Зан Тимоти. Ангелмасса

   Первая фаза операции завершилась. Настало время убедиться, действительно ли труд инженеров и рабочих — и, конечно же, милые сердцу Телтхорста деньги — создали для Пакса надежный плацдарм, тайно внедренный в пространство Эмпиреи.
   — Рулевой, ведите корабль к эллипсу, — приказал Ллеши, поглядывая то на часы, то на навигационный дисплей. Если третий штурмовик взорвался точно в срок, то основная и вторичная волны радиации уже накрыли искусственный астероид, а его датчики отметили это событие…
   Желтая точка на экране стала зеленой.
   — Сеть включена, — доложил Кэмпбелл.
   Теперь Ллеши смотрел только на хронометр. Сигнал об активизации сети получен; но произошло ли это в действительности, станет ясно только после того, как «Комитаджи» войдет в пространство Лорелеи.
   — Коммодор, сеть готова, — сказал Телтхорст.
   — Спасибо, я слышал, — ответил Ллеши.
   — Фронт волны миновал ее, — настаивал Адъютор. В его голос вкрались нетерпеливые нотки. — Мы не должны позволить противнику сгруппировать свои силы.
   — Тактические соображения мне известны, — ответил Ллеши, продолжая следить за часами. Главная волна действительно прошла мимо астероида, но за ней должен был последовать поток обломков. Выждав еще несколько секунд, коммодор кивнул офицеру связи.
   — Сцинатра, запускайте нас, как только будете готовы, — произнес тот.
   Звезды исчезли.
   Ллеши машинально продолжал отсчитывать секунды; его мускулы одеревенели от напряжения. Если замысел сработал, «Комитаджи» вот-вот отправится в очередное путешествие в глубины космоса. Вновь появились звезды…
   Замысел сработал. Вместо расположенных треугольником опорных кораблей эмпиреанского ускорителя, с которыми они встречались во время предыдущего вторжения в систему, на экранах возник искусственный астероид, прикрывавший их собственную сеть, которая раскинулась в пространстве за кормой «Комитаджи» по правому борту.
   — Вход! — отрывисто бросил Кэмпбелл.
   По мостику пронесся сигнал предупреждения о столкновении, и Ллеши скосил глаза на тактический дисплей. Однако, вопреки его первой мысли, это не была атака кораблей противника, уцелевших после взрыва первого штурмовика. Это разлетались обломки, и, как показывал дисплей, три из них мчались прямиком к «Комитаджи».
   Корабль не успевал сманеврировать и избежать столкновения с ними. Стиснув подлокотники кресла, Ллеши напрягся всем телом; с громовым скрежетом обломки врезались в корпус «Комитаджи» и рассыпались в пыль.
   — Доложите о повреждениях, — потребовал он, следя по мониторам за тем, как остатки обломков уносились прочь. Его тревога была напрасной. Закованный в панцирь, словно древний носорог, «Комитаджи» был абсолютно неуязвим. Даже столкновение с быстролетящими осколками астероида вряд ли могло оставить на его корпусе что-нибудь, кроме царапин. — И определите ближайшую точку взрыва, — добавил коммодор. — Ищите корабли и базы противника.
   — Доклад о повреждениях, — заговорил офицер связи. — Вмятины в первом слое корпуса в трех точках, в секторах А-22 и А-31; сквозных пробоин нет; потери структурной целостности нет. Три слоя корпуса не задеты. Потеряна связь с четырьмя узлами сенсоров; сотрясение вызвало незначительную разладку отдельных механизмов по левому борту.
   — Вас понял, — сказал Ллеши, глядя в затылок Телтхорста. — По-моему, нас нельзя упрекнуть в том, что мы чересчур засиделись на ускорителе. — Телтхорст не ответил, даже не обернулся. — И все же, — не удержавшись, добавил Ллеши, вновь принимаясь за текущие дела, — очень приятно видеть, что конструкторы «Комитаджи» потратили деньги не зря.
   — Точка взрыва обнаружена, сэр, — доложил офицер службы внешнего наблюдения.
   Ллеши неоднократно доводилось видеть смоделированную на компьютере картину взрыва штурмовой платформы, в последний раз — на совещании, в ходе которого планировалось нынешнее вторжение. Однако реальные последствия применения этого оружия он наблюдал впервые.
   Заряд, равный по мощи тысяче стратегических термоядерных боеголовок, произвел бы на планете чудовищные опустошения; здесь, в астероидном поясе, результат был более скромным, но все же весьма впечатляющим.
   И по-своему столь же ужасным.
   В радиусе тысяч километров вокруг той точки, где находилась эмпиреанская сеть, теперь было пустое пространство. Все материальные объекты в этой сфере, будь то астероид или боевой корабль с корпусом из многослойного металла, были раздроблены на мельчайшие частицы. Все, что находилось за пределами этой области, пришло в движение; обломки камня мчались прочь, и даже более крупные астероиды приобрели импульс, направленный от точки взрыва. Все небесные тела, видимые в телескоп, были частично расколоты либо оплавлены.
   — Выводите корабль из зоны сети, — приказал Ллеши, чувствуя, как у него внезапно разболелась голова. — Что с ускорителями Лорелеи?
   — Рядом с каждой сетью было по ускорителю, — ответил Кэмпбелл. Он был изумлен не меньше коммодора, хотя на его лице не было даже следа той тревоги, которую тот ощущал. — Еще один находится у самой Лорелеи.
   На тактическом дисплее появилось схематическое изображение планеты и почтового ускорителя, который двигался вокруг нее по высокой орбите. Одновременно вспыхнул экран телескопа, показывая расплывчатую картинку в реальном времени.
   — Свет вспышки ближайшей штурмовой платформы достигнет Лорелеи примерно через три минуты, — продолжал Кэмпбелл. — Только тогда на планете узнают о нападении.
   И первым действием противника будет объявление тревоги и попытка доставить к ускорителю курьерский корабль.
   — Уточните его координаты, — велел коммодор. На одном из кормовых дисплеев появился «Баланики», который только что вышел из гиперпространства и тут же был захвачен сетью Пакса. — Где находится главный ускоритель?
   — Движется по орбите Лорелеи в ее главной лагранжевой точке, опережая планету, — ответил Кэмпбелл. — Солидное расстояние; вряд ли они успеют доставить туда курьерский корабль.
   Если, конечно, почтовые суда уже не находится в пути. Но тут Ллеши был бессилен. Вдобавок теперь, когда единственный путь в систему Лорелеи лежал через сеть Пакса, скрытность операции была не столь важна.
   Однако, чем дольше продлится сосредоточение сил противника, тем лучше. Потянувшись к пульту, Ллеши включил прямую связь с «Баланики».
   — Капитан Хорвак?
   — Слушаю, сэр, — энергичным голосом ответил тот. — «Громовая голова» заряжена и ждет ваших приказов. Если эмпиреанцы не изменили расписание, последний курьер стартовал полтора часа назад.
   Иными словами, если удастся уничтожить почтовый ускоритель, пройдет еще пять с половиной часов, прежде чем остальные миры Эмпиреи хоть что-нибудь заподозрят.
   Если…
   — Вы получили последние данные сенсоров?
   — Получили и ввели все необходимые поправки, — ответил Хорвак. — Корабли выстроены в боевой порядок и готовы к схватке.
   — Отлично. — Ллеши посмотрел на дисплей с изображением «Баланики». — Можете открывать огонь.
   — Есть, сэр. «Громовая голова»! Старт!
   В сущности, смотреть было не на что; среди предупреждающих огоньков вокруг отверстия, появившегося в носу «Баланики», произошло едва уловимое движение. Но датчики зафиксировали событие, слишком быстротечное для человеческого глаза: шахта выбросила наружу длинную черную ракету, и та помчалась к планете. Ллеши вновь повернулся к главному дисплею, молча отсчитывая секунды. Ярким пламенем вспыхнули твердотопливные двигатели ракеты, разгоняя ее с ускорением, губительным для человека.
   Чтобы покрыть расстояние от своей нынешней позиции до Лорелеи, «Комитаджи» потребовалось бы двое суток. «Громовая голова» пройдет этот путь меньше чем за час.
   Если расчеты и показания датчиков верны, в непосредственной близости от цели ее боеголовка превратится в облако сверхскоростных частиц, которое врежется в почтовый ускоритель Лорелеи, закрывая для эмпиреанцев самый быстрый способ общения с внешними мирами.
   Ллеши понимал, что, случись такое в мирах Пакса, возникшая сумятица и бюрократическая волокита помешали бы запустить экстренное почтовое судно раньше положенного срока. Но здесь, в Эмпирее, находившейся под воздействием ангелов, он не знал и не мог знать, успеет ли «Громовая голова» достичь ускорителя до того, как стартует курьер.
   И вообще, попадет ли она в цель. Если ракета была наведена с ошибкой либо неожиданное гравитационное возмущение или солнечный ветер хотя бы чуть-чуть собьют ее с верного курса, шрапнель угодит в саму планету на скорости, составляющей ощутимую долю световой.
   И если это случится, тот незначительный ущерб, который штурмовые платформы нанесли кораблям СОЭ, в тысячекратном размере понесут жители Лорелеи.
   Ни в чем не повинные люди. Люди, избавление которых от ангелов Пакс провозгласил основной задачей нынешней операции.
   — Мы теряем время, коммодор, — нетерпеливо произнес Телтхорст.
   К сожалению, на сей раз он был прав. «Громовая голова» и Лорелея оказались теперь в руках судьбы. Вне зависимости от того, сумеют ли эмпиреанцы отправить курьерский корабль, очередная задача «Комитаджи» оставалась прежней: захватить и обезвредить главный ускоритель, вращавшийся по орбите планеты.
   Причем желательно до того, как правительство Лорелеи опомнится и запустит почтовое судно. Но в любом случае ускоритель следовало захватить и удержать.
   — Подать сигнал о начале разгона, — распорядился Ллеши. — Лечь на кратчайший курс до Лорелеи.
   Как только взревела сирена и огромный корабль начал двигаться, коммодор мельком подумал о Косте, гадая, как обернулась его судьба.
 
   Чандрис проскользнула в дверь лестничной площадки. В коридоре клиники царила тишина, горели тусклые ночники. Здание казалось вымершим.
   Впрочем, не совсем. Закрывая за собой дверь, Чандрис уловила едва слышный шелест бумаг, доносившийся из освещенной ниши в центре коридора за широким окном регистратуры.
   Однако пока она оставалась в дальнем конце коридора, и пока медсестры не высовывались из окна, опасаться было нечего. Стараясь двигаться как можно тише, она зашагала по коридору, прижимаясь к стене и одновременно следя за тем, что происходит впереди, сзади и по сторонам.
   Лампы в комнате были погашены, но индикаторы всевозможных медицинских аппаратов давали достаточно света, чтобы Чандрис смогла разглядеть на кровати очертания крупного человека, неподвижно лежащего под одеялами. Она уже добралась до середины комнаты, всецело сосредоточившись на том, чтобы не задеть что-нибудь ногой и не поднять шум, когда ей на глаза попалась фигура еще одного человека, который в полусогнутой позе сидел в кресле у кровати, явно погрузившись в сон. Помедлив секунду, девушка изменила направление и обогнула кровать, двигаясь к креслу. Она протянула руку к сидящему, с опозданием подумав, стоило ли это делать, и мягко стиснула его плечо.
   — Орнина? — шепотом позвала она.
   Женщина испуганно очнулась.
   — Что?..
   — Ш-ш-ш… все в порядке, — торопливо успокоила ее девушка. — Это я, Чандрис.
   Орнина устало обмякла в своем кресле.
   — Чандрис, ты испугала меня, — сказала она, вздохнув. — Подожди, я включу свет.
   — Не надо, — ответила Чандрис. — Я не хочу будить Ханана
   — Ничего страшного, — донесся от кровати голос Ханана. — Я уже проснулся.
   Чандрис поморщилась.
   — Прошу прощения, — извинилась она. Орнина нащупала включатель маленького светильника на прикроватном столике и зажгла его. Свет был слабый, но Чандрис пришлось не сколько раз моргнуть, прежде чем ее глаза привыкли. — Я старалась не шуметь.
   — И это тебе удалось, — сказал Ханан веселым, как обычно, голосом, но его лицо в тусклом мерцании светильника показалось девушке перекошенным и бледным, как у мертвеца. — Все дело в том, что я плохо сплю в больницах. Наверное, это из-за непривычной кормежки.
   — Мы ждали тебя раньше, — сказала Орнина. — Часы посещения… — Она бросила взгляд на запястье. — Разве они еще не закончились?
   — Закончились, и уже давно, — ответила Чандрис, чувствуя себя все более неловко из-за того, что вторглась сюда. — Я нипочем не потревожила бы вас в такое позднее время, если бы… одним словом, мне нужен совет.
   — Коли так, ты пришла в нужное место, — сказал Ханан, кивая в сторону второго кресла для посетителей, стоявшего у дальней стены. Чандрис с тревогой отметила, что он не показал рукой, как обычно. — Тащи его поближе и рассказывай.
   Чандрис набрала полную грудь воздуха.
   — Я не пришла раньше, потому…
   Она умолкла. Дверь за ее спиной медленно открылась, и внутрь скользнула какая-то фигура. Девушка рывком развернулась, лихорадочно размышляя, как объяснить свое присутствие медсестре…
   — Э-э-э… — робко произнес Коста. На его лице отразилось озадаченное изумление. — А…
   — У нас вечеринка? — жизнерадостно сказал Ханан, забавляясь его растерянностью. — Обожаю вечеринки.
   — Что ты здесь делаешь? — требовательно осведомилась Чандрис.
   — Прошу прощения. — Теперь в голосе Косты слышались нотки разочарования. — Я пойду.
   — Останься, — попросила Орнина, поднимаясь на ноги. — Вот кресло; садись.
   — Нет-нет, — торопливо отозвался молодой человек. — Я уже ухожу. Я только подумал…
   Внезапно Чандрис осенило.
   — Ты подумал, что я пришла сюда за ангелом Роньона, — обвиняющим тоном произнесла она. — Ты следил за мной от самого Института.
   Даже в слабом свете ночника было видно, как покраснело лицо Косты.
   — И ты упрекаешь меня? — с вызовом сказал он. — Сначала ты просишь довериться тебе и тут же прямиком отправляешься в больницу. Что я должен был подумать?
   — Эй, эй, — вмешался Ханан. — Быть может, объясните, из-за чего сыр-бор? Во-первых, что это за ангел Роньона? Вы имеете в виду ангела Форсайта?
   — Форсайт не носит ангела, — ответила Чандрис. — Он хранится у Роньона. И я решила, что, поскольку это противозаконно, с ним можно не церемониться.
   — Иными словами, она собралась похитить ангела, — объяснил Коста. — Она задумала кражу еще на «Газели».
   — Ох, Чандрис, — заговорила Орнина с такой печалью в голосе, что девушке показалось, будто бы в ее сердце вонзается клинок. — Прошу тебя, не делай этого.
   — Я только хотела, чтобы Ханан выздоровел, — сказала Чандрис, сама удивляясь мольбе, прозвучавшей в ее словах. — Сейчас он, как никогда, нуждается в помощи.
   — Я поправлюсь, — заверил ее Ханан. — Вот увидишь. Компания Габриэля оплатит все счета, а прогнозы врачей довольно оптимистичны.
   — Это меня не устраивает, — с горечью произнесла Чандрис. — Я хочу, чтобы вы выздоровели.
   — Знаю, — с печальной улыбкой ответил Ханан. — Ты даже не догадываешься, как я ценю твою заботу. Но способ, который ты избрала, никуда не годится.
   — Там видно будет, — пробормотала Чандрис. Слова Ханана ничуть не убедили ее, но она не видела смысла продолжать этот спор. — Ну, а пока, — добавила она, бросив взгляд на Косту, — у нас к вам другое дело…
   — Вы обручились? — с надеждой спросил Ханан.
   Чандрис фыркнула.
   — Только этого не хватало, — сказал Коста. — Мистер Девис и мисс Девис…
   — Ханан и Орнина, — мягко поправила женщина.
   — Мистер Девис и мисс Девис, — упрямо повторил Коста, — я вынужден сообщить вам, что являюсь шпионом Пакса и прибыл сюда, чтобы изучать Ангелмассу и ангелов.
   — Ух ты, — сказал Ханан. — И, кстати, моя сестра права; называй нас по именам.
   Коста хмуро воззрился на него:
   — Вы слышали, что я сказал?
   — Разумеется, — ответил Ханан, повернувшись к Орнине. — Ты шпион Пакса и прибыл сюда, чтобы изучать Ангелмассу.
   — Я слышала то же самое, — подтвердила Орнина, кивнув. — Удалось ли тебе обнаружить что-нибудь интересное?
   Коста посмотрел на Чандрис, окончательно сбитый с толку.
   — Не гляди на меня, — сказала девушка, пожимая плечами. — Это те самые люди, которые приняли меня на работу, зная, что я уношу ноги от полиции. Их не так-то просто огорошить.
   — У нас есть секретное оружие против любых неожиданностей, — сказал Ханан с заговорщической улыбкой. Чандрис подумала, что на его перекошенном лице эта улыбка кажется вымученной. — Поэтому давай выкладывай. Что ты узнал о наших ангелах?

Глава 31

   Полет к Лорелее длился уже четыре часа, когда «Комитаджи» столкнулся с первыми признаками сопротивления.
   — Вероятно, это суда-рудокопы, — доложил командир службы внешнего наблюдения лейтенант Дальгерн, по очереди осматривая экраны. — Их около тридцати, и они движутся нам наперерез каждый своим курсом. Ближайший уже начал нащупывать нас своим лучом. По всей видимости, они оснащены низкочувствительной поисковой аппаратурой, возможно, переделанной из стандартного шахтного комплекта.
   — Вооружение? — спросил Ллеши.
   — Минимальное, — был ответ. — Лучшее, чем они располагают, — это лазеры средней мощности, опять-таки взятые из стандартного оборудования, да еще ракеты-зонды с маленькими примитивными боеголовками.
   — Насколько примитивными?
   Дальгерн пожал плечами.
   — Они не несут ядерных зарядов, лишь несколько килограммов взрывчатки. Откровенно говоря, сэр, они более всего похожи на кустарные поделки.
   Ллеши переглянулся с Кэмпбеллом.
   — Как он их назвал? — спросил Кэмпбелл. — Примитивными? Или убогими? Они хотя бы соображают, что делают?
   — Может быть, пытаются нас отвлечь, — вмешался Телтхорст. — Вам не приходило в голову такое?
   Ллеши посмотрел на Дальгерна, вскинув бровь:
   — Что скажете, лейтенант?
   — Мы не видим никаких других кораблей ни в ближней, ни в дальней зонах сканирования, — ответил тот. — Мы приближаемся к краю плотного астероидного пояса, а это значит, что у противника остается все меньше мест, где он мог бы укрыться. Полагаю, экипажи этих судов разрабатывали шахты на астероидах, которые нам еще предстоит миновать. Однако на периферии редко попадаются астероиды с богатым содержанием руд.
   — И все они вооружены обычной взрывчаткой?
   — Мы не обнаруживаем следов радиации.
   — Мне это не нравится, — проворчал Телтхорст. — Никто не станет попусту жертвовать людьми и кораблями. Я настоятельно рекомендую запустить истребители и навязать противнику бой на безопасном расстоянии от «Комитаджи».
   Ллеши и Кэмпбелл вновь обменялись взглядами, призывая друг друга сохранять выдержку.
   — В этом нет нужды, Адъютор, — сказал коммодор. — Средства обороны «Комитаджи» вполне способны справиться с этой угрозой.
   — Если только это не западня.
   — Это не западня, — отозвался Ллеши, чувствуя, как его терпение начинает иссякать. — Это жест отчаяния, и ничего более. Эмпиреанцы бросают в бой все, что у них есть под рукой, чтобы задержать нас, пока они не введут в систему военные корабли.
   — Я почти уверен — они даже не догадываются, что в системе имеется сеть и что она находится под нашим контролем, — добавил Кэмпбелл. — Они думают, что суда остальных четырех миров смогут войти в систему и выступить против нас. Исходя из этого предположения, они могли решить, что им выгодна любая отсрочка, любой ценой.
   — Во всяком случае, запуск и возвращение истребителей отнимет у нас время, которое я не хотел бы тратить понапрасну, — заключил Ллеши.
   — Куда вы спешите? — спросил Телтхорст. — Вы ведь сами сказали, что эмпиреанцы бессильны против нас. — Он с подозрением прищурил глаза. — Или вас беспокоит лайнер, который стартовал с орбиты Лорелеи час назад, как только «Громовая голова» уничтожила их почтовый ускоритель?
   Ллеши надеялся, что Телтхорст не узнает о запуске эмпиреанского корабля.
   — Да, и лайнер тоже, — ответил он, стараясь говорить ровным голосом. — Естественно, мы хотели бы отрезать ему путь к главному ускорителю, прежде чем он уйдет в гиперпространство.
   — Зачем вам это? — спросил Телтхорст. — При их нынешнем ускорении они окажутся там практически одновременно с нами. Но еще задолго до этого момента остальные миры Эмпиреи, не дождавшись курьерского судна, догадаются о нашем вторжении в систему. Я не вижу смысла беспокоиться из-за того, что Лорелея сумеет подтвердить весть о нашем появлении. — Он приподнял бровь. — Если, конечно, у вас нет иных планов относительно лайнера. Или «Комитаджи».
   Адъютор оказался сообразительнее, чем можно было подумать.
   — Какие еще планы могут у нас быть? — спросил Ллеши.
   — Надеюсь, никаких, — мрачно отозвался Телтхорст. — Полагаю, вы не забыли свою задачу — захватить и удержать систему Лорелеи.
   — Моя задача состоит в том, чтобы вернуть Эмпирею под юрисдикцию и защиту Пакса, — возразил коммодор, отчетливо произнося каждое слово. — Захват и удержание Лорелеи — всего лишь первый стратегический этап.
   — Лорелея — это козырная карта, которую мы пустим в ход, чтобы вынудить эмпиреанцев открыть для нас оставшиеся планеты, — отрезал Телтхорст. — То есть вам надлежит закрепиться на этом рубеже и ждать, наращивая свои силы.
   — Группа «Баланики» уже удерживает сеть, — возразил Ллеши. — Группа «Македонии», достигнув Лорелеи, перекроет все космические трассы вокруг планеты. В приказах, которые я получил, ничего не говорится об ожидании.
   — Понимаю, — отозвался Телтхорст леденяще-невозмутимым голосом. — Иными словами, победа, можно считать, уже у нас в руках. Поздравляю. И что вы намерены делать дальше?
   Ллеши посмотрел ему прямо в глаза.
   — Верховный Совет называет нашу миссию спасательной операцией, — сказал он. — Перед нами официально поставлена задача избавить народы Эмпиреи от надвигающегося вторжения ангелов.
   — И?.. — продолжал допытываться Адъютор.
   — Будет логично, если мы перенесем боевые действия на территорию настоящего врага, — сказал Ллеши. — Следовательно, я направлю «Комитаджи» к Ангелмассе.
   Лицо Телтхорста окаменело.
   — Что? — выкрикнул он. — Если вы думаете, что вам позволят… — Он проглотил окончание фразы и, вновь взяв себя в руки, сказал: — Это безумство. Вы помните, что случилось во время нашего первого полета к Лорелее. Едва мы появимся в сети Серафа, нас опять вышвырнут прочь.
   — Знаю. — Ллеши указал на дисплей. — Именно поэтому я хочу захватить этот лайнер.
   — Объяснитесь.
   — На борту «Комитаджи» приказы отдаю я, — напомнил Ллеши. — Вы сами все увидите, как только мы окажемся на месте.
   Телтхорст смотрел на него с нескрываемой ненавистью.
   — Я тоже мог бы отдавать приказы, коммодор, — негромко произнес он. — Я мог бы обвинить вас в служебном несоответствии и принять командование на себя. Как бы ни была велика ваша неприязнь к Адъюторам, я обладаю всеми необходимыми полномочиями, чтобы сделать это.
   — Возможно, — ответил Ллеши. — Но только если вы сможете убедить экипаж подчиняться вам. И если докажете свои обвинения.
   Несколько долгих мгновений тишину нарушал лишь негромкий гул голосов, доносившихся с мостика. Наверху, на галерее, все молчали, и у Ллеши возникло странное ощущение, будто окружающие, как один, затаили дыхание. Возможно, это действительно было так.
   — Через два дня доказательства будут не нужны, — сказал наконец Телтхорст. — Вы сами продемонстрируете свою некомпетентность.
   — Может быть, — ответил Ллеши. — Но до той поры я остаюсь капитаном корабля.
   Глаза Телтхорста метнулись к тактическому дисплею.
   — И как же капитан намерен поступить с прибывающими кораблями противника?
   — Я уже объяснял вам, — сказал Ллеши. — Кэмпбелл?
   — Мы взяли их под прицел «Гарпий», — доложил Кэмпбелл. Ллеши уловил в его голосе облегчение.
   — Стреляйте, — приказал Ллеши, не спуская глаз с Адъютора.
   — Слушаюсь, сэр!
 
   Орнина покачала головой.
   — Кто бы мог поверить такому? — пробормотала она.
   — Мне и самому верится с трудом, — признался Коста, пытаясь угадать по ее лицу и лицу Ханана, что они думают на самом деле. Однако, имея за плечами всего два месяца подготовки, он был никудышным физиономистом. — Даже если я неправильно интерпретирую факты, они говорят сами за себя.
   — А я верю, — сказал Ханан. На его исхудавшее лицо набежала тень задумчивости. — Теперь мне стали понятны многие другие вещи.
   — Например, паника, обуявшая Роньона, когда мы вошли в систему, — заметила Чандрис. — Он каким-то образом почувствовал это, а все остальные — нет.
   — Да, Роньон, — отозвался Ханан. — И многое другое. Орнина, ты помнишь, каким человеком был Яар Хова, когда только начинал охотиться на ангелов?
   — Добрым и отзывчивым, — сказала Орнина, кивая. — Чуть грубоватым и вспыльчивым, но, в сущности, прекрасным парнем.
   — Когда я пришла к нему наниматься на работу, он обошелся со мной не очень-то любезно, — пробурчала Чандрис.
   — Да, в последнее время у него здорово испортился характер, — согласился Ханан. — Многие другие ребята тоже озлобились. Стали язвительными или откровенно грубыми. Я всегда думал, что в этом виноваты тяготы жизни охотника. Но, оказывается, дело в том, что они слишком много времени проводили вблизи Ангелмассы. Когда рядом с тобой это средоточие зла… — Он поежился. — Как нам быть со всем этим?