Страница:
«Какими методами творилось упрочение Освоения и раздвигались Пределы в последующие „волны", лучше всего узнавать в Чёрной Энциклопедии, — подумала девушка, — лишь там правда содержится!» — и мысленно плавно вернулась к межрасовым бракам...
Несколько десятков из тысяч и тысяч гуманоидных рас, «открытых» землянами, оказались физиологически и эстетически совместимыми с человеками. Далеко не все совмещались полностью, на генетическом уровне, и потому семьи, образованные потомками землян обоих полов с горисстиан(к)ами и лигей(цами)ками, например, в основном предпочитали не заводить собственных детей. Но по меньшей мере с двумя дюжинами иных биовидов человеки великолепно сочетались во всех смыслах, и...
«О чём это я?! — спохватилась девушка. — Нашла время и место, тоже мне, озабо... о-о-о...»
Когда вошёл ОН, Номи почувствовала ЕГО появление ещё до того, как увидела. В спину будто порыв горячего ветра ударил. И тут же, наслаиваясь, неприятное внутреннее ощущение, сродни тому, которое она испытала в ночном клубе вольных торговцев.
Словно кто-то попытался запеленговать её мозг напрямую, как электронный терминал. Ощущение тут же исчезло, Номи повернулась и увидела...
ЕГО.
ОН был великолепен не менее, чем когда она ЕГО увидела впервые. Воплощённая грёза, её любовник из снов, долгожданный идеал. Увидев ЕГО на секунду в том клубе, она тотчас поняла: ОН!!! И даже обрадовалась быстрому исчезновению идеального принца из сказки — не исчезни ОН куда-то тогда, в клубе, и одной девушкой во Вселенной наверняка стало бы меньше. Ещё в те насыщенные событиями сутки. На космическом перекрёстке Танжер-Бета...
— Милорды... миледи... — ОН слегка склонил голову, приветствуя Совет. — Прошу прощения за опоздание. Не могу передать, какую радость я почувствовал, получив сообщение, что мой любимый кузен Джон разыскан. Я безотлагательно поспешил в штаб-квартиру, один прямой прокол, и я здесь, но, поймите моё состояние, первым делом я поспешил к моему брату, и... — ОН замолчал. Грудь ЕГО прерывисто вздымалась от волнения.
«Хотела бы я-а... о-о-о... — в панике лихорадочно подумала Номи, — чтобы он когда-нибудь из-за меня так бурно взволновался!..»
— Мы разделяем ваши чувства, сэр Майкл, — без улыбки произнёс Джеймс Стюарт. — Присаживайтесь. Мы слушаем отчёт нанятой мною команды.
— Во дхорр хитрожопый, — пробормотал едва слышно Сол, — отчёт, урод, он выслушивает, ишь ты...
— Я могу продолжать? — невозмутимо спросила прерванная на полуслове Ррри. И продолжила — нарочито с полуслова: — ...льше всё упростилось гораздо. Наш ловкий субкарго, дождавшись удобного случая, устроил побег и увёл его высочество вниз, в долину. Испускаемое шаманом камуфлирующее излучение ослабело, и мы сумели точно навести пеленг. Соблюдая должное почтение, мы доставили его высочество лично милорду Джеймсу, как и было оговорено во втором пункте вышеупомянутого контракта. Выполнив тем самым первый и второй пункты, мы вправе счесть аннулированным третий пункт, налагающий более чем жёсткие санкции за невыполнение первых двух. Теперь, леди и джентльмены, я предлагаю вам всемерно сосредоточить своё внимание на вышеупомянутом примечании, именуемом третьим пунк...
— Страсть как любит торговаться, — прошептал Фан, стоящий рядом с Номи, прямо за мохнатой спиной суперкарго. — Не покупать, собственно, а торговаться. Сейчас будет супершоу. Держитесь покрепче за кошельки, господа и госпожи реставрационные «костюмы»...
И супершоу началось. Профессионалка межзвёздной торговли вступила в схватку за фрик — так на родной планете Номи называется реальная прибыль. На спейсамерике. Каковым наречием зрелище, собственно, и озвучивается.
Но девушке уже было не до торгового зрелища. Абсолютно. Все присутствующие в амфитеатре Совета исчезли для её глаз.
Кроме НЕГО.
...А ночью к Номи, уснувшей в отведённой ей каморке лишь после двойной дозы снотворного транка, является... он.
О нет! Не высокий блондин-мечта затравленной девочки-блондинки с планеты чёрных расистов, не сын белого расиста милорда Джеймса, не принц Майкл Стюарт.
Как ни странно.
А почему-то... Сол-Бой.
Помощник суперкарго «Папы», Солид Торасович Убойко по прозвищу Бой. Вместе с ним девушка отправляется в долгое путешествие, имеющее целью исследование тайной штабной базы реставраторов; и похождения эти помнятся Номи, проснувшейся и запомнившей ярчайший головокружительный сон до мельчайших деталей.
Запоминаются, как абсолютно реальная экспедиция.
Совершённая наяву. «Мальчик на побегушках», прикинувшийся королевским гвардейцем, в строгом мундире, с крохотными золотыми то ли звёздами, то ли мечами на погончиках, и «девочка на побегушках», облачённая в шикарное супермодное платьице горничной, отправляются на разведку. Они аж бегом ныряют в кулуары подземного дворцового комплекса инсургентов-реставраторов. Самые неприметные существа в любом дворце — стражники и слуги...
Приключения в недрах планеты монархистов начинаются тотчас же. Среди приближённых к Совету, аристократов среднего, так сказать, звена, — раскол, оказывается. Тайные брожения раздирают их на несколько группировок, и, мило улыбаясь друг дружке, приверженцы различных «партий» в карманах складывают пальцы в кукиши.
Фигуры эти карманные отлично видны призракам Солу и Номи, впитывающим впечатления... Руководствуясь принципом «жарко-холодно», Мальчик и Девочка старательно обходят сотой дорогой сгустки клубящегося тумана, что обволакивает источники странной энергии, именуемой для простоты магической. Девочка отмечает, что в радиогамме эфира царит основной лейтмотив — тревожное ожидание... Просочившись в какой-то зал, пустой и гулкий, они ненадолго присаживаются — Девочка в кресло, поджав ноги, а Мальчик на край стола, по своему обыкновению, — и вертят головами.
Стены зала вручную расписаны батальными и жанровыми сценами, по которым можно изучать историю колонизации, основания и освоения королевства, наречённого именем легендарного Волшебного Меча. История бурная, нескучная. Не последнюю роль в древнем периоде сыграли всяческие спецслужбы и спецназы различных дворянских кланов, а в период повой истории — королевская полиция, состоящая из СБ, Личной Гвардии и Криминальной Стражи. Стержнем же новейшего периода являлось противоборство двух Идей — власти Толпы и власти Личности... И вот, похоже, вскоре должны быть окончательно расставлены все двоеточия над «ё»...
Переглянувшись, Парочка встаёт и удаляется из мозаичного зала. «Хм... Доброго базара...» — хмыкнув, ворчит Мальчик, и Девочка, не понимая, по поводу чего, вопросительно смотрит на него. «Книга Лесной Матери гласит: история Вселенной есмь сплошь торговая война», — отвечает он.
И вновь туннели и залы, уровни и переходы, металлические решётчатые настилы и лестницы, лифты и комнаты, комнаты, комнаты. Всюду жизнь. Интриги, упования, шёпот по углам... почему-то постоянно: совокупляющиеся в укромных местечках служанки и солдаты... иногда слуги и солдаты... иногда служанки и солдатки... В какой-то изрядно зарешёченной каморке вдруг: дикой наружности громадного росту мужичище, голый по пояс, со зловещей тату во всю грудь, спит прямо на полу. Татуировка — ухмыляющийся череп и скрещенные кости. Древний, как мир, символ. «Пираты — тоже торговцы, только с другими методами... — угрюмо комментирует Бой. Одним движением руки он разрывает сетевой коммуникационный шлейф, обвитый вокруг головы волосатого чудовища и скрывающийся в потолке. Промывка мозгов пресекается на середине процесса. — Пусть лучше сдохнет, чем станет законопослушным гражданином...»
И они скользят дальше. Девочке вдруг, ни к селу ни к городу, является в голову мысль о том, что примерно так могла бы проникать повсюду Душечка — причём наяву. К примеру, таможенную досмотровую на космобазе пройти никем незамеченной...
Тити скрывала, и будет скрывать от Экипажа истинную степень своей паранормальности, понимает Девочка. Танью Т называли «телепаткой» больше в шутку, а она ведь более чем всерьёз именно такова. И могла бы выйти с «Папы» на Танжер-Бету, элементарно внушив таможенникам, что её просто-напросто НЕТ.
«Как нас сейчас», — улыбается Девочка и выбрасывает мысль из головы, сосредоточиваясь на продолжающемся изучении быта смешанной расы потомков землян и местных аборигенов.
Конечно, в таком призрачном способе перемещения имеются свои недостатки. К примеру, если тебя не замечают, ты никогда не испытаешь того, что испытываешь наяву, входя в наполненное мужчинами помещение. Входишь, переполненная предвкушением момента, когда очередной самец начнёт хвостом, как тигр, лупить от вожделения... А интересно, могут ли призраки «служанки» и «солдата» заняться тем же, чем занимаются вовсю их материальные прототипы из местного персонала?..
«Ох, о чём это я?!» — спохватывается Девочка и... просыпается.
Проснувшись в горячем поту, Номи вспоминает подробности сна, подозрительно похожего на явь, и в голове её вдруг возникают слова древней, не всегда понятной, но щемящей сердце песни:
«...Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Разговаривая ни о чём, / На два шага левее чуть-чуть, / Отойди, и чужое увидишь плечо...»
3 : «КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА»
Несколько десятков из тысяч и тысяч гуманоидных рас, «открытых» землянами, оказались физиологически и эстетически совместимыми с человеками. Далеко не все совмещались полностью, на генетическом уровне, и потому семьи, образованные потомками землян обоих полов с горисстиан(к)ами и лигей(цами)ками, например, в основном предпочитали не заводить собственных детей. Но по меньшей мере с двумя дюжинами иных биовидов человеки великолепно сочетались во всех смыслах, и...
«О чём это я?! — спохватилась девушка. — Нашла время и место, тоже мне, озабо... о-о-о...»
Когда вошёл ОН, Номи почувствовала ЕГО появление ещё до того, как увидела. В спину будто порыв горячего ветра ударил. И тут же, наслаиваясь, неприятное внутреннее ощущение, сродни тому, которое она испытала в ночном клубе вольных торговцев.
Словно кто-то попытался запеленговать её мозг напрямую, как электронный терминал. Ощущение тут же исчезло, Номи повернулась и увидела...
ЕГО.
ОН был великолепен не менее, чем когда она ЕГО увидела впервые. Воплощённая грёза, её любовник из снов, долгожданный идеал. Увидев ЕГО на секунду в том клубе, она тотчас поняла: ОН!!! И даже обрадовалась быстрому исчезновению идеального принца из сказки — не исчезни ОН куда-то тогда, в клубе, и одной девушкой во Вселенной наверняка стало бы меньше. Ещё в те насыщенные событиями сутки. На космическом перекрёстке Танжер-Бета...
— Милорды... миледи... — ОН слегка склонил голову, приветствуя Совет. — Прошу прощения за опоздание. Не могу передать, какую радость я почувствовал, получив сообщение, что мой любимый кузен Джон разыскан. Я безотлагательно поспешил в штаб-квартиру, один прямой прокол, и я здесь, но, поймите моё состояние, первым делом я поспешил к моему брату, и... — ОН замолчал. Грудь ЕГО прерывисто вздымалась от волнения.
«Хотела бы я-а... о-о-о... — в панике лихорадочно подумала Номи, — чтобы он когда-нибудь из-за меня так бурно взволновался!..»
— Мы разделяем ваши чувства, сэр Майкл, — без улыбки произнёс Джеймс Стюарт. — Присаживайтесь. Мы слушаем отчёт нанятой мною команды.
— Во дхорр хитрожопый, — пробормотал едва слышно Сол, — отчёт, урод, он выслушивает, ишь ты...
— Я могу продолжать? — невозмутимо спросила прерванная на полуслове Ррри. И продолжила — нарочито с полуслова: — ...льше всё упростилось гораздо. Наш ловкий субкарго, дождавшись удобного случая, устроил побег и увёл его высочество вниз, в долину. Испускаемое шаманом камуфлирующее излучение ослабело, и мы сумели точно навести пеленг. Соблюдая должное почтение, мы доставили его высочество лично милорду Джеймсу, как и было оговорено во втором пункте вышеупомянутого контракта. Выполнив тем самым первый и второй пункты, мы вправе счесть аннулированным третий пункт, налагающий более чем жёсткие санкции за невыполнение первых двух. Теперь, леди и джентльмены, я предлагаю вам всемерно сосредоточить своё внимание на вышеупомянутом примечании, именуемом третьим пунк...
— Страсть как любит торговаться, — прошептал Фан, стоящий рядом с Номи, прямо за мохнатой спиной суперкарго. — Не покупать, собственно, а торговаться. Сейчас будет супершоу. Держитесь покрепче за кошельки, господа и госпожи реставрационные «костюмы»...
И супершоу началось. Профессионалка межзвёздной торговли вступила в схватку за фрик — так на родной планете Номи называется реальная прибыль. На спейсамерике. Каковым наречием зрелище, собственно, и озвучивается.
Но девушке уже было не до торгового зрелища. Абсолютно. Все присутствующие в амфитеатре Совета исчезли для её глаз.
Кроме НЕГО.
* * *
...А ночью к Номи, уснувшей в отведённой ей каморке лишь после двойной дозы снотворного транка, является... он.
О нет! Не высокий блондин-мечта затравленной девочки-блондинки с планеты чёрных расистов, не сын белого расиста милорда Джеймса, не принц Майкл Стюарт.
Как ни странно.
А почему-то... Сол-Бой.
Помощник суперкарго «Папы», Солид Торасович Убойко по прозвищу Бой. Вместе с ним девушка отправляется в долгое путешествие, имеющее целью исследование тайной штабной базы реставраторов; и похождения эти помнятся Номи, проснувшейся и запомнившей ярчайший головокружительный сон до мельчайших деталей.
Запоминаются, как абсолютно реальная экспедиция.
Совершённая наяву. «Мальчик на побегушках», прикинувшийся королевским гвардейцем, в строгом мундире, с крохотными золотыми то ли звёздами, то ли мечами на погончиках, и «девочка на побегушках», облачённая в шикарное супермодное платьице горничной, отправляются на разведку. Они аж бегом ныряют в кулуары подземного дворцового комплекса инсургентов-реставраторов. Самые неприметные существа в любом дворце — стражники и слуги...
Приключения в недрах планеты монархистов начинаются тотчас же. Среди приближённых к Совету, аристократов среднего, так сказать, звена, — раскол, оказывается. Тайные брожения раздирают их на несколько группировок, и, мило улыбаясь друг дружке, приверженцы различных «партий» в карманах складывают пальцы в кукиши.
Фигуры эти карманные отлично видны призракам Солу и Номи, впитывающим впечатления... Руководствуясь принципом «жарко-холодно», Мальчик и Девочка старательно обходят сотой дорогой сгустки клубящегося тумана, что обволакивает источники странной энергии, именуемой для простоты магической. Девочка отмечает, что в радиогамме эфира царит основной лейтмотив — тревожное ожидание... Просочившись в какой-то зал, пустой и гулкий, они ненадолго присаживаются — Девочка в кресло, поджав ноги, а Мальчик на край стола, по своему обыкновению, — и вертят головами.
Стены зала вручную расписаны батальными и жанровыми сценами, по которым можно изучать историю колонизации, основания и освоения королевства, наречённого именем легендарного Волшебного Меча. История бурная, нескучная. Не последнюю роль в древнем периоде сыграли всяческие спецслужбы и спецназы различных дворянских кланов, а в период повой истории — королевская полиция, состоящая из СБ, Личной Гвардии и Криминальной Стражи. Стержнем же новейшего периода являлось противоборство двух Идей — власти Толпы и власти Личности... И вот, похоже, вскоре должны быть окончательно расставлены все двоеточия над «ё»...
Переглянувшись, Парочка встаёт и удаляется из мозаичного зала. «Хм... Доброго базара...» — хмыкнув, ворчит Мальчик, и Девочка, не понимая, по поводу чего, вопросительно смотрит на него. «Книга Лесной Матери гласит: история Вселенной есмь сплошь торговая война», — отвечает он.
И вновь туннели и залы, уровни и переходы, металлические решётчатые настилы и лестницы, лифты и комнаты, комнаты, комнаты. Всюду жизнь. Интриги, упования, шёпот по углам... почему-то постоянно: совокупляющиеся в укромных местечках служанки и солдаты... иногда слуги и солдаты... иногда служанки и солдатки... В какой-то изрядно зарешёченной каморке вдруг: дикой наружности громадного росту мужичище, голый по пояс, со зловещей тату во всю грудь, спит прямо на полу. Татуировка — ухмыляющийся череп и скрещенные кости. Древний, как мир, символ. «Пираты — тоже торговцы, только с другими методами... — угрюмо комментирует Бой. Одним движением руки он разрывает сетевой коммуникационный шлейф, обвитый вокруг головы волосатого чудовища и скрывающийся в потолке. Промывка мозгов пресекается на середине процесса. — Пусть лучше сдохнет, чем станет законопослушным гражданином...»
И они скользят дальше. Девочке вдруг, ни к селу ни к городу, является в голову мысль о том, что примерно так могла бы проникать повсюду Душечка — причём наяву. К примеру, таможенную досмотровую на космобазе пройти никем незамеченной...
Тити скрывала, и будет скрывать от Экипажа истинную степень своей паранормальности, понимает Девочка. Танью Т называли «телепаткой» больше в шутку, а она ведь более чем всерьёз именно такова. И могла бы выйти с «Папы» на Танжер-Бету, элементарно внушив таможенникам, что её просто-напросто НЕТ.
«Как нас сейчас», — улыбается Девочка и выбрасывает мысль из головы, сосредоточиваясь на продолжающемся изучении быта смешанной расы потомков землян и местных аборигенов.
Конечно, в таком призрачном способе перемещения имеются свои недостатки. К примеру, если тебя не замечают, ты никогда не испытаешь того, что испытываешь наяву, входя в наполненное мужчинами помещение. Входишь, переполненная предвкушением момента, когда очередной самец начнёт хвостом, как тигр, лупить от вожделения... А интересно, могут ли призраки «служанки» и «солдата» заняться тем же, чем занимаются вовсю их материальные прототипы из местного персонала?..
«Ох, о чём это я?!» — спохватывается Девочка и... просыпается.
Проснувшись в горячем поту, Номи вспоминает подробности сна, подозрительно похожего на явь, и в голове её вдруг возникают слова древней, не всегда понятной, но щемящей сердце песни:
«...Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Разговаривая ни о чём, / На два шага левее чуть-чуть, / Отойди, и чужое увидишь плечо...»
3 : «КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА»
Анг-платформа со светло-голубым днищем неторопливо ползла в непосредственной близости от пышных древесных крон бугристого «одеяла». Именно таким виделся с высоты воистину титанический лес Ти Рэкса.
Средство передвижения было модифицировано и, судя по обмолвке милорда, то ли технологически, то ли магически, защищено от обнаружения с орбиты. Взгляды снизу смертельной опасности не представляли, поэтому достаточным средством камуфляжа являлась окраска, позволяющая «слиться» с небом.
На платформе восседали: царственный и воинственный Абдурахман-Янычар, Алджей-Перебор, патологически самоуглублённый и оттого кажущийся чуточку не в себе (это если о самом себе — отстранённо), и шумный, неугомонный, не в меру колоритный Эзекиль-проводпнк.
Хотя — какой там «проводник»! Надзиратель! Планету этот старикан изучил, конечно, как свою мозолистую пятерню, но, подозреваю, специфика работы это самое доскональное знание и предполагала. Эзекиль очень старался походить на дурачка, однако пристально и внимательно наблюдал за своими подопечными...
В общем, укрепился я во мнении: не проводник он. Шпион, пся крев. Служба Безопасности! Не знаю, дореволюционной ли закалки кадр, а, может, милорд Стюарт учредил свою собственную СБ, реставрационную... Не знаю. Но, видать, специалист не самого низкого пошиба. Дядюшка-милорд во мне племянничка-наследника не признал, как нами коварно планировалось, и блестящий план накрылся дубовой шайкой, однако...
Однако факт остаётся фактом: камушек-то у меня! Вот он, на цепочке болтается. В наличии имеется... Или — это я при камушке имеюсь-болтаюсь?..
Для подавляющего же большинства я официально оставался цесаревичем. И вот что в итоге получилось: «зрители» спектакля одного актёра, коим являлся я, цену за «билеты» подняли выше крыши. Они не могли не согласиться с неким, в воздухе витающим, всеобщим мнением... За цесаревичем, мол, глаз да глаз нужен!
Ведь столько сил, столько времени на добывание наследника ушло! Это раз. Милорд же слежку за мной, как за обладателем драгоценной (мягко выражаясь) каменюки, учредил. Это два. То есть, с какой стороны ни подойди, не мог оставаться я без надзора. Ни в коем случае.
Пускай «дядюшка» мой и объявил во всеуслышанье, что племянник (то бишь я) ради вящей конспирации «магическим способом» принял облик... э-э-э, несколько далёкий от облика «типичного представителя династии Стюартов». Ведь даже для монархов справедливо древнее: «На бога надейся, сам не плошай»...
Пожелание поближе познакомиться со «штабной» планетой реставраторов Ти Рэкс, случайно высказанное мною, было воспринято здешними аристократами-роялистами с воодушевлением. Как же! Будущий король свои заповедные охотничьи владения осмотреть желает, в королевской охоте, столь обожаемой августейшими особами всех времён и народов, поучаствовать.
К тому же — горячее желание принять участие в предстоящем сафари и Абдур высказал. Один из десятки героев-избавителей, отыскавших наследника и вернувших его в распростёртые объятия Реставрационного Совета. Янычар возжелал темперамент свой необузданный потешить. А может, августейшая кровь о себе дала знать? Всё-таки джиддский принц, хоть и младший.
Я поначалу возмутился варварским обычаям убивать животину во имя потакания первобытным, кровожадным инстинктам. Однако милорд одарил меня таким ледяным взглядом, что все природолюбивые аргументы тотчас показались никчемными, недостойными даже внимания, а традиции королевской охоты — лучшими и достойнейшими из традиций. Единственным актом протеста, который я смог себе позволить, явился мой категорический отказ вооружиться. Если я и отправлюсь на сафари, то — исключительно экологически чистым. Никак иначе.
Секрет взгляда милорда был прост: это был взгляд господина. Таких вот монстров властных акырцам добывать надобно, а не сопливых принцев Джонни и быдловатых Боев-ковбоев. Конечно, не стоило исключать из расклада и камушек ещё один, тот, что сосуществует с милордом в энергетическом симбиозе. Но явственно чувствовалось: не в нём суть. В самом милорде.
Из вооружения августейшим (и примазавшимся к ним) особам полагалось исключительно пулевое. Это придавало охоте особую ауру. Недвусмысленно намекало: не стоит, ребятки, расслабляться. Пулевое оружие — это вам не импульсный разрядник и не лучемёт — тут надобно стрелять уметь. Посему риск присутствует. Среди завров, знаете ли, хищники случаются. Даже — преобладают. Странно, конечно, как это сочеталось с возобладавшим мнением, что цесаревича необходимо хранить пуще зеницы ока. Видимо, право особы королевской крови на охоту — священно... Интересно, не придётся ли мне выполнять ещё и действия, обеспечивающие реализацию права первой ночи?!
Тем не менее, несмотря на намёк, я был твёрдо уверен, что возможные ужасы — рекламное надувательство. Никто нас не съест. Права такого не имеет! Вряд ли кто монстрам даст право есть принцев.
Платформа, в случае реальной опасности, могла экранироваться подобно боевому крейсеру, то есть схлопывалась в непробиваемый «кокон» силовыми полями. Об этом шепнул мне по секрету Турбо, наш корабельный суперинженер.
И вот, значит, парим это мы над лесом... Абдур антикварной, единственной на борту винтовкой поигрывает, я — окружающее бытие фиксирую, проводник себе под нос песенку гудит.
Из непроходимых чащоб раздаётся грозный рёв, вдалеке порхают разнокалиберные птеры, буйно помешанная растительность немилосердно источает дурман — сюда бы системных нарко— и прочих... манов засылать, век бы благодарили! В общем, самый что ни па есть юрский период, в разгаре и апогее.
Проводник закончил гудеть, достал гитару, непринуждённо уселся в позу лотоса и, постукивая в такт словам по деке, принялся просвещать нас по поводу традиционной (для экскалибурцев) охоты на ти-рэксианских чудовищ.
Предыстория оказалась весьма любопытной. В давние времена один чудаковатый охотник, к тому же являвшийся ещё и меломаном, сделал революционное открытие: местных завров, в особенности самых зубастых и шипастых из них, можно выманивать из лесных глубин посредством громогласной трансляции музыки. Исследовать подоплеку этого феномена никто не удосужился, но, тем не менее, пользовались им исстари вовсю.
Во истолкование этого феномена имеются у меня две версии: заврам чудится в этих звуках либо плач обречённой жертвы, либо призывный зов насчёт продолжения рода. Нечто вроде местного варианта сладострастного стона человека-женщины или зазывного повизгивания селестинок...
Электрогитара для этого хитромудрого дела, как выяснилось постепенно, экспериментальным путём, — инструмент более всего подходящий. На добротный пронзительный «соляк» может приволочиться, сотрясая до самого ядра планету, даже дельтазавр. Все его двести тонн живого веса — мясо, шкура, кости и паразиты-эпифиты.
— Сейчас я, Ваше Высочество, вам, точнее — им, из «Дип Пёрпл» композицию забабахаю, — с нарочитой фамильярностью сообщил Эзекилъ. — Доисторическая земная группа, чуть ли не из эпохи завров... Может, она поэтому нынче популярней некуда, самый хит! По архивам поскребли, покопались, и на тебе! Такие перлы извлекли на свет божий — закачаешься! Счас я им соляк из «Звезды Автострады» заделаю!
Играл он отлично, пся крев. Прям за душу брал — и терзал, терзал, терзал её в такт мелодии...
А понравилась мне, сельва-маць, эта доисторическая «Дип Пёрпл»!!!
Однако композисьон отзвучал, волшебство кончилось, и в голову настойчиво затарабанил один вопросец: живой звук — это, несомненно, красиво, но при чём здесь, собственно, завры? То бишь зачем мучить гитару «вживую», когда фонограмма зачастую и чище, и лучше?..
— Понимаете, Ваше Высочество, это ритуал. Не будут проводника считать принятым в «цех», пока он в совершенстве не овладеет инструментом, — ответил Эзекиль. — Завры, само собой, не только на живой звук идут. По «фанера» — это нечестно, словно обманываешь их, — ответил, и по-новой принялся меня сканировать глазками, словно тщась рассмотреть что-то в потаённых глубинах моего существа. Подумалось: «Грязно милордова СБ работает, даже я, профан, и то жучка-паучка Эзекиля запросто вычислил».
Тем временем этот пузоголовый шпион извлёк из своей гитары ещё один героико-слезливый композисьон. И не успел даже финальный звук извлечь, как из самого что ни на есть ти-рэксианского леса напролом полезли ящероподобные чудища.
— Тот горбатый, Ваше Высочество, это стратозавр. Вы ему в основание шеи, прямо в складки стреляйте. Крупный экземпляр. Кобель, — объяснил мне проводник. И снова старик — сама фамильярность, словно не со своим будущим монархом общается, ас потенциальным собутыльником. И снова — внутрь заглядывает.
— Послушайте, любезный... — попытался я вспомнить, как монархи, согласно своему высочайшему положению, должны обращаться к холопам, но в голову ничего, кроме этой пошлятины, взбрести не удосужилось. — Я, знаете ли, не привык к подобному обхождению.
— Это вы о чём, Ваше Высочество? — глуповато заморгал Эзекиль.
— Это я о том, как со мной говорить по-до-ба-ет, — старательно выговаривая звуки, ответил я, — ваш легкомысленный тон мне пре-тит и не совпадает с моим представлением о хо-ро-ших манерах.
— Та-ак вот, да... Извините... — удивлённо и обиженно произносит Эзекиль. — С вашим папашей, в смысле нашим королём, невинно убиенным, мы по-простому общались. Без всяких таких-сяких условностей! — говорит проводник и продолжает глазками-буравчиками в душу заглядывать. Нечисто дело, пся крев!
Кто же он такой, Эзекиль этот, — всамделишный ти-рэксианский проводник, завербованный СБ, или функционер какого-то тайного ведомства, играющий роль проводника-ветерана? И что он во мне разглядеть пытается? «Мутотень» пресловутую, Светом наведённую на душу мою?.. Но я покуда и сам немногое ощутил. Он-то что разглядеть сумеет?.. Или — со стороны виднее?
— Значит, в основание шеи стрелять? — деловито переспросил Абдур, приводя в боевую готовность свою элегантную, напичканную электроникой, но безнадёжно устаревшую пулевую винтовку М-5016.
— Ты действительно стрелять собираешься?! — с выражением ужаса на лице спросил я.
Он собирался. Действительно.
Во мне тотчас вскипело негодование. В очередной раз породило его проявление ненавистной кровожадности человеков... Но в этот раз оно разбудило нечто большее. Свет напомнил о себе: ко мне совершенно неожиданно явилась способность объёмно воспринимать реальность.
Я одновременно видел на нескольких уровнях масштаба: и мельчайшие ажурные изгибы каждого древесного листа в лесу, раскинувшемся у нас под ногами, и весь лес целиком, и каждую белёсую завитушку плывущих над нами облаков, и сверкающие за облаками звёзды, и мгновенно изменившееся, словно закостеневшее лицо нашего проводника... И понял я, что хотел ведь увидеть всё это, и вот желание исполнено, пожалуйста, нате вам... то есть мне...
Абдур не ответил — он выстрелил. Винтовка оглушительно прогрохотала, и ещё не стихли отголоски выстрела — вой реактивной пули, стремящейся к цели, и глухой взрыв, — как взревел поражённый выстрелом стратозавр.
— Тот двухголовый, — это снова отозвался проводник, но теперь голос его был хриплым, лишённым, как у Марихуаны, интонаций, — Ваше Высочество, извольте обратить внимание, тоже кобель. Буримодонт. Этого надо бить по двигательным нервным узлам. Видите, вдоль тела тянется оранжевая полоса, возьмите на фут ниже и прямо посередине.
— Не собираюсь я никого убивать! Я, любезный, не взял винтовку в руки отнюдь не по рассеянности, а из убеждений! — вспылил я. Грохот выстрела всё ещё метался эхом среди деревьев: мой слух тоже необычайно обострился. — Абдур, и ты немедленно прекрати!!
— Ваш-ше Выс-соч-чество, эт вы мне?! — свирепо прошипел мгновенно пришедший в неистовство Янычар, и как бы невзначай направил винтовку в мою сторону.
— Сзади, — глухо пробормотал проводник, рукой указывая за спину Абдура.
Позднее я осознал: этот жест вовсе не являлся попыткой нас спасти, наоборот, это был банальный отвлекающий манёвр.
Двумя огромными шишкастыми головами буримодонт навис над тщедушной платформой и явно намеревался пожрать нас. Одна из голов сделала быстрый выпад, но неуклюжий зверь не совсем точно определил расстояние, и его грязно-зелёные щербатые зубы проскрежетали по металлу. Платформа заметно качнулась. Я обалдело и заворожённо наблюдал за этим жутким зрелищем, представшим передо мной, в данную минуту сверхобострённо чувствующим многослойную ткань реальности во всей объёмной умопомрачительности и во всех ракурсах...
Где-то на периферии сознания мелькнула и сразу исчезла мысль: Фан упоминал о срабатывающей в момент опасности защите — что-то не очень похоже...
Янычар, оцепеневший лишь на секунду, уже направил винтовку в сторону завра и разряжал обойму, тщетно пытаясь сразить чудище. Лекционное отступление Эзекиля по поводу нервных узлов он, похоже, прослушал в пылу охотничьего азарта. Исполинская животина немного попятилась и замерла, словно пытаясь прочувствовать, что ж оно такое — реактивные разрывные пули.
— Скорчер бы сюда! — с досадой бросил Абдур. — Эй, старик, как там насчёт разрядника?!
Он повернулся в сторону Эзекиля... и застыл, шокированный увиденным. Картину, представшую перед ним, мне довелось увидеть и осознать мгновением ранее. Проводник стоял на краю платформы. Излучатели силового ограждения, протянувшиеся вдоль бортов и кормы, не отсвечивали мерцающей желтизной, а значит, были дезактивированы.
Отключить силовое поле мог лишь сам Эзекиль...
— Прощайте, — безжизненным топом произнёс старик, сунул в карман своей куртки плоский серый прямоугольник, прыгнул на неведомо откуда взявшуюся анг-доску и заскользил прочь. Естественно, оставляя нас наедине с разбушевавшимися ти-рэксианскими заврами.
Называлось произошедшее коротко: измена.
То, что нас окружало, с рёвом приближаясь, неистово норовя произойти, звалось ещё короче: амба.
Абдур, надо отдать ему должное, вмиг преобразился в неистовое божество справедливого возмездия, вскинул винтовку и попытался отправить к праотцам лжепроводника. Попытка была безрезультатной: какая-то из электронных систем винтовки вдруг оказалась блокированной, и сухие щелчки осечек злорадно сообщили нам об этом.
В этот момент из Штаба поступил запрос: «Ваше Высочество, как идёт охота? Не требуется ли помощь?»
Очень своевременно...
«Всё в порядке! — жизнерадостно ответило коммуникационное устройство анг-платформы. — Норма-ально! Охота что надо».
Ответило моим голосом.
— Ну ничего себе, нормально! Немедлен... — начал было орать я, но мой крик заглушил рёв буримодонта. Заврище вновь решился атаковать.
Меня не слышали. Контрольный дисплей продемонстрировал голограф-проекцию довольного жизнью цесаревича. Наследник экскалибурского престола был всецело увлечён охотой... Именно это изображение сейчас транслировалось с платформы в Штаб реставраторов: виртуальные я, Абдур и наш предатель-проводник, преспокойно предающиеся прелестям освящённого традицией сафари в громадном «парке» юрского периода.
Мой личный терминал, казалось, умер. Впервые в жизни я пожалел, что у меня нет «суперпробойного» терминала. Насколько я знал, не имелось ничего подобного и у беспечного Янычара. К величайшему сожалению.
— Ты слыхал его голос? — впившись взглядом в электронный прицел винтовки, спросил Абдур. Он подразумевал проводника.
Я согласился:
— Да уж... странный голосок. — Но тут же растерянно подумал: «Может, Абдур интересуется по поводу рёва буримодонта?..»
Нет, Янычар подразумевал именно Эзекиля. Второй пилот «Пожирателя Пространства» энергично произнёс несколько слов на неведомом мне языке и сообщил на косморусском:
— Я такой отмороженный топ и раньше слыхал... Так зомби говорят.
«Ух! Зомбированный сотрудник реставрационной СБ, прикидывающийся проводником! Мда-а!..»
Средство передвижения было модифицировано и, судя по обмолвке милорда, то ли технологически, то ли магически, защищено от обнаружения с орбиты. Взгляды снизу смертельной опасности не представляли, поэтому достаточным средством камуфляжа являлась окраска, позволяющая «слиться» с небом.
На платформе восседали: царственный и воинственный Абдурахман-Янычар, Алджей-Перебор, патологически самоуглублённый и оттого кажущийся чуточку не в себе (это если о самом себе — отстранённо), и шумный, неугомонный, не в меру колоритный Эзекиль-проводпнк.
Хотя — какой там «проводник»! Надзиратель! Планету этот старикан изучил, конечно, как свою мозолистую пятерню, но, подозреваю, специфика работы это самое доскональное знание и предполагала. Эзекиль очень старался походить на дурачка, однако пристально и внимательно наблюдал за своими подопечными...
В общем, укрепился я во мнении: не проводник он. Шпион, пся крев. Служба Безопасности! Не знаю, дореволюционной ли закалки кадр, а, может, милорд Стюарт учредил свою собственную СБ, реставрационную... Не знаю. Но, видать, специалист не самого низкого пошиба. Дядюшка-милорд во мне племянничка-наследника не признал, как нами коварно планировалось, и блестящий план накрылся дубовой шайкой, однако...
Однако факт остаётся фактом: камушек-то у меня! Вот он, на цепочке болтается. В наличии имеется... Или — это я при камушке имеюсь-болтаюсь?..
Для подавляющего же большинства я официально оставался цесаревичем. И вот что в итоге получилось: «зрители» спектакля одного актёра, коим являлся я, цену за «билеты» подняли выше крыши. Они не могли не согласиться с неким, в воздухе витающим, всеобщим мнением... За цесаревичем, мол, глаз да глаз нужен!
Ведь столько сил, столько времени на добывание наследника ушло! Это раз. Милорд же слежку за мной, как за обладателем драгоценной (мягко выражаясь) каменюки, учредил. Это два. То есть, с какой стороны ни подойди, не мог оставаться я без надзора. Ни в коем случае.
Пускай «дядюшка» мой и объявил во всеуслышанье, что племянник (то бишь я) ради вящей конспирации «магическим способом» принял облик... э-э-э, несколько далёкий от облика «типичного представителя династии Стюартов». Ведь даже для монархов справедливо древнее: «На бога надейся, сам не плошай»...
Пожелание поближе познакомиться со «штабной» планетой реставраторов Ти Рэкс, случайно высказанное мною, было воспринято здешними аристократами-роялистами с воодушевлением. Как же! Будущий король свои заповедные охотничьи владения осмотреть желает, в королевской охоте, столь обожаемой августейшими особами всех времён и народов, поучаствовать.
К тому же — горячее желание принять участие в предстоящем сафари и Абдур высказал. Один из десятки героев-избавителей, отыскавших наследника и вернувших его в распростёртые объятия Реставрационного Совета. Янычар возжелал темперамент свой необузданный потешить. А может, августейшая кровь о себе дала знать? Всё-таки джиддский принц, хоть и младший.
Я поначалу возмутился варварским обычаям убивать животину во имя потакания первобытным, кровожадным инстинктам. Однако милорд одарил меня таким ледяным взглядом, что все природолюбивые аргументы тотчас показались никчемными, недостойными даже внимания, а традиции королевской охоты — лучшими и достойнейшими из традиций. Единственным актом протеста, который я смог себе позволить, явился мой категорический отказ вооружиться. Если я и отправлюсь на сафари, то — исключительно экологически чистым. Никак иначе.
Секрет взгляда милорда был прост: это был взгляд господина. Таких вот монстров властных акырцам добывать надобно, а не сопливых принцев Джонни и быдловатых Боев-ковбоев. Конечно, не стоило исключать из расклада и камушек ещё один, тот, что сосуществует с милордом в энергетическом симбиозе. Но явственно чувствовалось: не в нём суть. В самом милорде.
Из вооружения августейшим (и примазавшимся к ним) особам полагалось исключительно пулевое. Это придавало охоте особую ауру. Недвусмысленно намекало: не стоит, ребятки, расслабляться. Пулевое оружие — это вам не импульсный разрядник и не лучемёт — тут надобно стрелять уметь. Посему риск присутствует. Среди завров, знаете ли, хищники случаются. Даже — преобладают. Странно, конечно, как это сочеталось с возобладавшим мнением, что цесаревича необходимо хранить пуще зеницы ока. Видимо, право особы королевской крови на охоту — священно... Интересно, не придётся ли мне выполнять ещё и действия, обеспечивающие реализацию права первой ночи?!
Тем не менее, несмотря на намёк, я был твёрдо уверен, что возможные ужасы — рекламное надувательство. Никто нас не съест. Права такого не имеет! Вряд ли кто монстрам даст право есть принцев.
Платформа, в случае реальной опасности, могла экранироваться подобно боевому крейсеру, то есть схлопывалась в непробиваемый «кокон» силовыми полями. Об этом шепнул мне по секрету Турбо, наш корабельный суперинженер.
И вот, значит, парим это мы над лесом... Абдур антикварной, единственной на борту винтовкой поигрывает, я — окружающее бытие фиксирую, проводник себе под нос песенку гудит.
Из непроходимых чащоб раздаётся грозный рёв, вдалеке порхают разнокалиберные птеры, буйно помешанная растительность немилосердно источает дурман — сюда бы системных нарко— и прочих... манов засылать, век бы благодарили! В общем, самый что ни па есть юрский период, в разгаре и апогее.
Проводник закончил гудеть, достал гитару, непринуждённо уселся в позу лотоса и, постукивая в такт словам по деке, принялся просвещать нас по поводу традиционной (для экскалибурцев) охоты на ти-рэксианских чудовищ.
Предыстория оказалась весьма любопытной. В давние времена один чудаковатый охотник, к тому же являвшийся ещё и меломаном, сделал революционное открытие: местных завров, в особенности самых зубастых и шипастых из них, можно выманивать из лесных глубин посредством громогласной трансляции музыки. Исследовать подоплеку этого феномена никто не удосужился, но, тем не менее, пользовались им исстари вовсю.
Во истолкование этого феномена имеются у меня две версии: заврам чудится в этих звуках либо плач обречённой жертвы, либо призывный зов насчёт продолжения рода. Нечто вроде местного варианта сладострастного стона человека-женщины или зазывного повизгивания селестинок...
Электрогитара для этого хитромудрого дела, как выяснилось постепенно, экспериментальным путём, — инструмент более всего подходящий. На добротный пронзительный «соляк» может приволочиться, сотрясая до самого ядра планету, даже дельтазавр. Все его двести тонн живого веса — мясо, шкура, кости и паразиты-эпифиты.
— Сейчас я, Ваше Высочество, вам, точнее — им, из «Дип Пёрпл» композицию забабахаю, — с нарочитой фамильярностью сообщил Эзекилъ. — Доисторическая земная группа, чуть ли не из эпохи завров... Может, она поэтому нынче популярней некуда, самый хит! По архивам поскребли, покопались, и на тебе! Такие перлы извлекли на свет божий — закачаешься! Счас я им соляк из «Звезды Автострады» заделаю!
* * *
Играл он отлично, пся крев. Прям за душу брал — и терзал, терзал, терзал её в такт мелодии...
А понравилась мне, сельва-маць, эта доисторическая «Дип Пёрпл»!!!
Однако композисьон отзвучал, волшебство кончилось, и в голову настойчиво затарабанил один вопросец: живой звук — это, несомненно, красиво, но при чём здесь, собственно, завры? То бишь зачем мучить гитару «вживую», когда фонограмма зачастую и чище, и лучше?..
— Понимаете, Ваше Высочество, это ритуал. Не будут проводника считать принятым в «цех», пока он в совершенстве не овладеет инструментом, — ответил Эзекиль. — Завры, само собой, не только на живой звук идут. По «фанера» — это нечестно, словно обманываешь их, — ответил, и по-новой принялся меня сканировать глазками, словно тщась рассмотреть что-то в потаённых глубинах моего существа. Подумалось: «Грязно милордова СБ работает, даже я, профан, и то жучка-паучка Эзекиля запросто вычислил».
Тем временем этот пузоголовый шпион извлёк из своей гитары ещё один героико-слезливый композисьон. И не успел даже финальный звук извлечь, как из самого что ни на есть ти-рэксианского леса напролом полезли ящероподобные чудища.
— Тот горбатый, Ваше Высочество, это стратозавр. Вы ему в основание шеи, прямо в складки стреляйте. Крупный экземпляр. Кобель, — объяснил мне проводник. И снова старик — сама фамильярность, словно не со своим будущим монархом общается, ас потенциальным собутыльником. И снова — внутрь заглядывает.
— Послушайте, любезный... — попытался я вспомнить, как монархи, согласно своему высочайшему положению, должны обращаться к холопам, но в голову ничего, кроме этой пошлятины, взбрести не удосужилось. — Я, знаете ли, не привык к подобному обхождению.
— Это вы о чём, Ваше Высочество? — глуповато заморгал Эзекиль.
— Это я о том, как со мной говорить по-до-ба-ет, — старательно выговаривая звуки, ответил я, — ваш легкомысленный тон мне пре-тит и не совпадает с моим представлением о хо-ро-ших манерах.
— Та-ак вот, да... Извините... — удивлённо и обиженно произносит Эзекиль. — С вашим папашей, в смысле нашим королём, невинно убиенным, мы по-простому общались. Без всяких таких-сяких условностей! — говорит проводник и продолжает глазками-буравчиками в душу заглядывать. Нечисто дело, пся крев!
Кто же он такой, Эзекиль этот, — всамделишный ти-рэксианский проводник, завербованный СБ, или функционер какого-то тайного ведомства, играющий роль проводника-ветерана? И что он во мне разглядеть пытается? «Мутотень» пресловутую, Светом наведённую на душу мою?.. Но я покуда и сам немногое ощутил. Он-то что разглядеть сумеет?.. Или — со стороны виднее?
— Значит, в основание шеи стрелять? — деловито переспросил Абдур, приводя в боевую готовность свою элегантную, напичканную электроникой, но безнадёжно устаревшую пулевую винтовку М-5016.
— Ты действительно стрелять собираешься?! — с выражением ужаса на лице спросил я.
Он собирался. Действительно.
Во мне тотчас вскипело негодование. В очередной раз породило его проявление ненавистной кровожадности человеков... Но в этот раз оно разбудило нечто большее. Свет напомнил о себе: ко мне совершенно неожиданно явилась способность объёмно воспринимать реальность.
Я одновременно видел на нескольких уровнях масштаба: и мельчайшие ажурные изгибы каждого древесного листа в лесу, раскинувшемся у нас под ногами, и весь лес целиком, и каждую белёсую завитушку плывущих над нами облаков, и сверкающие за облаками звёзды, и мгновенно изменившееся, словно закостеневшее лицо нашего проводника... И понял я, что хотел ведь увидеть всё это, и вот желание исполнено, пожалуйста, нате вам... то есть мне...
Абдур не ответил — он выстрелил. Винтовка оглушительно прогрохотала, и ещё не стихли отголоски выстрела — вой реактивной пули, стремящейся к цели, и глухой взрыв, — как взревел поражённый выстрелом стратозавр.
— Тот двухголовый, — это снова отозвался проводник, но теперь голос его был хриплым, лишённым, как у Марихуаны, интонаций, — Ваше Высочество, извольте обратить внимание, тоже кобель. Буримодонт. Этого надо бить по двигательным нервным узлам. Видите, вдоль тела тянется оранжевая полоса, возьмите на фут ниже и прямо посередине.
— Не собираюсь я никого убивать! Я, любезный, не взял винтовку в руки отнюдь не по рассеянности, а из убеждений! — вспылил я. Грохот выстрела всё ещё метался эхом среди деревьев: мой слух тоже необычайно обострился. — Абдур, и ты немедленно прекрати!!
— Ваш-ше Выс-соч-чество, эт вы мне?! — свирепо прошипел мгновенно пришедший в неистовство Янычар, и как бы невзначай направил винтовку в мою сторону.
— Сзади, — глухо пробормотал проводник, рукой указывая за спину Абдура.
Позднее я осознал: этот жест вовсе не являлся попыткой нас спасти, наоборот, это был банальный отвлекающий манёвр.
Двумя огромными шишкастыми головами буримодонт навис над тщедушной платформой и явно намеревался пожрать нас. Одна из голов сделала быстрый выпад, но неуклюжий зверь не совсем точно определил расстояние, и его грязно-зелёные щербатые зубы проскрежетали по металлу. Платформа заметно качнулась. Я обалдело и заворожённо наблюдал за этим жутким зрелищем, представшим передо мной, в данную минуту сверхобострённо чувствующим многослойную ткань реальности во всей объёмной умопомрачительности и во всех ракурсах...
Где-то на периферии сознания мелькнула и сразу исчезла мысль: Фан упоминал о срабатывающей в момент опасности защите — что-то не очень похоже...
Янычар, оцепеневший лишь на секунду, уже направил винтовку в сторону завра и разряжал обойму, тщетно пытаясь сразить чудище. Лекционное отступление Эзекиля по поводу нервных узлов он, похоже, прослушал в пылу охотничьего азарта. Исполинская животина немного попятилась и замерла, словно пытаясь прочувствовать, что ж оно такое — реактивные разрывные пули.
— Скорчер бы сюда! — с досадой бросил Абдур. — Эй, старик, как там насчёт разрядника?!
Он повернулся в сторону Эзекиля... и застыл, шокированный увиденным. Картину, представшую перед ним, мне довелось увидеть и осознать мгновением ранее. Проводник стоял на краю платформы. Излучатели силового ограждения, протянувшиеся вдоль бортов и кормы, не отсвечивали мерцающей желтизной, а значит, были дезактивированы.
Отключить силовое поле мог лишь сам Эзекиль...
— Прощайте, — безжизненным топом произнёс старик, сунул в карман своей куртки плоский серый прямоугольник, прыгнул на неведомо откуда взявшуюся анг-доску и заскользил прочь. Естественно, оставляя нас наедине с разбушевавшимися ти-рэксианскими заврами.
Называлось произошедшее коротко: измена.
То, что нас окружало, с рёвом приближаясь, неистово норовя произойти, звалось ещё короче: амба.
Абдур, надо отдать ему должное, вмиг преобразился в неистовое божество справедливого возмездия, вскинул винтовку и попытался отправить к праотцам лжепроводника. Попытка была безрезультатной: какая-то из электронных систем винтовки вдруг оказалась блокированной, и сухие щелчки осечек злорадно сообщили нам об этом.
В этот момент из Штаба поступил запрос: «Ваше Высочество, как идёт охота? Не требуется ли помощь?»
Очень своевременно...
«Всё в порядке! — жизнерадостно ответило коммуникационное устройство анг-платформы. — Норма-ально! Охота что надо».
Ответило моим голосом.
— Ну ничего себе, нормально! Немедлен... — начал было орать я, но мой крик заглушил рёв буримодонта. Заврище вновь решился атаковать.
Меня не слышали. Контрольный дисплей продемонстрировал голограф-проекцию довольного жизнью цесаревича. Наследник экскалибурского престола был всецело увлечён охотой... Именно это изображение сейчас транслировалось с платформы в Штаб реставраторов: виртуальные я, Абдур и наш предатель-проводник, преспокойно предающиеся прелестям освящённого традицией сафари в громадном «парке» юрского периода.
Мой личный терминал, казалось, умер. Впервые в жизни я пожалел, что у меня нет «суперпробойного» терминала. Насколько я знал, не имелось ничего подобного и у беспечного Янычара. К величайшему сожалению.
— Ты слыхал его голос? — впившись взглядом в электронный прицел винтовки, спросил Абдур. Он подразумевал проводника.
Я согласился:
— Да уж... странный голосок. — Но тут же растерянно подумал: «Может, Абдур интересуется по поводу рёва буримодонта?..»
Нет, Янычар подразумевал именно Эзекиля. Второй пилот «Пожирателя Пространства» энергично произнёс несколько слов на неведомом мне языке и сообщил на косморусском:
— Я такой отмороженный топ и раньше слыхал... Так зомби говорят.
«Ух! Зомбированный сотрудник реставрационной СБ, прикидывающийся проводником! Мда-а!..»