Страница:
На предмет этого знания. Куда императорские банкиры собираются вкладывать его денежки?
Это дало бы возможность провести финансовую махинацию поистине грандиозных масштабов. Столь впечатляющих, что она, несомненно, вскоре стала бы частью фольклора гордунов, как пример торговой операции, приближающейся к некоему божественному абсолюту комерциализма. Мы же, Экипаж « Папы», незаметно трансформировались бы в неких коммерциалистских эпических героев.
Для этого нам, заполучив необходимую информацию, следовало скупить земли и предприятия. Те самые, которые в этих краях интересовали Имперский Департамент Инвестиций. Завладеть, а после — начать диктовать Хо свои условия в этом звёздном регионе. Подозреваю, Хоненавистник суперкарго Солид задумал иезуитский план, желая убить двух дхорров сразу: доказать своей исчезнувшей наставнице, если она жива, что ученик вполне зрелым мастером стал, и смачно плюнуть в боржч императору.
Наш маленький отряд был сформирован согласно принципу «абсурдней не бывает». Во-первых, Сол заявил, что если капитан не позволит ему, идейному вдохновителю и инициатору, принять участие в операции, имевшей целью жестоко насолить падлюке-императору, то он. Сол, наплевав на традиции вольных торговцев, разорвёт контракт, вернётся на Стэп и примется «вместе с Перебором дхорров отстреливать». Причём эти слова прозвучали до того внушительно, что капитан, чтущий, как самое святое, неприкосновенность контракта, поверил нашему новому суперкарго. Меня же приставили к Солу из-за моего единоличного владения Светом (кого кем, спрашивается?). В надежде на те самые магические сверхспособности, долженствующие нам подсобить в критический момент.
Причиной того, что в нашу разбойную компашку не включили ни единого технаря, являлась возможная потеря мобильности группки в случае её разрастания до трёх и более существ. Поэтому остался на борту корабля Папашка. Поэтому была отбракована наша неофитка, субкарго Внучка, сместившая меня на ступеньку вверх в списке прибылей. Поэтому осталась не у дел даже Номи, во время моего пребывания в кровавой гуще революции признавшаяся команде в своих особо доверительных отношениях с повсеместно окружающей нас техногенной средой...
Субчиф попыталась, было, проникнуть в базы данных локальной сети банка, однако в здании действовал некий хитро сконструированный психотронный генератор, используемый зачастую для отпугивания крысоидов, являвшихся настоящим бичом Бирингуччи. И вышло, к сожалению, так, что излучение генератора создавало для сверхвосприятия Номи непреодолимые помехи. Когда она, собрав в кулачок волю, раз за разом пробовала прорваться сквозь эфирную шумовую завесу, это приводило к очень болезненным явлениям. Мол шепнул, что вызвано это расстройство восприятия ещё и последствиями психологической травмы, узнав о причине которой, я застыл на месте от удивления... Оказывается, Сол и Номи были любовниками! Сол же, как и следовало ожидать от такого эгоцентричного типа, позабавился и выкинул прочь. А моё мнение о нём уже начало улучшаться... Эх, человек!
Вот именно — человек...
Строение банка находилось в районе, населённом теплокровными негуманоидами. Вообще, визитной карточкой мира Бирингуччи являлось то, что в нём были очень заметны явления расовой сегрегации, но тем не менее полностью — как ни странно! — отсутствовали всяческие проявления расизма. Парамауты, к примеру, могли достаточно терпимо относится к тем же флоллуэйцам и прочим негумаиоидам, но жить с ними предпочитали в разных районах.
Райончик был из деловых, неисчислимое количество снующих туда-сюда индивидов напоминало о ярмарочном столпотворении. Меня, как ксенолога, в своё время изрядно порадовал бы факт, что среди встречаемых нами граждан Бирингуччи не случилось ни единого представителя человеков.
Этот провинциальный банк, избранный имперцами в качестве штаб-квартиры, оказался незабываемым образчиком материально воплощённого шизофренического бреда. Он выглядел как ступенчатая пирамида, накрытая толстостенным прозрачным куполом. Пространство между внутренней поверхностью купола и поверхностью пирамиды было заполнено водой, и там плавало несколько десятков крупных чешуйчатых созданий, судя по всему, разумных. Но биовида мне неизвестного, так что классифицировать их я не сумел.
Извне в банк можно было проникнуть через один-единственный проход — полукруглого сечения туннель, проложенный сквозь обозреваемый нами своеобразный аквариум. Мне показалось странным, что служащие банка, постоянно находясь в полуосадном положении, опасались каких-то крысоидов. В сравнении с этими водяными тварями самая зубастая крыса — крошечной мышкой смотрится!
Когда «Энджи и Сол» вошли под арочные своды туннеля, над нашими головами закружила громадная рыбина бархатно-синего цвета, напоминавшая древнеземную мурену. Охранница дважды вгрызалась своей громадной, усеянной тридцатисантиметровыми зубищами пастью в стену, после чего на прозрачном материале оставались заметные царапины. Сол по этому поводу выразился следующим образом: «Местные, ясный пень, видать, негуманоиды полные. Настолько, что не боятся даже, как бы какая тварюка зубастая не прокусила аквариум и не устроила карманный вариант вселенского потопа».
Когда мы оказались собственно в банке, то очень скоро сообразили, как были самонадеянны, полагая, что сумеем спокойненько пробраться к банковским информационным массивам... Выяснилось: в качестве охранников здесь использовали негуманоидов-флоллуэйцев. Зорких, быстрых, безжалостных. Нам ли, обитающим под одной «крышей» с одним из «третьеполых», этого не знать!
Неожиданно осенило. Я вдруг необычайно отчётливо понял, что помощи от моего Света ждать не следует. Напрочь. Свет в очередной раз, как однажды выразилась незабвенная Ррри, заранее «умыл руки».
Бой и я, словно болваны, застывшие посреди офисного помещения, угодили в глупую и опасную ситуацию. Нас заметил один из клерков. Он приблизился к нам и спросил о целях нашего визита. Коммуникатор, используемый им для перевода, придал голосу, что слышался из миниретрансляторов, привкус слащавой любезности и благоговения пред клиентом. В это же мгновение один из Урговых соплеменников повернулся в нашу сторону и сжал-разжал свои острющие «ланцеты».
Сол попытался быстренько придумать какой-нибудь особенно экстравагантный вид финансово-банковских услуг, которые сии полные негуманоиды наверняка не смогли бы, к их вящему сожалению, оказать двум вольным торговцам. Когда Сол, уже осенённый, открывал рот, намереваясь охмурить клерка, у него на руке вдруг пискнул терминал. Но сообщение не пошло в саундрежиме и не возникла голопроекция, потому суперкарго машинально посмотрел на дубль-экранчик. Там красовалась следующая надпись: «Джентльмены, зачастую именно решительность — залог успеха. Взгляните направо».
Мы одновременно повернули головы, подозреваю, этим движением совершенно себя демаскировав. На окрашенной в матово-зелёный цвет стене фосфоресцирующим светом сверкала жирная стрелка, указующая в проход. Вёл он, по-видимому, в одно из внутренних служебных помещений. Сол кивнул головой, давая понять, что нам не стоит медлить, и мы двинулись в направлении, предложенном нашим «деусом ЭКС машиной»[2]. Для клерка и охранников мы, если это не бредовое видение, перестали существовать.
Сверкающие стрелки встретились нам ещё дважды. Последняя из них указывала на массивную бронированную дверь, будто снятую с какого-то допотопного сейфа. Сол повернул круглую ручку, и дверь медленно распахнулась. За нею обнаружился зал, набитый компьютерным «железом»,
Вот оно, вместилище материального воплощения здешней локальной сети.
Мы проскользнули вовнутрь, и в этот миг терминал Сола вновь пискнул. По экранчику побежали слова: «Кристалл с необходимой вам информацией находится в системном боксе с пометкой „Четырёхлучевая звезда в круге". Однако вам стоит также поинтересоваться содержимым коробки из-под комплектующих, что находится в дальнем от вас углу. Искренне ваш, Дж. С».
Сол подошёл к коробке и принялся в ней рыться. Я же, стараясь не терять времени, начал разыскивать упомянутую «деусом»-подсказчиком крестообразную звезду. Ясный пень, что-то разительно напоминающую. Когда я, обнаружив кристалл, собирался уже было поторопить суперкарго, своего напарника, тот поднялся с корточек, рассеянно и чуточку ошеломлённо глядя в пространство.
Я вопросительно посмотрел на него. Сол поднял руку, раскрыл кулак — и моим глазам предстал невзрачный и неровный камешек.
— Вот, — глуповатым тоном произнёс он, — тошнит, как будто я беременный каким-то слоноподобным слизняком. Получается, и меня не миновала чаша сия. Как тебе эта новёхонькая, с пылу с жару, лампочка Ильича?
— Что такое «илича»? — поинтересовался я. — Твои цитаты когда-нибудь сведут меня с ума.
— Ильич — ещё один прикольный супердедушка. Наподобие нашего дорогуши милорда Джи-Эса. Правда, придерживавшийся абсолютно противоположной политической ориентации, — сказал Сол и зябко поёжился, словно его резко пробил озноб.
— Что, нам помогал самолично милорд?! — удивлённо воскликнул я.
— Стал бы он помогать, если б не хотел от каменюки своей сдыхаться! — произнёс Сол мрачно.
— Получается, и ты теперь тоже единоличный?! — с неподдельной радостью произнёс я. Две половины Гарды, надо же!
«Энджи и Сол».
— Э-эх, опять проклятущее фэнтези! И шагу без него не ступить, что во сне, что наяву. — Сол поморщился. — Да что ж это за ломка такая — после аудиотиков и то полегче было!
— Ладно, кончаем цветочки нюхать, — ответил я, чем вверг Сола в глубочайшее недоумение. — Что смотришь? — вынужден был я добавить. — Не тебе одному на тарабарском наречии изъясняться. Это мои пожилые соплеменники подобным образом говорят. Общий смысл: нечего ерундой заниматься — рвём когти.
— Возьмём на заметку. Пополним словарный запас. Бабуля порадовалась бы, будь она с нами... — тихонько сказал Бой, понуро опустив голову, затем встрепенулся. — Само собой, кончаем дело, — согласился и снова поморщился: — Ой, Перебор, сейчас рожу. Ты случаем у себя в универе...
— В колледже, — поправил я Боя.
— Ладно, в колледже... не посещал спецкурс инопланетных акушеров-гинекологов?
— Пойдём, иначе явятся Урговы соотечественнички и произведут тебе кесарево сечение — без наркоза и в абсолютно антисанитарных условиях, — мрачно посулил я.
То, что некоторое время спустя проделал со своим новообретённым камушком Сол, в настоящий шок повергло меня. Воистину, столь фамильярно обращаться со Светом, Сияющим Во Тьме, одной из самых загадочнейших и могущественнейших во всех ОПределах субстанций, — мог лишь последний варвар. Теперь я окончательно убедился, по какой методе Сол долгое время терроризировал челядь господина милорда Джеймса Стюарта.
Стэпняк достал из глубин необъятного кармана старую, ветхонькую тряпицу, небрежно завернул в неё Свет, Сияющий Во Тьме, и... спрятав получившийся свёрток в своей незабвенной круглой шапчонке с козырьком, нацепил её на голову.
Степная неотёсанность в своей магической ипостаси! Воистину, иногда Сол настолько варварски незатейлив, что невольно вызывает восхищение!..
Благодаря помощи новобретённого Света (в отличие от «моего» лентяя, бывший милордов не дремал!), возвращение наше было столь же беспрепятственным, как и проникновение внутрь. Клерк, беседовавший с нами, равнодушно проводил меня и Боя глазами — словно кого-нибудь из посыльных, что отправлялся домой после работы. (Вообще странно, на кой бес мы сюда припёрлись-то?! Неужто лишь затем, чтобы Сол получил подарочек... М-да уж, любопытное Свет избрал место для... перемены «местажительства».)
Муреноподобная монстрина на этот раз стенки своего аквариума атаковать уже не пыталась — видно, уразумела, что этим она угрожает не только жизни посетителей, но и своей собственной.
Охранная «рыбина» посмотрела в нашу сторону, оскалила пасть, и нам почудилось, будто она заговорщически улыбнулась, прощаясь с нами.
ЭПИЛОГ
Административный центр водного мира Мета-Бич располагался в субтропических широтах. На одном из островов архипелага с официальным порядковым номером 1096. Всего их на планете девять тысяч восемьсот девяносто два (9892), этих архипелагов. Плюс семнадцать тысяч триста тридцать семь (17337) отдельных островков.
На местном сленге этот клочок суши, первопоселенцами-ньюкалифорнийцами наречённый именем древнеземной языческой богини победы, именовался Акульей Дочкой. Расположенный на нём пятимиллионный Виктория-Сити, соответственно, Акульим Внуком. То злобное тридцатиметровое чудище с полутораметровыми зубищами, которое там обзывают «акулой», по коварству и смертоубийственности ничем не уступает дхорру Стэпа. Отсюда вполне ясно, что одноимённые остров и город — не самые курортные местечки в Освоенных Пределах.
Мы с Бабулей просто обожали такие грязные дырки в заднице — нескучное времяпровождение гарантировано!
Лоханка наша крутилась на орбите Мета-Бич уже некоторое время, и частично его приходилось «убивать» в городишке.
Осталась в прошлом ночь на двоих, после которой мы с Номи, по обоюдному согласию, превратились в искренних друзей; уже маленько оклемался наш «боцман номер 1» Анджей, едва не раздавленный психологическими последствиями экскалибурских треволнений; уже появилась на борту Райс и намечалось появление (с её согласия и желания) в списке прибылей двенадцатой (!) позиции, а в Судовой Роли — должности «боцмана номер 2» (мы, в отчаянии от собственного радикализма, все нетрадиционные штатные единицы, буде таковые появятся впредь, решили узаконивать как боцманскую команду!)...
А груз, который мы подрядились забрать с Акульей Дочки, всё ещё не был готов к отправке. Груз деликатный — новорожденные риангбоки, местные рыбёхи, стоящие баснословные гроши в ресторанах богатейших имперских столиц ОП. Массовое новорождение должно было начаться со дня на день, с ночи на ночь, но, по всяким метеорологическим причинам, начало сезона всё отодвигалось и отодвигалось... Впрочем, это к делу не относится.
Идём это мы с Бабулей под жарким солнышком по припортовой улочке, благоухающей ароматами тысяч миров, и отмахиваемся от предложений драг-дилеров, сутенёров, продавцов сувениров, а также всяких прочих зазывал и предлагал. Одна усатая уродка-нидлианнка предложила «всего за пятьсот тридцать пять с половиной эквов лучшие во Вселенной программные продукты, которые позволят вашим терминалам создать в сенсорном вирткоконе подлинное ощущение продвижения по желудочно-кишечному тракту! На выбор — кишки человеков, шиарейцев, пунган, мальнаран, парамаутов, всего более трёх тысяч вариантов!». Ба проворчала:
— Во блин, я ещё какашкой в жопе не бывала... — и такого стусана отвесила облезлой кошкообразной, что та улетела в океан.
— Надо выпить, — резюмировал я.
— Точно, — одобрила Ба. — Иногда меня начинает тошнить оттого, что мы, обитатели ОПределов, имеем полные права заниматься любым бизнесом, какой только в наши извращённые бошки взбредёт.
«Да-а, — подумал я, — даже для истовой поклонницы натуралистичности и жопизма в искусстве существует некий предел „жопы", допускаемой самоцензурой...»
В местной локальной банк-системе, поддерживающей здешний планетарный эквивалентный курс, кредита мы не имели. Хотя перевести сюда пару миллиардов стандартов и конвертировать их в сотню миллиардов мета-бичских фишбаков — минутное дело, но мы этого не делали. Инвестировать в местную экономику мы не намеревались, а разница курсов при таких больших суммах конвертации кому-то погреет карман солидно. Мы, гордуны, сами ничего задарма не берём никогда и даём подаяние только тем, кого лично в рожу видим, — если существо понравится. Банковские «костюмы», даже теоретически, нам понравиться не могут. Априори. (Изначально, если по-косморусски.)
Поэтому мы с Ба допотопным способом, в космопорту у пейсатого старичка-менялы, на «рыбные доляры» конвертанули пару десятков тысяч налички в звонкой парамаутской монете. Получив финансы на выпивку и развлечения, ввалились в бар ближайший с толстенными пачками экзотических гибких чешуйчатых пластинок «наперевес».
Выпили. Набили мордяки каким-то борзым ригеллианам. Перебрались в следующий кабак. Выпили. Спасли какую-то селестинку (говорить «проститутку-селестинку» бессмысленно, это как «масло масляное» получится) от тройки шиарейцев, желающих заплатить как за одного, а получить на всех. Выкупили её у владельца за триста тысяч фишбаков и купили ей билет на ближайший пассажирский рейс, через полчаса, кажется, на Герикату-8 (благопристойная планетка, пусть отдохнёт малышка, скрасит скучное существование тамошних пасторальных фермеров). Усадили в такси, помахали на прощание, тут же выбросили из голов и наискосок через улицу передислоцировались в третий вертеп.
Выпили. Нарвались на мнящего себя очень крутым (про таких подонков говорят: «Он застрелит тебя, просто чтобы посмотреть, как ты упадёшь!») чернокожего человека. Ростом этот «чел» (другим матюком его и не обзовёшь!) был на голову меня выше, и почему-то именно моя рожа ему с первого взгляда не приглянулась. «Наверное, он кисумуанец? — предположил я. — Нечёрных человеков на дух не переносит». Разговор получился длинным — я не хотел его, дурня черножопого, не то что убивать, а даже просто бить. И потому затратил уйму слов на образумление. Но фашистов всех времён, рас, цивилизаций и цветов кожи — разве ж образумишь?..
Пришлось вспоминать «исторические корни» — древнеземные восточные славяне всяких наци куда засовывали? Вот именно. Туда и я его заткнул. Под лапоплескание от души веселящейся Бабули. В следующем баре мы снова выпили. Ба предложила остроумной и расторопной официанточке-мальнаранке, приглянувшейся ей, выкупить у хозяина бар и самой в нём заправлять. Мальнаранка прибалдела и поинтересовалась; «С какого это хрена?!» — на что Ба ответила: «У богатых свои причуды...» — и тогда прибалдел я: впервые при мне Ррри, ненавидящая «правильных» буржуев, применительно к себе произнесла слово «богатый». У нас, вольных, оно является синонимом «капиталиста». Каким бы многонулевым счётом фри-трейдер ни располагал, он никогда себя богатым не обзовёт, потому что для гордуна эквы — не цель, а средство... «У богов — свои, я хотела сказать!» — тут же поправилась Ба, и я запутался окончательно. Чуть не зарычал, натужно пытаясь понять, действительно ли она оговорилась, или вдруг продолжила мысль, неожиданно возникшую из фонетического созвучия слов?.. «Согласен, — согласился я, уже порядком осоловевший. — В городе, названном именем победоносной богини, в самый раз себя богами почувствовать...» Бабуля взрыкнула раздражённо и махнула лапой: «Да я не о том...» — повернулась к официантке, ждущей ответа, и сказала: «Я передумала. Я не богатая, я простая богиня, а у богов, соответственно, свои пр-ричуды... ничего общего с деньгами не имеющие». Когда мы выползали на полусогнутых вон, сопровождаемые многоэтажным корусским матом официантки, я подумал: «Вот это Бабуля нажралась...» — и восхищённо покрутил головой.
«А я ей соврала, — сказала ветеранка космических трасс и рынков, когда мы в обнимочку шатались дальше по улице, — где есть жизнь, там есть гроши, бо яка ж то жизнь без грошей... Древняя... ммммм... поговорка. Слушай, это чей фольклор, малыш?..» — спросила она. Я ответил неожиданно витиевато, но в тему: «Универсальный. Формулировки разные, но суть для всех едина. Гроши, конешно, в переносном смысле, не всех купишь за них, но за чувства, за исполнение желаний иль за ещё что-нибудь — всех купить можно... „Денежность" психологии общества настолько всеобъемлюща, что закономерно порождает скепсис в восприятии всяческих прочих „высоких материй". Обмен денег — основной питающей идеи — заложен в основу метаболизма социума. Возвысившего этот обмен в универсальную религию. Философия, творчество, продолжение рода, секс, даже любовь и зов звёзд — всё это для Общества „материи" более низменные. „Цэ всэ — плотськэ, головнэ — грошы". Старая великотризубянская пословица».
Бабуля одобрительно пошевелила ушами и сказала в ответ: «Точно, Бой. Идём выпьем за этот пр-риговор высшей меры, нам вынесенный и обжалованию не подлежащий».
И мы вошли в бар с символическим названием, и выпили ещё, и набили морды каким-то существам, расовую принадлежность которых я не запомнил: били за то, что они сильно шумели, пока тут боги базарят. Покарав невеж, мы продолжили диалог, оставленный мне незабвенной Риал в качестве духовного и интеллектуального наследства... Спустя много времени осознал я, что она не случайно затеяла этот разговор, позднее нареченный мною в лучших коммерциалистских традициях «Программным базаром».
— ...Посредник — король! — говорила мне Ба неожиданно трезвым голосом. — Такова господствующая модель экономики ОПределов, слизанная с древнеземной. И мы, гордуиы, пользуемся ею вовсю, мы в ней виртуозы, ясный пень. Мы заняли свою экологическую нишу, условно выр-ражаясь, и вписались в неё идеально. Вольные торговцы — посредники и коммуникаторы, первопроходцы, разведывающие новые рынки сбыта и предложения... Раздвигатели Пределов, и прочая, и прочая. Звучит гор-рдо, прямо как титул. И не зря ведь звучит... Если бы не мы, то кто бы возил товары нестандартные, маловыгодные, контрабандные? Что бы без нас делали окраины Пределов? Свободный рынок предполагает, что кто-то более удачлив, кто-то менее, а загнанных лошадей пристр-реливают, так ведь?
— Древняя земная поговорка, — кивнул я.
— И есть миры, которые без нас просто загнутся. Забытые, истощённые, неспособные приносить коммер-рческую выгоду. Каждое появление Вольного Торговца в небе подобной планеты — событие всемир-рового масштаба! Мы там — полубоги, если не попросту...
— Боги, ясный пень, — согласился я. — И безо всякого там просветления с его мутотенью. Чтобы ощущать себя частью единого целого, ячейкой всеобщей Сети, мало смотреть те же сериалы, которые смотрят на других планетах, и ржать над гэгами тех же комиков. Для этого надо осознавать, что у тебя хоть раз в жизни, но имеется возможность взобраться на опустившийся с неба звездолёт и отправиться на его борту туда, откуда он пришёл, — к звёздам... А ведь в твой захолустный мирок звездолёты приводят существа...
— Вот-вот, — кивнула Ба, — немудрено, что где-то нас принимают за богоравных... Сеть ведь наш инструмент, а не хозяин. Так было изначально. Со времён предтеч нынешних персонал-терминалов — древних радиотелефонов, модемов, спутниковых антенн, факсов и пейджеров. Со времён предтеч нынешних пойнтов, инфобаз и инфобанков — древних пи-си машин, серверов, сетевых станций и локальных сеток... И, по кр-райней мере пока ещё, в наши дни, это именно так. Несмотря на прогнозы многотысячелетней давности, что мы превратимся в бесполезные придатки компов. Все искусственные носители информации — от наскальных петроглифов, папирусов и бумажных книг до магнитной, лазерной и лионной концепций записи — по сути гениально изобр-ретённое человеками средство извечной яростной борьбы с несовершенством собственной памяти. Той самой капризной и изменчивой памяти, наличие присутствия коей и превращает нас из животных в человеков, собственно... Мнимым, быть может, несовершенством. Вполне вероятно, что когда-нибудь то, что у нас в головах, перестанет нуждаться в помощи... Компьютерные технологии, как эффективное средство борьбы, изначально ведь получили широкое, повсеместное развитие не для того, чтобы лишить нас чего-то живого, реального, полностью увести в виртуал. Нет! А для того, чтобы оказать нам помощь в устр-ранении трудностей, с которыми мы сталкивались. Помочь делать то, что мы хотим делать, более эффективно, не затрачивая массу времени, которого и без того каждой жизни отведено с гулькин нос...
— Вот именно, — вздохнул я. — Что да, то да. Ужас, как мало! Единственное подлинное богатство, которое имеется у человека, это время жизни.
— Точно, малыш... А в представлении капиталистов мы, вольные, — просто сборище психопатов, обуянных всяческими маниями. Такие мы вот разные, глядя на нас со стороны... диапазонище шикар-рный — от полного ничтожества до божества. А что касается взгляда с нашей стороны, изнутри... Тор-рговля — повод для передвижения и средство контакта. Самое умное — не просто передвигаться, но и зарабатывать по дороге, торговлей. Не подаяние ж просить?! Пока ищешь ответы на все эти проклятые вопросы, надо выживать. Плоть всех нас одинаково уязвима перед ежедневно звучащими ударами гонга вселенской мамаши, созывающей всех живых к завтракам, обедам и ужинам... Бог и животное в одном теле — это в точности про нас. Обратил внимание па любопытное совпадение: «астрономия» — «гастрономия»?.. Буковка единственная разницы, и малость р-разницы — символична...
Это дало бы возможность провести финансовую махинацию поистине грандиозных масштабов. Столь впечатляющих, что она, несомненно, вскоре стала бы частью фольклора гордунов, как пример торговой операции, приближающейся к некоему божественному абсолюту комерциализма. Мы же, Экипаж « Папы», незаметно трансформировались бы в неких коммерциалистских эпических героев.
Для этого нам, заполучив необходимую информацию, следовало скупить земли и предприятия. Те самые, которые в этих краях интересовали Имперский Департамент Инвестиций. Завладеть, а после — начать диктовать Хо свои условия в этом звёздном регионе. Подозреваю, Хоненавистник суперкарго Солид задумал иезуитский план, желая убить двух дхорров сразу: доказать своей исчезнувшей наставнице, если она жива, что ученик вполне зрелым мастером стал, и смачно плюнуть в боржч императору.
Наш маленький отряд был сформирован согласно принципу «абсурдней не бывает». Во-первых, Сол заявил, что если капитан не позволит ему, идейному вдохновителю и инициатору, принять участие в операции, имевшей целью жестоко насолить падлюке-императору, то он. Сол, наплевав на традиции вольных торговцев, разорвёт контракт, вернётся на Стэп и примется «вместе с Перебором дхорров отстреливать». Причём эти слова прозвучали до того внушительно, что капитан, чтущий, как самое святое, неприкосновенность контракта, поверил нашему новому суперкарго. Меня же приставили к Солу из-за моего единоличного владения Светом (кого кем, спрашивается?). В надежде на те самые магические сверхспособности, долженствующие нам подсобить в критический момент.
Причиной того, что в нашу разбойную компашку не включили ни единого технаря, являлась возможная потеря мобильности группки в случае её разрастания до трёх и более существ. Поэтому остался на борту корабля Папашка. Поэтому была отбракована наша неофитка, субкарго Внучка, сместившая меня на ступеньку вверх в списке прибылей. Поэтому осталась не у дел даже Номи, во время моего пребывания в кровавой гуще революции признавшаяся команде в своих особо доверительных отношениях с повсеместно окружающей нас техногенной средой...
Субчиф попыталась, было, проникнуть в базы данных локальной сети банка, однако в здании действовал некий хитро сконструированный психотронный генератор, используемый зачастую для отпугивания крысоидов, являвшихся настоящим бичом Бирингуччи. И вышло, к сожалению, так, что излучение генератора создавало для сверхвосприятия Номи непреодолимые помехи. Когда она, собрав в кулачок волю, раз за разом пробовала прорваться сквозь эфирную шумовую завесу, это приводило к очень болезненным явлениям. Мол шепнул, что вызвано это расстройство восприятия ещё и последствиями психологической травмы, узнав о причине которой, я застыл на месте от удивления... Оказывается, Сол и Номи были любовниками! Сол же, как и следовало ожидать от такого эгоцентричного типа, позабавился и выкинул прочь. А моё мнение о нём уже начало улучшаться... Эх, человек!
Вот именно — человек...
Строение банка находилось в районе, населённом теплокровными негуманоидами. Вообще, визитной карточкой мира Бирингуччи являлось то, что в нём были очень заметны явления расовой сегрегации, но тем не менее полностью — как ни странно! — отсутствовали всяческие проявления расизма. Парамауты, к примеру, могли достаточно терпимо относится к тем же флоллуэйцам и прочим негумаиоидам, но жить с ними предпочитали в разных районах.
Райончик был из деловых, неисчислимое количество снующих туда-сюда индивидов напоминало о ярмарочном столпотворении. Меня, как ксенолога, в своё время изрядно порадовал бы факт, что среди встречаемых нами граждан Бирингуччи не случилось ни единого представителя человеков.
Этот провинциальный банк, избранный имперцами в качестве штаб-квартиры, оказался незабываемым образчиком материально воплощённого шизофренического бреда. Он выглядел как ступенчатая пирамида, накрытая толстостенным прозрачным куполом. Пространство между внутренней поверхностью купола и поверхностью пирамиды было заполнено водой, и там плавало несколько десятков крупных чешуйчатых созданий, судя по всему, разумных. Но биовида мне неизвестного, так что классифицировать их я не сумел.
Извне в банк можно было проникнуть через один-единственный проход — полукруглого сечения туннель, проложенный сквозь обозреваемый нами своеобразный аквариум. Мне показалось странным, что служащие банка, постоянно находясь в полуосадном положении, опасались каких-то крысоидов. В сравнении с этими водяными тварями самая зубастая крыса — крошечной мышкой смотрится!
Когда «Энджи и Сол» вошли под арочные своды туннеля, над нашими головами закружила громадная рыбина бархатно-синего цвета, напоминавшая древнеземную мурену. Охранница дважды вгрызалась своей громадной, усеянной тридцатисантиметровыми зубищами пастью в стену, после чего на прозрачном материале оставались заметные царапины. Сол по этому поводу выразился следующим образом: «Местные, ясный пень, видать, негуманоиды полные. Настолько, что не боятся даже, как бы какая тварюка зубастая не прокусила аквариум и не устроила карманный вариант вселенского потопа».
Когда мы оказались собственно в банке, то очень скоро сообразили, как были самонадеянны, полагая, что сумеем спокойненько пробраться к банковским информационным массивам... Выяснилось: в качестве охранников здесь использовали негуманоидов-флоллуэйцев. Зорких, быстрых, безжалостных. Нам ли, обитающим под одной «крышей» с одним из «третьеполых», этого не знать!
Неожиданно осенило. Я вдруг необычайно отчётливо понял, что помощи от моего Света ждать не следует. Напрочь. Свет в очередной раз, как однажды выразилась незабвенная Ррри, заранее «умыл руки».
Бой и я, словно болваны, застывшие посреди офисного помещения, угодили в глупую и опасную ситуацию. Нас заметил один из клерков. Он приблизился к нам и спросил о целях нашего визита. Коммуникатор, используемый им для перевода, придал голосу, что слышался из миниретрансляторов, привкус слащавой любезности и благоговения пред клиентом. В это же мгновение один из Урговых соплеменников повернулся в нашу сторону и сжал-разжал свои острющие «ланцеты».
Сол попытался быстренько придумать какой-нибудь особенно экстравагантный вид финансово-банковских услуг, которые сии полные негуманоиды наверняка не смогли бы, к их вящему сожалению, оказать двум вольным торговцам. Когда Сол, уже осенённый, открывал рот, намереваясь охмурить клерка, у него на руке вдруг пискнул терминал. Но сообщение не пошло в саундрежиме и не возникла голопроекция, потому суперкарго машинально посмотрел на дубль-экранчик. Там красовалась следующая надпись: «Джентльмены, зачастую именно решительность — залог успеха. Взгляните направо».
Мы одновременно повернули головы, подозреваю, этим движением совершенно себя демаскировав. На окрашенной в матово-зелёный цвет стене фосфоресцирующим светом сверкала жирная стрелка, указующая в проход. Вёл он, по-видимому, в одно из внутренних служебных помещений. Сол кивнул головой, давая понять, что нам не стоит медлить, и мы двинулись в направлении, предложенном нашим «деусом ЭКС машиной»[2]. Для клерка и охранников мы, если это не бредовое видение, перестали существовать.
Сверкающие стрелки встретились нам ещё дважды. Последняя из них указывала на массивную бронированную дверь, будто снятую с какого-то допотопного сейфа. Сол повернул круглую ручку, и дверь медленно распахнулась. За нею обнаружился зал, набитый компьютерным «железом»,
Вот оно, вместилище материального воплощения здешней локальной сети.
Мы проскользнули вовнутрь, и в этот миг терминал Сола вновь пискнул. По экранчику побежали слова: «Кристалл с необходимой вам информацией находится в системном боксе с пометкой „Четырёхлучевая звезда в круге". Однако вам стоит также поинтересоваться содержимым коробки из-под комплектующих, что находится в дальнем от вас углу. Искренне ваш, Дж. С».
Сол подошёл к коробке и принялся в ней рыться. Я же, стараясь не терять времени, начал разыскивать упомянутую «деусом»-подсказчиком крестообразную звезду. Ясный пень, что-то разительно напоминающую. Когда я, обнаружив кристалл, собирался уже было поторопить суперкарго, своего напарника, тот поднялся с корточек, рассеянно и чуточку ошеломлённо глядя в пространство.
Я вопросительно посмотрел на него. Сол поднял руку, раскрыл кулак — и моим глазам предстал невзрачный и неровный камешек.
— Вот, — глуповатым тоном произнёс он, — тошнит, как будто я беременный каким-то слоноподобным слизняком. Получается, и меня не миновала чаша сия. Как тебе эта новёхонькая, с пылу с жару, лампочка Ильича?
— Что такое «илича»? — поинтересовался я. — Твои цитаты когда-нибудь сведут меня с ума.
— Ильич — ещё один прикольный супердедушка. Наподобие нашего дорогуши милорда Джи-Эса. Правда, придерживавшийся абсолютно противоположной политической ориентации, — сказал Сол и зябко поёжился, словно его резко пробил озноб.
— Что, нам помогал самолично милорд?! — удивлённо воскликнул я.
— Стал бы он помогать, если б не хотел от каменюки своей сдыхаться! — произнёс Сол мрачно.
— Получается, и ты теперь тоже единоличный?! — с неподдельной радостью произнёс я. Две половины Гарды, надо же!
«Энджи и Сол».
— Э-эх, опять проклятущее фэнтези! И шагу без него не ступить, что во сне, что наяву. — Сол поморщился. — Да что ж это за ломка такая — после аудиотиков и то полегче было!
— Ладно, кончаем цветочки нюхать, — ответил я, чем вверг Сола в глубочайшее недоумение. — Что смотришь? — вынужден был я добавить. — Не тебе одному на тарабарском наречии изъясняться. Это мои пожилые соплеменники подобным образом говорят. Общий смысл: нечего ерундой заниматься — рвём когти.
— Возьмём на заметку. Пополним словарный запас. Бабуля порадовалась бы, будь она с нами... — тихонько сказал Бой, понуро опустив голову, затем встрепенулся. — Само собой, кончаем дело, — согласился и снова поморщился: — Ой, Перебор, сейчас рожу. Ты случаем у себя в универе...
— В колледже, — поправил я Боя.
— Ладно, в колледже... не посещал спецкурс инопланетных акушеров-гинекологов?
— Пойдём, иначе явятся Урговы соотечественнички и произведут тебе кесарево сечение — без наркоза и в абсолютно антисанитарных условиях, — мрачно посулил я.
То, что некоторое время спустя проделал со своим новообретённым камушком Сол, в настоящий шок повергло меня. Воистину, столь фамильярно обращаться со Светом, Сияющим Во Тьме, одной из самых загадочнейших и могущественнейших во всех ОПределах субстанций, — мог лишь последний варвар. Теперь я окончательно убедился, по какой методе Сол долгое время терроризировал челядь господина милорда Джеймса Стюарта.
Стэпняк достал из глубин необъятного кармана старую, ветхонькую тряпицу, небрежно завернул в неё Свет, Сияющий Во Тьме, и... спрятав получившийся свёрток в своей незабвенной круглой шапчонке с козырьком, нацепил её на голову.
Степная неотёсанность в своей магической ипостаси! Воистину, иногда Сол настолько варварски незатейлив, что невольно вызывает восхищение!..
Благодаря помощи новобретённого Света (в отличие от «моего» лентяя, бывший милордов не дремал!), возвращение наше было столь же беспрепятственным, как и проникновение внутрь. Клерк, беседовавший с нами, равнодушно проводил меня и Боя глазами — словно кого-нибудь из посыльных, что отправлялся домой после работы. (Вообще странно, на кой бес мы сюда припёрлись-то?! Неужто лишь затем, чтобы Сол получил подарочек... М-да уж, любопытное Свет избрал место для... перемены «местажительства».)
Муреноподобная монстрина на этот раз стенки своего аквариума атаковать уже не пыталась — видно, уразумела, что этим она угрожает не только жизни посетителей, но и своей собственной.
Охранная «рыбина» посмотрела в нашу сторону, оскалила пасть, и нам почудилось, будто она заговорщически улыбнулась, прощаясь с нами.
ЭПИЛОГ
«Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь...»
«ПРОГРАММНЫЙ БАЗАР»
Административный центр водного мира Мета-Бич располагался в субтропических широтах. На одном из островов архипелага с официальным порядковым номером 1096. Всего их на планете девять тысяч восемьсот девяносто два (9892), этих архипелагов. Плюс семнадцать тысяч триста тридцать семь (17337) отдельных островков.
На местном сленге этот клочок суши, первопоселенцами-ньюкалифорнийцами наречённый именем древнеземной языческой богини победы, именовался Акульей Дочкой. Расположенный на нём пятимиллионный Виктория-Сити, соответственно, Акульим Внуком. То злобное тридцатиметровое чудище с полутораметровыми зубищами, которое там обзывают «акулой», по коварству и смертоубийственности ничем не уступает дхорру Стэпа. Отсюда вполне ясно, что одноимённые остров и город — не самые курортные местечки в Освоенных Пределах.
Мы с Бабулей просто обожали такие грязные дырки в заднице — нескучное времяпровождение гарантировано!
Лоханка наша крутилась на орбите Мета-Бич уже некоторое время, и частично его приходилось «убивать» в городишке.
Осталась в прошлом ночь на двоих, после которой мы с Номи, по обоюдному согласию, превратились в искренних друзей; уже маленько оклемался наш «боцман номер 1» Анджей, едва не раздавленный психологическими последствиями экскалибурских треволнений; уже появилась на борту Райс и намечалось появление (с её согласия и желания) в списке прибылей двенадцатой (!) позиции, а в Судовой Роли — должности «боцмана номер 2» (мы, в отчаянии от собственного радикализма, все нетрадиционные штатные единицы, буде таковые появятся впредь, решили узаконивать как боцманскую команду!)...
А груз, который мы подрядились забрать с Акульей Дочки, всё ещё не был готов к отправке. Груз деликатный — новорожденные риангбоки, местные рыбёхи, стоящие баснословные гроши в ресторанах богатейших имперских столиц ОП. Массовое новорождение должно было начаться со дня на день, с ночи на ночь, но, по всяким метеорологическим причинам, начало сезона всё отодвигалось и отодвигалось... Впрочем, это к делу не относится.
Идём это мы с Бабулей под жарким солнышком по припортовой улочке, благоухающей ароматами тысяч миров, и отмахиваемся от предложений драг-дилеров, сутенёров, продавцов сувениров, а также всяких прочих зазывал и предлагал. Одна усатая уродка-нидлианнка предложила «всего за пятьсот тридцать пять с половиной эквов лучшие во Вселенной программные продукты, которые позволят вашим терминалам создать в сенсорном вирткоконе подлинное ощущение продвижения по желудочно-кишечному тракту! На выбор — кишки человеков, шиарейцев, пунган, мальнаран, парамаутов, всего более трёх тысяч вариантов!». Ба проворчала:
— Во блин, я ещё какашкой в жопе не бывала... — и такого стусана отвесила облезлой кошкообразной, что та улетела в океан.
— Надо выпить, — резюмировал я.
— Точно, — одобрила Ба. — Иногда меня начинает тошнить оттого, что мы, обитатели ОПределов, имеем полные права заниматься любым бизнесом, какой только в наши извращённые бошки взбредёт.
«Да-а, — подумал я, — даже для истовой поклонницы натуралистичности и жопизма в искусстве существует некий предел „жопы", допускаемой самоцензурой...»
В местной локальной банк-системе, поддерживающей здешний планетарный эквивалентный курс, кредита мы не имели. Хотя перевести сюда пару миллиардов стандартов и конвертировать их в сотню миллиардов мета-бичских фишбаков — минутное дело, но мы этого не делали. Инвестировать в местную экономику мы не намеревались, а разница курсов при таких больших суммах конвертации кому-то погреет карман солидно. Мы, гордуны, сами ничего задарма не берём никогда и даём подаяние только тем, кого лично в рожу видим, — если существо понравится. Банковские «костюмы», даже теоретически, нам понравиться не могут. Априори. (Изначально, если по-косморусски.)
Поэтому мы с Ба допотопным способом, в космопорту у пейсатого старичка-менялы, на «рыбные доляры» конвертанули пару десятков тысяч налички в звонкой парамаутской монете. Получив финансы на выпивку и развлечения, ввалились в бар ближайший с толстенными пачками экзотических гибких чешуйчатых пластинок «наперевес».
Выпили. Набили мордяки каким-то борзым ригеллианам. Перебрались в следующий кабак. Выпили. Спасли какую-то селестинку (говорить «проститутку-селестинку» бессмысленно, это как «масло масляное» получится) от тройки шиарейцев, желающих заплатить как за одного, а получить на всех. Выкупили её у владельца за триста тысяч фишбаков и купили ей билет на ближайший пассажирский рейс, через полчаса, кажется, на Герикату-8 (благопристойная планетка, пусть отдохнёт малышка, скрасит скучное существование тамошних пасторальных фермеров). Усадили в такси, помахали на прощание, тут же выбросили из голов и наискосок через улицу передислоцировались в третий вертеп.
Выпили. Нарвались на мнящего себя очень крутым (про таких подонков говорят: «Он застрелит тебя, просто чтобы посмотреть, как ты упадёшь!») чернокожего человека. Ростом этот «чел» (другим матюком его и не обзовёшь!) был на голову меня выше, и почему-то именно моя рожа ему с первого взгляда не приглянулась. «Наверное, он кисумуанец? — предположил я. — Нечёрных человеков на дух не переносит». Разговор получился длинным — я не хотел его, дурня черножопого, не то что убивать, а даже просто бить. И потому затратил уйму слов на образумление. Но фашистов всех времён, рас, цивилизаций и цветов кожи — разве ж образумишь?..
Пришлось вспоминать «исторические корни» — древнеземные восточные славяне всяких наци куда засовывали? Вот именно. Туда и я его заткнул. Под лапоплескание от души веселящейся Бабули. В следующем баре мы снова выпили. Ба предложила остроумной и расторопной официанточке-мальнаранке, приглянувшейся ей, выкупить у хозяина бар и самой в нём заправлять. Мальнаранка прибалдела и поинтересовалась; «С какого это хрена?!» — на что Ба ответила: «У богатых свои причуды...» — и тогда прибалдел я: впервые при мне Ррри, ненавидящая «правильных» буржуев, применительно к себе произнесла слово «богатый». У нас, вольных, оно является синонимом «капиталиста». Каким бы многонулевым счётом фри-трейдер ни располагал, он никогда себя богатым не обзовёт, потому что для гордуна эквы — не цель, а средство... «У богов — свои, я хотела сказать!» — тут же поправилась Ба, и я запутался окончательно. Чуть не зарычал, натужно пытаясь понять, действительно ли она оговорилась, или вдруг продолжила мысль, неожиданно возникшую из фонетического созвучия слов?.. «Согласен, — согласился я, уже порядком осоловевший. — В городе, названном именем победоносной богини, в самый раз себя богами почувствовать...» Бабуля взрыкнула раздражённо и махнула лапой: «Да я не о том...» — повернулась к официантке, ждущей ответа, и сказала: «Я передумала. Я не богатая, я простая богиня, а у богов, соответственно, свои пр-ричуды... ничего общего с деньгами не имеющие». Когда мы выползали на полусогнутых вон, сопровождаемые многоэтажным корусским матом официантки, я подумал: «Вот это Бабуля нажралась...» — и восхищённо покрутил головой.
«А я ей соврала, — сказала ветеранка космических трасс и рынков, когда мы в обнимочку шатались дальше по улице, — где есть жизнь, там есть гроши, бо яка ж то жизнь без грошей... Древняя... ммммм... поговорка. Слушай, это чей фольклор, малыш?..» — спросила она. Я ответил неожиданно витиевато, но в тему: «Универсальный. Формулировки разные, но суть для всех едина. Гроши, конешно, в переносном смысле, не всех купишь за них, но за чувства, за исполнение желаний иль за ещё что-нибудь — всех купить можно... „Денежность" психологии общества настолько всеобъемлюща, что закономерно порождает скепсис в восприятии всяческих прочих „высоких материй". Обмен денег — основной питающей идеи — заложен в основу метаболизма социума. Возвысившего этот обмен в универсальную религию. Философия, творчество, продолжение рода, секс, даже любовь и зов звёзд — всё это для Общества „материи" более низменные. „Цэ всэ — плотськэ, головнэ — грошы". Старая великотризубянская пословица».
Бабуля одобрительно пошевелила ушами и сказала в ответ: «Точно, Бой. Идём выпьем за этот пр-риговор высшей меры, нам вынесенный и обжалованию не подлежащий».
И мы вошли в бар с символическим названием, и выпили ещё, и набили морды каким-то существам, расовую принадлежность которых я не запомнил: били за то, что они сильно шумели, пока тут боги базарят. Покарав невеж, мы продолжили диалог, оставленный мне незабвенной Риал в качестве духовного и интеллектуального наследства... Спустя много времени осознал я, что она не случайно затеяла этот разговор, позднее нареченный мною в лучших коммерциалистских традициях «Программным базаром».
— ...Посредник — король! — говорила мне Ба неожиданно трезвым голосом. — Такова господствующая модель экономики ОПределов, слизанная с древнеземной. И мы, гордуиы, пользуемся ею вовсю, мы в ней виртуозы, ясный пень. Мы заняли свою экологическую нишу, условно выр-ражаясь, и вписались в неё идеально. Вольные торговцы — посредники и коммуникаторы, первопроходцы, разведывающие новые рынки сбыта и предложения... Раздвигатели Пределов, и прочая, и прочая. Звучит гор-рдо, прямо как титул. И не зря ведь звучит... Если бы не мы, то кто бы возил товары нестандартные, маловыгодные, контрабандные? Что бы без нас делали окраины Пределов? Свободный рынок предполагает, что кто-то более удачлив, кто-то менее, а загнанных лошадей пристр-реливают, так ведь?
— Древняя земная поговорка, — кивнул я.
— И есть миры, которые без нас просто загнутся. Забытые, истощённые, неспособные приносить коммер-рческую выгоду. Каждое появление Вольного Торговца в небе подобной планеты — событие всемир-рового масштаба! Мы там — полубоги, если не попросту...
— Боги, ясный пень, — согласился я. — И безо всякого там просветления с его мутотенью. Чтобы ощущать себя частью единого целого, ячейкой всеобщей Сети, мало смотреть те же сериалы, которые смотрят на других планетах, и ржать над гэгами тех же комиков. Для этого надо осознавать, что у тебя хоть раз в жизни, но имеется возможность взобраться на опустившийся с неба звездолёт и отправиться на его борту туда, откуда он пришёл, — к звёздам... А ведь в твой захолустный мирок звездолёты приводят существа...
— Вот-вот, — кивнула Ба, — немудрено, что где-то нас принимают за богоравных... Сеть ведь наш инструмент, а не хозяин. Так было изначально. Со времён предтеч нынешних персонал-терминалов — древних радиотелефонов, модемов, спутниковых антенн, факсов и пейджеров. Со времён предтеч нынешних пойнтов, инфобаз и инфобанков — древних пи-си машин, серверов, сетевых станций и локальных сеток... И, по кр-райней мере пока ещё, в наши дни, это именно так. Несмотря на прогнозы многотысячелетней давности, что мы превратимся в бесполезные придатки компов. Все искусственные носители информации — от наскальных петроглифов, папирусов и бумажных книг до магнитной, лазерной и лионной концепций записи — по сути гениально изобр-ретённое человеками средство извечной яростной борьбы с несовершенством собственной памяти. Той самой капризной и изменчивой памяти, наличие присутствия коей и превращает нас из животных в человеков, собственно... Мнимым, быть может, несовершенством. Вполне вероятно, что когда-нибудь то, что у нас в головах, перестанет нуждаться в помощи... Компьютерные технологии, как эффективное средство борьбы, изначально ведь получили широкое, повсеместное развитие не для того, чтобы лишить нас чего-то живого, реального, полностью увести в виртуал. Нет! А для того, чтобы оказать нам помощь в устр-ранении трудностей, с которыми мы сталкивались. Помочь делать то, что мы хотим делать, более эффективно, не затрачивая массу времени, которого и без того каждой жизни отведено с гулькин нос...
— Вот именно, — вздохнул я. — Что да, то да. Ужас, как мало! Единственное подлинное богатство, которое имеется у человека, это время жизни.
— Точно, малыш... А в представлении капиталистов мы, вольные, — просто сборище психопатов, обуянных всяческими маниями. Такие мы вот разные, глядя на нас со стороны... диапазонище шикар-рный — от полного ничтожества до божества. А что касается взгляда с нашей стороны, изнутри... Тор-рговля — повод для передвижения и средство контакта. Самое умное — не просто передвигаться, но и зарабатывать по дороге, торговлей. Не подаяние ж просить?! Пока ищешь ответы на все эти проклятые вопросы, надо выживать. Плоть всех нас одинаково уязвима перед ежедневно звучащими ударами гонга вселенской мамаши, созывающей всех живых к завтракам, обедам и ужинам... Бог и животное в одном теле — это в точности про нас. Обратил внимание па любопытное совпадение: «астрономия» — «гастрономия»?.. Буковка единственная разницы, и малость р-разницы — символична...