Страница:
Следом за нею выскакиваем в сумрачный двор-колодец, голый, без единого растения, такой же, как и улицы, по которым мы бродили. И видим — кого бы мы думали?! — животных. Несколько собачонок явно «дворянской» породы рядком смирненько сидят в углу, не обижая большого серого котяру, примостившегося поодаль. На пластиковой бочке угнездилась пара ворон. Животные и птицы всё-таки есть — только они умные, попрятались от греха подальше. Улицы в революционном городе — поля боёв, и там опасно. Это каждая собака, ворона или кошка понимает. Только не те, кто себя мнят разумными, венцами, Дхорр затрахай, природы!..
(Позднее я узнал, что животных с улиц всё-таки приманили сердобольные горожане и горожанки, используя соответствующие магические приёмы... А растений на улицах экскалибурцы не сажают традиционно. Садики и оранжереи у них попрятаны внутри кварталов, являющихся кооперативами и конгломератами домов-крепостей. Учитывая традиции местной архитектуры, руководствующейся консервативно-незыблемым принципом «Мой дом — моя крепость», есть куда прятаться меньшим братьям от самоубийственно-политизированных старших, зверски свирепствующих на улицах.)
Балерина устремляется со двора в ещё одну арку, мы за ней. И оказываемся в сыром сводчатом коридоре, ведущем вниз. Уклон градусов двадцать, не меньше. Ароматец внутри — заплесневелый. Раздаётся щелчок, и под сводом загорается вереница неярких ромбовидных лампочек, окрашивающих воздух в розовые тона.
Девчушка оборачивается и оказывается... бабушкой.
Морщины ветвятся по ухоженному, хорошо сохранившемуся, но, увы, старому лицу, мерцающие белые глаза в упор изучают нас. А голос молодой! Роальдиха говорит:
— Вы не те, за кого себя выдаёте. Я чую. Я ведаю. — Она делает рукой замысловатый жест, значение коего нам абсолютно неясно. — Вас прислали реставраторы, сверху... — то ли утвердительно, то ли вопросительно продолжает. Вы-то мне и нужны.
А фигура у бабульки — сплошной ходячий секс! «Если у всех туземок, — думаю я, — фигурки сохраняются такими стройными и сексапильными в старости, то понимаю, откуда в королевстве взялось столько роче! В молодости-то местные женщины вообще потрясно выглядят!»
Мы с капитаном переглядываемся. Спорить с ней бесполезно. Ведьма, ясный пень. Таких тут немеренно. Колдуний, колдунов всяческих. Не все обитатели королевства таковы, но многие из, в той или иной степени, от мелкой бытовой магии до очень даже могущественных воздействий.
— Ну и чего тебе надо? — грубовато интересуется Биг Босс.
— Гарантий, — коротко бросает роальдиха.
Кэп Йо хмыкает. Говорит:
— А мы что, тебе обещались в чём?
— Нет. Пока. Но я вас проведу во Дворец. Нам по пути. За это вы, когда победите, меня отблагодарите.
Издалека доносится грохот. Толпа прибойными волнами ломится в ворота.
— А мы победим?
— А я похожа на дуру, способную примкнуть к проигравшим?
— И чем же мы тебя отблагодарить можем, дорогуша? — По лицу капитана вижу: натурой он готов хоть счас. «Аналогично, — думаю я. — В крайнем случае, морщинистый фейс можно подушкой прикрыть».
— Замолвите за меня словечко. Когда вернётся король.
— Лично королю? — уточняет капитан.
— Лично тому, кто является вашим работодателем, — отрезает туземка. «Интересно, она к воротам прямо от балетного станка выскользнула?..»
— Я не танцовщица в вашем понимании, молодой человек, — говорит она вдруг, — то, что вы приняли за то, что приняли, имеет несколько иное назначение, хотя и сопровождается танцем. И подушкой моё лицо накрывать не потребуется. Если это имеет для вас принципиальное значение, можно прибегнуть к... — Она закрывает лицо ладонями, издаёт какие-то странные звуки и... убирает ладони.
Я, уже начавший выпадать в осадок от того, что она прочла мои собственные мысли, выпадаю окончательно от того, что вижу собственными глазами!
Челюсть моя при этом отвисает до грязного, истёртого подошвами столетий каменного пола, ясный пень.
— Сра-ань господня, — шепчет капитан, — вот вам и Экскалибур... добро пожаловать...
— Это просто, — пренебрежительно отмахивается она. — Всего лишь четвёртая степень белой магии.
Юное лицо, сменившее старое, с виду принадлежит девушке, едва переступившей порог, отделяющий подростковый период от юношеского. В сочетании с короткой стрижечкой типа «каре» впечатление убойное. Я хватаю воздух ртом, уподобясь выброшенной на берег рыбе, но Кэп Йо несколько более устойчив морально, и он говорит:
— Мы уже усекли: ты как бы фея. И какие же мы тебе можем гарантии дать, если ты в наших мыслях и без дозволения гуляешь?
— Не в ваших. В его, — тычет она в меня изящным пальчиком с длиннючим ноготком, скрытым чёрным лаком. — И не все улавливаю, а конкретно на мою личность направленные.
— Сла-ава Вырубцу! — вздыхаю с огромным облегчением. — Теперь я о тебе просто не буду думать — и всё в порядке!
— Не получится, — улыбается она, и я признаю: права, ох, права! Это как в той притче о мудреце, велевшем ученикам думать о чём угодно, только не о белой обезьяне... «Но почему только мои мысли?..»
— Потому что ты обладаешь гораздо более мощным потенциалом восприятия и отдачи, молодой воин. Не в обиду тебе будь сказано, милорд, — кивает она капитану и смотрит прямо на него своими мерцающими глазищами. — Вас обоих избрал Свет, но в юноше высветится со временем гораздо больше, так суждено. Троим. Ему суждено, и ещё двум модифицированным девушкам вашего Экипажа.
— И всё-то она ведает... Да я что, я разве против, — пожимает плечами Кэп Йо. — Тебе не кажется, волшебница, что ворота вот-вот рухнут?
— Продержатся ещё полторы минуты, в ваших единицах измерения, — заверяет эта ведьма и спрашивает: — Ну что, вы мне даёте гарантии?
— Дал бы, если б смог. — Капитан разводит руками. — Но тебя же не устроит слово чести вольного торговца?
— Капитана Вольного Торговца, первого в долевом списке, — уточняет бабушка-девчушка, или кто она там, эта ведьма.
— Устроит?! — изумляется Биг Босс.
— Да. — Она вновь до ужаса лаконична.
— Да кто ты такая?! — не выдерживаю я, всплеснув руками.
— Моё Истинное Имя тебе неизвестно, — с достоинством отвечает она, — и пусть таковым останется. До поры. И будь добр... — она на мгновение замолкает, смотрит на меня в упор, властно вбирая мой взгляд в матово-белый плен своих глаз, — не воображай так энергично и подробно, не рисуй в деталях, какими способами мы с тобой могли бы делать любовь. Это отвлекает, настраивая на лирический лад.
И я вдруг ощущаю, как мои щёки заливает кипятком.
— Честное слово, — говорит Биг Босс, — ты меня потрясла, Фея. Не думал, что это возможно, но ты сумела.
— Это понимать как гарантию?
— Да, — лаконичен капитан Вольного Торговца, первый в списке распределения прибылей.
И мы бросаемся за колдуньей, получившей позывной Фея, по сводчатому коридору вниз. Секунд за десять до того, как ворота рухнут. Светильники гаснут по мере нашего продвижения, и когда мы утыкаемся в стену, горит лишь последний.
«Тупик! — проносится в моей голове паническая мысль. — Заманила, ведьма!!!»
— Не тупик, а тупость, — комментирует она. — Извиняюсь, конечно, за резкость. Заманиваю я мужчин исключительно в постель, Предпочитаю бородатых, между прочим.
И безо всяких там дальнейших антимоний шагает в стенку, сложенную из потеющих каменюк, с виду донельзя реальных. Исчезает, ясный пень, в камне. Только голова торчит.
— Ваши СВЕТлости, просто-напросто нужно очень захотеть пройти сквозь стену, и у вас получится. Это, конечно, магия одной из высших степеней, далеко не каждому подвластная, но мне кажется, вы справитесь, — говорит нам, делает многозначительную паузу и спрашивает: — Или вам не надо во дворец? Лично я пошла.
Голова исчезает.
— Чтоб я сдох, — в сердцах произносит капитан, — если она не права! Надо оно мне, на старости лет в войнушки играть?!
И ныряет в стену, как в воду. Я остаюсь один на один с приближающимся топотом множества ног.
— Ему, пацифисту, виднее, — говорю мокрой стенке и трогаю её. Крепкая, зар-раза. Настоящая. Преследователи об неё разобьются, как волны о скалу... а я — размажусь, как плевок...
— Ага, щазз, — мрачно говорю на корусе. — Не дождётесь.
Ну не верю я! Несмотря на то, что прямо на моих глазах в стенке исчез Кэп Йо, не верю!.. Что ж ты будешь делать, дхорр защекочи...
— Если ты позволишь им растерзать тебя, — раздаётся за моей спиной знакомый голос, — то я и не знаю, что с тобой тогда сделаю... убью, ясный пень!
— Но-о-оми?.. — не веря ушам, оборачиваюсь. За спиной нет никого и ничего, кроме света последней лампочки и приближающегося топота.
— Дхорр забодай, нашёл куда смотреть! Не за, а в себя посмотри, дурак! Не верит он, ишь ты какой! Зато я верю! В тебя верю, слышишь?! А ну, давай шагай, я сказала! Тебе что, особое приглашение надобно?!
— Да, — шепчу я, — особое... и я его уже получил. Делаю шаг. Это главное — решиться сделать первый шаг, самый трудный.
Но когда в тебя кто-то искренне верит, это легко.
Ведомые Феей, бородатые инсургенты корабельного отряда специального назначения, пожилой и молодой, продолжают внедряться. Они выбираются из заброшенной подземки и продвигаются к пресловутому королевскому дворцу.
Относительно спокойные районы остались позади, по мере продвижения на юго-восток всё явственнее проступают знаки противостояния: следы лучевых ударов на стенах и мостовой, взрывные воронки, кое-где неубранные трупы, кое-где в ужасе убегающие при нашем появлении уличные бродяжки и даже, кое-где, сгоревшие транспортные средства — в основном небольшие пассажирские анг-мобили.
— Гля, — обращает младший внимание старшего, — похоже, тут недавно влупили из стационарного разрядника!
Воронка диаметром метров десять ещё дымится. Здесь явно побывал кибертанк, а может, боевая машина десанта. Мы протискивались по узкому карнизу, образовавшемуся между потрескавшейся стеной дома и краем воронки, когда совсем близко раздался мощный взрыв. Почва затряслась, и мы вцепились в трещины, чтобы не свататься в вонючую ямищу. Раздался второй взрыв, Фея оттолкнулась и прыгнула вперёд, Кэп Йо за нею, а я чуток замешкался, подошва соскользнула, и я таки свалился... Но тут же крепкая капитанская рука схватила меня за шиворот, рывком выдернула и поставила па ноги. И тут же третий взрыв, мощнейший, нас ринул наземь. Я покатился кубарем, прямо на Фею, сминая с виду хрупкое тельце. При осязательном контакте оно неожиданно оказалось упругим и сильным, любой женщине на зависть. Ведьма поднырнула, ловко перебросила меня через себя, аккуратно приземлила и, используя инерцию движения, оттолкнулась от моих плеч, чтобы вскочить... И снова упала рядом — над нами сверкнул шипящий зелёный луч.
«Капитан!» — испугался я, но Биг Босс уже припал к покрытой пеплом и осколками камня мостовой, поодаль о г нас. Перекатившись на живот, выставляю испускатель и вожу им из стороны в сторону, высматривая тварюку, пальнувшую в нас. «Надо было скинуть на фиг эти куртки!» — запоздало каюсь и вдруг с удивлением отмечаю, что звездо-меч на спине капитана отблескивает уже не красно, золотисто. Краем глаза кошусь на колдунью, проводницу нашу негаданную. Её работа... Краем другого глаза отмечаю лозунг, распылённый из баллончика по глухой стене металлопластового панельного дома, расположенного через улицу:
«КОРОЛЬ С НАМИН! ДАЁШЬ РЕСТАВРАЦИЮ!!! ЖГИ КРАСНОПУЗЫХ!!!»
«Революционная фразеология как венерическая инфекция, — думаю я. — Подцепить — раз плюнуть. Даже сражаясь супротив».
Лозунги типа «ДАЁШЬ ВСЕЛЕНСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ!!!» и «РМС — НАШ ВОЖДЬ!!!» остались позади. Мы вступили в зону, контролируемую нашими работодателями, контрреволюционерами.
Оно и слышно. Предпочтение явно отдаётся нормальному оружию, а не магическому, вроде тех дхорровых трубочек, из которых нас полдюжины раз сторонники РМС пытались укокошить. Если бы не Фея, хранительница нежданная, уже бы своего добились, падлюки настырные. Врукопашную, на ножах и в перестрелках мы с ними сами справлялись, Фея скромненько пребывала в сторонке. Но стоило в поле зрения или в поле чувствования появиться магическому прибамбасу какому-такому-сякому, — она выпрыгивала на передовую. Так вот и добрались.
...Корешимся с «мятежииками»-монархистами. Братаемся чуть ли не со слезами на глазах. Создаём имидж, а как же ж. И потом несколько суток его всячески подтверждаем.
Кэп Йо, старый вояка, зарабатывает парочку лёгких ранений и уважительное прозвище «Торнадо» в боях с ревмаговцами, ясный пень, идейными противниками вольных торговцев (покусились на священное право частной собственности, сволочи!).
Фея, которую, похоже, экскалибурцы, сами все чуточку чародеи, поголовно уважают до суеверной дрожи, используется в качестве особой боевой магической единицы. При особо опасных заварухах на нашем участке фронта. В условиях городской партизанской войны термин «фронт» достаточно условен, конечно... Но гражданская война уже идёт, и нешуточная. Хотя ревмаги покуда не желают признавать её и свои ответные действия квалифицируют как «полицейские акции».
Вообще, судя по перехватываемой информации, они недооценивают ни силы «мятежников», взявшихся за оружие, ни общие настроения народа, за оружие покамест не взявшегося. А ведь не только на столичной планете уже идут бои. Столкновения происходят и на десятках провинциальных миров, которые, к тому же, не прикрыты от реставраторов экранами, а следовательно — очень даже доступны для информационной и материальной поддержки извне...
Супердедушка Джимми скромничал и многое не договаривал там, на Ти Рэксе. Его Реставрационный Совет уже лупит «демократический» РМС со страшной силой.
Я знаю. Я вижу. Когда удаётся заснуть, ко мне присоединяется Девочка, и мы отправляемся в разведку. Наяву, к сожалению, ни единого соединения больше не было! Потом, во «сне», она меня выругала за нерешительность, проявленную у стены, но сама же табуировала это стыдное воспоминание.
Экипаж в курсе всего происходящего, слава Вырубцу, что есть связь! Волнуются за нас наверняка, хотя Девочка неохотно на эту тему говорит — ей запретили, кажется, сообщать о моральном состоянии команды и вообще обо всём, что сейчас творится на Ти Рэксе...
Скользя фантомами сквозь огонь боёв, мы с Девочкой уже доходили почти до самого дворца и с близкой дистанции нащупали Перебора, подпольщика героического, чтоб ему... Осталось добраться наяву, телесно. Может быть, когда-нибудь и тела обретут способность всепроникновения, как разумы, но не скоро, ох не скоро... До победы Реставрации — наверняка НЕ.
Сбрасывать со счетов силу ревмагов нельзя ни в коем случае. Толпы глупых роальдов — и масса обманутых человеков из люмпенов — по-прежнему за них. А значит, ресурсы Ревмагсовета, энергетические и материальные, и в особенности магические, ох, как далеки от исчерпанности! И драться ревмаги жаждут, как нанятые.
По-моему, они, уроды, дерутся за право по-прежнему презрительно и безнаказанно называть во всеуслышанье человеков «челами». Главное завоевание революции, между прочим. До революции за это можно было на побои нарваться. Как минимум.
Повседневная жизнь, в сравнении с эпохой королевства, с каждым годом только ухудшается. Прав был милорд Джеймс. Собственность, лишённая конкретного хозяина, хиреет и гибнет.
Достаточно для примера привести факт: при королях почти у каждого подданного, или подданной, было личное средство передвижения, хотя бы фордик «спейсхаммер», но был. Для планетарных мегаполисов с относительно слабо развитой инфраструктурой общественного транспорта иметь собственный транспорт — не просто немаловажно, а определяюще важно! Теперь, из-за общего упадка промышленного производства, многие районы превратились в оторванные захолустья, если не в жуткие заброшенные свалки. Попробуй пешком пройди улицу длиной километров пятьсот... То-то и оно.
...Вечером то ли девятого, то ли десятого дня (запутался — спим урывками, жрём от случая к случаю! а ля гер ком а ля гер...) пребывания бородачей специального назначения на столице, ко мне, лежащему в засаде у перекрёстка 43554-й Восточной стрит и авеню Первооткрывателей 133, является Фея.
То ли она возникла прямо из воздуха, то ли неслышно подкралась, не знаю. Вот её не было, и вот она уже есть, ведьмочка с девичьим личиком. В своём неизменном трико и снова в золотой пачке, которую я на ней видал за все миновавшие сутки партизанских боёв только тогда, когда положение на фронте активно нам не благоприятствовало.
В качестве «последнего довода королей» в бой вводилась Фея, потрясавшая обе противоборствующие стороны своим Танцем, сопровождавшимся яростными заклинаниями.
Что она вытворяла, словами не описать, как ни пытайся. Это надо было видеть...
Вздрагиваю, ясный пень. Всё ещё не привык к реальности всякого такого фэнтези-шмэнтези. Хотя сам уже, между прочим, — недоделанный волшебник. И говорит Фея мне на ушко, упруго прижимаясь прохладным своим, пахнущим полынно тельцем:
— Ночью уходим. Был явлен знак. Пора.
Отвечаю:
— Понял, — а сам «маякую» Кэпу Йо, лежащему метрах в десяти за перевёрнутым аэробусом: дескать, ползи сюда!
Балерина наша продолжает жаться ко мне остренькими твёрдыми холмиками грудок, дышит в ухо. Я вынужденно отстраняюсь.
Десяток суток без женщины (хотя бы иллюзорной, сотворённой сенсорным коконом!) о себе дают знать. Я тут одну партизаночку-роче суток трое назад только-только начат ласкать в перерыве между вылазками, так сразу гады-ревмаги налёт устроили. Других возможностей осчастливить девчонку не представилось, а жаль... Обалденная крошка была, брюнеточка, исключительно в моём вкусе... Я её больше никогда не увижу, сегодня её разорвало на куски собственным страхом, когда краснозвёздный ублюдок достал её душу из «волшебной палки» и вывернул наизнанку. Я даже не успел узнать имени партизаночки. У-у-у, гады! Тому ублюдку я собственными руками выпустил кишки... Сам чуть не нарвался на «палку». Спасибо Фее, уберегла.
«Будь человеком, — мысленно шепчу ей, — не провоцируй».
— При всём желании не могу им быть, — отвечает она, но милосердно отстраняется.
Подползает Биг Босс, и мы информируем старшего группы, что по приказу полевого командира маркграфа вок Лэдфорда, в отряде которого мы воевали всё это время, отправляемся на особое задание. И отправляемся...
Прямиком в лапы к ревмагам. Даже сейчас, когда нас ведут эти гады куда-то по коридорам, ума не приложу, как мы вляпались! Не пацаны же, опытные мужики, и Фея... Фея — она и есть Фея.
Интересно, как ей удалось ускользнуть?.. Стражники ведь закоконили нас в нейтрализаторы, хрен какую магию применишь, разве что самой что ни на есть запредельной степени! Энергии на нашу нейтрализацию они не жалели, что да, то да.
Любопытно, из-за нас или?.. У меня возникало уже подозрение, что Фея наша, подружка боевая, зовётся на самом деле — Поющая Гимн. Жрица эта ихняя, легендарная. Та, Что Грезит. И я спрашивал об этом товарищей по оружию, но они отрицающе тёрли друг о дружку тыльными сторонами скрещиваемых узких ладоней. «Нет, — отвечали они мне с грустью, — Поющая Жрица, как бы мы её ни любили, остаётся по другую сторону баррикад... А имени Танцующей Женщины мы не знаем, — добавляли партизаны. — Откуда взялась такая, не ведаем. Но горячо благодарны Свету за то, что она здесь сейчас и с нами...»
— Шагай, шагай, чел. — Конвоирша тычет меня в спину древком тяжёлого копья.
— От же ж спасибочки за совет, — искренне благодарю и, не будучи в состоянии воспользоваться магией (парочке приёмчиков и заклинаний Фея нас обучить успела!), прибегаю к другому, старому, как Вселенная, не единожды испытанному способу. Деланно спотыкаюсь, припадаю на колено, а когда, понукаемый нетерпеливым древком, распрямляюсь, то внезапно разворачиваюсь и врезаю головой роальдихе в нос, как в центр мишени. Никакой магии, чистое хулиганство.
8 : «КАК НАЧИНАЮЩАЯ ВОЛШЕБНИЦА»
(Позднее я узнал, что животных с улиц всё-таки приманили сердобольные горожане и горожанки, используя соответствующие магические приёмы... А растений на улицах экскалибурцы не сажают традиционно. Садики и оранжереи у них попрятаны внутри кварталов, являющихся кооперативами и конгломератами домов-крепостей. Учитывая традиции местной архитектуры, руководствующейся консервативно-незыблемым принципом «Мой дом — моя крепость», есть куда прятаться меньшим братьям от самоубийственно-политизированных старших, зверски свирепствующих на улицах.)
Балерина устремляется со двора в ещё одну арку, мы за ней. И оказываемся в сыром сводчатом коридоре, ведущем вниз. Уклон градусов двадцать, не меньше. Ароматец внутри — заплесневелый. Раздаётся щелчок, и под сводом загорается вереница неярких ромбовидных лампочек, окрашивающих воздух в розовые тона.
Девчушка оборачивается и оказывается... бабушкой.
Морщины ветвятся по ухоженному, хорошо сохранившемуся, но, увы, старому лицу, мерцающие белые глаза в упор изучают нас. А голос молодой! Роальдиха говорит:
— Вы не те, за кого себя выдаёте. Я чую. Я ведаю. — Она делает рукой замысловатый жест, значение коего нам абсолютно неясно. — Вас прислали реставраторы, сверху... — то ли утвердительно, то ли вопросительно продолжает. Вы-то мне и нужны.
А фигура у бабульки — сплошной ходячий секс! «Если у всех туземок, — думаю я, — фигурки сохраняются такими стройными и сексапильными в старости, то понимаю, откуда в королевстве взялось столько роче! В молодости-то местные женщины вообще потрясно выглядят!»
Мы с капитаном переглядываемся. Спорить с ней бесполезно. Ведьма, ясный пень. Таких тут немеренно. Колдуний, колдунов всяческих. Не все обитатели королевства таковы, но многие из, в той или иной степени, от мелкой бытовой магии до очень даже могущественных воздействий.
— Ну и чего тебе надо? — грубовато интересуется Биг Босс.
— Гарантий, — коротко бросает роальдиха.
Кэп Йо хмыкает. Говорит:
— А мы что, тебе обещались в чём?
— Нет. Пока. Но я вас проведу во Дворец. Нам по пути. За это вы, когда победите, меня отблагодарите.
Издалека доносится грохот. Толпа прибойными волнами ломится в ворота.
— А мы победим?
— А я похожа на дуру, способную примкнуть к проигравшим?
— И чем же мы тебя отблагодарить можем, дорогуша? — По лицу капитана вижу: натурой он готов хоть счас. «Аналогично, — думаю я. — В крайнем случае, морщинистый фейс можно подушкой прикрыть».
— Замолвите за меня словечко. Когда вернётся король.
— Лично королю? — уточняет капитан.
— Лично тому, кто является вашим работодателем, — отрезает туземка. «Интересно, она к воротам прямо от балетного станка выскользнула?..»
— Я не танцовщица в вашем понимании, молодой человек, — говорит она вдруг, — то, что вы приняли за то, что приняли, имеет несколько иное назначение, хотя и сопровождается танцем. И подушкой моё лицо накрывать не потребуется. Если это имеет для вас принципиальное значение, можно прибегнуть к... — Она закрывает лицо ладонями, издаёт какие-то странные звуки и... убирает ладони.
Я, уже начавший выпадать в осадок от того, что она прочла мои собственные мысли, выпадаю окончательно от того, что вижу собственными глазами!
Челюсть моя при этом отвисает до грязного, истёртого подошвами столетий каменного пола, ясный пень.
— Сра-ань господня, — шепчет капитан, — вот вам и Экскалибур... добро пожаловать...
— Это просто, — пренебрежительно отмахивается она. — Всего лишь четвёртая степень белой магии.
Юное лицо, сменившее старое, с виду принадлежит девушке, едва переступившей порог, отделяющий подростковый период от юношеского. В сочетании с короткой стрижечкой типа «каре» впечатление убойное. Я хватаю воздух ртом, уподобясь выброшенной на берег рыбе, но Кэп Йо несколько более устойчив морально, и он говорит:
— Мы уже усекли: ты как бы фея. И какие же мы тебе можем гарантии дать, если ты в наших мыслях и без дозволения гуляешь?
— Не в ваших. В его, — тычет она в меня изящным пальчиком с длиннючим ноготком, скрытым чёрным лаком. — И не все улавливаю, а конкретно на мою личность направленные.
— Сла-ава Вырубцу! — вздыхаю с огромным облегчением. — Теперь я о тебе просто не буду думать — и всё в порядке!
— Не получится, — улыбается она, и я признаю: права, ох, права! Это как в той притче о мудреце, велевшем ученикам думать о чём угодно, только не о белой обезьяне... «Но почему только мои мысли?..»
— Потому что ты обладаешь гораздо более мощным потенциалом восприятия и отдачи, молодой воин. Не в обиду тебе будь сказано, милорд, — кивает она капитану и смотрит прямо на него своими мерцающими глазищами. — Вас обоих избрал Свет, но в юноше высветится со временем гораздо больше, так суждено. Троим. Ему суждено, и ещё двум модифицированным девушкам вашего Экипажа.
— И всё-то она ведает... Да я что, я разве против, — пожимает плечами Кэп Йо. — Тебе не кажется, волшебница, что ворота вот-вот рухнут?
— Продержатся ещё полторы минуты, в ваших единицах измерения, — заверяет эта ведьма и спрашивает: — Ну что, вы мне даёте гарантии?
— Дал бы, если б смог. — Капитан разводит руками. — Но тебя же не устроит слово чести вольного торговца?
— Капитана Вольного Торговца, первого в долевом списке, — уточняет бабушка-девчушка, или кто она там, эта ведьма.
— Устроит?! — изумляется Биг Босс.
— Да. — Она вновь до ужаса лаконична.
— Да кто ты такая?! — не выдерживаю я, всплеснув руками.
— Моё Истинное Имя тебе неизвестно, — с достоинством отвечает она, — и пусть таковым останется. До поры. И будь добр... — она на мгновение замолкает, смотрит на меня в упор, властно вбирая мой взгляд в матово-белый плен своих глаз, — не воображай так энергично и подробно, не рисуй в деталях, какими способами мы с тобой могли бы делать любовь. Это отвлекает, настраивая на лирический лад.
И я вдруг ощущаю, как мои щёки заливает кипятком.
— Честное слово, — говорит Биг Босс, — ты меня потрясла, Фея. Не думал, что это возможно, но ты сумела.
— Это понимать как гарантию?
— Да, — лаконичен капитан Вольного Торговца, первый в списке распределения прибылей.
И мы бросаемся за колдуньей, получившей позывной Фея, по сводчатому коридору вниз. Секунд за десять до того, как ворота рухнут. Светильники гаснут по мере нашего продвижения, и когда мы утыкаемся в стену, горит лишь последний.
«Тупик! — проносится в моей голове паническая мысль. — Заманила, ведьма!!!»
— Не тупик, а тупость, — комментирует она. — Извиняюсь, конечно, за резкость. Заманиваю я мужчин исключительно в постель, Предпочитаю бородатых, между прочим.
И безо всяких там дальнейших антимоний шагает в стенку, сложенную из потеющих каменюк, с виду донельзя реальных. Исчезает, ясный пень, в камне. Только голова торчит.
— Ваши СВЕТлости, просто-напросто нужно очень захотеть пройти сквозь стену, и у вас получится. Это, конечно, магия одной из высших степеней, далеко не каждому подвластная, но мне кажется, вы справитесь, — говорит нам, делает многозначительную паузу и спрашивает: — Или вам не надо во дворец? Лично я пошла.
Голова исчезает.
— Чтоб я сдох, — в сердцах произносит капитан, — если она не права! Надо оно мне, на старости лет в войнушки играть?!
И ныряет в стену, как в воду. Я остаюсь один на один с приближающимся топотом множества ног.
— Ему, пацифисту, виднее, — говорю мокрой стенке и трогаю её. Крепкая, зар-раза. Настоящая. Преследователи об неё разобьются, как волны о скалу... а я — размажусь, как плевок...
— Ага, щазз, — мрачно говорю на корусе. — Не дождётесь.
Ну не верю я! Несмотря на то, что прямо на моих глазах в стенке исчез Кэп Йо, не верю!.. Что ж ты будешь делать, дхорр защекочи...
— Если ты позволишь им растерзать тебя, — раздаётся за моей спиной знакомый голос, — то я и не знаю, что с тобой тогда сделаю... убью, ясный пень!
— Но-о-оми?.. — не веря ушам, оборачиваюсь. За спиной нет никого и ничего, кроме света последней лампочки и приближающегося топота.
— Дхорр забодай, нашёл куда смотреть! Не за, а в себя посмотри, дурак! Не верит он, ишь ты какой! Зато я верю! В тебя верю, слышишь?! А ну, давай шагай, я сказала! Тебе что, особое приглашение надобно?!
— Да, — шепчу я, — особое... и я его уже получил. Делаю шаг. Это главное — решиться сделать первый шаг, самый трудный.
Но когда в тебя кто-то искренне верит, это легко.
* * *
Ведомые Феей, бородатые инсургенты корабельного отряда специального назначения, пожилой и молодой, продолжают внедряться. Они выбираются из заброшенной подземки и продвигаются к пресловутому королевскому дворцу.
Относительно спокойные районы остались позади, по мере продвижения на юго-восток всё явственнее проступают знаки противостояния: следы лучевых ударов на стенах и мостовой, взрывные воронки, кое-где неубранные трупы, кое-где в ужасе убегающие при нашем появлении уличные бродяжки и даже, кое-где, сгоревшие транспортные средства — в основном небольшие пассажирские анг-мобили.
— Гля, — обращает младший внимание старшего, — похоже, тут недавно влупили из стационарного разрядника!
Воронка диаметром метров десять ещё дымится. Здесь явно побывал кибертанк, а может, боевая машина десанта. Мы протискивались по узкому карнизу, образовавшемуся между потрескавшейся стеной дома и краем воронки, когда совсем близко раздался мощный взрыв. Почва затряслась, и мы вцепились в трещины, чтобы не свататься в вонючую ямищу. Раздался второй взрыв, Фея оттолкнулась и прыгнула вперёд, Кэп Йо за нею, а я чуток замешкался, подошва соскользнула, и я таки свалился... Но тут же крепкая капитанская рука схватила меня за шиворот, рывком выдернула и поставила па ноги. И тут же третий взрыв, мощнейший, нас ринул наземь. Я покатился кубарем, прямо на Фею, сминая с виду хрупкое тельце. При осязательном контакте оно неожиданно оказалось упругим и сильным, любой женщине на зависть. Ведьма поднырнула, ловко перебросила меня через себя, аккуратно приземлила и, используя инерцию движения, оттолкнулась от моих плеч, чтобы вскочить... И снова упала рядом — над нами сверкнул шипящий зелёный луч.
«Капитан!» — испугался я, но Биг Босс уже припал к покрытой пеплом и осколками камня мостовой, поодаль о г нас. Перекатившись на живот, выставляю испускатель и вожу им из стороны в сторону, высматривая тварюку, пальнувшую в нас. «Надо было скинуть на фиг эти куртки!» — запоздало каюсь и вдруг с удивлением отмечаю, что звездо-меч на спине капитана отблескивает уже не красно, золотисто. Краем глаза кошусь на колдунью, проводницу нашу негаданную. Её работа... Краем другого глаза отмечаю лозунг, распылённый из баллончика по глухой стене металлопластового панельного дома, расположенного через улицу:
«КОРОЛЬ С НАМИН! ДАЁШЬ РЕСТАВРАЦИЮ!!! ЖГИ КРАСНОПУЗЫХ!!!»
«Революционная фразеология как венерическая инфекция, — думаю я. — Подцепить — раз плюнуть. Даже сражаясь супротив».
Лозунги типа «ДАЁШЬ ВСЕЛЕНСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ!!!» и «РМС — НАШ ВОЖДЬ!!!» остались позади. Мы вступили в зону, контролируемую нашими работодателями, контрреволюционерами.
Оно и слышно. Предпочтение явно отдаётся нормальному оружию, а не магическому, вроде тех дхорровых трубочек, из которых нас полдюжины раз сторонники РМС пытались укокошить. Если бы не Фея, хранительница нежданная, уже бы своего добились, падлюки настырные. Врукопашную, на ножах и в перестрелках мы с ними сами справлялись, Фея скромненько пребывала в сторонке. Но стоило в поле зрения или в поле чувствования появиться магическому прибамбасу какому-такому-сякому, — она выпрыгивала на передовую. Так вот и добрались.
...Корешимся с «мятежииками»-монархистами. Братаемся чуть ли не со слезами на глазах. Создаём имидж, а как же ж. И потом несколько суток его всячески подтверждаем.
Кэп Йо, старый вояка, зарабатывает парочку лёгких ранений и уважительное прозвище «Торнадо» в боях с ревмаговцами, ясный пень, идейными противниками вольных торговцев (покусились на священное право частной собственности, сволочи!).
Фея, которую, похоже, экскалибурцы, сами все чуточку чародеи, поголовно уважают до суеверной дрожи, используется в качестве особой боевой магической единицы. При особо опасных заварухах на нашем участке фронта. В условиях городской партизанской войны термин «фронт» достаточно условен, конечно... Но гражданская война уже идёт, и нешуточная. Хотя ревмаги покуда не желают признавать её и свои ответные действия квалифицируют как «полицейские акции».
Вообще, судя по перехватываемой информации, они недооценивают ни силы «мятежников», взявшихся за оружие, ни общие настроения народа, за оружие покамест не взявшегося. А ведь не только на столичной планете уже идут бои. Столкновения происходят и на десятках провинциальных миров, которые, к тому же, не прикрыты от реставраторов экранами, а следовательно — очень даже доступны для информационной и материальной поддержки извне...
Супердедушка Джимми скромничал и многое не договаривал там, на Ти Рэксе. Его Реставрационный Совет уже лупит «демократический» РМС со страшной силой.
Я знаю. Я вижу. Когда удаётся заснуть, ко мне присоединяется Девочка, и мы отправляемся в разведку. Наяву, к сожалению, ни единого соединения больше не было! Потом, во «сне», она меня выругала за нерешительность, проявленную у стены, но сама же табуировала это стыдное воспоминание.
Экипаж в курсе всего происходящего, слава Вырубцу, что есть связь! Волнуются за нас наверняка, хотя Девочка неохотно на эту тему говорит — ей запретили, кажется, сообщать о моральном состоянии команды и вообще обо всём, что сейчас творится на Ти Рэксе...
Скользя фантомами сквозь огонь боёв, мы с Девочкой уже доходили почти до самого дворца и с близкой дистанции нащупали Перебора, подпольщика героического, чтоб ему... Осталось добраться наяву, телесно. Может быть, когда-нибудь и тела обретут способность всепроникновения, как разумы, но не скоро, ох не скоро... До победы Реставрации — наверняка НЕ.
Сбрасывать со счетов силу ревмагов нельзя ни в коем случае. Толпы глупых роальдов — и масса обманутых человеков из люмпенов — по-прежнему за них. А значит, ресурсы Ревмагсовета, энергетические и материальные, и в особенности магические, ох, как далеки от исчерпанности! И драться ревмаги жаждут, как нанятые.
По-моему, они, уроды, дерутся за право по-прежнему презрительно и безнаказанно называть во всеуслышанье человеков «челами». Главное завоевание революции, между прочим. До революции за это можно было на побои нарваться. Как минимум.
Повседневная жизнь, в сравнении с эпохой королевства, с каждым годом только ухудшается. Прав был милорд Джеймс. Собственность, лишённая конкретного хозяина, хиреет и гибнет.
Достаточно для примера привести факт: при королях почти у каждого подданного, или подданной, было личное средство передвижения, хотя бы фордик «спейсхаммер», но был. Для планетарных мегаполисов с относительно слабо развитой инфраструктурой общественного транспорта иметь собственный транспорт — не просто немаловажно, а определяюще важно! Теперь, из-за общего упадка промышленного производства, многие районы превратились в оторванные захолустья, если не в жуткие заброшенные свалки. Попробуй пешком пройди улицу длиной километров пятьсот... То-то и оно.
* * *
...Вечером то ли девятого, то ли десятого дня (запутался — спим урывками, жрём от случая к случаю! а ля гер ком а ля гер...) пребывания бородачей специального назначения на столице, ко мне, лежащему в засаде у перекрёстка 43554-й Восточной стрит и авеню Первооткрывателей 133, является Фея.
То ли она возникла прямо из воздуха, то ли неслышно подкралась, не знаю. Вот её не было, и вот она уже есть, ведьмочка с девичьим личиком. В своём неизменном трико и снова в золотой пачке, которую я на ней видал за все миновавшие сутки партизанских боёв только тогда, когда положение на фронте активно нам не благоприятствовало.
В качестве «последнего довода королей» в бой вводилась Фея, потрясавшая обе противоборствующие стороны своим Танцем, сопровождавшимся яростными заклинаниями.
Что она вытворяла, словами не описать, как ни пытайся. Это надо было видеть...
Вздрагиваю, ясный пень. Всё ещё не привык к реальности всякого такого фэнтези-шмэнтези. Хотя сам уже, между прочим, — недоделанный волшебник. И говорит Фея мне на ушко, упруго прижимаясь прохладным своим, пахнущим полынно тельцем:
— Ночью уходим. Был явлен знак. Пора.
Отвечаю:
— Понял, — а сам «маякую» Кэпу Йо, лежащему метрах в десяти за перевёрнутым аэробусом: дескать, ползи сюда!
Балерина наша продолжает жаться ко мне остренькими твёрдыми холмиками грудок, дышит в ухо. Я вынужденно отстраняюсь.
Десяток суток без женщины (хотя бы иллюзорной, сотворённой сенсорным коконом!) о себе дают знать. Я тут одну партизаночку-роче суток трое назад только-только начат ласкать в перерыве между вылазками, так сразу гады-ревмаги налёт устроили. Других возможностей осчастливить девчонку не представилось, а жаль... Обалденная крошка была, брюнеточка, исключительно в моём вкусе... Я её больше никогда не увижу, сегодня её разорвало на куски собственным страхом, когда краснозвёздный ублюдок достал её душу из «волшебной палки» и вывернул наизнанку. Я даже не успел узнать имени партизаночки. У-у-у, гады! Тому ублюдку я собственными руками выпустил кишки... Сам чуть не нарвался на «палку». Спасибо Фее, уберегла.
«Будь человеком, — мысленно шепчу ей, — не провоцируй».
— При всём желании не могу им быть, — отвечает она, но милосердно отстраняется.
Подползает Биг Босс, и мы информируем старшего группы, что по приказу полевого командира маркграфа вок Лэдфорда, в отряде которого мы воевали всё это время, отправляемся на особое задание. И отправляемся...
Прямиком в лапы к ревмагам. Даже сейчас, когда нас ведут эти гады куда-то по коридорам, ума не приложу, как мы вляпались! Не пацаны же, опытные мужики, и Фея... Фея — она и есть Фея.
Интересно, как ей удалось ускользнуть?.. Стражники ведь закоконили нас в нейтрализаторы, хрен какую магию применишь, разве что самой что ни на есть запредельной степени! Энергии на нашу нейтрализацию они не жалели, что да, то да.
Любопытно, из-за нас или?.. У меня возникало уже подозрение, что Фея наша, подружка боевая, зовётся на самом деле — Поющая Гимн. Жрица эта ихняя, легендарная. Та, Что Грезит. И я спрашивал об этом товарищей по оружию, но они отрицающе тёрли друг о дружку тыльными сторонами скрещиваемых узких ладоней. «Нет, — отвечали они мне с грустью, — Поющая Жрица, как бы мы её ни любили, остаётся по другую сторону баррикад... А имени Танцующей Женщины мы не знаем, — добавляли партизаны. — Откуда взялась такая, не ведаем. Но горячо благодарны Свету за то, что она здесь сейчас и с нами...»
— Шагай, шагай, чел. — Конвоирша тычет меня в спину древком тяжёлого копья.
— От же ж спасибочки за совет, — искренне благодарю и, не будучи в состоянии воспользоваться магией (парочке приёмчиков и заклинаний Фея нас обучить успела!), прибегаю к другому, старому, как Вселенная, не единожды испытанному способу. Деланно спотыкаюсь, припадаю на колено, а когда, понукаемый нетерпеливым древком, распрямляюсь, то внезапно разворачиваюсь и врезаю головой роальдихе в нос, как в центр мишени. Никакой магии, чистое хулиганство.
8 : «КАК НАЧИНАЮЩАЯ ВОЛШЕБНИЦА»
...Экстренное Соединение Наяву произошло, когда Номи сидела в отведённом ей апартаменте и старательно пыталась отвлечься от тяжёлых мыслей.
Главными объектами и темами раздумий были двое мужчин — Майкл и Солид. Одного из них она любить не могла уже, а второго — не могла ещё.
Отвлекалась Номи, прокручивая в памяти все мерзости, с которыми у неё ассоциировалось слово «мужчина». Мерзостей набралось впечатляющее количество. Возникал закономерный вывод: а на кой ляд с этими похотливыми лживыми чудовищами иметь хоть что-то общее, помимо чисто деловых отношений: «ты мне — я тебе»?!!
Ответ напрашивался очевидный и безапелляционный, но... вылетел вон из головы в момент, когда Номи вдруг вместо мебели и интерьера «каюты» увидала пред собою каменную стену. Камень был покрыт каплями воды, отблёскивающими в тусклом свете лампы, что горела под сводчатым потолком. В ушах — вместо бессмертной Девятой симфонии Бетховена — загрохотал приближающийся топот. В ноздрях засвербило от кислой вони плесени...
Совмещение её чувств с «текущими» чувствами Сола было скачкообразным, без переходной фазы, и Номи ужаснулась: галлюцинация! Доли секунды, однако, хватило ей для осознания происходящего, и она, обмирая от страха за него, заорала на неверящего Мальчишку, замершего перед стеною в нерешительности...
В стену он шагнул, поверив в себя благодаря её искренней вере в него, и она потеряла с ним связь. Долго сидела, оглушённая и ослеплённая, задохшаяся, не воспринимая ни звуков музыки, ни вопросов обеспокоенной Ррри, ни тонкого фиалкового запаха, распылённого спреем таукитянской корпорации «Арома Эйр», ни окружающих предметов и существ...
Таким вот образом продолжилась операция с достаточно нелепым названием «Светомаскировка».
Название предложил Сол: «А чтоб никто не догадался! По сути, ведь на самом деле демаскируемся мы! Но, глядя с другой стороны, глядя изнутри или глядя под перпендикулярным углом...»
«Ох уж этот милый мой болтун Сол!..» О ходе продолжения рейда Номи узнала, заснув. Не зная, когда доведётся спать Солу, она все эти дни и ночи старалась просыпаться пореже, а для конспирации корабельный врач Тита объявила реставраторам, что у организма Номи экзотическая особенность — реагировать на стресс впадением в спячку. Стресс вызвала пропажа ещё двоих членов Экипажа, конечно.
И «...у чувствительной девочки произошёл нервный срыв, купируемый исключительно сном! Я её даже кормлю внутривенно во сне, господа!», — растолковывалa Тити каменномордым секьюрити, Стражникам Безопасности этим самым. Кокетливо интересовалась: «Лично я могу вам быть полезна? Я, конечно, уже давно и далеко не девочка, но, сами понимаете, до бабушки мне ещё далеко не менее...»
Реставраторы на стенки лезли от злости, неимоверными усилиями воли сохраняя каменные выражения лиц, но все вольные торговцы строили из себя святых невинностей: ничего не знаем, дескать, господа! А это не вы их, случаем, коварно похитили?! Верните взад! Положьте на место, дхорр забодай!
«Упоминание дхорра во всех случаях жизни, похоже, напрочь вытеснило традиционного дьявола», — сделала как-то вывод Номи. Не только для неё самой. Влияние «менталитета пана Убойко» было просто сокрушительным. Постепенно весь Экипаж перенимал излюбленные выражения стэпняков.
Милорда Джеймса на базе не было. После исчезновения Перебора глава реставраторов куда-то срочно отправился с планеты-штаба вместе со своим доверенным роальдом, сэром Норманом Шеащибойо Ланселотом, и с этим невесть откуда появившимся роче, как его там, Винсентом Ронгайя... И поэтому вольные торговцы стоически ждали возвращения регента, намереваясь пооткровенничать исключительно с ним, давая отпор дедушкам и бабушкам Реставрационного Совета, но в особенности — ренегату Майку, настойчиво пытающемуся добыть информацию.
Впрочем, младший сын милорда Джимми был по-прежнему изысканно-обходителен и блистателен, и члены команды «Папы» с трудом сдерживались, чтобы не изуродовать холёную рожу принца. К Номи его не подпускали Ург, Ррри и Тити, днюющие и ночующие у порога девушки... Майкл периодически пытался, по его собственному выражению, «объясниться» с девушкой. Он появлялся с искренне-недоумённым выражением лица и настойчивыми вопросами типа: «Я чем-то обидел прекрасную мисс Джексон?!» Но ему, болезному, стабильно давали от ворот поворот, и недоумевающий поклонник, оскорблённый в лучших чувствах, убредал несолоно хлебавши. Откуда ему, профессиональному сердцееду, было знать, что нарвался на необычную девицу. В комплекте с невинностью имеющую ещё кой-какие достоинства и способности, неоспоримые не менее!
Изредка просыпаясь, по-прежнему девушка, Номи спешила поскорее уснуть вновь. Наяву существовать она долго не выдерживала — умирала от жуткого беспокойства. Вечер, проведённый с принцем Майклом, она яростно изгоняла из памяти, сосредоточиваясь на всепоглощающих мыслях о Бое, но... нет-нет, да и являлась непрошено в гости развенчанная, обесчещенная мечта о высоком голубоглазом блондине, принце из конфетно-зефирной девичьей сказки.
Сказка для взрослых оказалась солёной, как слёзы, и с тухлым привкусом...
«...как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / У раскрытого настежь окна, / Посмотреть в облака не забудь. / Где-то там, в кучевых, / Вдруг порвётся струна, / И упрямая чёлка на грудь / Упадёт, прикоснувшись к душе. / Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Без меня хорошей, хорошей...»
Главными объектами и темами раздумий были двое мужчин — Майкл и Солид. Одного из них она любить не могла уже, а второго — не могла ещё.
Отвлекалась Номи, прокручивая в памяти все мерзости, с которыми у неё ассоциировалось слово «мужчина». Мерзостей набралось впечатляющее количество. Возникал закономерный вывод: а на кой ляд с этими похотливыми лживыми чудовищами иметь хоть что-то общее, помимо чисто деловых отношений: «ты мне — я тебе»?!!
Ответ напрашивался очевидный и безапелляционный, но... вылетел вон из головы в момент, когда Номи вдруг вместо мебели и интерьера «каюты» увидала пред собою каменную стену. Камень был покрыт каплями воды, отблёскивающими в тусклом свете лампы, что горела под сводчатым потолком. В ушах — вместо бессмертной Девятой симфонии Бетховена — загрохотал приближающийся топот. В ноздрях засвербило от кислой вони плесени...
Совмещение её чувств с «текущими» чувствами Сола было скачкообразным, без переходной фазы, и Номи ужаснулась: галлюцинация! Доли секунды, однако, хватило ей для осознания происходящего, и она, обмирая от страха за него, заорала на неверящего Мальчишку, замершего перед стеною в нерешительности...
В стену он шагнул, поверив в себя благодаря её искренней вере в него, и она потеряла с ним связь. Долго сидела, оглушённая и ослеплённая, задохшаяся, не воспринимая ни звуков музыки, ни вопросов обеспокоенной Ррри, ни тонкого фиалкового запаха, распылённого спреем таукитянской корпорации «Арома Эйр», ни окружающих предметов и существ...
Таким вот образом продолжилась операция с достаточно нелепым названием «Светомаскировка».
Название предложил Сол: «А чтоб никто не догадался! По сути, ведь на самом деле демаскируемся мы! Но, глядя с другой стороны, глядя изнутри или глядя под перпендикулярным углом...»
«Ох уж этот милый мой болтун Сол!..» О ходе продолжения рейда Номи узнала, заснув. Не зная, когда доведётся спать Солу, она все эти дни и ночи старалась просыпаться пореже, а для конспирации корабельный врач Тита объявила реставраторам, что у организма Номи экзотическая особенность — реагировать на стресс впадением в спячку. Стресс вызвала пропажа ещё двоих членов Экипажа, конечно.
И «...у чувствительной девочки произошёл нервный срыв, купируемый исключительно сном! Я её даже кормлю внутривенно во сне, господа!», — растолковывалa Тити каменномордым секьюрити, Стражникам Безопасности этим самым. Кокетливо интересовалась: «Лично я могу вам быть полезна? Я, конечно, уже давно и далеко не девочка, но, сами понимаете, до бабушки мне ещё далеко не менее...»
Реставраторы на стенки лезли от злости, неимоверными усилиями воли сохраняя каменные выражения лиц, но все вольные торговцы строили из себя святых невинностей: ничего не знаем, дескать, господа! А это не вы их, случаем, коварно похитили?! Верните взад! Положьте на место, дхорр забодай!
«Упоминание дхорра во всех случаях жизни, похоже, напрочь вытеснило традиционного дьявола», — сделала как-то вывод Номи. Не только для неё самой. Влияние «менталитета пана Убойко» было просто сокрушительным. Постепенно весь Экипаж перенимал излюбленные выражения стэпняков.
Милорда Джеймса на базе не было. После исчезновения Перебора глава реставраторов куда-то срочно отправился с планеты-штаба вместе со своим доверенным роальдом, сэром Норманом Шеащибойо Ланселотом, и с этим невесть откуда появившимся роче, как его там, Винсентом Ронгайя... И поэтому вольные торговцы стоически ждали возвращения регента, намереваясь пооткровенничать исключительно с ним, давая отпор дедушкам и бабушкам Реставрационного Совета, но в особенности — ренегату Майку, настойчиво пытающемуся добыть информацию.
Впрочем, младший сын милорда Джимми был по-прежнему изысканно-обходителен и блистателен, и члены команды «Папы» с трудом сдерживались, чтобы не изуродовать холёную рожу принца. К Номи его не подпускали Ург, Ррри и Тити, днюющие и ночующие у порога девушки... Майкл периодически пытался, по его собственному выражению, «объясниться» с девушкой. Он появлялся с искренне-недоумённым выражением лица и настойчивыми вопросами типа: «Я чем-то обидел прекрасную мисс Джексон?!» Но ему, болезному, стабильно давали от ворот поворот, и недоумевающий поклонник, оскорблённый в лучших чувствах, убредал несолоно хлебавши. Откуда ему, профессиональному сердцееду, было знать, что нарвался на необычную девицу. В комплекте с невинностью имеющую ещё кой-какие достоинства и способности, неоспоримые не менее!
Изредка просыпаясь, по-прежнему девушка, Номи спешила поскорее уснуть вновь. Наяву существовать она долго не выдерживала — умирала от жуткого беспокойства. Вечер, проведённый с принцем Майклом, она яростно изгоняла из памяти, сосредоточиваясь на всепоглощающих мыслях о Бое, но... нет-нет, да и являлась непрошено в гости развенчанная, обесчещенная мечта о высоком голубоглазом блондине, принце из конфетно-зефирной девичьей сказки.
Сказка для взрослых оказалась солёной, как слёзы, и с тухлым привкусом...
«...как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / У раскрытого настежь окна, / Посмотреть в облака не забудь. / Где-то там, в кучевых, / Вдруг порвётся струна, / И упрямая чёлка на грудь / Упадёт, прикоснувшись к душе. / Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Без меня хорошей, хорошей...»