Страница:
Несомненно, внезапное возвращение законного наследника далеко не всем по нраву пришлось.
...Спасла нас от амбы (безо всяких кавычек!) не винтовка, а именно то, что призвано было нас погубить.
Предатель-проводник в считанные мгновения успел сделать очень многое: отключить ограждение, дистанционно блокировать винтовку... Это мы уже знали. Но первым делом он успел вывести из строя ручное управление платформой и похитить оперативную память автопилота: именно «мозги» были тем серым прямоугольником, что оказался в кармане Эзекиля.
В считанные секунды, отмеренные нам судьбой, не стоило даже и мечтать о восстановлении управления платформы.
Которая, лишившись автопилота и сигналов внешнего управления, недоумевая относительно своей дальнейшей судьбы, «приняла решение» совершить посадку. Правда, мозгов у неё больше не было, поэтому посадка больше похожа была на пикирование...
Стремительно падая, Абдур уподобил бесполезную винтовку копью и левой рукой отчаянно метнул её в пасть разъярённому буримодонту.
Мягкой посадки не предполагалось: наш маленький гравилёт, ломая хрупкие ветви деревьев и намереваясь поломать ноги-руки богоподобного и августейшего, просто низвергался в лесные недра юрской планеты. С наследником престола и сопровождавшим его неофициальным лицом на борту. Однако без негодяя-проводника, вовремя сиганувшего за борт...
Вывалившись в сумрак нижнего яруса ти-рэксианского леса, мы обречённо приготовились быть раздавленными, растерзанными и проглоченными, но...
Это снова было явление тени Света. Пресловутая «мутотень», то бишь.
Рванув, как заправский бегун-спринтер, я, казалось, должен был думать лишь о том, как бы не упасть, но... Но на меня накатило неожиданное понимание: стоит мне пожелать, — точнее, очень сильно пожелать, от всей души! — и буримодонт оставит нас в покое. Мы перестанем быть для него потенциальными жертвами, обернёмся призраками в его кровожадном сознаньице, а напрягись я несколько больше, он и вовсе окажется под моим контролем, в моей власти.
Однако, побоявшись превращать двухголовое чудовище в ездовую лошадку, я не побоялся превратить нас в привидений.
Привидений во плоти — ведь лишены телесности мы были только в восприятии буримодонта.
— Я буду его резать... хэ... на маленькие кусочки... хэ.. и он проклянёт день... хэ... когда появился на свет... хэ... — часто и тяжело дыша, пугающим прерывистым шёпотом вымолвил Янычар, когда мы отбежали на безопасное расстояние от завра и перешли на шаг.
Вряд ли эта посулы адресовались двухголовому монстру.
— Не сомневаюсь... ха... что всё имело бы именно такой... ха... сюжетный поворот... ха... но где ты будешь его ловить? ух... — тоже задыхаясь, ответил я. — А знаешь, Абдур, что послужило сигналом для включения... ха... зомби-программы? Мутотень. Стоило мне ощутить это, как что-то сработало и в проводнике. Он не должен был убивать именно цесаревича. Получается, задача его заключалась в устранении... ха... носителя... точнее, единоличного носителя-обладателя Света. Перестраховывались. Свет ведь из рук в руки и по собственному желанию переходит. Раз я «засветился», значит, меня надо убить.
— Ревмаги?! — свирепо вопросил Абдур.
— Возможно. Это может быть и устранением идеологического противника, и попыткой заполучить Свет. Хотя во втором я сильно сомневаюсь. Даже если Свет перед смертью или в момент смерти носителя и перебирается спешно в иные руки, это совсем не значит, что он возжелает попасть к ревмагам. И они это понимают. Вообще, в этих заковыристых сменах носителя и переходах Света толком и не разберёшься...
— Может... хэ... просто хотели нейтрализовать силу Света. Даже если б он и оказался в чужих руках, то вряд ли в распоряжении наследного принца. Но почему тогда просто не угрохали? Зомби всякие, завры, катастрофы... хэ... наворотили... зачем?
— Может, боялись крови на своих руках?.. Убить наследника — не козявку раздавить. Поэтому решили всё опосредованно сделать. Чтоб не кинжал мне в спину втыкать, а завровы зубки. Возможно, над убийцами экскалибурское проклятье довлеет...
Прервал меня хорошенький зелёненький завр трёхметрового роста. Он бросился на нас, пробирающихся сквозь джунгли, из засады. Гонимый голодом, юрский разбойник утробно рычал и, вероятно, истекал слюной при виде таких аппетитных порций мяса.
— Ноги, — сказал, как отрубил, субпилот «Папы».
Даже не знаю, каким образом Абдуру удавалось от меня не отставать. Мне-то по лесу шастать привычно — специфика среды обитания родной планеты сказывается. Та специфика, что воспитала в нас истовых борцов с осточертевшими деревьями, кустами, травами, лишайниками и сине-зелёными водорослями.
Понимаю, Бабушка Ррри ещё бы побегала — у неё тоже кирутианская чащобная специфика. Но никак уж не потомственный песчаный пустынник Абдур. Глянул я случайно на его полулёт-полубег, на то, как он своими ногами-жердями от земли отталкивается и в воздухе неуклюже ими взбрыкивает, и едва не задохнулся... Никогда раньше на бегу хохотать не удосуживался, а попробовал — моментально дыхание и сбилось. Хорошо хоть Янычар-головорез не догадался, чем веселье моё вызвано, не то порешил бы прямо на бегу. Подножкой, например. После — списав гибель на несчастный случай, принявший форму голодного завра.
Когда мы, нос к носу, рыло к рылу, столкнулись с ещё одним чудищем, я понял, что и у этих тварей существует загонная охота.
Остановились мы. Преследовавший нас монстр — тоже. Как я понимаю, наслаждаясь мгновением триумфа.
Но мгновение триумфа обернулось для него вечностью небытия (ну и слог, ну и пошлятина!): из разверзшихся небес полился на чудовищ божественный огонь. И сгорели монстры в многоцветном фейерверке.
Амен.
— Ваше Высочество, прошу Вас подняться на борт Вашей платформы. — Спокойный и почтительный голос милорда сделал три смысловых ударения, выделив слова «ваше», «вас» и «вашей». Примерно таким вот манером, в покрытые забвением времена, благородный вассал давал понять: всё в руках Господа и господина.
Милорд был гениальным актёром, которого играть вынуждали обстоятельства: никто не должен был заподозрить, что наследник — подставная фигура. Мне пришлось подыгрывать: то есть скорчить невозмутимую мину, давая понять, что моё спасение абсолютно логично и неожиданностью для меня не являлось, ведь не смерд же я, не холоп — а будущий монарх как-никак. И крик, судорожно рвущийся наружу, пришлось в себе давить... Вопль следующего содержания: «Караул! Заговор!! Измена!!! Убить меня хотели, пся крев!!!»
Неизвестно ведь, где прячется предатель. Или предатели.
Сверху, обломав тонкие и сухие ветви, пригнув толстые, опустилась анг-платформа, на борту которой находились милорд, трое увешанных современным оружием гвардейцев и...
Высокий, жилистый, сухопарый роче, как называли экскалибурских метисов («РОальд-ЧЕловек»). Этот полукровка лицом весьма напоминал милорда, что сразу бросалось в глаза. Высокий рост — от Стюартов, необычная «фактура» мускулатуры — от аборигенов-роальдов... Выглядел метис озадаченным. Причём смутил его именно я.
— Ваше Высочество, позвольте мне представить Вам моего сына от первого брака, недавнего врага реставрации, а ныне сторонника, нашего союзника сэра Винсента Ронгайя Сэмпстона Стюарта. Вашего кузена, — милорд снова ударял по местоимениям.
И что я должен был делать? На шею «братцу» броситься?..
(Ну даёт супердедушка! Оказывается, этот поборник чистоты человеческой расы не всегда был таким истовым человеком, в своё время даже женился на аборигенке?!)
Но братец новоиспечённый неожиданно приходит на помощь сам:
— Сэр Джеймс, не могли бы вы попросить гвардейцев и досточтимого сэра... — Он вопросительно глянул в сторону Абдура своими необычайно светлыми глазами, белки и зрачки которых практически не отличались по цвету друг от друга. Как и положено роальду, наполовину роальду — тоже.
— Абдурахман Мохаммад иби Хассан, младший сын Верховного Имама планеты Джидда! — горделиво произнёс Янычар. Со всеми альвеолярными звуками, само собой.
— ...и сэра Абдурахмана Мохаммада ибн Хассана, младшего сына Верховного Имама планеты Джидда, оставить нас в уединении?
— Господа.
В тоне милорда ощущался едва заметный намёк на приказ.
Гвардейцы безропотно повиновались. Янычар, от перевозбуждения разивший на километр вокруг адреналином, тихо и беззлобно повозмущался. Но и то — исключительно для проформы. Тоже принц всё ж таки. Этикету обучен сызмальства.
Роче попросил меня и Джеймса Стюарта подойти поближе и тихо сказал:
— Милорд, этот сэр не мой кузен, — он кивнул головой в мою сторону, — и сомневаюсь, что вы пребываете в неведении относительно этого, ведь вы, как и я, знавали Джона ребёнком. Не стоит также меня уверять, будто передо мной всё-таки молодой Джон Стюарт, по в ином обличии, магически замаскированный. Меня в этом уверять бесполезно... Если вы соблаговолите не настаивать на этом, я буду вам весьма признателен, — и, словно в оправдание пойманного на лжи отца, добавил: — хотя, несомненно, этот человек — Носитель.
И последнее слово в его устах прозвучало действительно с большой буквы.
— Да, это не ваш кузен, — вынужден был согласиться милорд.
— Благодарю, — признательно склонил голову роче.
— Мы вынуждены были прибегнуть к... фальсификации. Ваш кузен был недавно похищен с корабля Вольных Торговцев...
— Нами, революционерами, — сообщил роче, и милорд пристально взглянул на него. — Так полагаете вы. Но это -неверно. С корабля был похищен всего лишь экс-носитель, двойник сэра... — Роче замолчал и требовательно посмотрел на меня. Судя по пренебрежительной интонации, «светоноситель» бывший кем-то значимым для старшего сына милорда уже не являлся.
Я ждал знака милорда.
— ...сэра... — более настойчиво повторил старший сын. «Любопытно, какие чувства испытывает к братцу-полукровке ещё один человеко-расист из семейки Стюартов, сын „от второго брака" Майкл?..»
Джеймс Стюарт кивнул.
— Сэра Анджея Лазеровица, — коротко и исчерпывающе проинформировал я роче относительно своего настоящего имени. Добавить какой-нибудь пышный титул, увы, не смог. За неимением оного.
— Вот как? — ещё более коротко высказался милорд Джеймс. В связи с чем промелькнула эта вопросительно-удивлённая интонация, догадаться мне было не дано.
— Только лишь появившись в пределах пашей досягаемости... в чём заслуга экипажа Вольного Торговца... двойник был похищен фракцией умеренных Революционного Магического Совета, лидером коей являюсь я. Наши сторонники — практически все маги-роче Экскалибура, многие человеки и даже кое-кто из роапьдов.
— И вы знали, что двойник сэра Лазеровица не является истинным Джоном Стюартом?
— Да. Нам не нужен был наследник.
— Что тогда?
— Свет. Но Правый Луч Гарды счёл необходимым экстренно сменить Носителя... И мы не стали повторять трудоёмкие эксперименты с похищением, — мимолётный взгляд в мою сторону, — так как подозревали, что он, отличающийся наибольшим своенравием в сравнении с Клинком, Рукоятью и Левой Гардой, может вновь, в который уж раз, сменить своего владельца. По собственной воле. У представителей роальдов, составляющих радикальную фракцию Магического Совета, частица Меча, в отличие от нас, имеется...
— Четвёртый луч?.. — невозмутимость милорда дала заметную трещину. Судя по «убитому» тону.
— Четвёрка — магическое число древнего Экскалибура. Меч есть Крест, а Крест — это четыре Луча. Четыре же Луча — это Символ Звезды, Сияющей Во Тьме... Каждый из магических Лучей — Луч Рукоять, Левый Луч Гарды, Правый Луч Гарды и Луч Клинок — имеет материальное Отражение в форме объектов, известных как Света: Свет Рукоятки, два Света половин Гарды, верхней и нижней, и Свет Лезвия. Или вы не ведали о том? — последняя фраза несла риторический оттенок.
«Ничего себе! Любопытнейшие, однако, выясняются подробности. Понять бы только, о чём это они, собственно...»
— Я знал, — милорд выглядел очень мрачно, — но принято было считать, что Свет, именуемый Светом Лезвия, или Лучом Клинка, был давно и безвозвратно утерян, избрав Носителем кого-то за пределами Экскалибура...
— Это ошибка. А точнее, дезинформация. После революции нам, роче, удалось заполучить Луч Рукоять, ранее принадлежавший низложенной Королеве. Я убедил тётушку добровольно передать его мне... Но Свет оставил нас и вернулся на Грэндрокс. Каким путём он попал вновь туда, где был некогда добыт, мы не выяснили и доселе недоумеваем... Правый же Луч находился вне пределов нашей досягаемости. Слишком далеко унесён был акырскими коллекционерами аристократов, как ныне выяснилось. Поющей Жрицы в нашей фракции тогда ещё не было, и достать Свет не хватило сил. Не в пример радикалам, давным-давно подозревавшим о существовании Акыра... Левый Луч Гарды яростно не выпускали вы, милорд. И наши позиции в Совете заметно ослабели. Радикалы, имеющие в своих рядах Носителя, со временем начали довлеть над умеренными, во многом не соглашавшимися с радикальными методами и концепциями... Начались репрессии во имя чистоты расы и чистоты идеи. Лозунги, под которыми они происходят, прискорбно напоминают девизы времён завоевания Экскалибура человеками... Неприятие этих кровавых революционных чисток и привело, к слову, в оппозиционный стан Поющую Жрицу роальдов. Ту, Что Грезит. Поющую Гимн.
— Вы говорите о заклинаниях?..
— Сэр Джеймс, мы зовём это Гимном Света. — В тоне этих слов роче мне почудилась угроза. — От Жрицы мы и узнали о судьбе истинного Джона Девятнадцатого, вашего племянника и моего кузена. По, даже имея среди нас Ту, Что Грезит, мы чувствовали: без Носителя Света в наших рядах мы не способны эффективно противостоять роальду, на которого пал кровавый отблеск Клинка, не соединённого с направляющим свечением Рукояти и обуздывающими, уравнивающими вспышками половин Гарды... Свет Лезвия живёт согласно логике смерти, по Законам Тьмы, ведь он находится в самом низу, из четырёх Лучей ближе всего к ней, а это означает, несомненно, что всякую оппозицию рано ль, поздно ль, но умертвили бы обладатели Клинка.
В эту секунду мне очень кстати вспомнилось высказывание Ррри, нашего ходячего корабельного цитатника. Высказывалась всезнающая Бабушка по поводу личностей, вершащих революции: «Революционеры, они, как пауки в банке, — так и норовят друг дружку за задницу ухватить».
Вспоминая историю старушки Земли, в частности, исторические вехи любимой мною Франции, напрашивается констатация: права Бабушка. Дантон и Робеспьер... Революция пожирает своих детей. Универсальный закон... хм, тьмы... всех времён и народов.
— В свете этого вы и решились на союз с нами, монархистами? — холодно спросил милорд.
— Вы думаете, мы боимся смерти?..
Милорд не ответил и жестом велел гвардейцам и Абдуру вернуться на борт. Пропустил меня вперёд. Взбираясь на платформу, я услышал за спиной голос роче, тихий и усталый:
— Смерть была бы для нас наилучшим исходом после совершённой ошибки, что привела к победе революции. Смерть — переход в гораздо более совершенную ипостась... Но уйти из этой Вселенной, оставив её на поругание, ни в чём не повинную, мы не смеем. Можете называть это покаянием.
Милорд вновь промолчал.
Уже в воздухе у меня с милордом состоялся короткий разговор. Не глядя на сэра Джеймса, я прошептал:
— Как вы узнали, что мы в беде?
— Мутотень, как изволит выражаться сэр Убойко. Я ведь, подобно вам, единоличный Носитель. Света верхней половины Гарды. Левого Луча Звезды, по терминологии сэра Винсента.
— Проводник, ваш агент, оказался предателем.
— Я догадался.
— И кто же плетёт интриги?
— А вот это хотел бы я знать не меньше вашего.
На этот раз милорд совершенно не акцентировал последнее местоимение.
Часть 2
4 : «КЛАУСТРОФОБ»
...Спасла нас от амбы (безо всяких кавычек!) не винтовка, а именно то, что призвано было нас погубить.
Предатель-проводник в считанные мгновения успел сделать очень многое: отключить ограждение, дистанционно блокировать винтовку... Это мы уже знали. Но первым делом он успел вывести из строя ручное управление платформой и похитить оперативную память автопилота: именно «мозги» были тем серым прямоугольником, что оказался в кармане Эзекиля.
В считанные секунды, отмеренные нам судьбой, не стоило даже и мечтать о восстановлении управления платформы.
Которая, лишившись автопилота и сигналов внешнего управления, недоумевая относительно своей дальнейшей судьбы, «приняла решение» совершить посадку. Правда, мозгов у неё больше не было, поэтому посадка больше похожа была на пикирование...
Стремительно падая, Абдур уподобил бесполезную винтовку копью и левой рукой отчаянно метнул её в пасть разъярённому буримодонту.
Мягкой посадки не предполагалось: наш маленький гравилёт, ломая хрупкие ветви деревьев и намереваясь поломать ноги-руки богоподобного и августейшего, просто низвергался в лесные недра юрской планеты. С наследником престола и сопровождавшим его неофициальным лицом на борту. Однако без негодяя-проводника, вовремя сиганувшего за борт...
Вывалившись в сумрак нижнего яруса ти-рэксианского леса, мы обречённо приготовились быть раздавленными, растерзанными и проглоченными, но...
Это снова было явление тени Света. Пресловутая «мутотень», то бишь.
Рванув, как заправский бегун-спринтер, я, казалось, должен был думать лишь о том, как бы не упасть, но... Но на меня накатило неожиданное понимание: стоит мне пожелать, — точнее, очень сильно пожелать, от всей души! — и буримодонт оставит нас в покое. Мы перестанем быть для него потенциальными жертвами, обернёмся призраками в его кровожадном сознаньице, а напрягись я несколько больше, он и вовсе окажется под моим контролем, в моей власти.
Однако, побоявшись превращать двухголовое чудовище в ездовую лошадку, я не побоялся превратить нас в привидений.
Привидений во плоти — ведь лишены телесности мы были только в восприятии буримодонта.
— Я буду его резать... хэ... на маленькие кусочки... хэ.. и он проклянёт день... хэ... когда появился на свет... хэ... — часто и тяжело дыша, пугающим прерывистым шёпотом вымолвил Янычар, когда мы отбежали на безопасное расстояние от завра и перешли на шаг.
Вряд ли эта посулы адресовались двухголовому монстру.
— Не сомневаюсь... ха... что всё имело бы именно такой... ха... сюжетный поворот... ха... но где ты будешь его ловить? ух... — тоже задыхаясь, ответил я. — А знаешь, Абдур, что послужило сигналом для включения... ха... зомби-программы? Мутотень. Стоило мне ощутить это, как что-то сработало и в проводнике. Он не должен был убивать именно цесаревича. Получается, задача его заключалась в устранении... ха... носителя... точнее, единоличного носителя-обладателя Света. Перестраховывались. Свет ведь из рук в руки и по собственному желанию переходит. Раз я «засветился», значит, меня надо убить.
— Ревмаги?! — свирепо вопросил Абдур.
— Возможно. Это может быть и устранением идеологического противника, и попыткой заполучить Свет. Хотя во втором я сильно сомневаюсь. Даже если Свет перед смертью или в момент смерти носителя и перебирается спешно в иные руки, это совсем не значит, что он возжелает попасть к ревмагам. И они это понимают. Вообще, в этих заковыристых сменах носителя и переходах Света толком и не разберёшься...
— Может... хэ... просто хотели нейтрализовать силу Света. Даже если б он и оказался в чужих руках, то вряд ли в распоряжении наследного принца. Но почему тогда просто не угрохали? Зомби всякие, завры, катастрофы... хэ... наворотили... зачем?
— Может, боялись крови на своих руках?.. Убить наследника — не козявку раздавить. Поэтому решили всё опосредованно сделать. Чтоб не кинжал мне в спину втыкать, а завровы зубки. Возможно, над убийцами экскалибурское проклятье довлеет...
Прервал меня хорошенький зелёненький завр трёхметрового роста. Он бросился на нас, пробирающихся сквозь джунгли, из засады. Гонимый голодом, юрский разбойник утробно рычал и, вероятно, истекал слюной при виде таких аппетитных порций мяса.
— Ноги, — сказал, как отрубил, субпилот «Папы».
Даже не знаю, каким образом Абдуру удавалось от меня не отставать. Мне-то по лесу шастать привычно — специфика среды обитания родной планеты сказывается. Та специфика, что воспитала в нас истовых борцов с осточертевшими деревьями, кустами, травами, лишайниками и сине-зелёными водорослями.
Понимаю, Бабушка Ррри ещё бы побегала — у неё тоже кирутианская чащобная специфика. Но никак уж не потомственный песчаный пустынник Абдур. Глянул я случайно на его полулёт-полубег, на то, как он своими ногами-жердями от земли отталкивается и в воздухе неуклюже ими взбрыкивает, и едва не задохнулся... Никогда раньше на бегу хохотать не удосуживался, а попробовал — моментально дыхание и сбилось. Хорошо хоть Янычар-головорез не догадался, чем веселье моё вызвано, не то порешил бы прямо на бегу. Подножкой, например. После — списав гибель на несчастный случай, принявший форму голодного завра.
Когда мы, нос к носу, рыло к рылу, столкнулись с ещё одним чудищем, я понял, что и у этих тварей существует загонная охота.
Остановились мы. Преследовавший нас монстр — тоже. Как я понимаю, наслаждаясь мгновением триумфа.
Но мгновение триумфа обернулось для него вечностью небытия (ну и слог, ну и пошлятина!): из разверзшихся небес полился на чудовищ божественный огонь. И сгорели монстры в многоцветном фейерверке.
Амен.
— Ваше Высочество, прошу Вас подняться на борт Вашей платформы. — Спокойный и почтительный голос милорда сделал три смысловых ударения, выделив слова «ваше», «вас» и «вашей». Примерно таким вот манером, в покрытые забвением времена, благородный вассал давал понять: всё в руках Господа и господина.
Милорд был гениальным актёром, которого играть вынуждали обстоятельства: никто не должен был заподозрить, что наследник — подставная фигура. Мне пришлось подыгрывать: то есть скорчить невозмутимую мину, давая понять, что моё спасение абсолютно логично и неожиданностью для меня не являлось, ведь не смерд же я, не холоп — а будущий монарх как-никак. И крик, судорожно рвущийся наружу, пришлось в себе давить... Вопль следующего содержания: «Караул! Заговор!! Измена!!! Убить меня хотели, пся крев!!!»
Неизвестно ведь, где прячется предатель. Или предатели.
Сверху, обломав тонкие и сухие ветви, пригнув толстые, опустилась анг-платформа, на борту которой находились милорд, трое увешанных современным оружием гвардейцев и...
Высокий, жилистый, сухопарый роче, как называли экскалибурских метисов («РОальд-ЧЕловек»). Этот полукровка лицом весьма напоминал милорда, что сразу бросалось в глаза. Высокий рост — от Стюартов, необычная «фактура» мускулатуры — от аборигенов-роальдов... Выглядел метис озадаченным. Причём смутил его именно я.
— Ваше Высочество, позвольте мне представить Вам моего сына от первого брака, недавнего врага реставрации, а ныне сторонника, нашего союзника сэра Винсента Ронгайя Сэмпстона Стюарта. Вашего кузена, — милорд снова ударял по местоимениям.
И что я должен был делать? На шею «братцу» броситься?..
(Ну даёт супердедушка! Оказывается, этот поборник чистоты человеческой расы не всегда был таким истовым человеком, в своё время даже женился на аборигенке?!)
Но братец новоиспечённый неожиданно приходит на помощь сам:
— Сэр Джеймс, не могли бы вы попросить гвардейцев и досточтимого сэра... — Он вопросительно глянул в сторону Абдура своими необычайно светлыми глазами, белки и зрачки которых практически не отличались по цвету друг от друга. Как и положено роальду, наполовину роальду — тоже.
— Абдурахман Мохаммад иби Хассан, младший сын Верховного Имама планеты Джидда! — горделиво произнёс Янычар. Со всеми альвеолярными звуками, само собой.
— ...и сэра Абдурахмана Мохаммада ибн Хассана, младшего сына Верховного Имама планеты Джидда, оставить нас в уединении?
— Господа.
В тоне милорда ощущался едва заметный намёк на приказ.
Гвардейцы безропотно повиновались. Янычар, от перевозбуждения разивший на километр вокруг адреналином, тихо и беззлобно повозмущался. Но и то — исключительно для проформы. Тоже принц всё ж таки. Этикету обучен сызмальства.
Роче попросил меня и Джеймса Стюарта подойти поближе и тихо сказал:
— Милорд, этот сэр не мой кузен, — он кивнул головой в мою сторону, — и сомневаюсь, что вы пребываете в неведении относительно этого, ведь вы, как и я, знавали Джона ребёнком. Не стоит также меня уверять, будто передо мной всё-таки молодой Джон Стюарт, по в ином обличии, магически замаскированный. Меня в этом уверять бесполезно... Если вы соблаговолите не настаивать на этом, я буду вам весьма признателен, — и, словно в оправдание пойманного на лжи отца, добавил: — хотя, несомненно, этот человек — Носитель.
И последнее слово в его устах прозвучало действительно с большой буквы.
— Да, это не ваш кузен, — вынужден был согласиться милорд.
— Благодарю, — признательно склонил голову роче.
— Мы вынуждены были прибегнуть к... фальсификации. Ваш кузен был недавно похищен с корабля Вольных Торговцев...
— Нами, революционерами, — сообщил роче, и милорд пристально взглянул на него. — Так полагаете вы. Но это -неверно. С корабля был похищен всего лишь экс-носитель, двойник сэра... — Роче замолчал и требовательно посмотрел на меня. Судя по пренебрежительной интонации, «светоноситель» бывший кем-то значимым для старшего сына милорда уже не являлся.
Я ждал знака милорда.
— ...сэра... — более настойчиво повторил старший сын. «Любопытно, какие чувства испытывает к братцу-полукровке ещё один человеко-расист из семейки Стюартов, сын „от второго брака" Майкл?..»
Джеймс Стюарт кивнул.
— Сэра Анджея Лазеровица, — коротко и исчерпывающе проинформировал я роче относительно своего настоящего имени. Добавить какой-нибудь пышный титул, увы, не смог. За неимением оного.
— Вот как? — ещё более коротко высказался милорд Джеймс. В связи с чем промелькнула эта вопросительно-удивлённая интонация, догадаться мне было не дано.
— Только лишь появившись в пределах пашей досягаемости... в чём заслуга экипажа Вольного Торговца... двойник был похищен фракцией умеренных Революционного Магического Совета, лидером коей являюсь я. Наши сторонники — практически все маги-роче Экскалибура, многие человеки и даже кое-кто из роапьдов.
— И вы знали, что двойник сэра Лазеровица не является истинным Джоном Стюартом?
— Да. Нам не нужен был наследник.
— Что тогда?
— Свет. Но Правый Луч Гарды счёл необходимым экстренно сменить Носителя... И мы не стали повторять трудоёмкие эксперименты с похищением, — мимолётный взгляд в мою сторону, — так как подозревали, что он, отличающийся наибольшим своенравием в сравнении с Клинком, Рукоятью и Левой Гардой, может вновь, в который уж раз, сменить своего владельца. По собственной воле. У представителей роальдов, составляющих радикальную фракцию Магического Совета, частица Меча, в отличие от нас, имеется...
— Четвёртый луч?.. — невозмутимость милорда дала заметную трещину. Судя по «убитому» тону.
— Четвёрка — магическое число древнего Экскалибура. Меч есть Крест, а Крест — это четыре Луча. Четыре же Луча — это Символ Звезды, Сияющей Во Тьме... Каждый из магических Лучей — Луч Рукоять, Левый Луч Гарды, Правый Луч Гарды и Луч Клинок — имеет материальное Отражение в форме объектов, известных как Света: Свет Рукоятки, два Света половин Гарды, верхней и нижней, и Свет Лезвия. Или вы не ведали о том? — последняя фраза несла риторический оттенок.
«Ничего себе! Любопытнейшие, однако, выясняются подробности. Понять бы только, о чём это они, собственно...»
— Я знал, — милорд выглядел очень мрачно, — но принято было считать, что Свет, именуемый Светом Лезвия, или Лучом Клинка, был давно и безвозвратно утерян, избрав Носителем кого-то за пределами Экскалибура...
— Это ошибка. А точнее, дезинформация. После революции нам, роче, удалось заполучить Луч Рукоять, ранее принадлежавший низложенной Королеве. Я убедил тётушку добровольно передать его мне... Но Свет оставил нас и вернулся на Грэндрокс. Каким путём он попал вновь туда, где был некогда добыт, мы не выяснили и доселе недоумеваем... Правый же Луч находился вне пределов нашей досягаемости. Слишком далеко унесён был акырскими коллекционерами аристократов, как ныне выяснилось. Поющей Жрицы в нашей фракции тогда ещё не было, и достать Свет не хватило сил. Не в пример радикалам, давным-давно подозревавшим о существовании Акыра... Левый Луч Гарды яростно не выпускали вы, милорд. И наши позиции в Совете заметно ослабели. Радикалы, имеющие в своих рядах Носителя, со временем начали довлеть над умеренными, во многом не соглашавшимися с радикальными методами и концепциями... Начались репрессии во имя чистоты расы и чистоты идеи. Лозунги, под которыми они происходят, прискорбно напоминают девизы времён завоевания Экскалибура человеками... Неприятие этих кровавых революционных чисток и привело, к слову, в оппозиционный стан Поющую Жрицу роальдов. Ту, Что Грезит. Поющую Гимн.
— Вы говорите о заклинаниях?..
— Сэр Джеймс, мы зовём это Гимном Света. — В тоне этих слов роче мне почудилась угроза. — От Жрицы мы и узнали о судьбе истинного Джона Девятнадцатого, вашего племянника и моего кузена. По, даже имея среди нас Ту, Что Грезит, мы чувствовали: без Носителя Света в наших рядах мы не способны эффективно противостоять роальду, на которого пал кровавый отблеск Клинка, не соединённого с направляющим свечением Рукояти и обуздывающими, уравнивающими вспышками половин Гарды... Свет Лезвия живёт согласно логике смерти, по Законам Тьмы, ведь он находится в самом низу, из четырёх Лучей ближе всего к ней, а это означает, несомненно, что всякую оппозицию рано ль, поздно ль, но умертвили бы обладатели Клинка.
В эту секунду мне очень кстати вспомнилось высказывание Ррри, нашего ходячего корабельного цитатника. Высказывалась всезнающая Бабушка по поводу личностей, вершащих революции: «Революционеры, они, как пауки в банке, — так и норовят друг дружку за задницу ухватить».
Вспоминая историю старушки Земли, в частности, исторические вехи любимой мною Франции, напрашивается констатация: права Бабушка. Дантон и Робеспьер... Революция пожирает своих детей. Универсальный закон... хм, тьмы... всех времён и народов.
— В свете этого вы и решились на союз с нами, монархистами? — холодно спросил милорд.
— Вы думаете, мы боимся смерти?..
Милорд не ответил и жестом велел гвардейцам и Абдуру вернуться на борт. Пропустил меня вперёд. Взбираясь на платформу, я услышал за спиной голос роче, тихий и усталый:
— Смерть была бы для нас наилучшим исходом после совершённой ошибки, что привела к победе революции. Смерть — переход в гораздо более совершенную ипостась... Но уйти из этой Вселенной, оставив её на поругание, ни в чём не повинную, мы не смеем. Можете называть это покаянием.
Милорд вновь промолчал.
* * *
Уже в воздухе у меня с милордом состоялся короткий разговор. Не глядя на сэра Джеймса, я прошептал:
— Как вы узнали, что мы в беде?
— Мутотень, как изволит выражаться сэр Убойко. Я ведь, подобно вам, единоличный Носитель. Света верхней половины Гарды. Левого Луча Звезды, по терминологии сэра Винсента.
— Проводник, ваш агент, оказался предателем.
— Я догадался.
— И кто же плетёт интриги?
— А вот это хотел бы я знать не меньше вашего.
На этот раз милорд совершенно не акцентировал последнее местоимение.
Часть 2
«LONG LIVE КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ!»
4 : «КЛАУСТРОФОБ»
...Бабуля идентифицировала запах роальда, как только первый из них попался ей «на ноздри».
Шепнула мне: «Танжер-Бета. Тупик в туннеле. Воняло так же», — и суперпробойник исправно доставил её шёпот. Ясный пень, я всё понял, не дурень.
Ответил: «Нападение на нашу Шоколадку Номи. Глазки такие же», — и Ба поняла, что я тоже опознал экскалибурского аборигена...
«Во попали, — прокомментировала Ба. — Ну, ты знаешь, малыш, что делать... если что!»
Я знал. Ещё бы. Если что.
Но!
Моё счастье, что мне не пришлось отдавать корабельной Зеро-Сети «Пожирателя» особый приказ, втайне запрограммированный Бабулей. Условленной фразой насчёт «пары эквов на брикет сои» она дала мне понять, что предусматривает и наихудший вариант развития событий. То есть — прокол в аварийном режиме. Ситуация ИВРО!!!
Я бы приказал прокалываться в авральном режиме. Я бы бросил на Ти Рэксе всех — Биг Босса, Бабушку, Шоколадку, Десса и Перебора. Так надо.
Но кем бы я чувствовал себя после того, как?..
Взяли нас шикарно. Мы, шестеро, остававшиеся на орбите, и пикнуть не успели. Даже Киберпанк. Обесточили его на фиг направленным снэк-релятивным полем несусветной напруги. Не пожалели энергии, что да, то да. Супердедушка был прав: профессионализм его гвардейцев — выше всяческих похвал.
Вот таким, значит, макаром Экипаж «ПП» в полном составе оказался на километровой глубине, в подземном Дворце на штабной планете контрреволюционеров. Слава Вырубцу, в качестве почётных гостей.
Пока.
— ...Хэй, ты, вылупок! — говорю как-то «утром», проснувшись вновь с тем же самым вопросом в башке. Обращаюсь я к одному из красноливрейных типчиков — он в очередной раз вознамерился сделать из меня заправского дворянина. — Веточки-то свои ко мне не тяни, не тяни! Выдерну и обломаю.
— Но, ваша СВЕТлость, я должен! — всплёскивает ручками слуга.
Это он меня, урод подобострастный, «облачать в одежды» намеревается. Будто у меня собственные руки отсохли. Паныча нашли, дхорр забодай... А-а, я понял! Ко мне у ливрейных особое отношение. Сопротивляясь поползновениям, охотничий азарт в них разжигаю... Везучий я, аж страшно. И зовут меня не Сол-Бой, а Козэл-видбувайло. «Козёл отпущения», если по-косморусски.
Вечно я крайним оказываюсь. Все делом заняты, Перебор и то вон делом занят, а я тылы прикрываю по приказу Ба. То бишь со страшной силой корчу из себя монструозного варвара, свирепого кочевника, этакого ночного кошмара горничных, грозу постельничих и дворецких, головную боль телохранов. Смертельного врага главной мажордомши Ренаты Маклейн.
«Каковым, — сказала Ба, — в ихних буркалах и должен бы глядеться уроженец „какой-то там дикой степной планетки на задворках" Обитаемых Пределов».
— Ни хрена ты мне не должен, парень. — Я вскакиваю и быстро натягиваю комбез. — Если тебя зовут не Джеймс Стюарт, конечно. А тебя зовут не то Мак, не то Джек, не то Бобби, я уж в вас запутался, извини, такие вы все одинаковые, аж противно...
Заговаривая ему зубы, начинаю обходной манёвр, к выходу.
— Вот если бы вы все были не мальчики, а девочки, я бы вас моментом различать научился! Каждую бы изучил от макушечки до мизинчиков на ножках... Так и застучи толстой корове Ренате: дескать, его СВЕТлость, авангардный сотник Солид Торасович Убойко всё равно доберётся и своё получит, невзирая на коварный умысел, имеющий целью оградить оного благородного сэра от близкого контакта с женской половиной контингента дворцовой челяди. Усёк? — строгим тоном спрашиваю и, не дожидаясь ответа, пробиваю телом мембрану люка.
В коридоре, ясный пень, стоит каменнорожий гвардеец. Этот — как бы моя тень. Детекторов им мало, что ли?..
— Доброе утро, ваша СВЕТлость, — приветствует он меня на корусе.
СВЕТлостями, с непременным акцентированным выделением первых звуков, нас теперь зовут не потому, что мы «голубых кровей». А потому, что мы... ясно кто. У них издревле положено этак Носителей Светов величать. Всяких прочих аристократов здесь никогда «светлостями» не зовут. «Сиятельствами», «благородиями» и «превосходительствами» разных степеней — это пожалуйста, сколько угодно.
— Доброе, доброе, — бурчу. — Аж гэть. Пошли, как тебя там, Ларри или Джо...
— Шон, ваша СВЕТлость, — невозмутимо отвечает телохран. — Ларри сменился.
— Потопали, Шон, — обречённо вздыхаю. — И гляди в оба, вдруг на меня покушенье совершится, а я покушателей на куски рвать начну. Представляешь, в какую помойку превращу один из ваших стерильно-вылизанных коридоров или залов?!
— Представляю, — лаконично отвечает гвардеец, и мы «топаем» в очередной поход по бесконечным лабиринтам Дворца.
...В недрах подземной базы монархистов-реставраторов мы, фритредеры, поневоле находимся уже достаточно времени, чтобы сделать определённые выводы.
О единодушии в стане контрреволюционеров не приходится и мечтать... Представляю, какие интриги за кулисами плетутся, если даже невооружённым взглядом много чего увидать можно! Вообще, странное ощущение — словно попал Экипаж внутрь разворачивающегося сюжета древнего доисторического романа о дворцовых переворотах. И контрики эти, я погляжу, прямо-таки, как пауки в банке, себя ведут.
Времени достаточно было и для того, чтобы появились всякие «расклады» по поводу освобождения. В том числе мысль: «А не переметнуться ли к революционерам?..»
Сворачиваем в коридор, ведущий к апартаментам евойного «высочества», и путь преграждают персональные стражи. Хлопцы с настолько каменными рожами, по сравнению с которыми невозмутимая физиономия моего Шона кажется просто лучезарной.
Говорю дружелюбно:
— Хай, брозерс. Хау ду ю ду? Лично я — трохы дую, трохы ни.
Они не реагируют. Реагирование на козявку навроде меня не входит в круг их обязанностей. Разве что козявка попытается обозвать наследника непотребным словечком типа «щиит» или поделиться мечтами, в какое место факнул бы покойную королеву-мать. Тогда козявку один раз предупредят, вежливо попросив не говорить вслух гадких слов. Второго раза не будет. Оборзевшую козявку попросту раздавят.
Меня уже предупреждали разок, и я понял, что искушать судьбу с этими ребятками чревато. Спецназ небось особый. Личная Супергвардия внутри Личной Гвардии. Поэтому, проходя мимо, я говорю с ними о погоде, о бабах, о бегах, о свежих версиях игрушек, о чём угодно, но не трогаю запретную тему. Особа и честь Джонни-цесаревича для них — святы и неприкосновенны. (Шоб я так жил! Не слабо лесняк наш устроился, ничего не скажешь!)
— Ну тогда, Шон, пошли кушать вареники, — говорю я своему гвардейцу, отметившись, и привычно прощаюсь с супергвардейцами: — Бай-бай, брозерс. Ай лав принс Джон Джуниор. Ай лав реджент Джеймс. Ай лав Стюарте династи. — Делаю паузу и с особым пиететом добавляю: — Ай супер лав Кингс Гуардс! — и топаю дальше.
Ежели кто не понял, сообщаю, что тем самым я ежеутренне признаюсь в любви к принцу Джону-младшему, регенту Джеймсу, всей династии Стюартов и в особой любви — к королевским гвардейцам.
Просто так миновать этот коридор я не могу. Трепетная у меня к нему любовь, что да, то да. Особенно в снах. Только в снах — я спокойно его прохожу до конца и оказываюсь в апартаменте.
В этих нынешних моих снах, странных, донельзя реалистичных сновиденьях, я вообще — король положения, куда там всей этой зачуханной семейке Стюартов! Лезу куда хочу, гляжу чего хочу, слышу чего хочу...
Затем просыпаюсь. Пробудясь, единственным вопросом озадачен: то, что я видел и слышал, — всё ж таки ещё сон или, дхорр забодай, всё ж таки уже явь?!!
Сколько себя помню, засыпая, видел картины странноватые. Неявные миры, в которые попадал в снах, оставляли по себе щемящее ощущение, принуждая усомниться в реальности яви. Но не до такой же степени!
Происходящее со мной в подземной базе контрреволюционеров можно было бы объяснить всякими наворотами из-за воздействия Светов. Сверхвосприятие и сверхспособности в пас проявляются хаотически и непредсказуемо, сознательно мы понятия не имеем, с какой стороны ждать снисхожденья Благодати... либо сокрушительного удара, кто как воспримет. Конечно, и такое объяснение выглядит стопроцентно логичным.
Но откуда, спрашивается, берутся сны, в которых я на полном серьёзе углубляюсь в научную работу? Веду исследования, ставящие целью прослеживание процессов изменения смысла, вкладываемого в понятие «аристократизм», — от средних веков прошлой эры и до наших дней... Наверняка этот интерес уже берётся из глубин моей загадочной славянской души.
К тому же души, таящейся в теле, принадлежавшем некогда заправскому яйцеголову, дхорр забодай. Не зря же мозгам этого тела в своё время зажелалось получить диплом социопсихолога, а не системного программера, к примеру.
Между прочим, смысл действительно изменился, кардинально. Как-нибудь потом, на свободе, запишу свои умозаключения.
Любопытственные выводы получаются, дхорр подери!.. Так, глядишь, и диссертацию накропаю, солью в Сеть, отошлю запрос в Универсальную Аттестационную, а там, чем дхорр не шутит, «защитюсь» и званье доктора получу, из вечного магистра в дока превращусь...
Доктор социологических наук Солид Торасович Убойко — звучит, а?! С позывным именем: Док. Это вам, ясный пень, уваженье, это не какой-то там Бой на побегушках. Всякие там глупорожие ксенологи-недоучки нехай трепещут и от зависти истекают слюнями. Спец-По-Иным, тоже мне цаца!
Шепнула мне: «Танжер-Бета. Тупик в туннеле. Воняло так же», — и суперпробойник исправно доставил её шёпот. Ясный пень, я всё понял, не дурень.
Ответил: «Нападение на нашу Шоколадку Номи. Глазки такие же», — и Ба поняла, что я тоже опознал экскалибурского аборигена...
«Во попали, — прокомментировала Ба. — Ну, ты знаешь, малыш, что делать... если что!»
Я знал. Ещё бы. Если что.
Но!
Моё счастье, что мне не пришлось отдавать корабельной Зеро-Сети «Пожирателя» особый приказ, втайне запрограммированный Бабулей. Условленной фразой насчёт «пары эквов на брикет сои» она дала мне понять, что предусматривает и наихудший вариант развития событий. То есть — прокол в аварийном режиме. Ситуация ИВРО!!!
Я бы приказал прокалываться в авральном режиме. Я бы бросил на Ти Рэксе всех — Биг Босса, Бабушку, Шоколадку, Десса и Перебора. Так надо.
Но кем бы я чувствовал себя после того, как?..
Взяли нас шикарно. Мы, шестеро, остававшиеся на орбите, и пикнуть не успели. Даже Киберпанк. Обесточили его на фиг направленным снэк-релятивным полем несусветной напруги. Не пожалели энергии, что да, то да. Супердедушка был прав: профессионализм его гвардейцев — выше всяческих похвал.
Вот таким, значит, макаром Экипаж «ПП» в полном составе оказался на километровой глубине, в подземном Дворце на штабной планете контрреволюционеров. Слава Вырубцу, в качестве почётных гостей.
Пока.
— ...Хэй, ты, вылупок! — говорю как-то «утром», проснувшись вновь с тем же самым вопросом в башке. Обращаюсь я к одному из красноливрейных типчиков — он в очередной раз вознамерился сделать из меня заправского дворянина. — Веточки-то свои ко мне не тяни, не тяни! Выдерну и обломаю.
— Но, ваша СВЕТлость, я должен! — всплёскивает ручками слуга.
Это он меня, урод подобострастный, «облачать в одежды» намеревается. Будто у меня собственные руки отсохли. Паныча нашли, дхорр забодай... А-а, я понял! Ко мне у ливрейных особое отношение. Сопротивляясь поползновениям, охотничий азарт в них разжигаю... Везучий я, аж страшно. И зовут меня не Сол-Бой, а Козэл-видбувайло. «Козёл отпущения», если по-косморусски.
Вечно я крайним оказываюсь. Все делом заняты, Перебор и то вон делом занят, а я тылы прикрываю по приказу Ба. То бишь со страшной силой корчу из себя монструозного варвара, свирепого кочевника, этакого ночного кошмара горничных, грозу постельничих и дворецких, головную боль телохранов. Смертельного врага главной мажордомши Ренаты Маклейн.
«Каковым, — сказала Ба, — в ихних буркалах и должен бы глядеться уроженец „какой-то там дикой степной планетки на задворках" Обитаемых Пределов».
— Ни хрена ты мне не должен, парень. — Я вскакиваю и быстро натягиваю комбез. — Если тебя зовут не Джеймс Стюарт, конечно. А тебя зовут не то Мак, не то Джек, не то Бобби, я уж в вас запутался, извини, такие вы все одинаковые, аж противно...
Заговаривая ему зубы, начинаю обходной манёвр, к выходу.
— Вот если бы вы все были не мальчики, а девочки, я бы вас моментом различать научился! Каждую бы изучил от макушечки до мизинчиков на ножках... Так и застучи толстой корове Ренате: дескать, его СВЕТлость, авангардный сотник Солид Торасович Убойко всё равно доберётся и своё получит, невзирая на коварный умысел, имеющий целью оградить оного благородного сэра от близкого контакта с женской половиной контингента дворцовой челяди. Усёк? — строгим тоном спрашиваю и, не дожидаясь ответа, пробиваю телом мембрану люка.
В коридоре, ясный пень, стоит каменнорожий гвардеец. Этот — как бы моя тень. Детекторов им мало, что ли?..
— Доброе утро, ваша СВЕТлость, — приветствует он меня на корусе.
СВЕТлостями, с непременным акцентированным выделением первых звуков, нас теперь зовут не потому, что мы «голубых кровей». А потому, что мы... ясно кто. У них издревле положено этак Носителей Светов величать. Всяких прочих аристократов здесь никогда «светлостями» не зовут. «Сиятельствами», «благородиями» и «превосходительствами» разных степеней — это пожалуйста, сколько угодно.
— Доброе, доброе, — бурчу. — Аж гэть. Пошли, как тебя там, Ларри или Джо...
— Шон, ваша СВЕТлость, — невозмутимо отвечает телохран. — Ларри сменился.
— Потопали, Шон, — обречённо вздыхаю. — И гляди в оба, вдруг на меня покушенье совершится, а я покушателей на куски рвать начну. Представляешь, в какую помойку превращу один из ваших стерильно-вылизанных коридоров или залов?!
— Представляю, — лаконично отвечает гвардеец, и мы «топаем» в очередной поход по бесконечным лабиринтам Дворца.
...В недрах подземной базы монархистов-реставраторов мы, фритредеры, поневоле находимся уже достаточно времени, чтобы сделать определённые выводы.
О единодушии в стане контрреволюционеров не приходится и мечтать... Представляю, какие интриги за кулисами плетутся, если даже невооружённым взглядом много чего увидать можно! Вообще, странное ощущение — словно попал Экипаж внутрь разворачивающегося сюжета древнего доисторического романа о дворцовых переворотах. И контрики эти, я погляжу, прямо-таки, как пауки в банке, себя ведут.
Времени достаточно было и для того, чтобы появились всякие «расклады» по поводу освобождения. В том числе мысль: «А не переметнуться ли к революционерам?..»
Сворачиваем в коридор, ведущий к апартаментам евойного «высочества», и путь преграждают персональные стражи. Хлопцы с настолько каменными рожами, по сравнению с которыми невозмутимая физиономия моего Шона кажется просто лучезарной.
Говорю дружелюбно:
— Хай, брозерс. Хау ду ю ду? Лично я — трохы дую, трохы ни.
Они не реагируют. Реагирование на козявку навроде меня не входит в круг их обязанностей. Разве что козявка попытается обозвать наследника непотребным словечком типа «щиит» или поделиться мечтами, в какое место факнул бы покойную королеву-мать. Тогда козявку один раз предупредят, вежливо попросив не говорить вслух гадких слов. Второго раза не будет. Оборзевшую козявку попросту раздавят.
Меня уже предупреждали разок, и я понял, что искушать судьбу с этими ребятками чревато. Спецназ небось особый. Личная Супергвардия внутри Личной Гвардии. Поэтому, проходя мимо, я говорю с ними о погоде, о бабах, о бегах, о свежих версиях игрушек, о чём угодно, но не трогаю запретную тему. Особа и честь Джонни-цесаревича для них — святы и неприкосновенны. (Шоб я так жил! Не слабо лесняк наш устроился, ничего не скажешь!)
— Ну тогда, Шон, пошли кушать вареники, — говорю я своему гвардейцу, отметившись, и привычно прощаюсь с супергвардейцами: — Бай-бай, брозерс. Ай лав принс Джон Джуниор. Ай лав реджент Джеймс. Ай лав Стюарте династи. — Делаю паузу и с особым пиететом добавляю: — Ай супер лав Кингс Гуардс! — и топаю дальше.
Ежели кто не понял, сообщаю, что тем самым я ежеутренне признаюсь в любви к принцу Джону-младшему, регенту Джеймсу, всей династии Стюартов и в особой любви — к королевским гвардейцам.
Просто так миновать этот коридор я не могу. Трепетная у меня к нему любовь, что да, то да. Особенно в снах. Только в снах — я спокойно его прохожу до конца и оказываюсь в апартаменте.
В этих нынешних моих снах, странных, донельзя реалистичных сновиденьях, я вообще — король положения, куда там всей этой зачуханной семейке Стюартов! Лезу куда хочу, гляжу чего хочу, слышу чего хочу...
Затем просыпаюсь. Пробудясь, единственным вопросом озадачен: то, что я видел и слышал, — всё ж таки ещё сон или, дхорр забодай, всё ж таки уже явь?!!
* * *
Сколько себя помню, засыпая, видел картины странноватые. Неявные миры, в которые попадал в снах, оставляли по себе щемящее ощущение, принуждая усомниться в реальности яви. Но не до такой же степени!
Происходящее со мной в подземной базе контрреволюционеров можно было бы объяснить всякими наворотами из-за воздействия Светов. Сверхвосприятие и сверхспособности в пас проявляются хаотически и непредсказуемо, сознательно мы понятия не имеем, с какой стороны ждать снисхожденья Благодати... либо сокрушительного удара, кто как воспримет. Конечно, и такое объяснение выглядит стопроцентно логичным.
Но откуда, спрашивается, берутся сны, в которых я на полном серьёзе углубляюсь в научную работу? Веду исследования, ставящие целью прослеживание процессов изменения смысла, вкладываемого в понятие «аристократизм», — от средних веков прошлой эры и до наших дней... Наверняка этот интерес уже берётся из глубин моей загадочной славянской души.
К тому же души, таящейся в теле, принадлежавшем некогда заправскому яйцеголову, дхорр забодай. Не зря же мозгам этого тела в своё время зажелалось получить диплом социопсихолога, а не системного программера, к примеру.
Между прочим, смысл действительно изменился, кардинально. Как-нибудь потом, на свободе, запишу свои умозаключения.
Любопытственные выводы получаются, дхорр подери!.. Так, глядишь, и диссертацию накропаю, солью в Сеть, отошлю запрос в Универсальную Аттестационную, а там, чем дхорр не шутит, «защитюсь» и званье доктора получу, из вечного магистра в дока превращусь...
Доктор социологических наук Солид Торасович Убойко — звучит, а?! С позывным именем: Док. Это вам, ясный пень, уваженье, это не какой-то там Бой на побегушках. Всякие там глупорожие ксенологи-недоучки нехай трепещут и от зависти истекают слюнями. Спец-По-Иным, тоже мне цаца!