по своей воле позволяет дьяволу владеть своей душой. А за предательство...
   – А если не по своей?
   – Ты что, сомневаешься во всемогуществе Господа? Или, как эта, – взгляд Ги был хуже плевка, – в действенности молитвы?
   – Нисколько не сомневаюсь. – Тут я понял, что с твердолобым фанатизмом нужно бороться с помощью не разума, а демагогии. – Ги, ответь, пожалуйста, только на один вопрос. Мы с тобой – христианские рыцари?
   – Ну.
   – Так да или нет?
   – Да, да, христианские, – нетерпеливо бросил Ги.
   – А христианские рыцари не могут пользоваться услугами дьявола. Правильно?
   – Ну, правильно.
   – Следовательно, пользуясь услугами Жанны, мы никоим образом не пользуемся услугами дьявола, поскольку, как мы уже определили, пользоваться услугами дьявола христианские рыцари не могут.
   Ги почесал лоб. Это было слишком сложно для него. Было почти слышно, как скрипят колесики у него в голове.
   – Следовательно, – добавил я, – прибегая к помощи Жанны, мы не совершаем греха. Она же, напротив, выполняя то, что мы от нее требуем, тем самым отрекается от своего господина.
   Оставив Ги и его оруженосцев в состоянии глубокой задумчивости, я, прихватив факелы, отвел Жанну и Тибо в сторонку.
   – Действуй, ведьма.
   Тибо с отчаяньем посмотрел на меня. Я взял его за подбородок и бесцеремонно повернул в сторону Жанны. Она занялась своими бормотаниями.
   Рено и Анри подошли поближе. Несмотря на опасения ненароком совершить какое-нибудь богохульство, им было очень любопытно посмотреть на настоящее колдовство.
   – Не могу, – сказала Жанна через некоторое время и беспомощно опустила руки.
   – Попробуй еще раз.
   – Я пробовала. Ничего не получается. Альфаро сильнее меня.
   – А что вообще внушил ему этот ублюдок? Просто убить меня? И все? Или еще что-нибудь сделать?
   – Только это. Но заклятье Альфаро очень сильное. И... как бы сказать... оно глубоко внутри Тибо. Как только представится подходящая возможность, он снова попытается убить вас.
   – Минутку! У меня есть мысль. Как ты думаешь, Альфаро приказал ему убить меня при первой подходящей возможности или убивать каждый раз, когда такая возможность представится?
   – Что... вы имеете в виду, господин?
   – Когда он убьет меня, заклятье исчезнет?
   – Наверное, да...
   – Тогда пусть убьет.
   Жанна ахнула и с ужасом посмотрела на меня. Анри и Рено подошли ближе, тоже поглядывая на меня с заметным беспокойством.
   – Нет, нет. Ты не так поняла. Ты говорила, что можешь заставить человека увидеть то, чего на самом деле нет. Так?.. Как сон наяву. Вот пусть Тибо увидит, что я один и безоружен, подойдет и убьет меня. Только пусть это произойдет у него в голове, а не на самом деле.
   Жанна долго думала. Потом сказала:
   – Надо попробовать.
   И повернулась к Тибо, который за время нашего разговора пребывал в состоянии приятной расслабленности, вызванной чарами Жанны. С блаженной улыбкой он чуть покачивался из стороны в сторону.
   Пока Жанна говорила: ты видишь это, ты идешь туда-то, ты видишь то-то – руки Тибо дрожали и шевелились, повторяя все те действия, которые он сам совершал в своем выдуманном мире. Лицо застыло в напряжении, скулы сжались, на лбу выступила испарина.
   Краем глаза поглядев на оруженосцев, я заметил, что они истово крестятся.
   Подошел Ги. Посмотрел на творимое перед его очами непотребство. Но ничего не сказал.
   Закончив, Жанна долго смотрела в расширенные зрачки моего слуги. Потом перевела взгляд на меня.
   – Получилось, – тихо сказала она. И разбудила Тибо.
   Проморгавшись, толстяк начал смотреть вокруг себя взглядом затравленного зверя. Поглядел на свои руки – не в крови ли? Увидев меня, он издал горлом какой-то неопределенный звук и, как стоял, так и сел на землю.
   – Так вы же...
   – Все в порядке, Тибо. Это было не по правде. Альфаро больше не властен над тобой.
   Я подошел и помог ему подняться.
   – А вы меня простили за...
   – Хватит трепать языком. Не за что прощать. Найди себе что-нибудь поесть и выпить. Знаю – для тебя это будет лучшим лекарством.
   ...Когда мы с Жанной остались одни, она вдруг сказала:
   – Из вас мог бы получиться хороший колдун.
   «Хорошо, что Ги этого не слышит, – подумал я. – Прирезал бы нас обоих. На месте». А вслух сказал:
   – Ерунда. У меня никогда не было таланта к таким штукам.
   Жанна покачала головой.
   – Бабушка говорила: дар для колдуна – это не самое важное. Куда важнее, – она прикоснулась пальцем к виску, – чтобы в голове что-то было.

* * *

   ...Через день мы под белым флагом все в том же составе подошли к воротам замка Кориньи. Поорали, изъявляя желание видеть господина графа. Спустя некоторое время его светлость изволила появиться на стенах.
   – А, дон Андрэ!.. Доброе утро. Вы хорошо себя чувствуете?
   – Не жалуюсь. Так как насчет Анны и всего остального?
   – Знаете, Андрэ, я еще не решил... – задумчиво проговорил Альфаро. – Приходите завтра. Да-да, завтра.
   – До завтра вы можете не дожить, любезный.
   – Вот как?
   – Именно. Кстати, мой слуга говорит, что перед тем, как отпустить, вы долго убеждали его как-нибудь ночью напасть на меня. Вы бы хоть денег ему посулили, Альфаро! Может, и был бы тогда какой-нибудь толк. А так... Или вы пытались его околдовать? А? Пытались? Я был о вас лучшего мнения, граф. А оказывается, вы просто неумеха!