– Возьми меня… Возьми меня…
Она так это прошептала, что в голове у меня помутилось.
И я ее взял.
На полу, потому что втроем мы бы на постели не поместились.
Она привела меня в такую ярость, что я брал ее буйно и щедро, потеряв счет своим взлетам. Да мы, кажется, действительно висели в воздухе…
– Теперь вспомнил? – вдруг прошептала она. – Теперь поумнел? Спасибо тебе, Ассарам Кадлиэль! Я нашла то, чего хотела! Я больше не голодна! А ты лежи и пытайся вспомнить, кто ты таков и в чем твое предназначение!
Тело, которое я сжимал, в котором я был, как мне казалось, весь целиком, вдруг исчезло, а я, голый и беспредельно возбужденный, оказался на холодном полу.
– Только никому не рассказывай, что тебя обморочил суккуб…
После чего наступила тишина.
– Ты, как там тебя! Ты, родная! – позвал я, и думал, что позову громко, но получилось совсем тихо.
Смертный холод охватил меня.
Нужно было забраться на постель и укрыться одеялом. А на постели лежит теплая Маргаритка… Вот кто меня согреет! Но я не мог даже пошевелиться.
Суккуб высосал меня всего. До такой степени высосал, что я даже не ощущал голода. Своего обычного голода, который могла удовлетворить красивая и темпераментная женщина вроде Ксении.
Край одеяла…
Я же мог притащить к себе одеяло!
Понемногу я передвинул руку, собрал все силы, оторвал от пола локоть и ухватился за край, и потянул одеяло на себя! Оно соскользнуло с постели, но шлепнулось не на меня, а рядом со мной. И я понял, что накрыться не смогу. Ни-ког-да…
Маргаритка проснулась и повернулась ко мне.
– Ты что, Брич? – почему-то шепотом спросила она. – Ты чего на полу?…
– Го… – ответил я. Дальше не получилось.
– Тебе плохо? – она склонилась ко мне с постели, протянула тонкую руку и зачем-то потрогала мне лоб.
– Да… – сказал я.
– Ты болен!
Она вскочила и присела рядом со мной на корточки.
– Брич, милый, что с тобой? Ну, скажи! Ты не можешь встать?
– Да…
Она попыталась приподнять меня.
– Нет… По…
– Что – «по»?…
– Са… – я мог что-то произнести только на коротком выдохе. Проклятый суккуб… как там ее?…
Вдруг а где-то у себя внутри услышал это имя, но не в голове, как полагалось бы, а, кажется, в животе… Это был гул, это был звон, это была какая-то жуткая насмешка надо мной, совершенно лишенным силы!
– Ребал-ли-ан-нь!… Адин-н-нурада!…
– Ди! – в злобе выдохнул я.
– По-са-ди? Ой, сейчас, Брич, миленький, сейчас!
Ей удалось кое-как прислонить меня плечами к краю постели. Стоя рядом на коленях она стала целовать меня – очевидно, от страха. И этим, кажется, помогла. Ее возбуждение прибавило мне сил.
– Го-ло-ден… – произнес я совсем разборчиво.
– Ты голоден? – Маргаритка удивилась, но тут же стала соображать. – Это с тобой от голода? Разве так бывает?
– Да, – сказал я.
Она задумалась.
– Бывают голодные обмороки… Брич! Ты что же – все это время не ел? Ты же приносил мне еду! А сам – не ел?…
– Да… – ответил я.
– Боже мой… Так это что же – из-за меня?… Брич, у нас же были деньги! Я видела! Что случилось, Брич, миленький?
Я не мог и, конечно, не хотел объяснять ей, что случилось. Она же была умненькая девчонка – она сама бы придумала… если ей не мешать…
– У тебя отняли деньги?!.
Да как ей такой только в голову взбрело! Отнять деньги – у меня? У Брича?!?
– Не-е-е!…
Я хотел зарычать, и действительно что-то вроде рыка получилось, но она не испугалась.
– Вставай, Брич, вставай… – шептала она, и тянула меня за руку, пытаясь усадить, и ей это, как ни странно, удалось, только вот спина у меня была ватная.
– Вот, вот так… А теперь держись за меня, я тебе помогу…
Она хотела втащить меня на кровать. а не все ли мне равно, где лежать, если я до такой степени голоден. Эта рыжая высосала меня, как пакетик сока!
– Есть… – потребовал я. – Есть!…
Мне нужна была вовсе не еда, но и еда, наверно, тоже, я сам не понимал…
Маргаритка села на пятки.
– Тебе так плохо? – спросила она.
– Да…
Тогда она отпустила мою руку, но не сразу, а позволила мне медленно лечь. но затылком я все равно треснулся.
– Брич… – сказала она. – Я люблю тебя, Брич. Понимаешь? Что бы ни случилось – я тебя люблю. И буду любить.
Она встала с колен. Тоненькая она была до невозможности, со слабыми грудками, и ноги еще толком не оформились, не приобрели плавных линий. Но года через два она могла бы стать настоящей красавицей. Это я знал, даже лежа на полу в полнейшем параличе.
Даже не пытаясь найти бельишко, она схватила платье и натянула прямо так, на голое тело.
– Я дойду до круглосуточного киоска, – сказала она. – Может, что-нибудь стрельну. Знаешь, иногда получается. Сделаю вид, что уже лезу в кошелек… Я скоро, Брич!
Я хотел ей сказать, что лучше не надевать материнских туфель на каблуках, потому что ей придется быстро убегать. Но ведь и другой обуви у нее тоже не было.
Поэтому я не сказал ничего. И она ушла.
Стоило стихнуть стуку каблуков – а стучать им особо было и не по чему, сразу за порогом начиналась просто утоптанная земля, – как раздался легкий смешок.
– Ассарам Кадлиэль! – позвали меня. – Ну, каково тебе? Теперь – вспомнил?
Ни хрена я не вспомнил, но ответить достойно силы не было.
Надо мной нависло фарфоровое лицо и прядь темно-рыжих волос попала мне в рот. Я захотел выплюнуть – и не смог.
– Плохи твои дела, Ассарам Кадлиэль, – произнесли, помедлив, пухлые губы. – Тебя основательно закляли! Но не валяться же тебе на полу весь остаток дней твоих! Согласись, ни одна зрелая женщина не догадается сюда заглянуть, чтобы подкормить тебя.
Губы приникли к моим.
Ничего слаще я во всю свою жизнь не пробовал!
Руки сами оторвались от пола и попытались притянуть к себе укрытое черным бархатным плащом тело.
Но тела не было. И бархата не было. Только – лицо!
Губы раздвинулись в улыбке – и лицо стало таять.
– До встречи, Ассарам Кадлиэль! А теперь – прощай! Я расскажу нашим, в каком состоянии тебя нашла, и мы что-нибудь придумаем!
– Ребалиань! – вскрикнул я. – Адинурада!…
Но ее уже не было.
Хватаясь руками за что попало, я перебрался на постель. Укрываясь одеялом, запутался ногой в чем-то скользком. Это оказались трусики Маргаритки. Шелковистые трусики с кружевцем. Я бросил их на пол. Пусть соблюдает хоть какой-то порядок.
Вот если теперь она принесет из киоска чего-нибудь пожрать – я буду просто счастлив!
Я приподнялся и отодвинул четырехслойную портьеру с окна, чтобы посмотреть, не спешит ли Маргаритка с едой. И тут несколько удивился – на подоконнике лежали полиэтиленовый пакет с хлебом, коробочка с плавленым сыром, еще не открытая банка рыбных консервов.
Маргаритка не могла забыть о них!
Или могла?
Да ну ее, подумал я, охота по ночам непонятно где носиться – пусть носится.
Ее не было довольно долго. Я даже успел задремать. Уже в окне малость посветлело, когда вдруг простучали каблуки по узкой прихожей, распахнулась дверь, и я увидел Маргаритку.
Она стояла и смотрела на меня, просто стояла и смотрела. А в левой руке у нее был пестрый пакет.
– Ты принесла поесть? – спросил я.
– Да…
Но ни шагу ко мне она не сделала, так и осталась в дверном проеме.
– Что в пакете? – спросил я, пытаясь вспомнить картинку, на которой прервался мой сон.
– Тебе уже лучше?
– Да.
Странный вопрос – она же видела, что я не на полу, а на постели.
– Я все время думала о тебе, – вдруг сказала Маргаритка. – Я думала только о тебе.
Она быстро подошла и стала выкладывать на столик из пакета странные вещи – полбуханки в полиэтиленовом пакете, начатую упаковку масла, жестяную банку растворимого кофе, еще банки – вроде бы с тушенкой, газетный сверток, в котором обнаружился полоток копченого гуся, и не нужно было даже разворачивать – так остро и вкусно пахло.
– Вот, вот… – приговаривала она. – Теперь на два дня точно хватит.
Напоследок она выставила баночку красной икры.
– Это все ты взяла в киоске? – спросил я и подумал, что ничего тут удивительного – в круглосуточных киосках продавцы должны брать с собой ужин и завтрак.
– В киоске. Я найду кастрюлю и сварю суп. Только сбегаю за картошкой.
– Куда? – спросил я.
Она задумалась.
– Может быть, тут кто-то еще не все выкопал? – спросила она меня так, словно я знал, когда и как копают картошку на маленьких огородах в городской черте!
– Пойди и посмотри, – велел я. Это было даже кстати – я должен был сосредоточиться и вспомнить картинку!
– Хорошо! Вот бы еще какую-нибудь лопату…
– Откуда я знаю, где тут лопаты?
Она вышла. Я размотал гусиный полоток и вцепился в него зубами.
Это было вкусно.
Вспомнил!
Это были двери банка. Не те, огромные, которые делают для шика, а сбоку, за углом. Я прямо увидел, как туда входят четыре человека – трое с пустыми руками, один – с чемоданчиком… и выходят…
Я увидел улицу напротив этих дверей, и переулок наискосок, я увидел решительно все! И понял, что меня осенило. План ДЕЛА родился в голове и засверкал, как бриллиант!
Пакет лежал на постели, я заглянул туда – может быть, у Маргаритки хватило ума стянуть хоть бутылочку пивка? Я бы отпраздновал ПЛАН. Но в пакете пива не было, а лежали мятые бумажки. Это были деньги, но очень мелкие.
Деньги? Значит, сегодня мне не придется ходить закоулками. Я уже могу войти в приличное заведение, сесть, заказать высокий стакан пива и орешки. Я уже могу пойти туда, где собираются настоящие мужчины и говорят О ДЕЛЕ! Может быть, я даже отыщу Билла Бродягу!
Копченый гусь дал мне достаточно силы, чтобы сесть и выглянуть в окно.
Я увидел голую Маргаритку. Даже не сразу понял, что это она, потому что волосы она собрала вверх, закрутила и замотала какой-то тряпкой.
Ни с того ни с сего она стояла у колонки с ведром и обливалась холодной водой. Ей было очень зябко, ее передергивало, но она даже пыталась подмыться. Я подумал, что сейчас она захочет залезть ко мне под одеяло, и сразу принялся соображать – как бы обойтись без этого? Мокрая и холодная девчонка под одеялом – это сейчас было вовсе ни к чему.
Нужно было поскорее собраться и уматывать.
Я сунул мятые бумажки в карман штанов и ушел.
Настроение было бодрое и боевое. Сегодня я познакомлюсь с теми мужиками из пивного бара и предложу им ДЕЛО, думал я. Они обалдеют, но согласятся. Я все распишу как положено. Как учил Билл Бродяга. Кто где будет стоять и вообще. Потом – нужно будет угнать подходящую машину. Стволы у них наверняка есть…
Я нарочно сделал крюк и дошел до того дома, где жила Ксения. Ладно, ладно, это мы еще посмотрим… Как там ее муж вез? Прямо, а потом свернул налево?
Делать все равно было нечего – я неторопливо пошел в том самом направлении.
Это доставляло мне некоторое удовольствие. Я иду по ее следу, я ее преследую, думал я, я ее достану!
В сквере я присел на скамейку выкурить сигарету. Рядом дед никак не мог управиться с толстой газетой. В конце концов страницы разлетелись, он попытался нагнуться, но помешала спина.
Я не совсем уж бесчувственный. Надо помочь деду поднять с дорожки кучу бумаги – помогу. Тем более – настроение классное, впереди – ДЕЛО и деньги! Я нагнулся, сгреб листы в стопочку, поднял – и окаменел.
На первой же странице я увидел Ксению!
Это было ее лицо!
Правда, маленькое, с мой ноготь, но несомненно – ее лицо.
Как же она попала в газету?
Я стал читать статью, при которой обнаружил снимок, и дочитал ее до конца, хотя она и призывала жалеть одиноких старушек, и понял, что Ксения работает в газете каким-то важным лицом. Значит, оставалось найти адрес! Пишут же его где-то в газетах! Может, сверху, а может, снизу.
В этой газете было шестнадцать страниц, и я все их старательно просмотрел. Адрес нашелся на пятнадцатой, действительно – в самом нижнем правом углу. Я оторвал его и собрался сунуть в карман.
– Ты что это?… – попробовал возмутиться дед.
– Пришибу, – сказал я, встал и ушел. Еще возмущенных дедов на лавочках я не слушался!
Редакция толстой газеты «Отчий дом» была на улице Верещагина, шестнадцать. Я обрадовался тому, что, оказывается действительно шел в нужном направлении. И очень скоро оказался у двухэтажного деревянного дома.
У дверей стояли толстый мужик с сумкой через плечо в виде черного сундука, две старые бабы – одна тощая, а другая – как мяч, и еще один мужик, с такими буйными черными кудрями и красными губами, что я чуть не принял его за мулата.
Я прошел мимо, прочитал вывеску, убедился, что тут действительно редакция, и вошел.
– Где тут Ксения? – спросил я у первой попавшейся тетки.
– Второй этаж, третья дверь направо.
Я поднялся и открыл эту дверь.
Она стояла у стола, в белом костюме, в белой шляпе – именно такая, с какой войдешь в любой ресторан, и все умрут от зависти. Она повернула ко мне голову, и я прочитал по ее лицу, что она взволнована почти до ярости.
Ее губы приоткрылись!
Ну что же, сказал я себе, это – судьба!
Какие, к черту, слова, какие церемонии? Мужчина и женщина нашли друг друга!
В два шага я оказался возле нее и взял ее за плечи.
Но вместо того, чтобы позволить себя прижать, она извернулась и с неожиданной силой толкнула меня. Я шлепнулся…
Нет.
Я не мог шлепнуться.
Я сел на стул. На такой черный стул с колесами. И он подо мной сразу поехал прочь от Ксении.
Очевидно, она поняла, что погорячилась, и устремилась ко мне страстно и пылко. Вот это – настоящая женщина, подумал я, вот с ней я наконец испытаю то, чего так долго был лишен!
– Сумасшедший дом! – вдруг завопила она. – Думаете, я вас отсюда выставить не сумею?
Она развернула стул со мной вместе и толкнула его к распахнутой двери. Я выехал в коридор и чуть не сшиб толстого дурака с сумкой и еще одного, совсем замухрышку.
Нужно было наконец хоть что-то сказать ей! Сказать – Ксения, это же я, Брич, я пришел за тобой, подожди немного, еще неделя – и я увезу тебя отсюда!
– Люсенька! – произнес я. – Это ты!…
Нет.
Не мог я сказать такую чушь. Ничего не говорил. Вот так. Потом все, что потребуется, скажу.
– Я милицию вызывать не буду! – воскликнула она. – Я с тобой сама управлюсь! Пошел в задницу!
И из сумки, висевшей через плечо, достала небольшой пистолет.
Вот это женщина, подумал я, изумительная женщина, вот это – настоящая подруга для меня, Брич, ты нашел то, что искал! А какие ноги!
– Ну? – грозно спросила Ксения. – Это не контора, это бедлам! Мало мне ясновидцев! Наталья! Степашина! А вы кто такой? Как сюда попали?
Это относилось к толстому, хотя вроде еще не старому дураку с сумкой. Он чего-то залепетал – до такой степени не по-мужски, что захотелось плюнуть.
Да, это была женщина! Умела выстроить по струнке всю мелкую шушеру! Такая мне и нужна. Такая для меня – подходящая пара!
– Вот, нашел тебя… – сурово сказал я ей, всем видом показывая, что ничуть не боюсь. – В смысле…
И тут оказалось, что подходящих слов у меня просто нет. А ведь я знаю их кучу! Я к любой женщине так подойду, что она опомнится только в постели!
Ну и пусть! Значит, надо встать и просто обнять ее. Пусть видит, я не из пугливых.
Я бы встал, но замухрышка, мола стоявший рядом с толстым дураком, кинулся ко мне и пихнул меня обратно на стул. А сам отскочил.
Это уж было чересчур!
На гордом лице Ксении было написано: достанусь только победителю! Она вошла в кабинет и крепко хлопнула дверью.
– Ну! Ты! Родной! – уже закипая, уже впадая в бешенство, я вскочил и направился к замухрышке. Он попятился и кинулся бежать по коридору.
Каким же кретином нужно быть, чтобы дразнить меня?!?
Я – Брич! Я – Напролом!
И я понесся за ним следом.
Он был уже внизу, а я – между этажами, когда что-то треснуло меня по спине и я полетел с лестницы…
Нет!
Я одним прыжком преодолел десять ступеней и почти догнал замухрышку. А стул с колесами просто упал вниз одновременно со мной.
Я вскочил на ноги…
Я не вскакивал на ноги! Я же и не падал!
В общем, когда я оказался на улице, то увидел, что замухрышка скрывается в каком-то унылом магазине.
Естественно, я хотел прыгнуть туда следом за ним.
Но замухрышка успел запереть дверь.
Какого черта!
Я ударил по стеклу так, как учил Бродяга, – и оно сразу пошло трещинами, стало осыпаться. Теперь главное было – не прыгать туда раньше времени, чтобы не схлопотать себе на голову острый осколок. Я стукнул стекло еще раз, убедился что все куски, готовые упасть, уже рухнули, и красиво прыгнул в магазин.
Там нестерпимо воняло старым и грязным тряпьем.
Замухрышка был за длинным стояком с вешалками, на которых висела всякая дрянь. Я решительно отодвинул вешалку и схватил его левой рукой за грудки, примеряясь тюкнуть правой в нос.
И тут меня ухватили за правое предплечье, рванули и развернули к себе.
Это был пожилой крупный дядька с вороными кудрями и красным ртом, тот самый.
– Т-т-т! – сказал он мне укоризненно. – Т-т-т!
И покрутил пальцем у виска.
Похоже, он был прав – я действительно спятил, если собираюсь бить в этом свинарнике какую-то полудохлую крысу, которая уже наверняка наложила в штаны от страха. Так я подумал – но уходить, оставив тут всего лишь разбитое окно, я не хотел. Я опрокинул стояк и ударом ноги перевернул большой ящик со всякой мелочью. После чего плюнул и ушел.
Я дошагал уже до угла, когда словно дернуло обернуться. Я обернулся – точно! Круглая тетка спешила за мной следом. А за ней – тот, вороной.
Из любопытства я остановился, они меня догнали и между ними произошел странный разговор.
– Т-т-т-т! – протарахтел вороной, тыча пальцем сперва мне в грудь, потом – ниже пояса, а потом – вообще в небо.
– Ничего не понимаю! – отмахнулась тетка. – Ты эти свои штуки для Леонтинки и для клиенток прибереги.
– Т-т-т!!! – возмутился вороной и даже попытался встать между мной и теткой.
– Есть проблемы? – спросил я ее.
– Хочу с вами побеседовать! – так прямо и заявила она. – Я изучаю проблему стресса в бытовых условиях и, как правило, имею дело с подавленным, а не реализованным стрессом. А вы его только что при мне разрядили.
Если бы тут был Бродяга, он бы уж что-нибудь этакое ответил.
Интеллектуалы проклятые! Нахватались разных слов, нормальному человеку ни хрена не понять.
– Т-т-т! – продолжал кипеть вороной.
– Да ну тебя! – воскликнул тетка. – Послушайте, этот сумасшедший не даст нам нормально поговорить. Вот моя визитка – обязательно позвоните! Хоть на работу, хоть домой!
«Еженедельник „Отчий дом“, Наталия СТЕПАШИНА, корреспондент» – вот что было написано в визитке.
Я подумал – если с ней встретиться, она же может много чего рассказать про Ксению!
– Обязательно позвоню, – сказал я. – Вы ему объясните – пусть не нарывается.
– У меня из-за него сплошные неприятности, – сказала тетка. – Ну, я жду звонка. А, кстати, как вас зовут?
Действительно, как меня зовут?
Как зовут человека, который только что разбил магазинную витрину и чуть не изничтожил продавца? Знаю я этих корреспондентов, пил с одним в Миннеаполисе, так пьет он не хуже приличного человека, зато что расписал про нас с Бродягой в гнусной местной газетенке?
– Валентин, – представился я. Все равно меня с ним уже путают, так пусть путают дальше.
– Валентин, – повторила она, глядя на меня с восхищением. А почему бы и нет? Не так уж много на земле правильных мужиков, вроде меня.
Пожалуй, из всех возможных толстух эта – самая терпимая, подумал я. Хоть что-то в жизни понимает.
– Т-т-т-т! – вороной уж стал ее стучать по плечу. И отпихивать другой рукой воздух в моем направлении. Мол, сгинь, пропади!
– Ладно, ладно! – сказала она ему. – Значит, я жду вашего звонка. До встречи!
Повернулась и поспешила к редакции, а вороной – за ней следом.
Я сунул визитку в карман. Ничего, пригодится, Достать в серьезной компании – мол, не со всякой мелкотой общаюсь. С кор-рес-пон-ден-та-и!
Да, компания…
Сразу приставать нельзя. Бродяга где-то вычитал: никогда ни у кого ничего не просить, особенно у тех, которые сильнее, тогда удивятся и сами все предложат.
Они не сильнее, конечно, но сейчас они мне нужны. Поскольку они уже вместе, они уже притерлись, и им недостает только вожака. Тот, смуглый, ничего, серьезный мужик, но кто его знает, каков он в деле.
Я неплохо погулял по городу. Ближе к вечеру я отправился в тот бар. Они уже были там. Теперь следовало привлечь к себе внимание.
Я подумал, какое пиво взять – «Разина», «Ермака» или другое равноценное, или то, что вдвое дороже, – заграничный «Пауланер».
Мужики сидели солидно – и не с «Разиным». Я взял «Пауланер», пару хороших сигарет, орешки – не соленый арахис, а тоже приличные, индийские, которые завитком.
Сел так, чтобы они меня хорошо видели и оценили. Не дураки же, в самом деле. Пусть поймут – пришел серьезный человек, может, ждет приятеля, может, ищет новых знакомств. А приставать – последнее дело.
Несколько вечеров пришлось мне посещать этот бар – словно на работу нанялся. Хорошо хоть, у Маргаритки откуда-то деньги появились. Она отдавала их беспрекословно – я сказал, что нужно ДЛЯ ДЕЛА. А когда СДЕЛАЕМ ДЕЛО – у нее появятся не только эти жалкие гроши, но и норковое манто.
Вот Ксения в норковом манто была бы хороша…
У Маргаритки глаза загорелись.
– Правда? – спросила она, уже зная, что это может быть только правдой. – Ой, Брич, а ты меня тогда не бросишь? У тебя же будет куча денег…
– Не брошу, – сказал я ей и нахмурился. Вот уж не думал, что в меня так влюбится шестнадцатилетняя девчонка!
Она прижалась и приласкалась.
– Может, даже поженимся, – добавил я.
– Правда?!?
Она так заулыбалась, что я почувствовал себя героем. Не каждый мужчина может дать женщине такое счастье!
– Слушай, Брич, а ты не хочешь снять комнату? Ночью уже так холодно, что я даже об тебя еле согреваюсь.
– Погоди, еще недельки две – и будет тебе целая квартира, – пообещал я.
Так вот, я как раз недоумевал, почему они так тянут со знакомством, и вспомнил про обещанную квартиру, которой через две недели уж точно не будет, когда один из них проявил инициативу. Такой длинный, плотный, но узкоплечий, с маленькой головой и вечно прищуренными глазами.
Он подошел и спросил:
– Не занято?
– Садись, – сказал я.
Он поставил свое пиво на столик и сел.
Шестерка, подумал я, обычная шестерка, попробует меня пощупать. Ладно. Я же вижу, что тот, смуглый – кстати, и черная рубаха у него расстегнута так, как мне нравится, и блестит на шее золотая цепь, – наблюдает за нами.
– Закурить не найдется?
– Найдется.
Я достал сигареты и сам на них уставился с удивлением. Откуда только Маргаритка их притащила? Пачка была уже начатая, и такой марки, которую я видел впервые в жизни.
– Благодарю, – сказал тот мужик. – Ты, гляжу, сюда зачастил.
– Солидно, не шумно, – объяснил я, – люди приходят серьезные.
– Это точно. Ты не с Киевской?
– Нет, я вообще не здешний.
– А-а…
В общем, он взял меня к своим, и тут выяснилось, что его зовут Сазаном. Может, по фамилии, может, рыбалкой балуется – я разбираться не стал.
Главный у них был – Петрович. Правильный мужик – для первого раза с вопросами не приставал, но сказал, что сейчас они тут каждый вечер встречаются.
Не люблю, когда суетятся. А этот как раз не суетился. Руку не тянул, имени не спрашивал – ждал, пока сам назовусь.
Нужно было показать, что я ним не вяжусь, порядок понимаю. Я поблагодарил за компанию, сказал «до встречи» и пошел.
До Малаховки я добрался пешком – и тут меня ждал сюрприз.
По одну сторону шоссе были дома, по другую – начинались огороды. И я, уже почти дойдя до шоссе, увидел, как возле крайнего дома тормозит джип. Оттуда выскочила девчонка и убежала в подъезд. Джип стал разворачиваться.
Если бы меня не заинтересовали навороты, я бы просто пошел мимо. А так я остановился посмотреть на машину – и лишь потому, когда она развернулась и скрылась в темноте, поравнялся с подъездом. И сразу же оттуда выглянула Маргаритка.
Увидев меня, она уронила сумочку.
– Пошли, – сказал я ей.
Она подняла сумочку и покорно побрела следом.
– Это что за хмырь? – спросил я, когда мы уже добрались до своего домика.
– Знакомый один. Подвез.
– А-а. Нормально.
Она не хотела признаваться, что живет на огороде в будке, и придумала себе более приличный адрес – понял я. Джип – это серьезно.
– А кто он, этот знакомый? Деньги у него хоть водятся?
Если бы Маргаритка сказала «да», я бы использовал и этот шанс. Я бы все про него выпытал. И ему бы пришлось поделиться этими самыми деньгами.
– Откуда я знаю? – пожала плечиками Маргаритка. – Он же меня просто подвез.
Вдруг она даже не села, а прыгнула ко мне на колени.
– Брич, я люблю только тебя. Я однолюбка. Если полюблю – то до смерти! Я всегда это про себя знала! – быстро заговорила она. – Помнишь, как ты меня у ментов отнял? Я тебя сразу полюбила! И ребенка я рожу только от тебя!
Это меня в восторг не привело.
– Я вольная птица, – сказал я, – а ребенок – держит.
– Знаешь что? – она прищурилась. – Давай я выйду замуж за богатого дядьку, за миллионера, за такого толстого, а ребенка рожу от тебя!
Это было не так уж глупо.