– Ты – суккуб, – уверенно сказал Таир.
– Я – Ребалиань Адинурада, суккуб. Со мной – Семнерим Астафагор, инкуб. Мы держим связь еще с пятью нашими. Тебе это несложно проверить.
– Вы пришли просить за Ассарама Кадлиэля? – поинтересовался Таир.
– Все гораздо хуже. Мы просим тебя очертиться кругом, написать охранные знаки и вообще сделать все для своей безопасности. Мы хотим, чтобы ты не ждал от нас зла и поверил нам! – потребовала Ребалиань Адинурада.
– А знаешь ли ты, Ребалиань Адинурада, что я могу сейчас опутать твою волю заклинанием?
– Я знаю. Но мы пришли к тебе добровольно и мы не делаем тебе зла. Если ты наложишь сейчас на меня заклятие, тебе будет стыдно.
– Хорошо… – Таир на полминутки задумался. – Ребалиань Адинурада, и ты, Семнерим Астафагор, будьте моими гостями.
Он указал на дверь в избушку.
– Мы не можем туда проникнуть.
– Сейчас.
Таир встал на цыпочки и стер меловой знак в верхнем левом углу двери. Потом с беспокойством посмотрел на небо. Туча приближалась…
Он вошел. И одновременно влетели два темных облачка.
– Я слушаю вас, – сказал Таир, садясь на табуретку.
– Знаешь ли ты, Таир Афроластериск, в чьи руки попало твое заклинание, которым можно связать волю инкуба и суккуба? – без долгих предисловий спросила Ребалиань Адинурада.
– Я рассказал о нем Серсиду. Знаю, что этого не следовало делать, – признался Таир. – Откуда я знал, что ему взбредет в голову украсть инкуба? Ведь нет ничего более бесполезного, чем лишенный воли инкуб!
– А ты знаешь, как он поступил с этой бесполезной добычей?
– Знаю… – вдруг Таира осенило. – Вы нашли нереала и хотите, чтобы я освободил Ассарама Кадлиэля от тульпы?
– Да, мы нашли и опять потеряли Ассарама Кадлиэля.
– Погодите… – Таир вспомнил о Наталье Степашиной, выскочил из своей избушки и навис над люком. – Наталья Андреевна! Наталья Андреевна!
– Мня-мня-что?… – раздалось снизу.
Степашина ужинала. Понимая, что домой нести продовольствие нелепо, она решила воспользоваться свободной минуткой, жевала беляш (купленный, кстати, у Машки Колесниковой, но уж это совпадение никакого значения вовсе не имело) и запивала «Фантой».
– Придется немного подождать, тут кое-какие сложности.
– Так я и знала… – проворчала Степашина.
Таир вернулся в избушку.
– Вот сейчас я действительно могу вас выслушать со всем вниманием, – сказал он, садясь. – Итак, вы потеряли Ассарама Кадлиэля. Я тоже его потерял. Тульпа, которую на него наложили, оказалась очень причудливой… чтобы не сказать грубее… Это – страннейшее сочетание собственных особенностей того несчастного, который выпустил сгусток эктоплазмы, или микролептонное облако, как это называют ученые, и тех качеств, которые он понадергал Аллах ведает откуда! Образовалось существо с искаженной психикой, которой теоретически быть вообще не может, а практически – она есть и даже действует. Это – память, составленная из клочков, это образ настоящего мужчины, мстителя и поборника справедливости, бойца и героя, это – страхи закомплексованного бездельника, и я не удивлюсь, если что-нибудь еще…
– Это – потребность Ассарама Кадлиэля в подпитке, – добавила Ребалиань Адинурада. – Когда я случайно обнаружила его, он находился ночью в одной постели с полуживой девчонкой. Он хотел еще и еще, он выпустил щупальца, и я на них наткнулась. Но потом он просто исчез.
– Где это было?
– На окраине, где огороды. Они забрались в пустую будку и жили там. Но не о нем сейчас речь. Слушай меня внимательно, Таир Афроластериск. Твое заклинание Серсид передал Корнофору Идумеракоту. Полностью! Со всеми вибрациями, пассами и ритмами!
– Кому? – изумился Таир.
– Епископу черной магии Корнофору Идумеракоту… «Корнофор» – имя, полученное при последнем посвящении! – вдруг сообразила Ребалиань Адинурада. – А ты можешь его знать под именем Рафаила.
– Епископ Рафаил! – воскликнул Таир. – Он же – генерал черной магии Астарот! Я знал, что Серсид сбежал к этому самозванцу, и я уже до него добрался и сделал внушение. Но чтобы он передал заклинание полностью?…
– Вынуждены тебя огорчить, Таир Афроластериск, – сухо сказал Семнерим Астафагор. И темное облако так выразительно шевельнулось, как если бы инкуб со вздохом покачал головой. После чего наступило молчание.
Инкуб и суккуб были достаточно деликатны, чтобы не тыкать юного мага носом в такой недопустимый прокол. Конечно же, Таиру следовало убедиться, что Серсид для него безопасен, но, с другой стороны, как он мог помешать беглому ученику искать покровительства черных магов?
– Вы полагаете, что мы сейчас союзники? Что нам следует действовать заодно? – спросил, подумав, мрачный и озадаченный Таир.
– Решай сам. Этот генерал, епископ или кем он там еще себя называет, вызвал нас на встречу. Он предложил нам сотрудничество. Каким-то непонятным для нас образом он берется искать заказы на убийства. Есть люди, которым нужно уничтожать своих врагов. Они до сих пор пользовались огнестрельным оружием, пользовались услугами черных магов-вудуистов, а Корнофор Идумеракот решил сделать убийцами инкубов и суккубов. Мы ведь действительно можем высосать все силы, хотя почти никогда этого не делаем…
– Я же говорил! – Таир вскочил. – Инкуб-убийца! Идеальный киллер, не оставляющий следов! Я же говорил!… Я только думал, что ему для этого хватит одного Ассарама Кадлиэля.
– Он решил поставить дело на широкую ногу. А если мы не согласимся сотрудничать – он создаст для нас такие условия, что мы будем вынуждены покинуть город, – сказал Семнерим Астафагор. – Он владеет заклинанием, Таир Афроластериск! Он им владеет – мы все это почувствовали! Нам еле удалось пробиться наружу и уйти…
– Невелика будет потеря для города, если вы его покинете, – заметил Тпир.
– Жаль… – промолвил после недолгого молчания Семнерим Астафагор. – Мы надеялись, что ты нам поможешь, как мы тебе помогли. Теперь ты предупрежден – и делай с епископом Рафаилом что хочешь.
– Жаль… – в голосе Ребалиань Адинурады была подлинная печаль, и Таир ощутил это. – Мы потеряли Ассарама Кадлиэля, а город приобрел идеального убийцу и потерял нас. Прощай, Таир Афроластериск!
– Это – все? – спросил несколько ошарашенный стремительным решением Таир.
– Да, – хором ответили инкуб и суккуб, а Ребалиань Адинурада еще добавила: – Мне действительно жаль, что ты такого мнения о нас. Не все мы таковы, как Ассарам Кадлиэль. Иные и поумнее. Когда-нибудь ты поймешь это – когда станешь хотя бы на десять лет старше.
– Удачного поиска тебе, Таир Афроластериск, – сказал Семнерим Астафагор. – Нам будет трудно найти себе другой город, но мы попытаемся. И если ты когда-нибудь вздумаешь побеседовать со своей совестью, пусть она тебе напомнит – ты оттолкнул и изгнал тех, что не пожелали стать наемными убийцами.
Два темных облачка слились в одно и устремились к двери.
– Да постойте же! – воскликнул Таир. – Почему – десять лет? Почему я не могу понять этого теперь?
– Потому что тебе только девятнадцать, – раздалось из облака, и Таир не смог бы уверенно сказать, был это голос инкуба или суккуба. – И ты еще не знаешь, что такое безнадежная тоска души и плоти. Ведь мы приходим к тем, кто нас зовет, Таир Афроластериск! Мы приходим к тем, кто много накопил и задыхается от невозможности отдать! Мы берем у них то, что просто опасно им оставлять – в избытке своем оно их может довести до безумия!
– Допустим, я понял, допустим, это так! – торопливо заговорил юный маг. – И для этого не потребовалось десяти лет. Но я же сам спас женщину, которую чуть не погубил ваш Ассарам Кадлиэль!
– Мы не все таковы.
– Я, значит, должен верить вам на слово?
– Да, – сказала Ребалиань Адинурада. – На слово, Таир Афроластериск. – Поскольку имя – это тоже слово, а мы назвали тебе наши имена. И ты можешь теперь до нас дотянуться по каналам,
– Епископу Рафаилу вы их тоже назвали?
– Он же назвал нам свое.
– Да, вы здорово влипли… – пробормотал Таир. – Когда это было?
– Это было вчера, и мы все это время провели возле твоего дома. Мы пробовали позвать тебя, но там слишком мощная защита.
– Та-ак… А что вам мешает поселиться в другом городе?
– Другие инкубы и суккубы, Таир Афроластериск. Из тысячи человек, может быть, только пять или шесть нуждаются в нашей помощи. Теперь ты видишь, что мы стараемся не приносить зла тогда, когда без этого можно обойтись?
– Слышу, но не вижу, – отрубил Таир. – Вы пришли сюда, чтобы я спас вас от Епископа, которому вы опрометчиво сообщили свои подлинные имена. Если вы хотите, чтобы я вам помог, докажите, что вам можно верить.
– Мы думали об этом… – облако поплыло обратно и разделилось надвое. – Мы пришли на встречу с Корнофором Идумеракотом, полагая, что он поможет освободить Ассарама Кадлиэля.
– Ассарам Кадлиэль не стоит того, чтобы его спасать такой ценой! – это уж был возмущенный голос Ребалиани Адинурады. – Даже если все инкубы и суккубы будут против, я скажу тебе, Таир Афроластериск, то, что думаю. Мы должны, мы обязаны спасать своих, но больше проку и для людей, и для нас будет, если Ассарам Кадлиэль останется связан твоим заклятием навеки. А если ты найдешь способ вложить в его дурную голову хоть немного ума и тогда лишь отпустишь его на свободу, то наша благодарность не будет знать предела.
– Ты говоришь от своего имени, – напомнил Семнерим Астафагор.
– Да. Иногда нужно отказаться от спасительного «мы» и честно сказать «я». Иначе… иначе…
– Ты, Ребалиань Адинурада, хочешь, чтобы я с вашей помощью нашел Ассарама Кадлиэля, избавил его от оседлавшей его тульпы и оставил под заклятием? – уточнил Таир.
– Я не очень хочу этого, но я не вижу другой возможности договориться с тобой, Таир Афроластериск. Иначе ты не поможешь нам спастись от Корнофора Идумеракота.
– Будь ты неладна! – вдруг воскликнул Таир, бросаясь к дверям.
Он имел в виду вовсе не суккуба, а грозовую тучу, которую недовольный ветер уже подтащил совсем близко. И ответом ему было суровое ворчание грома над избушкой.
Ветер ударил в лицо юному магу, ветер и первые крупные капли мрачной осенней грозы.
– Ну вот, опозорился… – буркнул Таир.
– Перед кем ты опозорился? – живо заинтересовались инкуб с суккубом.
– Там женщина внизу, – объяснил Таир. – Я обещал ей, что сперва вызову грозу, потом отгоню ее. Она пишет о всяких загадочных явлениях, хотя сама в них не верит, просто деньги зарабатывает. Вот я и решил ей показать, как это делается.
– Я бы мог отвлечь ее, – туманно пообещал Семнерим Астафагор.
– Вряд ли ее это заинтересует, – со всей уверенностью своих девятнадцати лет заявил Таир. – Она уже старуха… то есть, в годах…
Ребалиань Адинурада негромко рассмеялась.
– Повернуть грозу еще не поздно, – сказала она. – Ты действуй, а мы покружим в окрестностях. В грозу все чувство обостряются – может быть, мы нападем на след Ассарама Кадлиэля.
Таир хотел было сказать, что договоренность вроде еще не состоялась, что он ничего инкубам с суккубами не обещал. Он даже чуть было не напомнил, что владеет заклинанием и может в любую минуту пустить его в ход, да так, что мало не покажется.
Но он вдруг почувствовал себя мальчишкой, который оказался наедине со зрелой и все понимающей женщиной.
Каким-то непонятным образом Ребалиань Адинурада переиграла сейчас Таира, как зрелая женщина незаметно, на полутонах, и даже не особо актерствуя, а умея извлечь максимальную пользу из правды, переигрывает мальчика.
И Таир начал понимать, что искусство инкубов и суккубов – вовсе не в том, чтобы нападать на беззащитных и жаждущих плотского сношения людей…
Ему стало немножко обидно – как все юные мужчины, он полагал, что в отношениях с женщиной усвоил практически все возможное. Ведь при всех своих поразительных способностях он оставался именно таким – юным и малость самонадеянным.
Однако прежде всего он был магом – возможно, сильнейшим в этом городе, сильнее деда Эфраима Ворона, способного разве что на крупные пакости, сильнее Епископа, наловчившегося использовать тайные знания черной магии. Таир осознавал это, и свою ответственность тоже осознавал.
Если бы рядом был кто-то старший, Таир честно спросил бы – может ли маг идти на союз с инкубами? Даже ради общего блага?
Но сейчас он сам себе был старшим.
– Иногда нужно отказаться от спасительного «мы» и честно сказать «я», – так, кажется, выразилась Ребалиань Адинурада?
Таир вздохнул.
Решение было принято.
– Хорошо, – сказал он. – Мы договорились.
Серебряный смех суккуба был ему ответом.
– Если однажды тебе будет одиноко, позови меня, – сказала Ребалиань Адинурада. – И ты узнаешь, что мы умеем не только брать.
Две тени ударились в дверь избушки, распахнули ее и вылетели в грозу.
– Ну, Епископ Рафаил, погоди… – пробормотал Таир. – Это же надо – Корнофор! Сам, что ли, такую чушь выдумал?
И сел на пол в позу лотоса – сосредоточиться. Гроза все равно уже началась – а он был не в том состоянии, чтобы запросто отогнать ее.
Наталья Степашина тем временем доела второй беляш и допила «Фанту». Глядя на дождь за окном, она думала, что воротиться домой лучше попозже, что и этот маг оказался самозванцем, что Ксения скоро прикроет еженедельную «потустороннюю» полосу, а вместе с этим уж точно накроется должность Степашиной и придется придумывать что-то новое.
А чудес все-таки хотелось! За несколько лет Степашина так много написала о ведьмах, оборотнях, вурдалаках, ясновидцах, привидениях, вампирах и летающих тарелочках, что количество перешло-таки в новое качество, и тот объем информации, которым она опрометчиво заполнила свою голову, уплотнился, преобразился и породил нечто новое – тоску.
Не то чтобы ей хотелось сию минуту оседлать помело и кинуться с седьмого этажа в полет, вовсе нет! А вот разбудить в себе силу, достаточную хотя бы для того, чтобы выставить осточертевшего постояльца, она желала. И если люди будят в себе совершенно неслыханные способности, почему у нее, написавшей кучу материалов о том, как все это делается, не получается ни шиша?!?
Постоялец, будь он неладен!…
А ведь какое впечатление произвел, мерзавец! Единственный крутой на общем сером фоне! Раз ты такой крутой, раз даже не желаешь унизиться до ежедневного труда, то почему ты сел на шею совершенно постороннему человеку? Этот и еще кое-какие вопросы задала Степашина тому, кого считала Валентином, сидя на подоконнике и держа в левой руке вторую бутылку «Фанты», а в правой руке – третий беляш.
И перед ее внутренним взором возникла кирпичная рожа постояльца – с крупными, достаточно правильными, но на редкость неподвижными чертами.
Созерцать кирпичную рожу Степашина вовсе не хотела – однако видение не уходило, более того – ей вдруг показалось, будто чьи-то незримые руки держат ее за уши, не позволяя отвернуться, и еще чьи-то пальцы оттягивают ей веки, чтобы никак нельзя было зажмуриться.
А потом был голос:
– Семнерим Астафагор, кажется, я его держу!
– Этого не может быть! – убежденно отвечал мужской голос. – Ты как тот человек, который в совершенно темной комнате ловит черную кошку, прекрасно зная, что ее там нет, но время от времени вскрикивая – ага, кажется, я ее держу!
Степашина вовсе не мечтала дожить до того дня, когда незримые голоса начнут ей рассказывать бородатые анекдоты. Уронив беляш, но удержав «Фанту», она поспешила вниз по лестнице.
Мало ли какую нечистую силу призвал на борьбу с грозой вредный мальчишка Таир!
Гроза и без того нагнала на город мрака, а к тому же и вечер был осенний, недолгий. На лестнице не всюду горел свет. И из мрака явился, загородив Степашиной дорогу, мужчина. Был он невообразимо красив – статный, с золотыми кудрями до плеч, весь в нежнейшем золотистом пушке, и – только в нем!
Степашиной доводилось видеть голых мужчин не только на картинках. Когда в город приезжало «Тарзан-шоу», именно ее Ксения командировала писать репортаж о мужском стриптизе, здраво рассудив, что более молодые сотрудницы от такого счастья просто надолго обалдеют.
Но чтобы парень, способный заткнуть за пояс все убогое «Тарзан-шоу», болтался голышом на вонючей лестнице?
– Тихо, тихо, – сказал золотистый Тарзан. – Никуда не надо бежать.
– Вы хотите меня изнасиловать?… – дрожащим голосом спросила Степашина.
– Отнюдь, – отвечал красавец.
И едва удержала Наталья на языке зловещие слова из другого бородатого анекдота:
– А придется!
Сознание раздвоилось: меньшая его часть пыталась собрать в кучу разбежавшиеся слова и призвать красавца к порядку, а большая – молча слушала то, что происходит с телом. Происходило же неслыханное – Степашина ощущала взлеты и падения, жар и всплески, словом, то, чему на лестнице никак не место.
– Чем это ты там занимаешься, Семнерим Астафагор? – раздался женский голос.
– Удерживаю! – отвечал Тарзан.
– Другого способа ты не знаешь? – женщина явно сердилась.
– А ты-то знаешь, Ребалиань Адинурада?
Очевидно, не знала и она.
– Я держу ее, а ты извести Таира Афроластериска, – сказал Тарзан. – Он подумает, что мы заранее припасли ему такой подарок!
Очевидно, Таиру за это время удалось справиться с грозой – в окошке на лестничной клетке посветлело, а Тарзан, напротив, стал блекнуть и даже сделался прозрачным. Степашина потрясла головой. И тут сверху послышались торопливые шаги Таира.
– Она? – спросил, появляясь пролетом выше, юный маг. – Да это же Наталья Степашина! Что вы мне голову морочите?
– Она каким-то странным способом связана с Ассарамом Кадлиэлем! – возразил женский голос. – Он от нее получает подпитку! Что я – следов его щупальцев не признаю?
– Ты хочешь сказать, что он с ней?… – Таир чуть было не выпалил «спит», хотя как раз этого за инкубами и не водилось, сделав свое дело, они вовсе не засыпали.
Действительно, маленькая кругленькая Степашина, за близко посаженные глаза, нос с легкой горбинкой и широкую физиономию прозванная коллегами было «Совушкина», менее всего могла бы навести на мысль о плотском сношении, тем более – двадцатилетнего парня.
– Нет, Таир Афроластериск, если бы я хотела сказать, то и сказала бы, – возразила незримая женщина. – Я не понимаю, что его к ней привязало, и честно сообщаю тебе об этом.
– А следы от щупальцев есть, ты их и сам можешь обнаружить, если внимательно вглядишься в ее ауру, – добавил прозрачный, но еще не полностью растаявший Тарзан.
Таир медленно спустился и протянул к Степашиной руки ладонями вперед. Повел этими ладонями влево, вправо, заглянул зачем-то сбоку и опустил руки.
– Так вот, значит, на что похожи следы от щупальцев… – задумчиво произнес он.
– Теперь будешь знать, – сказал Тарзан и исчез.
– Наталья Андреевна! – обратился Таир ко вконец перепуганной Степашиной. – Вы только не бойтесь – но к вам кто-то присосался и жрет вашу энергию. Вы же сами писали про энергетических вампиров – я читал! Там все было правильно. Рядом с вами какой-то нехороший человек, от которого давно пора избавиться.
– Это не столько он, сколько тульпа, – вмешался женский голос.
– Вот только тульпы мне и не хватало, чтобы спятить окончательно! – воскликнула Степашина. – Когда мы публиковали куски из книги Александры Давид-Неэль про Тибет, даже корректура смеялась – как она сделала монаха-тульпу, а потом сама не могла от него избавиться.
– Несть спасения во многом знании, – с непонятной издевкой произнес Таир. – Я вас серьезно спрашиваю – появился у вас знакомый, с которым куча проблем?
– Появился! – выкрикнула Степашина. – А вы что – вот так прямо придете ко мне домой и выставите его?
– Он что же – у вас дома?
– Комнату снял, задатка не дал, платить не желает и выезжать не собирается, еду из холодильника таскает, вчера пачку пельменей сожрал, заперся в маленькой комнате и не отзывается! – стала отчаянно перечислять все грехи постояльца Степашина. – Я не Рокфеллер, чтобы здорового мужика содержать! Пробовала его на работу устроить – так он и работать не хочет!
– Очень интересный портрет, – заметил Таир. – Стало быть, этот дармоед сейчас сидит у вас дома?
– А где же ему еще быть?
– Это тульпа! – убежденно заявил Семнерим Астафагор. – На что Ассараму Кадлиэлю пельмени? Инкубы пельменей не едят!
– Вот и замечательно! – сказал Таир. – Как насчет того, чтобы прямо сейчас отправиться к вам в гости?
Глава одиннадцатая.
То ли промежуточный финиш, то ли передышка перед сражением
Знал бы я, какая милая неделька мне предстоит! Сорок раз бы подумал, прежде чем, спотыкаясь, гнаться за джипом, увозящим Ваську. Всякое со мной бывало – с лестниц падал, в Берладке чуть не потонул, кролик меня даже укусил – кролик, которому этого по биологии не положено! А вот арестовали меня впервые.
– Будешь сидеть с ними и контролировать, – сказал следователь Горчаков.
– Вася, у меня обязательства перед редакциями. Я должен сдавать снимки, бегать на задания. Иначе мне просто будет нечего есть! – честно возразил я.
– А он тебе пельменей подбросит, – съязвил злобный Башарин.
Он не мог простить и никогда не простит Ваське, что тот так его опозорил перед Сафари.
Естественно, ролевики с бодигардами знали, как подъехать к полигону цивилизованным путем. Мы вылезли из машин, ребята по Васиной просьбе остались возле недоразрушенной казармы, а мы четверо вошли вовнутрь – Васька, Башарин, визгливый тип и я.
Когда мы ночью мотались по Малаховке, Васька обещал, что в казарме наверняка остались койки и матрасы. И-таки не соврал. Но эти койки были достойны испанской инквизиции. А матрасы довольно было увидеть однажды, чтобы приобрести стойкое отвращение к военной службе и к полосатой ткани. В самом деле, любопытно – почему они всегда полосатые?
Башарин после своего алкогольно-огородного житья к матрасам отнесся без брезгливости. Сел на первую попавшуюся койку. Визгливый мужикашка шлепнулся с видом мировой скорби – мол, раз надо мной издеваются, так пусть это будет по полной программе, и вы за все поплатитесь, сволочи! Я покосился на Василия Федоровича – что он будет делать? Следователь Горчаков не пожелал унизить мундира соприкосновением с грязным матрасом и притащил табуретку с железными ногами. Они, оказывается, стояли пирамидой в дальнем углу.
– В общем так, – сказал Васька, упершись кулаками в расставленные колени. – Будем разбираться. Нужно установить места, куда мог сдуру или с перепугу забраться нереал.
– Опять этот нереал!… – Башарин был недоволен, и я его понимал.
– Да, опять. Ты не заводись, Валентин, не ты же его изготовил. Просто без твоей помощи – никак!
Васька повернулся к мужикашке.
– Борис Жуков, если не ошибаюсь? – уточнил он. Жестяным голосом, даже несколько гнусаво.
Тот молчал, уставившись в пол.
– А вот теперь побеседуем по душам! – Васька был строг и безжалостен. – Как это получилось, что по городу шастает созданная вами тульпа и совершает противозаконные деяния?
Когда Васька пускает в ход ментовскую лексику, меня судороги крутят. У него даже рожа меняется – делается, прости Господи, как вареная луковица. А ничего хуже вареной луковицы я в жизни не пробовал.
– Откуда я знаю! – огрызнулся Жуков. – И ничего я не создавал!
– Послушай, начальник, а что, если он тут ни при чем? – встрял Башарин. – Ты на него посмотри – ну, что он такой может? Какая из него тульпа? Тут точно ошибка выходит. Ты пойми – мы с ним люди простые.
– Совсем простые, – согласился Васька. Не люблю я, когда он с такой задумчивой рожей безропотно соглашается. – Но ты вспомни, Валь, кто тебя в «Гербалайфе» будил! Я уж не говорю про Малаховку. Есть люди, способные создавать двойников. Или тульп, что еще хуже. Двойник – он хоть на тебя похож и по-твоему мыслит. А тульпа – это может быть все что угодно. Хоть, хоть… ну, крокодил!
Тут я окончательно поверил, что Васька – тульпа, созданная Алей. Бедняга так напугалась крокодила в бомбоубежище, что по каналу невольно передала этот мерзкий образ Ваське.
– Хотим мы того или не хотим, а возможность создать своего двойника или тульпу – объективная реальность, – по-научному выразился Васька. – Поняли? Объективная!
– Ты мне двойника не шей! – взвился Башарин. – Банку краски с работы унести, или там дверные ручки, или десятку до зарплаты зажилить – было! А больше ничего такого не было!
– Да ну тебя с твоей краской! – Васька, словно не видя башаринской ярости, задумчиво смотрел в окно на пожелтевшую березу. – Двойника, между прочим, можно изготовить бессознательно. Смотришь, скажем, в окно, зазевался – а из тебя двойник прет!
– Ты хочешь сказать, что это он из меня выпер?
Башарин попытался встать с койки, чтобы грозно нависнуть над следователем Горчаковым. Но уж больно глубоко он туда погрузился – ему удалось только нелепо дернуться, качнуться вперед и отвалиться обратно.
– Да при чем тут ты! Он выпер вовсе не из тебя. Вон из кого он выпер!
Васька показал на Жукова.
Тот сидел с окаменевшей мордочкой. Возможно, он окаменел от страха. Сейчас, когда выяснится, какую свинью он подложил Башарину, мало не покажется…
– Да ладно тебе на Борьку дохлых собак вешать! – Башарин все не мог поверить, что лучший дружбан так его подставил. – Какого хрена ему меня из себя лепить?
– Вась! – позвал я. – А ты уверен, что нам тут следует находиться вчетвером?
Тут и Васька сообразил, что при Жукове добиться от Валентина толку будет трудновато. Он позвал Лешку с Сашкой и велел им присмотреть за вторым арестантом где-нибудь во дворе.