Орлов Антон. Контора Игрек

   Римма чувствовала себя счастливой: уж теперь-то все пойдет так, как ей хочется! Даже промозглая сагатрианская погода не могла испортить ей триумфа.
 
   Сагатра напоминала темный заиленный пруд. Вечно пасмурное небо, скользкие от плесени скалы, пышная спутанная растительность — все это выглядело, как отражение в поверхности такого пруда, слегка рябящей от непрерывной мороси.
   — Впору почувствовать себя утопленником, — заметил с ухмылкой Лиргисо. — Я знаю эту флассову планету, хотя не бывал здесь раньше. Когда мой покойный патрон сбежал с Лярна, он первое время прятался на Сагатре, изредка совершая вылазки к людям. Построил себе изумительный подземный лабиринт, у меня есть и план, и голографическая модель. Судя по этим записям, катакомбы оформлены во вкусе патрона — нечто монументальное и омерзительно скучное, ни одного приятного штриха. Вот забавно, что теперь его опустевшее логово занял Маршал! Они ведь очень похожи — Маршал и мой трижды бедный патрон… И Маршал тоже умрет от моей руки. Вот с кого я спрошу за город!
   — Ты же говорил, что тебе это без разницы, — напомнил Поль, разглядывая промозглые пейзажи на занимающем целую стену экране, разбитом на сектора.
   — О, нет, я злопамятный! Я готов быть великодушным с тобой, но не с Маршалом.
   — Босс, идем на посадку, — доложил Хинар. — Ныряем в океан.
   Яхта была не та, которую Поль запомнил по облаку Тешорва. Небольшая, исключительно маневренная, снабженная несколькими системами защиты от обнаружения, в том числе древнелярнийской — последняя, по словам Лиргисо, не позволит Маршалу засечь присутствие чужой техники магическим способом.
   — Заходим в подводный грот, — сообщил Хинар, не поворачиваясь от пульта.
   Живущий-в-Прохладе взглянул на Поля и вопросительно выгнул бровь.
   — Маршал и Римма Кирч находятся на северо-востоке от нас. Видимо, на материке. По-моему, других людей рядом с ними нет. Если хочешь знать мое мнение — драпать отсюда надо, не задерживаясь, времени в обрез. Иначе живым ты с Сагатры не уйдешь.
   — Интригуешь и ничего не объясняешь… Источник опасности — Маршал?
   — Вроде бы нет. Не могу определить, мне что-то мешает. Оно похоже на грозовую тучу или туман, в котором что-то прячется. Оно пока далеко, но скоро будет здесь.
   — Фласс, и хорош я буду, если откажусь от предприятия из-за твоих неопределенных страхов, в то время как победа — на расстоянии вытянутой руки!
   — Я бы на твоем месте подумал.
   Живущий-в-Прохладе скорчил одну из своих выразительных иронических гримас и отвернулся к экранам.
   Поль испытывал по отношению к нему сложные чувства, и это было частью того «узла», который необходимо развязать, чтобы жить дальше. С одной стороны, он был бы рад избавиться от Лиргисо, с другой — тот ведь вытащил его из миксер-моря и потом, на Вьянгасе, утешал и уговаривал, пока Тина прорывалась к Маршалу… Сбросить все это со счета Поль не мог. И в-третьих, невозможно убить того, кто тебя любит. Во всяком случае, Поль обнаружил, что для него это непреодолимое препятствие, пусть даже речь идет не об убийстве, как таковом, а об умолчании со смертельной развязкой. В конце концов он решил предупредить Лиргисо об опасности и дальше пустить все на самотек: захочет — примет к сведению, не захочет — его дело.
   — Босс, мне здесь тоже не нравится, — вступил в разговор пилот. — Поль верно сказал, как перед грозой.
   — Да вы что, сговорились? — с досадой процедил Лиргисо.
   — Просто наши ощущения совпадают. Я «сканер», а Хинар, как ты знаешь, навигатор-гиперпространственник, у него интуиция развита сильнее, чем у большинства людей. Мы чувствуем одно и то же. Тебе этого недостаточно?
   — И я из-за ваших предчувствий должен скормить Флассу мои планы? Благодарю покорно! Это всего лишь аргхмо. Так называют на Лярне злой рок, следующий по пятам за своей жертвой. Я не раз и не два ощущал у себя на затылке его ледяное дыхание, но я неизменно оказывался сильнее аргхмо. К тому же, Поль, ты ведь раньше говорил, что бояться мне надо огненного шквала, а какой может быть огненный шквал на Сагатре? — глядя на своих собеседников с усмешкой превосходства, Лиргисо указал на экраны. — Вы посмотрите на эту слякоть, там просто нечему гореть!
 
   Бетонный бункер, в котором жили Маршал и Римма, изнутри был весь расцвечен синими, зелеными, багровыми, бурыми пятнами. В полумраке отсыревшие помещения с низкими потолками выглядели неряшливо и напоминали склепы, а если включить яркий свет — все это сверкало, словно расплескали краску.
   Ответственной за борьбу с плесенью Маршал назначил ликвидатора Кирч (а кого еще, если у них ни одного «салаги»?), и она ежедневно опрыскивала эту пакость специальным аэрозолем. Плесень чернела и умирала, однако несколько часов спустя по соседству с обработанными участками расцветали свежие пятна.
   Пока Римма вела эту безнадежную войну, утешаясь тем, что ей, очевидно, послано очередное испытание, Маршал медитировал. Он все еще не мог определиться, кого же их Команда будет теперь искоренять и под каким лозунгом, а когда Римма попробовала подвести его к мысли, что это, по крупному счету, все равно, обругал ее и прочитал нравоучение. Однако же Кирч почувствовала, что в глубине души он с ней согласен, только не хочет говорить об этом вслух — в воспитательных целях, за ним такое водится.
   Сквозь щелевидные окна под потолком сочился внутрь грязноватый дневной свет, и Маршал, застывший на волглом бетонном полу в позе лотоса, походил на деревянный истукан, а его лысый череп блестел, как отполированный. Римма, насупленная и взъерошенная, в затрапезном комбинезоне, бродила по залу с баллончиком отравы — здесь, на первом сверху этаже бункера, плесени развелось особенно много.
   Встряска. Хруст стекла. Потолок раскроила косая трещина.
   Рефлекторно стиснув баллончик, Кирч отпрыгнула к двери. Маршал поднял опущенные веки, в его пронзительных белесых глазах мелькнуло выражение усталости.
   — Курт Баштон, именующий себя Маршалом! Сей гордый псевдоним — это, надо полагать, реализация тайной детской мечты? Или скромная дань мании величия? В этом есть нечто от наивной похвальбы дикаря… Так и быть уж — Маршал! В облаке Тешорва мы не закончили наш поединок, и я предлагаю продолжить. Выходи, жду снаружи. Или ты опять намерен удрать, как на Вьянгасе? Увы, бедный экс-непобедимый Маршал…
   Когда этот вкрадчивый язвительный голос умолк, побагровевший от гнева Маршал выругался и буркнул:
   — Болтунов надо пачками стрелять…
   — Маршал, вы пойдете? — спросила Римма, глядя на шефа снизу вверх с восторгом отчасти искренним, отчасти театральным.
   — Надо проучить болтуна! Жалко, мыслеусилитель не готов, да я его и так… Сейчас, только броню надену. А ты, боец Кирч, иди покамест вниз. Твоя задача — остаться в живых.
   Маршал говорил ворчливо и веско, совсем как в былые времена, до краха «Конторы Игрек», и Римма ощутила новый прилив восторга.
 
   В последний момент космополовцы спохватились: есть, оказывается, межзвездное соглашение, по которому совместные антитеррористические операции с применением оружия массового поражения должны проводиться в присутствии представителей СМИ. Эта операция — и совместная, и антитеррористическая, а на крейсере ни одного журналиста! Нарушение, могут последовать штрафные санкции со стороны Галактической Ассамблеи.
   Неизвестно, чем бы все это закончилось (тергаронский генерал уже склонялся к тому, чтобы повыбрасывать иностранных граждан за борт — тогда, мол, формального нарушения не будет), но тут кто-то вспомнил о Саймоне Клиссе — тоже ведь, считай, представитель СМИ! — и его быстренько притащили на командный пост.
   Ему объяснили, что он здесь находится ради соблюдения протокола, а не для того чтобы снимать пасквили, так что пусть сидит смирно и помалкивает, но Саймон все равно не терял надежды выпросить хотя бы плохонькую камеру.
   Ему надо снимать кино, чтобы нервы успокоить. Вон сколько рядом кудонской нежити — в левом секторе зала, за прозрачными раздвижными перегородками. Словно там оранжерея с отвратительно лоснящимся черным кустарником или террариум, битком набитый змеями, которые так переплелись друг с дружкой, что превратились в подобие единого организма.
   Внезапно по этой шевелящейся массе как будто прошла судорога, а потом скользящие створки раздвинулись, чтобы выпустить наружу мобильный «кокон спасения» со скрючившимся внутри черным цефалоподом.
   По залу пронесся ропот. «Еще один выбыл!» Саймон ничего не понял, но порадовался, что кудонцев стало на одну тварь меньше.
   Потом из-за стеклянной стенки выбрался другой кудонец, подскочил к тергаронскому генералу и что-то заверещал по-своему.
   — …Мы перед этим чудовищем бессильны. Каждый раз, когда он пытается прорваться, кто-нибудь из наших теряет сознание, уже одиннадцать пострадавших, — разобрал Саймон реплики автопереводчика. — Ваша человеческая раса порождает монстров!
   В разговор включились офицеры Космопола, разгорелся спор. Саймон изо всех сил прислушивался и, наконец, понял, что речь идет о Поле Лагайме. Все вместе взятые кудонские «сканеры» еле-еле могли с ним справиться и сомневались, что их хватит надолго: еще несколько потерь — и перевес будет на его стороне. Они требовали немедленного нанесения удара, а представители Космопола настаивали на том, чтобы Лагайма эвакуировали с Сагатры и передали им. Поскольку он сотрудничал с Лиргисо под принуждением, по законам своей планеты, равно как и по галактическим, он не несет за это ответственности.
   Генерал, на которого насели с двух сторон, ответил, что работа на врага — в любом случае предательство, и на Тергароне его бы расстреляли, и вообще все планеты, которые хотят выращивать не штатских хлюпиков, а бравых боевых парней и девок, должны перенять опыт Тергарона и ввести поголовную воинскую обязанность. Это заявление вызвало взрыв негодования у космополовцев, принадлежащих к более миролюбивым культурам.
   — Ну, чего они друг на друга собачатся, уйдут же Лиргисо и Маршал! — возопил Саймон.
   Его горестный возглас совпал со стихийно возникшей паузой. Все стали оглядываться на Клисса, и он пожалел о том, что у него нет раковины, как у улитки. Эх, был бы он сейчас под дозой…
   — Вот, вот, ваши штатские понятия не имеют о субординации! — указав на него пальцем, прогремел генерал. — Позор!
   Космополовцы уступать не хотели, особенно горячились двое серокожих незийцев — они требовали десантный бот и людей для спасения незийского гражданина Поля Лагайма. Видимо, у них было секретное предписание сцапать рыжего мерзавца и вернуть домой. Еще бы — «сканер», который один стоит целого выводка кудонских экстрасенсов! Небось, его бывшее полицейское начальство локти кусало, когда узнало, какими кадрами разбрасывается… И предъявлять ему обвинений, конечно же, никто не станет, разве что для острастки. Все простят и на прежнюю работу возьмут, еще и с повышением оклада! И никто не припомнит ему Саймона Клисса, выкинутого с яхты в облаке Тешорва на верную погибель.
   — Все люди — чудовища, — зная, что его все равно никто не слушает, произнес Саймон вполголоса. — Иногда и негуманоид сболтнет правду…
 
   Мокрое безымянное плоскогорье Лиргисо упорно называл плоскогорьем Сефаргла — в честь своего «бедного патрона», построившего здесь подземный лабиринт. Остальные сагатрианские территории для архитектурных упражнений не годились: сплошное болото, и водится там черт знает что.
   Крыша бункера, сооруженного позже и прилепившегося к катакомбам возле одного из входов, поднималась над каменистой землей на полтора метра.
   — Так, Маршал, между прочим, не спешит нам навстречу, — сообщил Поль. — Он удаляется. Обиделся и не хочет с тобой общаться. Может, тоже пойдем отсюда?
   — Удаляется один или вместе с девушкой? — уточнил Лиргисо.
   — Они расходятся в разные стороны. Она, похоже, спускается вниз.
   — Тогда это может быть обманный маневр.
   Перед телепортацией, когда надели броню, Поль еще раз попытался отговорить Живущего-в-Прохладе от этой затеи.
   — Нет, — усмехнулся Лиргисо. — Ты не понимаешь… Я должен как можно скорее с ним покончить. Раньше мне изредка снились сны, в которых я испытывал невыразимую тоску и душевную боль, это началось давно… Вскоре после того, как меня чуть не убила кхейгла-мать — помнишь, я тебе рассказывал? На Вьянгасе я то же самое пережил наяву, и с тех пор эти сны меня преследуют, через каждые три-четыре раза. Я должен от них избавиться, а для этого надо убить Маршала.
   — Все ясно… Ты же не привык к угрызениям совести. Попробуй немного напрячь свой хваленый интеллект и посмотреть на вещи здраво. Думаешь, убив Маршала, ты избавишься от этой боли? Ее источник не в Маршале, а в тебе. Ты рассказывал, когда кхейгла за тобой погналась, из-за тебя погиб другой ребенок — ты его оттолкнул, чтобы спрятаться в нише. С этого все и началось, а потом сюда много чего еще наслоилось… Тебе надо разобраться с самим собой, отказаться от непорядочных поступков — это альтернатива твоей авантюре с охотой на Маршала. Между прочим, мне он тоже позарез нужен, ради информации о городе, но я понимаю, что лезть сейчас за ним на Сагатру — самоубийство.
   — Все сказал? — желтые глаза Лиргисо непримиримо сощурились — то ли презрение, то ли просто нежелание согласиться. — А теперь надевай шлем. Действуем так, как решил я.
   Так и есть, Маршал хочет обойти их с фланга… Поль с трудом различал его: что-то ползет на периферии восприятия, словно подхваченный сквозняком клок пыли. Но это еле заметное «что-то» вызывало у него ощущение мучительного дискомфорта — люди, которые боятся насекомых, испытывают похожее чувство, обнаружив возле себя таракана или паука. Дискомфорт вернее, чем зрение «сканера», помогал Полю определить местонахождении Маршала.
   «Если потусторонняя память не подводит, это мой бывший босс! Какого черта я с ним в той жизни связался?»
   — Смотри, он там, — показал Поль. — Приближается.
   Восприятие по-прежнему оставалось затуманенным из-за присутствия «тучи». Она была со всех сторон, застилала перспективу, а когда Поль пытался сквозь нее прорваться — тяжело содрогалась, словно получившая удар живая туша, и в ее недрах раздавался всхлип, но возникшая на долю секунды прореха мгновенно затягивалась, и он не успевал ничего понять.
   — Теперь и я засек его, — прошептал Лиргисо. Его синие, в алмазных блестках, губы искривила жестокая азартная усмешка охотника. — Вот за теми камнями…Идиот воображает, что подкрадывается к нам незаметно!
   — Послушай, давай отсюда свалим, — хрипло попросил Поль. — Иначе мы умрем. Я ничего не могу объяснить и доказать, но счет пошел на минуты.
   — Где находится источник опасности?
   — Не знаю. Я его не чувствую, хотя мне все хуже и хуже, как будто меня душат.
   — Нервы, — подвел итог Живущий-в-Прохладе. — Ты слишком впечатлительная и утонченная натура, чтобы сидеть в засаде среди этой мокрой мерзости. Потерпи. Я разделаюсь с Маршалом, а потом полетим на Рубикон, и я там буду каждый день спасать по домбергу, лишь бы доставить тебе удовольствие. А может, ты просто не хочешь, чтобы я убил Маршала? Какие отношения связывали вас в той жизни, где был город?
   — Я вроде как на него работал, я же тебе говорил.
   — Только работал — или было что-то еще?
   — Достал… — процедил Поль и перевел взгляд на просвет меж валунами, за которыми они прятались.
   — Убью Маршала у тебя на глазах! — услышал он мстительный шепот Живущего-в-Прохладе.
   Небо, как серая губка, блестящие под вечным дождем скалы. Из расселин, заполненных жидкой земляной кашицей, выплескиваются пышные султаны зелени. Размытые бледно-серые кучи среди каменных россыпей — не то чей-то помет, не то растоптанные чьими-то лапищами грибы. Но все это принадлежит к сагатрианской биосфере и не таит в себе никакой необъяснимой угрозы. Угроза пришла извне.
   Поединок между Лиргисо и Маршалом начался, а Поль мог только наблюдать за ним со стороны, изнывая от сознания обреченности и собственного бессилия: «туча» мешала ему добраться до заархивированной памяти Маршала, он словно тонул в зыбучке.
   Еще один рывок. По нервам резанул беззвучный визг, исторгнутый «тучей». Поль больше не сомневался в том, что она живая, и в ее недрах кроется какая-то ужасная опасность.
   В промежутках между схватками он пытался уговорить Лиргисо прекратить дуэль и вернуться на яхту. Кажется, тот наконец-то поверил, однако доводы Поля по-прежнему игнорировал.
   — Я же говорил, что ты спятил, — холодея от безнадежности, прошептал Поль, когда противники, измотанные незримым сражением, в очередной раз сделали передышку. — Мы скоро умрем.
   Лиргисо в ответ ухмыльнулся.
   Прикрыв глаза, Поль привалился спиной к камню, поднял щиток шлема. Пахло болотом.
   — Поль… — негромко позвал Живущий-в-Прохладе.
   — Что?
   — Да нет… Ничего.
   Оба дуэлянта собирались с силами для нового раунда, но уже не имело значения, кто победит, потому что «туча» убьет всех.
   — Ладно уж, скажу… — снова заговорил Лиргисо. — Тут совсем рядом есть вход в катакомбы, он у меня на плане отмечен. Если спустишься ниже десятого уровня — будешь в безопасности, даже если на поверхности взорвется водородная бомба. Возьми план и ключ. Останешься жив, что бы здесь ни случилось.
   План был не электронный, глянцевая книжечка карманного формата с рисунками, фотографиями и лярнийскими иероглифами, а ключ — металлический цилиндр размером с карандаш.
   — Вход под аркой, вырезанной в скале, — добавил Лиргисо. — Смотри, видно даже отсюда.
   — Пойдем туда вместе, если телепортироваться не можешь.
   — О, нет, сначала я прикончу Маршала!
   — Спасибо.
   Положив книжечку и ключ в карман на поясе, Поль закрыл щиток и направился к невысокой скале с двухметровой стрельчатой аркой, полускрытой космами травы.
   — Поль! — окликнул Лиргисо.
   Он остановился и обернулся.
   — Я с тобой не прощаюсь. Если Маршал меня убьет, я буду навещать тебя в ночных кошмарах.
   Поль знал, что в этой жизни видит его в последний раз.
 
   После того, как из-за прозрачной стенки вынесли сразу четверых бесчувственных кудонцев, тергаронский генерал и космополовцы наконец-то пришли к компромиссу.
   — Если этот ваш раздолбай каким-нибудь чудом уцелеет, сможете его забрать, — с отвращением разрешил генерал. — Официально заявляю. Нам экстрасенсы не нужны. Мы, тергаронцы, привыкли надеяться на наши мускулы, на наше оружие и на наш боевой дух, а не на мистическую штатскую хренотень!
   Пропаганду качает, отметил Саймон. Если б не содействие кудонской нечисти, их экспедиция до сих пор бы моталась по Галактике вслепую в поисках Маршала.
   Видимо, не один Клисс об этом подумал, потому что блондинистая пожилая шиайтианка в форме Космопола с подковыркой поинтересовалась:
   — А как же Тина Хэдис? Она ведь тоже обладает экстрасенсорными способностями!
   — И, несмотря на это, леди, на Вьянгасе она решила проблему не мистическими штучками-дрючками, а с помощью древнего, как мир, холодного оружия! — парировал генерал. — Всю живую силу неприятеля — на куски, ни одного целого трупа не нашли! Вот это было по-нашему! — и, помолчав, добавил мечтательно, с благоговением в голосе: — Какая женщина!..
   — Я всегда знал, что Тина Хэдис — клиническая убийца, еще как в первый раз ее увидел, — торопливо шепнул Саймон Брауну. — Все киборги — убийцы, а меня никто никогда не слушает!
   Сотрудник «Иллюзориума» сделал сочувственную мину и вновь повернулся в сторону генерала, рассказывающего космополовцам о дезинтеграторе «Омега-78», который будет использован против Маршала и Лиргисо. Впрочем, Саймон давно уже заподозрил, что этот блаженный представитель менеджерского племени на самом деле ему не сочувствует, только притворяется. Клисса тошнило от его назойливой жизнерадостности.
   — …Все, что находится в зоне поражения радиусом до двухсот километров, будет дезинтегрировано. Заметьте, дамы и господа, речь идет о распаде вещества на молекулы, а не о ядерной реакции. Радиационное заражение исключено — таким образом, Хлаттская конвенция не будет нарушена, — генерал сделал паузу, а потом раскатистым громовым басом, от которого у Саймона заложило уши, провозгласил: — Всем постам — боевая готовность номер один! Начинаем операцию «Огненный шквал»!
   Нелепица… Сам же только что объяснял, что оно будет не гореть, а рассыпаться на молекулы! Клисс пихнул локтем Брауна и хотел обратить его внимание на это несоответствие, но тот проигнорировал тычок.
   Вздохнув, Саймон смирился: «Огненный шквал», так «Огненный шквал», военные любят эффектные названия.
 
   Лабиринт Сефаргла оказался не настолько обширным и запутанным, как Поль ожидал. Двенадцатиэтажные катакомбы повторяющейся планировки, на каждом уровне широкий центральный коридор пересечен несколькими поуже, за арочными проемами — пустые темные комнаты. Воздух затхлый, промозглый.
   Укрепленный на плече фонарь освещал тускло-зеленые стены волнистого рельефа, бронзовые маски энбоно и декоративные панно с чеканными узорами — во всем этом было нечто безысходно торжественное, надрывно-официозное: приют изгнанного Императора, отчасти свихнувшегося, но не сдавшегося.
   Две лестничные шахты находились в противоположных концах подземного строения. Поль сбежал вниз и там, где по-змеиному извилистая лестница заканчивалась, сел на ступени, приглушив свет фонаря.
   Никого рядом нет. Римма Кирч далеко, и «туча» его здесь не достанет. Предчувствие гибели отпустило. До сих пор оно мешало Полю сосредоточиться на сканировании маршальской памяти, а теперь он мог предпринять еще одну попытку. Надо успеть, пока Маршал жив.
   С кем-нибудь другим Поль не поступил бы так, его остановили бы этические соображения, но все то, что он знал о шефе «Конторы Игрек», развязывало ему руки.
   Отчаянный рывок сквозь рыхлую массу «тучи». На этот раз она не выдержала. Существа, их которых она состояла, закружились, потеряв опору, путаясь в ошметьях своей разорванной паутины, однако у Поля не было времени их рассматривать. Его цель — Маршал. Где-то в подспудной памяти Маршала, к которой даже он сам не имеет доступа, должны храниться картинки города с глинобитными и каменными домами, украшенными резьбой колоннами, прохожими в долгополой одежде, верблюдами, овцами, собаками, мощенными белесым булыжником кривыми улочками. Древняя Земля или что-то другое в этом роде. Картинка словно висит в тумане — слайд, не помеченный никакой датой, без названия. А на следующем слайде тот же город лежит в руинах под страшным пепельным небом, на улицах и в заваленных обломками двориках — обугленные трупы людей и животных.
   Кто был исполнителем?
   Маршал, занятый изнурительным ментальным поединком с Живущим-в-Прохладе, все же почувствовал постороннее присутствие. Кто-то чужой беззастенчиво рылся в его памяти, а он ничего не мог поделать с наглецом, все его силы уходили на противостояние врагу.
   Нашел! На долю секунды — или, может, на несколько минут, на полчаса? — Поль оцепенел. Там, в прошлом, все было не так, как он думал, и в то же время не так, как пытался убедить его Лиргисо.
   Обрывки воспоминаний и впечатлений — если сложить их вместе, выходило примерно следующее: он получил приказ уничтожить город, принадлежавший противнику и оппоненту Маршала (их прежние имена стерлись, исчезли, да и не важно, как их тогда звали). Противник: смуглое худощавое лицо, дразняще надменное, холеные пальцы унизаны перстнями, в линии губ и в насмешливом выражении непроницаемых черных глаз есть, пожалуй, что-то общее с нынешним Лиргисо. Себя Маршал временами тоже видел со стороны: благородный бородатый патриарх в ореоле сокрушительной мощи и величия (оно и понятно, мимоходом отметил Поль, это ведь его память, и эмоциональные акценты расставлены им же).
   Сам Поль был тогда очень молод, почти подросток. Волосы прямые и светлые, хотя кожа смуглая, как и у всех остальных, кого он там видел. По мнению Маршала, он был до отвращения дерзок, независим и непочтителен — проявлялось это в том, что он задавал вопросы, каких задавать не полагалось, и обо всем старался составить свое собственное мнение. Вот и насчет города он начал спорить: нельзя истреблять мирное население из-за разногласий с правителем, — а потом ушел. И не просто ушел. Когда трое верных адептов Маршала, привыкших выполнять его приказы беспрекословно, не допуская даже тени сомнения, отправились туда во всеоружии, их бывший товарищ вышел им навстречу вместе с врагом-правителем.
   Драки там были с современной точки зрения странные: ментальные удары, телекинез и вдобавок использование управляемых природных катаклизмов, поэтому сколько бы город ни выставил мускулистых потных воинов с копьями, пращами и бронзовыми мечами, все они в счет не шли. Реальной силой обладали только правитель, о котором Маршал не мог думать без скрежета зубовного, и переметнувшийся на его сторону мальчишка-предатель. Вдвоем они разделались с пришельцами, но на следующий день Маршал явился туда самолично и привел с собой целый карательный отряд.
   Их задавили числом, и город был стерт с лица земли. Его хозяин отделался легко — успел вонзить кинжал себе в сердце, у Маршала это вызвало прилив желчной досады. Как Поль уловил, там было иное, чем в настоящее время, отношение к смерти и к самоубийству — во всяком случае, у тех существ, к числу которых они все трое принадлежали. Злейший враг Маршала ускользнул от расплаты, его знания и способности позволят ему совершить перерождение по собственному выбору, и лет через двадцать-тридцать о нем снова услышат. Недаром на его мертвом женственно-гладком лице (тогдашний Маршал плевался от негодования при виде бритых мужчин) застыла такая загадочная усмешка.