Орлов Антон. Контора Игрек

   Она говорила горячо, с энтузиазмом, Энзо и ребята ей поддакивали, потом вдруг и психолог начал поддакивать. В пронзительных белесых глазах Маршала зажглись огоньки, лицо словно помолодело, и еще до того, как он ответил, Кирч поняла, что одержала победу.
   — Бывает, что яйцо курицу чему-нибудь да научит! — проворчал повеселевший Маршал. — Нельзя отказываться от своей ответственности, раз уж взвалил — тащи до конца… Мы с вами — элитный спецназ человечества!
   Римме человечество представлялось неинтересной вялой массой, для нее главным было другое: борьба продолжается, и Маршал опять стал Маршалом.
 
   По закругленному потолку расползлись цветы с большими изогнутыми лепестками, розовые и пурпурные, чувственно-хищные. Нарисованные, и все же было в них что-то почти живое: морок, пытающийся преодолеть границу между сном и явью — все работы Лиргисо производили такое впечатление.
   «Главное, что я не на “Гиппогрифе”».
   Поль лежал на кушетке, ничего не болело, под головой удобный валик. Сжал зубы — тоже не болят. На нем была шелковая рубашка цвета морской волны, с пуговицами из лунного камня, и брюки из слабо искрящейся ткани более темного оттенка. Не его одежда.
   — Смотри, он очнулся.
   Повернув голову, Поль увидел Лиргисо и Хинара.
   — Ты провел в ненавистном тебе «коконе» трое с половиной суток, — отвесив церемонный поклон, сообщил Живущий-в-Прохладе. Вид у него был непривычно скромный — в белой водолазке, без украшений и почти без макияжа, только глаза подведены и ногти покрыты золотым лаком. — Вначале ты бредил и столько всякого наговорил… Что это за фантазии насчет города?
   — Какого города?
   — Моего города, который ты, по твоим же словам, смел с лица земли. Ты плакал и просил у меня прощения, и тут же добавлял, что простить тебя нельзя, потому что там погибло много людей, и ты не знаешь, что с ними стало после смерти.
   — Это один старый сон, — нехотя пояснил Поль. — Плюс глюки из-за передозировки.
   — Я сам валился с ног от усталости, но сидел около «кокона» и слушал — интересно было. Ты утверждал, что это был мой город, и что мы уже встречались раньше, в прошлых жизнях.
   — Я же сказал — глюки.
   — Еще ты признался мне в любви, — Лиргисо чуть улыбнулся, пристально глядя на него.
   — А вот это уже твой глюк.
   — И рассказывал о какой-то девушке с «Гиппогрифа», которая хотела тебя убить.
   — Девушка была на самом деле, а все остальное — глюки.
   Поль сел, спустил ноги на пол, надел стоявшие возле кушетки замшевые туфли у. Страха он не испытывал, только нарастающее напряжение. К нему подъехал робот-официант с бокалом сока на подносе. Пока Поль пил (виноград, яблоко и что-то еще), Лиргисо вполголоса бросил Хинару:
   — Проиграешь.
   — Нет, босс. Выиграю.
   — Заранее соболезную.
   Заметив, что Поль смотрит на них, Лиргисо рассмеялся:
   — Ничего особенного. Просто у нас с Хинаром пари.
   — На ухо? — вспомнив историю Саймона Клисса, спросил Поль.
   — На мою зарплату за три месяца вперед, — буркнул Хинар нехотя, словно что-то его смущало. — Но я не проиграю.
   — Какая самонадеянность… — промурлыкал Лиргисо и уже серьезным тоном спросил: — Поль, куда делись твои мьярлы?
   — Разве их нет? — Поль провел рукой по волосам. — Не знаю… Я не снимал их, точно помню. Когда меня избили, я на какое-то время отключился — наверное, тогда их забрали.
   — Ты сделал «Конторе» недурной подарок, — по лицу Живущего-в-Прохладе скользнуло презрительное выражение. — Надеюсь, это не повлечет роковых для нас последствий…
   Несмотря на чувство вины, Поль понимал, что Лиргисо, по своему обыкновению, пытается его подавить, играя на эмоциях, это раздражало.
   — Тебя допрашивали?
   — Не успели. Я сбежал сразу, как меня притащили в лабораторию. У них там переворот в верхах, из-за этого на корабле кавардак.
   — Нас ждет парадный обед в честь твоего избавления, — Лиргисо сделал приглашающий жест в сторону двери, с безмятежно-светской улыбкой, словно до сих пор болтали о пустяках. — Прошу!
   Сервированный на двоих лярнийский стол на дюжине тонких витых ножек стоял в соседней комнате. Потолок и стены здесь тоже были оккупированы жутковатыми цветами — в первый момент роспись производила праздничное, радужное впечатление, а потом, если присмотришься, становилось не по себе.
   — Где Стив и Тина?
   — Увидишь их через несколько дней. Мы идем по «капиллярам» к Аглону, встретимся с ними там.
   Наверное, он побледнел.
   — Поль, расслабься, ты в полной безопасности. Мы союзники, ты у меня в гостях, и я не собираюсь вести себя навязчиво или неучтиво. Тебе здесь ничего не угрожает, Хинар свидетель, — Лиргисо взглянул на шиайтианина, тот сдержанно кивнул. — Таю надежду, что ты будешь разочарован, но я намерен разрушить свою репутацию оголтелого насильника. Фласс, это же была на девяносто процентов игра, а вы с Тиной всерьез поверили! Меня и смех разбирал, и досада. К твоему сведению, я предпочитаю не принуждать, а соблазнять — спроси у своей сестры, как я это делаю. Сейчас я делю ложе с Аминой, а к тебе, увы, приставать с домогательствами никто не собирается, — он подмигнул и скорчил пародийно-грустную гримасу. — Разве что ты сам сделаешь мне какое-нибудь непристойное предложение… Вот, возвращаю твое смертоносное оружие — как залог того, что я говорю правду, — он выложил на зеркальный столик у стены стилет в ножнах. — Кстати сказать, я владею холодным оружием лучше, чем ты, но состязаться не будем. Какие могут быть игры в насилие после того, что тебе пришлось пережить на «Гиппогрифе»?
   Поля ошеломил и экспрессивный монолог, произнесенный подкупающе мягким голосом, и эта неожиданная демонстрация благородства. Он чувствовал, что Лиргисо не лжет, но что-то здесь было не так. Молча взял стилет, спрятал в карман.
   — Прошу, — Лиргисо с улыбкой указал на кресло возле стола.
   — А Хинар с нами не останется?
   — Хинар сейчас пойдет в рубку, чтобы поскорее довести яхту до Аглона.
   — И Амину не пригласишь?
   — При ней мы не сможем беседовать откровенно, она ведь не знает об альянсе. Поль, ты должен рассказать мне о своих приключениях от начала до конца, по порядку. Что будешь пить?
   Лиргисо был сама обходительность. Он слушал внимательно, с интересом и сочувствием, между делом угощая Поля изысканными винами и редкими деликатесами вроде бифштекса из настоящей говядины с Земли (земные коровы — почти вымерший вид, как это мясо раздобыли — целая история, а повар приготовил его по древнему классическому рецепту). Куда делся Саймон Клисс, он не знал. Когда Стив вернулся после спасательного рейда и они телепортировались на опушку кристаллической рощи, там лежали пустые баллоны из-под кислорода, но никого не было.
   — Скорее всего, Клисса подобрала другая поисковая группа «Конторы», — доливая в бокалы вина, рассеянно заметил Лиргисо. — Поль, ты должен был вызвать меня сразу, как только увидел его. Это же эксцессер! Ну да ладно, ты уже поплатился за свою неосмотрительность. Я продержал тебя в «коконе» трое с половиной суток, чтобы следы побоев полностью исчезли. До чего отвратительна эта бессмысленная групповая жестокость, присущая вашей расе!
   — Не расе, а подонкам расы, — возразил Поль. — Не обобщай. «Контора Игрек» — организация того же типа, что и какая-нибудь уличная банда, только с более сложной структурой. То, что рассказывал о ней Роберт, это подтверждает. Роберт — парень с «Гиппогрифа», который мне помог, до него я еще не дошел. У нас в полицейской школе был предмет — «Психология антисоциальных групп», так все характеристики совпадают. И на меня они отреагировали, как стая шпаны. Они просто вымещали на мне злость, за все сразу.
   — О, я на их месте отомстил бы тебе иным способом! — Живущий-в-Прохладе ухмыльнулся, но тут же, видимо, вспомнил о том, что решил быть безукоризненно вежливым, без пошлых намеков, согнал ухмылку и вернулся к участливо-заинтересованным расспросам.
   Продолжая повествование, Поль одновременно попробовал провести сканирование в ближнем радиусе. Лиргисо заэкранирован — едва ощутимая тень. Вот Хинар. Вот Амина. Это, должно быть, повар, которого ни он, ни Тина ни разу не видели. А это что?.. Как будто вращается карусель, и если подойти к этой штуке вплотную, она и тебя потащит по кругу…
   С трудом оторвавшись от странного объекта, Поль откинулся, задыхаясь, на спинку кресла.
   — Ну, и каковы результаты? — невинно осведомился Лиргисо.
   — Ты о чем?
   — Поль, такое беззащитное и сосредоточенное выражение лица бывает у тебя, когда ты сканируешь. Обнаружил что-нибудь достойное внимания?
   — У тебя на яхте есть странная зона, — испытывая легкую неловкость, объяснил Поль. — Что внутри, не видно, и мельтешит, словно карусель.
   — Вот и не суй туда нос. Это работает кое-какая лярнийская аппаратура, потому что мне так надо. Ты в гостях, а воспитанный гость не станет без спросу шариться по всем кладовкам. Переходим к десерту? Сейчас будет дворец из мороженого. Рекомендую не набрасываться, а то горло простудишь.
   — Я умею есть мороженое.
   — Мы с Лейлой однажды съели такой дворец и простудились. Хинар пытался нас образумить, но мы его, увы, не послушали… — Лиргисо рассмеялся. — Это было еще на Ниаре. Продолжай свою историю. Почему та безымянная девушка решила, что ты можешь ее зомбировать?
   — Не знаю. Наверное, какое-то суеверие, связанное со «сканерами».
   О Зойге Поль не стал рассказывать. Упомянул только, что от дальнейших побоев его спасло вмешательство одного из офицеров.
   — Откуда ты знаешь код моего передатчика? — спросил Лиргисо, когда Поль дошел до миксер-моря.
   — Вспомнил.
   — Положим, вспомнил, но откуда ты его знаешь?
   — На Рубиконе я запросил его у бортового компа, вы с Хинаром в это время выкачивали дерифл и ничего не заметили. Иначе как бы я в тот раз «торпеду» настроил?
   — Поль, я с тех пор дважды менял код. И ты набрал правильный, вот что поразительно.
   Поля передернуло: значит, его спасла случайно угаданная комбинация!
   — Спасибо, что ты меня оттуда вытащил.
   — Ограничишься «спасибо»? — Лиргисо улыбнулся.
   Поль молча вертел в пальцах холодную от мороженого серебряную ложечку.
   — Что ж, нет так нет… Сколько времени ты там находился?
   — Не знаю. Может, несколько часов, может, полчаса.
   — Мы с тобой кружили там двадцать шесть минут, я засек время перед телепортацией. Там трудно маневрировать, но у меня, по счастью, уже был некоторый опыт, я несколько раз посещал миксер-моря.
   — Зачем? — Поля это удивило.
   — Ради острых ощущений. Признаюсь, у меня была невинная мечта: телепортироваться туда вместе с тобой и посмотреть на твое испуганное лицо, я бы получил безумное удовольствие! Однако действительность оказалась и драматичней, и романтичней моих тайных грез — я тебя спас, как в банальнейшем кино. Правда, в кино благородные герои спасают девушек, но, учитывая своеобразие наших отношений… — он усмехнулся и тут же сменил тему, словно подчеркивая, что не отступает от своего решения быть деликатным. — Поль, что такое огненный шквал? Когда тебя везли в медотсек, ты предсказал мою смерть. Это было очень мило с твоей стороны, но меня, сам понимаешь, интересуют подробности.
   — У тебя впереди развилка. «Огненный шквал» — это сказанные кем-то слова. Ты сам пойдешь навстречу своей гибели, хотя у тебя будут шансы избежать ее и жить долго — вот все, что я уловил. Будущее вероятностно. Даже у тех, кто на этом специализируется, в лучшем случае совпадает восемьдесят процентов предсказаний, я интересовался статистикой. Тебе надо учесть это предупреждение, тогда попадешь в остальные двадцать процентов, — желая хотя бы таким образом отблагодарить его за свое спасение, Поль добавил: — Не лезь туда, где что-нибудь называется «огненный шквал» — это как бы ориентир.
   — Оригинальная рекомендация… — Живущий-в-Прохладе спрятал свои эмоции за иронией. — Я не боюсь смерти, но хочу жить долго. Допьем шампанское? Увы, последняя бутылка, здесь его не достанешь.
   — На Рузе есть, Тина покупала.
   — Фласс, до чего грустно это слышать… На Рузе есть дешевые подделки. Пить фальсифицированное шампанское, пусть оно даже совсем как настоящее — это дурной тон, это беспринципно, однако поди объясни это Тине! Тебе смешно? А я бы ужесточил наказание за изготовление таких фальсификатов, вплоть до смертной казни. Я хочу быть уверен, что мое вино, мои духи, мой кофе — настоящие. Кстати, вот и кофе, — Лиргисо кивнул на подъехавшего робота-официанта. — На золотом подносе и со сгущенкой — как ты просил, когда бредил в «коконе».
   — А я просил?
   «Похоже, от этой передозировки у меня здорово крышу снесло…»
   Взяв чашку с украшенного гравировкой золотого подноса, Поль вернулся к эпизоду с девушкой на «Гиппогрифе» и пересказал свой разговор с ней.
   Он был немного пьян, и общение с Живущим-в-Прохладе его утомило. Хотелось побыть в одиночестве.
   — Спасибо за обед. Мне бы сейчас отдохнуть… Ты сказал, до Аглона несколько дней. Можно, я устроюсь в медотсеке? Здесь у тебя много такого, что бьет по подсознанию, ты ведь и сам это знаешь.
   Он окинул взглядом комнату. Из приоткрытой чашечки нарисованного цветка высунулась бледная человеческая рука, пальцы скрючены в агонии. Выключатель в виде глазного яблока, полупрозрачный, внутри застыло мертвое черное насекомое.
   — Весьма польщен, — Лиргисо слегка поклонился. — Но тебе незачем прятаться в медотсеке, Хинар уступает тебе свою каюту. Она обставлена в шиайтианском стиле, ничего пугающего. Сам он займет пока другую комнату, у него нервы крепкие.
   — Я не хочу его беспокоить. Пойду лучше в медотсек.
   — Да он сам предложил, ты ему нравишься.
   — Ему тоже?
   Будь Поль трезвый, у него бы это не вырвалось.
   — О, не в том смысле. Хинара интересуют только женщины, а в последнее время — только Лейла, просто он тебе симпатизирует. Сейчас я его позову. Прислать к тебе Амину?
   — Зачем?
   — Чтобы твой отдых был приятным. Она немолода, но очень пластична, как и все женщины-киборги, с которыми я имел дело. Я ее многому научил, останешься доволен.
   — Не надо. Секс по распоряжению босса — только этого не хватало…
   — Уверяю тебя, у Амины возражений не будет, ей ты тоже понравился. Тебя трудно не полюбить, ты умеешь располагать к себе. Впрочем, нет, немного не так… Это я умею располагать к себе, я рано овладел этим искусством и никогда не уставал его совершенствовать, а у тебя сие природный дар — такой же, как этот невероятный цвет твоих волос или пленительно изящные черты лица, — Лиргисо снисходительно рассмеялся, словно природный дар был чем-то незначительным по сравнению с наработанным искусством. — Так прислать Амину?
   — Спасибо, не надо. Я не хочу как-то ее задеть, просто не надо, и все.
   — Так я и думал, что от женщины ты откажешься, но долг гостеприимства требовал, чтобы я это предложил. Хинар проводит тебя в каюту.
   Яхта была большая, Лиргисо всегда старался устроиться с комфортом. Здесь была даже гидропонная оранжерея, Хинар и Поль прошли мимо толстой прозрачной стены, за которой сияли лампы дневного света, блестела влажная зелень. Поль замедлил шаг: взгляд цеплялся за листья и плоды — островок привычной для него гармонии, — а потом, за очередной аркой, опять завертелся водоворот завораживающих деталей, изгибов, цветовых переливов, бередящих что-то полузабытое, мучительное, как будто тебя затягивает в омут.
   К тому времени, как дошли до каюты, Поля вовсю била незаметная со стороны мелкая дрожь. Переступив через порог, он понял, что до прибытия на Аглон отсюда не выйдет. Тем более, все необходимое здесь есть: просторная комната, за дверью — душевая и санузел; терминал внутренней связи, аптечка, робот-официант, которого можно послать за едой.
   — Сколько мы сюда шли?
   — Около минуты.
   А ему показалось — долго. У него чувство времени нарушилось, словно он битый час блуждал по яхте и разглядывал творения Лиргисо. Не могло столько наводящих оторопь деталей уместиться в одну минуту.
   — Хинар, это ничего, если я не буду отсюда выходить? В смысле, вообще не буду?
   — Как раз это я и хотел тебе посоветовать, — невозмутимо отозвался пилот.
   На полу лежал красно-желтый, рябью, шиайтианский ковер. На стенах голограммы: тонкое весеннее деревце с набухшими почками, серебристый водопад, два портрета — на одном Лейла, на другом незнакомая сероглазая девушка с короткой стрижкой и алыми ресницами.
   — Это тоже она, — сказал Хинар. — Такой она была вначале, когда босс взял ее к нам. Поль, смотри, здесь музыка — у меня много всякого, найдешь что-нибудь на свой вкус. Вот плеер-наушники. Если тебе какой-нибудь шум будет мешать, воспользуйся, они удобные.
   — А что, у вас тут бывает шумно?
   — Обычно нет.
   — Хинар, мне бы что-нибудь протрезвляющее. Я напился.
   — Сейчас устроим, — Хинар открыл дверцу аптечки. — Только нет необходимости, разве плохо быть пьяным? Ты ведь не пилот. Лучше послушай музыку и ложись спать. Босс сюда не придет и ничего тебе не сделает.
   Поль взял у него капсулу-инъектор. Сдвинув манжету, вонзил в запястье, поморщился от укола.
   — Поль, хочу дать совет, — немного выждав, заговорил Хинар. — Что бы здесь ни происходило — оно тебя не касается, понял? Ничего не бойся и ни во что не вмешивайся. Через несколько суток увидишь своих на Аглоне, все остальное пусть тебя не волнует.
   — Что здесь может произойти? Какие-нибудь неприятности у Амины или у вашего повара?
   — Да нет, с ними все в порядке, босс ими доволен. Поль, здесь не будет ничего несправедливого, ничего такого, на что тебе надо обращать внимание. Ну, я на всякий случай предупредил.
   — Ты своему боссу доверяешь?
   — Совсем без доверия нельзя, даже у таких, как мы, — Хинар суховато усмехнулся. Его худое лимонно-желтое лицо было серьезным и слегка одеревеневшим — полная противоположность артистичной мимике Лиргисо. — Я ведь пилот босса, так что он должен мне доверять, а значит, ему нельзя обманывать мое доверие. У меня нет поводов жаловаться.
   — А как же пари на твою зарплату?
   — Это другое. Босс тут поделился со мной одним своим планом, а я сказал — ничего не выйдет, мы поспорили, слово за слово, и заключили пари. Оно такое, что боссу нипочем не выиграть, и я эту зарплату в десятикратном размере получу.
   Хинар показал, где что лежит, а также разные режимы освещения каюты.
   — Если хочешь, включи «солярий» и прямо здесь загорай, как на пляже. Смотри, вот регулировка…
   — Спасибо, у меня в каюте такая же система.
   — Я только в соляриях и загораю, — добавил шиайтианин с кривой усмешкой. — Не люблю пляжи. Я там однажды чуть не умер.
   Видно было, что ему хочется рассказать эту историю, и Поль спросил:
   — От перегрева?
   — От лучевого ожога.
   — На Тихаррои или на Марне?
   — Так и знал, что не угадаешь.
   Поль попытался припомнить, где еще солнца выкидывают такие номера, но Хинар опередил:
   — На ниарском курорте. Это было девять лет назад, еще до того, как меня из военного флота уволили. Я был в отпуске. Лежал на пляже с банкой пива, на девушек смотрел — они играли в мяч. Ну, представляешь: теплый песок, синее море, девчонки смеются, всякого народа полно… Вдруг раз — и этот рай превращается в ад, словно кто-то нажал на кнопку и режим переключил. Вокруг уже не смеются, а кричат, и ты тоже кричишь, и бьешься, как рыба, которую живьем бросили на раскаленную сковородку. Рядом все обожженные, а у кого-то вместо лица сплошной волдырь. Что стало с девушками, на которых я перед этим смотрел, не знаю, для меня тогда все перемешалось. Мертвого ребенка запомнил — два-три года, сердце маленькое, не выдержало, а его мать, красная от ожогов, корчилась и хрипела. Выжила она или нет, тоже не знаю. Потом «скорая помощь» прилетела, медики со стазерами, и очнулся я уже в больнице, в «коконе».
   — Что это было? — тихо спросил Поль. — Какая-то катастрофа?
   — Саймон Клисс. Он тогда ничего не соображал от своего мейцана, угнал машину с бортовыми бластерами и развлекался, как умел. Меня после вызывали в суд давать показания, государство компенсацию выплатило, а Клисс за свои подвиги так и не ответил.
   — Его же посадили.
   — Ну и что, посадили! Полноценное трехразовое питание, медицинское обслуживание, гуманное обращение… Да он потом вспоминал эту тюрьму, как рай земной, обратно туда хотел. Поль, все эти гуманные законы, как на Ниаре или у вас на Незе, негуманны по отношению к пострадавшим. Делай с другими, что хочешь, истязай, убивай, а тебя за это будут хорошо кормить, телевизор в камеру поставят — это называется справедливость? Я понимаю, тебе странно слышать все это от меня… Случалось, я убивал по приказу босса, но это были наши противники. Даже когда босс на Савайбе устроил локальный геноцид тамошним племенам — ты, наверное, об этом слышал, — и то логика была, потому что они объявили ему священную войну и все, от мала до велика, охотились за его головой. Это был ответный удар. Так, как Клисс, мы никогда не убивали — бессмысленно, без повода, без причины… Если б я такое совершил, оно бы у меня камнем на душе лежало, а Клиссу хоть бы хны.
   — Я на «Гиппогрифе» десять раз пожалел, что не пристрелил его, — вспомнив о том, что Хинара не было рядом, когда он рассказывал, Поль пояснил: — Я встретил его на Рузе, и он стащил у меня «торпеду», которую дал твой босс. Он тоже сбежал из «Конторы».
   — Мне пора. Я ведь тебе все здесь показал? Это заберу, все равно не для твоей шевелюры, — Хинар взял с туалетного столика маленькую, с частыми зубьями, гребенку. — Тебе вот, босс прислал, — он кивнул на роскошный набор расчесок и щеток для волос. — Поль, давно хотел спросить, как ты расчесываешься?
   — С трудом.
   — Ясно…
   Машинально пригладив свои жидкие прилизанные волосы, шиайтианин шагнул к двери.
   — Спасибо за каюту.
   — Не за что. Если понадоблюсь, свяжись со мной через терминал. В общем, отдыхай и ни во что не вмешивайся.
   — Во что я не должен вмешиваться?
   Дверь за пилотом закрылась. Поль, почти протрезвевший и ничуть не успокоившийся, остался один посреди красно-желтой шиайтианской комнаты с прохладными пейзажами на стенах.
 
   …Маршал шагает впереди, бодрый, властный, непобедимый, а за ним, изо всех сил стараясь не отставать, спешат остальные, и ближе всех к вождю Римма Кирч — рядом, по правую руку, уж она-то ни за что не отстанет! Так ей это представлялось, словно клип или какая-нибудь там картина.
   Тот рыжий мерзавец спросил, не пробовала ли она думать. Да она все время только этим и занимается!
   У Маршала была тайная база на Вьянгасе. Планета ничья, раньше там находилась вайоксианская колония, но вайоксу ее бросили, когда нашли себе мир получше, с более благоприятными и предсказуемыми условиями. Сейчас там есть городишки третьеразрядных компаний, добывающих сырье, какого и на других планетах полно, тергаронская военная база, несколько отелей для туристов-экстремалов. И берлога Маршала.
   Он собирал там аппарат, который давно хотел опробовать, а материалы для него можно было раздобыть только на Норне и ее спутниках, почему «Гиппогриф» и наведывался регулярно в облако Тешорва.
   Маршал не только владел телекинезом и прочими фокусами — он мог, воздействуя на чужую психику, пробуждать совесть.
   — Каждый человек к кому-то привязан, кем-то дорожит, или пусть не кем-то в отдельности, а делом, обществом, человечеством, и обязательно найдется, в чем он виноват перед своим объектом, — объяснял Маршал. — Сделай так, чтоб он в полной мере почувствовал свою вину, и ему станет не до драки. Но для этого человек должен находиться близко, и чтоб ничего не мешало. Во время той передряги в Солбурге сплоховал я, каюсь, не сумел это применить против Хэдис и Лиргисо — они меня сразу так взяли в оборот, что было не до того. А если не надо разрываться на части, чтоб и на видимом, и на невидимом фронте отражать удары да всех своих прикрывать, тогда оно действует вернее всякой пули. Один только раз оно меня подвело — и хоть убей, не пойму, в чем тут казус…
   Он наморщил лоб и задумчиво потер подбородок. Груша вздохнул, отчего колыхнулись его массивные покатые плечи, и скроил озабоченную мину — видимо, он уже знал, что Маршал хочет сказать.
   — А в чем дело? — нарушила всеобщее молчание Римма Кирч.
   Теперь это была ее привилегия — задавать вопросы, когда Маршал сделает паузу.
   — Да в Клиссе… — Маршал поморщился и махнул рукой. — Когда он убегал от меня на «Гиппогрифе», я ударил по нему вдогонку его же собственной совестью, думал — сломается, так он еще быстрее дал деру!
   Слушатели начали издавать уважительные сочувственные междометия, как полагается в таких случаях.
   — Я думаю, это не феномен, просто недавний поединок с Лиргисо истощил ваши силы, — глубокомысленно заметил психолог. — Я ведь уже излагал свою точку зрения.
   — Да все тут понятно! — возразила Римма. — Это же Клисс — он только себя, любимого, и жалеет, еще б он перед кем-то другим вину почувствовал!
   — Все-то ты, Риммочка, знаешь, молодая да ранняя, — с добродушной насмешкой хмыкнул Маршал, покачав головой.