Страница:
Через мгновение он выбежал из-за стола и с силой схватив Не-Маркетинга за руку потащил его как школьника вон из кабинета в офисный зал. Не-Маркетинг повиновался.
На самой середине офисного зала Глава представительства отпустил его руку и громко проговорил, обращаясь к сотрудникам, которые робко посматривали со своих мест на необычную сцену.
– Прошу всех бизнес-стафф подойти сюда!
Бизнес-стафф – те сотрудники, в чьи обязанности входили торговые операции – начали быстро вставать и стремительно собираться вокруг Главы представительства и Не-Маркетинга. Все недоумевали.
– Я хочу провести со всеми очень короткое совещание.
Поскольку все в офисе из-за слухов про приезд мадам С. ожидали каких-то дурных новостей, вокруг сразу собрались все, кто находился в офисном зале.
– То, чем мы сейчас будем заниматься – это социологический опрос, который необходим мне, как специалисту, – надо сказать, что Глава представительства настолько хорошо владел русским языком, что иные разговаривавшие с ним люди сразу не догадывались, что он – иностранец.
Все внимательно слушали.
– Не-Маркетинг обратился ко мне с вопросом, которого я от него не ожидал, и который говорит о том, что Не-Маркетинг не разбирается во всех тонкостях современного ведения бизнеса. Как вы знаете, вчера я принял на работу нового сотрудника – его фамилия Лебок. Слишком быстрый темп, в котором я принял это решение, показался Не-Маркетингу странным. Он подметил, что прежде я никогда не спешил в подобных вопросах. Не-Маркетинг счел странным, что я сделал это вдруг, без предварительного анализа. Как вы считаете: такое отхождение от привычного – является ли в современном мире нарушением нормы? Подчеркиваю, в современном мире. Отвечайте честно и искренне, не бойтесь, что вы оцениваете действия начальника.
– Нет, в современном мире нарушением нормы не является, – сразу проговорил кто-то...
– Зачем обсуждать это? – сказал один из сотрудников, который был начальником небольшого отдела. – Если Не-Маркетингу не нравится – пусть увольняется. Он все равно в последнее время ничего не делает!
– Не-Маркетинг – ценный сотрудник... – проговорил Глава, со злостью глянув на начальника отдела. – Неужели вы, Не-Маркетинг, не понимаете: мир меняется на глазах и сотрудники современных корпораций должны меняться вместе с ним. Кругом – конкуренция!
– Я понимаю.
– Я изменил своему обычному порядку потому, что мир меняется. Мы начинаем новую, переворачивающую наш бизнес с ног на голову, маркетинговую программу. Нужна рабочая сила. И даже сам прием рабочей силы я провожу по новой современной технологии! Вы понимаете это?
– Я доверяю здравому смыслу!
– Это ошибка! – Глава представительства больно ткнул пальцем в грудь Не-Маркетинга. – Здравый смысл – ничто! Крестьянин из прошлых веков, который жил натуральным хозяйством и целиком зависел от природы и своего феодала имел один здравый смысл, мы – другой. Завтра жизнь поменяется и появятся такие технологии, что возникнет третий здравый смысл... Мы на днях начнем новую маркетинговую программу, где все привычное ставится с ног на голову, заменяясь непривычным. Детали я расскажу позже... Как вы сможете убедить клиентов в разумности и здравости такого подхода, если вы не видите никакого здравого смысла в современных коммуникативных технологиях?
По щекам Не-Маркетинга потекли слезы.
– Вот это да! Гениально! – сказал кто-то из сотрудников.
Дрожащим голосом Не-Маркетинг сказал:
– Простите мне вторжение в ваш кабинет! Это был всплеск эмоций... Уводящих с правильной дороги!.. Ваши слова про современные технологии я буду рассматривать впредь, как путеводную нить!
– Гениальный подхалимаж! – опять проговорил кто-то из сотрудников представительства. Говоривший стоял во втором ряду за спиной Главы представительства, поэтому с точностью определить, кто говорил, было невозможно.
– Я точно знаю, что эмоции увели меня в сторону от современных коммуникативных технологий!.. – продолжал Не-Маркетинг. – Не помню, в какой момент произошел сбой. Может, мне стоит отдохнуть... Слишком много непонятных на первый взгляд информаций!.. Но я докажу, что имею право быть сотрудником передовой транснациональной корпорации, как наша!
Глава представительства похлопал в ладоши.
Вслед за ним сначала робко, а затем все сильней и сильней захлопали в ладоши и остальные сотрудники...
– Сегодня, когда наше представительство стоит на пороге новой, совершенно необычной маркетинговой программы, я отношу этот восторг и эти аплодисменты на счет современных коммуникативных технологий, – заметил Глава. – Я не случайно сказал в начале про социологический опрос: я все последнее время очень боялся, не покажутся ли современные технологии, которые так невероятно воплотились в приеме на работу нового сотрудника, странными даже передовым людям... Вроде вас, вроде остальных сотрудников представительства. Не покажутся ли им они лишь какой-то махинацией, заговором, обманом? Сейчас многое встает с ног на голову! А ведь новая маркетинговая программа полностью состоит из современных технологий. Примут ли ее клиенты и потенциальные покупатели? Не покажется она им странной махинацией, как вам показался странным прием на работу нового сотрудника?! Этого я боюсь... Ведь если да, то – провал! Факты говорят: вам все показалось очень странным, значит – минус, провал, но вы тут же осознали истину, значит надежда на успех. Сотрудникам мое поведение странным не показалось, значит еще большая надежда на успех новой программы... Не-Маркетинг, ответьте честно – вы правда осознали сейчас, что ничего странного в моем поведении нет?..
– Да, правда!
– Отлично! В первое мгновение, Не-Маркетинг, ваши слезы показались мне проявлением страшной усталости, и желанием пойти на попятную... Это было бы ужасно, потому что вы меня еще можете испугаться, но клиенты нас не испугаются и новую программу просто не примут! Я не поверил, что вы искренне осознали ошибку. Я в первую секунду подумал, что ваша речь – ложь, двойное дно, обман, цинизм. Но потом я подумал: а ведь и вам так же мои действия по претворению в жизнь современных технологий кажутся ларчиком с двойным дном. Вы полагаете, я цинично лгу, когда ссылаюсь на современные технологии. Да, коллеги, всех нас нет-нет, да и посещает мысль о том, что никаких современных технологий нет, и все это только словесная эквилибристика и мишура, призванная прикрыть ложь, непорядочность и беспардонный обман, а? Ну признайтесь!..
Все молчали.
– Нет, Не-Маркетинг, мы не лжецы!.. Мы профессионалы. Современные коммуникативные технологии в некотором роде находятся в стадии становления, тут еще много ошибок, неясностей. Я вам признаюсь в одной ужасной вещи: я сам не до конца понимаю современные технологии. Но они есть, есть! Цинизм и двойное дно, коллеги, при их крайне ловком и виртуозном использовании – это тоже часть современных коммуникативных технологий. Но это уже не цинизм и не двойное дно, а что-то иное, даже затрудняюсь сказать что. Чисто внешне, они может быть и обладают признаками цинизма и двойного дна, но суть у них уже не гадкая и аморальная. Внешнее сходство запутывает, приводит к выплескам эмоций как у Не-Маркетинга. А эмоции, в свою очередь приводят к ошибкам... Так ведь, Не-Маркетинг? Не удивляйтесь, я говорю странные вещи. Мне кажется, сами понятие цинизма и двойного дна в современном мире значительно видоизменяются. Они уже вовсе и не цинизм и не двойное дно, надо именовать их другими словами, но других слов пока не придумано!
– Все это ложь! – хрипло сказал кто-то в этот момент.
Сотрудники повернулись на голос, – на пороге стоял странный человек. Это был Иван Бобылев. Из-за его спины в офис вошел внук фотографа.
– Да-а, что-то у вас здесь слишком много лжи!.. – протянул Иван Бобылев хриплым голосом. – Эта странная ложь бродит у вас даже по коридорам... Только что мы с ним, – он кивнул на Лебока. – Кое-что встретили... Он уверен, что это было потустороннее... Это была ложь, которая бродит среди вас!.. Может быть, ей интересно, о чем вы здесь говорите и она подслушивала?.. Я спугнул ее... Я слышал, что вы говорили сыну... Ловкий, продуманный обман! Вы негодяй! Лжец!..
– Господи, что я наделал?! Зачем я его сюда привел?! – выкрикнул Лебок. – Это отец Не-Маркетинга. Простите меня! Я не хотел! Я думал... Господи, ты слышишь меня?!
– Вы лжете, вы – циник, вы только что сами пропели гимн цинизму!.. – мрачно, хриплым голосом проговорил Иван Бобылев. Он вдруг лязгнул зубами, как тогда, на улице возле винного магазина.
– Не переворачиваете мои слова вверх ногами!
– А у меня тоже – современные технологии! – радостно заявил Иван Бобылев Главе представительства и хрипло расхохотался, обнажая крупные зубы. Он медленно и молча пошел от двери к Главе представительства.
– Я говорил не о цинизме в привычном смысле слова, я сказал, что сам не могу сформулировать словами мысль про особый, современный цинизм. Он – какое-то особенное, патологическое отсутствие простодушия и еще что-то... Что-то неуловимое! Но отсутствие простодушия, хоть и особенное, хоть и патологическое – разве это грех?! Ведь человек не властен над своим простодушием: вот оно есть, а вот что-то произошло, и оно, простодушие, испарилось, улетучилось. А если это происходит постоянно?!
– Мы вас не звали! – воскликнул один из сотрудников представительства и шагнул наперерез Ивану Бобылеву. – Уходите!
– Он – заговорщик! Он вас обманывает!.. – Иван Бобылев остановился.
– Я не заговорщик! Я выполняю указания главной конторы! – закричал Глава представительства. Кажется, у него началась истерика.
– А-а, ну тогда вы просто – марионетка!.. Одна марионетка дает указания другим!.. Раз решаете не вы, о чем здесь совещаетесь?!.. Вопрос – кто решает?.. Уж не то ли чучело, что бегает по коридору... Пойдем, Гвоздик! – повернулся он к Не-Маркетингу. – Что у тебя с ними общего!.. Не хочу, чтобы ты здесь оставался. Ты – добрый, простодушный парень... Ты уже будучи взрослым мужиком читал «Приключения Гвоздика»...
– Папа!..
– Что «папа»?.. Помнишь, как мы играли в события этой книги и ты был Гвоздиком? Сколько прекрасной наивности было в той книге!.. Я помню твои светлые детские глазки!.. Пойдем, здесь явно заговор! Надо сматываться... Лучше сидеть без денег, чем попасть в переплет!..
– В чем суть заговора? Вы, обвинитель! – выкрикнул Глава.
– Не знаю и знать не хочу!.. Мне то что... Я не прокурор!.. Я только не хочу, чтобы мой сын во всем этом участвовал. А так, какая мне разница, кто и зачем дергает вас за ниточки?!..
– Я знаю, кто! – весело проговорил один из сотрудников представительства, надеясь таким образом прекратить разговор.
– Кто? – поддержал его веселым голосом другой.
Всем было неловко, а тем, кто хорошо относился к Не-Маркетингу, жалко его... Сцене с отцом лучше бы не случаться! Все с неприязнью посматривали на Лебока.
– Я знаю, кто дергает за нитки! – продолжал сотрудник. – Инопланетяне! Конечно, это они: прилетают на летающих тарелках и дергают за ниточки... – и шутивший забавно задергался, словно ведомая неопытным кукловодом марионетка.
Сотрудники представительства громко рассмеялись, засмеялся и Глава представительства. Напряжение спало... В этот момент Глава повернулся к Лебоку, стоявшему чуть в стороне и застыл...
В ту же секунду едва родившийся смех умер.
Лебок успел отвернуться от Главы представительства и вообще от всех и смотрел куда-то в пустой угол, где не было ничего, кроме кадки с декоративной пальмой, но смотрел так, как будто смотрел на кого-то, смотрел в глаза кому-то, при том, что в углу никого не было.
Лицо внука фотографа ужасно изменилось, оно осунулось и стало невероятно злым – не лицо, а ужасная маска. Он начал говорить:
– Мадам С., какую ужасную тоску наводит на меня все, что с тобой связано! Что?!..
Внук фотографа замолчал и напряженно наморщил лоб, как будто слушая что-то...
– Твои дела и мысли слишком петлисты, слишком витиеваты, чтобы кто-нибудь из сотрудников представительства мог их знать!..
Возникла пауза.
– Почему?! – вдруг сказал он. По интонации было ясно, что он повторяет вопрос своей загадочной собеседницы.
– А то ты не знаешь! Да ты же сама нарочно набрала таких сотрудников, чтобы они не смогли ничего понять. Ты же называла их безмозглыми свиньями.
Опять воцарилась тишина. Всем было жутко.
– Неразвитый мозг дебилов почти у всех, – скороговоркой произнес Лебок. – Тупые безмозглые свиньи! Нарочно набрала таких! Не любишь их. Ты и меня не любишь! Все мы подопытные кролики. Что-то задумала!.. Не-ет, не-ет, я не догадываюсь! – неожиданно в ужасе замахал он руками и вмиг отскочил на несколько шагов назад от своей воображаемой собеседницы.
– Сама подумай, как могу догадываться? Я один из них! – урезонивая проговорил он. – Я просто знаю: мадам С., ты что-то задумала... У тебя есть люди, другие люди, третьи люди. Ты смешиваешь, манипулируешь, заговорщица! Мы все в твоей власти! – опять скороговоркой проговорил он.
– Твой план – недобрый, ужасный! Все действуют против собственного блага. Дебилы! Поумнеть невозможно – мозг слаб. Ужасный, печальный слабый мозг: нельзя ничего понять, в одну минуту все в маленькой голове не удержишь, умственных сил не хватает! Опыта нет, анализ бессилен, время ускоряется! Количество информации увеличивается! Ты что-то задумала! Не-ет, не-ет, я не знаю, ни о чем не догадываюсь! Ой, ай, больно! – он начал вертеться на месте и взмахивать руками, точно бы пытаясь защититься от каких-то ударов по голове. – Ой, прости, прости за нахальные речи, я уже бегу, бегу работать, бегу исполнять план!.. – он ринулся к двери и через мгновение исчез за ней.
Воцарилась странная тишина: молчали все, включая Ивана Бобылева и Главу представительства.
В этот момент Не-Маркетинг сорвался с места и быстрым шагом вышел из офиса.
– Коля, мой сын, был прав! – наконец проговорил Иван Бобылев. – Не к добру вы взяли Лебока!.. Не надо было спешить!..
– Это с ваших слов говорил ваш сын?!.. – выкрикнул Глава.
– Нет, я не общаюсь с ним... – спокойно ответил Иван Бобылев. – Про то, как он сказал про прием Лебока я услышал от вас. Я подслушивал за приоткрытой дверью...
– Не-Маркетинг!.. Вчера ночью он звонил мне! – сказал один из сотрудников, – Он размазывал какие-то сопли и жаловался, что испытывает неясный страх!.. Потом бросил трубку! С ним что-то не так!.. Все здесь что-то скрывают!..
Часть пятая
Глава XIX
На самой середине офисного зала Глава представительства отпустил его руку и громко проговорил, обращаясь к сотрудникам, которые робко посматривали со своих мест на необычную сцену.
– Прошу всех бизнес-стафф подойти сюда!
Бизнес-стафф – те сотрудники, в чьи обязанности входили торговые операции – начали быстро вставать и стремительно собираться вокруг Главы представительства и Не-Маркетинга. Все недоумевали.
– Я хочу провести со всеми очень короткое совещание.
Поскольку все в офисе из-за слухов про приезд мадам С. ожидали каких-то дурных новостей, вокруг сразу собрались все, кто находился в офисном зале.
– То, чем мы сейчас будем заниматься – это социологический опрос, который необходим мне, как специалисту, – надо сказать, что Глава представительства настолько хорошо владел русским языком, что иные разговаривавшие с ним люди сразу не догадывались, что он – иностранец.
Все внимательно слушали.
– Не-Маркетинг обратился ко мне с вопросом, которого я от него не ожидал, и который говорит о том, что Не-Маркетинг не разбирается во всех тонкостях современного ведения бизнеса. Как вы знаете, вчера я принял на работу нового сотрудника – его фамилия Лебок. Слишком быстрый темп, в котором я принял это решение, показался Не-Маркетингу странным. Он подметил, что прежде я никогда не спешил в подобных вопросах. Не-Маркетинг счел странным, что я сделал это вдруг, без предварительного анализа. Как вы считаете: такое отхождение от привычного – является ли в современном мире нарушением нормы? Подчеркиваю, в современном мире. Отвечайте честно и искренне, не бойтесь, что вы оцениваете действия начальника.
– Нет, в современном мире нарушением нормы не является, – сразу проговорил кто-то...
– Зачем обсуждать это? – сказал один из сотрудников, который был начальником небольшого отдела. – Если Не-Маркетингу не нравится – пусть увольняется. Он все равно в последнее время ничего не делает!
– Не-Маркетинг – ценный сотрудник... – проговорил Глава, со злостью глянув на начальника отдела. – Неужели вы, Не-Маркетинг, не понимаете: мир меняется на глазах и сотрудники современных корпораций должны меняться вместе с ним. Кругом – конкуренция!
– Я понимаю.
– Я изменил своему обычному порядку потому, что мир меняется. Мы начинаем новую, переворачивающую наш бизнес с ног на голову, маркетинговую программу. Нужна рабочая сила. И даже сам прием рабочей силы я провожу по новой современной технологии! Вы понимаете это?
– Я доверяю здравому смыслу!
– Это ошибка! – Глава представительства больно ткнул пальцем в грудь Не-Маркетинга. – Здравый смысл – ничто! Крестьянин из прошлых веков, который жил натуральным хозяйством и целиком зависел от природы и своего феодала имел один здравый смысл, мы – другой. Завтра жизнь поменяется и появятся такие технологии, что возникнет третий здравый смысл... Мы на днях начнем новую маркетинговую программу, где все привычное ставится с ног на голову, заменяясь непривычным. Детали я расскажу позже... Как вы сможете убедить клиентов в разумности и здравости такого подхода, если вы не видите никакого здравого смысла в современных коммуникативных технологиях?
По щекам Не-Маркетинга потекли слезы.
– Вот это да! Гениально! – сказал кто-то из сотрудников.
Дрожащим голосом Не-Маркетинг сказал:
– Простите мне вторжение в ваш кабинет! Это был всплеск эмоций... Уводящих с правильной дороги!.. Ваши слова про современные технологии я буду рассматривать впредь, как путеводную нить!
– Гениальный подхалимаж! – опять проговорил кто-то из сотрудников представительства. Говоривший стоял во втором ряду за спиной Главы представительства, поэтому с точностью определить, кто говорил, было невозможно.
– Я точно знаю, что эмоции увели меня в сторону от современных коммуникативных технологий!.. – продолжал Не-Маркетинг. – Не помню, в какой момент произошел сбой. Может, мне стоит отдохнуть... Слишком много непонятных на первый взгляд информаций!.. Но я докажу, что имею право быть сотрудником передовой транснациональной корпорации, как наша!
Глава представительства похлопал в ладоши.
Вслед за ним сначала робко, а затем все сильней и сильней захлопали в ладоши и остальные сотрудники...
– Сегодня, когда наше представительство стоит на пороге новой, совершенно необычной маркетинговой программы, я отношу этот восторг и эти аплодисменты на счет современных коммуникативных технологий, – заметил Глава. – Я не случайно сказал в начале про социологический опрос: я все последнее время очень боялся, не покажутся ли современные технологии, которые так невероятно воплотились в приеме на работу нового сотрудника, странными даже передовым людям... Вроде вас, вроде остальных сотрудников представительства. Не покажутся ли им они лишь какой-то махинацией, заговором, обманом? Сейчас многое встает с ног на голову! А ведь новая маркетинговая программа полностью состоит из современных технологий. Примут ли ее клиенты и потенциальные покупатели? Не покажется она им странной махинацией, как вам показался странным прием на работу нового сотрудника?! Этого я боюсь... Ведь если да, то – провал! Факты говорят: вам все показалось очень странным, значит – минус, провал, но вы тут же осознали истину, значит надежда на успех. Сотрудникам мое поведение странным не показалось, значит еще большая надежда на успех новой программы... Не-Маркетинг, ответьте честно – вы правда осознали сейчас, что ничего странного в моем поведении нет?..
– Да, правда!
– Отлично! В первое мгновение, Не-Маркетинг, ваши слезы показались мне проявлением страшной усталости, и желанием пойти на попятную... Это было бы ужасно, потому что вы меня еще можете испугаться, но клиенты нас не испугаются и новую программу просто не примут! Я не поверил, что вы искренне осознали ошибку. Я в первую секунду подумал, что ваша речь – ложь, двойное дно, обман, цинизм. Но потом я подумал: а ведь и вам так же мои действия по претворению в жизнь современных технологий кажутся ларчиком с двойным дном. Вы полагаете, я цинично лгу, когда ссылаюсь на современные технологии. Да, коллеги, всех нас нет-нет, да и посещает мысль о том, что никаких современных технологий нет, и все это только словесная эквилибристика и мишура, призванная прикрыть ложь, непорядочность и беспардонный обман, а? Ну признайтесь!..
Все молчали.
– Нет, Не-Маркетинг, мы не лжецы!.. Мы профессионалы. Современные коммуникативные технологии в некотором роде находятся в стадии становления, тут еще много ошибок, неясностей. Я вам признаюсь в одной ужасной вещи: я сам не до конца понимаю современные технологии. Но они есть, есть! Цинизм и двойное дно, коллеги, при их крайне ловком и виртуозном использовании – это тоже часть современных коммуникативных технологий. Но это уже не цинизм и не двойное дно, а что-то иное, даже затрудняюсь сказать что. Чисто внешне, они может быть и обладают признаками цинизма и двойного дна, но суть у них уже не гадкая и аморальная. Внешнее сходство запутывает, приводит к выплескам эмоций как у Не-Маркетинга. А эмоции, в свою очередь приводят к ошибкам... Так ведь, Не-Маркетинг? Не удивляйтесь, я говорю странные вещи. Мне кажется, сами понятие цинизма и двойного дна в современном мире значительно видоизменяются. Они уже вовсе и не цинизм и не двойное дно, надо именовать их другими словами, но других слов пока не придумано!
– Все это ложь! – хрипло сказал кто-то в этот момент.
Сотрудники повернулись на голос, – на пороге стоял странный человек. Это был Иван Бобылев. Из-за его спины в офис вошел внук фотографа.
– Да-а, что-то у вас здесь слишком много лжи!.. – протянул Иван Бобылев хриплым голосом. – Эта странная ложь бродит у вас даже по коридорам... Только что мы с ним, – он кивнул на Лебока. – Кое-что встретили... Он уверен, что это было потустороннее... Это была ложь, которая бродит среди вас!.. Может быть, ей интересно, о чем вы здесь говорите и она подслушивала?.. Я спугнул ее... Я слышал, что вы говорили сыну... Ловкий, продуманный обман! Вы негодяй! Лжец!..
– Господи, что я наделал?! Зачем я его сюда привел?! – выкрикнул Лебок. – Это отец Не-Маркетинга. Простите меня! Я не хотел! Я думал... Господи, ты слышишь меня?!
– Вы лжете, вы – циник, вы только что сами пропели гимн цинизму!.. – мрачно, хриплым голосом проговорил Иван Бобылев. Он вдруг лязгнул зубами, как тогда, на улице возле винного магазина.
– Не переворачиваете мои слова вверх ногами!
– А у меня тоже – современные технологии! – радостно заявил Иван Бобылев Главе представительства и хрипло расхохотался, обнажая крупные зубы. Он медленно и молча пошел от двери к Главе представительства.
– Я говорил не о цинизме в привычном смысле слова, я сказал, что сам не могу сформулировать словами мысль про особый, современный цинизм. Он – какое-то особенное, патологическое отсутствие простодушия и еще что-то... Что-то неуловимое! Но отсутствие простодушия, хоть и особенное, хоть и патологическое – разве это грех?! Ведь человек не властен над своим простодушием: вот оно есть, а вот что-то произошло, и оно, простодушие, испарилось, улетучилось. А если это происходит постоянно?!
– Мы вас не звали! – воскликнул один из сотрудников представительства и шагнул наперерез Ивану Бобылеву. – Уходите!
– Он – заговорщик! Он вас обманывает!.. – Иван Бобылев остановился.
– Я не заговорщик! Я выполняю указания главной конторы! – закричал Глава представительства. Кажется, у него началась истерика.
– А-а, ну тогда вы просто – марионетка!.. Одна марионетка дает указания другим!.. Раз решаете не вы, о чем здесь совещаетесь?!.. Вопрос – кто решает?.. Уж не то ли чучело, что бегает по коридору... Пойдем, Гвоздик! – повернулся он к Не-Маркетингу. – Что у тебя с ними общего!.. Не хочу, чтобы ты здесь оставался. Ты – добрый, простодушный парень... Ты уже будучи взрослым мужиком читал «Приключения Гвоздика»...
– Папа!..
– Что «папа»?.. Помнишь, как мы играли в события этой книги и ты был Гвоздиком? Сколько прекрасной наивности было в той книге!.. Я помню твои светлые детские глазки!.. Пойдем, здесь явно заговор! Надо сматываться... Лучше сидеть без денег, чем попасть в переплет!..
– В чем суть заговора? Вы, обвинитель! – выкрикнул Глава.
– Не знаю и знать не хочу!.. Мне то что... Я не прокурор!.. Я только не хочу, чтобы мой сын во всем этом участвовал. А так, какая мне разница, кто и зачем дергает вас за ниточки?!..
– Я знаю, кто! – весело проговорил один из сотрудников представительства, надеясь таким образом прекратить разговор.
– Кто? – поддержал его веселым голосом другой.
Всем было неловко, а тем, кто хорошо относился к Не-Маркетингу, жалко его... Сцене с отцом лучше бы не случаться! Все с неприязнью посматривали на Лебока.
– Я знаю, кто дергает за нитки! – продолжал сотрудник. – Инопланетяне! Конечно, это они: прилетают на летающих тарелках и дергают за ниточки... – и шутивший забавно задергался, словно ведомая неопытным кукловодом марионетка.
Сотрудники представительства громко рассмеялись, засмеялся и Глава представительства. Напряжение спало... В этот момент Глава повернулся к Лебоку, стоявшему чуть в стороне и застыл...
В ту же секунду едва родившийся смех умер.
Лебок успел отвернуться от Главы представительства и вообще от всех и смотрел куда-то в пустой угол, где не было ничего, кроме кадки с декоративной пальмой, но смотрел так, как будто смотрел на кого-то, смотрел в глаза кому-то, при том, что в углу никого не было.
Лицо внука фотографа ужасно изменилось, оно осунулось и стало невероятно злым – не лицо, а ужасная маска. Он начал говорить:
– Мадам С., какую ужасную тоску наводит на меня все, что с тобой связано! Что?!..
Внук фотографа замолчал и напряженно наморщил лоб, как будто слушая что-то...
– Твои дела и мысли слишком петлисты, слишком витиеваты, чтобы кто-нибудь из сотрудников представительства мог их знать!..
Возникла пауза.
– Почему?! – вдруг сказал он. По интонации было ясно, что он повторяет вопрос своей загадочной собеседницы.
– А то ты не знаешь! Да ты же сама нарочно набрала таких сотрудников, чтобы они не смогли ничего понять. Ты же называла их безмозглыми свиньями.
Опять воцарилась тишина. Всем было жутко.
– Неразвитый мозг дебилов почти у всех, – скороговоркой произнес Лебок. – Тупые безмозглые свиньи! Нарочно набрала таких! Не любишь их. Ты и меня не любишь! Все мы подопытные кролики. Что-то задумала!.. Не-ет, не-ет, я не догадываюсь! – неожиданно в ужасе замахал он руками и вмиг отскочил на несколько шагов назад от своей воображаемой собеседницы.
– Сама подумай, как могу догадываться? Я один из них! – урезонивая проговорил он. – Я просто знаю: мадам С., ты что-то задумала... У тебя есть люди, другие люди, третьи люди. Ты смешиваешь, манипулируешь, заговорщица! Мы все в твоей власти! – опять скороговоркой проговорил он.
– Твой план – недобрый, ужасный! Все действуют против собственного блага. Дебилы! Поумнеть невозможно – мозг слаб. Ужасный, печальный слабый мозг: нельзя ничего понять, в одну минуту все в маленькой голове не удержишь, умственных сил не хватает! Опыта нет, анализ бессилен, время ускоряется! Количество информации увеличивается! Ты что-то задумала! Не-ет, не-ет, я не знаю, ни о чем не догадываюсь! Ой, ай, больно! – он начал вертеться на месте и взмахивать руками, точно бы пытаясь защититься от каких-то ударов по голове. – Ой, прости, прости за нахальные речи, я уже бегу, бегу работать, бегу исполнять план!.. – он ринулся к двери и через мгновение исчез за ней.
Воцарилась странная тишина: молчали все, включая Ивана Бобылева и Главу представительства.
В этот момент Не-Маркетинг сорвался с места и быстрым шагом вышел из офиса.
– Коля, мой сын, был прав! – наконец проговорил Иван Бобылев. – Не к добру вы взяли Лебока!.. Не надо было спешить!..
– Это с ваших слов говорил ваш сын?!.. – выкрикнул Глава.
– Нет, я не общаюсь с ним... – спокойно ответил Иван Бобылев. – Про то, как он сказал про прием Лебока я услышал от вас. Я подслушивал за приоткрытой дверью...
– Не-Маркетинг!.. Вчера ночью он звонил мне! – сказал один из сотрудников, – Он размазывал какие-то сопли и жаловался, что испытывает неясный страх!.. Потом бросил трубку! С ним что-то не так!.. Все здесь что-то скрывают!..
Часть пятая
Тайна неблагополучия
Глава XIX
Потенциальный убийца
Выйдя из офиса, Не-Маркетинг, спустился вниз и, никого не встретив, покинул офисную башню. Оказавшись на улице, он побрел не имея в голове никакой цели, просто так, желая успокоиться. Скоро он дошел до того места, где располагался магазинчик, торговавший дисками, и при котором было маленькое компьютерное кафе. Он зашел туда, в смутной надежде встретить подростка, так похожего на него самого такого, каким он представлялся себе в том возрасте, но подростка в компьютерном кафе не было, Не-Маркетинг зашел в узкий коридор, что начинался за полками с музыкальными дисками и, пройдя по нему к двери на лестницу, подергал ручку – сегодня эта дверь была уже заперта. Некоторое время без всякой цели порассматривав диски, что стояли на полках, Не-Маркетинг вышел из магазинчика и побрел обратно к офисной башне.
Уже будучи неподалеку от башни он, неожиданно для самого себя, свернул в неширокий проулок между домами и через полминуты оказался уже на другой, параллельной той, предыдущей и гораздо более незначительной, чем она, улочке. Зачем-то он подошел к лотку, на котором красовались газеты и журналы, даже взял в руки один, самый яркий из журналов, медленно пролистал его, положил обратно. Вточь как говорят, словно бы «какая-то рука стискивала сердце», – однако, это ощущение стало в последнее время для Не-Маркетинга привычным.
Отойдя от лотка он увидел, что немного ближе к офисной башне, чем находился он сам, у стены дома метрах в трех-четырех друг от друга – примерно... около того... – стоят два человека: первый – нищий с шапкой в протянутой руке, другой – Иван Бобылев. Иван Бобылев пристально смотрел на Не-Маркетинга, но не двигался. Возможно, именно этот пристальный взгляд каким-то неведомым образом и заставил сына повинуясь шестому чувству посмотреть туда, где стоял отец, заметить его. Их отделял какой-нибудь десяток метров. На незначительной улочке было довольно пусто, скрыться и спрятаться так, чтобы это не выглядело нарочито, было некуда, Иван Бобылев по-прежнему не отрываясь смотрел на сына. Его глаза... О, его глаза были злыми! Чрезвычайно злыми!
Не-Маркетинг мгновение помедлил, но потом решительно шагнул в сторону отца.
– Ты?! – спросил Не-Маркетинг отчего-то шепотом, приблизившись.
– Я... – ответил Иван Бобылев так же шепотом.
– Что делаешь? – спросил Не-Маркетинг тихо.
– Эх-ха-ха! – Иван Бобылев осклабился страшной волчьей ухмылкой и с расстановкой, с невероятной злобой в голосе проговорил, тоже шепотом:
– Прошу милостыню... Не видишь? По-моему, очевидно!
– Да как же ты смеешь побираться?! – зашелся Не-Маркетинг. – Как же ты смеешь это делать?! Ты – мой отец, и ты просишь милостыню в двух шагах от моей работы! Там тебя уже все знают. Все знают: ты мой отец! И ты просишь милостыню! Да ты же позоришь меня!
Злое лицо Ивана Бобылева загадочным образом мгновенно смягчилось:
– Да, позорю. Но в наших отношениях это – норма.
Лицо его теперь исполнилось некой странной тихой грусти, словно он говорит о чем-то, что глубоко для него печально, но с чем он уже успел стерпеться, против чего уже не протестовал: раз иначе нельзя – так тому и быть. Непонятно: этот странный переход от злости, клокотавшей только что, к печали – мог ли он состояться без того, чтобы быть просто наигранным искусственно, по-актерски? Точно это для чего-то было нужно Ивану Бобылеву.
– Нормально?! – переспросил с недоверием и предчувствием подвоха Не-Маркетинг.
– Послушай, я давно хотел поговорить с тобой об этом... – начал Иван Бобылев. – Я всё думал, чем я могу смягчить твою злобу ко мне... Ты настолько несправедлив!.. Я сейчас совсем не в состоянии... Вот как раз сейчас, как назло, я совсем не в настроении, не в состоянии говорить об этом! Я зол! Я зол, я очень зол! Но я планировал поговорить: как раз в такой момент я поговорить и хотел... То есть, конечно, не в такой, когда я слишком зол, но... В общем, неважно... Я хотел об этом с тобой поговорить...
– Что, что такое?! – раздраженно воскликнул Не-Маркетинг. – Что ты так путано и долго?!
– Не надо, не говори таким тоном! Я, знаешь ли, тоже теряю терпение! Я уже его теряю!
– Да говори же, что ты вокруг да около!..
– А я не могу сразу... Что же ты, не понимаешь что ли?! Как же об этом взять и сказать!.. Сразу!
– То же мне, нашелся деликатный человек! – еще грубее и раздраженней, чем прежде воскликнул Не-Маркетинг.
– Да... И деликатный!.. Как же об этом начать... Я только хочу, чтобы ты задумался, чтобы ты понял! Понял: не только тебе со мной сложно... Да, я не простой человек, согласен... Но и ты... Вот об этом-то я и не знал, как начать!..
Вдруг, уловив, что с языка Не-Маркетинга вот-вот вновь сорвется резкая фраза, он воскликнул:
– Да я же сейчас потеряю терпение! Неужели же ты не понимаешь: уже из последних сил... Из последних сил держусь спокойно!..
– Перестань кривляться! Я... Я... – задохнулся от злости и раздражения Не-Маркетинг.
– Да, конечно!.. – тут же ответил Иван Бобылев. – Конечно ты!.. Ты, когда ты был подростком, разве ты меня не опозорил?! А что самое странное – не понимаю до сих пор совершенно, для чего ты это сделал. Тоесть натворил... Тоесть тут одновременно и понятно, и непонятно... Всё, конечно, понятно... Сделал легко... С легкостью! Я-то прошу милостыню от нужды. Прошу и тем, как ты выражаешься, тебя позорю. А между прочим, в некотором роде нужда меня извиняет. Служит смягчающим обстоятельством. А ты – без причин и с легкостью!
Вдруг лицо Ивана Бобылева перекосило злобой. «Играл!» – тут же сообразил с каким-то даже внутренним весельем Не-Маркетинг.
– Знаешь ли ты, – продолжал уже со злобным лицом Иван Бобылев. – что мне пришлось пережить после твоего подросткового сумасшествия, знаешь ли ты?! А?! – спросил он. – Что я пережил тогда, ты знаешь?! Да твоего подвига хватило бы, чтобы сто человек на тот свет отправить, от одного удивления бы скончались. А я выдержал, выжил, и ходил долго-долго... Пока всё это не кончилось. От этого я и заболел. Эта твоя вина все мои вины, мнимые и реальные – разве не перевешивает?!..
– Торговаться я не собираюсь! – прошипел Не-Маркетинг. – И рад бы сторговаться, а не могу. Не тот товар!
Иван Бобылев словно не обратил на это внимания.
– Всю мою вину, если такая есть! – продолжал он прежнюю мысль. – Если такая вообще имеется?! Вспомни! Вспомни тот год!
– Не хочу я вспоминать! И хватит, хватит, дурак старый, убирайся... Чушь ты порешь! Что заладил, как старая баба... Уймись, сволочь! Мало ли чего было!.. В жизни, если она не пустая, всегда много чего бывает, чего вспоминать?! – заплакал Не-Маркетинг.
Но тут же вытер слезы:
– Не до того сейчас. Делом мне надо заниматься, понимаешь, хе-хе!.. Слишком всё хреново... – он опять утер слезу.
Он явно старался от темы убежать. Впрочем, не менее ясно было, что ему понятно: бегство успехом не увенчается. Чашу придется пить до дна! Мерзкая, жуткая чаша со странным дымящимся напитком – воспоминания...
Он все же отмахнулся нервозно, но это была какая-то странная нервозность, словно она была искусственная, он ей пытался замаскировать чувство, в нем возникшее – оно уже мелькнуло в его глазах: этим чувством был ужас!
– Делом ты решил заняться! Ха-ха! Боже мой: сейчас, здесь, на улице, во время рабочего дня, когда тебе надо быть в конторе... Боже мой! Ха-ха! Я знаю, ты там, в конторе, сегодня кое-чего натворил... Боже мой! Не-ет, вспомнить иногда надо! – зло настаивал Иван Бобылев.
– Да и черт с тобой! Вспоминай!.. – казалось, Не-Маркетинг сейчас броситься бежать, он как-то задергался весь, забегал глазами по сторонам, точно соображая, в какую сторону лучше кинуться. – А зачем ты заставляешь меня вспоминать?! Я и так не в силах это забыть. Да я хочу забыть, но не могу. Это же мое проклятье, дар судьбы – страшный, мрак – я его тогда выпустил из каких-то адских подземелий, теперь он меня повсюду сопровождает. Следует за мной, куда б я ни шел. Он стал мною, ха-ха! Я в те дни стал другим... Посмотри на мои руки – мрак, это его руки, посмотри на мои ноги – ноги мрака, в глаза мои загляни – видишь?..
– ...
– Ты зачем мне напоминаешь о тех днях? Разве я всю жизнь о них не думаю? У меня в то время было очень мало информации. Кругом было так мало информации! И ты... Ты тоже дал мало информации!
Не-Маркетинг взглянул прямо и твердо на Ивана Бобылева. Глаза их встретились.
– Я дал ровно столько информации, сколько бы дал любой на моем месте. Я всего лишь побывал на коротких трехдневных гастролях в Японии, потом два дня я был на гастролях в Северной Корее, и потом, когда вернулся, я тебе об этом рассказал. Обычный рассказ на полчаса: меня хорошо принимали в Японии, зал аплодировал. Я заехал после гастролей к тебе, привез тебе шикарные подарки: стереосистему, фотоаппарат... Да если бы я знал, к каким бредовым последствиям приведет весь этот рассказ!.. Как все это преломится в твоей голове! В твоей очень странной голове!
– Мрак, мрак... Я помню те дни, тогдашний мрак: кругом – Советский Союз, и никаких информаций в нём, время как будто остановилось, а информационная эпоха всё не наступала! Да и мог ли я тогда знать, что такое есть информационная эпоха и что она когда-нибудь наступит!
– Оправдание – дурацкое!
– Я не оправдываюсь!
– Ты, ученик предпоследнего класса хорошей, во всяком случае неплохой языковой школы, вполне имевший право рассчитывать на золотую медаль, оказался... Где?!.. Ха-ха! У границы с Северной Кореей на закрытой особой территории. Рядом – грохочущая составами железнодорожная станция, последняя на нашей стороне. Да, это был самый страшный день твоей жизни. Да, это был день твоего сумасшествия!
– Ужас! Ужас! – застонал Не-Маркетинг. – Все было даже хуже, чем ты знаешь. Ведь ты не знаешь всего! Даже ты всего не знаешь! Из мрачных подземелий я хотел выпустить мрак еще больший, чем тот, который я тогда выпустил! Я мог натворить больше!
– Чего же больше, если ты был с чемоданчиком наркотической травки под мышкой. Ты намеревался тайно проникнуть в кимирсеновскую вотчину.
– Я хотел натворить больше!
– Да, ты со бирался перебраться через границу, тебя схватили пограничники. С чемоданчиком травки!
Сын вдруг отшатнулся от отца... Не-Маркетинг наморщил лицо, глаза его были полны боли:
– Боже, перестань, перестань, я не могу больше это слышать! Это выше моих сил! Слышишь – выше!
– Нет, я напомню, я напомню тебе детали! Мне кажется, ты подзабыл их, ты зазнался, ты ведешь себя, будто ничего не было. Ты почувствовал себя нормальным человеком, ты стал делать упреки мне!
– Нет, нет, не надо! Я не чувствую себя нормальным человеком! Я не веду себя так, будто ничего не было! Да чего тут говорить?! Я ведь каждый день веду себя так, как будто это было. Он сломал меня, тот день, сломал! Мрак! Мрак появился тогда! Вот он, по-прежнему со мной, он сидит там же, где и всегда – вот здесь вот, посмотри, вот здесь вот, в моей черепной коробке! И даю тебе слово, даю тебе честное благородное слово, я больше никогда не буду делать тебе упреков! Только прекрати, только сейчас – прекрати!
Уже будучи неподалеку от башни он, неожиданно для самого себя, свернул в неширокий проулок между домами и через полминуты оказался уже на другой, параллельной той, предыдущей и гораздо более незначительной, чем она, улочке. Зачем-то он подошел к лотку, на котором красовались газеты и журналы, даже взял в руки один, самый яркий из журналов, медленно пролистал его, положил обратно. Вточь как говорят, словно бы «какая-то рука стискивала сердце», – однако, это ощущение стало в последнее время для Не-Маркетинга привычным.
Отойдя от лотка он увидел, что немного ближе к офисной башне, чем находился он сам, у стены дома метрах в трех-четырех друг от друга – примерно... около того... – стоят два человека: первый – нищий с шапкой в протянутой руке, другой – Иван Бобылев. Иван Бобылев пристально смотрел на Не-Маркетинга, но не двигался. Возможно, именно этот пристальный взгляд каким-то неведомым образом и заставил сына повинуясь шестому чувству посмотреть туда, где стоял отец, заметить его. Их отделял какой-нибудь десяток метров. На незначительной улочке было довольно пусто, скрыться и спрятаться так, чтобы это не выглядело нарочито, было некуда, Иван Бобылев по-прежнему не отрываясь смотрел на сына. Его глаза... О, его глаза были злыми! Чрезвычайно злыми!
Не-Маркетинг мгновение помедлил, но потом решительно шагнул в сторону отца.
– Ты?! – спросил Не-Маркетинг отчего-то шепотом, приблизившись.
– Я... – ответил Иван Бобылев так же шепотом.
– Что делаешь? – спросил Не-Маркетинг тихо.
– Эх-ха-ха! – Иван Бобылев осклабился страшной волчьей ухмылкой и с расстановкой, с невероятной злобой в голосе проговорил, тоже шепотом:
– Прошу милостыню... Не видишь? По-моему, очевидно!
– Да как же ты смеешь побираться?! – зашелся Не-Маркетинг. – Как же ты смеешь это делать?! Ты – мой отец, и ты просишь милостыню в двух шагах от моей работы! Там тебя уже все знают. Все знают: ты мой отец! И ты просишь милостыню! Да ты же позоришь меня!
Злое лицо Ивана Бобылева загадочным образом мгновенно смягчилось:
– Да, позорю. Но в наших отношениях это – норма.
Лицо его теперь исполнилось некой странной тихой грусти, словно он говорит о чем-то, что глубоко для него печально, но с чем он уже успел стерпеться, против чего уже не протестовал: раз иначе нельзя – так тому и быть. Непонятно: этот странный переход от злости, клокотавшей только что, к печали – мог ли он состояться без того, чтобы быть просто наигранным искусственно, по-актерски? Точно это для чего-то было нужно Ивану Бобылеву.
– Нормально?! – переспросил с недоверием и предчувствием подвоха Не-Маркетинг.
– Послушай, я давно хотел поговорить с тобой об этом... – начал Иван Бобылев. – Я всё думал, чем я могу смягчить твою злобу ко мне... Ты настолько несправедлив!.. Я сейчас совсем не в состоянии... Вот как раз сейчас, как назло, я совсем не в настроении, не в состоянии говорить об этом! Я зол! Я зол, я очень зол! Но я планировал поговорить: как раз в такой момент я поговорить и хотел... То есть, конечно, не в такой, когда я слишком зол, но... В общем, неважно... Я хотел об этом с тобой поговорить...
– Что, что такое?! – раздраженно воскликнул Не-Маркетинг. – Что ты так путано и долго?!
– Не надо, не говори таким тоном! Я, знаешь ли, тоже теряю терпение! Я уже его теряю!
– Да говори же, что ты вокруг да около!..
– А я не могу сразу... Что же ты, не понимаешь что ли?! Как же об этом взять и сказать!.. Сразу!
– То же мне, нашелся деликатный человек! – еще грубее и раздраженней, чем прежде воскликнул Не-Маркетинг.
– Да... И деликатный!.. Как же об этом начать... Я только хочу, чтобы ты задумался, чтобы ты понял! Понял: не только тебе со мной сложно... Да, я не простой человек, согласен... Но и ты... Вот об этом-то я и не знал, как начать!..
Вдруг, уловив, что с языка Не-Маркетинга вот-вот вновь сорвется резкая фраза, он воскликнул:
– Да я же сейчас потеряю терпение! Неужели же ты не понимаешь: уже из последних сил... Из последних сил держусь спокойно!..
– Перестань кривляться! Я... Я... – задохнулся от злости и раздражения Не-Маркетинг.
– Да, конечно!.. – тут же ответил Иван Бобылев. – Конечно ты!.. Ты, когда ты был подростком, разве ты меня не опозорил?! А что самое странное – не понимаю до сих пор совершенно, для чего ты это сделал. Тоесть натворил... Тоесть тут одновременно и понятно, и непонятно... Всё, конечно, понятно... Сделал легко... С легкостью! Я-то прошу милостыню от нужды. Прошу и тем, как ты выражаешься, тебя позорю. А между прочим, в некотором роде нужда меня извиняет. Служит смягчающим обстоятельством. А ты – без причин и с легкостью!
Вдруг лицо Ивана Бобылева перекосило злобой. «Играл!» – тут же сообразил с каким-то даже внутренним весельем Не-Маркетинг.
– Знаешь ли ты, – продолжал уже со злобным лицом Иван Бобылев. – что мне пришлось пережить после твоего подросткового сумасшествия, знаешь ли ты?! А?! – спросил он. – Что я пережил тогда, ты знаешь?! Да твоего подвига хватило бы, чтобы сто человек на тот свет отправить, от одного удивления бы скончались. А я выдержал, выжил, и ходил долго-долго... Пока всё это не кончилось. От этого я и заболел. Эта твоя вина все мои вины, мнимые и реальные – разве не перевешивает?!..
– Торговаться я не собираюсь! – прошипел Не-Маркетинг. – И рад бы сторговаться, а не могу. Не тот товар!
Иван Бобылев словно не обратил на это внимания.
– Всю мою вину, если такая есть! – продолжал он прежнюю мысль. – Если такая вообще имеется?! Вспомни! Вспомни тот год!
– Не хочу я вспоминать! И хватит, хватит, дурак старый, убирайся... Чушь ты порешь! Что заладил, как старая баба... Уймись, сволочь! Мало ли чего было!.. В жизни, если она не пустая, всегда много чего бывает, чего вспоминать?! – заплакал Не-Маркетинг.
Но тут же вытер слезы:
– Не до того сейчас. Делом мне надо заниматься, понимаешь, хе-хе!.. Слишком всё хреново... – он опять утер слезу.
Он явно старался от темы убежать. Впрочем, не менее ясно было, что ему понятно: бегство успехом не увенчается. Чашу придется пить до дна! Мерзкая, жуткая чаша со странным дымящимся напитком – воспоминания...
Он все же отмахнулся нервозно, но это была какая-то странная нервозность, словно она была искусственная, он ей пытался замаскировать чувство, в нем возникшее – оно уже мелькнуло в его глазах: этим чувством был ужас!
– Делом ты решил заняться! Ха-ха! Боже мой: сейчас, здесь, на улице, во время рабочего дня, когда тебе надо быть в конторе... Боже мой! Ха-ха! Я знаю, ты там, в конторе, сегодня кое-чего натворил... Боже мой! Не-ет, вспомнить иногда надо! – зло настаивал Иван Бобылев.
– Да и черт с тобой! Вспоминай!.. – казалось, Не-Маркетинг сейчас броситься бежать, он как-то задергался весь, забегал глазами по сторонам, точно соображая, в какую сторону лучше кинуться. – А зачем ты заставляешь меня вспоминать?! Я и так не в силах это забыть. Да я хочу забыть, но не могу. Это же мое проклятье, дар судьбы – страшный, мрак – я его тогда выпустил из каких-то адских подземелий, теперь он меня повсюду сопровождает. Следует за мной, куда б я ни шел. Он стал мною, ха-ха! Я в те дни стал другим... Посмотри на мои руки – мрак, это его руки, посмотри на мои ноги – ноги мрака, в глаза мои загляни – видишь?..
– ...
– Ты зачем мне напоминаешь о тех днях? Разве я всю жизнь о них не думаю? У меня в то время было очень мало информации. Кругом было так мало информации! И ты... Ты тоже дал мало информации!
Не-Маркетинг взглянул прямо и твердо на Ивана Бобылева. Глаза их встретились.
– Я дал ровно столько информации, сколько бы дал любой на моем месте. Я всего лишь побывал на коротких трехдневных гастролях в Японии, потом два дня я был на гастролях в Северной Корее, и потом, когда вернулся, я тебе об этом рассказал. Обычный рассказ на полчаса: меня хорошо принимали в Японии, зал аплодировал. Я заехал после гастролей к тебе, привез тебе шикарные подарки: стереосистему, фотоаппарат... Да если бы я знал, к каким бредовым последствиям приведет весь этот рассказ!.. Как все это преломится в твоей голове! В твоей очень странной голове!
– Мрак, мрак... Я помню те дни, тогдашний мрак: кругом – Советский Союз, и никаких информаций в нём, время как будто остановилось, а информационная эпоха всё не наступала! Да и мог ли я тогда знать, что такое есть информационная эпоха и что она когда-нибудь наступит!
– Оправдание – дурацкое!
– Я не оправдываюсь!
– Ты, ученик предпоследнего класса хорошей, во всяком случае неплохой языковой школы, вполне имевший право рассчитывать на золотую медаль, оказался... Где?!.. Ха-ха! У границы с Северной Кореей на закрытой особой территории. Рядом – грохочущая составами железнодорожная станция, последняя на нашей стороне. Да, это был самый страшный день твоей жизни. Да, это был день твоего сумасшествия!
– Ужас! Ужас! – застонал Не-Маркетинг. – Все было даже хуже, чем ты знаешь. Ведь ты не знаешь всего! Даже ты всего не знаешь! Из мрачных подземелий я хотел выпустить мрак еще больший, чем тот, который я тогда выпустил! Я мог натворить больше!
– Чего же больше, если ты был с чемоданчиком наркотической травки под мышкой. Ты намеревался тайно проникнуть в кимирсеновскую вотчину.
– Я хотел натворить больше!
– Да, ты со бирался перебраться через границу, тебя схватили пограничники. С чемоданчиком травки!
Сын вдруг отшатнулся от отца... Не-Маркетинг наморщил лицо, глаза его были полны боли:
– Боже, перестань, перестань, я не могу больше это слышать! Это выше моих сил! Слышишь – выше!
– Нет, я напомню, я напомню тебе детали! Мне кажется, ты подзабыл их, ты зазнался, ты ведешь себя, будто ничего не было. Ты почувствовал себя нормальным человеком, ты стал делать упреки мне!
– Нет, нет, не надо! Я не чувствую себя нормальным человеком! Я не веду себя так, будто ничего не было! Да чего тут говорить?! Я ведь каждый день веду себя так, как будто это было. Он сломал меня, тот день, сломал! Мрак! Мрак появился тогда! Вот он, по-прежнему со мной, он сидит там же, где и всегда – вот здесь вот, посмотри, вот здесь вот, в моей черепной коробке! И даю тебе слово, даю тебе честное благородное слово, я больше никогда не буду делать тебе упреков! Только прекрати, только сейчас – прекрати!