Волвертон Дэйв. Мой путь в рай

Перфекто закричал: "Прыгай!" и начал поливать плазмой сосну на склоне
каньона. Я нырнул в снег и сел, а машина в это время столкнулась с
деревом. Сосна, в которую стрелял Перфекто, вспыхнула по всей длине
гигантским факелом. Самурай бежал вверх по склону, подальше от открытого
места. Я снял ружье и включил прицел. Голубое пятнышко побежало по
поверхности следом за ним. Он оглянулся, увидел пятно на снегу,
развернулся и выстрелил.
Я отскочил. Бедро нагрелось, сюда пришелся его выстрел. Я снова
отскочил.
Перфекто сказал:
- Я его достал!
Я остановился. Перфекто сидел на корточках возле машины, держа ружье в
руке, и нажимал на курок. Самурай не бежал, он бешено вертелся, так что
Перфекто не мог прожечь его защитный костюм.
Я выстрелил в ябадзина, чтобы заставить его подпрыгнуть.
- Забей его до смерти! - крикнул я.
- Неплохая мысль, - сказал Перфекто. Он встал и медленно пошел вверх по
склону.
Я продолжал стрелять, и самурай бросил ружье, которое мешало его танцу.
Время от времени он делал шаг вниз, навстречу Перфекто.
Когда Перфекто оказался в десяти метрах от самурая, тот прыгнул на
него. Перевернувшись в воздухе, он ударил Перфекто в грудь. Перфекто
увернулся и обрушил свой кулак на спину самурая. Защитная перчатка
загремела.
Самурай скользнул почти к основанию подъема.
Он начал вставать, и я снова выстрелил в него, надеясь оглушить, но
поторопился, и выстрел пришелся в склон за ним. Перфекто прыгнул к нему
вниз. Самурай еще не успел встать и казался ошеломленным и потерявшим
равновесие, но когда Перфекто оказался рядом, самурай ударил его в
челюсть.
Удар подбросил Перфекто в воздух. Перфекто упал на спину.
Я выстрелил в самурая, но он снова завертелся, направляясь ко мне. Мои
надежды на премию быстро рассеивались. Я побежал к застывшей машине и сел
за пушку.
Перфекто крикнул:
- Я беру его!
Я вовремя повернулся, чтобы увидеть, как Перфекто напал на самурая
сзади. Мгновение виднелась только путаница защитного вооружения. Перфекто
крикнул гневным задыхающимся голосом:
- Стреляй в нас! Стреляй!
Его шея громко щелкнула, и оба тела начали подниматься. Они понеслись
ко мне. Ябадзин нес Перфекто перед собой, используя его тело как щит. По
тому, как болтались руки и ноги Перфекто, я видел, что он мертв. И понял
гнев Перфекто в этот последний момент, его сознание своей беспомощности. Я
послал поток плазмы в ноги ябадзину, потом в руку, сжимавшую горло
Перфекто. Защита не выдержала температуры на таком расстоянии, и плазма
прожгла руку. Я думал, он остановится, но он продолжал бежать, и я
выстрелил в край шлема самурая, высовывавшийся из-за головы Перфекто.
Плазма ударила в шлем и вырвала большой раскаленный кусок.
Ябадзин прыгнул на поручень машины, и я увидел обгоревшую кость его
ноги. Правая его рука безжизненно висела. Раскаленная плазма прожгла ее,
оставив только часть до локтя и еще кусок мяса, свисавший с брони. Я
смотрел на него и думал о всех своих смертях в симуляторе. И никогда мне
не приходилось терпеть такую боль, как сейчас этому самураю. Я закричал и
вцепился ему в горло.
Здоровой рукой он ударил меня в шею, разбил мою защиту и выбросил меня
из машины. Я задохнулся и понял, что у меня разорван пищевод.
И пока я медленно задыхался, самурай сидел на поручне машины и смотрел
на меня, потом набрал снега и прижал к остаткам своей ноги.


Когда я отключился, Перфекто с трудом выбирался из своего костюма. Он
ударил шлем о стену, пинком сбросил поножи. Он тяжело дышал, глаза его
налились кровью от гнева, и я ни за какие деньги не стал бы подходить к
нему. Нервы мои сдавали, но я чувствовал себя счастливчиком. Все мои
смерти в симуляторе в этот день оказались легкими. Завала ждал у двери.
Кейго терпеливо сидел на своем помосте, окруженный наемниками. Он ждал,
когда мы уйдем, чтобы подключить их. Я снял костюм, повесил его на стену и
вслед за Перфекто и Завалой вышел из боевого помещения. Перфекто смотрел
на пол и стены, отводя взгляд от освещенных панелей потолка.
- Ты на меня сердишься? - спросил я.
- На тебя? За что?
- За то, что мы проиграли схватку.
- Нет, - ответил он. Голос его звучал относительно спокойно. - Я
сержусь, потому что думаю, что самураи жульничают. Они помещают нас в
такие ситуации, в которых мы не можем выиграть. Не дают нам ни одного
шанса на успех. Я сражался с этим самураем врукопашную: человек не может
быть так силен.
- Ты должен помнить, что он полтора года тренировался при ускорении в
1,5 "g", - сказал я. - У него было достаточно времени, чтобы
усовершенствовать свое мастерство и стать сильным.
- Может быть. Но я все равно думаю, что они жульничают. Симулятор
увеличивает их силу и сокращает время реакции. Как будто они должны
победить любой ценой.
Завала скептически посмотрел на нас, хотел что-то сказать, но
промолчал.
Я подумал о самураях в симуляторах. Если они работают по восемь часов,
могут ежедневно участвовать в двадцати стычках. Никто не может выдержать
пытку двадцати смертей в день. Возможно, они жульничают. Но у них есть для
этого основания.
Мы поднялись по лестнице. Гарсиа и Гектор со своими группами были в
нашей комнате. Гарсиа оказался меньше и старше, чем я ожидал, внешне
робкий сероглазый человек, он постоянно менял положение рук, словно не
знал, куда их девать. Я некогда был знаком с женщиной, у нее была
деформирована рука, и она таким образом скрывала свое уродство. Я
внимательней посмотрел на руки Гарсии: на ладонях белые шрамы и еще по
шраму на запястье. Очевидно, Гарсиа играл роль Иисуса Христа в обряде
какой-то секты и был распят. По этим признакам я определил, что он из
Венесуэлы: там особенно распространены такие обряды.
Рослый химера держал старую гитару и негромко наигрывал. Мелодичные
звуки заполняли комнату. Он запел старую боливийскую любовную балладу о
женщине с большими грудями. Кое-кто набрался смелости, чтобы слегка
улыбнуться. Мавро раскрыл мой ящик, и все уставились на бутылки. Очевидно,
все готовились праздновать победу, теперь же приходилось поддерживать
видимость бодрости.
Мавро сказал:
- А вот и человек, которому принадлежит эта выпивка. Можно начинать
вечеринку! - Он передавал бутылки с виски "Флора Негро", и все принимали
их с благодарностью.
Мавро дал бутылку и мне, и я сделал глоток. Слишком скоро после
симулятора: горло сжалось, и мне пришлось выплюнуть виски на пол.
Посетители разглядывали нашу комнату, словно средневековые крестьяне,
впервые попавшие в замок. Обычные казармы на корабле не так просторны. Все
одобрительно загудели.
- Как легко помешать красть вещи, если есть хорошая комната и такой
сундук, - сказал кто-то.
Я почувствовал беспокойство из-за того, что эти незнакомые люди
завидуют мне. И видел, что Перфекто испытывает то же самое. Он посмотрел
на голубые линии на полу, заметил, что их стерли ногами посетители, не
обращающие внимания на наши территории, и от этого нервничал.
Мы лежали на койках, сидели на полу, пили и курили, со всех сторон
обсуждали нашу ускользнувшую победу, хвастали, как хорошо мы справлялись.
Мигель и я убили по два самурая. Мавро наградил нас бутылкой сухого вина.
К этому времени я выпил полбутылки виски, и оно не совместилось с
предыдущей выпивкой, и скоро мне стало казаться, что алкоголь прожег мне в
животе дыру. Разговоры превратились в сплошной гул. Голова отяжелела,
лицевые мышцы стали жидкими, как расплавленный пластик. Я сидел на койке,
свесив голову, и представлял себе, как моя верхняя губа течет по зубам.
Скоро она потечет по подбородку. У человека в ногах моей кровати оказались
проблемы с газами, он начал пукать. Каждый раз как он пукал, кто-то
говорил: "Кажется, лягушка квакнула", и мы все смеялись.
Я хотел спать, но мысли мои все время возвращались к Мартинесу, тому
самому человеку, который выдал себя за адъютанта Гарсона. Я закатал
матрас, столкнув при этом пару спящих гостей, достал биографии и вышел в
коридор, чтобы позвонить всем, кто сел на корабль на станции Сол. Выпивка
почти ослепила меня, и мне трудно было читать коды комлинка. Когда все
отозвались, я сказал: "Лягушка" и отключился. У двоих оказались низкие
серьезные голоса, настолько похожие, что я их не различал: Альфонсо Пена и
Хуан Карлос Васкес. Я внимательно прочел их биографии. Строчки написаны
словно на биллиарде, едва различимом сквозь густой туман. Прочитав
что-нибудь, я должен был долго думать, чтобы понять смысл прочитанного.
Альфонсо оказался рослым человеком, работавшим в мастерской по ремонту
прицельных систем оружия, использующего элементарные частицы. Как можно
отремонтировать прицел элементарных частиц? Чем он действительно
зарабатывал на жизнь? Этого я не знал. Не знал, и умеет ли он чинить эти
самые прицелы. Хуан Карлос оказался водопроводчиком, бежавшим из
Аргентины, это был киборг с серебряным лицом со станции Сол. Его работа
мне понравилась. Водопроводчик - это понятно. Что-то такое, что легко
удерживается в сознании. Достаточно сказать: "Вот этот человек
водопроводчик", и все поймут, что ты имеешь в виду. Вообще если бы
кто-нибудь прошел по коридору, я бы ему сказал: "Хуан Карлос
водопроводчик". Помню, как я пытался прочесть язык его телодвижений на
станции Сол. Он казался совершенно спокойным. "Но, может быть, подумал я,
этот пес всегда спокоен, когда планирует убийство". Он аргентинец. Это
плохо. Именно в Аргентине никитийские идеал-социалисты впервые захватили
власть. К тому же он киборг, хотя и не военной модели. Джафари возглавляет
разведку киборгов в Объединенной Морской Пехоте. Так что все имеет смысл:
Хуан Карлос киборг, аргентинец и убийца. И водопроводчик. Я пошел по
коридору, чтобы отыскать его и убить. Но через двадцать метров увидел
лестницу, ведущую к шлюзу, и вспомнил, что мне до него не добраться. Я
решил рассказать своим компадрес о том, что узнал, но вначале мне
захотелось выпить, поэтому я сел и оглянулся в поисках своей бутылки с
вином, потом вспомнил, что оставил ее в комнате, и уснул.


Чуть позже меня разбудил Сакура. Он наклонился ко мне и тряс за плечи.
Ниже по коридору два служебных робота мели пол.
- Слушай, ты не болен? Спой для меня гимн корпорации - от всего сердца.
Мотоки Ша Ка! Покажи свою благодарность Мотоки!
Он громким голосом строчка за строчкой пел гимн. Он застал меня в
одиночестве и беспомощным, поэтому пришлось ему подпевать. Гимн был спет.
Я сидел и смотрел, как он спускается по лестнице в поисках другой жертвы.
В коридоре было тихо, негромко гудели моторы обслуживающих роботов. Я
неожиданно замерз, и произошло нечто странное: я ощутил чье-то присутствие
в коридоре, присутствие какого-то невидимого существа. Призрак Флако. И
хоть я его не видел, я был уверен, что он здесь. Я чувствовал, что он идет
по коридору ко мне, потом проходит к лестнице. Тут он остановился и
посмотрел на шлюз, как бы показывая, что хочет найти Хуана Карлоса. Я
знал, что на меня, за то что я позволил его задушить, он не сердится, но
хочет отомстить своим убийцам. Убить друзей Джафари. Волосы у меня на
затылке встали дыбом. Что-то подобное я испытывал, когда собирался
оставить Тамару, - чувствовал присутствие ее духа, но на этот раз чувство
гораздо сильнее.
Разумом я понимал, что никакого призрака нет. Психологи доказали, что
люди видят призраков в ответ на сильный стресс: смерть любимого человека,
трагическое происшествие. И, конечно, в последние несколько дней я испытал
такой стресс. Но ощущение присутствия Флако было сильнее логики. Я встал и
побежал в нашу комнату.
Добежав до нее, я постарался собраться. Глупо, если увидят мой страх. Я
вспомнил вечер в маленьком курортном городке Сьерра Мадрес вблизи Мехико.
Вечер был прохладный, воздух неподвижен, и я решил пройтись. Выйдя из-за
угла своего отеля, я увидел у входа серебристую человеческую фигуру. На
мгновение я испугался, решив, что это призрак, но привидение тут же
растворилось, и я понял, что это такое: кто-то стоял тут несколько
мгновений назад, воздух вокруг тела нагрелся, а когда человек вошел в
дверь, теплый воздух остался. И мои протезы-глаза увидели этот воздух в
виде туманной фигуры. Странное происшествие, больше оно никогда не
повторялось. Но вот этот случай с Флако - это что-то совсем другое. Я не
видел Флако, только чувствовал его.
Я услышал, как за дверью кто-то говорит:
- Ты... ты не мможшь.. слишкм много от него ожидать... - говорит
химера, по-моему, Ноэль... - он старик.
- Мы всегда проигрываем из-за него. - Голос Мавро.
- Да, - сказал один из людей Гектора. - Если бы Анжело удд...дарил
этого п...ппследнего самурая... пп...просто толкнул его, плазма могла
бы... пробить его. Пробить ему ногу. И что? Мы победили бы!
Я распахнул дверь. Те, кто еще был трезв, повернули ко мне головы.

7

Мигель, химера из группы Гарсиа, сидел в комнате спиной ко мне. Мигель
заплыл жиром, и него бочкообразная грудь и невероятно толстая шея. Когда я
вошел, он резко повернул свою лысую голову, чтобы видеть меня, у него
светло-голубые глаза, как у совы, и это меня удивило. С такой толстой шеей
он не может быть таким подвижным. Я знал, что люди в комнате говорили обо
мне, но не понимал, на кого сердиться, - кроме Мавро.
- Вот в чем наша проблема, - продолжал Мигель, возвращаясь к
обсуждению. Голос его звучал твердо, хотя глаза блестели. - Мы всегда
недооцениваем этих ябадзинов. Когда мы воевали с социалистами, они не были
лучше нас. Они никогда не участвовали в настоящей войне. Но эти самураи
тренируются в боевом искусстве всю жизнь.
Я был сердит на Мавро. Указал на него.
- Ты... ты гг...говорил нехх...хорошие вещи обо мне. Я сс...лышал, как
ты их гг...говорил.
Гарсиа повернулся и сказал:
- Мы не говорили о тебе, дон Анжело. Ты вообразил себе это. Мы говорили
о ябадзинах. Перфекто считает, что они следят за нашими разговорами в
симуляторах - хотя наши искажающие устройства делают это в реальной жизни
невозможным. Но я не согласен: даже если они заранее знают наши планы, это
не объясняет их поразительного боевого мастерства. Я как раз говорил, что,
только упражняясь всю жизнь, можно достичь этого. - Его невинный тон
заставлял меня ему поверить.
Я посмотрел на него и смутился. Должно быть, я все-таки ошибся, когда
решил, что Мавро говорит обо мне недоброжелательно. Пересек комнату и сел
на койку Абрайры. Один из людей Гектора спал на койке, но он прижался к
стене, и у меня было достаточно места.
Завала рассмеялся, и все повернулись к нему.
- Ты надо мной смеешься? - спросил я. - Издеваешься надо мной?
- Я смеюсь над вами всеми! - ответил Завала. - Какие умники! -
насмехался он. - Вы удивляетесь, почему самураи бьют вас. Говорите: "Они
бьют нас, потому что жульничают. Бьют, потому что они сильнее! Бьют,
потому что учатся стрелять, еще когда сосут грудь матери! И говорите эти
глупости, будто они имеют значение. Так всегда с вами, умниками: вы
считаете, что если говорите о чем-то, значит понимаете. Вы не видите того
в ябадзинах, что очевидно: их духи сильнее наших. Они бьют нас силой своих
духов. - Он рассмеялся. Вообще он был очень напряжен и казался самым
трезвым в комнате.
- Ага. Я таких встречал, - сказал Гарсиа. - Ты не веришь в силу разума.
Держу пари, твой отец был деревенским колдуном.
- Проиграешь! - сказал Завала. - Мой отец был фермером и ничего не
понимал в магии.
- Тогда держу другое пари, - сказал Гарсиа. - Держу пари, что если мы
изучим вопрос, найдем причину, почему самураи всегда побеждают нас.
Завала склонил голову набок, почесал затылок серебряным пальцем своей
искусственной руки, словно стараясь вспомнить, о чем идет речь.
- Хорошо. На что спорим? На миллион колумбийских песо?
Гарсиа удивленно раскрыл рот. Очевидно, он говорил фигурально и не
хотел спорить. Немного подумав, он сказал:
- У тебя есть миллион песо?
Завала кивнул. Миллион песо равен примерно двум тысячам стандартных
международных денежных единиц, очень большие деньги для такого
крестьянина, как Завала.
- Хорошо, - сказал Гарсиа. - Тогда я ставлю миллион песо, что мы
узнаем, почему они бьют нас.
- Не так быстро. - Завала улыбался, словно делал очень хитрое
предложение. Такую же улыбку я видел на лице человека, владельца господня
цыпленка.
- Ты так уверен, что выиграешь. Ты должен дать мне фору.
- Что за фора?
- Я ничего от тебя не хочу, сеньор Гарсиа, - сказал Завала. Он указал
на меня пальцем. - Но если я выиграю, я хочу, чтобы мне заплатил дон
Анжело. Мне нужны антибиотики, чтобы убить гниль. Я не стал бы этого
говорить, но дон Анжело отказывается дать мне лекарство. Если бы у меня
был амиго и он заболел, я ему дал бы лекарства. Но дон Анжело не дает. И
никто не дает.
Гарсиа выслушал это обвинение.
- Что скажешь, дон Анжело. Сколько стоят твои антибиотики?
- Примерно пятьдесят тысяч песо.
- Если мы выиграем, я заплачу тебе двести тысяч песо, - предложил
Гарсиа. - Договорились?
Завала не мог выиграть. Я кивнул.
- Мы заключаем пари, Завала, - сказал Гарсиа. - Но я должен спросить:
что значит выиграть это пари?
Завала вздохнул и обвел взглядом комнату. Подобно индейцам чакой в их
изолированных деревушках, он не привык к логическому мышлению. Он не
сможет сказать, каковы доказательства выигрыша пари.
Заговорил один из людей Гектора, маленького роста, по имени Пио, тот
самый, что играл на гитаре.
- Как пп...роверить, чей дух лучше? Мы духов не видим. Духов. Я бы
хотел их видеть.
- Но дон занимался морфогенетикой, он знает генетику, - сказал Гарсиа.
- Мы можем попросить его сопоставить генные карты самураев с генными
картами химер. Слово Анжело как специалиста убедит тебя, Завала?
Я начал возражать. Не хотел вмешиваться в их спор.
Завала некоторое время смотрел на меня.
- Si. Я поверю слову дона Анжело.
Гарсиа продолжал:
- Хорошо. И мы, вероятно, можем узнать, в каком возрасте самураи
начинают тренироваться, верно? И узнаем, больше ли они тренируются, чем
мы. Надо найти библиотеку. Есть ли на корабле библиотека?
Мы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Мигель, химера Гарсии,
тот самый, с толстой шеей, странно смотрел на меня, его голубые глаза
напоминали лед. На его лысой голове блестел пот. Я заметил, что у него
небольшие усы фу манчи. И общее впечатление пугающее. Отвратительно.
- Si. Ниже по лестнице есть библиотека, - сказал Завала.
- К тому же медицинские компьютеры располагают хорошими биографиями, -
заметил я. - Может, у них мы узнаем, когда самураи начинают тренироваться.
- Но как мы решим, кто выиграл пари? - спросил Гарсиа. - Конечно, ты не
думаешь, что самураи на самом деле тренируются всю жизнь, но в каком
возрасте они должны начать?
Химера Мигель по-прежнему смотрел на меня. Зрачки его расширились и
стали похожи на мексиканские монеты в пять сентаво. Лицо его расслабилось,
нижняя челюсть отвисла. Он, казалось, совершенно не замечает происходящего
в комнате. Выглядел он очень больным. Отвратительным. Я подумал, что с ним
такое. И решил: слишком много выпил.
Завала ненадолго задумался.
- Мальчик становится мужчиной, когда у него отрастают лобковые волосы,
верно? Не думаю, чтобы самураи начинали тренироваться до этого.
Гарсиа ответил:
- У одних лобковые волосы вырастают в десять, у других в шестнадцать.
Будем щедры, установим срок в пятнадцать лет. Если самураи начинают
тренировки раньше этого возраста, ты проиграл.
Завала посмотрел в угол комнаты, ничего не видя. Он, казалось, в
трансе, ищет источник духовного знания.
- Я согласен, - отвлеченно сказал он.
Химера Мигель закрыл рот и пополз по полу ко мне. Его зрачки снова
сузились, и он выглядел бы нормально, если бы не струйка пены из рта.
- Остается еще одна проблема, - сказал Гарсиа. - Мы должны узнать,
жульничают ли самураи в симуляторах. Кто-нибудь может прорваться к
компьютеру и выяснить это?
Все покачали головами. Никто не сможет пробиться сквозь защиту
корабельного ИР. Мигель дополз до кровати и сидел на полу рядом со мной.
Он похлопал меня по ноге, потом прижался к ней свой лысой головой, как
старый пес к хозяину. Я понял, что он привязался ко мне. Я видел начало
этого процесса. И ощутил пугающее чувство власти и ответственности.
- Тогда, боюсь, нам остается только одно, - сказал Гарсиа. - Напасть на
самураев и проверить, насколько они действительно сильны и быстры.
- Но у них мечи, - заметил Пио.
Гарсиа усмехнулся.
- Добровольцы есть?
Мавро сидел на своей койке, прислонившись к стене, и как будто спал.
Голова его качнулась вперед, и он сказал:
- Я обезоружу одного, если кто-нибудь его побьет.
- Браво, - сказал Гарсиа. - Есть добровольцы? - Я вспомнил, какие они
большие, самураи, большинство по два метра ростом и весят по 140
килограммов. Мысль о нападении на такое чудовище устрашала.
Один из четырех все еще не спавших химер сказал:
- Я!
- Дело подождет, пока мы не протрезвеем, - сказал Гарсиа, и все
согласились. - Пойдем сегодня вечером, после боевой тренировки.


Те гости, что могли добраться до своих комнат, ушли, но большинство
провело день у нас. Спали, пока не выветрилось опьянение. Я один пообедал
в столовой на четвертом уровне. Сидел рядом с Фернандо Чином,
ксенобиологом из Боготы. Он говорил с остальными о птицах, которых я видел
высоко в атмосфере в симуляторе. Чин сказал, что больших птиц называют
опару но тако - опаловые воздушные змеи, а маленьких - опару но тори,
опаловые птицы. И я понял, почему их так называют: когда вечернее небо
полно пыли, хотя на западе оно пурпурное, а на востоке сине-коричневое,
когда мерцающие лучи играют на крыльях опару но тако на фоне более темного
неба, кажется, что по всему небу до горизонта рассыпаны опалы.
Меня больше интересовали воздушные змеи, которые живут высоко в
атмосфере, и Чин рассказал, что они вылавливают в воздухе пыль и воду и
жгутиками направляют их в ротовое отверстие и в желудок; там все это
попадает в сумку, где размножаются бактерии. Именно ими опаловые воздушные
змеи и питаются. Разновидности опаловых воздушных змеев легко определяются
по цвету, так как они питаются разными бактериями.
- Они очень красивы, - сказал я, - на закате.
- И полезны, - заметил Чин. - Без них на Пекаре нельзя было бы жить. Их
в воздухе так много, что они образуют термальный слой, создающий тепличный
эффект. Это согревает планету. И каждые семь лет солнце Пекаря увеличивает
яркость, еще больше подогревая планету. Когда это происходит, начинаются
сильные бури - на Земле таких никогда не бывает, - и опару но тако не
могут летать и падают с неба. И пока солнце греет сильно, они теряют
способность к размножению. Если бы не они, колебания температуры были бы
так велики, что погода никогда не стала бы стабильной. И за исключением
узких береговых полосок Пекарь за несколько десятилетий превратился бы в
пустыню.
- Интересно. Разве тебе не кажется странным, что японцы назвали планету
Пекарь? Английским словом?
Чин рассмеялся.
- В этом есть ирония. Английский корабль обнаружил Пекарь, пролетая
мимо. В это время на планете была буря, солнце как раз увеличило яркость.
Сенсоры корабля зарегистрировали планету как лишенную жизни. Решили, что
на ней настоящий ад, и назвали Пекарь. Позже японцы вторично открыли
планету и поняли, что на ней можно жить. Но сохранили название, потому что
в японском языке нет слова для понятия "пекарь". Мне кажется забавным, что
нынешние жители планеты отвергают западный образ мысли и идеи, но
сохраняют английское название своей планеты.
Я улыбнулся. За последние несколько дней все вокруг изображали из себя
специалистов по географии, населению и фауне Пекаря, все часто говорили о
таких вещах. Я не доверял их сведениям. Но Чин показался мне достаточно
образованным. У меня не было настоящих друзей на корабле: Перфекто
повиновался мне, словно я его хозяин, и это меня угнетало; Абрайра
предпочитала держаться на расстоянии. Несколько раз я пытался завязать
разговор о ее прошлом и узнал, что хоть Абрайра жила во многих местах и
знала многих людей, она ни о чем не говорила со страстью. Она проживала в
этих местах, но никогда не жила в них. И никогда не проявляла никаких
эмоций. Такие люди меня пугают, и я решил избегать ее. А больше никакого
кандидата в друзья я не видел.
Поэтому, встретив Чина и увидев, что он умен и образован, я подумал,
что мне нужен такой друг. И я сказал:
- Наверно, ты счастлив, что летишь на Пекарь: для ксенобиолога это
хорошая возможность.
- Да, - согласился Чен. - Это мечта всей моей жизни! Я получил свой
докторский диплом за диссертацию о животных Пекаря, объединяющих экзо- и
эндоскелет. На Пекаре это обычное явление. Никогда не думал, что смогу
оплатить полет на Пекарь. Но потом услышал об этой работе.
Я спросил:
- А тебя не тревожит, что корпорация Мотоки считает осуществление
геноцида условием найма?
Он пожал плечами и махнул рукой.
- Вовсе нет! Уничтожая ябадзинов, я помогаю восстановить природную
экосистему планеты. Какая разница, если умрет несколько человек?
Такой образ мыслей вызывал у меня тошноту, и я ушел от него.
К вечеру мы набрались сил для боевой тренировки и направились к
симулятору. В ушах у меня звенело, голова кружилась. Слишком скоро после
выпивки я поел, и вот расплачиваюсь за это. Во время первого сценария
толчки машины на скалистой дороге заставили меня вырвать в шлем. За десять
минут тренировки нас убили дважды, а в следующие четыре симуляции мы были
так слабы и истощены, что всячески избегали ябадзинов. От постоянных