Орлов Антон. Контора Игрек

   — Ты спятил?!
   — Если ты отдашься какому-нибудь грязному бомжу, я начну топить домберги один за другим. Я тебя предупредил.
   — Ты там, на станции, точно спятил! По-твоему, мне здесь делать больше нечего?
   — Вот именно, обстановка располагает. Экзотическая среда, привкус опасности… Я бы не удержался, несмотря на грязь, но тебе рекомендую проявить благоразумие.
   — Не суди других по себе. Мне этого даром не надо.
   — На самом деле ты только об этом и мечтаешь, но ты слишком труслив, чтобы дать волю своим подсознательным желаниям. Кто знает, вдруг в экстремальной обстановке ты наконец-то перестанешь лицемерить? Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
   — Чего они там? — снова спросила Кирч.
   — Отношения выясняют, — Саймон фыркнул. — Сцена ревности.
   Кирч устало выругалась. Впереди, в конце длинного, как кишка, помещения замаячило черное пятно лаза, и за ним обнаружился все тот же разделочный зал.
   — Тут целая тупиковая гроздь полостей, соединенных между собой, — сказал Зойг. — Выбираться надо тем же путем, как мы сюда пришли.
   В зале было с полдюжины лазов, какой из них нужный — никто не мог вспомнить. Само собой, обругали за это Клисса.
   — Это Космопол! — прогремел вдруг в шлемофонах незнакомый голос. — Поль Лагайм, вы под защитой закона, сохраняйте спокойствие и постарайтесь протянуть время. Как только Зимпесова буря закончится, мы к вам прорвемся. Всем остальным предлагаю добровольно сдаться, на суде это зачтется, как смягчающее обстоятельство.
   Заманчивое предложение… Когда Саймон отбывал срок в ниарской тюрьме, не так уж плохо там было. Но патруль Космопола далеко и в опасную зону не полезет.
   — Это «Гонг Вселенной»! — вклинился еще один голос. — Поль Лагайм, вы не согласитесь дать нам интервью? Лимит времени у нас небольшой, первый вопрос…
   — Давайте, я лучше расскажу о домбергах? — предложил «сканер». — И о том, как власти Рубикона избавляются от излишков малоимущего населения.
   Он говорил немного сбивчиво, но на удивление рационально — этого Саймон, как бывший репортер, не мог не отметить. Потом сунул передатчик какому-то старому бомжу, чтобы тот тоже высказался, потом — женщине с ребенком.
   Ох, и подарочек же он сделал рубиконским властям, ухмыльнулся Клисс. «Гонг Вселенной» — солидное и широко известное информационное агентство; так ведь дойдет до того, что вопрос о домбергах в Галактической Ассамблее поднимут!
   — Спасибо, господин Лагайм, — ошеломленно поблагодарил журналист. — Господин Лиргисо, у нас осталось всего две минуты, можно теперь услышать ваши комментарии? Вы спасаете домберг, в котором находится несколько сот обездоленных рубиконцев, что вы при этом чувствуете?
   — Вы знаете, что такое страсть? Исступленное плотское желание, когда хочешь кого-то, хочешь так, словно твоя кровь превратилась в кислоту и жжет тебя изнутри… — вначале голос Лиргисо звучал томно, потом в нем появилась нарастающая печальная ярость. — Тот, кому знакомы подобные чувства, поймет меня и будет ко мне снисходителен. Поля невозможно не хотеть — думаю, со мной согласится каждый, кто хоть раз его видел…
   — Что за ахинею ты несешь? — перебил «сканер». — Это же интервью для «Гонга Вселенной»!
   — Прекрасно! Мне нет никакого дела до отвратительной плавучей клоаки с обездоленными рубиконцами. Я спасаю не домберг — я спасаю тебя, и пусть все об этом знают! Я не сумасшедший и не коммунист, и для моих идиотских действий есть только одно оправдание — страсть, которую ты мне внушил.
   — Пожалуйста, замолчи! — взмолился Лагайм. — Не надо всего этого, нас же столько народа слушает!
   — Тем лучше. Ты знаешь о том, что у тебя умопомрачительно красивые ягодицы?
   — Заткнись!
   — Нет уж, тебе придется меня выслушать! Если домберг пойдет ко дну, ты станешь самым очаровательным утопленником за всю историю Стылого океана. Морские твари будут обвивать и безжалостно ласкать своими щупальцами твое нежное прохладное тело, они сделают с тобой то, чего ты больше всего на свете боишься, а я буду им неистово завидовать…
   Саймону речи Лиргисо действовали на нервы. Гадость несусветная. Обернувшись к остальным, он пояснил:
   — Лиргисо — извращенец.
   Роберт, услышав это, поскользнулся на смерзшейся рыбьей требухе и оступился в яму, наполненную засоленными изжелта-белыми кусками с серебрящимися пятнами чешуи.
   — Молодец, Саймон! — свирепо сказала Кирч. — Сделал ценное открытие и очень своевременно поделился с товарищами! Из-за тебя товарищ попал в беду.
   Ямина оказалась глубокая, настоящий колодец, стажер беспомощно барахтался и не мог выбраться.
   — Помогите! — попросил он виновато. — Кажется, я лодыжку растянул…
   Зойг подал руку и мощным рывком вытащил его из западни.
   — Клисс, — зловещим тоном начала Римма, — ты засранец…
   — Подожди! — перебил Саймон. — Я знаю, где надо искать Лагайма — там, где собрались все эти оборванцы. Вы слышали, во время интервью он с одним говорил, потом с другим, еще с какой-то бабой. Идемте! Они все вместе сидят и греются, потому что термоплит у них пять-шесть на всю ораву, и его мы там же возьмем. Вон тот лаз отсюда выведет, я вспомнил.
   Римма вызвала Намме и пересказала ему соображения Саймона, не упомянув, однако, о том, кто первый до этого додумался.
   Лаз и правда оказался тот самый. Прислушиваясь к утробным, искаженным костяными перегородками звукам, они направились туда, где скопился народ. Роберт прихрамывал, но старался не отставать.
   — Саймон, посмотри, что там, — велела Кирч, увидев впереди дыру, за которой брезжил мутный желтый свет.
   — Почему я?
   — Ты под допингом, у тебя реакция самая быстрая. Приказы не обсуждать!
   Он опасливо сунул голову в дыру. Люди сидели кучками, кутались в рваные одеяла, пар от их дыхания клубился, как табачный дым. Термоплит у них не было — или, может, те не работали из-за Зимпесовой бури.
   Саймон юркнул обратно и сообщил:
   — Пришли, куда надо. Есть там какая-то рыжая сволочь.
 
   Домберг потешался над ними, подсовывая один обман за другим, щербато ухмыляясь из темноты. «Рыжая сволочь» оказалась не «сканером», а чумазой девчонкой в куртке из свалявшегося искусственного меха. Бомжи невнятно бормотали, что никого чужого тут нету, хотя во время Зимпесовой бури всякое можно увидеть, а потом окажется, что не человек это вовсе, а морок.
   — Они все пьяные, — раздраженно заметил Зойг.
   В центре помещения, в ямке, горел костер, его подкармливали высушенными стеблями водорослей.
   — Пещерные люди! — хихикнул Клисс. Его опять одолевало истерическое веселье.
   Римма случайно раздавила какую-то утварь — на полу остались цветные обломки, похожие на кусочки мозаики. В первый момент она растерялась оттого, что растоптала чужую посуду, а потом ощутила привычное удовлетворение. Тупое стадо. Раз они живут в таких условиях, они это заслужили. На Яхине ее окружали такие же бестолковые апатичные тетки и угрюмые спившиеся мужчины, соседи по многоквартирному дому, они тоже любили собираться вместе и тоже ничего не могли изменить. А Римма стала ликвидатором «Подразделения Игрек», она сделана из другого теста.
   В следующий раз она наступила на подвернувшуюся пластиковую миску уже нарочно: она выполняет задание, и если кому-то невзначай досталось — сами виноваты.
   До чего грязные у всех рожи… Лагайм, если он не совсем дурак, сделал себе такую же грязевую маску, и теперь его в этом полумраке не отличишь от остальных. Но чем-то ведь он должен выделяться!
   — Покажи руки! — приказала Римма, ткнув носком ботинка мужчину, завернувшегося в растрепанную циновку.
   Обветренные, в мозолях и ссадинах, артритные кисти с обломанными ногтями.
   Она с торжеством повернулась к товарищам:
   — Поняли? Смотрите на их руки!
   Из соседней полости тоже доносился шум, там орудовала команда Намме.
   Группа бомжей, расположившаяся в сторонке, начала отодвигаться в угол. Что там — лаз, ведущий на нижний этаж?
   — Стоять! — Римма пинком отбросила с дороги подростка с замызганным бинтом на шее и направилась к подозрительной группе, сделав знак Саймону и стажеру.
   Бомжи продолжали пятиться. Так и есть, в углу дыра. Кирч указала на нее Роберту: «Стереги!», а сама подскочила к оборванцам.
   — Показать руки! Живо!
   Четверо из них были в перчатках кустарного пошива, из грубой кожи.
   — Снять перчатки!
   — Ты чего, девка, нельзя, — пробубнил рослый старик с длинной седой косой, стянутой шнурком с разлохмаченными концами. — У нас хворь такая инфекционная, что никак без перчаток…
   — Я сказала — снять!
   Римма вынула нож из ножен на поясе. Если нельзя воспользоваться парализатором или пистолетом, сойдет и такой вариант. Боковым зрением она видела, что Роберт уже занял позицию возле лаза, ведущего вниз, а Зойг дежурит около той дыры, через которую они вошли.
   — Девка, поимей совесть, у нас на руках болячки, а перчатки присохли к ним намертво, теперь никак не сымешь… — продолжал бормотать старик.
   И тут Римма взглянула на парня, который стоял рядом с ним. Внимательные, с напряженным блеском, темные глазища, не такие, как у других. Она осмотрела его с головы до ног: вязаная шапочка натянута по самые брови, нижнюю часть серого от грязи лица прикрывает поднятый воротник, мешковатая куртка, стеганые рыбацкие штаны, испачканные ботинки. На руках перчатки.
   — Ты, покажи руки!
   Да она и так знала, кто это. Теперь все баллы ее, и сам Маршал похвалит, и она отыграется за тот провал на «Сиролле»… Удар по голени сбил ее с ног. Кирч увидела, что парень выхватил из-под куртки небольшой арбалет, старик с косой и еще двое сделали то же самое. Так вот почему они в перчатках!
   Роберт пошатнулся и нетвердо отступил под градом звякающих о броню болтов: пусть это не может ему повредить, на несколько секунд он вне игры, и за эти несколько секунд «сканер» сбежит. Зойг бросился на помощь, а Клисс оперативно присел на корточки, прячась от выстрела за расположившимся на полу сбродом.
   Римма приставила нож к горлу первой попавшейся женщины, прикрылась ее телом.
   — Поль Лагайм, стой! Сдавайся или я перережу ей горло!
   Беглецы уже были возле лаза, но теперь среди них возникла заминка.
   — Поль, уходи! — старик отпустил тетиву арбалета, болт ударил в щиток Зойгу. — Парни, тащите его отсюда!
   — Я ее убью! — повторила Кирч.
   Женщина тряслась и хлюпала носом, Римма крепко держала ее за волосы. В этих длинных, с проседью, нечесаных патлах копошились насекомые, одно плоское серое пятнышко прыгнуло на бронированную перчатку.
   — Давай, режь, — сказал старик. — Он, может, и сдался бы, да мы его не пустим. Ее убьете, еще кого убьете — остальные спасутся, а без него всем один конец. А ты, Магда, прости нас, сама ведь понимаешь… О твоих детях мы все вместе позаботимся, за них не бойся.
   Он повернулся и кинулся к лазу, куда только что живым клубком скатилась остальная компания, отпихнул оглушенного Роберта и спрыгнул вниз.
   Отшвырнув дрожащую, но невредимую Магду, Римма бросилась за ними.
   — Чего ты ей глотку-то не перерезала? — спросил на бегу Клисс.
   — Заткнись.
   Все шло не так, как надо, и даже выглядело не так, как надо, словно чертов «сканер» взял и вывернул мир наизнанку. И Римме совсем не нравилась эта изнанка, где сильные и слабые имеют равное право на существование, где способный добровольно становится заложником, чтобы спасти неспособных. Поль Лагайм — предатель. Он предал всех, кто сумел возвыситься над остальными, он и другим навязывает свою ненормальную логику. Лиргисо (пусть подонок, зато какой могущественный подонок!) из-за него вынужден заниматься спасением бомжей, а Римма из-за него не смогла убить никому не нужную Магду, потому что в его темных, как два ночных озера, глазах было что-то такое… заразное. Его надо поскорей обезвредить. Сдать в лабораторию Пергу, там из него сделают лишенный воли живой инструмент, ни для кого не опасный.
   «Сканера» и его провожатых преследовали обе группы, ориентируясь по звукам. Римма, Зойг и Саймон бежали впереди, группа Намме, присоединившаяся к погоне чуть позже, немного отставала, в хвосте хромал Роберт. Римму охватил яростный азарт: Поль Лагайм был угрозой для всего, что ее восхищало, для самого миропорядка, и она чувствовала себя волчицей, ведущей стаю по следу.
   — Команда, шевелись! — раздался в шлемофонах приказ Намме. — Времени мало. Мы должны взять объект и уйти от Лиргисо.
   Говорил он на бегу, с паузами для вдоха-выдоха. Лучи фонариков скользили по белесым от изморози закругленным стенам — как в туннелях нариньонской подземки, Римме однажды пришлось прятаться там от полицейской облавы, только в подземке был не иней, а какой-то специфический налет.
   — Господа, почему же вы так уверены, что сумеете от меня уйти?
   «Лиргисо поймал нашу волну!»
   Римма отметила это мимоходом: главное — обезвредить Поля Лагайма, все остальное побоку. Позади шум, как будто кто-то упал. Она оглянулась: Клисс растянулся на полу, это у него на шлеме номер 37. Через пару секунд снова звук падения — кто-то запнулся о Клисса.
   Взрыв ругани: Намме, Гнас и Зойг обложили Лиргисо.
   — Господа, ну зачем же так? — спросил лярниец с мягким упреком, когда все умолкли. — Я ведь могу обидеться… Спросите у Саймона Клисса, что бывает, когда я обижаюсь.
   Новый шквал мата. Кирч обнаружила, что рядом с ней никого нет, остальные увлеклись перебранкой с врагом и отстали. Хотя нет, кто-то еще бежит, не сбавляя темпа. Сабрина.
   — Мужики, вы совсем охренели? — прозвенел в шлемофонах ее высокий голос. — Мы здесь кого-то ловим или с Лиргисо лаемся? Он же вам зубы заговаривает!
   Это всех отрезвило, ругань в эфире стихла.
   — Вот интересно, как же вы покинете домберг, если ваши машины уплыли? — воспользовавшись паузой, спросил Лиргисо. — Правда, меня это весьма интригует… Или у вас есть надувная лодка?
   Стажер Зойга, оставшийся сторожить боты, еще с полчаса назад сообщил, что потерял домберг из виду, а машина Керимкавайде до сих пор блуждала в тумане, но бойцам «Конторы Игрек» не привыкать к сложным ситуациям. Кто-нибудь да найдет выход, только сначала нужно догнать «сканера».
   Гнас, а за ним Зойг и Намме, снова начали объяснять Лиргисо, какой он …, …, … и так далее.
   — Вошли во вкус, — бросила на бегу Сабрина, поравнявшаяся с Кирч — она была стайером, каких поискать.
   — Мужики, — фыркнула в ответ Римма.
   Включаться в эфирную перепалку она не собиралась, и не только потому, что берегла дыхание. В глубине души она ничего не имела против Лиргисо, даже «должок» был скорее формальностью, чем поводом для враждебных чувств. Иногда Римму посещала крамольная мысль, что, встреть она в прошлом не агента «Конторы», а кого-нибудь из тех, кто сейчас принадлежит к лагерю ее противников — была бы с ними (потому что главное — быть с теми, кто обладает реальной силой, все прочее не так важно). Но эта мысль мелькала вскользь, тенью на периферии сознания, и Римма сразу же гнала ее: черт знает, до чего так можно додуматься.
 
   Стук подошв позади. Хрящевые перегородки искажают звуки так, что кажется, будто тебя преследует проворная многоногая тварь, она не нуждается в отдыхе и с дистанции не сойдет; у тебя есть множество интересов и планов, не связанных с происходящим сейчас, а для нее весь смысл существования — в этой погоне.
   В комнате с костром Поль задремал и потому пропустил приближение агентов. Его растормошили, когда те уже появились. Он не спал больше суток. В роскошной каюте на яхте Живущего-в-Прохладе он провел бессонную ночь: во-первых, было слишком жарко, а кондиционер на его команды не реагировал, во-вторых, даже на комфортабельном ложе лежать в бронекостюме было неудобно. Вдобавок он опасался нападения (с Лиргисо станется!) и просидел до утра с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам, готовый к драке. Потом был дерифлоразведочный рейд, потом все остальное.
   Когда пронизывающий холод отпустил, и в эфире наступило затишье, он сам не заметил, как соскользнул в сон, тревожный, полный трепета потусторонних мутно-радужных перепонок, но все-таки сон, — и вдруг его разбудили, встряхнув за плечо, и теперь снова надо бежать по темному обледенелому лабиринту.
   Агенты убили из-за него уже двоих. Бессмысленные, ненужные убийства, но, видимо, представители таких организаций, как «Контора Игрек», без этого не могут. Они «делают свою работу» — и попутно все вокруг разносят, как разошедшаяся шпана, которая бьет случайных прохожих и громит кабины видеофонов.
   Дробный топот многоногой твари — она не отстанет, усталость ей неведома, зато Поль мало-помалу выбивался из сил.
   Главное — не поддаваться чувству обреченности, тогда наверняка проиграешь. Это он усвоил еще в те времена, когда регулярно ввязывался в уличные драки.
   — Хельмут, — позвал он охрипшим голосом, — у вас есть баллончики с краской? Или просто краска… Если залепить им щитки… Они откроют лица, тогда шансы уравняются.
   Дыхание сбилось, он замолчал.
   — А можно! — откликнулся Хельмут. — Рыбий клей есть и краска, которую мы из агалов варим. Ежели смешать — в самый раз! Пошли вниз. Парни, давай на три группы, чтоб их запутать, а встретимся на седьмом этаже, где бочки стоят.
   — Вы этажи снизу считаете или сверху?
   — Сверху. Снизу их без толку считать, осадка меняется — то зальет, то схлынет.
   На пятом этаже удалось немного оторваться: после того, как они разделились, охотники растерялись и замешкались. Поль обессиленно прислонился к стене, достал из аптечки на поясе упаковку хминка. Без допинга не обойтись, он совсем ослаб, да еще озноб какой-то странный появился.
   — Ты лучше вайги хлебни, — опять завел свое Хельмут. — Бледный ты очень, даже впотьмах видно.
   Поль помотал головой и проглотил сразу две капсулы.
 
   Игра в догонялки с бомжами перешла в новую фазу: те вдруг брызнули врассыпную, и команде «Конторы» тоже пришлось разделиться.
   Римма и Сабрина сказали, что без мужиков вернее задание выполнят, и пошли вдвоем. Гнас остался с Намме, а Саймон и Роберт — с Зойгом. Тот предлагал командиру звена поменяться — мол, он за одного двух отдает, но Намме почему-то не согласился.
   Температура внезапно повысилась, изморозь растаяла. Усилился запах гнили, темные стены мокро блестели, под ногами хлюпала слякоть.
   — Почему мы газ не используем? — простонал Роберт, измученный болью в лодыжке. — Командир, у нас ведь есть газовые гранаты.
   — Нельзя, — буркнул Зойг. — Во время Зимпесовой бури все непредсказуемо. Бывает, что люди от несмертельного газа мрут, а если мы «сканера» угробим, Шкаф нас самих мутантами сделает.
   Саймон ухмыльнулся: профессора Челькосера Пергу называли Шкафом с его подачи. Пергу и начальник Отдела по связям с общественностью издавна друг друга недолюбливали, и однажды Саймон, чтобы угодить своему шефу, нарисовал карикатуру: кособокий рассохшийся шкаф с узнаваемыми чертами Пергу — тот и правда был похож на шкаф, халтурно сколоченный, громоздкий и угловатый. Картинка понравилась, Фешед после этого заметно потеплел к новому подчиненному, а к экстрапсихологу приклеилось прозвище.
   — Тихо! — сказал Зойг. — Слышите?
   Шум вдали. Они снова сближаются с другими группами.
   Зойг связался с Намме и Кирч — те подтвердили, что тоже слышат звуки.
   — Роберт не отстал? — спросила Римма.
   — Здесь он. Клисс ему посоветовал допинг принять, и теперь он бегает, как скаковой тьюбекун.
   Саймон не сразу припомнил, что такое тьюбекун: животное с Гинта, бежевое в пурпурную полоску, жрет насекомых и всякую падаль, используется для верховой езды. Не забыть бы потом рассказать все это «салаге» — пусть знает, что его оскорбили.
   — Саймон, так ты еще и советы коллегам даешь? О, могу представить, как тебя ценят в «Конторе Игрек»! Тебе ведь вырастили новое ухо взамен съеденного? Обстоятельства переменчивы, вдруг мы с тобой снова встретимся…
   На этот раз Лиргисо обращался персонально к нему! Саймон задрожал, но хотя бы не упал. Ноги стали ватными, во рту пересохло.
   — Саймон, это невежливо — молчать, когда я с тобой разговариваю!
   — Да ведь я ничего… — пробормотал Клисс.
   Ужас и тошнота. Ему казалось, что он остался один, все куда-то поисчезали, есть только он и этот страшный, мнимо приветливый голос.
   — Сначала меня знакомят с образчиками скучного и невыразительного, как штампованные безделушки, человеческого сквернословия, а теперь еще и Клисс меня игнорирует…
   — Я вас не игнорирую, — выдавил Саймон. — И ничего я в ваш адрес не говорил, это другие говорили, а я молчал…
   — Клисс, отставить разговоры с Лиргисо! — потребовал Зойг. — И прибавить ходу!
   — Мне еще доза нужна, подохну я без дозы! Пусть мне сначала нехилую психозащиту поставят, а потом чего-то требуют!
   — Космическая полиция предлагает всем находящимся в розыске преступникам явиться с повинной, — опять проснулся Космопол. — В первую очередь это касается лярнийского гражданина Лиргисо, объявленного вне закона, а также…
   — Офицер, вам не стыдно? — перебил Живущий-в-Прохладе. — Я занимаюсь гуманнейшим делом — спасаю домберг с обездоленными рубиконцами, а вы называете меня преступником! Это с вашей стороны некорректно и некрасиво.
   Наступила тишина, словно космополовец, услышав эту отповедь, опешил.
   Бросив в рот пятую по счету капсулу хминка, Саймон вновь опустил щитки и побежал догонять Зойга и Роберта. Ему хотелось забиться куда-нибудь и сидеть тихо-тихо, чтобы Лиргисо его не нашел, но он понимал, что это не путь к спасению — благодаря лошадиной дозе допинга голова работала с пугающей ясностью.
   Новый всплеск активности в эфире. Кирч и Намме вызывали Зойга, потом остался только голос Кирч:
   — Зойг, вы где? Нас атаковали, залепили щитки какой-то дрянью. Намме убит. Продолжаем преследование втроем. Будьте осторожны!
   — Поживее, вы, оба! — рявкнул, оглянувшись, Зойг. — Вперед!
   «Куда — вперед? — подумал Саймон с тоской. — Туда, где нам тоже щитки залепят?»
 
   Схватка в зале с низким, в черных гофрированных наплывах, скошенным полотком и столпотворением белых, как муравьиные яйца, пластиковых бочек была короткой, сумбурной и по своим последствиям катастрофической.
   Две пары, Римма с Сабриной и Намме с Гнасом, ворвались туда через два лаза почти одновременно, и сразу же в них полетели комья клейкой массы. Ослепленным агентам пришлось поднять щитки, завязалась драка.
   Поль Лагайм вовсе не был «заморенным и замученным», как утверждал Саймон. Худощавый, но при этом ладный и ловкий — и видно, что тренированный. Он чуть не убил Сабрину: уже приготовился метнуть в лицо гарпун, когда та пронзительно завизжала (один из ее коронных тактических приемов), и «сканер» в последний момент перенаправил удар в корпус, защищенный броней. Сабрину опрокинуло навзничь, а Римма сделала два важных вывода. Во-первых, Лагайм, вероятно, под допингом — сам по себе оглушительный визг на него не подействовал. Во-вторых, он из тех чистоплюев, которые не убивают женщин и детей, это стоит учесть. Еще бы, незийский полицейский! Их ведь проверяют с помощью специальных тестов на «социальную благонадежность», кого попало туда не берут. Римма всю эту гуманистическую ерунду от души презирала — она была выше этого.
   Один из бомжей убил Намме, гарпун с хрустом проломил переносицу и разворотил лицо. Подхватив с пола гарпуны, не попавшие в цель, Кирч и Гнас ринулись в атаку, и тогда противник (она уже начинала думать об этом неорганизованном сброде, как о реальном противнике!) отступил через лаз, скрытый за бочками.
   После гибели Намме командование звеном переходило к Зойгу, и Римма ощутила глухую ревность: она ничуть не хуже! Тем более что Зойг с двумя раздолбаями где-то отстал… Кирч сердито сопела на бегу, потом бросила:
   — Наша задача — взять «сканера» и перебить всех его провожатых.
   — И не дать им времени зарядить арбалеты, — отозвался Гнас. — Вроде как болты у них кончились, но вдруг где-нибудь есть заначка.
   «Соображает парень… Только с самоконтролем у него плоховато, и за это надо будет хорошенько надавать ему по шее».
   Римме нравилась роль справедливого, внимательного к молодняку командира, и она старалась подчинять свои мысли алгоритмам, соответствующим этой роли.
   Без щитков было паршиво — никакой защиты от вони, и в придачу головокружение, одышка. Сабрина и Гнас тоже чувствовали себя неважно. Надышались какой-то дряни?.. Зато позади слышен топот: это тройка Зойга, а у них щитки в порядке.
 
   Словно и не было пятикратной дозы хминка. Саймона знобило, перед глазами колыхались темные кляксы — каждая была маленьким омутом, куда можно нырнуть, чтобы от всего и от всех уйти, забыться… Если бы не Лиргисо, он бы так и сделал, но его удерживал страх: а вдруг не насовсем забудешься, вдруг потом очнешься в застенке?
   Стажера швыряло от стены к стене, как пьяного. Зойг вначале ругался, а после его тоже одолело странное недомогание, и они тащились втроем, как тяжелобольные на прогулке, пытаясь догнать группу Кирч.
   — Крис, — раздался в шлемофоне голос Поля Лагайма, слабый и полный тоски, — меня пытаются сожрать.
   — Кто? — спросил Лиргисо. — Поль, что случилось?
   — Не знаю. Непонятно, существа это или просто какое-то явление. Треугольники с отростками, они маленькие, но их очень много. Они вращаются и неприятно светятся, и забирают энергию, как умеешь делать ты. Подожди, голова кружится… Они так и липнут ко мне. Скажи, что мне делать?