Страница:
– Эй! – обратился он к троим сотрудникам представительства. – Как это... Где...
Он замолчал и несколько долгих мгновений не произносил ни слова.
– Ну... Тут этот, как его... Где... Ну, где?!.. – в раздражении закончил он, наконец.
– Эх! (тут он грязно выругался, глядя на свою кампанию, которая тоже остановилась возле троих сотрудников представительства) Этот... Я что хочу сказать... Вобщем... (тут он опять выругался не менее грязно, чем мгновение тому назад).
– Пойдём! – Не-Маркетинг, который шел посредине, потянул за рукава Маркетинга и Михалыча прочь от обратившегося к ним прохожего и его кампании.
– Нет, ну это!.. Это... Погодите! Вы чего?! Что вам (опять мужчина выругался грязно и громко, совершенно не стесняясь не только того, что его слышали проходившие мимо них прохожие, но и женщины в его собственной кампании)... Подсказать... Трудно что ли?!
– Мы совершенно не можем понять, что вы от нас хотите! «Ну... это... тут... как его... ну!» – раздраженно передразнил Маркетинг мужчину.
Крайнее недоумение отобразилось у того на лице.
– Ну... Это... – пробормотал он. – Я же... Это...
– Что «это»?! – ещё сильнее выходя из себя воскликнул Маркетинг.
– Это... – мужчина растерялся совсем по-детски.
– Вот таких вихри информации явно обходят стороной! – глядя на него, заметил Не-Маркетинг. – Ведь абсолютно ясно, что ему никакие информации не интересны!
– Почему?.. То есть... Не интересны?! Информации?.. Информации интересны! – проговорил мужчина.
Опять он выругался. И добавил:
– Я ж вас спрашиваю! Интересно... Информации интересны!..
– Да какие информации-то?! Про что вы спрашиваете?! Мы этого никак не можем понять! – окончательно выйдя из себя завопил Маркетинг.
Спрашивавший мужчина посмотрел на него с изумлением.
– Что за странные люди! – сказала, показывая рукой на Не-Маркетинга, одна женщина из этой кампании. – Их (тут она тоже грязно выругалась) спрашивают, а они разводят какую-то чушь, вместо того, чтобы сказать, куда нам идти.
– Значит, все дело в том, что вы хотите спросить нас, куда вам идти? Вы хотите спросить у нас дорогу? – уже немного спокойнее сказал Маркетинг.
– Да... – ответил «мычавший» только что мужчина.
– Мы не знаем, куда вы идёте, как мы можем сказать, куда вам идти? – продолжал Маркетинг. – Вы ничего не говорите. Только какие-то обрывки...
– Обрывки?!.. Как?.. – пробормотал мужчина.
– Да, это совершенно не дружащий с информациями человек! – сказал Не-Маркетинг. – Он не заполняет и не может заполнять мир информациями собственного производства... Для того, чтобы производить информации, надо все же уметь составлять слова в более менее связные предложения... А у него это не получается.
В ответ «мычавший» мужчина тупо и, похоже, ничего не понимая, уставился на Не-Маркетинга.
– Напрасно ты так думаешь! – заметил Маркетинг. – Он мычит... И тем самым создает очень серьезную информацию!.. Важную для нас с тобой!.. Он сигнализирует нам, что он принадлежит к «ОНИ»... С такими, как он, и надо работать!.. Это именно тот человек, который нам интересен...
Михалыч выслушал Маркетинга с огромным интересом, и хотел было что-то сказать, но не сказал, увидев, что другой мужчина, который тоже был в этой кампании, зашел за росшие вдоль дороги чахлые и низенькие кустики и принялся справлять нужду. С дороги его сквозь кустики было прекрасно видно, но его это, похоже, вовсе не смущало. В его кампании никто не обращал на него никакого внимания, многочисленные же прохожие, шагавшие мимо по улице, брезгливо отворачивались в сторону.
Женщина из кампании продолжала:
– Как же мы скажем, куда нам идти, если мы не знаем, куда нам идти! Мы же вас (она опять грязно выругалась) как раз и спрашиваем!
Тут она посмотрела на приятельницу (в кампании была ещё одна женщина), словно бы ища её одобрения.
– Да-а! – согласилась та. – Вот дураки! Да они просто дураки!
– Послушайте! – возмутился Не-Маркетинг. – Вы нас спрашиваете, и нас же и обзываете! Так мы не станем вам ничего говорить. Кто вы такие?
– Мы?.. Да никто!
– Как это «никто»?! – затеял странный разговор Не-Маркетинг.
– Да вам-то зачем знать, кто мы такие? – удивилась в свою очередь женщина из кампании.
– Нужно, нужно мне знать, кто вы такие! – настаивал Не-Маркетинг.
– Послушай, что ты к ним прицепился? – проговорил, в свою очередь, Маркетинг.
– Нет, я хочу знать! – не унимался Не-Маркетинг. – Кто вы?!
– Да никто, обычные люди! – как-то даже с испугом проговорила эта женщина.
– Вот видишь! Я же тебе говорил!.. – презрительно усмехаясь проговорил Маркетинг. – Это обычные люди, это «ОНИ»... Наш контингент! Для наших дел!..
– Я думаю, это враги информаций, а не обычные люди... – возразил Не-Маркетинг. – Обычные люди все же более... Более способны оперировать разнообразной информацией!.. Так что это вовсе не «наш контингент», как ты выражаешься, а враги, враги информаций!
– Вот выдумал! Да никакие это не враги информации! Это одна из разновидностей «ОНИ» – обычных, самых заурядных людей...
– Что такое они несут?! – удивился справлявший нужду мужчина, – застегивая на ходу штаны он подошел к ним со стороны кустиков.
Неожиданно, какой-то человек, который шел по тротуару, не свернув, врезался в их маленькую толпу и сильно толкнул этого говорившего мужчину.
– Что вы тут всю дорогу перегородили! – воскликнул этот человек и громко, на всю улицу, грязно выругался.
– Э, да ты сам куда идешь-то, пьяная рожа! – возмутился мужчина, которого толкнули. – Неужели не видишь?!
– А может, и не вижу! – с пьяной дерзостью воскликнул толкнувший. – У меня сил нет видеть! Здесь люди после работы домой идут, а вы всю дорогу собой позанимали!
– Это с какой же ты работы такой хороший идешь, что ничего перед собой не видишь?! – возмутилась одна из женщин в кампании. – Где ж ты так напился?
– Напился!.. – передразнил её пьяный мужик. – Что ты понимаешь, я сварщик!..
– Да что же у тебя от твоей сварки так глаза что ли испортились, что ты не видишь, куда идешь? – уже примирительно сказала женщина, очевидно впечатлившись профессией мужика.
– Может и испортились, откуда мне знать! – сказал мужик и потом даже как-то радостно воскликнул:
– А-ну, убирайтесь с дороги к чертовой матери, здесь люди ходят, людям из-за вас не пройти! – завершая фразу он пьяно покачнулся.
– Что-о?! – угрожающе проговорил тот мужик, который пытался спросить дорогу у Маркетинга и его коллег и шагнул, сжав кулаки, к сварщику.
Но тут раздался голос:
– Люди, что вы, хватит ссорится! Сегодня такой прекрасный день! – это говорил молодой человек, совсем ещё мальчик, который был в кампании со спрашивавшим дорогу мужиком и бойкими, нецензурно ругавшимися тетками.
– Брось, день сегодня – такое же дерьмо, как и все дни, – проговорил пьяный сварщик.
– Не-ет! Не-ет! – тут же проговорил молодой человек, счастливо улыбаясь. –
Сегодня прекрасный, замечательный день, самый замечательный из всех дней!
– А я говорю: дерьмо! – настаивал сварщик.
– Ну, если сегодняшний день и дерьмо, то только для вас, а не для нас.
Для нас этот день – счастливый, для нас он прекрасен и замечателен, для нас он – очень удачен! Для нас этот день – самый великолепный из всех остальных! – настаивал молодой человек.
– Вот как? – заинтересовался Не-Маркетинг.
– Это чем же он для вас так удачен? – спросил у молодого человека Михалыч, прежде чем Не-Маркетинг сам успел задать этот вопрос.
– Мы победили в конкурсе разгадывателей сканвордов! – с восторгом проговорил молодой человек.
– Разгадывателей сканвордов?! – переспросил Не-Маркетинг.
– Да, разгадывателей сканвордов! – ещё раз повторил молодой человек.
Маркетинг с презрением проговорил:
– Не понимаю людей, которые разгадывают все эти кроссворды-сканворды и прочие... Совершенно бессмысленное и дурацкое времяпрепровождение...
– Не-ет, не пустое! – возразил молодой человек. – Разгадывая сканворды, мы оттачиваем свой интеллект. А сколько знаний нам при этом требуется! Причем из самых разных, порой совершенно несовместимых областей...
– Да что вы оправдываетесь! – сказал молодому человеку Михалыч. – Я, например, очень люблю людей, которые разгадывают всякие подобные штучки...
– Вы?! И вы тоже?! Вы тоже любите разгадывать кроссворды?! – удивился Не-Маркетинг.
– Я же не сказал, что я люблю разгадывать кроссворды. Я сказал, что я люблю людей, которые любят это делать, – с улыбкой пояснил Михалыч.
– Я тоже люблю людей! – неожиданно сказал пьяный сварщик, который до этого просто молча стоял, покачиваясь и смотрел на говоривших. На спрашивавшего дорогу мужчину из большой кампании он при этом не обращал никакого внимания, хотя тот подошел к нему совсем близко и кулаки при этом держал крепко сжатыми.
– А я люблю таких как вы, сварщиков! Я вообще люблю простых, не слишком образованных людей, да и образованных тоже люблю... Если они любят разгадывать кроссворды! – откликнулся новый сотрудник представительства.
– Молодец! – со свирепой миной на лице проговорил сварщик и что есть мочи хлопнул Михалыча по плечу. Тот аж согнулся от этого удара, однако улыбаться не перестал, хотя заметно было, что удалось ему это с трудом.
– Ну ты, алкаш, полегче руками-то размахивай! – угрожающе прокричал спрашивавший дорогу мужчина. И уже был готов наброситься на сварщика, но между ними тут же встал радостный молодой человек.
– Люди, сегодня у нас у всех такой счастливый день! Мы совместными усилиями разгадали сканворд, отослали его в редакцию и получили приз – купон на утюг! Теперь мы идем его получать, мы веселы и счастливы, зачем нам портить себе этот вечер!
– Верно! – согласился с ним пьяный сварщик. – А потому – прочь с дороги, а то я вам всем сейчас вечер испорчу!
– Дорогой, ты кроссворды любишь разгадывать? – тем временем спросил у сварщика Михалыч.
– Ненавижу! – ответил сварщик. – И тебя, подлец, я тоже ненавижу!
– А я тебя люблю!.. – проговорил всё с прежней улыбочкой Михалыч.
– Молодец! – опять пьяный сварщик что есть мочи хлопнул Михалыча по плечу.
Того перекосило от боли. На лице его вдруг промелькнула ужасная злоба.
– Да, люблю, – тем не менее опять сказал он, через силу заулыбавшись. – Люблю за то, что ты даже кроссвордов не разгадываешь, люблю, за то, что ты туп, как бревно, и единственное, что ты можешь, это пить водку после своей бездарной работы! – сказал он сварщику в лицо.
– Я искренне обожаю таких как ты! – добавил Михалыч.
Сварщик несколько мгновений смотрел на него, все напряглись... Странно, но именно в этот момент спрашивавший дорогу мужчина разжал кулаки.
– Ну и пошел ты к черту! – громко сказал сварщик и, грубо оттолкнув Михалыча, так что тот отлетел с асфальта на газон, пошел от них прочь.
– Друзья, пойдемте с нами! – предложил людям из кампании Михалыч. – Мы сейчас идём на спиритический сеанс, вам понравится.
– Ну... Мы... Что это? – пробормотал с удивленной физиономией спрашивавший дорогу мужчина.
– Нет-нет, мы не можем, – тут же сказал так радовавшийся этому дню молодой человек. – Сейчас нам надо в торговый центр, там мы получим утюг и тут же его обмоем!
– Тогда приходите после того как обмоете утюг, скорее всего спиритический сеанс будет продолжаться достаточно долго! Вот... вот адрес, – Михалыч вытащил из кармана маленький блокнот, ручку и торопливо, пляшущими буквами написав в нем адрес, вырвал листок и передал его молодому человеку.
– А что это такое? Куда вы нас приглашаете? Сеанс? Это что, кино? – спросила одна из женщин, та, что всё время нецензурно ругалась.
– Нет, это не кино. Кино – это киносеанс, а спиритический сеанс, это когда вызывают души умерших людей и спрашивают у них разные очень важные и интересные вопросы, – спокойно объяснил Михалыч.
– Господи, страсть-то какая! Нет, мы туда ни за что не пойдем! – сказала другая женщина из компании.
В этот момент тот самый мужчина, который в самом начале пытался что-то спросить у сотрудников представительства, громко, глядя на эту женщину, сказал:
– А ты это... Это!
– А что это?!.. – каким-то визгливым, противным и склочным голосом откликнулась она, так что стало сотрудникам представительства стало ясно, что этот мужчина и эта женщина – то ли муж и жена, то ли состоят в каких-то отношениях, но явно между собой они имели привычку часто и безобразно скандалить.
– Не загадывай, вот что! Может, обмоем утюг – и того... на сеанс! – проговорил грубым тоном мужчина.
– Как же пойду я с вами, жди! – огрызнулась женщина.
Тем временем, вся кампания, не обращая больше на троих сотрудников представительства никакого внимания, двинулась дальше. Куда они при этом шли, – похоже, это и им самим было непонятно!
Вскоре послышалось, как женщины в кампании запели какую-то разухабистую песню, а мужчины стали подпевать им. Нестройный хор пьяных голосов был слаб и очень скоро прекратился.
Михалыч с восторгом посмотрел им вслед и проговорил:
– Вот именно про таких людей я и говорил, вот именно они и есть «мои люди».
– Вам нравятся люди, которые разгадывают кроссворды? – спросил Не-Маркетинг.
– Да, мне нравятся люди, которые разгадывают кроссворды, – твёрдо ответил Михалыч.
– При том, что вы соглашаетесь со мной, что занятие это – не для самых умных, хотя бы потому, что оно совершенно бессмысленно? – лицо Маркетинга стало злым.
– Да, соглашаюсь, – тем не менее очень решительно, не боясь спора и, очевидно, зная что ответить, проговорил Михалыч.
– Значит, вам нравятся люди из разряда не самых умных?! – в свою очередь спросил Не-Маркетинг.
– Да, и с этим вашим утверждением я полностью согласен, – опять твердо проговорил Михалыч. Однако, в противоположность разговору с пьяным сварщиком, когда на лице Михалыча была улыбка, теперь он выглядел совершенно серьезным, даже в какие-то мгновения мрачная тень пробегала по его лицу.
– Да-а! – протянул Маркетинг. – Я припоминаю ещё одного человека, которому нравились глупые люди, – или что-то в этом роде, я припоминаю, что он что-то такое говорил... Этот человек – Макиавелли. Смысл очень прост: глупые люди – удачная мишень для обмана и манипуляций!..
– Нет, нет, это не так! – замахал руками Михалыч. – Это не так хотя бы потому...
– Хотя бы почему?
– Хотя бы потому... – Михалыч замялся. – Хотя бы потому, что мне нравятся не только, как вы говорите, «не самые умные», но и... но и низкие, бездарные, подлые, жадные, но не такие, чтобы ужасные качества эти били через край и были в них в количествах, значительно превышающих норму, а так, чтобы по чуть-чуть, чтобы низкие были, но при этом обнаружить этого вовсе не хотели, и, напротив, случись повод – подчеркнули бы своё благородство, чтобы бездарные были, но при этом совершенно искренне считали себя пусть не самыми выдающимися, но всё же талантами, чтобы на подлость мелкую были бы готовы ежеминутно, а на большую – ни-ни... боязно!.. Чтобы жадничали, но как-то так, чтобы еще и слыть при этом за щедрых. Одним словом, самые обычные люди, большинство – масса, народ, назовите это как хотите! Народ я люблю! А вовсе не глупцов, которых легко обманывать.
– Что же его так любить, народ-то? – это опять спросил Маркетинг.
Михалыч на мгновение задумался, потом проговорил:
– Видите ли, я нахожу в обычном, тупом человеке странную прелесть...
– Я не верю вам! – неожиданно проговорил Не-Маркетинг. – Я подсмотрел: когда вы говорили с этим мужиком, сварщиком, вы тоже сказали, что обожаете простых людей, но в лице у вас при этом мелькнула ужасная ненависть. Эта та самая ненависть...
Вдруг Не-Маркетинг прервался...
– О, я знаю эту ненависть! Эта та ненависть, которую можно только выстрадать, такая ненависть дается только долгими обидами, ударами, подлостью, постоянной мучительной болью, которую приходится терпеть. Я знаю эту ненависть: такой же ненавистью я, человек который постоянно снимает квартиру, ненавижу весь класс квартирных хозяев, от которых я не видел ничего хорошего – только плохое. Стало быть, по аналогии, вы ненавидите простых, глупых людей, тех самых людей, которые разгадывают кроссворды, ненавидите их потому, что они постоянно, во время всей вашей жизни причиняли вам зло. Вот что я хочу сказать!
– Да, вы правы, вы правы! – страстно проговорил Михалыч. – Я действительно много страдал от таких людей. И я действительно, возненавидел их, но вы и не правы... Потому что я сумел преодолеть эту ненависть.
– Не-ет, я вам не верю! – повертел головой Не-Маркетинг. – Если бы вы преодолели ненависть, она бы не проявляла себя столь откровенно на вашем лице!
– Ладно, пусть будет по вашему: ненависть, так ненависть! Пусть я ее не преодолел! Мы едем в один из старых московских кварталов. Тот дом, где расположена эта квартира – он совершенно уже обветшал... Так что предупреждаю... Не падайте в обморок! Современных интерьеров вы там, уж точно, не встретите, но, надеюсь, кое-что любопытное для себя найдете!
Глава XXVI
Он замолчал и несколько долгих мгновений не произносил ни слова.
– Ну... Тут этот, как его... Где... Ну, где?!.. – в раздражении закончил он, наконец.
– Эх! (тут он грязно выругался, глядя на свою кампанию, которая тоже остановилась возле троих сотрудников представительства) Этот... Я что хочу сказать... Вобщем... (тут он опять выругался не менее грязно, чем мгновение тому назад).
– Пойдём! – Не-Маркетинг, который шел посредине, потянул за рукава Маркетинга и Михалыча прочь от обратившегося к ним прохожего и его кампании.
– Нет, ну это!.. Это... Погодите! Вы чего?! Что вам (опять мужчина выругался грязно и громко, совершенно не стесняясь не только того, что его слышали проходившие мимо них прохожие, но и женщины в его собственной кампании)... Подсказать... Трудно что ли?!
– Мы совершенно не можем понять, что вы от нас хотите! «Ну... это... тут... как его... ну!» – раздраженно передразнил Маркетинг мужчину.
Крайнее недоумение отобразилось у того на лице.
– Ну... Это... – пробормотал он. – Я же... Это...
– Что «это»?! – ещё сильнее выходя из себя воскликнул Маркетинг.
– Это... – мужчина растерялся совсем по-детски.
– Вот таких вихри информации явно обходят стороной! – глядя на него, заметил Не-Маркетинг. – Ведь абсолютно ясно, что ему никакие информации не интересны!
– Почему?.. То есть... Не интересны?! Информации?.. Информации интересны! – проговорил мужчина.
Опять он выругался. И добавил:
– Я ж вас спрашиваю! Интересно... Информации интересны!..
– Да какие информации-то?! Про что вы спрашиваете?! Мы этого никак не можем понять! – окончательно выйдя из себя завопил Маркетинг.
Спрашивавший мужчина посмотрел на него с изумлением.
– Что за странные люди! – сказала, показывая рукой на Не-Маркетинга, одна женщина из этой кампании. – Их (тут она тоже грязно выругалась) спрашивают, а они разводят какую-то чушь, вместо того, чтобы сказать, куда нам идти.
– Значит, все дело в том, что вы хотите спросить нас, куда вам идти? Вы хотите спросить у нас дорогу? – уже немного спокойнее сказал Маркетинг.
– Да... – ответил «мычавший» только что мужчина.
– Мы не знаем, куда вы идёте, как мы можем сказать, куда вам идти? – продолжал Маркетинг. – Вы ничего не говорите. Только какие-то обрывки...
– Обрывки?!.. Как?.. – пробормотал мужчина.
– Да, это совершенно не дружащий с информациями человек! – сказал Не-Маркетинг. – Он не заполняет и не может заполнять мир информациями собственного производства... Для того, чтобы производить информации, надо все же уметь составлять слова в более менее связные предложения... А у него это не получается.
В ответ «мычавший» мужчина тупо и, похоже, ничего не понимая, уставился на Не-Маркетинга.
– Напрасно ты так думаешь! – заметил Маркетинг. – Он мычит... И тем самым создает очень серьезную информацию!.. Важную для нас с тобой!.. Он сигнализирует нам, что он принадлежит к «ОНИ»... С такими, как он, и надо работать!.. Это именно тот человек, который нам интересен...
Михалыч выслушал Маркетинга с огромным интересом, и хотел было что-то сказать, но не сказал, увидев, что другой мужчина, который тоже был в этой кампании, зашел за росшие вдоль дороги чахлые и низенькие кустики и принялся справлять нужду. С дороги его сквозь кустики было прекрасно видно, но его это, похоже, вовсе не смущало. В его кампании никто не обращал на него никакого внимания, многочисленные же прохожие, шагавшие мимо по улице, брезгливо отворачивались в сторону.
Женщина из кампании продолжала:
– Как же мы скажем, куда нам идти, если мы не знаем, куда нам идти! Мы же вас (она опять грязно выругалась) как раз и спрашиваем!
Тут она посмотрела на приятельницу (в кампании была ещё одна женщина), словно бы ища её одобрения.
– Да-а! – согласилась та. – Вот дураки! Да они просто дураки!
– Послушайте! – возмутился Не-Маркетинг. – Вы нас спрашиваете, и нас же и обзываете! Так мы не станем вам ничего говорить. Кто вы такие?
– Мы?.. Да никто!
– Как это «никто»?! – затеял странный разговор Не-Маркетинг.
– Да вам-то зачем знать, кто мы такие? – удивилась в свою очередь женщина из кампании.
– Нужно, нужно мне знать, кто вы такие! – настаивал Не-Маркетинг.
– Послушай, что ты к ним прицепился? – проговорил, в свою очередь, Маркетинг.
– Нет, я хочу знать! – не унимался Не-Маркетинг. – Кто вы?!
– Да никто, обычные люди! – как-то даже с испугом проговорила эта женщина.
– Вот видишь! Я же тебе говорил!.. – презрительно усмехаясь проговорил Маркетинг. – Это обычные люди, это «ОНИ»... Наш контингент! Для наших дел!..
– Я думаю, это враги информаций, а не обычные люди... – возразил Не-Маркетинг. – Обычные люди все же более... Более способны оперировать разнообразной информацией!.. Так что это вовсе не «наш контингент», как ты выражаешься, а враги, враги информаций!
– Вот выдумал! Да никакие это не враги информации! Это одна из разновидностей «ОНИ» – обычных, самых заурядных людей...
– Что такое они несут?! – удивился справлявший нужду мужчина, – застегивая на ходу штаны он подошел к ним со стороны кустиков.
Неожиданно, какой-то человек, который шел по тротуару, не свернув, врезался в их маленькую толпу и сильно толкнул этого говорившего мужчину.
– Что вы тут всю дорогу перегородили! – воскликнул этот человек и громко, на всю улицу, грязно выругался.
– Э, да ты сам куда идешь-то, пьяная рожа! – возмутился мужчина, которого толкнули. – Неужели не видишь?!
– А может, и не вижу! – с пьяной дерзостью воскликнул толкнувший. – У меня сил нет видеть! Здесь люди после работы домой идут, а вы всю дорогу собой позанимали!
– Это с какой же ты работы такой хороший идешь, что ничего перед собой не видишь?! – возмутилась одна из женщин в кампании. – Где ж ты так напился?
– Напился!.. – передразнил её пьяный мужик. – Что ты понимаешь, я сварщик!..
– Да что же у тебя от твоей сварки так глаза что ли испортились, что ты не видишь, куда идешь? – уже примирительно сказала женщина, очевидно впечатлившись профессией мужика.
– Может и испортились, откуда мне знать! – сказал мужик и потом даже как-то радостно воскликнул:
– А-ну, убирайтесь с дороги к чертовой матери, здесь люди ходят, людям из-за вас не пройти! – завершая фразу он пьяно покачнулся.
– Что-о?! – угрожающе проговорил тот мужик, который пытался спросить дорогу у Маркетинга и его коллег и шагнул, сжав кулаки, к сварщику.
Но тут раздался голос:
– Люди, что вы, хватит ссорится! Сегодня такой прекрасный день! – это говорил молодой человек, совсем ещё мальчик, который был в кампании со спрашивавшим дорогу мужиком и бойкими, нецензурно ругавшимися тетками.
– Брось, день сегодня – такое же дерьмо, как и все дни, – проговорил пьяный сварщик.
– Не-ет! Не-ет! – тут же проговорил молодой человек, счастливо улыбаясь. –
Сегодня прекрасный, замечательный день, самый замечательный из всех дней!
– А я говорю: дерьмо! – настаивал сварщик.
– Ну, если сегодняшний день и дерьмо, то только для вас, а не для нас.
Для нас этот день – счастливый, для нас он прекрасен и замечателен, для нас он – очень удачен! Для нас этот день – самый великолепный из всех остальных! – настаивал молодой человек.
– Вот как? – заинтересовался Не-Маркетинг.
– Это чем же он для вас так удачен? – спросил у молодого человека Михалыч, прежде чем Не-Маркетинг сам успел задать этот вопрос.
– Мы победили в конкурсе разгадывателей сканвордов! – с восторгом проговорил молодой человек.
– Разгадывателей сканвордов?! – переспросил Не-Маркетинг.
– Да, разгадывателей сканвордов! – ещё раз повторил молодой человек.
Маркетинг с презрением проговорил:
– Не понимаю людей, которые разгадывают все эти кроссворды-сканворды и прочие... Совершенно бессмысленное и дурацкое времяпрепровождение...
– Не-ет, не пустое! – возразил молодой человек. – Разгадывая сканворды, мы оттачиваем свой интеллект. А сколько знаний нам при этом требуется! Причем из самых разных, порой совершенно несовместимых областей...
– Да что вы оправдываетесь! – сказал молодому человеку Михалыч. – Я, например, очень люблю людей, которые разгадывают всякие подобные штучки...
– Вы?! И вы тоже?! Вы тоже любите разгадывать кроссворды?! – удивился Не-Маркетинг.
– Я же не сказал, что я люблю разгадывать кроссворды. Я сказал, что я люблю людей, которые любят это делать, – с улыбкой пояснил Михалыч.
– Я тоже люблю людей! – неожиданно сказал пьяный сварщик, который до этого просто молча стоял, покачиваясь и смотрел на говоривших. На спрашивавшего дорогу мужчину из большой кампании он при этом не обращал никакого внимания, хотя тот подошел к нему совсем близко и кулаки при этом держал крепко сжатыми.
– А я люблю таких как вы, сварщиков! Я вообще люблю простых, не слишком образованных людей, да и образованных тоже люблю... Если они любят разгадывать кроссворды! – откликнулся новый сотрудник представительства.
– Молодец! – со свирепой миной на лице проговорил сварщик и что есть мочи хлопнул Михалыча по плечу. Тот аж согнулся от этого удара, однако улыбаться не перестал, хотя заметно было, что удалось ему это с трудом.
– Ну ты, алкаш, полегче руками-то размахивай! – угрожающе прокричал спрашивавший дорогу мужчина. И уже был готов наброситься на сварщика, но между ними тут же встал радостный молодой человек.
– Люди, сегодня у нас у всех такой счастливый день! Мы совместными усилиями разгадали сканворд, отослали его в редакцию и получили приз – купон на утюг! Теперь мы идем его получать, мы веселы и счастливы, зачем нам портить себе этот вечер!
– Верно! – согласился с ним пьяный сварщик. – А потому – прочь с дороги, а то я вам всем сейчас вечер испорчу!
– Дорогой, ты кроссворды любишь разгадывать? – тем временем спросил у сварщика Михалыч.
– Ненавижу! – ответил сварщик. – И тебя, подлец, я тоже ненавижу!
– А я тебя люблю!.. – проговорил всё с прежней улыбочкой Михалыч.
– Молодец! – опять пьяный сварщик что есть мочи хлопнул Михалыча по плечу.
Того перекосило от боли. На лице его вдруг промелькнула ужасная злоба.
– Да, люблю, – тем не менее опять сказал он, через силу заулыбавшись. – Люблю за то, что ты даже кроссвордов не разгадываешь, люблю, за то, что ты туп, как бревно, и единственное, что ты можешь, это пить водку после своей бездарной работы! – сказал он сварщику в лицо.
– Я искренне обожаю таких как ты! – добавил Михалыч.
Сварщик несколько мгновений смотрел на него, все напряглись... Странно, но именно в этот момент спрашивавший дорогу мужчина разжал кулаки.
– Ну и пошел ты к черту! – громко сказал сварщик и, грубо оттолкнув Михалыча, так что тот отлетел с асфальта на газон, пошел от них прочь.
– Друзья, пойдемте с нами! – предложил людям из кампании Михалыч. – Мы сейчас идём на спиритический сеанс, вам понравится.
– Ну... Мы... Что это? – пробормотал с удивленной физиономией спрашивавший дорогу мужчина.
– Нет-нет, мы не можем, – тут же сказал так радовавшийся этому дню молодой человек. – Сейчас нам надо в торговый центр, там мы получим утюг и тут же его обмоем!
– Тогда приходите после того как обмоете утюг, скорее всего спиритический сеанс будет продолжаться достаточно долго! Вот... вот адрес, – Михалыч вытащил из кармана маленький блокнот, ручку и торопливо, пляшущими буквами написав в нем адрес, вырвал листок и передал его молодому человеку.
– А что это такое? Куда вы нас приглашаете? Сеанс? Это что, кино? – спросила одна из женщин, та, что всё время нецензурно ругалась.
– Нет, это не кино. Кино – это киносеанс, а спиритический сеанс, это когда вызывают души умерших людей и спрашивают у них разные очень важные и интересные вопросы, – спокойно объяснил Михалыч.
– Господи, страсть-то какая! Нет, мы туда ни за что не пойдем! – сказала другая женщина из компании.
В этот момент тот самый мужчина, который в самом начале пытался что-то спросить у сотрудников представительства, громко, глядя на эту женщину, сказал:
– А ты это... Это!
– А что это?!.. – каким-то визгливым, противным и склочным голосом откликнулась она, так что стало сотрудникам представительства стало ясно, что этот мужчина и эта женщина – то ли муж и жена, то ли состоят в каких-то отношениях, но явно между собой они имели привычку часто и безобразно скандалить.
– Не загадывай, вот что! Может, обмоем утюг – и того... на сеанс! – проговорил грубым тоном мужчина.
– Как же пойду я с вами, жди! – огрызнулась женщина.
Тем временем, вся кампания, не обращая больше на троих сотрудников представительства никакого внимания, двинулась дальше. Куда они при этом шли, – похоже, это и им самим было непонятно!
Вскоре послышалось, как женщины в кампании запели какую-то разухабистую песню, а мужчины стали подпевать им. Нестройный хор пьяных голосов был слаб и очень скоро прекратился.
Михалыч с восторгом посмотрел им вслед и проговорил:
– Вот именно про таких людей я и говорил, вот именно они и есть «мои люди».
– Вам нравятся люди, которые разгадывают кроссворды? – спросил Не-Маркетинг.
– Да, мне нравятся люди, которые разгадывают кроссворды, – твёрдо ответил Михалыч.
– При том, что вы соглашаетесь со мной, что занятие это – не для самых умных, хотя бы потому, что оно совершенно бессмысленно? – лицо Маркетинга стало злым.
– Да, соглашаюсь, – тем не менее очень решительно, не боясь спора и, очевидно, зная что ответить, проговорил Михалыч.
– Значит, вам нравятся люди из разряда не самых умных?! – в свою очередь спросил Не-Маркетинг.
– Да, и с этим вашим утверждением я полностью согласен, – опять твердо проговорил Михалыч. Однако, в противоположность разговору с пьяным сварщиком, когда на лице Михалыча была улыбка, теперь он выглядел совершенно серьезным, даже в какие-то мгновения мрачная тень пробегала по его лицу.
– Да-а! – протянул Маркетинг. – Я припоминаю ещё одного человека, которому нравились глупые люди, – или что-то в этом роде, я припоминаю, что он что-то такое говорил... Этот человек – Макиавелли. Смысл очень прост: глупые люди – удачная мишень для обмана и манипуляций!..
– Нет, нет, это не так! – замахал руками Михалыч. – Это не так хотя бы потому...
– Хотя бы почему?
– Хотя бы потому... – Михалыч замялся. – Хотя бы потому, что мне нравятся не только, как вы говорите, «не самые умные», но и... но и низкие, бездарные, подлые, жадные, но не такие, чтобы ужасные качества эти били через край и были в них в количествах, значительно превышающих норму, а так, чтобы по чуть-чуть, чтобы низкие были, но при этом обнаружить этого вовсе не хотели, и, напротив, случись повод – подчеркнули бы своё благородство, чтобы бездарные были, но при этом совершенно искренне считали себя пусть не самыми выдающимися, но всё же талантами, чтобы на подлость мелкую были бы готовы ежеминутно, а на большую – ни-ни... боязно!.. Чтобы жадничали, но как-то так, чтобы еще и слыть при этом за щедрых. Одним словом, самые обычные люди, большинство – масса, народ, назовите это как хотите! Народ я люблю! А вовсе не глупцов, которых легко обманывать.
– Что же его так любить, народ-то? – это опять спросил Маркетинг.
Михалыч на мгновение задумался, потом проговорил:
– Видите ли, я нахожу в обычном, тупом человеке странную прелесть...
– Я не верю вам! – неожиданно проговорил Не-Маркетинг. – Я подсмотрел: когда вы говорили с этим мужиком, сварщиком, вы тоже сказали, что обожаете простых людей, но в лице у вас при этом мелькнула ужасная ненависть. Эта та самая ненависть...
Вдруг Не-Маркетинг прервался...
– О, я знаю эту ненависть! Эта та ненависть, которую можно только выстрадать, такая ненависть дается только долгими обидами, ударами, подлостью, постоянной мучительной болью, которую приходится терпеть. Я знаю эту ненависть: такой же ненавистью я, человек который постоянно снимает квартиру, ненавижу весь класс квартирных хозяев, от которых я не видел ничего хорошего – только плохое. Стало быть, по аналогии, вы ненавидите простых, глупых людей, тех самых людей, которые разгадывают кроссворды, ненавидите их потому, что они постоянно, во время всей вашей жизни причиняли вам зло. Вот что я хочу сказать!
– Да, вы правы, вы правы! – страстно проговорил Михалыч. – Я действительно много страдал от таких людей. И я действительно, возненавидел их, но вы и не правы... Потому что я сумел преодолеть эту ненависть.
– Не-ет, я вам не верю! – повертел головой Не-Маркетинг. – Если бы вы преодолели ненависть, она бы не проявляла себя столь откровенно на вашем лице!
– Ладно, пусть будет по вашему: ненависть, так ненависть! Пусть я ее не преодолел! Мы едем в один из старых московских кварталов. Тот дом, где расположена эта квартира – он совершенно уже обветшал... Так что предупреждаю... Не падайте в обморок! Современных интерьеров вы там, уж точно, не встретите, но, надеюсь, кое-что любопытное для себя найдете!
Глава XXVI
Комната, разрисованная портретами Сталина и Гитлера
Предводительствуемые Михалычем они доехали в метро до станции «Бауманская», поднялись наверх, вышли на улицу. Все вокруг уже было измазано черной тушью, ничего не видно, хотя горело множество огней, но они, эти огни, выхватывали каждый раз лишь только часть, лишь какую-то витрину, лишь вывеску, лишь перекресток и чему-то большому, целому, главному все время удавалось не выставить себя на показ, спрятаться, схорониться в городской ночи где-то между кирпичных стен и железных крыш, где-то в густом мраке подворотен, сделать шаг назад, за выступ стены, так чтобы ничего не заметил и ни о чем не задумался случайный, как всегда невнимательный прохожий.
О, зачем этот случайный прохожий всегда так невнимателен, так спешит и ни к чему не испытывает интереса?.. Впрочем, если бы он испытал интерес, то что-то (можно так пофантазировать, воображая нечто фантастическое и не существующее в действительности), так вот, что-то выказало бы скромность и легко бы вспрыгнуло наверх, на низкую крышу полуразвалившейся кирпичной постройки – бывшего каретного сарая, а может и не каретного – туда, где не увидит прохожий, оно бы лежало на плоской крыше плотно прижавшись к ней спиной и вытянув руки вдоль тела и устремив широко раскрытые остановившиеся глаза к ночному небу, к рваным облакам, к городскому зареву и думало бы, думало бы, думало, не ощущая холода и раскаяния...
– Что это за «что-то»? – проговорил Маркетинг, когда они с Не-Маркетингом и Михалычем поднимались вверх по старой, полуразвалившейся лестнице ветхого кирпичного дома.
– Я же сказал, «что-то», что вы сейчас увидите... Не удивляйтесь этому. Это часть впечатления от сегодняшнего вечера... Это – наскальная живопись, стены комнаты оформлены наскальной живописью известного рода...
– Он толкнул дверь – она оказалась незаперта.
– Черт! Я же просил их всегда запирать! Я не для того раздал ключи!..
Темный коридор... В дальнем его конце отворилась дверь – из нее струился слабый приглушенный свет.
– Сами понимаете, квартира коммунальная, дом – вроде скоро снесут, но до сих пор все неясно. Так что обстановочка – соответствующая: хлам, рухлядь, мусор, грязь... Но комната большая, можно сказать огромная, можно сказать целая зала... Подходит для собраний... Не ушибитесь вот здесь... Здесь вот угол буфета выпирает: сосед поставил, он сейчас не живет... – Михалыч бормотал, идя к двери впереди Маркетинга и Не-Маркетинга.
Они вошли в комнату.
Видно было плохо, свет шел только от лампы, похожей на гриб, стоявшей на большом круглом столе, что располагался в самом центре. Дырявый абажур – накрыт плотной тряпицей с бахромой по краям.
Возле стола стоял человек. Он говорил:
– Этот самый Ланц был учителем Гитлера. Он основал общество. Оно называлось «Остара». Кажется, по имени языческой богини весны. Он создал науку. Называется теозоология. Мне эта наука ужасно нравится.
– Про что наука-то? – спросил кто-то из темного угла.
Не-Маркетингу показалось, что голос принадлежал внуку фотографа, но лица говорившего он разглядеть не смог, так как вдобавок к темноте его загораживал собой какой-то человек.
Большая комната была наполнена народом. Выделялось несколько бритоголовых парней, остальные же были вполне заурядными людьми, из тех, на кого не обращаешь на улице никакого внимания. Среди них Не-Маркетинг сразу приметил многих сотрудников представительства, в том числе даже и помощницу главного бухгалтера – немолодую женщину, работавшую в представительстве чуть ли не со дня его открытия еще в советские времена. Вид у сотрудников представительства, насколько мог разобрать Не-Маркетинг в полумраке, был очень напряженный... Все они сидели друг от друга порознь.
– Я всех деталей не уловил, – продолжал говоривший. – Но суть в том, что в глубокой древности землю населяло несколько разных видов людей: умные и благородные арии и тупые, жадные и подлые гориллы, только и способные на то, чтобы разрушать и совокупляться. Арии были носителями интеллекта и творчества, в то время как существовавшие рядом с ними грубые гориллы ненавидели их и были сильны только в хитрости, низости и разрушениях. На беду, женщины ариев легко и охотно вступали в отношения с гориллами, и вот теперь в мире всё перемешалось – арии и гориллы перемешались. Но есть народы, в которых арийской крови больше, а есть, в которых почти вся кровь – кровь горилл.
Все из того же темного угла кто-то истерично выкрикнул:
– Перестаньте нести гадости! Иначе!.. Иначе... Я... Мразь!
Голос был уже не внука фотографа.
– Тихо, тихо!.. Я же вас предупреждал – в моей квартире чтобы никаких драк!.. – сердито сказал Михалыч.
– А что он несет: арии, гориллы!.. Я пришел сюда заниматься кабалистикой, а не выслушивать всякие оскорбления... Повторять всю эту дичь про ариев!.. Бред!..
– Между прочим, все это подтверждается! – проговорил Михалыч. Он пробрался к столу ближе...
Не-Маркетинг принялся рассматривать, насколько это было возможно в полумраке, стены комнаты, – «наскальную живопись», о которой говорил Михалыч: толи это так были разрисованы обои, толи поверх обоев были наклеены большие куски расписанной бумаги, но стены представляли собой один большой коллаж из фашистской и коммунистической символики и дурно исполненных портретов каких-то незнакомых Не-Маркетингу личностей. Впрочем, фашистской символики было здесь все же больше, чем коммунистической... Еще здесь были изображены какие-то каббалистические знаки. Видимо, они имели отношение к тем занятиям кабалистикой, про которые говорил возмущавшийся человек.
Окно комнаты вместо штор закрывали огромные красные полотнища с черными свастиками, нарисованными в белых кругах.
Михалыч продолжал:
– Я только совсем недавно узнал, что весь этот бред... (какой-то молодой человек, стоявший у плотно зашторенного окна, неодобрительно хмыкнул) Он подтверждается! Два миллиона, пятьсот тысяч и сто тысяч лет назад эволюция выплюнула из себя три вида двуногих! Три племени, последнее, самое развитое – как мы! Но предыдущие, звероподобные племена не вымерли, они смешались с последующими! Невероятно, но это подтверждено современной наукой! Бред – подтвержден!
– Вот! – радостно воскликнул молодой человек. – А вы говорите – бред!
Кто-то тронул Не-Маркетинга за рукав. Он обернулся – перед ним стоял беспризорник.
– Ты тоже здесь? – удивился Не-Маркетинг.
– Да я с ними так только, чтобы время как-то убить... Я сейчас съемки телепередачи жду, вот и болтаюсь по Москве. А что еще делать?.. Не в Озеры же мне возвращаться?!.. При современной информационной жизни никаких Озер на самом деле давным-давно просто не существует. То есть городок физически есть, да только людишки там живут лишь телом, железом, иначе говоря, хардом. А софтом, душой, они давно уже здесь, в Москве, а то и подальше – где-нибудь в Штатах. А раз душ ничьих в Озерах нет, то и информаций тоже нет. Все информации давно двинули в великий город Москву. А там, в чертовых Озерах подыхает индустриальный мир, а с ним и тела тех, кто не смылся... А я оттуда смылся и вот – веду современный образ жизни. Распространяю информации! Я и хардом, – он показал свой довольно крупный кулачок, – и софтом здесь, в Москве... Как вам мои слова? Все понятно?..
– Все понятно!.. Разучил хорошо! – проговорил Не-Маркетинг беспризорнику. – Теперь у тебя и с хардом и с софтом и с информационной жизнью все в полном порядке!.. Не волнуйся, Пенза останется доволен!
– Все понятно! – сказал тем временем Маркетинг Михалычу. – Теперь до меня дошло о чем была твоя туманная фраза!.. Пытаешься конкурировать! Борьба за умы двух богов в пределах одной отдельно взятой фирмы? Думаешь, я такой идиот, что останусь здесь?.. Мы уходим.
Он потянул Не-Маркетинга за рукав. Тот вопросительно посмотрел на него.
– Не боишься? – губы Маркетинга презрительно дергались. – Здесь уже не религия – политика! Между прочим, пропаганда национальной розни карается... Он тебя хочет втянуть в какое-то политическое мероприятие. Это тебе не я, который хочет пожертвовать собой ради других. Здесь все по-другому. Этот хочет принести в жертву ради своей славы тебя! Сейчас останешься с ним, а потом он тебе велит листовки разбрасывать. Или прикажет зарезать Главу представительства. Они же борются с иностранцами и с иностранными засилиями... Думаешь, чего он к нам в представительство устроился?! А откажешься, эти парни, видишь, вон, бритые, голову тебе открутят... Тут знаешь, дело такое!.. Пойдем, Иуда, это не наше место!
О, зачем этот случайный прохожий всегда так невнимателен, так спешит и ни к чему не испытывает интереса?.. Впрочем, если бы он испытал интерес, то что-то (можно так пофантазировать, воображая нечто фантастическое и не существующее в действительности), так вот, что-то выказало бы скромность и легко бы вспрыгнуло наверх, на низкую крышу полуразвалившейся кирпичной постройки – бывшего каретного сарая, а может и не каретного – туда, где не увидит прохожий, оно бы лежало на плоской крыше плотно прижавшись к ней спиной и вытянув руки вдоль тела и устремив широко раскрытые остановившиеся глаза к ночному небу, к рваным облакам, к городскому зареву и думало бы, думало бы, думало, не ощущая холода и раскаяния...
– Что это за «что-то»? – проговорил Маркетинг, когда они с Не-Маркетингом и Михалычем поднимались вверх по старой, полуразвалившейся лестнице ветхого кирпичного дома.
– Я же сказал, «что-то», что вы сейчас увидите... Не удивляйтесь этому. Это часть впечатления от сегодняшнего вечера... Это – наскальная живопись, стены комнаты оформлены наскальной живописью известного рода...
– Он толкнул дверь – она оказалась незаперта.
– Черт! Я же просил их всегда запирать! Я не для того раздал ключи!..
Темный коридор... В дальнем его конце отворилась дверь – из нее струился слабый приглушенный свет.
– Сами понимаете, квартира коммунальная, дом – вроде скоро снесут, но до сих пор все неясно. Так что обстановочка – соответствующая: хлам, рухлядь, мусор, грязь... Но комната большая, можно сказать огромная, можно сказать целая зала... Подходит для собраний... Не ушибитесь вот здесь... Здесь вот угол буфета выпирает: сосед поставил, он сейчас не живет... – Михалыч бормотал, идя к двери впереди Маркетинга и Не-Маркетинга.
Они вошли в комнату.
Видно было плохо, свет шел только от лампы, похожей на гриб, стоявшей на большом круглом столе, что располагался в самом центре. Дырявый абажур – накрыт плотной тряпицей с бахромой по краям.
Возле стола стоял человек. Он говорил:
– Этот самый Ланц был учителем Гитлера. Он основал общество. Оно называлось «Остара». Кажется, по имени языческой богини весны. Он создал науку. Называется теозоология. Мне эта наука ужасно нравится.
– Про что наука-то? – спросил кто-то из темного угла.
Не-Маркетингу показалось, что голос принадлежал внуку фотографа, но лица говорившего он разглядеть не смог, так как вдобавок к темноте его загораживал собой какой-то человек.
Большая комната была наполнена народом. Выделялось несколько бритоголовых парней, остальные же были вполне заурядными людьми, из тех, на кого не обращаешь на улице никакого внимания. Среди них Не-Маркетинг сразу приметил многих сотрудников представительства, в том числе даже и помощницу главного бухгалтера – немолодую женщину, работавшую в представительстве чуть ли не со дня его открытия еще в советские времена. Вид у сотрудников представительства, насколько мог разобрать Не-Маркетинг в полумраке, был очень напряженный... Все они сидели друг от друга порознь.
– Я всех деталей не уловил, – продолжал говоривший. – Но суть в том, что в глубокой древности землю населяло несколько разных видов людей: умные и благородные арии и тупые, жадные и подлые гориллы, только и способные на то, чтобы разрушать и совокупляться. Арии были носителями интеллекта и творчества, в то время как существовавшие рядом с ними грубые гориллы ненавидели их и были сильны только в хитрости, низости и разрушениях. На беду, женщины ариев легко и охотно вступали в отношения с гориллами, и вот теперь в мире всё перемешалось – арии и гориллы перемешались. Но есть народы, в которых арийской крови больше, а есть, в которых почти вся кровь – кровь горилл.
Все из того же темного угла кто-то истерично выкрикнул:
– Перестаньте нести гадости! Иначе!.. Иначе... Я... Мразь!
Голос был уже не внука фотографа.
– Тихо, тихо!.. Я же вас предупреждал – в моей квартире чтобы никаких драк!.. – сердито сказал Михалыч.
– А что он несет: арии, гориллы!.. Я пришел сюда заниматься кабалистикой, а не выслушивать всякие оскорбления... Повторять всю эту дичь про ариев!.. Бред!..
– Между прочим, все это подтверждается! – проговорил Михалыч. Он пробрался к столу ближе...
Не-Маркетинг принялся рассматривать, насколько это было возможно в полумраке, стены комнаты, – «наскальную живопись», о которой говорил Михалыч: толи это так были разрисованы обои, толи поверх обоев были наклеены большие куски расписанной бумаги, но стены представляли собой один большой коллаж из фашистской и коммунистической символики и дурно исполненных портретов каких-то незнакомых Не-Маркетингу личностей. Впрочем, фашистской символики было здесь все же больше, чем коммунистической... Еще здесь были изображены какие-то каббалистические знаки. Видимо, они имели отношение к тем занятиям кабалистикой, про которые говорил возмущавшийся человек.
Окно комнаты вместо штор закрывали огромные красные полотнища с черными свастиками, нарисованными в белых кругах.
Михалыч продолжал:
– Я только совсем недавно узнал, что весь этот бред... (какой-то молодой человек, стоявший у плотно зашторенного окна, неодобрительно хмыкнул) Он подтверждается! Два миллиона, пятьсот тысяч и сто тысяч лет назад эволюция выплюнула из себя три вида двуногих! Три племени, последнее, самое развитое – как мы! Но предыдущие, звероподобные племена не вымерли, они смешались с последующими! Невероятно, но это подтверждено современной наукой! Бред – подтвержден!
– Вот! – радостно воскликнул молодой человек. – А вы говорите – бред!
Кто-то тронул Не-Маркетинга за рукав. Он обернулся – перед ним стоял беспризорник.
– Ты тоже здесь? – удивился Не-Маркетинг.
– Да я с ними так только, чтобы время как-то убить... Я сейчас съемки телепередачи жду, вот и болтаюсь по Москве. А что еще делать?.. Не в Озеры же мне возвращаться?!.. При современной информационной жизни никаких Озер на самом деле давным-давно просто не существует. То есть городок физически есть, да только людишки там живут лишь телом, железом, иначе говоря, хардом. А софтом, душой, они давно уже здесь, в Москве, а то и подальше – где-нибудь в Штатах. А раз душ ничьих в Озерах нет, то и информаций тоже нет. Все информации давно двинули в великий город Москву. А там, в чертовых Озерах подыхает индустриальный мир, а с ним и тела тех, кто не смылся... А я оттуда смылся и вот – веду современный образ жизни. Распространяю информации! Я и хардом, – он показал свой довольно крупный кулачок, – и софтом здесь, в Москве... Как вам мои слова? Все понятно?..
– Все понятно!.. Разучил хорошо! – проговорил Не-Маркетинг беспризорнику. – Теперь у тебя и с хардом и с софтом и с информационной жизнью все в полном порядке!.. Не волнуйся, Пенза останется доволен!
– Все понятно! – сказал тем временем Маркетинг Михалычу. – Теперь до меня дошло о чем была твоя туманная фраза!.. Пытаешься конкурировать! Борьба за умы двух богов в пределах одной отдельно взятой фирмы? Думаешь, я такой идиот, что останусь здесь?.. Мы уходим.
Он потянул Не-Маркетинга за рукав. Тот вопросительно посмотрел на него.
– Не боишься? – губы Маркетинга презрительно дергались. – Здесь уже не религия – политика! Между прочим, пропаганда национальной розни карается... Он тебя хочет втянуть в какое-то политическое мероприятие. Это тебе не я, который хочет пожертвовать собой ради других. Здесь все по-другому. Этот хочет принести в жертву ради своей славы тебя! Сейчас останешься с ним, а потом он тебе велит листовки разбрасывать. Или прикажет зарезать Главу представительства. Они же борются с иностранцами и с иностранными засилиями... Думаешь, чего он к нам в представительство устроился?! А откажешься, эти парни, видишь, вон, бритые, голову тебе открутят... Тут знаешь, дело такое!.. Пойдем, Иуда, это не наше место!