Смирнов Андрей. Рыцарь

   Альфаро долго смотрел на меня, стоя в проеме между зубцами стены.
   – Будет тебе Анна, – мрачно заявил он. И исчез. Вскоре он появился на стене снова. Появился – и сразу же бросил в нас какой-то круглый предмет. Предмет ударился о деревянный щит, отскочил и откатился в сторону ворот.
   Я подошел ближе.
   Это была окровавленная женская голова.
   Грязное лицо, рот с гнилыми или выпавшими зубами, кожа в язвах и крысиных укусах, свалявшиеся волосы неопределенного цвета... За год содержания в гуманных условиях графской тюрьмы прекрасная родственница Родриго де Эро вполне могла превратиться в подобное чудовище. Нет, невозможно поверить, что когда-то эта голова принадлежала Анне... Или мне просто не хотелось верить?
   Я поймал взглядом взгляд графа. Альфаро улыбался.
   – Вы удовлетворены, дон Андрэ? Или вам все остальное тоже отдать?!
   – Теперь я тебя точно убью, – пообещал я. – Считай, что ты уже мертв, мерзавец.
   На этом наш обмен репликами закончился, поскольку Ги де Эльбен, выбросив руку из-за щита, резко притянул меня к себе. В камни, на которых я только что стоял, ударила стрела.
   В следующее мгновение стрелы дождем забарабанили по нашему нехитрому укрытию. Анри чиркнуло по шлему. Мы отступили.
   – Спасибо, Ги!
   – Хочешь сделать мне приятное – убей ведьму.
   – Да иди ты...
   Наконец мы оказались под прикрытием больших щитов, защищавших катапульту.
   – У вас все готово? – спросил я Хайме. Командир наемников кивнул:
   – Да.
   – Я не удивлен, – сказал Фернандо де Грасиане. – Я был уверен, что эти переговоры ничего не дадут. Альфаро никогда не отдаст то, что уже проглотил.
   – В таком случае сегодня он умрет от несварения желудка... Все, начали.
   И наша бравая армия пошла на приступ замка.
   Ну, не сразу, конечно.
   Сначала были выдвинуты большие деревянные щиты, покрытые мокрой кожей. Под их прикрытием из сборных частей мы быстро собрали несколько машин, над которыми трудились последние трое суток. Крюк-разрушитель – вертикальная рама с жердью, на конце которой насажен железный крюк. Эта машина нужна была для того, чтобы срывать зубцы со стены. Приволокли на катках деревянную башню. Еще – что-то вроде двух больших деревянных сараев на колесах. Прячась в них, мы могли подойти к самым воротам.
   Все это время лучники, не переставая, обстреливали стены. Когда начался штурм, они удвоили усилия.
   У нас был и таран, но никто не рассчитывал, что от него будет много толку. Ворота в замке были мощными, делавшимися на века. Достойное этих ворот осадное орудие втащить на гору было попросту невозможно.
   Проблема состояла еще и в том, что мы могли атаковать замок только с одной стороны. Его прикрывали скалы. С трех других сторон нельзя было не то что разместить машины – там вообще подняться наверх мог только хорошо обученный скалолаз.
   Некоторые зубцы, которые сворачивал наш крюк (защитники замка, конечно, пытались поджечь машину, но пока им это не удавалось), так вот, некоторые зубцы поддавались подозрительно легко. Память Андрэ де Монгеля подсказала ответ. Если бы мы не свернули эти зубцы, то когда мы подошли бы к самим стенам, защитники обрушили бы их нам на головы.
   Порядком разворотив одну стену, мы передвинули крюк к другой, а к стене подползла башня и подошли передвижные сарайчики. На один из сарайчиков из невидимых доселе отверстий в стене вылилось кипящее масло. И воткнулось несколько дюжин зажигательных стрел. Сарайчик вспыхнул, но как-то вяло. Погорел-погорел и потух. Оправдали себя сырые воловьи шкуры. Куда больше, чем от огня, люди, находившиеся в нем, пострадали от дыма. Кто-то вывалился из него, судорожно хватая полной грудью воздух. Его сразу же нашла стрела, выпущенная со стены. Остальные были умнее – никто не выходил. Через некоторое время сарайчик пополз дальше.
   Подтащили лестницы и скаты. Не такие лестницы, как показывают в фильмах, то есть не тоненькие и узенькие, поставленные будто бы для маляра, который собирается красить стену атакуемого замка. Лестницы были совсем другими. Они были настолько широкими, что по ним одновременно могло подниматься до шести человек. Понятно, что повредить такую лестницу или оттолкнуть ее стоило защитникам очень больших усилий. Скат – это модернизация той же самой лестницы. Деревянное основание с поперечными планками. Опираясь на планки ногами, можно попросту взбегать на стену.
   Если бы какой-нибудь «зеленый» увидел, сколько леса пошло на эти нехитрые машины и сколько пеньков мы после себя оставили в ближайшем лесу, он утопился бы в ближайшем ручье. Поскольку вешаться ему было бы уже не на чем.
   Одновременно с установкой лестниц и скатов с башни был перекинут деревянный мостик. И наши ребятки побежали на стену...
   Там их уже ждали. С алебардами и копьями наперевес. Прячась за собственными щитами.
   Тут в действие вступило еще одно устройство. Это была слегка измененная вариация крюка. К концу жерди вместо железки для срывания зубцов была прикреплена корзина, в которой сидело несколько солдат. Пыф! – и корзина, совершив большую дугу, оказывается в той части стены, где защитников меньше всего. Наемники выпрыгивают из корзины. Там тотчас же начинается рубка. К этому участку стены мигом ставятся лестницы. На нас снова выливают кипящее масло. Одна из лестниц загорается. Как весело.
   Особенно весело людям, которые ползут по ней.
   Введя в бой все, что можно было ввести, и придя к мысли, что в моих ценных указаниях больше никто не нуждается, я было рванулся лично поучаствовать в «славном деле», но мой приятель-отморозок (это который тамплиер) перегородил мне дорогу:
   – Даже и не думай.
   – Какого дьявола...
   – Ты у нас командующий? Вот и командуй. Не уподобляйся... сам знаешь кому. И без тебя найдется, кому помахать мечом. – И сам побежал к замку.
   В эту минуту я почти ненавидел Ги.
   Но остался на месте. Потому что тамплиер был прав. Сейчас я – совсем не тот человек, который от нечего делать сражался под знаменем Родриго де Эро. Сейчас дрались мои люди. Неважно, это были наемники Хайме, слуги Фернандо или родственники Эгвеньо. На время войны они признали мое главенство. Это была моя затея. И я отвечал за то, чтобы она не кончилась полным крахом.
   Поэтому оставалось только смотреть на штурм из-под прикрытия, скрипеть зубами и тихо надеяться, что Альфаро останется жив к тому моменту, когда наши возьмут крепость. Мне хотелось сказать ему пару теплых слов перед тем, как проститься навсегда.

* * *

   Альфаро остался жив. А штурм окончился неудачей.
   Поначалу натиск был настолько силен, что нашим удалось закрепиться на стене сразу в двух местах. Я наивно радовался, полагая, что дело уже в шляпе и можно пить шампанское – теперь-то, казалось мне, и должно проявиться наше численное преимущество. Но настоящий Андрэ де Монгель из глубины моего собственного разума смотрел на все это с изрядной долей скепсиса. Как оказалось, попасть на стену, это еще не значит победить. Отнюдь.
   Ребята, закрепившиеся на стене, попали под перекрестный огонь правой и левой башни. А башни у Альфаро были – дай Боже. За трое суток непрерывного обстрела катапульта только чуть-чуть расковыряла левую. Чуть-чуть.
   В общем, нас выбили со стены. Наемники полезли снова. Их снова выбили.
   Как-то незаметно подступил вечер. Все устали. Атака стала вялой. Было много раненых. Я приказал трубить сигнал отступления. Пока наемники уходили с поля боя и уносили раненых (об убитых никто уже не думал), башни продолжали огрызаться.
   Крюк и один из передвижных сарайчиков во время штурма сожгли. Передвижную башню подпалили, но ее еще можно было восстановить.
   Мы потеряли около тридцати человек убитыми. Раненых было вдвое больше. У Альфаро потерь было меньше раза в три.
   Штурмовать такие замки в лоб – самое последнее дело. Куда эффективнее обложить замок блокадой. Но долгую блокаду мы не могли себе позволить.
   Остается только слабая надежда, что Алонсо удастся договориться со своими бывшими подчиненными. А если не удастся? Тогда гарнизон Менханьо явится сюда и ударит нам в спину.

* * *

   ...На следующий день ко мне подошел один из солдат Хайме:
   – Господин, вас спрашивает какой-то человек...

* * *

   ...Окраина села. Трое всадников придерживают коней и останавливаются, чтобы осмотреться. Рыцарь, паж и дама. Так кажется на первый взгляд. Но если присмотреться... или снять с пажа шапочку... длинные светлые волосы мигом выдадут настоящий пол этого мнимого «пажа».
   Итак, две девушки и всего лишь один вооруженный мужчина. Необычная компания.
   Девушка-паж показывает мужчине на мавра, копающегося на огороде рядом со своим домом. Через несколько минут мавр, понукаемый рыцарем, подходит к ее лошади.
   – Не так давно здесь должен был проезжать франкский рыцарь со своим слугой, – говорит девушка. – Ты видел их?
   Мавр не отвечает. Это существо – он так и не может понять, девушка это или красивый мальчик, – не нравится ему. Зеленые глаза... Дьявольские глаза.
   О рыцаре, который расспрашивал его об Анне Альгарис, а потом прятался в его доме от ищеек графа Альфаро, мавр решает ничего не говорить. Он отрицательно мотает головой.
   – Ложь, – говорит девушка-паж. И обращается к своему спутнику: – Подведи его поближе.
   Рыцарь подтаскивает несчастного мавра вплотную к ее сапогу. Мавр недовольно рычит.
   – Вы уверены, госпожа? – спрашивает вторая девушка, испанка по виду.
   – Он что-то знает.
   Она смотрит мавру в глаза, и тот замечает, как зелени в ее взгляде становится больше. Он хочет отвести взгляд...
   Нет, не хочет.
   Хочет смотреть на нее.
   Хочет говорить.
   Под ее взглядом он начинает рассказывать. Поспешно, сбиваясь, захлебываясь словами...

Глава десятая

   – ...Дон Альфаро, взгляните на это!
   Граф ловко, как кошка, взбегает на стену.
   Солнце светит вовсю, но воздух душен, и где-то на горизонте громоздятся огромные черные облака-башни. Будет буря.
   Со стены Альфаро де Кориньи видит долину и лагерь наемников. Андрэ, кажется, готовится к новому приступу.
   Но Альфаро видит еще кое-что.
   В полумиле от лагеря из небольшого леска вылетают всадники. Они слаженно организуют строй и обрушиваются на наемников Андрэ, оказавшихся совершенно неподготовленными к этой атаке. Всадников не слишком много, но действуют они четко и уверенно. Его враги в беспорядке мечутся туда-сюда.
   Смерть собирает богатый урожай, после чего появившаяся конница отступает к лесу. А из леса выползает пехота. Между тем и врагам Альфаро наконец удается кое-как собрать собственных солдат. Пустое пространство между появившимся отрядом и наемниками усеяно окровавленными телами. Все они – солдаты Андрэ. Из атаковавшего их отряда пока не погиб ни один человек.
   Альфаро, напрягая зрение, наконец узнает штандарт. Менханьо. Ну конечно же. Они должны были появиться раньше всех.
   В ту же секунду – по изысканным доспехам – он узнает и предводителя Умберто Кенсоло, которого он три года назад поставил начальником гарнизона вместо Алонсо де Виллярробледо.
   Прибывших из Менханьо всего около семидесяти человек. Видно, что они куда лучше организованы, чем наемники, но людей у Андрэ много больше. Тем не менее Умберто не собирается отступать.
   Граф находит взглядом Ортоньо.
   – Выводи людей. Быстро!
   Ортоньо отдает приказ трубачу. Крепость оглашают пронзительные звуки рожка.
   В начале осады у Альфаро было сто десять человек, способных держать оружие. У Андрэ – вдвое против того. После позавчерашнего штурма разница заметно уменьшилась, хотя и из графских солдат кое-кто погиб. Пока размен был выгодным для Альфаро. Андрэ, видимо, не знал, что осаждать такие замки, как Кориньи, следует имея, как минимум, тройное численное превосходство над противником.
   Сейчас же вместе с людьми, прибывшими из Менханьо, их войска почти сравнялись в числе.
   Лошадей в крепости мало. Придется полагаться на пехоту.
   Ворота крепости распахиваются. Граф сам возглавляет своих людей.
   Между тем в долине люди Умберто и наемники Андрэ сталкиваются снова. Последние так заняты, что замечают приближающееся к их тылу воинство в самый последний момент. Пытаются создать заградительный строй, но не преуспевают в этом. Альфаро с легкостью опрокидывает их. Наемники начинают разбегаться. Жизнь все-таки дороже, чем деньги.
   Отряд графа разрезает войско наемников, как раскаленный нож – масло.
   Граф улыбается. Он и не сомневался, что так будет. Рано или поздно.
   Он улыбается до тех пор, пока кавалерия Менханьо, к которой они вышли, разделив армию Андрэ, не обрушивается на его собственный отряд. В первую секунду Альфаро не понимает, что происходит, и тщетно пытается остановить атакующих. Они что, так увлеклись, что приняли их за врагов? Альфаро сдирает с головы шлем. Пусть видят, что...
   На дальнем конце поля начинают подниматься мертвые. Погибшие после первой атаки кавалерии Менханьо. Их одежда выпачкана в крови, но двигаются они слишком бодро для покойников.
   Альфаро наконец все понимает.
   – Предательство!!!
   Пехота графа с трудом отбивает атаки конницы. Альфаро дает приказ отступать.
   На самом деле его отступление больше походит на бегство.

* * *

   – ...Дон Андрэ, вас спрашивает какой-то человек.
   – Человек? Что еще за человек? – спросил я.
   – Не знаю. Он сказал, что будет говорить только с вами.
   Человек оказался гонцом от Алонсо. Бывший начальник гарнизона извещал меня, что он уже не бывший. Его авантюра увенчалась успехом. Переворот в крепости (которая как раз собиралась выслать людей на помощь Альфаро) прошел успешно. Кое-кого пришлось, конечно, отправить в мир иной, но в целом это был почти бескровный переворот. Солдаты приняли Алонсо на «ура!». Видимо, новый комендант, назначенный Альфаро, был настоящей скотиной.
   Короче, Алонсо собрал всех людей и вел их теперь на помощь мне. По сообщению гонца – еще три часа, и они будут здесь.
   – Скачи обратно! Передай Алонсо – пусть подходит как можно ближе, но в долину не входит. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы граф узнал о вашем появлении. Когда Алонсо подойдет, пусть сообщит об этом. Я сам поговорю с ним.
   Встреча состоялась ровно через три часа. Алонсо укрылся в лесу. Его люди костров не жгли и вообще вели себя тихо. На Алонсо были шикарные новенькие доспехи.
   На объяснение того, что я от них хочу, потребовалось не слишком много времени. Мы уже раньше говорили об этом, когда от пойманного шпиона я узнал, что в Менханьо из замка послан гонец за помощью.
   Оговорив детали, я вернулся в собственный лагерь. Наемники как раз пригнали из ближайшей деревни несколько коров и теперь разделывали их. Местные крестьяне, наверное, клянут меня всеми словами, которые только могут придумать.
   Кишки животных вычистили, разрезали и завязывали на манер бурдюков, заполняя их кровью убитых животных. Если сунуть бурдюк под куртку, а потом незаметно проколоть, то человек окажется залит кровью. Если при этом он еще и упадет на землю, возникнет полное впечатление, что этот солдат выбыл из игры. По крайней мере, если смотреть на всю эту процедуру издалека.
   Поначалу наемники отнекивались: никто не хотел быть «мертвым». Мне даже сказали, что это дурная примета – притворяться мертвым. Это значит, что в следующем бою ты наверняка и в самом деле отправишься в мир иной. Пришлось пообещать прибавку к жалованью.
   Желающих тут же стало больше чем надо. Пришлось даже тянуть жребий.
   Эти войны – сплошное разорение. То двойную плату приходится обещать, то тройную, то прибавку за какую-нибудь авантюру.
   Подготовились. На следующее утро Алонсо нас радостно «атаковал». Мы «в панике» заметались. Кто положено, повалился на землю.
   Алонсо отступил и перестроился для новой атаки.
   И Альфаро повелся! И выполз из своего замка.
   Дальше все пошло как по маслу. Альфаро ударил нам в тыл. Мои люди расступились. Альфаро, наверное, уже праздновал победу, когда на него вдруг обрушилась конница Алонсо. Полагаю, он очень удивился. И упустил момент, когда можно было отступить. Ну а мы навалились с флангов.
   Когда до графа наконец дошло, что его провели, он попытался прорваться обратно в замок. Ему это даже удалось, потому что значительная часть его отряда встала насмерть, чтобы прикрыть своего синьора. Но как только Алонсо прикончил Ортоньо, в рядах противника начались полный хаос и беспорядок. И их вырезали очень быстро.
   Мне об этом рассказали после. Потому что сам я в это время вместе с отрядом Санчо из Вильябы преследовал графа.
   Кстати, о погоде. В этот момент как раз начался дождь, намечавшийся еще с утра.
   Альфаро очень спешил к своей крепости. Очень. Он еще не знал, что его крепость уже не его. Сразу же после того, как он вывел своих людей и обрушился на нас, небольшой отряд под руководством Ги де Эльбена проскользнул за их спинами и захватил ворота. В замке были оставлены люди графа, которые, естественно, попытались оказать сопротивление. Ги только-только разобрался с ними, когда Альфаро достиг собственных ворот.
   Это была знатная рубка. Никто не собирался сдаваться. Впрочем, никто никому сдаваться и не предлагал. Лучшие люди графа оказались превосходными солдатами. Ни один не поддался панике и не молил о пощаде.
   Они столкнулись с отрядом Ги и даже оттеснили их за ворота. Но тут наконец подоспели и мы.
   Под Альфаро убили лошадь, но он успел соскочить и с упорством зверя, ищущего спасения в собственной норе, устремился к воротам.
   Он шел, а люди, встававшие на его пути, умирали. За пятнадцать секунд он уничтожил шестерых моих людей. С одним мечом, без щита и шлема, он двигался так, что, казалось, ничто на свете не способно его остановить. Мы прорывались к нему, как могли, но его собственные люди защищали его лучше любых щитов.
   В воротах замка он столкнулся с Ги. На это стоило посмотреть.
   Их бой длился всего несколько секунд. Ги – лучший мечник из всех, кого я знаю. Спроси меня кто-нибудь заранее об исходе их поединка, я без колебаний ответил бы, что нисколько не сомневаюсь в победе тамплиера над изнеженным, полусумасшедшим философом – а именно таким я помнил Альфаро по нашей первой с ним встрече.
   Но не Ги вышел из этого поединка победителем. Ги выронил меч и упал на землю, зажимая разрубленный бок обеими руками. А Альфаро все так же спокойно и уверенно двинулся дальше.
   Через минуту мы наконец добрались до ворот. Я соскочил с лошади и бросился к своему другу:
   – Ты как?
   Ги сморщился от боли:
   – Нормально... Не дай ему уйти!
   Куда уйти? Куда он может уйти из замка, если мы заняли единственный выход из него – ворота?
   Тут я вспомнил о том, что в подобных сооружениях часто предусматривалась такая незатейливая вещь, как подземный ход. В скале, на которой стоял Кориньи, прорубить его было сложно... но не невозможно.
   Я бросился во двор. Во дворе еще кто-то сражался, но это была агония. Мои солдаты постепенно занимали замок.
   Тут мы все на несколько секунд ослепли, потому что молния ударила в одну из надвратных башен. От грохота можно было оглохнуть.
   Проморгавшись, я увидел того, кого искал. Альфаро стоял у дверей донжона и смотрел на меня. Убедившись, что я его заметил, помахал мне ручкой и скрылся в башне. Ни тени страха или растерянности. За ним.
   За распахнутой дверью – никого. Ну еще бы... Я нашел какую-то лестницу и уже было собирался рвануть по ней вниз, когда сверху послышался негромкий смешок. Вскинув голову, я увидел, что Альфаро стоит на следующем пролете и насмешливо на меня посматривает. Когда я кинулся к нему, он устремился наверх.
   ...Куда, интересно? В верхней части донжона подземных ходов не бывает.
   Я не видел Альфаро. Слышал только топот его ног над собой.
   Последняя лестница. В прямоугольнике прямо над моей головой – открытое небо. Блещут молнии, дождь льет как из ведра. Выход на самую верхнюю часть донжона.
   Я огляделся. Нет, никаких других путей отсюда не было. Получается – либо Альфаро забрался на крышу, либо растворился в воздухе.
   Я взбежал по лестнице и оказался на круглой каменной площадке метров тридцати в диаметре. В данный момент площадка была основательно залита водой. В свете очередной молнии я увидел Альфаро, стоящего недалеко от края площадки. Он же, увидев меня, не двинулся с места. Он терпеливо ждал.
   Когда я стал приближаться к нему, Альфаро вдруг громко произнес, перекрикивая бурю:
   – Я не понимаю только одного. Всего пару месяцев назад я спас этих ублюдков из Менханьо от Юсуфа. Почему они предали меня?
   – У тебя скверная репутация! – Я ухмыльнулся. – А люди не любят колдунов. Боятся – да. Но не любят.
   Альфаро кивнул. Когда я оказался от него на расстоянии четырех шагов, он наконец зашевелился и встал в позицию. Мы закружились по площадке.
   – Не боитесь споткнуться, дон Андрэ? – Он был по-прежнему вежлив. – Здесь скользко.
   – Ты еще не понял, убийца, на чьей стороне удача?
   Больше он не сказал ни слова.
   Наши клинки встретились.
   Я не запомнил тот поединок. Человек, когда-то живший в двадцатом веке, исчез. С де Кориньи бился Андрэ де Монгель. Рыцарь и крестоносец.
   Сколько времени это продолжалось? Я не мыслил, не чувствовал. Был только поединок. Только движение. И я – лишь часть его. Часть собственного меча.
   Я осознал себя, лишь когда Альфаро отступил от меня, согнувшись и зажимая левой рукой рану в животе.
   Я ударил его еще раз. Альфаро повалился на спину, подняв тучу брызг.
   Я стоял и смотрел, как он умирает.
   – Андрэ... подойдите сюда!..
   Ногой я отшвырнул его меч и опустился на одно колено. Не забывая при этом поглядывать на его руки. Мне совершенно не хотелось, чтобы он каким-нибудь образом исхитрился захватить меня с собой на ту сторону.
   Изо рта графа текла кровь.
   – Хочу узнать... зачем вы... продолжили войну... ведь Анна... мертва...
   – Дело не только в девушке, граф.
   – ...в чем?
   – Альфаро, – проникновенно произнес я, – мне глубоко наплевать, кто сотворил этот мир – Бог или Дьявол. Тем более я не верю тому, что ты мне плел. Такие, как ты, могут только лгать. Все, во что я верю, – так это в то, что подонков вроде тебя надо уничтожать. Вот вся моя религия.
   – Религия ненависти...
   – А ты на что рассчитывал, сажая меня в подвал? Думал, я все забуду, прощу тебя и не стану даже думать о мести?
   Альфаро судорожно вздохнул. Кажется, он вот-вот собирался захлебнуться собственной кровью.
   – Я... дурак... – прошептал умирающий. – Не понял, что Он... не оставит тебя... Дурак... хотел состязаться... в удаче... с Мастером...
   – О чем это ты?
   – При... ветствую... нового... слугу Ненависти...
   Я встал. Мне захотелось пнуть его, но я удержался. В это время сзади послышался шум. На площадку выбирались дон Фернандо и несколько его людей.
   Фернандо встал рядом со мной и несколько секунд смотрел на умирающего. Потом поудобнее взвесил в руке топор и двинулся к своему бывшему синьору.
   – Не надо, – сказал я. – Он и так... уже почти там.
   Фернандо покачал головой:
   – Надо удостовериться. Он же колдун. А колдуны – они народ живучий. Как бы потом не ожил.
   Я не стал его останавливать. Фернандо снес голову графу с одного удара.
   Голова откатилась к краю площадки. Тут ударил сразу целый сноп молний. И еще один.
   В их пронзительном свете я увидел, что глаза Альфаро открыты.
   На секунду у меня возникло совершенно четкое ощущение, что он жив и по-прежнему смотрит на меня.

ЭПИЛОГ

   Награбленного в замке золота хватило и чтобы расплатиться с наемниками, и чтобы вернуть долг иудеям, и себе в карман кое-что положить. Пожар, начавшийся в левой башне после того, как туда ударила молния, благополучно потушили. Горящий замок – зрелище увлекательное, но только не в том случае, если это уже твой замок.
   В оружейной я обнаружил свои доспехи и меч. Какое удовольствие было сбросить тяжелые латы де Бале и облачиться в свою старую, привычную железную одежку!
   Военные действия, впрочем, после взятия Кориньи закончились не сразу. В течение последующих двух дней к нам заявились два графских вассала. С войсками. По счастью, они свои действия не скоординировали и пришли порознь. Одному из них мы преподали очень неприятный урок. Второй, более умный, сначала решил выяснить, с кем же именно он имеет дело. Мы вступили в переговоры. Фернандо и Алонсо были посредниками. Под конец встретился с бароном и я. Поговорили ни о чем и разошлись по углам. У барона было слишком мало людей, чтобы всерьез усомниться в моем праве находиться на этой земле.
   Когда мы с ним расставались, я заметил в рядах баронова войска гнедого коня, показавшегося мне до странности знакомым. С места, где я стоял, белого пятнышка на правой задней бабке увидеть было нельзя, но я был уверен, что оно там имеется.
   – Скажите, – спросил я барона, стараясь скрыть волнение, – откуда у вас этот конь?
   Барон коротко поглядел в указанном направлении:
   – Граф Альфаро подарил. Месяц назад. Еле-еле приручили. Бешеное животное.
   – Это мой конь, барон. И я хочу его выкупить. Сколько вы хотите?
   Барон снова посмотрел на Принца:
   – Это действительно ваш конь?
   – Слово чести.
   – Я вам его дарю. Но... но сначала докажите, что это ваш конь. Я хочу посмотреть, сумеете ли вы на нем усидеть.