Соколов Глеб Станиславович. Вихрь преисподней

   – Вот негодяй! А только что лгал, что может разобраться в любых информациях! – воскликнула Эльвира. – Нет, ты точно один из распространителей мрачной сюрреалистической лжи! Нет, не зря у меня нет к тебе никакого доверия, хоть я и люблю тебя. Ты что-то крутишь! То ты изображаешь из себя умудренного жизнью человека, который может расшифровать любые информации, то говоришь вдруг: ничего не могу ни в чем понять и взятки с меня гладки.
   – Да, говорю, говорю! Потому что действительно не могу разобраться!..
   – В чем ты не можешь разобраться?!.. Идиот! Дебил!.. Чего тут можно не понять?!.. – крикнул старик-фотограф.
   – Я ничего не понимаю!.. Она что, ночевала у этого?!.. У этого страшилы?!.. Какого черта?! Я ничего не понимаю!
   – Ты все, все понимаешь, гадкий мальчишка! Ты слишком многому уже за эти дни научился!.. Ты просто не хочешь признать, что ты в дерьме, что ты в очень тухлой луже, что ты полностью оказался неправ!.. Ты же ужасно упрямый и как всегда хочешь всех переупрямить! Мой внук – упрямый дебил! И больше никто!
   И только тут оба заметили, что рядом с ними уже был Не-Маркетинг, говоривший подростку:
   – Не верь этому страшиле!.. – показывал он при этом на Ивана Бобылева. – Не думай, что моими устами говорит мрачная сюрреалистическая ложь, я говорю совершенно искренне – мне кажется, чудищу верить не надо категорически. Программа возмужания еще не разрушена. Скорее всего он врет!.. Если уж кто и знает всю правду, так это Эльвира, у нее и добивайся правды, выбей из нее всю правду, какую только можно... Она знает полную и окончательную правду! Если тебе хочется добиться правды, то тебе к ней, а не к страшиле.
   Не-Маркетинг обнял подростка за плечи и подтолкнул прочь от дверей.
   – Я не смогу, не смогу добиться правды! Эльвира не скажет! Все кончено. Мрачная сюрреалистическая ложь победила меня! Ложь затянула меня на дно, я под толщей лжи и на дне болота! – всхлипнул подросток.
   – Ты должен добиться правды!..
   – Я не смогу. Эльвира не скажет... Мне не добиться от нее правды! Мне вообще никогда не добиться в этой жизни правды! Все кончено!
   – Почему?! Почему?! Посмотри мне в глаза и скажи почему?!..
   Старик-фотограф схватил Не-Маркетинга за руку:
   – Бросьте, с ним нечего разговаривать! Его надо посадить на цепь. Для его же блага. На самую толстую цепь, какую только возможно. Неужели вы не видите, что он не такой, как все, что он не такой как вы, что он – дебил!.. Вы говорите «посмотри мне в глаза»? Да вы сами посмотрите ему в глаза и тогда вы увидите, какой там ад! Посмотрите, какой ад у него в глазах!.. Вы хоть раз заглядывали ему в глаза?!.. Там же сплошная бессмыслица, глупость, дебилизм!.. Он дебил, а вы тут все пытаетесь разговаривать с ним по-серьезному!
   Не-Маркетинг замер и пораженно уставился на старика-фотографа. Тот продолжал говорить:
   – Если вы еще ни разу не заглядывали ему в глаза, то сделайте это! Вы увидите то, что повергнет вас в ужас!.. Бороться с этим можно только одним – жестокостью, какими-нибудь совершенно фашистскими, гитлеровскими методами.
   – В чем, в чем ужас?!..
   – В том, что в нем живет какая-то совершенно неукротимая, неостановимая сила!.. Но это дурная, дурная сила, это сила зла! Он злой, злобный дебил!
   – Да, это верно... – задумчиво проговорила Эльвира. Она уже тоже неожиданно подошла к ним. – Я подтверждаю это... Вот что, послушайте, вы можете обвинить меня в чем угодно: в том, что я бросила родителей, приехала из дыры, что я аморальная, но в одном меня обвинить никак нельзя – я не слепая. И я вижу гораздо больше, чем все вы. С ним, с моим мальчиком что-то не так... Он какой-то не такой, он не в себе. Он врет, врет все время. Он врет мне, врет вам. Он врет прежде всего самому себе!.. Поэтому я и боюсь иметь с ним дело, хотя и очень люблю его... В нем все – сплошная мрачная сюрреалистическая ложь. Она живет в нем, как глисты, как солитер... Его надо лечить. Я займусь этим, когда у меня будет побольше времени.
   – А в тебе?! В тебе что живет?.. – закричал вдруг подросток, но не ей, а старику-фотографу. – Разве все твои разговоры – это не проявление силы зла?!.. Люди! Люди, вы знаете, знаете, что он говорил? – обратился он ко всем. – Люди, он говорил, что он провозвестник пророка нового бога!.. Лечить надо его, а не меня! Он жалкий, полусумасшедший человек, который обладает патологическим тщеславием!.. Он...
   – Он все время впутывается в какие-то идиотские, дебильные вещи!.. – перебил его старик-фотограф. – Придумал себе, что он должен стать великим телеведущим, как этот... Как...
   – Как Пенза! – подсказал Не-Маркетинг.
   – Да нет, какая еще Пенза?!.. При чем тут Пенза?!.. В общем, я не помню... Но суть не в этом, а в том, что ведущий из него – никакой!.. У него ни речь не развита, да и фантазии нет никакой...
   – Да почему вы так думаете?! Почему?! – возмутился Не-Маркетинг. – Да ведь это же ниоткуда не следует! Вы только послушайте, что и как он говорит!.. Ведь из его слов следует как раз обратное: смотрите как буйно, как невероятно работает у него фантазия!..
   – Вот именно, что невероятно: как у дебила! У нормального фантазия так не работает!.. Ведь у него же может быть прекрасное поприще, замечательная, престижная профессия, денежная, что по нашим временам совершенно не лишне... Да вы поймите, да я вовсе не против того, чтобы он реализовывал какие-то там свои мечты и устремления... Да не хочешь ты быть экономистом – да и черт с тобой, не надо!.. Никто тебя не заставляет...
   – Да уж, не заставляет!.. Это ты-то не заставляешь?!.. А сам пророка нового бога ждет!..
   – Вся проблема не в том, что мы, его родня, заставляем его делать то, чего он не хочет... Вовсе нет и совсем наоборот – мы даже готовы посодействовать тому, чтобы ему делать то, что ему хочется, но ведь хочется делать ему все время какую-то невероятную дичь, какой-то дебилизм!.. Такой дебилизм, которому и содействовать-то никак нельзя. Просто даже неизвестно, как ему содействовать... Причем каждая новая очередная информация, которая от него исходит, нелепей и ужасней предыдущей... То он возомнил себя журналистом и телеведущим... Бред! Полный бред с его-то данными... Ну ладно, это еще хоть куда ни шло!..
   – Ладно, все хватит! Надоело это слушать! – воскликнул подросток. – Надоело: невыносимая чушь!..
   – Ладно он не поступит в хороший вуз и станет заниматься черти чем, окажется в конце-концов за бортом... Ладно!.. Но вы посмотрите, какая теперь новая информация – у него программа возмужания!..
   – Да, программа возмужания! А что, с тобой никогда такого не случалось?!.. – спросил подросток деда. – У тебя, что, не было такой программы?! У всех у вас все это было, вы только не хотите поделиться информацией!..
   – Да не было, не было ничего подобного! Я тебе клянусь! Ты один такой идиот, дебил! Впутаться в такую историю! Это в твои-то годы!.. Слышали вы когда-нибудь чего-нибудь подобное?!.. – обратился старик-фотограф к всем, кто стоял рядом.
   – Слышал! – тут же ответил Не-Маркетинг. – Полно таких историй кругом!..
   – Папаша-подросток!.. А!.. Каково?!.. И ведь самое ужасное, что это еще не предел! Не предел!.. Не предел? Ану, говори!.. – закричал он на внука.
   Подросток теперь молчал и с упрямым выражением лица смотрел на деда.
   – Да вы только в глаза его посмотрите! В глаза! И вы сразу все поймете!.. Ведь он еще что-то более невероятное нам готовит!.. Ведь я сразу это понял: что с ним надо ухо в остро! Что он дебил! Ведь я говорил его мамаше!.. Говорил! Когда обо всем этом – и об телевидении и уж тем более о программе возмужания с этой ужасной Эльвирой – еще и помина не было!.. Ведь я в глаза его дебильи заглянул и сразу все понял – ждите, говорю, он что-то устроит!.. И сейчас я смотрю и вижу: ведь он еще что-то более дикое и ужасное готовит, хотя чего уж кажется дичее и ужасней!.. А?! Говори, дебил, готовишь?!..
   – Готовлю... – спокойно ответил подросток. – Готовлю. И скоро ты об этом узнаешь... И все об этом узнают.
   – Вот видите!.. Ведь я же говорил! Говорил!.. – в отчаянии воскликнул старик-фотограф. – Что ты затеял?!..
   – Не скажу! Нет у меня к тебе больше никакого доверия.
   Неожиданно он повернулся к Лебоку:
   – Это ты, ты нарочно все подстроил! – закричал на него подросток. – Ты с самого начала все знал! Ты нарочно разыграл эту историю с этим страшилищем! Ты, ты все это подстроил!
   Лебок пожал плечами и спокойно сказал Эльвире:
   – Скажите правду, как все это было! Будьте честны!
   – Я и так не вру... – проговорила она. – Сейчас я живу в квартире у Ивана Бобылева...
   Подросток не двигался.
   – Как?! – удивился Не-Маркетинг. – Разве вы живете не в гостинице возле Измайловского парка!
   – Какая там гостиница! У меня нет денег!.. Я целую ночь проболталась по городу! Ночевала в разных местах... – ее начало трясти. – Зачем вы задаете мне все эти вопросы?! Зачем вы меня мучаете?! Разве я, сирота, и без того не настрадалась достаточно в этой жизни?! Зачем вы задаете мне эти вопросы, вам что, обязательно надо довести меня до истерики?!
   Подросток, тем временем, смотрел то на Эльвиру, которая была чуть-чуть выше его ростом, то на Не-Маркетинга.
   – Но ваш родственник – он же устроил вас в гостиницу! Он мне сам говорил, – продолжал Не-Маркетинг.
   Подросток как-то странно посмотрел по сторонам. Что-то должно было произойти.
   – Какой там устроил!.. Он даже за одни сутки не заплатил!.. Там был такой грандиозный скандал!.. Я еще осталась должна!.. У них мой паспорт в залоге. Сейчас я живу у Ивана Бобылева. Больше мне деваться здесь некуда. Это хороший человек, певец, он сделает из меня певицу! Он готов усыновить моего будущего ребенка, хотя он даже точно и не может быть уверен, что является его настоящим отцом. Хотя, может быть, он и действительно его настоящий отец!
   Охранник хмыкнул:
   – Странно!.. Как же он может быть его отцом?!..
   Подросток как-то странно наморщил лицо.
   – Может! Может! Я давно, давно его знаю... Мы виделись прежде... Он – певец! Я тоже хочу стать певицей... Он согласен на все, он уже любит этого ребенка, он хочет его!..
   В этот момент слезы брызнули из глаз у подростка.
   – О, бедный мой, постой, не плачь! – закричала Эльвира. – Я не виновата, он... Он изнасиловал меня!..
   – Э-э, вот это поворот! – воскликнул старик-фотограф. – Неожиданный поворот дела!
   Иван Бобылев, который все это время стоял чуть поодаль, но все прекрасно слышал, захохотал:
   – Ложь! Ложь, господа! Я не делал ничего подобного, напротив, она сама чрезвычайно настаивала на том, чтобы это произошло, говоря, что иначе ей неудобно у меня жить!
   – Сволочи! – крикнула Эльвира. – Ненавижу вас!
   «О, прекрасный Великий город! – пронеслось у Эльвиры в голове. – Ты стоишь того, чтобы ради тебя перетерпеть любые мерзости, перемочь любые гадости. О, как я хочу воссоединиться с тобой: с твоими яркими рекламами, с твоими улицами, с твоими потоками противоречивой сюрреалистической информации, с твоими площадями, даже с потоками мрачной сюрреалистической лжи – с ними тоже хочу соединиться, потому что они – плоть от твоей плоти. Даже с ужасным забытым певцом Иваном Бобылевым готова соединиться, потому что он тоже часть тебя, даже с дебильным подростком – и с тем, потому что соединение с ним дает соединение с тобой, о, Великий город, а ты стоишь того, чтобы с тобой соединиться в любой форме».
   И тут подросток воскликнул:
   – Хватит! Хватит! – он как будто был уже в полуобморочном состоянии. Во всяком случае, Не-Маркетинг точно видел, что подросток пошатнулся, словно теряя сознание.
   Но он не упал:
   – Хватит противоречивых информаций!.. Это все ложь, ложь! В ней невозможно разобраться!.. Ложь! Ложь! Кругом мрачная сюрреалистическая ложь!.. Город наполнен мрачной сюрреалистической ложью!
   Опять он – и это было заметно всем, – пошатнулся:
   – Вы с этой ложью заодно, вы хотите помешать моей программе возмужания. Но я силен и не дам вам этого сделать, я доведу программу возмужания до конца! Никакие трудности не остановят меня на полдороги! Я стану бороться с ложью!.. И да здравствует моя программа возмужания!.. Она нужна мне как базис для выполнения других программ. Без программы возмужания темные инстинкты одолеют меня, отвлекут, заберут все мои силы. Их надо успокоить. Это и должна сделать программа возмужания. Я даже не знаю, что я стану делать, если она не выгорит и я их не успокою! Тогда и всем остальным программам – конец, останутся одни лишь сумасшедшие темные инстинкты. Эльвира – ты одна способна помочь мне!.. Ты одна – моя спасительница!..
   – Вот видишь!.. Я рада, что ты понял это! Кто, как ни я, стояла у истоков твоей программы возмужания, кто, как ни я, открыла тебе чувственное счастье, успокоил твои темные инстинкты?! А твоя родня грозит упечь меня в тюрьму за совращение несовершеннолетних!.. – крикнула она. – Гад! Зачем ты рассказал им все так рано?! Не мог подождать?!..
   – Я не гад, я не рассказывал! Я выполнял все твои инструкции!.. Поверь мне: я давно действую только по твоим инструкциям!
   – Не надо! Я этого не требовала!..
   Не-Маркетинг подскочил к Эльвире и дал ей увесистую оплеуху. Тут же с визгом она кинулась прочь, не дожидаясь продолжения, в сторону лифтовых холлов, а Не-Маркетинг – за ней. Ей в последнюю секунду удалось вскочить в лифт, двери которого закрывались. Не-Маркетинг с разбегу ударился об них, – он слышал как с гудением ушла вверх кабина. Она уносила Эльвиру.
   Но странно – одновременно с этим и только что шатавшийся подросток бежал из лобби, причем бежал он настолько быстро, что автоматическая дверь не успела сработать и он с размаху ударился об нее. Подскочивший охранник сгреб его в охапку:
   – А-ну ка стой, а-ну ка успокойся!
   Подросток дико озирался на старика-фотографа, он бежал, должно быть, от него, но тот и не думал его догонять.
   – Что такое с тобой?!.. Убирайтесь отсюда! – крикнул охранник остававшимся в лобби старику-фотографу, Бобылеву и Лебоку. – Хватит здесь устраивать черти что!..
   Тем временем Не-Маркетинг сел в подошедший лифт и поехал куда-то наверх.
   Иван Бобылев крикнул в ответ охраннику:
   – Не черти что, а столкновение противоречивых информаций!
   Подросток отчаянно вырывался, здоровенному охраннику еле удавалось держать его.
   – Что, доигрался, дебил! А я тебе говорил, что ты доиграешься, потому что ты – дебил! – проговорил старик-фотограф, который уже был рядом с внуком. – Пороть тебя надо было, пороть! А они все с тобой цацкались, демократы! Либералы, чертовы! Вот теперь получили плоды своего либерализма, теперь пусть посмотрят, к чему вся эта демократия приводит! Вот она тебе, твоя современная технология! Мы тебя с охранником, на цепи держать теперь будем! Другого ты ничего не признаешь!
   Подросток, тем временем, немного успокоился и охранник слегка ослабил хватку. В этот момент с улицы в здание бизнес-центра вошел Пенза. Узнав его, охранник улыбнулся и отпустил подростка. Тот побежал на улицу. Старик-фотограф не торопился догонять его.

Глава XXX
Тропа мертвых

   Выскочив из бизнес-центра Не-Маркетинг увидел подростка сразу – в тот момент, когда взгляд Не-Маркетинга упал на него, тот стоял и, видимо, о чем-то мучительно размышлял. Различить издалека было трудно, но Не-Маркетинг мог поклясться – какие-то странные гримасы обезображивали лицо подростка. Несколько раз подросток дернулся и вдруг рванулся с места и быстро пошел – прочь, туда, где была граница бизнесцентровской территории. Но тут же шаг его замедлился, словно какие-то сомнения охватили его.
   Подросток обернулся... Опять вздрогнул, медленно пошел дальше.
   Пристально глядя на подростка (он даже чуть не столкнулся с неким, перешедшим ему дорогу, человеком), Не-Маркетинг ринулся за ним следом и меньше чем через минуту догнал его.
   Тот опять вздрогнул, встрепенулся, уставился на Не-Маркетинга, но тут же, ничего не сказав, опустил глаза.
   Не-Маркетинг торопливо заговорил:
   – Я не понимаю, что с тобой произошло? Вся эта история... Здесь что-то не так!
   – Все так! – мучительная боль отразилась на лице подростка.
   – Не так, не так! Что-то здесь, наверное, кроется... Откуда все это взялось? Эта дикая ситуация...
   – Я же вам говорил – это была программа возмужания! Ничего здесь не кроется! Так было нужно!
   Опять – это была примета этих дней, характерная, повторявшаяся – в погоде что-то произошло, нечто неуловимое поначалу, какая-то перемена, с каждой минутой делавшая окружающий мир все мрачнее и мрачнее – надвигалась какая-то могильная сырость, то ли туч стало еще больше толи свет окончательно меркнул и становилось темнее и темнее, но да, конечно! – пришло время сумерек, и так должно было случиться! Но какие-то странно мрачные, странно унылые сумерки наступили для Не-Маркетинга и подростка, так похожего на него такого, каким он был, когда был подростком...
   Таких сумерек не мог припомнить Не-Маркетинг в своем отрочестве, тогда не было таких сумерек.
   – Нужно для чего? – Не-Маркетинг был неумолим. Какая-то тайна все, казалось, ускользает от него и он недостаточно настойчив, недостаточно атакует, чтобы взять и одним махом раскрыть ее!
   Подросток взорвался:
   – Что вы все выспрашиваете?! Я вас не знаю!.. Кто вы такой? Я больше не стану говорить с вами об этом!.. Отстаньте от меня! Ничего здесь не кроется, все ясно и понятно! Вы сами сказали, что таких случаев много! Оставьте меня в покое! Что это, в конце-концов, такое: незнакомый человек пристает ко мне и расспрашивает, расспрашивает, расспрашивает! Я не хочу отвечать!
   Он перестал шагать и, повернувшись к Не-Маркетингу, уставился на него в упор. Не-Маркетинг не произносил ни слова.
   Прошло несколько тягостных мгновений. Наконец, подросток двинулся дальше. Он полностью перестал обращать на Не-Маркетинга внимание.
   – Этот человек... Почему так?! Почему она стала с ним?!.. – бормотал подросток. – Что же мне теперь делать?!.. Что?!.. Здесь что-то не так! Здесь какая-то тайна! Но в чем разгадка?
   Вопрос этот, видимо, в его голове не имел никакого разрешения.
   Все более охватывало его истерическое волнение:
   – Это все совершенно непонятно... Что происходит?! Что такое?! Откуда эти дни? Что за странная погода? То солнце, то темнота!.. Что это такое?! Это была программа возмужания, но вывернулось все так, что ничего не понятно: что же, что же за этим кроется? Выходит, моя жизнь и не кончена больше?! Выходит, у меня и нет больше никакого ребенка? Непонятно! Все слишком неясно и непонятно! Что теперь будет?
   – Вот! То же самое говорю тебе и я – непонятно!
   – Да, да, ничего не понятно! Странные обстоятельства... Откуда он взялся?! Этот человек... У него странная внешность, внешность убийцы, я даже боюсь его, и откуда он мог взяться, и она... Что это все значит?!
   – Он – мой отец!
   Гром, казалось, поразил подростка. Лицо его, до этого дергавшееся, истерично плясавшее, обратилось в белую застывшую маску.
   – Ах, вот оно что!.. Многое становится явным. Теперь-то я вас понимаю...
   – Что ты понимаешь?
   Опять лицо подростка запрыгало – глаза, губы, щеки – словно все в нем, каждое отдельно, само по себе норовило вырваться, найти выход:
   – Все... Я все понимаю. Я понимаю, почему вы начали меня преследовать. Только ведь это все равно... Все бесполезно. Ведь что я могу сделать? Вы же видите! Теперь совершенно ничего невозможно сделать! Как бы я ни хотел этого... Нет, я могу, могу, я сделаю!
   Он больше не смог сдерживать напряжения и разрыдался, закрыв лицо ладонями, мгновенно убрав их и тут же начав еще сильнее сотрясаться в рыданиях.
   Вдруг на него нашла какая-то отрешенность:
   – Информации... Надо дожать... Все информации есть... Но все бессмысленно, все информации бессмысленны, ничего не получилось, все провалилось и программа возмужания тоже провалилась... И Пенза... Мне никогда не одолеть его, – сказал он. Теперь его голос был ровным и каким-то приглушенным.
   Казалось, за эти мгновения глаза его стали сухими. Лицо впрочем, оставалось после слез еще очень красным. Но в темноте Не-Маркетинг, конечно же, не мог судить об этом наверняка.
   – Да, это полный провал, гибель! – произнес подросток.
   Впереди светились большие окна того самого интернет-кафе, в котором н а днях Не-Маркетинг его увидел.
   – Зайдем туда... – Не-Маркетинг потянул подростка за руку.
   – Нет, нет! Туда я не пойду! У меня сейчас нет денег!..
   – Ерунда, я дам тебе деньги!..
   – Да нет, нет, я не хочу ни в какое кафе!
   – Я все равно собираюсь дать тебе деньги! – Не-Маркетинг полез в карман за бумажником.
   – Зачем?! Вы что с ума сошли?!
   – Но она же в таком положении, ей, я знаю, нужны деньги!
   – Но я... Она же с ним! Теперь все неизвестно!.. – отшатнулся подросток.
   – Бери, я понимаю тебя, я очень тебя хорошо понимаю. Я сам такой.
   – Сам такой?.. Что это значит?
   – Я был в твоей шкуре... Советская власть...
   – Советская власть? При чем тут советская власть?.. Я ничего не понимаю...
   – Тогда тоже было много таких вот дней, как сегодня, как у тебя... В те годы я был маленьким мальчиком, мало что понимающим, брошенным на произвол судьбы среди мрачного, абсолютно тоталитарного города!
   – Я не понимаю... – очень серьезно произнес подросток. Он смотрел на Не-Маркетинга, лицо его выражало напряжение, он пытался вникнуть в смысл...
   – Понимаешь, город был сер, тоталитарен, понимаешь?!..
   – Нет...
   – Он не нес в себе никакой информации... И никто не давал мне информации! Так же, как и те, что вокруг тебя сейчас, те, кто были вокруг меня, не давали мне никакой информации!
   – А-а, понимаю, понимаю! Я вас понимаю... Вы говорили мне тогда: вы мучились, вы очень сильно мучились, когда были подростком.
   – Да, да! Потому что кругом была серость советского времени: не было совершенно никакой информации. Отсутствие информации было жуткой, нечеловеческой, непередаваемой мукой. Ты ведь тоже сейчас мучаешься, потому что не знаешь, потому что ничего не можешь понять, потому что туман и путаница, и мрак, и невозможно разобраться, найти дорогу... И нет информации!..
   – Постойте, встанем вот сюда в сторону... – проговорил подросток.
   Они шагнули к подъезду, – они оказались возле него случайно.
   – Ничего не происходило. Был туман, мрак... Отсутствие информации... Терпеть было невыносимо!.. – продолжал торопливо говорить Не-Маркетинг.
   Вдруг он осекся и замолчал.
   Подросток поднял на него глаза, – они были печальными и очень внимательными в тот момент, словно он пытался разглядеть, уловить что-то в Не-Маркетинге.
   – Какое-то невероятно тяжелое чувство охватывает меня каждый раз, когда я с вами, – проговорил подросток. – Но это все равно... Мне с вами интересно. Я должен ехать, сегодня мне надо быть в одном месте... Это по телепередаче. Я не могу пропустить... Хотя... Какое теперь имеет значение передача?..
   – Я поеду с тобой.
   – Нет, не нужно! – испугался он.
   – Просто провожу тебя...
   – Просто проводите?.. – подросток несколько мгновений о чем-то мучительно размышлял. – Ну что ж... Пусть так... Поедемте!..
   Дорогой они почти все время молчали. Какие-то слова, конечно, были сказаны между ними, – куда свернуть, в какой вагон сесть, на какой станции сделать пересадку, – но большей частью подросток норовил отвернуться от Не-Маркетинга и смотреть в сторону, либо делал вид, что спит, да и сам Не-Маркетинг был задумчив и заговорить не пытался.
   ...Они вышли из метро на станции «Измайловский парк», подросток оказался на улице первым и отчего-то повернул не влево, к корпусам гостиницы, а вправо – к подземному переходу...
   Не-Маркетинг и сам смотрел в сторону парка. Чащобы теперь казались ему таинственными и ужасными. Здесь, в этом парке все и началось. Не потеряй он тогда ключи, как знать... Впрочем, а что, собственно, началось в парке?!.. И тут же он подумал, что здесь же, рядом со входом на станцию метро, правда, с другой его стороны, произошла его первая встреча с подростком.
   – Коленька... – пробормотал Не-Маркетинг. Он все время чувствовал, не забывал – парк поблизости. Измайловский парк словно манил его...
   – Коленька! – прошептал Не-Маркетинг с чувством.
   – Откуда?! Откуда вы знаете, как меня зовут?! – вскрикнул подросток.
   – Я?! Я не знаю...
   – Вот как? Вы только что назвали меня по имени...
   – Я назвал свое имя... Ты все-таки не просто подросток. Ты – моя копия!.. – Не-Маркетинга охватило невероятное возбуждение. – Просто подросток никогда не стал бы говорить такие речи, какие говоришь ты! Никогда!..
   – Нет, вы заблуждаетесь, – тихо сказал подросток. – Я – никакая не ваша копия, я – просто самый обыкновенный подросток.
   – Нет, нет! Ты не подросток. Ты – я!
   – Ну что ж... Пусть я буду вы...
   Они остановились неподалеку от подземного перехода.
   Опять, как тогда в парке, странное предчувствие охватило Не-Маркетинга. Он подумал, что именно сегодня и очень даже скоро что-то произойдет. Надвигается нечто – что-то творилось в окружающем мире. Он припомнил разом и недавние странные и неожиданные разговоры в лобби бизнес-центра, и, как это ни было для него самого неожиданно – фильм ужасов про найденную в океане пустую шлюпку, в которой на скамейке была одна лишь единственная кукла. С появления этой жуткой куклы все и началось.