– Так, так…
– И что бы мы ни сказали инкубам про их ненаглядного родственника, они будут вынуждены принять это на веру.
– А если они его уже нашли?
– Если бы они его нашли, то установили бы что-то вроде аварийного канала. Чтобы в случае опасности как-то ему помочь. А мои птенчики целыми ночами отслеживали каналы! Всякой сексуальной ерунды – навалом, нужного – нет!
Собеседник хмыкнул, как бы желая сказать – знаю я твоих птенчиков, подобрал амбалов, которых в хороший кабак вышибалами не возьмут, и вбил им в их дурные головы, будто они владеют азами магии…
– А кто ему той ночью помогал? – воскликнул Епископ. – Следователь Горчаков, будь он неладен! Это же надо – тульпа спасает нереала…
– Дед Ворон уверен, что Горчаков – тульпа?
– Уверен! Очень сильная, с постоянным ровным притоком энергии! Как подумаешь, на что способны эти бабы, даже без всякого образования!…
– Да уж… – согласился собеседник. – Значит, ты додумался выйти на связь с инкубами, пригрозить им полным уничтожением нереала и вынудить к сотрудничеству?
– Таком образом мы получаем не одного инкуба, а несколько.
– Но риск?
– Но клиенты?
Магические коммерсанты призадумались.
Инкуб мог стать их кормильцем и кормильцем их внуков и правнуков. Незримый, не оставляющий следов, идеальный киллер! Да хозяин такого киллера будет в золоте купаться, в бриллиантах!
– Ну, давай, – распорядился собеседник. – Только на сей раз без меня. Раз в жизни хотел посмотреть на подлинное магическое действо! Насмотрелся!
– Химчистка за мой счет, – торопливо напомнил Епископ. Совместные труды деда Ворона и навалившего с перепугу немалую кучу крокодила так провоняли одежду участников магического действа, что и на химчистку надежды было мало. – И еще ведь неизвестно, чем кончилась сегодняшняя акция.
– Что же твои орлы не звонят?
Тут Епископ принялся врать. Якобы птенчики, возглавляемые им лично и имея в тылу такую тяжелую артиллерию, как дед Эфраим Ворон, вовсе не допустили, чтобы Алю с дочкой буквально из-под носа выхватили два невесть откуда взявшихся чудака, в розовых штанах и глухонемой, а просто обстоятельства заставили несколько изменить план и перегруппироваться…
Собеседник слушал эту ахинею с некоторым сомнением.
С одной стороны, Епископ со свитой большого доверия не внушал. С другой – из всех, кто зарабатывал деньги магией, этот хоть что-то умел и знал…
А идея с инкубом стоила того, чтобы рискнуть деньгами, временем и даже репутацией!
Когда собеседник ушел, Епископ некоторое время сидел пригорюнившись, а потом вышел на пандус, где ждал на табурете дед Ворон.
– Ну, как, ваше святейшество? – оживился дед.
– Этот сукин сын уже где-то понабрал заказчиков, – хмуро отвечал Епископ. – Придется сделать так, как придумал Алконост. Выйти на связь с инкубами и пригласить их к столу переговоров. Раскурить, так сказать, трубку мира…
– Можно…
Дед призадумался.
– Не нравится тебе эта идея, Эфраим?
– Бабка надвое сказала: то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет… Она ведь и тебе, хозяин, не нравится!
– А делать нечего! – по лицу Епископа всякий бы понял, что вот сейчас этот человек незримо ложится на амбразуру. – Эфраим, это все на таких деньгах завязано!
– Ну, стало, будем вызывать эту нечисть. Одно плохо – заклинание-то Таиркино ты так ни разу и не попробовал.
– Да когда ж я мог его пробовать!
Дед промолчал. Молчание было красноречивым. А не надо было ворон считать в Малаховке, беззвучно намекал дед. Там-то ты нос к носу с нереалом стоял, напоминал дед. И дал нереалу возможность устроить побоище. а потом удрать прямо в объятия к следователю Горчакову, подытожил дед.
Возражать ему было бы странно…
– И где же проводить встречу в верхах? – сам себе задал вопрос Епископ. – Здесь – не получится, для этого всю охрану с дверей, окон и канализации снимать придется. Эфраим, у тебя есть на примете подходящее помещение? Чтобы и под крышей, и без посторонних? Или снимем для такого случая охрану?
– Не получится, – подумав, ответил дед Эфраим. – Я ее нарочно так ставил, чтобы подделывать – можно, а отменить – нельзя. Я ее отныне и до веку приклеил. Так что инкубам сюда точно не попасть.
Епископ посмотрел на помощничка с большим недоверием. Точнее уж было бы сказать – снять можно, да только потом все обереги развешивать – муторное дело, и старику просто лень еще раз с ними возиться.
Но ссориться с дедом ему сейчас было не с руки. Заваренная каша получалась такого свойства, что в одиночку (птенчики не в счет) он бы ее не расхлебал.
– Так как же – есть на примете какой-нибудь пустой склад, ангар, каземат?
– А есть! – воскликнул дед Эфраим. – Очень даже подходящая нора! И ежели чего – там живенько можно запоры на дверь набросить!
Епископ нехорошо усмехнулся.
Вдруг его осенило.
– Бомбоубежище, что ли?
– Оно самое!
При воспоминании о бешеном крокодиле Епископ чуть дара речи не лишился. Но Эфраим смотрел на него весело, даже радостно, и если вдуматься – виновато ли бомбоубежище, что маразматик-завхоз приютил там безмозглую рептилию? Сейчас рептилия щелкала зубами в более подходящем месте, а бомбоубежище, имевшее, правда, три входа, но изолированное от мира мощным слоем бетона и земли, было для переговоров с инкубами вполне подходящей территорией. Инкубы то ли не любили, а то ли действительно не умели проламываться сквозь стенки. Сколько Епископ слыхал про них, они предпочитали открытые окна, двери и печные трубы, возможно, в современных домах не брезговали вентиляцией.
– Чтоб он сдох, этот Серсид… – проворчал Епископ.
Дед Ворон понял без комментариев.
Имелось в виду – если бы не Серсид, укравший у Таира противоинкубное заклинание, жили бы себе Епископ с птенчиками и не тужили, с «Древнерусской школы ведической реабилитации» кормились, с гадальных салонов! Так нет же – в высокие сферы понесло! В политику!
– До новолуния еще два дня, – сказал дед, – пост подержать бы не мешало.
Треугольник проявления на который следовало накладывать заклинание, полагалось создавать лишь на растущей луне, идеальный вариант – в пятый или седьмой лунный день. Но была еще одна закавыка.
– В тот раз мы знаешь почему пролетели? – спросил Епископ. – В четверг работали, а надо было в среду. Ну-ка, ну-ка, что там календарь говорит?
Он достал из дорогого органайзера глянцевый календарик и повел ногтем по строчке цифр. Дед Ворон вытянул шею и, как ни странно, первый сообразил, какая им выпала удача.
– Пятый день, среда! Ну! Ну!…
– Это – знак! – убежденно произнес Епископ. И на лице его был некий надзвездный восторг.
Но судьба, побаловавшая магов таким трогательным совпадением, очевидно, не хотела надзвездных восторгов. Возможно, они ей казались смешными. И потому в кармане епископского плаща сразу же запиликала мобилка.
Птенчики сообщали, что объекты ведут себя по меньшей мере странно – похоже, что они гоняются по «Отчему дому» друг за дружкой.
– Задание отменяется! Возвращайтесь немедленно! – приказал Епископ. – С сегодняшнего вечера – пост!
– Строгий? – уточнил озадаченный Алконост.
– Наистрожайший!
И, не желая слушай стонов и причитаний, Епископ нажал на кнопочку с изображением красной телефонной трубки,
Пост – это значило, что сегодняшний ужин в «Арагви» отменяется.
И, главное, именно в день, когда последний гадальный салон покорно отстегнул проценты своей магической «крыше»!
Время, оставшееся до вызова инкубов, дед Ворон и Епископ провели с большой пользой.
Дед ежевечерне начитывал на Епископа разнообразные обереги и контролировал, четко ли тот произносит заклинание. Оно прямо-таки отскакивало от зубов. И все пассы совершались должным порядком.
Кроме того, обновлялись амулеты и талисманы, Епископ нарисовал и освятил себе новый защитный фармадак, в пятницу до полудня купил без торговли пять зеркал – по одному на рыло. Это условие – «без торговли» – передававшееся из века в век, его всегда несколько смущало. Ведь покупка в магазине заведомо не предполагает торговли, а на базарах зеркала не продают. Хорошо, дед Ворон вспомнил про барахолку, где старики и старухи выкладывают на газетках всякую копеечную дрянь и теоретически имеют право и даже обязанность торговаться. Два дня пришлось туда ездить за несчастными зеркальцами пять на семь сантиметров! Зеркала были должным образом наговорены и зашиты: Епископу – в пиджак, птенчикам – в куртки, а дед Ворон взял свое и обещал приспособить так, как ему удобнее.
За сутки до нужной среды Епископ и Алконост вышли на связь с инкубами. Приглашение было передано, однако ответ не прозвучал, и до последней секунды, до самого прихода в бомбоубежище, Епископ нервничал – инкубы могли и проигнорировать призыв.
В бомбоубежище тоже попали не сразу – завхоз дергался, возмущался прошлым визитом и никак не хотел давать ключи. То есть, хотел, но за другую цену.
Но и деньги были отстегнуты, и ключ получен, и дверь в полную темноту распахнулась, и тревожный холодок оттуда повеял…
– Эфраим! Куда ты подевался? – негромко позвал Епископ.
– Выключатель ищу, – отозвался дед Ворон. – Где-то здесь, чувствую…
– Не надо, – попросил звонкий женский голосок.
– Вы уже тут? – удивился Епископ, хотя удивляться-то как раз было нечему, ибо инкубы и суккубы перемещаются быстро и проникают во всякое замкнутое и не снабженное охранными знаками помещение. А бомбоубежище в Доме колхозников ни святой водицы, ни ладанного каждения, ни можжевеловых веток над входом, ни образов угодников вовеки не знавало.
– Мы тут, – согласился другой голос, не понять, мужской ли, женский ли. Но Епископ со свитой и не пытались. Возможно, правы были некоторые авторитеты, и загадочные сущности, высасывающие из мужчин и женщин энергию при плотском слиянии, могли менять пол по обстоятельствам…
– Так сядем за стол переговоров? – осведомился Епископ.
– Сядем, – отвечал третий голос, уж точно – мужской. – С кем имеем честь беседовать?
– Епископ черной магии Корнофор, – представился Епископ. – Посвящение всех степеней, с седьмой по первую. Мои ученики – Сирин, Гамаюн и Алконост, Древнерусская школа ведической реабилитации. Господин Эфраим Ворон.
– Ворона знаем, – согласился незримый голос, возможно, четвертый. – С нашей стороны присутствуют Ребалиань Адинурада, суккуб…
Во мраке на мгновение обозначилось белое лицо, обозначилось – и тут же погасло, но еще какое-то время продолжала светиться длинная и кудрявая рыжая прядь.
– … с наперсницей Эллиань, наречения родового прозвания еще не было, Семнерим Астафагор, инкуб, и ваш покорный слуга, Землиэль Ириватар, – это был неопределенный голос, и своей принадлежности он не назвал.
Епископ укрепился во мнении, что эта нечистая сила действительно меняет пол по обстоятельствам.
– Приступим… – он выдержал разумную паузу. – Я позвал вас, и вы пришли добровольно…
– Мы пришли добровольно, – подтвердили вразнобой четыре голоса.
– … чтобы поговорить о сотрудничестве.
– Это был ваш замысел, – сказал (или сказала?) Землиэль Ириватар. – Мы самодостаточны, никому не помогаем и никого на помощь не призываем.
– Однако один из ваших нуждается в помощи, – напомнил Епископ. – Он угодил под заклинание для порабощения воли инкуба.
– У вас нет этого заклинания, – заметил Землиэль Ириватар. Судя по лаконичности, он, очевидно, сейчас был мужчиной.
– Оно есть в полном виде у Таира.
– У Таира Афроластериска.
– Пусть так. Серсид продиктовал мне его.
– Серсид Неумеха, – опять поправил инкуб.
– Не такой уж он неумеха, если сумел украсть инкуба у Таира, – возразил Епископ.
– У Таира Афроластериска.
За спиной у Епископа раздалось сопение. Три птенчика, Гамаюн, Алконост и Сирин, были очень недовольны инкубовым занудством. Епископ прямо-таки ощутил, как у птенчиков чешутся кулаки.
– У Таира Афроластериска, – покорно повторил Епископ. – В общем, я сам при помощи господина Эфраима Ворона берусь осуществить заклинание. Но сделаю это лишь в том случае, если мы не договоримся.
– Чтобы поймать инкуба или суккуба, нужно найти открытый канал или поймать щупальце, а это получается только случайно. Ваше заклинание не принесет вам пользы, – сказал женский голос.
– Ребалиань Адинурада, если не ошибаюсь? – четко выговорил Епископ. – Мое заклинание принесет мне пользу. Слушайте внимательно и не перебивайте. Вся магия в городе – подо мной. Вам это понятно?
Ему не ответили.
– Все магические салоны, все гадальщицы, все целители, все вудуисты – подо мной, все мне платят. Если я приказываю – они выполняют! А я прикажу им – знаете, что?
Епископ подождал, прекрасно зная, что на этот вопрос ответ может дать только он сам.
– Они будут сообщать мне о всех клиентах, которые подверглись нападению инкуба или суккуба!
– Мало ли сумасшедших, помешавшихся на плотском соитии? – не совсем уверенно возразил Землиэль Ириватар.
– Много – кто спорит? Но из десяти один – действительно ваша жертва. Вот и канал! Заклинание Таира как раз для того…
– Таира Афроластериска.
– Я не знаю, сколько вас в городе. Но выловить вас всех не составит труда. Завтра же в газетах появятся статьи об инкубах и суккубах. Люди любят читать про такие вещи, особенно женщины, кормилицы наши… – тут Епископ позволил себе усмехнуться.
– Завтра нас уже не будет в этом городе, – сказал Землиэль Ириватар.
– Вы уйдете, а Ассарам Кадлиэль останется? Давайте лучше поговорим о сотрудничестве, – напомнил Епископ. – Я его представляю себе так. Есть люди, чье присутствие на этом свете нежелательно для других людей. И есть наемники, которые истребляют нежелательных. Обычно они пользуются огнестрельным оружием или взрывными устройствами…
– Нам это не угрожает.
Епископ решил не обращать внимания на встревающих в монолог инкубов.
– Одни заказывают уничтожение снайперам или мастерам подрывного дела. Другие – мастерам черной магии. Для этого читаются заклинания и совершаются магические действия, которые невозможно отделать. Но…
– Но даже вуду не дает мгновенной смерти, даже для вуду требуется время, – перебил сообразительный Землиэль Ириватар. – И на каждого черного мага с его проклятиями найдется мастер, знающий средства обратной силы. Такой, как Таир Афроластериск.
– Таир Афроластериск – мальчишка, и ведет себя как мальчишка. Когда-нибудь поумнеет – и я с ним договорюсь. Так вот, что, если мы будем действовать вместе? Вы будете выполнять мои заказы быстро и качественно…
– То есть насмерть.
– Насмерть. Я поставлю дело на широкую ногу. Весь город… нет, вся страна будет обращаться только ко мне! И, согласитесь, трудно придумать более приятную смерть.
Инкубы наконец сделались видимы. Не только Епископ – птенчики тоже увидели, как четыре силуэта – правда, весьма туманных, но все же заметных, – внезапно возникли и устремились друг к другу. Между ними произошло некое безмолвное совещание.
– Итак, каковы наши позиции, Корнофор Идумеракот? – спросил Землиэль Ириватар, а суккубы коротко, но весьма ехидно рассмеялись. Очевидно, как Таира почтили непонятным, но весомым прозвищем Афроластериск, которое сделалось обязательным в речи инкубов, так и Епископа только что припечатали иным словечком, и вряд ли что почтительным.
– Мы подводим итоги встречи? – уточнил Епископ.
– Пожалуй. Нам известны случаи, когда поединки мастеров велись даже на большом расстоянии, и тот, кто слабее, погибал в долгих мучениях… даже в материальном огне, если спор о вещах серьезных… – Землиэль Ириватар, как видно, сам был свидетелем таких ужасов, и сейчас вспомнил что-то такое, о чем предпочел не распространяться. – Корнофору Идумеракоту хочется выполнять заказы, приносящие немалые блага, но гореть ему вовсе не хочется. Нам же нужно вернуть нашего брата Ассарама Кадлиэля, которого сделали носителем неиссякающей силы для тульпы. Сами этого сделать мы, к великому сожалению, не можем. В таких случаях договариваются о цифрах.
– Хорошо, я согласен говорить о цифрах.
– Мы выполняем определенное количество ваших заказов, а вы своими заклинаниями освобождаете от тульпы нашего брата Ассарама Кадлиэля. Не разумно ли это?
– Разумно, – согласился Епископ. – Я освобожу его после выполнения… ну, скажем, пятидесятого заказа.
– Пятидесятого?
– Нам еще придется отыскивать эту проклятую тульпу по всему городу! – воскликнул Епископ. – У нее какие-то проблемы с каналами!
– Вот уж это – исключительно ваши трудности, – ледяным голосом ответствовал Землиэль Ириватар. – Так, чего доброго, мы выполним пятьдесят ваших заказов, а вы придете и скажете, что до сих пор не поймали тульпу.
– Может получиться наоборот, – Епископ встал. – Мы поймаем тульпу и освободим инкуба, но только ради того, чтобы самим держать его в узде. И тогда мы уже никогда не выпустим его на свободу. Так что вам лучше согласиться на мои условия – пятьдесят заказов, и получайте своего Ассарама Кадлиэля.
– Хотите ли вы оформить это контрактом? – осведомился Землиэль Ириватар.
Епископ почувствовал, что дед Эфраим Ворон дергает его за рукав. Тихонько так дергает, но со значением.
Однако маг и сам понял, чем чреват подобный контракт. Будучи предъявлен мастеру уровня мальчишки Таира, а ведь есть профессионалы и посильнее треклятого мальчишки, он вызовет реакцию вполне однозначную. Или этот пока еще анонимный мастер возмутится и уничтожит Епископа без малейших угрызений совести, чтобы не пачкал своими контрактами, заказами и счетом в банке саму идею магии. Или заинтересуется, пожалует в гости – и вытеснит Епископа из обжитого города, а сам сядет на его место и продолжит начатое, благо и клиентура уже есть, и всюду все прихвачено… И это еще в лучшем случае!
– Какие контракты! Мое слово имеет цену, и ваше – тоже, – возразил Епископ.
– Я могу дать в залог свою силу, – сказал Землиэль Ириватар. – Но с вашей стороны залог должен быть равноценным. Допустим, ваша сила.
– Невозможно, – Епископ даже головой покачал. – Или, вернее, возможно, если вы найдете способ их сопоставить. Это же все равно, как если бы мы вздумали посчитать, что сильнее – заговор на удачу или… или…
– А раз так – то и разговора не получается! – оборвал его Землиэль Ириватар. – Вы пытаетесь все повернуть в свою пользу и забываете одну вещь – мы, инкубы и суккубы, бессмертны! А вы, люди, даже прикоснувшиеся к магии, – смертны. Мы хотели бы поскорее помочь Ассараму Кадлиэлю – но если он проведет в оболочке тульпы еще пятьдесят лет, это для него не такой уж великий срок, тем более, что он не осознает своего заключения. Но вас за пятьдесят лет похоронят и забудут.
– Я разбужу его, – вдруг пригрозил дед Эфраим. – И он все-все осознает!
– Тоже неплохо, – согласился инкуб. – В другой раз не будет нырять в подозрительные каналы.
– Эфраим! – одернул подчиненного Епископ.
– Я двести сорок семь лет – Эфраим! – огрызнулся тот. – Ты что, не видишь – они все у нас вытянули и теперь нас заложат!
– Кому заложат?!? – Епископ был бледен и грозен.
– Этому мальчишке Таиру?
– Да хоть бы и ему! Они с ним договорятся – они сдают нас, а в обмен он им освобождает Ассарама Кадлиэля! – не унимался сообразительный дед. – Так чего же ты ждешь? Пускай в ход заклинание! Пока они все здесь – вяжи их! Тогда они будут нам служить как миленькие! Я сам тульпу выпущу и самого главного в него загоню! Гамаюн, строй ограду!
И тут Епископ растерялся.
Переговоры были сорваны, и сорвал их именно дед Ворон.
Хитрый дед понимал, что только форс-мажорные обстоятельства заставят Епископа пустить в ход заклинание Таира. Пусть даже отрепетированное до алмазного блеска!
Но хотя Серсид по меньшей мере пять раз описывал с подробностями всю процедуру, хотя и текст заклинания отрегулировали под личные способности, вибрации и суточные ритмы Епископа, хотя маг знал, что куда менее сильный и грамотный, чем он, Серсид все же сумел обокрасть Таира, – он растерялся.
Таир-то имел дело с одним инкубом, и то – не ожидающим никакого подвоха.
А в бомбоубежище их собралось целых четыре!
– Точно! – воскликнул Гамаюн. – Ща! Уголочки закрещу! Сирин, воду заговаривай!
И сунул другому птенчику непонятно откуда выхваченную флягу.
– От инкубов? – изумился тот.
– Да как всегда – от змея и от сатаны! Алконост, иди той стеной!
– Замыкайте их, замыкайте! – орал взявший власть в свои руки дед Эфраим. – А ты – приступай! Быстрый оберег на себя клади и приступай!
Епископ дрожащей рукой протянул перед собой трость, чтобы начертить на полу бомбоубежища треугольник проявления, но вокруг уже творилось невероятное.
Дружно завизжали инкубы. Их голоса были так пронзительны, что бетонные стены, казалось, завибрировали. Темное пятно, которое они вчетвером составили, вдруг резко сжалось, а потом распахнулось.
Перед потрясенным Епископом стояла девушка.
Естественно, обнаженная.
И красота ее была такова, что ноги бедного Епископа подкосились и он сел на видавший виды канцелярский стол.
На вид девушка казалась шестнадцатилетней, и если бы она вздумала назначить Епископа своим менеджером – он, послав к чертям собачьим магию, сделал бы ее топ-моделью номер один, и через год такого менеджерства имел бы уже виллу на Мальдивах, счет в швейцарском банке и все положенные мелочи – яхту, самолет, целый гараж всяких кадиллаков…
Но за девушкой пульсировало темное пятно, и опять сжалось, и опять распахнулось. Явилась белокожая, прямо-таки вся жемчужная, темно-рыжая и с такой великолепной грудью, что невозможно было отвести от этой груди взгляд даже ради того, чтобы посмотреть в лицо…
И третью женщину выпустило пятно – крупную, темноволосую, с огненными глазами, и в придачу бронзовую с золотым отливом. Почему-то она первая устремилась в атаку.
– Милый! – с этим проникающим до глубины печенки словом она ухватилась за вознесенную руку Алконоста. И, повернувшись, окутала себя этой рукой, как плащом, и приникла к его губам, одновременно уже помогая птенчику раздеться.
Темное пятно вытянулось и приняло форму женского силуэта – преувеличенно женского, с круглыми бедрами и такой тонкой талией, что, казалось, верхняя и нижняя половины этого силуэта вообще никак не соединяются. А, может, и в самом деле не соединялись – по крайней мере, так показалось Епископу, когда эта соблазнительная тень стала на него надвигаться.
– Эфраим! Эфраим! – заорал Епископ, отмахиваясь. Пальцы, сложенные охранным знаком и замыкающие энергию, были бесполезны, он понял это сразу.
Но Эфраим был занят – он пропихнулся между Гамаюном и рыжим суккубом, он расталкивал их локтями, он даже попытался цапнуть зубами фарфоровое бедро!
Кошмар, кошмар творился в бомбоубежище под таким респектабельным Домом колхозника! Но, возможно, не первый за всю историю бомбоубежища кошмар такого рода…
Четверка суккубов – а именно суккубами в решающую минуту оказались деловые партнеры Епископа, – ринулась в единственно возможную для подобных созданий атаку. Трое птенчиков пали первыми жертвами – и конторские столы, не выдерживая тягостных обязанностей ложа страсти, уже скрипели, кряхтели и расползались. Но суккубы, очевидно, обладали способностями к левитации – вот уж и стол под Алконостом с его подругой развалился на составные элементы, а парочка, не обращая на это внимания, висела в воздухе и продолжала в том же духе.
Гамаюн и рыжий суккуб стола не разломали, но хитрая Ребалиань Адинурада зажала в угол деда Эфраима Ворона, и не сама – а притиснула его могучим телом птенчика Гамаюна. Выбраться из-под такого мамонта было затруднительно – дед брыкался, тянул к Епископу сухие и удивительно когтистые руки, но тот и сам был в бедственном положении.
Он панически пытался отпихнуть женообразную тень, но его руки проходили сквозь суккуба, как сквозь облако. Однако ловкие пальцы нечисти были вполне материальны – расстегнув на Епископе штаны, они забрались куда следует…
Епископ завизжал.
Не то чтобы он был противником откровенных ласк – а просто сделалось жутко!
Дед Эфраим пустил в ход последнее средство.
Он набрал в грудь воздуха, сколько мог, даже щеки раздул и глаза выкатил, а потом резко дунул. Нестерпимая вонь пошла от дедовой пасти. Такая вонь, от которой и помереть недолго…
– Эфраим, старый дурак! – заорал Епископ. – Ты совсем охренел?!?
Раздался милый серебристый смешок.
– Это прибавляет пикантности, – похвалила газовую атаку Ребалиань Адинурада. – Куда ты, радость моя? Держись стойко!
Это относилось к ее птенчику.
Теряя сознание, Епископ осознал, что, несмотря на вонь, его плоть чувствует себя замечательно, восстала, рвется к поединку, и то – ноздри-то сей части тела не полагаются. А туманный суккуб уже оседлал бедолагу и без зазрения совести пользуется тем, что ему досталось…
Потом раздался свист и пронзительный девичий взвизг:
– Уй-й-йя!
– Ребалиань Адинурада! – позвал почти мужской голос.
– Принять наперсницу Эллиань в род Адинурад! – отвечала рыжая прелестница.
– Семнерим Астафагор!
– Испытание выдержала достойно – принять!
– И я не возражаю! Эллиань Адинурада, отныне ты – полноправный суккуб! Счастливого тебе поиска и страстных мужчин!
– Уй-й-й-я-а-а!!!
Епископ с трудом открыл глаза.
Тот угол бомбоубежища, где буйствовали суккубы, оказался разгромлен полностью, почище, чем при сражении с крокодилом. На досках и щепках лежали обессилевшие птенчики. Дед Эфраим Ворон стоял у открытой двери – пытался хоть как-то проветрить помещение.