Вурц Дженни. Проклятие Деш-Тира

   Подгоняемый беспокойством, Аритон подошел к двери.
   Сквозь щели мерцал оранжевый свет. Повелитель Теней приложился щекой к шершавой дверной доске, нашел щель пошире и оглядел соседнюю комнату. Поленья, пылающие в очаге, отбрасывали пляшущие тени на бревенчатые стены, законопаченные глиной. С потолочных балок свисали пучки трав; их терпкий аромат смешивался с запахом дров. Перед очагом на грубом табурете сидел низенький толстый человек и что-то помешивал в котле. Из-под мятой и грязной рубашки выпирал объемистый живот, а волосы давно не видели ни горячей воды, ни гребня.
   Аритон передвинулся, и у него от волнения вспотели ладони. На скамейке он увидел еще одного человека, серебристые волосы которого спускались почти до плеч. Внезапно вспыхнувшее в очаге пламя высветило острые черты, черные брови были сдвинуты, но не оттого, что сидящий гневался, напротив, его лицо выражало безграничное, ничем не нарушаемое спокойствие. Хотя внешне этот худощавый человек был далеко не молод, чувствовалось, что возраст вообще не властен над ним. Поток силы, исходящий от него, заставил Аритона затаить дыхание.
   — Что ты там видишь? — шепотом спросил Лизаэр, наклонившись к его плечу.
   Аритон отошел от двери. Он не был готов делиться с братом своими соображениями. Если позволить восприятию наполниться благоговейным экстазом и подавить собой здравый смысл, ничего хорошего из этого не выйдет. Аритон пожал плечами, прогоняя нежелательное состояние.
   — Скорее всего, с нами будет говорить вон тот, толстый. Но ты внимательно следи за другим.
   Повелитель Теней с предельной осторожностью тронул ручку двери, но толстый бородач, словно лиса, моментально встрепенулся. Его пухлые руки замерли на рукоятке черпака.
   — Асандир! — позвал он.
   Второй человек поднял голову. Прозрачно-светлые глаза обратились в сторону двух принцев, остановившихся на пороге.
   — Добро пожаловать. Ваше появление — благо для Этеры.
   Свои слова он произнес на паравианском языке, который в Дасен Элюре называли древним. Лизаэр ничего не понял и нахмурился. Зато стоявший рядом Аритон вскрикнул, будто получив ожог. Асандир застал его врасплох; все самообладание, какое еще оставалось у него, было сметено ураганом чудовищной силы. Очаг и стены хижины растворились, превращенные в ничто ослепляющим присутствием бесконечности.
   — Господин хозяин, мы благодарим вас за кров, — заплетающимся языком произнес Аритон.
   — Эта хижина не моя, — возразил, вставая со скамьи, Асандир, но чувствовалось, что он доволен. — Я не владею землей, а потому не имею титула.
   У Аритона перед глазами все плыло и кружилось. Пытаясь не упасть в обморок, он смог лишь сказать:
   — Я знаю. Прошу меня простить.
   Он порывисто опустился на колени, и его следующая фраза прозвучала уже в полной тишине:
   — Я не хотел оскорбить вас.
   — Аритон! — воскликнул Лизаэр.
   Вслед за его восклицанием послышались частые удары деревянного черпака о край очага. Не в силах себя сдержать, толстый человек добавил к этому гаму собственный изумленный вопль:
   — Даркарон меня побери!
   Он тут же зажал себе ладонями рот и побелел, как сердцевина миндального ореха.
   Асандир не удержался от смеха.
   — Да вы что, с ума все посходили?
   Мигом оказавшись возле Аритона, маг решительно поднял его на ноги.
   — Вы оба должны простить Дакара. Ваше появление знаменует исполнение самого важного из его пророчеств. Хотя он столько раз бился об заклад, что выигранным золотом сможет навьючить мула, я запретил ему забрасывать вас вопросами раньше, чем вы поедите.
   Асандир умолк, заметив недоуменный взгляд Лизаэра. Тогда он перешел на понятный наследному принцу язык:
   — Проходите, садитесь и чувствуйте себя как дома. У нас еще будет время вдосталь наговориться. Если неподобающее приветствие и нарушило придворный этикет, надеюсь, наше гостеприимство сгладит этот промах.
   Обрадованный тем, что здесь могут говорить на знакомом языке, Лизаэр успокоился и принял приглашение мага. Выдвинув скамейку, он уселся за стол. Аритон меж тем явно ощущал некоторую скованность.
   Дакар снял с огня котел и начал раскладывать жаркое по простым глиняным мискам. Все в его облике, начиная с кудлатой головы и до сапог из мятой кожи, делало его более похожим на деревенского трактирщика, чем на ясновидца, известного верностью своих пророчеств. Однако любопытство, чувствовавшееся в его взгляде и тоне, вновь пробудило в Аритоне задремавшую было настороженность. Тщательно скрывая тревожные предчувствия, Повелитель Теней сел рядом с братом.
   Интерес Дакара был куда значительнее выигранных закладов. Похоже, предчувствия Аритона начинали оправдываться. Беспокойство его нарастало, и он отвечал на все вопросы с растущим внутренним протестом. Картан преподал ему жестокий урок, и Аритон ни за что не желал вторично жертвовать своими магическими и музыкальными дарованиями во имя долга. Хотя маг и пророк цеплялись за любую возможность, Аритон старался держать нить разговора в своих руках, только бы не выдать собственного намерения. Так и не притронувшись к еде, он обратился к магу и задал первый пришедший в голову вопрос:
   — Кто такой Давин?
   Дакар вздрогнул. Черпак застыл в воздухе и накренился, угощая соусом камни очага. Лизаэр недоуменно поглядел на брата, видя, как тот весь напрягся.
   Один лишь Асандир оставался по-прежнему невозмутимым. Но его встречный вопрос был острее шпаги:
   — А почему ты спрашиваешь?
   Аритон стиснул челюсти. Удача была на его стороне. Мог ли он предполагать, что вопрос этот окажется столь болезненным для хозяев? Хотя он сам убеждал Лизаэра воздерживаться от напрасных перепалок, теперь, забыв про осторожность, он ухватился за подвернувшийся шанс:
   — Думаю, вы и так знаете, почему я спрашиваю.
   Вслед за громким лязгом котла раздался крик Дакара:
   — О Колесо Дейлиона!
   Асандир взглядом утихомирил пророка, затем повернул свое непроницаемое лицо к Аритону.
   — Когда-то Давин входил в Содружество Семи, куда вхожу и я. В отличие от всех нас он посчитал смертных людей недостойными править Этерой. Пять с половиной веков назад Давин посеял смуту в пяти здешних королевствах, и порядок, основанный на правлении верховных королей, был разрушен. С тех пор Этера не знает мира. Сам Давин добровольно отправился в изгнание. Я ответил на твой вопрос?
   — Отчасти.
   Аритон старался говорить спокойно, хотя и понимал: притворяться перед Асандиром бессмысленно. Дакар тоже уловил его состояние; пророк вдруг сделался сосредоточенным, словно купец, оказавшийся среди лихих людей. Повелитель Теней уперся руками в стол, чтобы унять дрожь в пальцах. Пророчества почти всегда предрекали незаурядную судьбу тем, кому надлежало их исполнить. Аритон не стал подавлять страх, а решил воспользоваться им как оружием, чтобы застать своих возможных противников врасплох.
   — Так не нам ли с Лизаэром, согласно пророчеству, предстоит вернуть Этере процветание?
   Теперь уже Дакар застыл в немом изумлении. Казалось, что, кроме пара, поднимавшегося из котла с жарким, все остальное утратило способность двигаться.
   Внешне Асандир не выказал никакого удивления. Он только чуть подался вперед, но Аритон понял, что этот вопрос задел мага за живое.
   — Вскоре после падения верховных королей на землю Этеры вторгся Деш-Тир. С тех пор вот уже пятьсот лет над нами висит отвратительная серая пелена. Мы забыли, как выглядит голубое небо. Несколько поколений родилось и умерло, вообще не зная, что такое солнце.
   В очаге зашипело полено, и маг ненадолго умолк.
   — Тогда же, пятьсот лет назад, Дакар произнес свое пророчество о двух принцах из Дасен Элюра, которые вернут Этере солнечный свет и исцелят землю. Ты и твой брат — наша надежда на исполнение пророчества. Теперь я ответил на твой вопрос?
   Аритон удержал дыхание, потом сказал:
   — Опять частично.
   Лизаэр вдруг хватил кулаком по столу так, что миски подпрыгнули, расплескивая подливу.
   — Эт милосердный, неужели наследника Картанского королевства не учили дипломатии?
   Аритон повернулся к нему:
   — Картан научил меня...
   Он не договорил, неожиданно ощутив странный провал в памяти. Поставленный Асандиром заслон как будто стер все воспоминания о Картане. Смешавшись, Аритон напряг свое чутье мага, пытаясь найти причину.
   Его внутренний разум окутывала непонятная пелена. Повелитель Теней пытался пробиться сквозь нее, но безуспешно. Его охватил гнев, но и гнев почему-то застыл, словно опутанный незримой, но крепкой паутиной. Аритон еще продолжал внутреннюю битву, однако пустота гасила все его усилия. Его воля вспыхнула, как падающая звезда, и погасла в темноте.
 
   Он очнулся и не сразу вспомнил, где находится. Потом открыл глаза и увидел Лизаэра, поддерживающего его за плечи.
   — ... скорее всего, это последствия от столкновения с тенями Мерта, — услышал он голос Дакара.
   По лицу пророка Аритон понял, что тот совсем так не думает и несет лживую чепуху, дабы успокоить Лизаэра. Наследный принц и впрямь был испуган.
   — Ты как?
   Аритон уклончиво кивнул и выпрямился. Он до сих пор пребывал в замешательстве. Да, он хорошо помнил живые тени Мерта. Но как ни старался, он не мог отыскать ни малейшей причины, вызвавшей эту кратковременную потерю сознания.
   — У тебя был провал в памяти, — спокойно произнес Асандир.
   Аритон повернулся в его сторону. Маг стоял возле очага — олицетворение неведомой и непостижимой судьбы.
   — Не волнуйся, это не навсегда. Обещаю: когда наше Содружество соберется в Альтейнской башне, ты получишь ответы на все вопросы.
   Аритон поглядел на мага. Похоже, сейчас он сказал правду.
   — Разве у меня есть выбор?
   Асандир слегка повел плечами. Похоже, пятивековое терпение начинало ему изменять.
   — Альтейнская башня находится в двухстах пятидесяти лигах отсюда. Я прошу лишь о том, чтобы вы оба отправились туда вместе со мной и Дакаром. По пути вы собственными глазами увидите, какие беды принес Деш-Тир нашей земле. Тогда миссия, которую, мы надеемся, вы возложите на свои плечи, не покажется вам такой уж тяжкой.
   Аритон молча проглотил дерзкие и язвительные слова ответа. Ему вдруг стало душно в этой комнатенке. Слова мага повергли его в ужас. Повелитель Теней встал, шагнул к входной двери и стремительно распахнул ее. Со двора потянуло сырой осенней землей. Потом тяжелая дощатая дверь с шумом захлопнулась. Побледневший и растерянный, Лизаэр тоже поднялся.
   — Если хочешь, иди к нему, — понимающе кивнув, сказал Асандир.
   Бросив недоеденное жаркое, Лизаэр удалился. Когда Безумный Пророк вознамерился двинуться вслед за ним, Асандир ему не позволил.
   — Не мешай им. Пусть посмотрят на нашу жизнь и сами поймут, что к чему.
   Дакар сел, привалившись к стене.
   — Бьюсь об заклад: либо ты влез в мозг к Фалениту и поставил там преграду, либо я прихожусь себе бабушкой.
   Асандир смерил его жестким взглядом.
   — Да, влез, ибо на то были весьма серьезные причины.
   Услышав такое, Безумный Пророк порывисто вскочил, оцарапав спину о шершавые доски. Душевная боль в словах учителя ускользнула от его внимания, и Дакар посчитал, что отчаянный шаг Асандира продиктован непредсказуемостью характера Аритона.
   Дальнейшие слова мага удивили Дакара еще больше.
   — Это не слишком-то ему понравилось. Я редко видел, чтобы люди до потери сознания сражались с преградой в своем разуме.
   Но Дакару казалось, что главная мечта его жизни из-за своеволия и упрямства принцев теперь грозит рассыпаться в прах. Сдернув с крюка железную кочергу, он угрюмо сунул ее в очаг.
   — Что братья, что не братья, а все равно мира между ними не будет.
   Кочерга взметнула россыпь искр.
   — Это новое пророчество? — послышался сзади голос Асандира.
   — Возможно.
   Дакар отшвырнул кочергу, сел, подперев толстыми пальцами подбородок, и вздохнул.
   — Сам не знаю. Когда я держал в руках паравианский меч, у меня возникло сильное предчувствие. Но увидеть, как рушится надежда пяти веков... я этого не вынесу.
   — И ты уронил Алитиель, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, — недовольно произнес Асандир.
   — Да, и пусть Даркарон меня покарает! — Выпрямившись, Дакар упрямо заявил: — Если они затеют войну друг с другом, я бы предпочел узнать о ней самым последним!
 

Взгляд с гор

   В расселине, возвышавшейся над горным перевалом, Грихен, четырнадцатый из потомков графа, законного правителя этих мест, пододвинулся поближе к уступу. Уступ надежно скрывал его, позволяя оставаться незамеченным со стороны идущей по перевалу торговой дороги. С заснеженных вершин дул пронзительный ветер, прижимая к щекам волосы цвета темной меди. Грихен вглядывался в туманную теснину, откуда должен был появиться торговый караван. Тело его окоченело от холода, но он не двигался, слившись с каменной глыбой, на которой лежал. Жизнь в горах Камриса проходила в непрестанном сражении с бурями и голодом. Но в отличие от наместника Эрданы, этого невежественного выскочки, восседающего ныне в родовом графском замке, Грихен не утратил своих корней. Он подчинялся незыблемому своду правил, унаследованному кланом от предков, хотя вместо изящных нарядов, какие носили люди в его роду, на нем был простого кроя камзол из волчьей шкуры.
   Снизу донесся отдаленный лязг металла и скрип упряжи. Пальцы Грихена инстинктивно сжали копье. Звон оружия всегда пробуждал воспоминания, и лишь немногие из них были светлыми и радостными. Еще малым ребенком Грихен впервые узнал о бунте, поднятом несколько веков назад против верховного короля Тайсана и ввергшем Эрдану в хаос кровопролития...
 
   Прислушиваясь сейчас к звону мечей, лязгу кольчуг и иным звукам, долетавшим из туманной дали, Грихен вспоминал звук тамбурина в руках менестреля. Баллада начиналась с рассказа о трагической гибели графа, которого убили в собственной постели. Мелодия была простой и печальной. Менестрель пел о том, как внутренний двор замка осветился кроваво-красным светом факелов, когда туда ворвалась толпа, требуя выдать ей всех членов семьи графа и наиболее преданных слуг. Но страдания только начинались. Понизив голос до мрачного шепота, менестрель продолжал балладу, повествуя о борьбе изгнанников за выживание, о том, как они уходили все дальше в горы. Люди шли сквозь пургу, содрогаясь от ветра и зловещих звуков рожка, а за ними следовала погоня — спешно созданные истребительные отряды итарранских наемников.
   Когда Грихену было три года, баллада об изгнании из Эрданы неизменно повергала его в слезы. В семь, когда отправившийся на охоту наместник и его приспешники зверски растерзали двоих старших братьев Грихена, в сердце мальчика навсегда поселилась ненависть ко всякому человеку, рожденному внутри городских стен. И если большинство мужчин клана тянули жребий, решая, кому идти в дозор, Грихен всегда шел по собственному выбору. Никакие радости жизни в долинных поселениях не могли сравниться с наслаждением, которое доставляла ему месть.
 
   К этому времени передовой отряд, охранявший караван, уже успел обогнуть подножие горы. В пелене тумана солдаты, идущие в две шеренги, казались безликими фигурками, вырезанными из кости. Но даже наблюдая издали, Грихен чувствовал, что этим воякам не по себе. Пятьсот лет назад они вполне могли бы служить у него. Нынче они служили ему добычей. Грихен унаследовал мировоззрение изгнанников, вынужденных отвечать жестокостью на жестокость. Участь этого каравана была предрешена.
   Из-за поворота начали появляться повозки. Железные ободья колес с грохотом катились по каменистой дороге. Грихен слышал брань погонщика, который понукал отставшего мула. Судя по выговору, человек этот был родом с побережья. Позабыв про холод, Грихен с жадностью разглядывал повозки с тщательно упакованными в непромокаемую ткань и надежно перевязанными товарами. Глаза дозорного отмечали каждую мелочь. Караван с побережья обычно вез закаленную сталь, и клеймо на бочке подтверждало это.
   Восемь повозок беспрепятственно проехали под уступом. Грихен хищно улыбнулся, но не сдвинулся с места. Проявить осторожность означало остаться в живых. Городские власти хорошо платили за пойманных дозорных, каждого из которых ожидали издевательства и мучительная смерть. Прежде чем Грихен поднялся, караван успел отойти на приличное расстояние. Предвкушая добычу, дозорный выбрался из своего укрытия и принялся разминать застывшие руки и ноги. Шум, донесшийся сверху, вновь заставил его замереть.
   С высоты спускался пожилой человек. Ветер раздувал мех его лисьей шапки. Загрубелое от суровой жизни лицо было обезображено шрамом.
   Грихен почтительно склонил голову перед предводителем клана.
   — Есть новости, лорд Ташэн? — поинтересовался он. Ташэн указал на дорогу, на которой теперь не было ничего, кроме тумана.
   — Налет невозможен, — сказал предводитель и, улыбнувшись одними губами, добавил: — С этим караваном едет бард, друг нашего клана. Мы не нападаем на друзей.
   Мерзший столько времени в дозоре Грихен нахмурился:
   — Как известно, этот бард теперь услаждает своими балладами горожан. К тому же караван везет закаленную сталь.
   Ташэн презрительно плюнул.
   — Граф Грихен! Ты рассуждаешь, словно отродье какого-нибудь вельможи, рожденное в беззаконии и лишенное понятий о чести! Еще немного — и ты забудешь, как должным образом разговаривать со своим господином.
   Грихен побелел от обиды. Он мало верил в пророчество, предвещавшее возвращение верховного короля династии Илессидов, но защита чести клана была делом его жизни.
   — Как вам будет угодно, лорд Ташэн.
   Ташэн легким кивком выразил свое удовлетворение. Однако покорность Грихена была лишь внешней. Следуя за предводителем наверх, он уже принял бунтарское решение. Первый же караван, который пойдет через Орланский перевал, будет ограблен подчистую, и никакой бард, никакие запреты старейшин, никакая сила оружия на сей раз не уберегут проклятых горожан.
 

Проблеск солнца

   Сетвир, маг из Содружества Семи, с отрешенностью поэта восседал среди груды раскрытых книг и своим безупречным почерком заполнял пергамент. Неожиданно он выпрямился, забытое перо замерло в руке, и чернильная капля, которая так и не стала завершающими словами фразы, украсила его манжету.
   «Посылаю весть о разрушении заклятия Деш-Тира», — зазвучал в его мозгу голос Асандира, мгновенно преодолев две с лишним сотни лиг, отделявших Альтейнскую башню от графства Кориас, точнее — от лесов, окружавших Западные Врата.
   — Только весть? — усмехнулся Сетвир.
   Он возобновил связь и ясно увидел прогалину, на которой стоял Асандир, закутавшийся в плащ, чтобы уберечься от дождя. Неподалеку стоял Дакар, а вместе с ним — двое молодых людей, в которых Сетвир безошибочно узнал потомков королевских династий.
   Светловолосый принц поднял руку. Из его пальцев, как молния, вырвался луч света. Когда туман над его головой беспокойно заклубился, другой принц, темноволосый, устремил вверх тень и провел ею по небу, словно косой по траве. Туман отступил перед леденящим холодом, на ветру закружились снежинки.
   Темные клубы разошлись, и в образовавшемся проеме показалось утреннее голубое небо с белыми перистыми облаками. Солнечный свет озарил лица мага, пророка и обоих принцев. На мгновение мокрый папоротник у них под ногами вспыхнул тысячами радужных капелек.
   Потом Деш-Тир залатал дыру в небе. Солнце исчезло, стиснутое жадными пальцами тумана.
   Сетвир потушил видение и только теперь заметил, что его руки сжимают обломки пера.
   «Ты рассказал им что-нибудь о наследии Фаленитов и Илессидов?» — мысленно спросил он у Асандира.
   «Нет. — Асандир сделал многозначительную паузу. — Между принцами может вспыхнуть вражда, способная помешать восшествию их обоих на престол».
   «Этот клубок надо распутывать не на мокрой поляне».
   Здесь нельзя торопиться, ибо сложностей, как понял Сетвир, уже и так хватает. Летописец запустил свои перепачканные чернилами пальцы в бороду.
   «Вы теперь отправитесь в Альтейн?» — спросил он.
   «Да. — Связь с Асандиром начала слабеть. — Мы двинемся через Камрис с заездом в Эрдану. Думаю, это позволит принцам хорошенько разобраться в нашей жизни и понять все беды, которые достались им в наследство. Только после этого можно будет говорить об их короновании».
   Сетвир не дал Асандиру разорвать связь.
   «Думаешь, тогда наследники будут достойны короны?»
   «Это слишком преждевременное допущение, даже для тебя, — с нескрываемым укором возразил Асандир. Потом предельно серьезным тоном добавил: — Все далеко не просто, и проблемы, с которыми мы столкнулись, требуют умелого и осторожного подхода. Но если принцы забудут прошлую вражду — и свою, и своих династий — и между ними наступит истинное примирение... тогда, возможно, им и удастся сломать непробиваемую стену между городами и кланами».
   Опасаясь, как бы давняя вражда не повредила победе над Деш-Тиром, Сетвир принял к сведению и запомнил все, что узнал от Асандира. Бирюзовые глаза летописца рассеянно блуждали по сторонам, а мозг стремился учесть и обдумать все мыслимые и немыслимые варианты дальнейшего развития событий.
   «Не рискуй понапрасну», — наконец сказал Сетвир.
   Слова растворились в пространстве. Асандир уже оборвал связь.
 

Посланники

   Главная колдунья Кориатанского ордена велит отправить кого-нибудь в Эрдану. Поскольку поздняя осень не сулит приятного путешествия, Лиренда предлагает послать туда Элайру в надежде, что превратности пути поубавят в ней дерзости и своеволия...
 
   Ворон, выпущенный из Альтейнской башни, летит над водами Инстрельского залива на юго-восток, и каждый взмах крыльев приближает его к тому, кому он несет послание...
 
   Глубокой ночью, когда холодный дождь стучит по крыше хижины, где, погруженный в раздумья, сидит Асандир, характерное дрожание воздуха возвещает о появлении еще одного мага из Содружества Семи — бесплотного призрака. Он прибыл, дабы предостеречь Асандира. «Раз вы собрались пересечь Торнирские горы по дороге, знайте, что там опять появились хадримы. Прежние заклятия, державшие их взаперти, ослабели. Я отправляюсь туда, чтобы залатать брешь, но одной стае уже удалось выскользнуть...»

Глава V

С запада на север

   Путешествие к Альтейнской башне, о котором объявил Асандир, началось на следующее утро, но совсем не так, как представлялось двоим пришельцам из Дасен Элюра. Асандир поднял их еще затемно, вручив каждому простую дорожную одежду и такую же обувь. Аритону и Лизаэру пришлось спешно одеваться. Эти костюмы сидели на них лучше, чем одеяния, позаимствованные у дровосека; шерстяные плащи с подкладкой и блестящими застежками, сделанными из морских раковин, защищали от холода и ветра. Где и когда Асандир успел раздобыть одежду для братьев — оставалось только гадать; сам маг не сказал об этом ни слова. Не прошло и четверти часа, как Аритон и Лизаэр в сопровождении своих благодетелей уже пробирались через сырой лес, где не было ни дорог, ни даже тропинок. Когда начало светать, Аритон вывел братьев в небольшую долину на краю леса, где густо клубился туман, и велел им ждать его там. Сам он вместе с Безумным Пророком отправился верхом в сторону Западного Края. Дакар присоединился в этой поездке к Асандиру не просто за компанию — он собирался на тамошней ярмарке раздобыть лошадей для братьев.
   Серое утро незаметно перешло в такой же серый и унылый день. Аритон привалился спиной к стволу скрюченного Дуба. Лизаэр не был настроен выяснять, дремлет он или пребывает в своем магическом отрешении. Наследному принцу не спалось. Он расхаживал взад-вперед, приглядываясь к тому, что его окружало. Лес был очень старым и довольно густым, под его пологом почти не росло кустарников и трав, а те, что все-таки сумели пробиться из земли, выглядели чахлыми и сморщенными. Причина была все той же — отсутствие солнца. Зато грибам здесь явно жилось вольготно, и их сероватые, покрытые пушком шляпки соприкасались с низко нависшими ветками деревьев, похожих на подагрические пальцы. Их корни то подымались из подушки влажного мха, то снова уходили вниз, скрываясь в ложбинках, где их рассекали каменистые промоины. По ветвям порхали птицы со странным бело-коричневым оперением; у самцов его несколько скрашивал яркий хохолок на голове. Лизаэра все раздражало: и пропитанная влагой кора с пятнами плесени, и непрекращающаяся капель с таких же влажных желтоватых листьев. Едва успев прихлопнуть очередного комара, он уже почувствовал, как сзади ему в шею впился следующий.
   — В Ситэр, что ли, провалился этот Дакар? — сердито задал он риторический вопрос. — Даже если бы полз на брюхе, он давным-давно должен был вернуться.
   Аритон открыл глаза и невозмутимо взглянул на брата.
   — Думаю, ответ ты смог бы получить на осенней ярмарке.
   В туманном воздухе слова его прозвучали без привычной резкости, но сам ответ изумил Аритона. Асандир недвусмысленно приказал им дожидаться возвращения Дакара, а затем вместе с ним ехать к мосту через реку Мелор, где все они и встретятся с Асандиром. Сам маг должен был появиться там, когда городские колокола начнут отбивать полдень.
   — Ты что же, собираешься и дальше кормить здесь комаров? Я больше не намерен ждать.