Страница:
Фелирин встрепенулся; он знал не менее дюжины баллад, прославлявших долгое царствование Солнечного Правителя.
Асандир улыбнулся.
— Пусть же память о тех днях никогда не угасает. Но должен сказать, что Кианор просто владел мечом, и не более того. Он взошел на паравианский трон в две тысячи пятьсот сорок пятом году Второй эпохи. Как и его предшественники, Кианор отдавал предпочтение традиционному королевскому мечу. К тому времени Алитиель получил свое второе имя — Дэль-Фарен, или Творец королей, ибо трое его владельцев стали королями.
Если меч и возводил своих владельцев на престол, сам он никогда не являлся желанным приобретением. Для обычного сражения Алитиель не годился. И хотя изаэрийские мечи высоко ценились, ни один паравианский правитель не спешил стать очередным владельцем оружия, с которым было связано столько бед.
Кончилось тем, что Кианор подарил меч человеку, спасшему его сестру, принцессу Талинсу. Ее высочество спасли от нападения хадримов на том самом перевале, который мы недавно проезжали.
Асандир повернулся к Аритону.
— Рисунок на изумруде твоего меча тоже появился благодаря магии солнечных детей. Буква на гриве леопарда совпадает с начальной буквой имени владельца. Когда меняется владелец, меняется и буква. Поскольку этот меч идеально подходит для человеческой руки, его носил каждый наследник в твоей династии.
Твой меч, Аритон, единственный из изаэрийских мечей, перешедший к людям от паравианцев. Насколько я знаю, он последний меч подобного рода, сохранившийся на Этере.
Лизаэр с грустным восхищением глядел на оружие.
— Неудивительно, что оружейники Дасен Элюра так восхищались этим мечом. Он перечеркивал все их ремесло, им нечего было и мечтать о создании чего-либо подобного.
Асандир встал и по-кошачьи выгнул спину.
— Едва ли и сам Феретон сумел бы повторить свою искусную работу. Конечно, если он до сих пор жив.
Фелирин недоверчиво вскинул брови.
— Я не ослышался? Разве может кентавр прожить десять с половиной тысяч лет?
Ответ Асандира был полон грусти.
— Если судить по меркам людей, древние расы были бессмертными, но утрата солнца больно ударила по ним. Ни я, ни другие маги из Содружества Семи не знают, удастся ли когда-нибудь их вернуть. Трудно даже представить, насколько безгранична эта трагедия.
В пещере стало тихо. Через некоторое время Асандир предложил ложиться спать. Погода менялась, и он сказал, что завтра надо будет выехать как можно раньше. Только Аритон остался сидеть у догорающего очага, держа на коленях паравианский меч, ставший фамильным оружием династии Фаленитов. Пламя в последний раз вспыхнуло и исчезло среди мерцающих красно-оранжевых углей. Спустя несколько часов, когда остальные путники, скорее всего, уже спали, Аритон отложил меч и тихо выскользнул из пещеры.
Клочья влажного тумана цеплялись за верхушки приземистых сосен. Пещеру обступала кромешная тьма. Но Аритон был Повелителем Теней, и ночь не имела от него тайн. В темноте он видел не хуже кошки, а потому, уверенно ступая, огибал камни и корни, направляясь туда, где были привязаны лошади.
— Тишеальди, — позвал он.
На древнем языке это означало «крапчатая». Так он назвал свою кобылу.
Имя было произнесено едва слышно, но лошадь послушно пошла к нему. Россыпь белых пятен приблизилась, и кобыла ткнулась ему мордой в ладонь, выпрашивая овса. Аритон протянул руки и дотронулся до ее шеи. Влажная теплая шкура согрела его озябшие руки. Близость этого бесхитростного существа успокаивающе подействовала на взбудораженный разум Аритона.
— Пока нам с тобой не удрать. Еще рано. Но у меня такое чувство, что все равно придется это сделать.
Слушая рассказ Асандира, он подметил одну особенность: в присутствии менестреля маг избегал упоминать их с Лизаэром династические имена.
Лошадь тряхнула головой, коснувшись влажной гривой лица Аритона. Он слегка оттолкнул ее, произнеся несколько шутливых слов, и... замер. Где-то поблизости хрустнула ветка. Аритон повернулся, приготовившись быстро скрыться. Если это Дакар или Асандир, лучше бы ему избежать их расспросов.
Но голос, в стихотворной форме проклинавший корни и темноту, принадлежал менестрелю. Споткнувшись и снова хрустнув веткой, Фелирин перешел на более обыденный язык.
— Дейлион тебя побери! Ты заставил меня тащиться за тобой следом и даже не подумал взять хотя бы головешку из очага.
Аритону не без труда удалось преодолеть оцепенение, сковавшее его тело. Хорошо, что менестрель этого не видел.
— Не припомню, чтобы я приглашал тебя прогуляться, — ответил он Фелирину.
Делая последние шаги, менестрель едва не упал. Он со всего маху налетел на ограждение, отозвавшееся жалобным скрипом. Мышастая кобыла рванулась в сторону, нарушив мирное посапывание жеребцов. Серый конь, привязанный чуть поодаль, беспокойно заржал.
Менестрель недовольно поглядел на Аритона, показавшегося ему каменным изваянием.
— Ты почти такой же скрытный, как маг, — с упреком произнес он.
«Зато ты не понимаешь, что маги воспитывают свой дух, дабы управлять стихиями, а не потворствовать безрассудствам», — подумал Аритон, но не стал говорить этого вслух.
— Зачем ты сюда пришел? — спросил Повелитель Теней.
Фелирин натянуто рассмеялся.
— Не пытайся сбить меня с толку. Тебе тревожно и страшно, и этого ты за вопросами не скроешь.
Аритон намеренно сделал паузу. Затем язвительно спросил:
— Ты так думаешь? Тебе известно немало баллад. Назови мне героя любой из них, и я покажу тебе человека, обремененного излишней самоуверенностью.
Менестрель тихо засопел. Обычно его было трудно вывести из себя, однако сейчас Аритон, казалось, делал все, чтобы Фелирин поддался гневу и позабыл про свое главное открытие. Менестрель понимал: все грубости и колкости Аритона вызваны желанием защитить свой талант.
— Послушай меня, — быстро заговорил Фелирин. Отчаяние, прозвучавшее в его голосе, успокоило Аритона, и он не стал перебивать менестреля.
— Обещай, что выполнишь мою глупую просьбу. Есть один человек, непревзойденный менестрель. Его имя — Халирон. Часто его называют магистром Халироном. Если ты повстречаешься с ним, умоляю тебя — сыграй ему. А если он предложит тебе стать его учеником, поклянись мне, что примешь предложение.
Фелирин замолчал. В дальнем конце загона беспокойно топтались лошади. Тишину нарушил порыв холодного ветра, с грохотом пронесшегося сквозь деревья. Аритон оторвался от шершавых досок загона и процедил сквозь зубы на паравианском языке:
— Все вы, точно акулы, готовы растерзать меня на куски.
Голос его дрогнул, но не от гнева, а от затаенной тоски. Фелирин, не знавший древнего языка, улыбнулся. Он торжествовал, однако к его радости примешивалось легкое чувство вины.
— Твоя клятва, — осторожно напомнил он Аритону. — Я хочу ее услышать.
— Провались ты, — огрызнулся Повелитель Теней, но настроение его почему-то изменилось, и теперь он улыбнулся. — Считай, что ты ее услышал. Но много ли значит мое слово по сравнению с цветистыми предсказаниями пророка, только и мечтающего об очередной попойке?
— Возможно, твое слово значит все, — тихо ответил Фелирин. — Ты еще слишком молод, чтобы жить, не имея мечтаний.
— А я и не подозревал, что живу без мечтаний, — сказал Аритон и с легким сарказмом добавил: — Кое-какие мечтания у меня все же есть. Сейчас, например, я мечтаю завалиться спать.
Повелитель Теней направился к пещере, оставив менестреля наедине с его любопытством.
В судейском зале Западного Края, восседая в резном дубовом кресле, украшенном красным халцедоном, наместник, отирая с лица пот, слушает рассказ о том же от слабоумного музыканта, игравшего на лиранте на ярмарочной площади...
Предсмертный вой сородича, огласивший туманные вершины Торнирских гор, и мелодичный звон заговоренной, несущей смерть стали, которого хадримы не слышали уже тысячу лет, побуждают огнедышащих драконов вернуться в отведенные им места, отгороженные от остального мира силой магических заклятий...
Глава VI
Однако начальник караула, поглощенный игрой в кости, даже не поднял головы. Внимание молоденького солдата, опиравшегося на копье, было целиком занято девицей, усиленно выставлявшей напоказ свои прелести перед каким-то подвыпившим возчиком.
Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена и посланница Главной колдуньи, вошла в город никем не замеченной. Слева от нее катилась повозка, везущая трех визжащих свиней, справа громыхали колеса телеги торговца элем. Кориатанки не появлялись в городе почти четыреста лет. Более того, Элайра была единственной колдуньей, осмелившейся явиться сюда без позволения своих начальниц. Она знала, чем рискует: если бы в городе узнали, кто она и откуда, суд над ней занял бы не больше нескольких минут. Потом ее раздели бы догола и на глазах толпы сожгли у столба.
За минувшие пять лет в Эрдане по обвинению в колдовстве уже было сожжено несколько женщин. Если у наместника и имелись подозрения насчет лживости обвинений, угрызения совести ни разу не потревожили его сон. Его советников, а также старшин гильдий вгоняло в холодный пот совсем другое: опасение, что легендарные силы прошлого однажды могут восстать и отомстить. Если простой люд, да и многие богатые горожане считали эти силы досужей выдумкой менестрелей, правитель Эрданы, имевший доступ к тайным летописям, знал об истинном положении вещей. Он читал о нескончаемой цепи заговоров и убийств, последовавших после свержения верховных королей. Наконец, он, его советники и военачальники не сомневались, что солнце — не сказка и что только злые чары удерживают туманную завесу над Этерой.
Элайра понимала, какой опасности она подвергает себя, явившись сюда. Девушка почти до самых бровей надвинула капюшон и предусмотрительно обошла уличную красотку и тех, кому она строила глазки. Когда телега с элем резко остановилась, чтобы не задавить перебегавшего мальчишку, юная колдунья поспешила убраться с оживленной улицы. Элайра быстро прошла мимо помпезных фасадов гильдейских зданий, миновала квартал ремесленников и свернула под темную арку.
Улочка, начинавшаяся за аркой, была немногим шире тропинки. По обеим сторонам тянулись сточные канавы, из которых торчали обломки сланцевых плит и обкусанные крысами кости. Над входными дверями в домах не было навесов, и вода уныло барабанила по ступеням каждого крыльца. Струйки воды стекали и с оберегов из белой жести, прибитых к дверям, чтобы отпугивать ийятов. Но в отличие от многих подобных жестянок, которые доводилось видеть Элайре, эти обереги действительно обладали защитной силой. Девушка ощущала ее, пробираясь между зловонными лужами и поглядывая на плотно закрытые ставни домов.
Как и чем жила эта трущобная улочка — никто в городе не знал. Казалось, она давным-давно должна была бы прекратить свое существование. На первых этажах домов не было ни питейных заведений, ни лавок, ни мастерских ремесленников. Возле сточных канав не играли чумазые ребятишки, а в самих канавах не храпели пьяницы. Сюда не забредали шлюхи в надежде кого-нибудь подцепить. Не слонялись здесь и наемные головорезы, которые в ожидании новых приказов коротали время в тавернах, хвалясь своими шрамами и кровавыми подвигами. Наместник Эрданы давно мечтал уничтожить эту улочку, а заодно — и ее жителей. Но ее никак не удавалось отыскать в лабиринте улочек-близнецов старой части города. Наместник неоднократно приказывал найти и четко пометить места напротив замшелых арок на ее концах, но его приказы так и оставались невыполненными, потому что все попытки найти арки заканчивались неудачей. Можно было находиться рядом с любой из них, но ищущих всегда что-то отвлекало: то попавшая в глаз соринка, то шум, то мысль. Как правило, люди не успевали даже понять, что уже пропустили арку, и безуспешно продолжали поиски.
Неуловимость старых арок между тем объяснялась очень просто: их охраняла надежная магическая защита, уводившая по южному следу каждого, кто был несведущ в магии.
Нужный дом стоял на высоком фундаменте, Элайра нашла его по фигуркам грифонов, украшавших стойки перил. Чтобы узнать, как сюда добраться, девушка уже была готова расстаться со своей единственной драгоценностью. К счастью, старшая сестра, получавшая от Главной колдуньи свитки, которые Элайре велели передать по назначению, оказалась достаточно болтливой и повторила кое-какие слухи. Если они не были выдумкой, тогда самое ужасное из опасений здешнего правителя наполовину уже свершилось: маг из Содружества Семи и двое принцев древних кровей сейчас находились в Эрдане.
Элайра поднялась по шаткой лестнице и задержалась на площадке перед дверью. Предчувствуя, чем это может для нее обернуться, она постучала. Через некоторое время внутри послышались шаги, и девушка спросила:
— Энитен Туэр здесь живет?
Лязгнул дверной засов, дверь приоткрылась, и на Элайру уставился чей-то выцветший глаз, над которым топорщились белесые ресницы.
— Разрази меня Эт, да это ведьма, — раздался гнусавый старческий голос — Ну, девчонка, ты и смелая, а может, просто дура.
Элайра стиснула завязки плаща.
— Наверное, просто дура. — Чтобы не раздражать старуху, она подавила глупый смешок и спросила: — Так вы впустите меня?
Глаз мигнул.
— Я-то впущу. Но не пришлось бы тебе потом жалеть, что явилась сюда.
— Еще как придется.
Элайра беспокойно оглянулась через плечо. Улица по-прежнему была пуста. Быстро сгущались осенние сумерки. Пока никто не следил за нею — ставни соседних домов оставались плотно закрытыми. Но Элайра знала: стоит ей еще немного задержаться перед дверью, как ее самовольный и дерзкий приход сюда обязательно заметят. Едва дверь открылась шире, девушка поспешила скрыться внутри, выдавая тем самым свое волнение и испуг.
Низенькая горбатая старушонка отскочила в сторону.
— Без позволения явилась, так ведь?
Элайра откинула капюшон. Помещение, где она оказалась, было уютным и со вкусом обставленным. Даже не верилось, что в нескольких шагах отсюда царят грязь и запустение. В ярком блеске свечей лицо младшей послушницы выглядело совсем бледным, особенно на фоне ее темно-пурпурной шелковой мантии, которая виднелась из-под специально накинутого сверху плаща из грубой шерсти. Из недр капюшона выбивалась прядь бронзовых волос.
— Может, я просто пришла узнать о своей судьбе.
Старуха хмыкнула.
— Уж лучше не ври мне. Не надо быть прорицательницей, чтобы видеть, что тебя ожидает мрачное будущее.
— О Дейлион-судьбоносец! — судорожно выдохнула Элайра. — Так скоро?
Ей стало жарко. Она схватилась за тесемки плаща и только тут заметила двоих молодых людей, которые прервали шахматную игру и с интересом следили за ней.
У Элайры округлились глаза. Они здесь! Сомнений быть не могло. В жилах того, кто сидел ближе к ней и теперь встал, явно текла королевская кровь. Его славная родословная уходила в глубь веков. Зажженный канделябр придавал его волосам — волосам Илессида — золотистый оттенок. Благородное лицо, непередаваемое изящество черт, бездонные синие глаза буквально заворожили Элайру. Принц двигался с достоинством человека, умеющего быть внимательным к другим и одновременно сознающего свое происхождение и положение.
— Госпожа, вы позволите мне поухаживать за нашей гостьей? — с безупречной придворной вежливостью спросил он у старухи.
Протянув руки, потемневшие на неведомом Элайре солнце, принц осторожно снял с ее плеч клетчатый плащ.
Непривычная к мужскому вниманию, девушка покраснела и отвела глаза от его улыбающегося лица. Взгляд ее остановился на другом молодом человеке, черные волосы которого делали его похожим на тень.
Черноволосый незнакомец смотрел на юную колдунью зелеными глазами, говорившими о его принадлежности к династии Фаленитов. Но в его взгляде таилось что-то еще. Элайра слегка вздрогнула, почуяв громадную внутреннюю силу. Она уже не слышала вежливых слов Илессида; они теперь казались ей просто шумом.
Прежде чем Элайра сумела восстановить самообладание и на основе увиденного сделать интуитивные выводы, чему ее учили в ордене, Энитен Туэр схватила ее за локоть. Вцепившись скрюченными пальцами, старуха потащила юную послушницу к другой двери. Дверь отворилась. На пороге стоял маг из Содружества Семи... Элайра не просто нарушала запреты; этой встречей она бросала вызов своему ордену.
Асандир оказался выше, чем она ожидала, основываясь на видениях, полученных во время наблюдения за второй ветвью. Он был худощав, одет в простую одежду, но носил ее с величием короля. Во всяком случае, так показалось Элайре. Девушку поразило необычайное хладнокровие мага; похоже, он не любил делать лишних движений. Его руки с тонкими пальцами были спокойно сложены на груди. Лицо, обрамленное аккуратно подстриженными серебристыми волосами, покрывала густая сеть морщин, прочерченных неправдоподобно долгой жизнью и накопленным опытом. Взгляд глубоко посаженных глаз, казалось, пронизывал девушку, и Элайре даже стало не по себе.
— Что привело тебя сюда, Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена? — спросил Асандир.
— Она явилась самовольно, — вмешалась прорицательница.
Старуха слегка подтолкнула Элайру к магу, по-прежнему стоявшему в дверях.
— Знаю, — коротко ответил он.
Словно почувствовав, что его скрытая сила испугала девушку, Асандир взял Элайру под локоть, ввел в другую комнату и осторожно усадил на стул.
Элайра пребывала в каком-то отупении. На что-то еще у нее не хватало ни сил, ни смелости. Ощущая себя неуклюжей и бестолковой, она начала разглядывать чужой мир, окружавший ее. По стенам комнаты тянулись полки, в углу стояла корзина с очесом, рядом торчала ветхая прялка. Под ногами лежал ковер, землисто-серый от времени. Тут же громоздились корзины с пряжей и каким-то непонятным старьем. Пахло травами, вощеным деревом и промасленной шерстью.
— Что привело тебя сюда, милая девушка? — вновь спросил Асандир.
Он склонился над камином, став вдруг неприметным, точно хорошо вышколенный слуга. Огонь лизнул березовые поленья и высветил суровый профиль мага.
Элайра разглядывала свои башмаки и забрызганные грязью подолы юбок, от которых поднимались тоненькие струйки пара. Все слова, все тщательно продуманные и вполне разумные объяснения, которые она твердила весь день по пути в Эрдану, куда-то улетучились. Элайра совершенно растерялась. Не в состоянии чего-либо придумать, она честно ответила:
— Любопытство.
Асандир выпрямился. Сурово, но не сердито он оглядел Элайру с ног до головы; точнее, от заляпанных грязью башмаков до ее открытого, доверчивого лица. Глаза его пронизывали юную послушницу насквозь, и взгляд мага говорил скорее о желании понять причину, нежели о стремлении подавить Элайру своей силой. Протянув руку, он вытащил из-под прялки табурет и сел, прислонившись спиной к каминной решетке. Сложив руки на коленях, Асандир ждал.
Щеки Элайры сделались пунцовыми. С предельной деликатностью и терпением маг дожидался, пока девушка соберется с мыслями и заговорит. Неожиданно благоговейный трепет перед Асандиром куда-то пропал, и Элайра расцепила дрожащие пальцы. Потом сняла с себя и набросила на спинку стула темно-пурпурную мантию своего ордена. В отличие от ее наставниц этот маг не говорил ей осуждающих слов и не угрожал наказаниями.
Наконец, кое-как взяв себя в руки, Элайра выпалила:
— Мне хотелось узнать и увидеть собственными глазами, исполнилось ли Пророчество о Западных Вратах и будет ли сломлено заклятие, наложенное Деш-Тиром на Этеру.
Асандир не мигая глядел на нее.
— Ты уже видела тех, от кого это зависит.
Похоже, Асандир не собирался ничего ей рассказывать.
То же самое Элайре без конца твердили ее наставницы: маги Содружества Семи просто так ничего не делают. Желая убедиться, правы ли они, Элайра спросила:
— Я заметила, что тейр-Фаленит сведущ в магическом искусстве. Это будет его главным оружием против Деш-Тира?
Асандир выпрямился и внимательно поглядел на Элайру.
— Чтобы победить Деш-Тира, нужно не только мужество, но и умение действовать самостоятельно. Насколько я знаю, ваш орден не одобряет этих качеств. — Маг улыбнулся. — Я отвечу на твой вопрос, Элайра. Со своей стороны, я ожидаю, что ты отнесешься к этим сведениям с должной осмотрительностью. Надеюсь также, что тебе не изменит проницательность, хотя твои наставницы презирают и это качество.
Как удивительно! Маг из Содружества Семи, безмерно превосходящий ее по силе, — и вдруг разделяет ее досаду по поводу укоренившихся в Кориатанском ордене предрассудков.
Но эти мысли мгновенно выветрились из головы Элайры, когда Асандир приступил к объяснениям:
— Во времена бунта против верховных королей, когда четверым наследникам удалось бежать через Западные Врата, Содружество Семи наделило наследницу династии Ахелласов магическими способностями, дабы укрепить шансы этой династии на выживание. Ее потомки по женской линии, рождавшиеся уже в Дасен Элюре, продолжали наследовать эти способности, но забыли о том, что развитие последних должно подчиняться определенным законам. Пять веков Дасен Элюр — отколовшийся мир — был предоставлен самому себе. В результате тамошние маги достигли того, чего никак не удавалось достичь нашему Содружеству.
— Неужели такое возможно? — перебила его Элайра. Асандир нахмурил серебристые брови.
— Возможное не всегда совпадает с целесообразным.
Элайра вновь ощутила себя совершенной тупицей.
Старшие сестры не преминули бы тут же высмеять и осудить ее глупость, однако Асандир спокойно рассказал ей про дар, унаследованный принцами от матери, — врожденную способность повелевать природными стихиями.
— Вместе принцы смогут победить Деш-Тира. Но в отдельности — и ты должна это знать — дар каждого из них может принести больше бед, чем то зло, с которым они призваны сражаться.
Самоуверенность и надменность наставниц Элайры не позволяли им признавать собственных ошибок. Только сейчас юная послушница поняла, как же глубоко Круг Старейших — ближайшее окружение Главной колдуньи — ошибался и заблуждался относительно Содружества Семи. Элайре казалось, что Асандир говорит с ней как с равной. Девушка сидела, боясь пошевелиться, и внимательно ловила каждое его слово.
— Ты заметила причастность тейр-Фаленита к магии, — продолжал Асандир, опустив голову и разглядывая свои руки. — Этот принц провел детство, обучаясь у ахеласских магов, и их уроки не прошли даром. Можно надеяться, что восприимчивость — врожденное свойство его династии — не позволит ему загородиться от возложенной на него ответственности. Содружество Семи готово оказать ему любую помощь и поддержку.
За считанные минуты Асандир перевернул едва ли не все представления Элайры. Теперь вместо привычной твердой почвы у нее под ногами был зыбучий песок. Осторожно, чтобы не увязнуть, Элайра спросила:
— Значит, исполнение пророчества Дакара вовсе не предрешено?
— А может ли оно быть предрешено? Деш-Тира породили люди; люди должны его и уничтожить. Битва сил на таком уровне никогда не бывает бескровной. Этере придется дорого заплатить за возвращение солнца. Думаю, ты получила ответ на свой вопрос.
Асандир улыбнулся.
— Пусть же память о тех днях никогда не угасает. Но должен сказать, что Кианор просто владел мечом, и не более того. Он взошел на паравианский трон в две тысячи пятьсот сорок пятом году Второй эпохи. Как и его предшественники, Кианор отдавал предпочтение традиционному королевскому мечу. К тому времени Алитиель получил свое второе имя — Дэль-Фарен, или Творец королей, ибо трое его владельцев стали королями.
Если меч и возводил своих владельцев на престол, сам он никогда не являлся желанным приобретением. Для обычного сражения Алитиель не годился. И хотя изаэрийские мечи высоко ценились, ни один паравианский правитель не спешил стать очередным владельцем оружия, с которым было связано столько бед.
Кончилось тем, что Кианор подарил меч человеку, спасшему его сестру, принцессу Талинсу. Ее высочество спасли от нападения хадримов на том самом перевале, который мы недавно проезжали.
Асандир повернулся к Аритону.
— Рисунок на изумруде твоего меча тоже появился благодаря магии солнечных детей. Буква на гриве леопарда совпадает с начальной буквой имени владельца. Когда меняется владелец, меняется и буква. Поскольку этот меч идеально подходит для человеческой руки, его носил каждый наследник в твоей династии.
Твой меч, Аритон, единственный из изаэрийских мечей, перешедший к людям от паравианцев. Насколько я знаю, он последний меч подобного рода, сохранившийся на Этере.
Лизаэр с грустным восхищением глядел на оружие.
— Неудивительно, что оружейники Дасен Элюра так восхищались этим мечом. Он перечеркивал все их ремесло, им нечего было и мечтать о создании чего-либо подобного.
Асандир встал и по-кошачьи выгнул спину.
— Едва ли и сам Феретон сумел бы повторить свою искусную работу. Конечно, если он до сих пор жив.
Фелирин недоверчиво вскинул брови.
— Я не ослышался? Разве может кентавр прожить десять с половиной тысяч лет?
Ответ Асандира был полон грусти.
— Если судить по меркам людей, древние расы были бессмертными, но утрата солнца больно ударила по ним. Ни я, ни другие маги из Содружества Семи не знают, удастся ли когда-нибудь их вернуть. Трудно даже представить, насколько безгранична эта трагедия.
В пещере стало тихо. Через некоторое время Асандир предложил ложиться спать. Погода менялась, и он сказал, что завтра надо будет выехать как можно раньше. Только Аритон остался сидеть у догорающего очага, держа на коленях паравианский меч, ставший фамильным оружием династии Фаленитов. Пламя в последний раз вспыхнуло и исчезло среди мерцающих красно-оранжевых углей. Спустя несколько часов, когда остальные путники, скорее всего, уже спали, Аритон отложил меч и тихо выскользнул из пещеры.
Клочья влажного тумана цеплялись за верхушки приземистых сосен. Пещеру обступала кромешная тьма. Но Аритон был Повелителем Теней, и ночь не имела от него тайн. В темноте он видел не хуже кошки, а потому, уверенно ступая, огибал камни и корни, направляясь туда, где были привязаны лошади.
— Тишеальди, — позвал он.
На древнем языке это означало «крапчатая». Так он назвал свою кобылу.
Имя было произнесено едва слышно, но лошадь послушно пошла к нему. Россыпь белых пятен приблизилась, и кобыла ткнулась ему мордой в ладонь, выпрашивая овса. Аритон протянул руки и дотронулся до ее шеи. Влажная теплая шкура согрела его озябшие руки. Близость этого бесхитростного существа успокаивающе подействовала на взбудораженный разум Аритона.
— Пока нам с тобой не удрать. Еще рано. Но у меня такое чувство, что все равно придется это сделать.
Слушая рассказ Асандира, он подметил одну особенность: в присутствии менестреля маг избегал упоминать их с Лизаэром династические имена.
Лошадь тряхнула головой, коснувшись влажной гривой лица Аритона. Он слегка оттолкнул ее, произнеся несколько шутливых слов, и... замер. Где-то поблизости хрустнула ветка. Аритон повернулся, приготовившись быстро скрыться. Если это Дакар или Асандир, лучше бы ему избежать их расспросов.
Но голос, в стихотворной форме проклинавший корни и темноту, принадлежал менестрелю. Споткнувшись и снова хрустнув веткой, Фелирин перешел на более обыденный язык.
— Дейлион тебя побери! Ты заставил меня тащиться за тобой следом и даже не подумал взять хотя бы головешку из очага.
Аритону не без труда удалось преодолеть оцепенение, сковавшее его тело. Хорошо, что менестрель этого не видел.
— Не припомню, чтобы я приглашал тебя прогуляться, — ответил он Фелирину.
Делая последние шаги, менестрель едва не упал. Он со всего маху налетел на ограждение, отозвавшееся жалобным скрипом. Мышастая кобыла рванулась в сторону, нарушив мирное посапывание жеребцов. Серый конь, привязанный чуть поодаль, беспокойно заржал.
Менестрель недовольно поглядел на Аритона, показавшегося ему каменным изваянием.
— Ты почти такой же скрытный, как маг, — с упреком произнес он.
«Зато ты не понимаешь, что маги воспитывают свой дух, дабы управлять стихиями, а не потворствовать безрассудствам», — подумал Аритон, но не стал говорить этого вслух.
— Зачем ты сюда пришел? — спросил Повелитель Теней.
Фелирин натянуто рассмеялся.
— Не пытайся сбить меня с толку. Тебе тревожно и страшно, и этого ты за вопросами не скроешь.
Аритон намеренно сделал паузу. Затем язвительно спросил:
— Ты так думаешь? Тебе известно немало баллад. Назови мне героя любой из них, и я покажу тебе человека, обремененного излишней самоуверенностью.
Менестрель тихо засопел. Обычно его было трудно вывести из себя, однако сейчас Аритон, казалось, делал все, чтобы Фелирин поддался гневу и позабыл про свое главное открытие. Менестрель понимал: все грубости и колкости Аритона вызваны желанием защитить свой талант.
— Послушай меня, — быстро заговорил Фелирин. Отчаяние, прозвучавшее в его голосе, успокоило Аритона, и он не стал перебивать менестреля.
— Обещай, что выполнишь мою глупую просьбу. Есть один человек, непревзойденный менестрель. Его имя — Халирон. Часто его называют магистром Халироном. Если ты повстречаешься с ним, умоляю тебя — сыграй ему. А если он предложит тебе стать его учеником, поклянись мне, что примешь предложение.
Фелирин замолчал. В дальнем конце загона беспокойно топтались лошади. Тишину нарушил порыв холодного ветра, с грохотом пронесшегося сквозь деревья. Аритон оторвался от шершавых досок загона и процедил сквозь зубы на паравианском языке:
— Все вы, точно акулы, готовы растерзать меня на куски.
Голос его дрогнул, но не от гнева, а от затаенной тоски. Фелирин, не знавший древнего языка, улыбнулся. Он торжествовал, однако к его радости примешивалось легкое чувство вины.
— Твоя клятва, — осторожно напомнил он Аритону. — Я хочу ее услышать.
— Провались ты, — огрызнулся Повелитель Теней, но настроение его почему-то изменилось, и теперь он улыбнулся. — Считай, что ты ее услышал. Но много ли значит мое слово по сравнению с цветистыми предсказаниями пророка, только и мечтающего об очередной попойке?
— Возможно, твое слово значит все, — тихо ответил Фелирин. — Ты еще слишком молод, чтобы жить, не имея мечтаний.
— А я и не подозревал, что живу без мечтаний, — сказал Аритон и с легким сарказмом добавил: — Кое-какие мечтания у меня все же есть. Сейчас, например, я мечтаю завалиться спать.
Повелитель Теней направился к пещере, оставив менестреля наедине с его любопытством.
Оглядываясь назад
На холмистой равнине Пасвира, возле походного костра, ясновидец слушает рассказ старухи, возвратившейся с конской ярмарки, и сурово требует: «Повтори еще раз: ты видела мага? И был ли с ним светловолосый чужестранец, речь которого схожа с речью людей высокого происхождения? Говорю тебе: если ты его видела, значит, быть войне...»В судейском зале Западного Края, восседая в резном дубовом кресле, украшенном красным халцедоном, наместник, отирая с лица пот, слушает рассказ о том же от слабоумного музыканта, игравшего на лиранте на ярмарочной площади...
Предсмертный вой сородича, огласивший туманные вершины Торнирских гор, и мелодичный звон заговоренной, несущей смерть стали, которого хадримы не слышали уже тысячу лет, побуждают огнедышащих драконов вернуться в отведенные им места, отгороженные от остального мира силой магических заклятий...
Глава VI
Эрдана
Стены Эрданы были воздвигнуты в давние времена, на стыке двух эпох, задолго до переворота, в результате которого были свергнуты верховные короли, а лабиринт узких улочек города оказался залит кровью. За пять веков город изменился и теперь видом своим напоминал расфуфыренную продажную девку, скрывавшую под пышными одеждами дряблое тело. Над Западными Вратами, некогда вытесанными паравианцами из цельной, с розовыми прожилками, глыбы кварца, теперь развевались флаги торговых и ремесленных гильдий и, конечно же, штандарт с гербом наместника. Но никто и не думал залечивать раны улиц, пострадавших со времен осады. Мостовые были в рытвинах и ухабах, а уцелевшие камни, пережившие много поколений горожан, сделались сизо-серыми. Будь караульные у городских ворот столь же бдительными, как их предшественники, они наверняка остановили бы девушку в клетчатом шерстяном плаще, которая проходила мимо сторожевой будки, низко надвинув капюшон. Ее башмаки, видневшиеся из-под длинных юбок, были сшиты из тюленьей кожи, и их подошвы явно не годились для долгих странствий пешком. На руках были мозоли от конских поводьев, а ясные серые глаза странно поблескивали.Однако начальник караула, поглощенный игрой в кости, даже не поднял головы. Внимание молоденького солдата, опиравшегося на копье, было целиком занято девицей, усиленно выставлявшей напоказ свои прелести перед каким-то подвыпившим возчиком.
Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена и посланница Главной колдуньи, вошла в город никем не замеченной. Слева от нее катилась повозка, везущая трех визжащих свиней, справа громыхали колеса телеги торговца элем. Кориатанки не появлялись в городе почти четыреста лет. Более того, Элайра была единственной колдуньей, осмелившейся явиться сюда без позволения своих начальниц. Она знала, чем рискует: если бы в городе узнали, кто она и откуда, суд над ней занял бы не больше нескольких минут. Потом ее раздели бы догола и на глазах толпы сожгли у столба.
За минувшие пять лет в Эрдане по обвинению в колдовстве уже было сожжено несколько женщин. Если у наместника и имелись подозрения насчет лживости обвинений, угрызения совести ни разу не потревожили его сон. Его советников, а также старшин гильдий вгоняло в холодный пот совсем другое: опасение, что легендарные силы прошлого однажды могут восстать и отомстить. Если простой люд, да и многие богатые горожане считали эти силы досужей выдумкой менестрелей, правитель Эрданы, имевший доступ к тайным летописям, знал об истинном положении вещей. Он читал о нескончаемой цепи заговоров и убийств, последовавших после свержения верховных королей. Наконец, он, его советники и военачальники не сомневались, что солнце — не сказка и что только злые чары удерживают туманную завесу над Этерой.
Элайра понимала, какой опасности она подвергает себя, явившись сюда. Девушка почти до самых бровей надвинула капюшон и предусмотрительно обошла уличную красотку и тех, кому она строила глазки. Когда телега с элем резко остановилась, чтобы не задавить перебегавшего мальчишку, юная колдунья поспешила убраться с оживленной улицы. Элайра быстро прошла мимо помпезных фасадов гильдейских зданий, миновала квартал ремесленников и свернула под темную арку.
Улочка, начинавшаяся за аркой, была немногим шире тропинки. По обеим сторонам тянулись сточные канавы, из которых торчали обломки сланцевых плит и обкусанные крысами кости. Над входными дверями в домах не было навесов, и вода уныло барабанила по ступеням каждого крыльца. Струйки воды стекали и с оберегов из белой жести, прибитых к дверям, чтобы отпугивать ийятов. Но в отличие от многих подобных жестянок, которые доводилось видеть Элайре, эти обереги действительно обладали защитной силой. Девушка ощущала ее, пробираясь между зловонными лужами и поглядывая на плотно закрытые ставни домов.
Как и чем жила эта трущобная улочка — никто в городе не знал. Казалось, она давным-давно должна была бы прекратить свое существование. На первых этажах домов не было ни питейных заведений, ни лавок, ни мастерских ремесленников. Возле сточных канав не играли чумазые ребятишки, а в самих канавах не храпели пьяницы. Сюда не забредали шлюхи в надежде кого-нибудь подцепить. Не слонялись здесь и наемные головорезы, которые в ожидании новых приказов коротали время в тавернах, хвалясь своими шрамами и кровавыми подвигами. Наместник Эрданы давно мечтал уничтожить эту улочку, а заодно — и ее жителей. Но ее никак не удавалось отыскать в лабиринте улочек-близнецов старой части города. Наместник неоднократно приказывал найти и четко пометить места напротив замшелых арок на ее концах, но его приказы так и оставались невыполненными, потому что все попытки найти арки заканчивались неудачей. Можно было находиться рядом с любой из них, но ищущих всегда что-то отвлекало: то попавшая в глаз соринка, то шум, то мысль. Как правило, люди не успевали даже понять, что уже пропустили арку, и безуспешно продолжали поиски.
Неуловимость старых арок между тем объяснялась очень просто: их охраняла надежная магическая защита, уводившая по южному следу каждого, кто был несведущ в магии.
Нужный дом стоял на высоком фундаменте, Элайра нашла его по фигуркам грифонов, украшавших стойки перил. Чтобы узнать, как сюда добраться, девушка уже была готова расстаться со своей единственной драгоценностью. К счастью, старшая сестра, получавшая от Главной колдуньи свитки, которые Элайре велели передать по назначению, оказалась достаточно болтливой и повторила кое-какие слухи. Если они не были выдумкой, тогда самое ужасное из опасений здешнего правителя наполовину уже свершилось: маг из Содружества Семи и двое принцев древних кровей сейчас находились в Эрдане.
Элайра поднялась по шаткой лестнице и задержалась на площадке перед дверью. Предчувствуя, чем это может для нее обернуться, она постучала. Через некоторое время внутри послышались шаги, и девушка спросила:
— Энитен Туэр здесь живет?
Лязгнул дверной засов, дверь приоткрылась, и на Элайру уставился чей-то выцветший глаз, над которым топорщились белесые ресницы.
— Разрази меня Эт, да это ведьма, — раздался гнусавый старческий голос — Ну, девчонка, ты и смелая, а может, просто дура.
Элайра стиснула завязки плаща.
— Наверное, просто дура. — Чтобы не раздражать старуху, она подавила глупый смешок и спросила: — Так вы впустите меня?
Глаз мигнул.
— Я-то впущу. Но не пришлось бы тебе потом жалеть, что явилась сюда.
— Еще как придется.
Элайра беспокойно оглянулась через плечо. Улица по-прежнему была пуста. Быстро сгущались осенние сумерки. Пока никто не следил за нею — ставни соседних домов оставались плотно закрытыми. Но Элайра знала: стоит ей еще немного задержаться перед дверью, как ее самовольный и дерзкий приход сюда обязательно заметят. Едва дверь открылась шире, девушка поспешила скрыться внутри, выдавая тем самым свое волнение и испуг.
Низенькая горбатая старушонка отскочила в сторону.
— Без позволения явилась, так ведь?
Элайра откинула капюшон. Помещение, где она оказалась, было уютным и со вкусом обставленным. Даже не верилось, что в нескольких шагах отсюда царят грязь и запустение. В ярком блеске свечей лицо младшей послушницы выглядело совсем бледным, особенно на фоне ее темно-пурпурной шелковой мантии, которая виднелась из-под специально накинутого сверху плаща из грубой шерсти. Из недр капюшона выбивалась прядь бронзовых волос.
— Может, я просто пришла узнать о своей судьбе.
Старуха хмыкнула.
— Уж лучше не ври мне. Не надо быть прорицательницей, чтобы видеть, что тебя ожидает мрачное будущее.
— О Дейлион-судьбоносец! — судорожно выдохнула Элайра. — Так скоро?
Ей стало жарко. Она схватилась за тесемки плаща и только тут заметила двоих молодых людей, которые прервали шахматную игру и с интересом следили за ней.
У Элайры округлились глаза. Они здесь! Сомнений быть не могло. В жилах того, кто сидел ближе к ней и теперь встал, явно текла королевская кровь. Его славная родословная уходила в глубь веков. Зажженный канделябр придавал его волосам — волосам Илессида — золотистый оттенок. Благородное лицо, непередаваемое изящество черт, бездонные синие глаза буквально заворожили Элайру. Принц двигался с достоинством человека, умеющего быть внимательным к другим и одновременно сознающего свое происхождение и положение.
— Госпожа, вы позволите мне поухаживать за нашей гостьей? — с безупречной придворной вежливостью спросил он у старухи.
Протянув руки, потемневшие на неведомом Элайре солнце, принц осторожно снял с ее плеч клетчатый плащ.
Непривычная к мужскому вниманию, девушка покраснела и отвела глаза от его улыбающегося лица. Взгляд ее остановился на другом молодом человеке, черные волосы которого делали его похожим на тень.
Черноволосый незнакомец смотрел на юную колдунью зелеными глазами, говорившими о его принадлежности к династии Фаленитов. Но в его взгляде таилось что-то еще. Элайра слегка вздрогнула, почуяв громадную внутреннюю силу. Она уже не слышала вежливых слов Илессида; они теперь казались ей просто шумом.
Прежде чем Элайра сумела восстановить самообладание и на основе увиденного сделать интуитивные выводы, чему ее учили в ордене, Энитен Туэр схватила ее за локоть. Вцепившись скрюченными пальцами, старуха потащила юную послушницу к другой двери. Дверь отворилась. На пороге стоял маг из Содружества Семи... Элайра не просто нарушала запреты; этой встречей она бросала вызов своему ордену.
Асандир оказался выше, чем она ожидала, основываясь на видениях, полученных во время наблюдения за второй ветвью. Он был худощав, одет в простую одежду, но носил ее с величием короля. Во всяком случае, так показалось Элайре. Девушку поразило необычайное хладнокровие мага; похоже, он не любил делать лишних движений. Его руки с тонкими пальцами были спокойно сложены на груди. Лицо, обрамленное аккуратно подстриженными серебристыми волосами, покрывала густая сеть морщин, прочерченных неправдоподобно долгой жизнью и накопленным опытом. Взгляд глубоко посаженных глаз, казалось, пронизывал девушку, и Элайре даже стало не по себе.
— Что привело тебя сюда, Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена? — спросил Асандир.
— Она явилась самовольно, — вмешалась прорицательница.
Старуха слегка подтолкнула Элайру к магу, по-прежнему стоявшему в дверях.
— Знаю, — коротко ответил он.
Словно почувствовав, что его скрытая сила испугала девушку, Асандир взял Элайру под локоть, ввел в другую комнату и осторожно усадил на стул.
Элайра пребывала в каком-то отупении. На что-то еще у нее не хватало ни сил, ни смелости. Ощущая себя неуклюжей и бестолковой, она начала разглядывать чужой мир, окружавший ее. По стенам комнаты тянулись полки, в углу стояла корзина с очесом, рядом торчала ветхая прялка. Под ногами лежал ковер, землисто-серый от времени. Тут же громоздились корзины с пряжей и каким-то непонятным старьем. Пахло травами, вощеным деревом и промасленной шерстью.
— Что привело тебя сюда, милая девушка? — вновь спросил Асандир.
Он склонился над камином, став вдруг неприметным, точно хорошо вышколенный слуга. Огонь лизнул березовые поленья и высветил суровый профиль мага.
Элайра разглядывала свои башмаки и забрызганные грязью подолы юбок, от которых поднимались тоненькие струйки пара. Все слова, все тщательно продуманные и вполне разумные объяснения, которые она твердила весь день по пути в Эрдану, куда-то улетучились. Элайра совершенно растерялась. Не в состоянии чего-либо придумать, она честно ответила:
— Любопытство.
Асандир выпрямился. Сурово, но не сердито он оглядел Элайру с ног до головы; точнее, от заляпанных грязью башмаков до ее открытого, доверчивого лица. Глаза его пронизывали юную послушницу насквозь, и взгляд мага говорил скорее о желании понять причину, нежели о стремлении подавить Элайру своей силой. Протянув руку, он вытащил из-под прялки табурет и сел, прислонившись спиной к каминной решетке. Сложив руки на коленях, Асандир ждал.
Щеки Элайры сделались пунцовыми. С предельной деликатностью и терпением маг дожидался, пока девушка соберется с мыслями и заговорит. Неожиданно благоговейный трепет перед Асандиром куда-то пропал, и Элайра расцепила дрожащие пальцы. Потом сняла с себя и набросила на спинку стула темно-пурпурную мантию своего ордена. В отличие от ее наставниц этот маг не говорил ей осуждающих слов и не угрожал наказаниями.
Наконец, кое-как взяв себя в руки, Элайра выпалила:
— Мне хотелось узнать и увидеть собственными глазами, исполнилось ли Пророчество о Западных Вратах и будет ли сломлено заклятие, наложенное Деш-Тиром на Этеру.
Асандир не мигая глядел на нее.
— Ты уже видела тех, от кого это зависит.
Похоже, Асандир не собирался ничего ей рассказывать.
То же самое Элайре без конца твердили ее наставницы: маги Содружества Семи просто так ничего не делают. Желая убедиться, правы ли они, Элайра спросила:
— Я заметила, что тейр-Фаленит сведущ в магическом искусстве. Это будет его главным оружием против Деш-Тира?
Асандир выпрямился и внимательно поглядел на Элайру.
— Чтобы победить Деш-Тира, нужно не только мужество, но и умение действовать самостоятельно. Насколько я знаю, ваш орден не одобряет этих качеств. — Маг улыбнулся. — Я отвечу на твой вопрос, Элайра. Со своей стороны, я ожидаю, что ты отнесешься к этим сведениям с должной осмотрительностью. Надеюсь также, что тебе не изменит проницательность, хотя твои наставницы презирают и это качество.
Как удивительно! Маг из Содружества Семи, безмерно превосходящий ее по силе, — и вдруг разделяет ее досаду по поводу укоренившихся в Кориатанском ордене предрассудков.
Но эти мысли мгновенно выветрились из головы Элайры, когда Асандир приступил к объяснениям:
— Во времена бунта против верховных королей, когда четверым наследникам удалось бежать через Западные Врата, Содружество Семи наделило наследницу династии Ахелласов магическими способностями, дабы укрепить шансы этой династии на выживание. Ее потомки по женской линии, рождавшиеся уже в Дасен Элюре, продолжали наследовать эти способности, но забыли о том, что развитие последних должно подчиняться определенным законам. Пять веков Дасен Элюр — отколовшийся мир — был предоставлен самому себе. В результате тамошние маги достигли того, чего никак не удавалось достичь нашему Содружеству.
— Неужели такое возможно? — перебила его Элайра. Асандир нахмурил серебристые брови.
— Возможное не всегда совпадает с целесообразным.
Элайра вновь ощутила себя совершенной тупицей.
Старшие сестры не преминули бы тут же высмеять и осудить ее глупость, однако Асандир спокойно рассказал ей про дар, унаследованный принцами от матери, — врожденную способность повелевать природными стихиями.
— Вместе принцы смогут победить Деш-Тира. Но в отдельности — и ты должна это знать — дар каждого из них может принести больше бед, чем то зло, с которым они призваны сражаться.
Самоуверенность и надменность наставниц Элайры не позволяли им признавать собственных ошибок. Только сейчас юная послушница поняла, как же глубоко Круг Старейших — ближайшее окружение Главной колдуньи — ошибался и заблуждался относительно Содружества Семи. Элайре казалось, что Асандир говорит с ней как с равной. Девушка сидела, боясь пошевелиться, и внимательно ловила каждое его слово.
— Ты заметила причастность тейр-Фаленита к магии, — продолжал Асандир, опустив голову и разглядывая свои руки. — Этот принц провел детство, обучаясь у ахеласских магов, и их уроки не прошли даром. Можно надеяться, что восприимчивость — врожденное свойство его династии — не позволит ему загородиться от возложенной на него ответственности. Содружество Семи готово оказать ему любую помощь и поддержку.
За считанные минуты Асандир перевернул едва ли не все представления Элайры. Теперь вместо привычной твердой почвы у нее под ногами был зыбучий песок. Осторожно, чтобы не увязнуть, Элайра спросила:
— Значит, исполнение пророчества Дакара вовсе не предрешено?
— А может ли оно быть предрешено? Деш-Тира породили люди; люди должны его и уничтожить. Битва сил на таком уровне никогда не бывает бескровной. Этере придется дорого заплатить за возвращение солнца. Думаю, ты получила ответ на свой вопрос.