Зан Тимоти. Ангелмасса

Тимоти Зан
Ангелмасса

   Моей матери — первому ангелу в моей жизни

Глава 1

   Коста Джереко поднимался по трапу, ведущему сквозь люк челнока. За его неловкими движениями наблюдали двое — молоденький лейтенант и столь же юный пилот второго класса, оба в черных с серебром военных мундирах Пакса с красно-голубыми эмблемами «Комитаджи», горделиво поблескивающими на ключице и плече.
   — Господин Джереко… — заговорил лейтенант, машинально вскидывая ладонь к виску. Но потом он вспомнил, что перед ним гражданский, и его рука замерла на полпути. — Добро пожаловать на «Комитаджи». Коммодор Ллеши приветствует вас и просит незамедлительно явиться к нему в рубку.
   Коста кивнул, борясь со странным ощущением нереальности происходящего, которое возникло у него при первом взгляде на серые, без единого пятнышка переборки и потолок причального отсека. Неужели он и впрямь на борту «Комитаджи»?
   — Слушаюсь, — отозвался он, без особого успеха пытаясь подражать безучастному тону лейтенанта. — У меня всего две сумки…
   — Их доставят на ваш корабль, — заверил его лейтенант, а пилот тем временем ловко протиснулся мимо Косты и скрылся в люке челнока. — Будьте добры следовать за мной.
   Лейтенант подвел Косту к раздвижной двери в нише дальней переборки отсека и открыл ее, нажав кнопку. Они двинулись в глубь корабля.
   К самому сердцу «Комитаджи».
   Еще пребывая в заоблачных высях Академии, Коста уже был наслышан о победах, одержанных колоссальным кораблем; но даже если бы он не знал о них, восемь недель интенсивной подготовки, которую он только что прошел, быстро исправили бы это упущение. У каждого из армейских наставников Косты была своя, излюбленная история о «Комитаджи», и они неизменно рассказывали эти истории с оттенком мрачноватого ликования. Для военных, как, впрочем, и большинства рядовых граждан империи, «Комитаджи» был символом гордости, величия и силы. Символом защиты и могущества, которые воплощал в себе Пакс.
   Прогулка по коридорам живой легенды сулила восторг и множество впечатлений. Корабль, стяжавший славу на протяжении всего пяти лет, внушал благоговение.
   Путь к рубке занял на удивление много времени даже для такого крупного корабля, как «Комитаджи». Вдобавок дорогу осложняли лишние на первый взгляд препятствия. Это еще более смутило Косту, который и без того терзался противоречивыми чувствами из-за предстоящего задания и окружающей обстановки. И только когда они миновали третью дверь, ему пришло в голову, что он находится на борту военного судна и эти меры предприняты с целью затруднить доступ к жизненно важным органам управления.
   Рубка, до которой они наконец добрались, выглядела именно так, как ее представлял себе Коста: длинный зал с множеством пультов, за которыми сидели мужчины и женщины в черной с серебром форме. Коста осмотрелся, ища взглядом капитана…
   — Джереко? — прогремел голос над его головой.
   Коста вскинул лицо. Из дальней переборки выступал нависающий над рубкой мостик, похожий на галерею. У поручня, глядя на Косту сверху вниз, стоял седовласый мужчина.
   — Так точно, сэр! — выкрикнул в ответ Коста.
   Мужчина чуть заметно дернул головой и отвернулся. Лейтенант, не произнеся ни слова, провел Косту к подъемной платформе. Захлопнулась решетчатая дверь, и мгновение спустя вновь открылась, выпуская его на галерею.
   Там Косту ждал седовласый.
   — Джереко… — Он приветственно кивнул, смерив Косту быстрым, оценивающим взглядом. — Я — коммодор Варе Ллеши. Добро пожаловать на борт «Комитаджи».
   — Спасибо, сэр, — отозвался Коста. — Я… э-э-э… ваш корабль… — Он умолк, внезапно почувствовав себя набитым дураком.
   Губы Ллеши изогнулись в улыбке.
   — Мой корабль очень велик, не правда ли? Вас проинструктировали там, на Земле?
   — Так точно, сэр, — сказал Коста, пытаясь отделаться от чувства, знакомого любому юнцу, которого перевели в другую школу. — Мне сообщили все, что я, по их мнению, должен знать.
   Ллеши вновь смерил его взглядом:
   — Как я понимаю, они поскупились на подробности?
   — Видите ли… — нерешительно заговорил Коста, и ему пришло в голову, что критиковать военных преподавателей в присутствии офицера той же самой армии — не самый умный поступок. — Скажем так, они опустили некоторые детали, — произнес он, надеясь, что в этой формулировке его ответ прозвучит достаточно тактично. — Вдобавок у меня сложилось впечатление, будто бы я обязан усваивать материал на слух.
   — А вы надеялись, что вам позволят записывать? — спросили за спиной у него.
   Коста повернулся, и его горло судорожно сжалось. Он увидел перед собой узколицего мужчину в безупречном сером костюме без каких-либо знаков отличия. Мужчина шел к нему от пульта, установленного на краю мостика.
   — Я… э-э-э… прошу прощения? — отозвался Коста, с трудом подбирая слова.
   — Я спросил, неужели вы надеялись, что вам позволят записывать, — повторил мужчина. — Вы только что прошли весьма дорогостоящий курс подготовки. Я полагал, что первым делом вам должны были вбить в голову то, что разведчик буквально все должен воспринимать на слух.
   Коста осторожно втянул в себя воздух, борясь с привычной робостью перед начальством. В конце концов, этот человек не был его советником, деканом или заведующим кафедрой.
   — Я не сомневаюсь, что в меня вложили все знания, которые можно усвоить за восемь недель, — сказал он. — Но, кажется, у меня нет склонности к профессии разведчика.
   — Она дана от природы лишь немногим людям, — вмешался Ллеши, бросив на мужчину короткий взгляд. — С другой стороны, ваше задание не назовешь заурядной шпионской миссией. Господин Телтхорст никак не может этого уразуметь. За секретной информацией мы посылаем шпиона. За секретной научной информацией — ученого. — Он чуть напряженно, но успокаивающе улыбнулся Косте. — А за сведениями, которые явились результатом двадцатилетних исследований, мы посылаем ученого, способного схватывать все на лету.
   — Надеемся, вы — именно такой человек, — кислым тоном произнес Телтхорст. — Иначе все это предприятие обернулось бы пустой тратой громадных средств.
   Коста смотрел на него во все глаза, вновь подавляя в себе желание извиниться. Теперь он, по крайней мере, понимал, кто стоит перед ним.
   — Если не ошибаюсь, вы, господин Телтхорст, представляете на «Комитаджи» корпус Адъюторов.
   Ллеши издал звук, который в устах человека меньших габаритов мог бы показаться смешком. Телтхорст медленно обратил к коммодору лицо и столь же неторопливо повернул его в сторону Косты.
   — Я не являюсь, — негромко, отчетливо произнес он, — ничьим представителем. Я полномочный Адъютор, обязанность которого — присутствовать на заседаниях Верховного Совета и консультировать правительство по всем вопросам, касающимся финансового и экономического благополучия Пакса, а также всех входящих в него групп, сообществ, планет, наций, областей и районов. — Его взгляд стал еще более холодным. — В мои обязанности входят и такие мелочи, как взимание долгов за обучение со студентов из маленьких городов, провинциальных планет и окраинных миров. В том числе ваших долгов, господин Джереко. От меня зависит, списать ли их или предъявить к оплате.
   — Прошу прощения, — выдавил Коста, проклиная себя за болтливость. Власть и могущество, скрывавшиеся за этим ледяным взглядом, подавляли его не меньше, чем сам «Комитаджи». — Я не хотел показаться дерзким…
   — Надеюсь, что так, — отозвался Телтхорст и вновь посмотрел на Ллеши. — А я, в свою очередь, — нехотя добавил он, — не собирался обвинять вас в неготовности к выполнению задания. Вы должны понимать, что освобождение граждан так называемой Эмпиреи от засилья чужаков и водворение их под просвещенное покровительство Пакса — очень дорогостоящее предприятие. Моя обязанность, как всякого Адъютора, — следить за тем, чтобы вложенные в него средства окупились.
   — Да, я понимаю, — ответил Коста. Его испуг постепенно сменялся тревогой, к которой примешивалась изрядная доля раздражения. Ему предстояло рисковать жизнью на территории врага, а Телтхорста беспокоило лишь то, в какие суммы это обойдется. — Я сделаю все, чтобы оправдать затраты Пакса на мою подготовку.
   Телтхорст слегка нахмурил лоб.
   — Я уверен, что вы справитесь, Джереко. — И, прежде чем он успел что-либо добавить, в беседу вклинился Ллеши:
   — Хватит разговоров. Ваш корабль находится в шестом грузовом отсеке — вы отправитесь на борт прямо отсюда. Вы умеете им управлять?
   — Да, сэр, — ответил Коста, подумав, что корабль управляется автоматически заложенными в него программами.
   — Отлично, — сказал коммодор. — Не забывайте, что вам следует оставаться в коконе по меньшей мере двенадцать часов после выброски. Это — минимум; если корабли Эмпиреи по-прежнему будут шнырять вокруг, вам придется просидеть дольше. Наберитесь терпения и не паникуйте. Пока вы в коконе, вас невозможно обнаружить, а если мы сделаем все как надо, эмпиреанцы даже не заметят, что вы покинули «Комитаджи». Прибыв к Лорелее, мы получим данные от автоматического разведчика — разумеется, если «Комитаджи» окажется там в установленный срок. Если будет время, я переправлю эти данные вам. Корабль доставит вас в точку с запрограммированными координатами, и, опустившись на планету, вы получите самую свежую сводку об обстановке на Лорелее, а также поддельное удостоверение личности и реквизиты вашего банковского счета.
   — Весьма ограниченного, — вмешался Телтхорст. — Не забывайте об этом и постарайтесь быть экономным.
   — Непременно, сэр, — ответил Коста, сделав усилие, чтобы не поморщиться. Опять деньги. Адъюторы любой разговор сводят к деньгам. — Если это все, коммодор, — добавил он, — я отправлюсь на свой корабль. Ллеши кивнул:
   — Идите. Желаю вам приятного путешествия в небеса.
   — Спасибо, — сказал Коста, посмотрев коммодору прямо в глаза. — Я не подведу вас, сэр.
 
   — Коммодор! — крикнул офицер, сидевший за коммуникатором. — Диспетчерская Сцинатры дает «добро»!
   — Понял вас. — Ллеши ленивым взглядом окинул приборы своего пульта. Вращение корабля было остановлено, орудия заряжены и приведены в боевое состояние, ракеты уложены в шахты и изготовлены к пуску. Все было готово к небольшой прогулке на территорию врага. — СТО?
   — Мы готовы, коммодор, — доложил из-за своего пульта Старший тактический офицер Кэмпбелл. — Варианты «альфа» и «бета». Члены экипажа заняли места по боевому расписанию.
   Ллеши краешком глаза заметил, как Телтхорст высунул голову из-за наблюдательного пульта у противоположного конца мостика.
   — «Бета»? — с подозрением в голосе осведомился он. — Что такое «бета»?
   — Вариант с имитацией боевых действий, — объяснил Ллеши. — Когда штурмовые корабли выводятся в точку старта, но там и остаются, и все такое прочее. Мы ведь действительно собираемся оккупировать системы Эмпиреи. — Он посмотрел на Адъютора, отметив напряженное выражение его лица. — Вам предоставляется последняя возможность покинуть корабль, — добавил он.
   Телтхорст выдержал его взгляд, не моргнув.
   — А вам, коммодор, предоставляется последняя возможность не подвергать корабль риску, — парировал он.
   Ллеши повернулся к своему пульту, подавляя вспышку гнева, которому человек его профессии не имеет права поддаваться. Последние минуты перед началом операции — не лучшее время для возобновления старого спора. По причинам, отлично известным Телтхорсту, в этом деле не обойтись без «Комитаджи».
   — Штурвальный, перемещайте корабль в точку старта.
   — Слушаюсь, сэр.
   Визуальное отображение фокальной точки гиперпространственного ускорителя Сцинатры располагалось на штурвальном дисплее прямо по курсу «Комитаджи» — висящий в пустоте расплывчатый красный эллипсоид, три оси которого ритмически сжимались и удлинялись, словно перетекая друг в друга. На заре космических путешествий при помощи ускорителя — Ллеши неизменно вспоминал об этом перед каждым стартом — отдельные части корабля, не уместившегося целиком в фокальной области, были бы разбросаны на расстоянии нескольких световых лет. До тех пор, пока не изобрели парапроводящий металл, создание судна таких размеров, как «Комитаджи», было невозможно.
   Замечательная вещь — прогресс!
   Послышался сигнал датчика приближения: нос «Комитаджи» коснулся фокального эллипсоида.
   — Всем приготовиться! — распорядился Ллеши. — Сцинатра, включайте таймер. Старт по счету «ноль».
   Сцинатра подтвердила получение приказа. Тридцать восемь секунд спустя раздался металлический скрежет парапроводящей оболочки, сопротивлявшейся колоссальной нагрузке, и с экранов исчезли звезды.
   Ллеши глубоко вздохнул, морально и физически переводя себя в состояние полной боевой готовности. Лорелею, один из миров Эмпиреи, отделяли от Сцинатры почти триста световых лет — чуть больше шести секунд пути в гиперпространстве.
   — Всем приготовиться, — вновь пробормотал он, скорее по привычке, чем из опасения, что кто-нибудь из членов экипажа до сих пор бездельничает. Потом он взял себя в руки… и на экранах вспыхнули звезды — столь же внезапно, как исчезли. — Определить местоположение корабля, — приказал он. На навигационном дисплее высветились разноцветные стрелки, обозначавшие векторы относительной скорости небесных тел; многие «звезды» были на самом деле астероидами. Однако это еще не значило, что «Комитаджи» достиг конечного пункта; все приемные сети Лорелеи располагались в глубине обширного астероидного пояса системы. — Если мы вышли в заданную точку, начинайте считывание информации.
   — Мы принимаем сообщение с планеты. Сигнал устойчивый, коммодор, — доложил офицер службы связи. — Мы в заданной точке. Я веду запись.
   — Кэмпбелл?
   — Поступают тактические данные, сэр, — отозвался СТО. — Оборона Лорелеи организована именно так, как мы предполагали.
   Ллеши кивнул, не отрывая взгляд от тактического дисплея… да, он ожидал чего-то в этом роде. «Комитаджи» был окружен четырьмя малыми кораблями, которые образовывали неправильный тетраэдр со стороной примерно двести километров. Каждый корабль держал один из полюсов ускорителя. Они охраняли фокус поля приемной сети, которая выхватила «Комитаджи» из гиперпространства, а любые три из этих кораблей, действуя согласованно, могли вышвырнуть его из системы в любом направлении по своему выбору.
   И если они сделают это сейчас, значит, Коста Джереко понапрасну проделал свой путь до «Комитаджи».
   — Вам послание, коммодор, — объявил офицер связи. — Нам напоминают, что границы Эмпиреи закрыты для кораблей Пакса, и требуют изложить наше дело.
   Ллеши напряженно улыбнулся. Итак, на первом этапе игры он добился успеха: «Комитаджи» оказался столь велик, что эмпиреанцы были застигнуты врасплох. Перекалибровывая свой ускоритель, они пытались выиграть время и втягивали противника в бессмысленные переговоры. Коммодор бросил взгляд в сторону Телтхорста, но увидел только его затылок.
   — Ответа не будет, — сказал он. — Атакуем по варианту «альфа».
   Огни «Комитаджи» чуть потускнели. На тактическом дисплее появились ярко-синие линии, протянувшиеся к четырем кораблям. За лазерными лучами полыхнули четыре желтые плазменные вспышки, и тут же, следуя их курсу, экран прочертили двенадцать красных линий, обозначавших ракеты «Суперястреб». Взревели двигатели «Комитаджи», унося корабль из центра тетраэдра; сила инерции вжала коммодора в спинку кресла. Эмпиреанские суда двинулись следом, пытаясь удержать противника в прицеле, но «Суперястребы» изменили курс в соответствии с их перемещением. Компьютеры «Комитаджи» перефокусировали лазеры, выпустили новые плазменные облака…
   Секунду спустя все двенадцать ракет взорвались по меньшей мере в тридцати километрах от своих целей.
   — Преждевременный подрыв всех ракет, — доложил Кэмпбелл. — Плазменные сгустки и лазеры не произвели сколько-нибудь заметного эффекта; корабли ускорителя продолжают нас преследовать. Пускаю вторую волну «Суперястребов».
   — Прием информации закончен, — сообщил связной офицер. На тактическом дисплее появились линии очередной группы ракет, помчавшихся к обороняющимся судам. — Передаю копию кокону.
   Позади осажденных кораблей возникли еще восемь таких же судов, прятавшихся до сих пор за астероидами. Они сразу начали перестраиваться, образуя тетраэдры.
   — Пускайте кокон по моей команде, — распорядился Ллеши, напряженно следя за второй волной «Суперястребов», подбиравшихся к целям. Если эмпиреанцам удалось раскодировать сигналы подрыва, эти ракеты сдетонируют намного ближе к «Комитаджи», чем предыдущие…
   Разом вспыхнули двенадцать взрывов… и, окруженный ярким светом, пламенем и разлетающимся облаком осколков, «Комитаджи» на мгновение скрылся от глаз противника.
   — Запустить кокон! — отрывисто приказал Ллеши.
   «Комитаджи» даже не дрогнул — он был слишком массивен, но коммодору показалось, что он почувствовал тупой удар устройства взрывного выброса, которое вытолкнуло свой груз из шестого шлюза.
   — Пошла третья волна «Суперястребов»! — крикнул Кэмпбелл.
   — Запускайте первых «Гарпий». Стандартный боевой порядок минус одна ракета.
   — Понял вас. «Гарпии» пошли!
   На тактическом экране помимо двенадцати траекторий «Суперястребов» появились еще пятнадцать, расходясь от «Комитаджи», словно распускающийся экзотический цветок на покадровой убыстренной съемке. Среди них почти затерялась крохотная точка, лениво удалявшаяся от правого борта корабля.
   — Крутой маневр! — приказал Ллеши. — Уводите фокус ускорителя от кокона!
   Штурвальный подчинился, и коммодора отбросило к подлокотнику кресла. Плазменные облака и осколки ракет закрывали обзор эмпиреанским кораблям. Они заметили маневр и отреагировали на него лишь секунды спустя, и тут же начали рваться «Гарпии».
   — Они расшифровали коды «Гарпий», — сказал Кэмпбелл. — Вторая волна готова.
   — Начинает формироваться фокальный эллипсоид, — доложил рулевой. — Пять секунд… четыре…
   — Задержите старт «Гарпий», — приказал Ллеши. Даже если Джереко еще не ускользнул от противника, не было смысла тратить дорогостоящие ракеты, устраивая безобидный фейерверк. — Приготовиться к ускорению!
   Как всегда, заскрежетала оболочка, и звезды исчезли.
   Ллеши автоматически отсчитывал секунды; но, едва он начал, звезды появились вновь. Звезды и тускло-красное солнце, едва видимое у края экрана.
   Коммодор перевел дух. Это была заключительная фаза операции, и она также прошла успешно.
   — Всем покинуть боевые посты, — приказал он. — Определить координаты корабля и начать поиск кокона.
   — Координаты вычислены, коммодор, — торопливо произнес навигатор. — Мы в пятидесяти четырех и семи десятых светолет от системы Лорелеи и в ста тридцати миллионах километров от местного солнца.
   — В пределах ближней зоны сканирования кокон не обнаружен, — доложил командир поисковой группы. — Перехожу на среднюю дальность, но, похоже, кокон прошел чисто.
   — Отлично. Придайте кораблю вращение и прикажите инженерам начать сборку ускорителя.
   В рубке раздался сигнал предупреждения об окончании невесомости; едва гигантский корабль получил вращательное движение, Ллеши повернулся к Телтхорсту:
   — Надеюсь, теперь вы понимаете, почему «Комитаджи» ничто не угрожало.
   Адъютор вперил в него жесткий взгляд.
   — Еще двести миллионов километров — и вам не пришлось бы злорадствовать, — заметил он. — Наш вектор мог пройти сквозь эту звезду, и мы были бы мертвы.
   — Согласен. — Ллеши кивнул. — Думаю, именно поэтому эмпиреанцам потребовалось так много времени, чтобы избавиться от нас. Они реконфигурировали поле очень быстро и с ювелирной точностью.
   Телтхорст рассматривал тусклое солнце на экране.
   — Они, верно, рассчитывали ошеломить нас своим мастерством.
   Ллеши пожал плечами.
   — Я зауважал их. А вы?
   Адъютор повернулся к нему, презрительно кривя губы:
   — Уважать людей, дух которых ослаблен настолько, что им не хватило решимости уничтожить нас даже в порядке самообороны? Вы слишком впечатлительны, коммодор.
   — Вряд ли, — возразил Ллеши, чувствуя, как в нем понемногу закипает гнев. — Эмпиреанцы рисковали своей жизнью, Адъютор, и не стройте на этот счет никаких иллюзий. Если бы «Суперястребы» накрыли корабли противника, их не спасли бы даже корпуса из пресловутого слоистого металла Эмпиреи. Они проявили редкостную отвагу.
   Выражение лица Телтхорста не изменилось… но Ллеши вдруг почувствовал, как от него повеяло холодом.
   — Открытое восхищение оппонентом считается одной из самых действенных уловок дипломатии, — негромко произнес Адъютор. — Но военных это не касается. Не забывайте, коммодор: нам противостоят не люди, а человекообразные существа, подпавшие под влияние чуждого разума. А это совсем другое дело.
   — Я понимаю, кто наш враг, — сказал Ллеши, продолжая сдерживать ярость. — Но не для того ли мы явились сюда, чтобы освободить наших сородичей от власти коварных ангелов?
   У губ Телтхорста залегли жесткие складки.
   — Не пытайтесь высмеять меня, коммодор, — предостерег он. — Быть может, я не способен разделить ваше восхищение солдатами Эмпиреи. Но именно я настоял на том, чтобы «Комитаджи» снарядили полным комплектом штурмовиков и ракет «Адский огонь».
   Ллеши хотел выругаться, но слова застряли у него в горле. Он надеялся, что в сумятице боя Телтхорст забудет о варианте «бета». Однако Адъютор не только помнил о нем, но и нашел время ознакомиться с подробностями этой фазы операции.
   — Мое задание состоит в том, чтобы усмирить Эмпирею и вернуть ее под защиту Пакса, — процедил коммодор. — Я сделаю все, чтобы подготовить команду к любым неожиданностям, которые могут возникнуть при выполнении этого задания.
   — Отдаю должное вашей прозорливости, — сказал Телтхорст. — Только не забывайте, что цель нынешней миссии — усмирить. Усмирить, а не уничтожить.
   — Я помню, — проворчал Ллеши. Разумеется, ни о каком уничтожении не могло быть и речи. Уже от одной мысли об утрате чего-либо, имеющего материальную ценность либо способного такую ценность создать, всякого Адъютора бросало в холодный пот. — Позвольте, в свою очередь, напомнить вам, что именно по этой причине из всех предложений Отдела специальных операций был выбран именно вариант с внедрением Джереко. Если его не поймают, он сможет поставлять нам ценные сведения об ангелах.
   Телтхорст усмехнулся:
   — Разумеется, его поймают. Не в том ли сама суть замысла, чтобы его поймали?
   Ллеши нехотя кивнул, чувствуя себя неуютно. Опасность была ему не внове, он не раз посылал людей на самоубийственные задания. Однако до сих пор это были военные, знавшие, на что они идут, и имевшие наилучшие шансы для выживания. Но только не гражданские, прошедшие восьминедельный курс подготовки.
   И, уж конечно, не зеленые юнцы, которым с самого начала беззастенчиво лгали относительно их истинного предназначения.
   Телтхорст несколько секунд задумчиво смотрел на коммодора.
   — Пожалуй, мне потребуется копия сообщения, полученного из системы Лорелеи.
   Ллеши поймал взгляд Кэмпбелла и кивнул. Тот, не говоря ни слова, подошел к Адъютору и протянул ему цилиндр с записью.
   — Спасибо, — сказал Телтхорст, поднимаясь. — Если я буду вам нужен, коммодор, ищите меня в каюте. — Он подошел к подъемной платформе мостика и остановился. — Кстати, будет нелишне тщательно изучить эту систему, — бросил он через плечо. — Поскольку нам в любом случае придется оставить действующий ускоритель, надо посмотреть, не найдется ли здесь что-нибудь стоящее.
   — Благодарю вас, — ответил Ллеши. — Я знаю правила.
   — Вот и хорошо. — Телтхорст обвел мостик рассеянным взглядом, словно напоминая офицерам, что операцией руководит именно он, потом спустился на нижнюю палубу рубки и ушел.
   «Ублюдки, — подумал Ллеши. — Хладнокровные мерзавцы, все, как один». Он вновь повернулся к своему пульту и отстучал команду, требуя отчет инженерной службы. Строительство малого ускорителя уже началось и, по предварительным расчетам, должно было завершиться через пять дней.
   И тогда они смогут послать на Пакс весточку с сообщением о благополучной выброске Джереко. А также о том, что Эмпирея встала на путь, который постепенно приведет ее к краху.
   — Передайте инженерам, что, закончив строительство малого ускорителя для курьера, они должны бросить все силы на возведение основного, и пусть люди работают в три смены, — велел он офицеру связи. — Он нужен мне не позднее, чем через четыре месяца.
   — Слушаюсь, сэр.
   Поморщившись, Ллеши вывел на экран сообщение из системы Лорелеи. Четыре месяца в этой мышеловке, практически без связи со своей тактической эскадрой будут серьезным испытанием. Но, по крайней мере, в его руках оказалась информация, которой нет ни у кого во всем Паксе. И у него есть еще пять дней, чтобы решить, какие из этих сведений передать с курьерским челноком.
   Устроившись в кресле, в неторопливо возрастающем гравитационном поле корабля, он углубился в текст.
 
   Послышался негромкий гудок таймера, и Коста оторвался от чтения. Двенадцать часов, о которых говорил Ллеши, истекли, а внимательный взгляд на дисплеи подсказал молодому человеку, что вокруг него в пределах ближнего радиуса сканирования нет ни одного корабля Эмпиреи.