Страница:
Молчать? Но Майкл всё ещё здесь, на Ти Рэксе, а я всё ещё живой, к глубочайшему его разочарованию.
Напрашивается следующий вывод: меня снова будут пытаться убить. И чем дальше, тем всё меньше внимания уделяться будет гипотетическому проклятью Меча — заговорщики перейдут от опосредованного умерщвления к непосредственному.
Ситуасьон!..
Надо было что-то делать. Делать. Мне. Это я осознал очень даже ясно. Презреть пассивность и броситься вниз головой в кипящую пучину! Вмешаться в ход событий, игрушкой которых мне приходилось быть до сих пор.
Пришла пора самому распорядиться своей судьбой и перестать наконец-то «быть одиннадцатым» — лишним, бесполезным, невыносимым, ядовитым комком слизи и костей с кучей амбиций и комплексов.
Я решил, что никому ничего не скажу и не буду ждать, что кто-то сделает за меня предначертанное мне. Я сам справлюсь с патовой ситуацией. У меня есть новые сверхъестественные способности, моя мутотень, в конце концов. Вот и... отправлюсь «мутить».
Припомнив слова Поющей Жрицы, я, наконец, осознал, что моё существование не бессмысленно, что я смогу помочь всем. И милорду, и пленённому ревмагами истинному принцу Джону, и самому себе.
Смогу помешать предателю Майклу и расстроить планы неведомого, но, судя по всему, жуткого роальда, являвшегося Носителем кровавого, мстительного Света Лезвия. Даже сумею помочь несчастному баронскому отпрыску, волею судеб вовлечённому в запутанную историю, не имеющую к нему ни малейшего отношения.
Осознание накатило на меня в зеленоватом коридоре «пресс-центра», и вслед за ним проснулся Свет, в очередной раз отбросив на меня магическую мутотень.
Если в ти-рэксианских джунглях на меня снизошло сверхвосприятие изображения, то в подземных переходах штаба реставраторов явило себя сверхпонимание сути.
Я понял: стоит мне очень сильно, по-настоящему, чего-то захотеть — и Свет обязательно поможет.
Если, само собой, это желание не будет идти вразрез с запредельными интересами самого Света.
И ещё я вдруг понял: мой Свет вполне можно было назвать Добрым Светом.
Потому что, захоти я совершить что-нибудь плохое (в весьма относительном, но всё же, условно выражаясь, «общечеловеческом» понимании этого термина), мой Свет ни беса не помог бы мне совершить это злое деяние...
Мне стало трудно дышать, перед глазами замельтешили голубые и фиолетовые светлячки. Я находился в полуобморочном состоянии, но старался не подавать виду. «Дядюшка» шёл так быстро... быстро... я старался не отставать, но... зацепился большой ватной ногой за подорванный пластик напольного покрытия и...
Упал на низкий широкий диванчик, устланный аляповатым мохнатым покрывалом. Комната была большой и плохо освещённой и потому казалась достаточно мрачной. Возле длинного, узкого окна располагались маленький стол и четыре громадных пушистых кресла. На стенах, на полу и даже на потолке висели ковры с длинным ворсом. В целом обилием мохнатого интерьера помещение напоминало вывернутую наизнанку шкуру огромного зверя.
Самым подходящим развитием событий, щадящим мой, и без того пошатнувшийся, рассудок, была бы немедленная потеря сознания. Однако мутотень отступила, и я ощутил себя невыносимо маленьким и беззащитным. Мне пришлось жестоко подавить в себе настойчивое желание забиться в самый тёмный угол этой не очень-то светлой комнаты и тихонечко завыть.
Резко открылась дверь, и в комнату, в которой я невесть как очутился, ввалились два человека. Крепко ругаясь на спаме, они тянули за собой связанного мычащего (его рот был забит паклеподобным кляпом) роальда. Увидев меня, они разом затихли, и высокий суетливо достал из белой пузатой сумки, болтавшейся у него на плече, ручной эндер. Направив оружие в мою сторону, он нервно приказал мне лечь на пол и не двигаться.
— Имя?! — требовательно спросил второй, низкий и полный, женоподобным голосом.
«И как ему, рубить-пилить, представиться? Ихним Высочеством назваться? Брать крепость нахрапом, сообразуясь с принципом: главное — ошеломить противника? Вряд ли граждане, лояльные революции, покусились бы на роальда. Как-никак, представитель высшей, магической, расы... гегемон, пся крев!»
Относительно «Ихнего Высочества» я, конечно, придумал неплохо, только вот зря, зря поспешил мордашкой в напольный коврик уткнуться. Ибо не пристало августейшим особам вести себя подобным образом.
— Зовите меня Джоном, — вывернув набок голову, предложил я, посчитав данную формулировку разумным компромиссом между предусмотрительностью и нахальством. Питая надежду, что, представившись подобным образом, буду иметь пространство для свободы манёвра.
— Ты работаешь на эРМээС? — полу-утвердительно спросил низкий. Что показалось мне весьма наивным. «Так я ему и сказал», — саркастически подумал я...
В этот момент раздался взрыв, и я всем лежащим телом ощутил, как подо мной судорожно вздрогнул пол. Потом вновь распахнулась дверь и в проёме показался громко кричащий, задыхающийся от злобы человек:
— Галаджер взорвался, как карнавальная бомба! Эти скоты изведут нас даже без своей поющей матроны! Проклятая Магическая Гвардия уничтожит нас без единого выстрела — мы просто взорвёмся все, лопнем, как Галаджер!
— Это работа пойманной нами сволочи!! — взвизгнул высокий и, подпрыгнув, без предупреждения, большим тупоносым ботинком что было сил засадил мне в бок...
От резкой боли я коротко ыкнул и с размаху воткнулся в ковёр лицом.
— Они уже научились пробивать волшебные щиты и забрасывать нам в тылы диверсантов?! — изумлённо воскликнул человек, вопивший о трагической судьбине взорвавшегося Галаджера.
— Его необходимо показать сэру Лестеру, — сказал низкий.
— А я считаю: кончить его здесь и не церемониться, — произнёс высокий.
— Зря ты так, он в будущем не раз твоё милосердие припомнит. Ты думаешь, для красного словца Лестера зовут Инквизитором? — успокаиваясь, возразил крикун. — Специалист!
Роальда оглушили и уложили под стеночку. Совершенно очумевшего от «быстрой смены впечатлений», меня, скрутив за спиной руки, выволокли в коридор. Дотащили до лифта, опустили этажом ниже и втолкнули в каморку с низкой металлической дверью, которая грохотала, когда её открывали, словно раздрызганный лесопроходческий комбайн.
Каморка вела непосредственно в кабинет «Графа Дональда Лестера, окружного сокольничего второго ранга» — именно это словосочетание было выжжено на массивной кабинетной двери.
Неожиданно оказалось, что добиться «аудиенции» сиятельного графа возжелало немало народу. В каморке даже образовалась очередь. Моё появление совпало с каким-то противоестественным наплывом революционно-магических диверсантов и прочих мерзких, с точки зрения монархистов, государственных преступников. Мне очень хотелось выяснить, куда именно осуществляется этот наплыв.
Несомненно, здание находилось в руках контрреволюционеров: все пленные, исключая меня, были роальдами, да и надпись на двери явственно свидетельствовала о промонархических воззрениях пресловутого Лестера.
Чисто интуитивно явилась мысль о бюрократическо-административном прошлом упомянутого здания, причём существа, топтавшие пластик его коридоров и ковры его кабинетов, решали вопросы если не планетарного, то уж точно — континентального масштаба.
Свет не собирался помогать мне в разрешении загадки — ни сверхвосприятием, ни сверхпониманием. Ничем. Будто и не полновесный Носитель я, а распоследний наследственный придурок, не способный отличить правый башмак от левого.
На меня косились как человеки, так и роальды: ситуация «свой среди чужих и т. д. ». Один из аборигенов беззастенчиво рассматривал меня, через короткие промежутки времени кивая головой, словно в подтверждение неведомых мне мысленных рассуждений.
— Как ты угодил в заложники? — вдруг спросил он.
Его конвойный не задержался с зуботычиной. Заехал, ничтоже сумняшеся, от всей души. Да-а, здешние человеки Иных явно не обожают... мягко говоря.
— Вполне обыкновенно, — отозвался другой роальд, говоря на спаме правильно, но со странным шипящим акцентом, — эти полоумные ч-челы, захватывая Комисссарию, плевать хотели на то, кто именно окаж-жется у них в залож-жниках.
Когда и второй роальд жестоко схлопотал по физиономии, из апартаментов Лестера вынырнул секретарь. Он пробежал взглядом по наличествующим заложникам. Увидев меня, изменился в лице, несколько раз беззвучно шевельнул челюстью и наконец взорвался, обзывая последними словами моих провожатых.
— Почему этот человек до сих пор здесь?!!
— Ох! Дохлые вийтусы! И какие злобные боги сотворили вас, человеков, такими шумными?.. — произнёс роальд, который пострадал первым.
— Я не понимаю, растак вас! — едва сдерживая ярость, прорычал секретарь, — Р-разве не было строжайшего приказа жилистых ублюдков не держать без кляпа?! У вас что, помутилось в головах?! А вдруг они заклинать начнут?! В лягушек превратиться хотите?!
— Леший-неший, какие же вы все смешные!.. — искренне произнёс я и честно принялся ждать своей порции зуботычин.
Часть 3
7: «КОРАБЕЛЬНЫЙ СПЕЦНАЗ»
Напрашивается следующий вывод: меня снова будут пытаться убить. И чем дальше, тем всё меньше внимания уделяться будет гипотетическому проклятью Меча — заговорщики перейдут от опосредованного умерщвления к непосредственному.
Ситуасьон!..
Надо было что-то делать. Делать. Мне. Это я осознал очень даже ясно. Презреть пассивность и броситься вниз головой в кипящую пучину! Вмешаться в ход событий, игрушкой которых мне приходилось быть до сих пор.
Пришла пора самому распорядиться своей судьбой и перестать наконец-то «быть одиннадцатым» — лишним, бесполезным, невыносимым, ядовитым комком слизи и костей с кучей амбиций и комплексов.
Я решил, что никому ничего не скажу и не буду ждать, что кто-то сделает за меня предначертанное мне. Я сам справлюсь с патовой ситуацией. У меня есть новые сверхъестественные способности, моя мутотень, в конце концов. Вот и... отправлюсь «мутить».
Припомнив слова Поющей Жрицы, я, наконец, осознал, что моё существование не бессмысленно, что я смогу помочь всем. И милорду, и пленённому ревмагами истинному принцу Джону, и самому себе.
Смогу помешать предателю Майклу и расстроить планы неведомого, но, судя по всему, жуткого роальда, являвшегося Носителем кровавого, мстительного Света Лезвия. Даже сумею помочь несчастному баронскому отпрыску, волею судеб вовлечённому в запутанную историю, не имеющую к нему ни малейшего отношения.
Осознание накатило на меня в зеленоватом коридоре «пресс-центра», и вслед за ним проснулся Свет, в очередной раз отбросив на меня магическую мутотень.
Если в ти-рэксианских джунглях на меня снизошло сверхвосприятие изображения, то в подземных переходах штаба реставраторов явило себя сверхпонимание сути.
Я понял: стоит мне очень сильно, по-настоящему, чего-то захотеть — и Свет обязательно поможет.
Если, само собой, это желание не будет идти вразрез с запредельными интересами самого Света.
И ещё я вдруг понял: мой Свет вполне можно было назвать Добрым Светом.
Потому что, захоти я совершить что-нибудь плохое (в весьма относительном, но всё же, условно выражаясь, «общечеловеческом» понимании этого термина), мой Свет ни беса не помог бы мне совершить это злое деяние...
Мне стало трудно дышать, перед глазами замельтешили голубые и фиолетовые светлячки. Я находился в полуобморочном состоянии, но старался не подавать виду. «Дядюшка» шёл так быстро... быстро... я старался не отставать, но... зацепился большой ватной ногой за подорванный пластик напольного покрытия и...
Упал на низкий широкий диванчик, устланный аляповатым мохнатым покрывалом. Комната была большой и плохо освещённой и потому казалась достаточно мрачной. Возле длинного, узкого окна располагались маленький стол и четыре громадных пушистых кресла. На стенах, на полу и даже на потолке висели ковры с длинным ворсом. В целом обилием мохнатого интерьера помещение напоминало вывернутую наизнанку шкуру огромного зверя.
Самым подходящим развитием событий, щадящим мой, и без того пошатнувшийся, рассудок, была бы немедленная потеря сознания. Однако мутотень отступила, и я ощутил себя невыносимо маленьким и беззащитным. Мне пришлось жестоко подавить в себе настойчивое желание забиться в самый тёмный угол этой не очень-то светлой комнаты и тихонечко завыть.
Резко открылась дверь, и в комнату, в которой я невесть как очутился, ввалились два человека. Крепко ругаясь на спаме, они тянули за собой связанного мычащего (его рот был забит паклеподобным кляпом) роальда. Увидев меня, они разом затихли, и высокий суетливо достал из белой пузатой сумки, болтавшейся у него на плече, ручной эндер. Направив оружие в мою сторону, он нервно приказал мне лечь на пол и не двигаться.
— Имя?! — требовательно спросил второй, низкий и полный, женоподобным голосом.
«И как ему, рубить-пилить, представиться? Ихним Высочеством назваться? Брать крепость нахрапом, сообразуясь с принципом: главное — ошеломить противника? Вряд ли граждане, лояльные революции, покусились бы на роальда. Как-никак, представитель высшей, магической, расы... гегемон, пся крев!»
Относительно «Ихнего Высочества» я, конечно, придумал неплохо, только вот зря, зря поспешил мордашкой в напольный коврик уткнуться. Ибо не пристало августейшим особам вести себя подобным образом.
— Зовите меня Джоном, — вывернув набок голову, предложил я, посчитав данную формулировку разумным компромиссом между предусмотрительностью и нахальством. Питая надежду, что, представившись подобным образом, буду иметь пространство для свободы манёвра.
— Ты работаешь на эРМээС? — полу-утвердительно спросил низкий. Что показалось мне весьма наивным. «Так я ему и сказал», — саркастически подумал я...
В этот момент раздался взрыв, и я всем лежащим телом ощутил, как подо мной судорожно вздрогнул пол. Потом вновь распахнулась дверь и в проёме показался громко кричащий, задыхающийся от злобы человек:
— Галаджер взорвался, как карнавальная бомба! Эти скоты изведут нас даже без своей поющей матроны! Проклятая Магическая Гвардия уничтожит нас без единого выстрела — мы просто взорвёмся все, лопнем, как Галаджер!
— Это работа пойманной нами сволочи!! — взвизгнул высокий и, подпрыгнув, без предупреждения, большим тупоносым ботинком что было сил засадил мне в бок...
От резкой боли я коротко ыкнул и с размаху воткнулся в ковёр лицом.
— Они уже научились пробивать волшебные щиты и забрасывать нам в тылы диверсантов?! — изумлённо воскликнул человек, вопивший о трагической судьбине взорвавшегося Галаджера.
— Его необходимо показать сэру Лестеру, — сказал низкий.
— А я считаю: кончить его здесь и не церемониться, — произнёс высокий.
— Зря ты так, он в будущем не раз твоё милосердие припомнит. Ты думаешь, для красного словца Лестера зовут Инквизитором? — успокаиваясь, возразил крикун. — Специалист!
Роальда оглушили и уложили под стеночку. Совершенно очумевшего от «быстрой смены впечатлений», меня, скрутив за спиной руки, выволокли в коридор. Дотащили до лифта, опустили этажом ниже и втолкнули в каморку с низкой металлической дверью, которая грохотала, когда её открывали, словно раздрызганный лесопроходческий комбайн.
Каморка вела непосредственно в кабинет «Графа Дональда Лестера, окружного сокольничего второго ранга» — именно это словосочетание было выжжено на массивной кабинетной двери.
Неожиданно оказалось, что добиться «аудиенции» сиятельного графа возжелало немало народу. В каморке даже образовалась очередь. Моё появление совпало с каким-то противоестественным наплывом революционно-магических диверсантов и прочих мерзких, с точки зрения монархистов, государственных преступников. Мне очень хотелось выяснить, куда именно осуществляется этот наплыв.
Несомненно, здание находилось в руках контрреволюционеров: все пленные, исключая меня, были роальдами, да и надпись на двери явственно свидетельствовала о промонархических воззрениях пресловутого Лестера.
Чисто интуитивно явилась мысль о бюрократическо-административном прошлом упомянутого здания, причём существа, топтавшие пластик его коридоров и ковры его кабинетов, решали вопросы если не планетарного, то уж точно — континентального масштаба.
Свет не собирался помогать мне в разрешении загадки — ни сверхвосприятием, ни сверхпониманием. Ничем. Будто и не полновесный Носитель я, а распоследний наследственный придурок, не способный отличить правый башмак от левого.
На меня косились как человеки, так и роальды: ситуация «свой среди чужих и т. д. ». Один из аборигенов беззастенчиво рассматривал меня, через короткие промежутки времени кивая головой, словно в подтверждение неведомых мне мысленных рассуждений.
— Как ты угодил в заложники? — вдруг спросил он.
Его конвойный не задержался с зуботычиной. Заехал, ничтоже сумняшеся, от всей души. Да-а, здешние человеки Иных явно не обожают... мягко говоря.
— Вполне обыкновенно, — отозвался другой роальд, говоря на спаме правильно, но со странным шипящим акцентом, — эти полоумные ч-челы, захватывая Комисссарию, плевать хотели на то, кто именно окаж-жется у них в залож-жниках.
Когда и второй роальд жестоко схлопотал по физиономии, из апартаментов Лестера вынырнул секретарь. Он пробежал взглядом по наличествующим заложникам. Увидев меня, изменился в лице, несколько раз беззвучно шевельнул челюстью и наконец взорвался, обзывая последними словами моих провожатых.
— Почему этот человек до сих пор здесь?!!
— Ох! Дохлые вийтусы! И какие злобные боги сотворили вас, человеков, такими шумными?.. — произнёс роальд, который пострадал первым.
— Я не понимаю, растак вас! — едва сдерживая ярость, прорычал секретарь, — Р-разве не было строжайшего приказа жилистых ублюдков не держать без кляпа?! У вас что, помутилось в головах?! А вдруг они заклинать начнут?! В лягушек превратиться хотите?!
— Леший-неший, какие же вы все смешные!.. — искренне произнёс я и честно принялся ждать своей порции зуботычин.
Часть 3
«ОПЕРАЦИЯ „СВЕТОМАСКИРОВКА"»
7: «КОРАБЕЛЬНЫЙ СПЕЦНАЗ»
Ух, как реставраторы бравенько забегали туды-сюды, когда «наследник» бесследно пропал! Прямёхонько из собственных апартаментов, совершенно непостижимым образом. Испарился, ясный пень. Иначе — как?! Все в шоке, в ужасе, короче. И не только хозяева, сиречь тюремщики наши, но и мы сами, дхорр забери... но мы — ненадолго.
Бегают темпераментно, значит, хозяева-тюремщики наши по коридорам и залам базы. Напрочь забыли о том, что надо хорошую мину при любой игре хранить, велению вековых традиций следуя. Жалко их, сил нет! А мы — готовимся в дорогу.
Мы — это не вся толпа, а Бранко Й. Йонссон, капитан наш героический, и я, субкарго Убойко С. Т., скромненько при нём.
Бывший профессиональный космодесантник и бывший солдат/освояк/пират/телохран/икоектоещё... короче, парочка громил специального назначения.
Подозреваю, что при формировании личного состава ударной группы определяющим фактором кадровой политики было наличие у меня и капитана растительности на подбородках. Какие же инсургенты без бород?! Янычар-то выбрит до синевы и к тому же излишне жгуче-брунетист для типичного экскалибурца, а Ургу, как он ни рвался, придётся остаться. Флоллуэец странновато бы гляделся, что да, то да, на улицах и уровнях столичного мегаполиса. А маскировочная аппаратура осталась на борту «Папы», в тысячах километров от нас... Надеяться же на адекватную помощь Света не приходилось, уж больно непредсказуемо его поведение.
Он может чуть ли не всё, но — поди узнай, когда и что ему «захочется». Кто как, мы же покуда бессильны перед его взбалмошностью.
А дорога к месту проведения намеченной операции предстоит неизведанная. Транспортное средство, в смысле у нас — то ещё... Как бы вместо столичной планеты не угодить дхорру на рога. Ну, ладно, будем уповать, что Свет не выдаст, ревмаг не съест.
Вначале мы коллективно почуяли Лазеровица и осознали, как он этот трюк проделал. Затем осознали, что наш окаянный Перебор «испарился» не куда-нибудь, а в Столицу, причём совершенно добровольно, по собственному, так сказать, желанию. Вдобавок осознали, зачем он это сделал...
В итоге — мы даже малость прибалдели. В яйцеголовом вьюноше обнаружилось «наличие присутствия» пусть глупого донельзя, но вполне благородного мужества.
Оклемавшись, мы единодушно решили: надо искать и спасать своевольничающего Анджея. Члена экипажа ведь, дхорр его защекочи, истового монархиста новоявленного! Впёрся в дерьмо, пропадёт ни за понюх нонда, а нам потом — позор на все Обитаемые Пределы. В которые, даст Выр, мы вдруг возвратимся, когда этот реставрационный дурдом с прогулки обратно по палатам разбредётся.
Представляю ехидный комментарий в сетевой «Т.A.N.»:
«Новости суток. Корыто „Пожиратель Пространства", прославившееся тем, что перебрало, увеличив количество членов Экипажа до одиннадцати и количество равных долей до шестидесяти шести, а затем не уберегло собственное нововведение, внесённое в судовую роль в качестве „боцмана“, за неимением в Десятке традиционной штатной единицы...»
Кошмар-р. Жуть.
Но, ясный пень, даже не в этом соль. Какой бы он там ни был глупый урод, а всё ж таки мы его втравили во всю эту историю, и просто-напросто «западло» бросать хлопца в одиночестве, на произвол судьбы. Как бы я лично к нему ни относился при этом, но — дхорр буду, если брошу...
Номи, Девочка моя, тоже хочет отправиться на Столицу, аж пищит от негодования, но её мы не пустим, конечно. Это мы и могём и можем! Перебора мы не остановили бы, он «единоличник». А Девочке нечего делать в Столице, во-первых, потому что у неё шансов там пропасть ни за понюх нонда — не меньше, чем у лесняка. Во-вторых, и это самое важное для общего дела, выяснилось, что экскалибурская магия, фэнтези это дхоррово (чуяло моё сердце, от колдовства добра не жди!), со страшной силой экранирует сетевые коммуникации. И потому бесперебойная связь со Столицей, с агентами и лидерами монархического подполья — из области фантастики: очень хочется, но вряд ли.
(Реставрашки аж воют от злости, прорву энергии затрачивая на пробои магического экрана!)
А у меня с Девочкой — связь ЕСТЬ, самая что ни на есть бесперебойная. Причём только у нас двоих из Десятки, прочие ощущают себя частями некоего единого Целого пока что ещё весьма смутно.
Как это происходит, мы сами толком не разобрались, но нас объединяют сны наши. Тайна общая наша, завесу над которой, хошь не хошь, пришлось нам приподнять, рассказав о снах товарищам и товаркам.
Наяву есть Она и Я.
Во сне нас Двое, во сне есть Мы.
Конечно, если не вмешивается та, Другая... которая и не «Ягодка» даже, а вообще Свет знает кто. Я спросил у Номи, приходит ли к ней Та. Номи изумилась. Ответила: «Только ты приходишь... Либо вообще ничего не снится, либо... сам знаешь!» Знаю. И преград полёту нашему во сне нету. Никаких. И связь наша незримая — нерасторжима...
Теперь я уже понимаю: если это сны, то лишь отчасти. Это особо просветлённое, что ли, состояние. Не явь, не сон, а нечто третье. Названия которому ещё не придумано.
Информационная ипостась некая. Появляется как бы... этакое виртуальное существо. Компьютерно-цифровой аналог НАС, однако вне Сети и безо всякого её участия. Не телесная, не духовная ипостась, а... интеллектуально-энергетическая?
Выходит, что наши разумы, соединившись, набирают необходимую «критическую массу», а следовательно, обретают достаточную силу? Её вполне достаточно для того, чтобы распахнуть бронированные двери собственной бренности и ментальности, извечной темницы нашей... И объединённые внутренние миры обретают способность действовать, не ограничиваясь узкими рамками и законами внешней среды обитания, неуклюже и банально поименованной Реальностью?..
Элементом коей, между прочим, является и компьютерная Сеть со всеми её неисчислимыми виртуальными мирами. Вселенными, которые, при всей их мастерской реалоподобности, всего лишь — иллюзии. Отражения зеркала в зеркале...
Быть может, вот в чём она заключается, Сила Света?
Не мистика всяческая, фэнтези-шмэнтези, имеющая духовно-энергетическое происхождение, и не методология «изменения чертежей мироздания» Науки, имеющая материально-энергетическое происхождение.
Нечто Третье, вполне возможно, самое могущественное.
Причём свойственное не всей Природе в целом, живой либо неживой, без разницы, а... лишь нам, разумным.
Я бы поименовал (боюсь, не менее банально и неуклюже...) силу, способную вызвать это «третье состояние», Чистой Энергией Разума.
В этой связи вопрос животрепещущий: войти в это состояние возможно лишь вдвоём, хотелось бы знать, а?! Нельзя ли — одному? А втроём, а вдесятером?..
...И понимаю я это, как всегда, вдруг. И, как у меня водится, озадачиваюсь вселенскими вопросами в самый что ни наесть неподходящий момент!
— А не хочешь ли ты, браток, отправиться на свидание с линолеумом? — ласково интересуется Кэн Йо у солдата, на каске у которого красуется мечеподобная четырёхлучевая звезда. Красная.
— С кем?! — охреневает вояка.
БАХХХ!!!
Стражник утыкается фейсом в пол, покрытый линолеумом, а капитан опускает руку, отвесившую оплеуху, и переступает лежащее тело. Мотнув головой влево, он спрашивает у второго (этому я уже аккуратно заломал лапку, взяв кисть на болевой приём):
— На королевский дворец сюда, говнюк?
Общение с местным населением капитан взял на себя, он спам знает не хуже родного новисербского диалекта коруса. Говнюк часто-часто кивает, и сквозь стон выдавливает:
— Туда-а... ту-у...
— Отдыхай. — Ребром ладони коротко рубанув основание шеи краснозвёздного, отправляю второе бездыханное тело на свидание с линолеумом, и мы выходим из холла на улицу. Сворачиваем налево, в юго-восточном направлении.
Пару кварталов проходим прогулочным шагом. Строение, в коридоре которого нас угораздило материализоваться, находится в довольно пустынном районе. Пресловутая нуль-Т реальна, дхорр её забодай!!! После того как мы с капитаном ужасно, по-настоящему, воистину захотели быть на столичной планете Экскалибура, мы прямо на неё и «загремели»...
Поворачиваем с кривой улочки на широченную авеню и тут же увеличиваем темп. Сужающаяся перспектива уходящей на восток, теряющейся в зыбкой дали, прямой, как арбалетная стрела, авеню заполнена толпами народа. И толпы эти энергично стремятся туда, прямо к восходящему в эти минуты солнцу. Мы устремляемся с ними, затерявшись в...
Конечно, выглядим мы обычными, нормальными экскалибурцами. Хрен подумаешь, что у нас под цивильной одеждой спрятан арсенал, боевой мощи которого достаточно для ведения региональной войны средних масштабов. (Как мы раздобыли оружие на подземной базе реставраторов? Коммерческая тайна. Профессионалы мы или кто?! Чтоб мы — да не охмурили кого надо?..)
На куртягах, платьях, комбинезонах и головных повязках шагающих на восход экскалибурцев — роальдов и человеков обоих полов, — красные звездо-мечи. У нас с Биг Боссом точно такие же заблаговременно намалёваны на спинах. Шагают все быстро, но практически молча. Только шаги вразнобой по уличному покрытию грохочут, сливаясь с тяжёлым дыханием тысяч шагающих.
Странно. Никто не орёт, не скандирует, не выступает. Аж непохожи эти толпы на революционно сознательные массы. По крайней мере, колонны, с которыми мы смешались. Нешумный народ эти местные. Сколько цивилизаций, столько и обычаев... Не всегда понятных чужаку. Запах от экскалибурцев исходит тяжёлый, мытьём они явно не злоупотребляют, носки, трусы и колготки меняют редко. В руках у некоторых шагающих — необычного дизайна скрученные, я бы сказал, трубки. Зловещего, надо сказать, видона штукенции... И дома вокруг — мрачноватые с виду. Неярких тонов расцветка стен консервативная массивность, никаких тебе окон во весь фасад. Невысокие — два-три, реже четыре-пять этажей.
Столица тутошняя вообще город приземистый, небоскрёбы, супермаркеты и высокие технические сооружения скорее исключение, а не правило. И подземных сооружений здесь не любят почему-то копать. Наверное, потому и расползлось городище по всей планете. Практически вся суша застроена. Этакий неимоверно гигантский всепланетный двух-трёхэтажный Лондон девятнадцатого столетия докосмической эры. Хорошо, что мы неподалёку от королевского дворца возникли!.. Добирайся потом на перекладных дхорр-те откуда. Впрочем, не настолько уж неподалёку, чтобы быстренько пешком дойти. И терминалы наши, без связи с Сетью ОП, превратились в как бы «наручные счётные машинки»...
Через некоторое время мы сбавляем набранный крейсерский темп и откалываемся от хранящей напряжённое спокойствие толпы. Авеню раздваивается, словно её ленту режет прямо посередине острый угол дома. Строения, необычного для канонов здешней архитектуры — высокого, метров пятидесяти. Дом треугольный, и нескончаемые стены его, «омываемые» раздвоившейся авеню, всё дальше и дальше разводят «рукава» в стороны. Толпа утекала налево, мы же с капитаном топаем направо, на юго-восток. Как оно и положено. Символично, дхорр задери. Левые — налево, правые — ясный пень, куда.
Добираемся до конца одной из вздымающихся ввысь стен треугольного безоконного домины. «Тауэр» местный, что ли?
Дальше вновь тянутся, становящиеся привычными, небольшие строения. Сплошняком — ни заборов, ни промежутков, от перекрёстка до перекрёстка. Не дома, а крепости какие-то.
Унылые места, ясный пень. Наши тени, тощие акселератки, тянутся за нами сзади и чуть справа, словно шлейфы неискупленных грехов.
Тротуаров нет. И ни единого транспортного средства в поле зрения. Куда мы попали?! Район борцов за сохранение экологии? Но почему ж тогда ни единой животины не видать? В городах подавляющего большинства терраформированных планет хоть какая-нибудь кошка бродячая, но прошмыгнула бы уже. И птиц с неба будто язык бога слизал... Навстречу лишь изредка попадаются прохожие.
Почему-то одни женщины, парочками и больше. И худенькие аборигенки, и более «плотные» челжи. Сравнительно шумные. Разговаривают, жестикулируют, одна даже засмеялась в голос. На нас внимания не обращают. Первым мужчиной, нам повстречавшимся кварталов через десять, оказывается скрюченный старикан, переволакивающий через улицу мешок, водружённый на... нечто вроде складной тележки, трубчатое сооружение о двух колёсиках. Подобные я видел в трущобах сотен планет. Похоже, экологическую нишу собак и кошек тут заполняют челов... стоп, а он кто?!
— Эй, дед, погодь-ка! — зовёт бродягу капитан. — На пару слов.
Дед опасливо оглядывается. По глазам понимаем — он человек. И... тикает от нас человек этот спринтерски, будто увидел смерть с косой. Дхорр забодай, неужто «красные мечи» достали народ до мозга костей пяток?!
Переглядываемся. Пожимаем плечами. Идём дальше. Долго идём. Километра три. И выводит вдруг нас пустынный проспект, в южном направлении неожиданно «ломающийся» под прямым углом, к бурлящей, заполненной народом площади.
Сразу за углом, перегораживая короткий «послеизломный» отрезок, цепочка мужчин и женщин с лучемётами, скорчерами и давешними скрученными трубками в руках. К нам — повёрнуты краснозвёздными спинами. К толпе — стволами. Напирающая толпа, в отличие от шагающих колонн, не молчит. Большой хай ещё не поднят, но, похоже, недалеко и до перерождения угрожающего ворчания в рёв. На головных повязках — золотые звёзды...
— Вас прислала Щайя Ожи? А где остальные? — оборачивается к нам один из роальдов цепочки.
Говорит на туземном наречии. Вполне нам понятном, — загипнопедили его в нашу память, ясный пень, перед отправкой сюда.
— Да, — коротко отвечает Кэп Йо.
Я невозмутимо продолжаю наш ответ, ломая язык непривычными сочетаниями протяжных гласных и шипящих звуков:
— Остальные на подходе. Мы курьеры. Нам надо на ту сторону, — неопределённо машу рукой на толпу.
— Тут не пройдёте. Златозвёздные стеклись со всей округа, — информирует роальд, ихний сержант, наверное. Пялится на нас белёсыми буркалами своими. Задумчиво произносит, разворачиваясь к нам стволом: — Интересно, а зачем вы оделись в куртки с красными мечами, если собирались пробираться через кварталы мятежников... Эй, челы, а ну-ка подойдите поближе! Что-то с вами не то...
Мы молча пятимся. Умный попался лыцарь леворюции, поди ж ты.
Толпа грозно напирает. Красномечники затравленно оглядываются на своего командира, а он...
— Правых, — коротко бросает мой командир, и первым разрезает сержанта пополам штурмовым эндером, выхваченным из-под полы.
А не фиг было своей трубенцией нацеливаться, козёл! Я выкашиваю правую половину цепочки, пока Биг Босс занимается левой. Три секунды — и улица нашими стараниями превращена в мясную лавку.
Толпа, завидя такое дело, во всю мочь взрёвывает, словно по отмашке флажком, и... ка-ак хлынет прямо на нас, ка-ак затопочет прямо по обугленным, окровавленным кускам тел! Похоже, мы не только ревмагов, а и кого-то из толпы покромсали ненароком. И нашим и вашим, дхорр загрызи...
— Ноги, ё-моё!!! — орёт капитан, и мы показываем толпе краснозвёздные спины.
Толпа мгновенно повышает уровень громкости рёва, а мы улепётываем за угол во все тяжкие. Туда, откуда припёрлись. Может, они нам спасибо сказать хотят, но рисковать не стоит, красное на монархистов действует традиционно, как мулета на быков-торо. Разъярённый рёв рикошетом отскакивает от стенок домов и со всех сторон норовит нас задавить. Во попали!
И не упомню, когда так бегал! Километр за минуту, ей-бо! Жить захочешь, все рекорды побьёшь...
— Ихнюю мамум тудыть чрез коромысло за ноги, — хрипит-пыхтит рядышком капитан, — да где ш тут калитки иль подворотни сраные... Ох ты ш, во!
Ныряем в тень обнаружившейся наконец-то арки. Створка стальных ворот, перекрывающих её, почему-то приоткрыта. Почему, выясняется тут же. Створку, налегая всем телом, захлопывает за нами тонюсенькая девчушка в чёрном трико и золотистой пачке. «Балерина, ничего себе!» — изумляюсь я.
Задвинув впечатляющий толстенностью засов, она командует:
— За мной! — и плавно скользит мимо, в глубь арочной подворотни, обдав нас странным горьковатым запахом.
Бегают темпераментно, значит, хозяева-тюремщики наши по коридорам и залам базы. Напрочь забыли о том, что надо хорошую мину при любой игре хранить, велению вековых традиций следуя. Жалко их, сил нет! А мы — готовимся в дорогу.
Мы — это не вся толпа, а Бранко Й. Йонссон, капитан наш героический, и я, субкарго Убойко С. Т., скромненько при нём.
Бывший профессиональный космодесантник и бывший солдат/освояк/пират/телохран/икоектоещё... короче, парочка громил специального назначения.
Подозреваю, что при формировании личного состава ударной группы определяющим фактором кадровой политики было наличие у меня и капитана растительности на подбородках. Какие же инсургенты без бород?! Янычар-то выбрит до синевы и к тому же излишне жгуче-брунетист для типичного экскалибурца, а Ургу, как он ни рвался, придётся остаться. Флоллуэец странновато бы гляделся, что да, то да, на улицах и уровнях столичного мегаполиса. А маскировочная аппаратура осталась на борту «Папы», в тысячах километров от нас... Надеяться же на адекватную помощь Света не приходилось, уж больно непредсказуемо его поведение.
Он может чуть ли не всё, но — поди узнай, когда и что ему «захочется». Кто как, мы же покуда бессильны перед его взбалмошностью.
А дорога к месту проведения намеченной операции предстоит неизведанная. Транспортное средство, в смысле у нас — то ещё... Как бы вместо столичной планеты не угодить дхорру на рога. Ну, ладно, будем уповать, что Свет не выдаст, ревмаг не съест.
Вначале мы коллективно почуяли Лазеровица и осознали, как он этот трюк проделал. Затем осознали, что наш окаянный Перебор «испарился» не куда-нибудь, а в Столицу, причём совершенно добровольно, по собственному, так сказать, желанию. Вдобавок осознали, зачем он это сделал...
В итоге — мы даже малость прибалдели. В яйцеголовом вьюноше обнаружилось «наличие присутствия» пусть глупого донельзя, но вполне благородного мужества.
Оклемавшись, мы единодушно решили: надо искать и спасать своевольничающего Анджея. Члена экипажа ведь, дхорр его защекочи, истового монархиста новоявленного! Впёрся в дерьмо, пропадёт ни за понюх нонда, а нам потом — позор на все Обитаемые Пределы. В которые, даст Выр, мы вдруг возвратимся, когда этот реставрационный дурдом с прогулки обратно по палатам разбредётся.
Представляю ехидный комментарий в сетевой «Т.A.N.»:
«Новости суток. Корыто „Пожиратель Пространства", прославившееся тем, что перебрало, увеличив количество членов Экипажа до одиннадцати и количество равных долей до шестидесяти шести, а затем не уберегло собственное нововведение, внесённое в судовую роль в качестве „боцмана“, за неимением в Десятке традиционной штатной единицы...»
Кошмар-р. Жуть.
Но, ясный пень, даже не в этом соль. Какой бы он там ни был глупый урод, а всё ж таки мы его втравили во всю эту историю, и просто-напросто «западло» бросать хлопца в одиночестве, на произвол судьбы. Как бы я лично к нему ни относился при этом, но — дхорр буду, если брошу...
Номи, Девочка моя, тоже хочет отправиться на Столицу, аж пищит от негодования, но её мы не пустим, конечно. Это мы и могём и можем! Перебора мы не остановили бы, он «единоличник». А Девочке нечего делать в Столице, во-первых, потому что у неё шансов там пропасть ни за понюх нонда — не меньше, чем у лесняка. Во-вторых, и это самое важное для общего дела, выяснилось, что экскалибурская магия, фэнтези это дхоррово (чуяло моё сердце, от колдовства добра не жди!), со страшной силой экранирует сетевые коммуникации. И потому бесперебойная связь со Столицей, с агентами и лидерами монархического подполья — из области фантастики: очень хочется, но вряд ли.
(Реставрашки аж воют от злости, прорву энергии затрачивая на пробои магического экрана!)
А у меня с Девочкой — связь ЕСТЬ, самая что ни на есть бесперебойная. Причём только у нас двоих из Десятки, прочие ощущают себя частями некоего единого Целого пока что ещё весьма смутно.
Как это происходит, мы сами толком не разобрались, но нас объединяют сны наши. Тайна общая наша, завесу над которой, хошь не хошь, пришлось нам приподнять, рассказав о снах товарищам и товаркам.
Наяву есть Она и Я.
Во сне нас Двое, во сне есть Мы.
Конечно, если не вмешивается та, Другая... которая и не «Ягодка» даже, а вообще Свет знает кто. Я спросил у Номи, приходит ли к ней Та. Номи изумилась. Ответила: «Только ты приходишь... Либо вообще ничего не снится, либо... сам знаешь!» Знаю. И преград полёту нашему во сне нету. Никаких. И связь наша незримая — нерасторжима...
Теперь я уже понимаю: если это сны, то лишь отчасти. Это особо просветлённое, что ли, состояние. Не явь, не сон, а нечто третье. Названия которому ещё не придумано.
Информационная ипостась некая. Появляется как бы... этакое виртуальное существо. Компьютерно-цифровой аналог НАС, однако вне Сети и безо всякого её участия. Не телесная, не духовная ипостась, а... интеллектуально-энергетическая?
Выходит, что наши разумы, соединившись, набирают необходимую «критическую массу», а следовательно, обретают достаточную силу? Её вполне достаточно для того, чтобы распахнуть бронированные двери собственной бренности и ментальности, извечной темницы нашей... И объединённые внутренние миры обретают способность действовать, не ограничиваясь узкими рамками и законами внешней среды обитания, неуклюже и банально поименованной Реальностью?..
Элементом коей, между прочим, является и компьютерная Сеть со всеми её неисчислимыми виртуальными мирами. Вселенными, которые, при всей их мастерской реалоподобности, всего лишь — иллюзии. Отражения зеркала в зеркале...
Быть может, вот в чём она заключается, Сила Света?
Не мистика всяческая, фэнтези-шмэнтези, имеющая духовно-энергетическое происхождение, и не методология «изменения чертежей мироздания» Науки, имеющая материально-энергетическое происхождение.
Нечто Третье, вполне возможно, самое могущественное.
Причём свойственное не всей Природе в целом, живой либо неживой, без разницы, а... лишь нам, разумным.
Я бы поименовал (боюсь, не менее банально и неуклюже...) силу, способную вызвать это «третье состояние», Чистой Энергией Разума.
В этой связи вопрос животрепещущий: войти в это состояние возможно лишь вдвоём, хотелось бы знать, а?! Нельзя ли — одному? А втроём, а вдесятером?..
* * *
...И понимаю я это, как всегда, вдруг. И, как у меня водится, озадачиваюсь вселенскими вопросами в самый что ни наесть неподходящий момент!
— А не хочешь ли ты, браток, отправиться на свидание с линолеумом? — ласково интересуется Кэн Йо у солдата, на каске у которого красуется мечеподобная четырёхлучевая звезда. Красная.
— С кем?! — охреневает вояка.
БАХХХ!!!
Стражник утыкается фейсом в пол, покрытый линолеумом, а капитан опускает руку, отвесившую оплеуху, и переступает лежащее тело. Мотнув головой влево, он спрашивает у второго (этому я уже аккуратно заломал лапку, взяв кисть на болевой приём):
— На королевский дворец сюда, говнюк?
Общение с местным населением капитан взял на себя, он спам знает не хуже родного новисербского диалекта коруса. Говнюк часто-часто кивает, и сквозь стон выдавливает:
— Туда-а... ту-у...
— Отдыхай. — Ребром ладони коротко рубанув основание шеи краснозвёздного, отправляю второе бездыханное тело на свидание с линолеумом, и мы выходим из холла на улицу. Сворачиваем налево, в юго-восточном направлении.
Пару кварталов проходим прогулочным шагом. Строение, в коридоре которого нас угораздило материализоваться, находится в довольно пустынном районе. Пресловутая нуль-Т реальна, дхорр её забодай!!! После того как мы с капитаном ужасно, по-настоящему, воистину захотели быть на столичной планете Экскалибура, мы прямо на неё и «загремели»...
Поворачиваем с кривой улочки на широченную авеню и тут же увеличиваем темп. Сужающаяся перспектива уходящей на восток, теряющейся в зыбкой дали, прямой, как арбалетная стрела, авеню заполнена толпами народа. И толпы эти энергично стремятся туда, прямо к восходящему в эти минуты солнцу. Мы устремляемся с ними, затерявшись в...
Конечно, выглядим мы обычными, нормальными экскалибурцами. Хрен подумаешь, что у нас под цивильной одеждой спрятан арсенал, боевой мощи которого достаточно для ведения региональной войны средних масштабов. (Как мы раздобыли оружие на подземной базе реставраторов? Коммерческая тайна. Профессионалы мы или кто?! Чтоб мы — да не охмурили кого надо?..)
На куртягах, платьях, комбинезонах и головных повязках шагающих на восход экскалибурцев — роальдов и человеков обоих полов, — красные звездо-мечи. У нас с Биг Боссом точно такие же заблаговременно намалёваны на спинах. Шагают все быстро, но практически молча. Только шаги вразнобой по уличному покрытию грохочут, сливаясь с тяжёлым дыханием тысяч шагающих.
Странно. Никто не орёт, не скандирует, не выступает. Аж непохожи эти толпы на революционно сознательные массы. По крайней мере, колонны, с которыми мы смешались. Нешумный народ эти местные. Сколько цивилизаций, столько и обычаев... Не всегда понятных чужаку. Запах от экскалибурцев исходит тяжёлый, мытьём они явно не злоупотребляют, носки, трусы и колготки меняют редко. В руках у некоторых шагающих — необычного дизайна скрученные, я бы сказал, трубки. Зловещего, надо сказать, видона штукенции... И дома вокруг — мрачноватые с виду. Неярких тонов расцветка стен консервативная массивность, никаких тебе окон во весь фасад. Невысокие — два-три, реже четыре-пять этажей.
Столица тутошняя вообще город приземистый, небоскрёбы, супермаркеты и высокие технические сооружения скорее исключение, а не правило. И подземных сооружений здесь не любят почему-то копать. Наверное, потому и расползлось городище по всей планете. Практически вся суша застроена. Этакий неимоверно гигантский всепланетный двух-трёхэтажный Лондон девятнадцатого столетия докосмической эры. Хорошо, что мы неподалёку от королевского дворца возникли!.. Добирайся потом на перекладных дхорр-те откуда. Впрочем, не настолько уж неподалёку, чтобы быстренько пешком дойти. И терминалы наши, без связи с Сетью ОП, превратились в как бы «наручные счётные машинки»...
Через некоторое время мы сбавляем набранный крейсерский темп и откалываемся от хранящей напряжённое спокойствие толпы. Авеню раздваивается, словно её ленту режет прямо посередине острый угол дома. Строения, необычного для канонов здешней архитектуры — высокого, метров пятидесяти. Дом треугольный, и нескончаемые стены его, «омываемые» раздвоившейся авеню, всё дальше и дальше разводят «рукава» в стороны. Толпа утекала налево, мы же с капитаном топаем направо, на юго-восток. Как оно и положено. Символично, дхорр задери. Левые — налево, правые — ясный пень, куда.
Добираемся до конца одной из вздымающихся ввысь стен треугольного безоконного домины. «Тауэр» местный, что ли?
Дальше вновь тянутся, становящиеся привычными, небольшие строения. Сплошняком — ни заборов, ни промежутков, от перекрёстка до перекрёстка. Не дома, а крепости какие-то.
Унылые места, ясный пень. Наши тени, тощие акселератки, тянутся за нами сзади и чуть справа, словно шлейфы неискупленных грехов.
Тротуаров нет. И ни единого транспортного средства в поле зрения. Куда мы попали?! Район борцов за сохранение экологии? Но почему ж тогда ни единой животины не видать? В городах подавляющего большинства терраформированных планет хоть какая-нибудь кошка бродячая, но прошмыгнула бы уже. И птиц с неба будто язык бога слизал... Навстречу лишь изредка попадаются прохожие.
Почему-то одни женщины, парочками и больше. И худенькие аборигенки, и более «плотные» челжи. Сравнительно шумные. Разговаривают, жестикулируют, одна даже засмеялась в голос. На нас внимания не обращают. Первым мужчиной, нам повстречавшимся кварталов через десять, оказывается скрюченный старикан, переволакивающий через улицу мешок, водружённый на... нечто вроде складной тележки, трубчатое сооружение о двух колёсиках. Подобные я видел в трущобах сотен планет. Похоже, экологическую нишу собак и кошек тут заполняют челов... стоп, а он кто?!
— Эй, дед, погодь-ка! — зовёт бродягу капитан. — На пару слов.
Дед опасливо оглядывается. По глазам понимаем — он человек. И... тикает от нас человек этот спринтерски, будто увидел смерть с косой. Дхорр забодай, неужто «красные мечи» достали народ до мозга костей пяток?!
Переглядываемся. Пожимаем плечами. Идём дальше. Долго идём. Километра три. И выводит вдруг нас пустынный проспект, в южном направлении неожиданно «ломающийся» под прямым углом, к бурлящей, заполненной народом площади.
Сразу за углом, перегораживая короткий «послеизломный» отрезок, цепочка мужчин и женщин с лучемётами, скорчерами и давешними скрученными трубками в руках. К нам — повёрнуты краснозвёздными спинами. К толпе — стволами. Напирающая толпа, в отличие от шагающих колонн, не молчит. Большой хай ещё не поднят, но, похоже, недалеко и до перерождения угрожающего ворчания в рёв. На головных повязках — золотые звёзды...
— Вас прислала Щайя Ожи? А где остальные? — оборачивается к нам один из роальдов цепочки.
Говорит на туземном наречии. Вполне нам понятном, — загипнопедили его в нашу память, ясный пень, перед отправкой сюда.
— Да, — коротко отвечает Кэп Йо.
Я невозмутимо продолжаю наш ответ, ломая язык непривычными сочетаниями протяжных гласных и шипящих звуков:
— Остальные на подходе. Мы курьеры. Нам надо на ту сторону, — неопределённо машу рукой на толпу.
— Тут не пройдёте. Златозвёздные стеклись со всей округа, — информирует роальд, ихний сержант, наверное. Пялится на нас белёсыми буркалами своими. Задумчиво произносит, разворачиваясь к нам стволом: — Интересно, а зачем вы оделись в куртки с красными мечами, если собирались пробираться через кварталы мятежников... Эй, челы, а ну-ка подойдите поближе! Что-то с вами не то...
Мы молча пятимся. Умный попался лыцарь леворюции, поди ж ты.
Толпа грозно напирает. Красномечники затравленно оглядываются на своего командира, а он...
— Правых, — коротко бросает мой командир, и первым разрезает сержанта пополам штурмовым эндером, выхваченным из-под полы.
А не фиг было своей трубенцией нацеливаться, козёл! Я выкашиваю правую половину цепочки, пока Биг Босс занимается левой. Три секунды — и улица нашими стараниями превращена в мясную лавку.
Толпа, завидя такое дело, во всю мочь взрёвывает, словно по отмашке флажком, и... ка-ак хлынет прямо на нас, ка-ак затопочет прямо по обугленным, окровавленным кускам тел! Похоже, мы не только ревмагов, а и кого-то из толпы покромсали ненароком. И нашим и вашим, дхорр загрызи...
— Ноги, ё-моё!!! — орёт капитан, и мы показываем толпе краснозвёздные спины.
Толпа мгновенно повышает уровень громкости рёва, а мы улепётываем за угол во все тяжкие. Туда, откуда припёрлись. Может, они нам спасибо сказать хотят, но рисковать не стоит, красное на монархистов действует традиционно, как мулета на быков-торо. Разъярённый рёв рикошетом отскакивает от стенок домов и со всех сторон норовит нас задавить. Во попали!
И не упомню, когда так бегал! Километр за минуту, ей-бо! Жить захочешь, все рекорды побьёшь...
— Ихнюю мамум тудыть чрез коромысло за ноги, — хрипит-пыхтит рядышком капитан, — да где ш тут калитки иль подворотни сраные... Ох ты ш, во!
Ныряем в тень обнаружившейся наконец-то арки. Створка стальных ворот, перекрывающих её, почему-то приоткрыта. Почему, выясняется тут же. Створку, налегая всем телом, захлопывает за нами тонюсенькая девчушка в чёрном трико и золотистой пачке. «Балерина, ничего себе!» — изумляюсь я.
Задвинув впечатляющий толстенностью засов, она командует:
— За мной! — и плавно скользит мимо, в глубь арочной подворотни, обдав нас странным горьковатым запахом.