Орлов Антон. Контора Игрек

   — Нам удалось, наконец, его ликвидировать.
   Женщина подошла ближе. Усталое немолодое лицо, губы и веки чуть подкрашены, на висках седина. Несмотря на клыки и шипы, она выглядела нестрашной, — а может, Саймона до того обрадовало известие, что его страх перед нечеловеческим притупился.
   — Его больше нет?.. Правда, нет? А где мои линзы, я без них не могу, куда вы их дели?
   — С линзами все в порядке, мы вернем их вам, — заверила женщина-киборг. — Клисс, Космопол нуждается в вашей помощи. Нам надо найти Поля Лагайма — вы видели его на Рузе, он представился вам, как Томек. Что с ним стало?
   — Ушел в лес, он сказал — датчики проверять. Наверное, до сих пор гуляет, кислородных баллонов он где-то нахапал — на сутки хватит. Там его и найдете, а сам он оттуда не выйдет.
   — Почему?
   Саймон заподозрил, что ему ввели нермал или какую-то еще «сыворотку правды» — ответы выскакивали сами, он не мог удержать их, даже когда хотел о чем-нибудь умолчать или поразмыслить. Он рассказал и о том, как с помощью отвертки повредил антиграв Томека-Поля, и о том, как стащил «торпеду».
   — Сколько у него баллонов?
   — Штук десять. Они же легкие, на Рузе малая гравитация. Он и мне три штуки оставил, а зачем, что за пакость была у него на уме — никак не возьму в толк.
   — Я думаю, мы его быстро найдем, — обратилась киборгесса к кому-то невидимому (ясно, ее коллеги наблюдают за допросом дистанционно, чтобы не тревожить пациента). — Для этого понадобится мощный биосканер, лучше всего земная модель «БП-1011» или гинтийский «Ширран» модификации «Оус-54». У вас такой есть?
   Она замолчала, прислушиваясь. Саймон заметил у нее в правом ухе черную бусину приемника.
   — Хорошо, — снова заговорила женщина. — На всякий случай нам стоит взять с собой стазер и мобильный «кокон спасения». Иду!
   Она выскочила из комнаты с присущей киборгам жутковатой стремительностью — как порыв ветра, эта их особенность всегда вызывала у Саймона оторопь. Наверное, сейчас появится лечащий врач.
   Время шло, но никто не приходил.
   Пережитый кошмар вспоминался кусочками, и те в конце концов сложились в мозаику, разбитую и выцветшую — если бы все ее частицы сохранились в первозданном виде, это было бы слишком страшно, не надо лучше, не надо. Того, что осталось, вполне достаточно.
   …Саймон начал взахлеб излагать приготовленную версию (своего товарища, простого хорошего парня, Томек в грош не ставил и надувал, так что поделом ему, пускай пропадает, а ты, ежели не дурак, деньжат на халяву огребешь), но тут «напарник» перебил:
   — Что ты с ним сделал?
   — Закопал и сверху камешков набросил, — ухмыльнулся Саймон. — Ты чего, парень, не кумекаешь — тебе светит премия от Космопола, подставляй карман!
   Анизотропный щиток скользнул вверх, и он увидел матово-бледное треугольное лицо, знакомые желтые глаза. Господи… Вот тогда у него и оборвалось что-то внутри, и сердце заныло, но сперва он не обратил на это внимания.
   Кажется, в тот момент они стояли уже не на опушке кристаллического леса, а в светлом помещении с бирюзовым полом.
   Треугольное лицо исказилось.
   — Что ты сделал с Полем?
   — Какой Поль? Я же не знаю, я видел только Томека… — это было последнее, что Саймон сумел членораздельно произнести.
   — Томек — это Поль. Ты убил его?
   Саймон попытался помотать головой. Боль в сердце усиливалась, правое плечо тоже ныло, и рука, и ниже сердца под ребрами. Он начал задыхаться и опустился на колени — отчасти в бессознательной надежде разжалобить Лиргисо, отчасти потому, что ноги все равно его не держали.
   — Саймон, скажи мне, где Поль. Если я найду его живым, я не стану тебя наказывать. Где он?
   — Там… — прохрипел Клисс.
   Боль уносила его от Лиргисо. Темная воронка, и центр ее находится в сердце Саймона — оно вот-вот не выдержит, разорвется, не в переносном смысле, а в буквальном.
   Видимо, Космопол нагрянул уже после того, как он потерял сознание.
   А теперь благодать: «кокон спасения», тишина, перламутровые папоротники на пастельно-зеленых стенах, заботливый медперсонал… Кстати, где он, этот персонал, почему к Саймону никто не приходит?
   За его состоянием следит компьютер «кокона», и все равно Клиссу не нравилась такая заброшенность — было в ней что-то подозрительное, вселяющее тревогу.
 
   Его пытались бить еще в машине, но скафандр смягчал удары. Хуже стало потом, когда прилетели то ли на корабль, то ли на базу. Поля выволокли наружу, бросили на пол. От едкой горечи этого места он чуть не задохнулся. Или нет, дыхание ни при чем, на нем ведь шлем с герметично закрытым щитком, но все здесь пропитано застарелой разъедающей горечью. При других обстоятельствах — при совсем других обстоятельствах, если бы «Контора» не была «Конторой» — он мог бы посочувствовать обитателям этого места.
   С него сняли пояс с оружием, наручники и ранец антиграва, приказали снять скафандр. К этому моменту злость и ощущение загнанности стали невыносимыми. Поль медленно поднялся, оглядел столпившихся вокруг людей. Их десятка полтора, и до чего похожи на иммигрантов-нелегалов, которых он когда-то вылавливал на Незе…
   — Шевелись, мутант …, урод! — прикрикнул низенький парень с болезненно некрасивым широкоскулым лицом.
   — На себя посмотри, — посоветовал Поль.
   Парень шагнул к нему, но Поль парировал удар и нанес боковой в челюсть; развернувшись к кому-то, метнувшемуся сбоку, встретил прямым в лицо — новый противник сам налетел на кулак, утяжеленный металлизированной перчаткой.
   Его тут же сбили с ног, содрали скафандр и начали избивать. Поль пытался защищаться, но силы были заведомо неравные. Остервенелый мат, комментарии по поводу его предполагаемых отношений с Лиргисо… На нем срывали злобу, ему мстили за выходки Лиргисо, до которого они не могли добраться и с которым вряд ли смогли бы так просто справиться.
   «Да они же ничем не отличаются от обыкновенной шпаны, никакой разницы! И этот сброд называет себя “защитниками человечества”? Ну и цирк…»
   Презрение к ним было настолько сильным, что даже нарастающее отчаяние отступило на второй план. Поль снова попытался кого-то достать, тот увернулся и ударил его по почкам. Профессионал. Потеряв равновесие, Поль уже в который раз упал на скользкий от крови металлический пол.
   — Прекратить! Отставить, это приказ!
   Драка продолжалась, но били уже не его. Кого-то отшвырнули, еще кто-то охнул, получив удар.
   Поль с трудом приподнялся. Из носа текла кровь, в заплывших глазах стоял туман. Он увидел над собой черноволосого гинтийца с угрюмо изломанными красными бровями и резкими чертами лица, тот был в темном комбинезоне с рябью малиновых и оранжевых нашивок, в опущенной руке пистолет. Похоже, здешнее начальство появилось.
   — Это … «сканер» Лиргисо, мы нашли его на Рузе, — объяснил кто-то. — Он оказывал сопротивление, Аните сломал нос, … …!
   Говоривший попытался пнуть Поля, но гинтиец шагнул наперерез.
   — Не трогать! За неповиновение — расстрел на месте!
   — Зойг, ты чего, это же … мутант! — поддержал товарища рослый альбинос. — Мы его не убьем, даже кости не поломаем, пусть его после нас допрашивать забирают, но он должен за все ответить. На Рубиконе из-за него Гнас в домберге погиб, Гнас был моим другом. Зойг, ты ведь тоже был в домберге!
   — А-а, домберг вспомнили… — мрачно протянул Зойг. — В этом домберге было несколько сот человек — земляне, гинтийцы, черт знает кто еще. На них всем было наплевать, и нам тоже, а ведь это те самые обыкновенные люди, которых мы поклялись защищать. Чего мы после этого стоим — никто из вас не задумывался? Он их спас, поэтому бить его вы не будете.
   Наступила тишина. Кто-то хрипло, с сопением, дышал, но все молчали — возразить гинтийцу никто не мог, но и соглашаться никто не хотел.
   — Ладно, Зойг, он сам виноват, — заговорил примирительным тоном парень в засаленной синей бандане. — Сам полез в драку, вот и погорячились. Что с ним делать-то? Он же мутант, на Незе и на Рубиконе убил нескольких наших, работал на Лиргисо. Не отпускать же его на все четыре стороны!
   — Мутантов далеко искать не надо, если они у нас в командовании засели, — процедил Зойг.
   Это вызвало новую волну мата, невнятных неуверенных возгласов, перешептываний.
   — Пристрелить его надо! — крикнул альбинос.
   — Пристрелим, — сухо согласился Зойг. — Только бить перед этим незачем. Этого он не заслуживает.
   Он повернулся к Полю, посмотрел на него сверху вниз. Враждебности в этом взгляде не было — сочувствие, симпатия, сожаление… Зойг не хотел его убивать, но рука с пистолетом шевельнулась, Поль увидел зрачок ствола.
   «Не надо, пожалуйста! Помоги мне!»
   Гинтиец словно услышал немую просьбу Поля и ответил чуть заметным отрицательным жестом — легкое движение изломанных бровей, усилившийся прищур глубоко посаженных черно-коричневых глаз. Все-таки убьет, и это, по его мнению, наименьшее из зол, поскольку то, что ожидает Поля в противном случае, будет хуже смерти. Уловил Поль его мысль или просто почувствовал эмоциональный настрой? Не важно, теперь уже ничего не важно…
   Лицо Зойга застыло. Он медлил, тщательно прицеливаясь, чтобы убить одним выстрелом, сразу. Похоже, ему хотелось, чтобы Поль закрыл глаза — тогда легче будет нажать на спуск, а Поль оцепенел и мог только смотреть в пустой холодный зрачок.
   — Стойте! Что вы делаете, идиоты?!
   Обладатель скрипучего голоса бросился между Зойгом и Полем. Теперь Поль видел его спину, напоминающую громоздкий угловатый шкаф, прикрытый сверху застиранным чехлом, неряшливо свисающие пряди седых волос, крупные волосатые кисти рук, мелькающие в воздухе — новоприбывший размашисто жестикулировал.
   — Зойг, вы идиот! Кто дал вам право убивать «сканера»? Думаете, у нас безвластие? У нас уже есть новый Маршал — Лорехаун, и я буду жаловаться Маршалу Лорехауну! Какие вы все идиоты… Уберите пистолет! Я сказал, уберите! Лучше своих людей перестреляйте, меньше станет идиотов, а это уникальный экземпляр, его надо изучать, а не убивать! Я забираю его к себе в лабораторию. Кто попытается уничтожить объект исследований, тот пойдет под трибунал! Поняли, Зойг? Под трибунал!
   — Профессор, я думаю, лучше его убить, — возразил Зойг.
   — Идиоты не умеют думать, — проворчал профессор и оглянулся на Поля. Тоже гинтиец, но постарше, лицо квадратное, тяжеловесно-перекошенное. — Откуда столько крови? — его скрипучий голос сорвался на визг. — Идиоты, что вы сделали, он же умрет от потери крови! Под трибунал пойдете… Из-за вас наука его потеряет, а он разговаривать умеет, хоть и «сканер»! Ты же умеешь разговаривать? Скажи что-нибудь!
   Поль промолчал. Этот профессор напоминал ему гигантское насекомое, не злое и не доброе, способное ради удовлетворения своего любопытства заживо расчленить пойманную жертву, чтобы после, насытившись информацией, сооружать из пыли и собственной слюны причудливые гнезда гипотез для приманивания других себе подобных особей.
   — Так постарались, что он даже говорить не может! Бойцы-молодцы, под трибунал вас всех надо…
   — Проф, да мы ему ничего не сломали, и зубы, кажись, на месте, — попытался оправдаться насупленный верзила в линялой безрукавке. — Сейчас в лабораторию к вам оттащим.
   — Вы оттащите! — взвизгнул ученый. — Вы так оттащите, что потом руки-ноги по коридорам собирай… Не подходить к «сканеру»! Я свой персонал вызову.
   Он что-то сердито пробормотал в наручный передатчик.
   Зойг смотрел на Поля с угрюмым сожалением: «Прости, не успел».
   Тошнота и обморочная слабость нахлынули внезапно, как будто его столкнули в мутную воду.
   — Живо сюда! — донесся пронзительный вопль профессора. — Экземпляр умирает! А вы не подходите, я на вас докладную напишу!
   …Должно быть, ему вкололи какой-то сильнодействующий стимулятор. Все тело болело — он только сейчас почувствовал боль, и во рту привкус крови, хотя зубы вроде бы целы… нет, два или три шатаются.
   Он лежал на транспортировочной платформе медробота, до подбородка укрытый жестким одеялом, от которого пахло засохшей рвотой. Поль попытался сбросить с себя эту гадость, но шагавший рядом профессор снова заботливо укрыл его.
   — Признаки жизни! Квинан — эффективный препарат, мигом поставит на ноги, но ты лучше не двигайся, тебе противопоказано. Какие варвары…
   «Квинан — это же почти допинг. Сердечный стимулятор, активизирует обменные процессы, ускоряет регенерацию тканей… — Поль знал это из курса медицины в полицейской школе. — Жалко, что не снимает боль. Разве у них нет анестезирующих капсул? Наверняка есть. Просто их не волнует, больно мне или нет».
   Он хотел все-таки сбросить вонючее одеяло, но передумал. Пошевелился, словно устраивался поудобнее, согнул и слегка переместил правую руку. Осторожно, чтобы не заметил профессор и его подручные-санитары. Их трое, одного из них Поль точно видел раньше — чужими глазами, когда был здесь на разведке.
   Его тоже положат в «кокон», как тех «сканеров», и будут экспериментировать, пока не замучают до потери рассудка. Это растянется надолго… Если только Зойг не доберется до него, чтобы милосердно прикончить.
   «Согласился бы он помочь мне сбежать? Или это вразрез с его убеждениями? Убить проще…»
   Да Поль и без посторонней помощи может отсюда сбежать. Всего-то и нужно телепортироваться домой, на яхту. Что ему мешает?
   Стиснув зубы, он застонал — и от резанувшей боли в деснах, и от безнадежности. Он знал, куда попадет, если попробует телепортироваться. В миксер-море.
   — Какие безмозглые идиоты, а? — опять прорвало профессора. — Так хорошо потрудились, что он больше не разговаривает, только стонет! Им ничего доверить нельзя, все испортят. Когда после облачной чумы из лаборатории трупы выносили, на полу мои флэш-кристаллы лежали. Раз лежит — значит, нужное, не трогай, так они прошлись по ним и все растоптали, хоть бы кто посмотрел под ноги… А там были записи экспериментов в единственном экземпляре! Давеча на перилах на лестничной площадке оставил чашку с фаченьей — прошли мимо, смахнули. Нового робота-уборщика поломали, увидели в коридоре табличку «Соблюдай тишину» — метательный нож в нее засадили по самую рукоятку, «сканера» увидели — котлету сделали. Бывший Маршал смотрел на эту вольницу сквозь пальцы, поощрял идиотизм, а новый Маршал наведет порядок, научит их по струнке ходить. Проявления идиотизма будут караться по всей строгости! А тебя мы будем изучать… Хорошо, в столовой кто-то сказал — там «сканера» поймали, и я сразу побежал, обед на столе бросил. С этим переворотом всю связь на корабле раскурочили, система слежения, видеокамеры, терминалы — ничего не работает. Одно слово, молодцы! А когда наладят? Долго будут налаживать… Но я успел, прибежал. Мештун, сходишь потом в столовую за моим обедом, если его какие-нибудь идиоты не съели.
   «Я на корабле. И у них тут совсем недавно произошла катастрофа, которую вызвал Саймон Клисс. Это он взял мою “торпеду”. Зря он это сделал, ему будет хуже, чем мне. А меня ждет миксер-море… Нет. Я же не собираюсь телепортироваться!»
   Поворот. Когда платформа разворачивалась, Поль снова дернулся, зажмурившись от боли, и еще на пядь передвинул ладонь. Есть. Узкий твердый предмет под тканью рубашки. Его так и не обыскали по-настоящему, сразу начали бить, и стилет остался у него. Предназначался он для вполне конкретной цели — защиты от Лиргисо, но сейчас это единственное оружие, которым Поль располагает.
   Корабль был огромен — коридоры, палубы, лестницы, пандусы, лифты. Наверху проплывали то ребра ступенек, то серые казенные поля потолков с шеренгами режуще-белых плафонов. Попадавшиеся навстречу люди поглядывали на процессию с любопытством, а профессор злобно ворчал на них, обзывая «идиотами» и «бандитствующей вольницей». Не то чтобы Поль был не согласен с этими определениями, но непрерывное брюзжание провожатого, отвратительный запах, исходящий от одеяла, боль в избитом теле (она постепенно усиливалась, становилась все мучительней) — это мешало сосредоточиться на сканировании.
   Лиргисо не угадал: то, что кто-то из верхушки оказался «магом», для «Конторы» было ударом, идеологическим шоком — они же помешаны на своей идеологии! В командовании произошел переворот, и сейчас на корабле царят разброд и сумятица. Подходящая обстановка для побега.
   В запасе у Поля есть прием, который сработает не хуже ударной дозы допинга с обезболивающим эффектом. Он уже пользовался этим приемом на Манокаре, когда получил лучевой ожог, и на Незе, когда во время стычки с агентами «Конторы» в него выстрелили кислотным зарядом.
   С этими людьми-насекомыми, которые тащат его в свой застенок для исследований, он справится, но что делать потом? Не телепортироваться же в миксер-море…
   Двое в желтых рабочих комбинезонах и шлемах с затемненными щитками что-то сваривали, им пришлось приостановить работу, чтобы пропустить платформу.
   — Чинят! — похвалил профессор. — Господи, хоть кто-то здесь что-то чинит, а не ломает! Все равно сделают наперекосяк, идиоты ведь, ничему их не научишь…
   Перед платформой раздвинулись металлические двери; проехав через длинное помещение, похожее на разгромленный склад, она остановилась в обшарпанном зале с двумя рядами пустых «коконов спасения». Поль похолодел, узнав этот зал, он уже был здесь.
   — Разденьте объект — и в «кокон», — распорядился профессор. — Живо, за работу! Не стойте, как идиоты.
   Вероятно, Поль выглядел беспомощным, сломленным, напуганным. И раньше случалось, что на противников или на сторонних наблюдателей он производил впечатление законченной жертвы, в то время как способность думать и сопротивляться оставалась при нем. Вдобавок сейчас это впечатление усугублялось следами побоев.
   Они не приняли никаких мер предосторожности, хотя «Контора» наверняка располагала досье Поля Лагайма, где содержалась информация о том, что он получил подготовку киллера. Правда, он был несостоявшимся киллером… Был.
   Санитар, сдернувший с него одеяло, умер первым. Двое его коллег и профессор не успели понять, что происходит, а Поль, выскользнув из-под оседающего тела, оттолкнулся от спружинившей платформы, оказался на ногах и всадил стилет в сердце второму. Вернее, не Поль, а Черная Вдова — манокарское привидение, не знающее ни страха, ни колебаний, равнодушное к боли. У Черной Вдовы тоже все болело, но это не имело для нее значения, не мешало ей ловко и быстро двигаться — она еще и не то могла вытерпеть.
   Поль не любил эту личность, им же созданную — но разве сам он смог бы сделать то, что сделала Вдова? Четыре трупа. Один из санитаров пытался достать парализатор, но не успел. Поль спрятал стилет, поднял упавшее на пол оружие и крадучись вышел из зала. Ему нужен рабочий комбинезон, шлем с затемненным щитком и сварочный аппарат.
   Спохватившись, вернулся, нашел в кармане у санитара пульт. Транспортировочная платформа покатилась следом за ним.
   Двое ремонтников продолжали возиться с тонкими металлическими трубами, проходившими за снятой и прислоненной рядом стенной панелью. Поль парализовал обоих, втащил на платформу, туда же положил инструменты.
   Дверь лаборатории запиралась изнутри на засов (видимо, для защиты от идиотов), Поль его задвинул. Теперь — найти медавтомат для оказания первой помощи и обезболивающие препараты, иначе он долго не продержится.
   Он все еще был Черной Вдовой. Стань он сейчас самим собой, окружающая обстановка — выморочный зал, страшные прозрачные стручки пустых «коконов», трупы с пятнышками крови на одежде — могла бы загнать его в состояние, близкое к шоку.
   Трупы он перетащил к стене и сверху прикрыл хламом, которого здесь валялось в избытке, парализованных ремонтников уложил в «коконы» — после того, как принял обезболивающее и допинг. Обнаружив умывальник, смыл с лица кровь, потом натянул поверх своей одежды мешковатый желтый комбинезон, рассовал по карманам лекарственные препараты, четыре трофейных парализатора, несколько пачек галет и плитки протеинового шоколада из населенного тараканами шкафа. Надев шлем, спрятал разбитое лицо под затемненным щитком, взял сварочный аппарат и вышел в коридор.
   Черную Вдову пора отключить и заархивировать. Производные личности — это всего лишь вспомогательные программы, их способности ограничены, а ему надо придумать, как отсюда выбраться.
   Сразу нахлынула тоска. Он не хотел убивать. А выбраться отсюда просто: открой любую дверь — и за ней будет миксер-море.
   — Ты что, пьяный? — с неодобрением спросила патлатая коренастая девчонка, попавшаяся навстречу около лестницы.
   — Немного, — согласился Поль.
   — Маршала на вас нету, — фыркнула девчонка. — Вот погодите, Маршал еще вернется!
   Свернув наугад в первый попавшийся коридор, Поль заставил себя успокоиться. Надо найти ангар, где его били, и угнать машину.
 
   Розовая громада Норны наполовину закатилась за горизонт, и зубчатая кромка фрактального леса на ее фоне чернела, как будто нарисованная тушью. В этом было что-то уютно-мультипликационное — если забыть о том, что случилось, и что они здесь делают.
   Поля искали сначала Лиргисо, Хинар и Амина, потом — Стив, Тина и Лиргисо. Биосканеры, даже самые мощные, реагируют только на живое, и если под слоем аммиачного тумана лежит остывший труп, приборы его не обнаружат, — Лиргисо первый сказал об этом вслух.
   Стив опять трансформировался, на этот раз в существо, напоминающее большую черную сороконожку с торчащими спереди усиками. Вначале оно кружило на опушке, ощупывая подвижными усиками землю, потом замерло на месте. Сбоку, где сочленялись два сегмента длинного туловища, выросло щупальце с динамиком на конце.
   — Я взял его след. Ждите здесь.
   Существо скользнуло в туман. На мерзлой земле лежал антиграв Стива, чуть поодаль валялись ошметья его скафандра и шлем, а также несколько пустых ярко-красных баллонов, оставшихся после Поля и Саймона Клисса. Тина толкнула один из них носком ботинка, он откатился.
   — Хотел бы я побеседовать с Лейлой, — процедил Лиргисо.
   — Нет, — отрезала Тина. — Не будешь ты с ней больше беседовать. Если бы не ты, ничего бы не случилось.
   — Это Стив оставил его здесь одного.
   — Из-за тебя.
   — Тина, прошу, выслушай меня! Я расскажу, как все было. Поль боялся за вас и глядел на Норну, словно околдованный. Ты бы видела его глаза… Когда я на него смотрел, у меня сердце разрывалось. Я люблю Поля, что бы ты на этот счет ни думала, и мне хотелось защитить и успокоить его. Я нарочно был с ним груб — знаешь, те мелкие уколы, из-за которых он так забавно злится, — но он ни на что не реагировал. Представь себе его лицо за щитком шлема, неподвижное и бледное, будто ледяное, а зрачки — розовые, до краев наполненные стылым светом этой ужасной луны. Тогда я попробовал напугать его, и это, хвала всем демонам, вернуло его к жизни. Психологический прием, как выражаются люди. Со мной Поль был бы в безопасности, и я хотел объяснить это Стиву, но тот не стал меня слушать. Фласс, любой неглупый человек или энбоно понял бы, какую цель я преследую, однако Стив слишком далек от нас, наши душевные движения для него непостижимы — и вот тебе еще одно доказательство! Это он во всем виноват.
   — Ты, — не сдалась Тина. — Ага, конечно, защитил и успокоил! Ты, что ли, так получил по мозгам от того конторского экстрасенса, что совсем соображать перестал? Хотя, дело не в этом… Ты привык подавлять и запугивать, и по-другому просто не умеешь, даже когда хочешь проявить заботу. Если у человека болит зуб, надо хорошенько треснуть его по голове — тогда ему точно станет не до зубной боли, гарантия сто процентов.
   Лиргисо молчал. Тина не верила в то, что он способен измениться, но, может, теперь до него хоть что-нибудь дойдет. Главное, чтобы нашелся Поль… живой. Она тоже виновата в том, что произошло. Окоротить Лиргисо давно уже стоило. Тину его насмешки и нападки не задевали, она отвечала ему в том же духе, и ей было даже интересно, что он еще придумает, — для обоих это была игра, и каждый знал, что противник неуязвим. Но Поль другой, и нельзя было позволять Лиргисо вести себя так же с ним.
   Из тумана, окутывающего основания друз, выползла длинная черная гусеница.
   — Его там нет. В том месте, где след обрывается, я обнаружил чужие следы. Видимо, те, кто его забрал, спустились на антигравах. Отправляйтесь на Канпеи, я немного задержусь.
   В прошлый раз Стиву пришлось умереть, чтобы снова стать человеком, но Тина этого не видела. Лиргисо телепортировал ее вместе с девочками в дом на Канпеи, Стив появился чуть позже, — такой, как обычно, — и доставил всех троих на яхту, потом они с Тиной надели скафандры — и снова на Рузу.
   Свет в белой комнате с глянцевой надувной мебелью вспыхнул через секунду после возвращения хозяев. Тина подняла щиток шлема, взглянула на Живущего-в-Прохладе. Его треугольное лицо было осунувшимся и злым.
   — Тина, он непростительно беззащитен! На Лярне за такое преступление полагалась смертная казнь. Подумать только, Поль — и Саймон Клисс! Фласс, и надо же было, чтобы они встретились…
   — Где сейчас этот Клисс?
   — Блаженствует у меня на яхте. Надеюсь, ты на него не претендуешь? Записи допросов вы получите, но допрашивать его я буду сам.
   — Если найдешь свою яхту в целости и сохранности, — мрачно сострила Тина.
   — Фласс, не надо так шутить! На этот раз я принял меры предосторожности. Я тебя покидаю, я должен открыть в рузианской Сети именной почтовый ящик. Если те, кто захватил Поля, намерены получить выкуп, нужно дать им возможность со мной связаться. А если это люди из «Конторы», надо узнать у Клисса, где находится их корабль.