Страница:
— Завтра побываем в Элладе, — сказала Ивена. — Давно хотелось, она тоже здесь есть.
Замерзшая, заснеженная река слегка изгибалась меж двух темных парапетов. Невысокие здания на той стороне цеплялись за набережную, чтобы их не унесло в бескрайнее облачное пространство.
«Небо пустое, без аэрокаров, вот почему такое впечатление. Понравилось бы тут Стиву и Тине?»
Они все-таки ушли в многомерный мир Стива вдвоем. До чего красиво это выглядело: два сверкающих радужных смерча, один побольше, другой поменьше, слились, танцуя, в один и исчезли, — но наблюдать это мог только Поль с его зрением «сканера». Сейчас они в иной Вселенной, но если Поль позовет, они услышат.
— Смотри, знаменитая недостроенная телебашня, — он показал на одинокий серый стебель вдалеке, левее сквозистого купола. — И еще тут есть водопад, это же плотина. Маленький, правда, но совсем как настоящий. Идем, посмотрим?
Снег повалил гуще. Возле реки было холоднее, чем на забитых машинами старинных улицах, и Поль опять начал мерзнуть. Нет, река ни при чем, она ведь ему приснилась, а мерзнет он от ползучего сквозняка, и еще потому, что у него температура.
Он через силу заставил себя дотащиться до крана, проглотил вторую таблетку жаропонижающего, напился затхлой теплой водицы, отдающей дезинфицирующим раствором.
Голова кружится. Тусклый свет запыленных плафонов режет глаза. Окружающие предметы временами теряют объем, как будто они нарисованы на грязной темной ткани, и когда по ткани проходит рябь, лихорадка усиливается. Главное, чтобы ткань не порвалась, тогда уже ничего не поправишь…
Поль устроился за ящиками в углу. Похоже, он близок к голодному обмороку. Ему нужен бульон, или пюре, или каша — что-нибудь такое, что можно глотать, не разжевывая.
«Кошачий город — это тоже будущее. Оно наступит после той жути с Клиссом, через несколько лет. Значит, мне предстоит спасти Клисса, всю жизнь мечтал… Но раз у меня есть будущее — значит, я не умру здесь, и в миксер-море не попаду? Нет, не наверняка… Будущее вероятностно, и есть вероятность, что я останусь жив, и потом мы с Ивеной будем гулять по городу-музею, но для этого надо не пропустить нужный поворот. Видимо, эта вероятность достаточно сильная, а осуществится она или нет — зависит от меня… и еще от каких-то неизвестных мне факторов».
Наконец он забылся рваным зыбким сном, сквозь который проплывали серые, как над Кошачьим городом, облака и скользили какие-то тени, а проснулся внезапно, от удара — или от крика?
Мысленный крик-удар: «Где ты?! Дай мне знать, где тебя искать! Ты же „сканер“, … …!»
Ощущение свирепой солдатской ругани — Поля это ошеломило, он с трудом сел, озираясь. Тот, кто послал призыв, не владел телепатией, но рассчитывал на то, что «сканер» сумеет прочитать чужую мысль, а Поль поймал ее только потому, что находился в пограничной области между сном и явью, да еще благодаря эмоциональному накалу послания.
Отправитель хочет его спасти. Это Зойг или кто-то другой?
Поль попытался ответить: «Спасибо. Вот я где, посмотри…» (картинка помещения, где он прячется), — но контакта не было, он ведь тоже не телепат.
Зато он обнаружил, что температура спала — то ли благодаря лекарству, то ли вследствие стресса.
Снова напившись воды из-под крана, он попытался размочить в кашицу одну из галет и в таком виде съесть. Сколько времени он уже провел здесь? Этого он не мог определить. Он опять задремал, а проснулся от изумленного возгласа, на этот раз не телепатического:
— Эй, привет! Нашел, где дрыхнуть!
Наверное, в такой ситуации полагалось бы сразу схватиться за оружие — за парализатор или за стилет, но об этом Поль подумал уже после. Он приподнялся, растерянно щурясь, посмотрел на рослого парня со шваброй. Пол мокро блестит, поодаль стоит ведро. Ящики, за которыми Поль укрылся от сквозняка, сдвинуты в сторону.
— Ого! — оглядев его, парень присвистнул. — Кто тебя так?
— Эти…
— Старики, что ли? Тоже «салага»? А сюда за что угодил?
— За драку.
— Всегда так, — с сочувствием подтвердил парень. — Старшие над тобой измываются, и ты же за все отвечай. Из ремонтников? Я тебя, вроде, не видел раньше… Как тебя звать?
— Альберт.
— А меня — Роберт, я стажер-боец. Сколько раз мыл этот долбанный седьмой отсек, уже как дома здесь. Его бесполезно мыть, грязь тут саморазмножается.
— Здесь роботы мусорят, — Поль неловко поднялся на ноги (обезболивающее все еще действует, тело онемело до легкой одеревенелости). — Я видел.
— А то!.. — Роберт горько ухмыльнулся. — Пожрать нету?
— Вот, держи, — Поль достал из кармана пачку галет и плитку шоколада.
— Ух ты, деликатесы! А у меня только компот из столовки.
— Не угостишь компотом?
— На, — Роберт протянул плоскую поллитровую фляжку. — Обмененное слаще, ага?
— Спасибо.
Густая приторная жидкость показалась Полю невероятно вкусной.
— Извини, я все выпил. Хочешь еще шоколада?
— Кто ж откажется? Давай. В первый раз вижу, чтоб эти фруктовые помои кто-то лакал с удовольствием, как добрую «Хакерскую». А где ты офицерским шоколадом разжился?
— Одна девчонка угостила.
— Да ты ловкач, то-то тебя так отдубасили, — покачал головой Роберт. — Для них если «салага» — человек второго сорта, и особенно не любят, если ты не хочешь косить под дурачка. Пусть компотик-то впрок пойдет и наружу выйдет, ага?
Он смотрел с ожиданием, и Поль повторил:
— Спасибо.
— Ну, ты и «салага»! — снова покачал головой Роберт. — Не отвечаешь, как положено, еще бы не нарвался.
Поль не стал спрашивать, как положено отвечать, молча присел на пустой ящик, а Роберт взял разлохмаченный синтетический веник и начал без энтузиазма, с прохладцей, выгребать из щелей мусор, между делом пиная ящики и вяло матерясь. Он не внушал Полю ни тревоги, ни симпатии.
— Времечко-то летит! — объявил он вдруг, бросив веник и поглядев на карманный комп. — Солдатский обед — это святое! В столовку пойдешь?
— Нет. Если я попадусь им на глаза, еще добавят.
«Попросить, чтобы позвал сюда Зойга? А вдруг та мысль-послание была от кого-то другого, я же не знаю. Когда Роберт вернется, попробую выспросить у него, как добраться до машин».
— Пожрать тебе принести? Сегодня пюре с котлетой.
— Спасибо. Лучше пюре без котлеты, у меня зубы болят.
— Пюре с мясной подливкой и еще компота, ага? Я вернусь часа через два, а ты больше не спи. Лучше возьми мою швабру и протирай пол, понял?
Кто-нибудь другой на месте Поля не дал бы ему уйти — парализовал бы, а после добил и спрятал тело среди развала пустых ящиков. На всякий случай.
«Пусть идет. Может, действительно принесет пюре с подливкой».
Роберт выше его на полголовы, шире в плечах и безусловно сильнее; чтобы справиться с Полем, ему незачем звать подмогу. Он в отличной форме, один удар — и полуживой «сканер» готов, прекрасный шанс выслужиться перед начальством и заработать поощрение. Раз он вместо этого собирается притащить новому знакомому обед из столовой, он явно не понял, кто такой «Альберт».
Никакой угрозы от него не исходило, но Поль чувствовал в нем неуверенную, опасливую, старательно скрываемую корысть, хотя и не мог определить ее природу.
Может быть, Роберт надеется, что у него остались еще офицерские шоколадки? И правда, остались — целых четыре штуки.
В кормовом отсеке нашли уже второго сотрудника корабельной СБ, герметично упакованного в черную пленку. Он лежал в шахте воздухозаборника и пролежал бы там долго, если б на него не наткнулся робот с видеокамерой, выпущенный для профосмотра.
Первого убийца спрятал в подсобке столярной мастерской в девятом отсеке. Возможно, жертв было больше, но поголовную проверку личного состава сейчас не устроить — и связь, и системы слежения по-прежнему барахлят, а техники утверждают, что на корабле действует несколько «глушилок», создающих помехи. Это работа либо «сканера» (хотя где бы он взял «глушилки»?), либо противников Лорехауна, либо же автоматика ни при чем, просто на «Гиппогрифе» были еще мутанты, кроме Маршала, они-то и пакостят. В общем, старая-престарая страшилка на тему «монстры на корабле» воплотилась в жизнь, и где — на флагмане «Подразделения Игрек», призванного искоренять все нестандартное и необъяснимое!
«А все потому, что Маршала предали, — злорадно подытожила Римма. — Вот и получайте!»
Насчет трупов и «глушилок» у нее была своя версия: за этим стоит «сканер», но не сам, а опосредованно, через зомби. Убийца — Зойг.
Ликвидатором тот был опытным, жестоким и находчивым, эти его качества вызывали у Риммы уважение, но теперь он начал истреблять своих — так же эффективно и беспощадно, как раньше истреблял «индивидов, подлежащих ликвидации». После домберга что-то в нем дало трещину. Римма выяснила, что во время путешествия по «капиллярам», пока все маялись от безделья, он запросил на свой личный комп досье Поля Лагайма. Вроде, обычное дело, врагов надо знать, но можно только гадать, как подействовало изучение этих материалов на свихнувшегося гинтийца, что у него там еще хрустнуло и сдвинулось в районе трещины. На тот момент, когда «сканер» оказался на корабле, Зойг уже созрел для зомбирования, так что мутант мгновенно взял его под контроль.
Кирч ни с кем не стала делиться подозрениями: пока на «Гиппогрифе» такие проблемы, Лорехауну будет не до того, чтобы преследовать Маршала. А «сканера» она уничтожит. Ее он зомбировать не сможет, она не слабачка.
Ходили слухи, что Лорехаун намерен вернуть «Подразделение Игрек» под крыло Галактической Ассамблеи. У бюрократов и хозяйственников, которые носа не высовывали с кораблей, может, и есть шанс туда вернуться, а что будет с полевыми агентами, с ликвидаторами? Их же отдадут под суд, как преступников!
Дожидаться часа расплаты Римма не собиралась. Она уже нашла единомышленников: Энзо и еще двое верных ребят готовы отправиться вместе с ней на поиски Маршала. Один из них, Богур, взялся обеспечить машину для побега, а Римма побывала в Отделе мобильной связи, где проходила очередная инвентаризация, поболтала с девчонками и ушла оттуда с «торпедой» в кармане — разве она не была воровкой на Рубиконе?
«Торпеда» ей досталась первоклассная, на минутный импульс, с видеокамерой, а позывные Маршала на «Гиппогрифе» знал каждый.
Чтобы не схлопотать за неуставной внешний вид, Римма постирала и надела форму и в придачу вымыла голову. Она почти забыла, что волосы у нее соломенно-желтые, слегка вьющиеся — в сочетании с голубыми глазами, вздернутым носом и круглым румяным лицом впечатление такое, что впору застрелиться.
Зато она удостоилась похвалы самого Лорехауна — тот наведался в столовую для рядовых и младшего офицерского состава, демократично прогулялся по обеденному залу в сопровождении четверки дюжих телохранителей. Смех, да и только — даже представить невозможно, чтобы Маршал ходил по «Гиппогрифу» с охраной.
— «Салага»? — поинтересовался он добродушно, остановившись около Роберта, который изнывал над тарелкой едва начатого второго.
Тот вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и браво отрапортовал, как положено по Уставу.
— Вот такого новобранца я люблю! — одобрил Лорехаун. — И голос какой, и рост гвардейский, и грудь колесом! Так держать, боец, приятного аппетита! И такого тоже люблю, — он показал на Кирч. — Эта девчоночка-«салага» росточком не вышла, а видно, что старательно служит, тянется за другими… Приятного аппетита, бойцы!
И двинулся дальше.
Римма сидела онемевшая, уничтоженная, пошевелиться не могла. Ее, младшего командира, ликвидатора с шестилетним стажем, приняли за «салагу», сравнили с рохлей Робертом… Чуть ли не в пример ей Роберта поставили! Маршал всех знал в лицо, всех помнил по именам, а этот, новоявленный, даже не разбирает, кто есть кто!
Когда Лорехаун со свитой ушел, над Робертом стали подшучивать — вечный штрафник, завсегдатай седьмого отсека, зато начальству приглянулся, а Римму кто-то сочувственно похлопал по плечу и посоветовал не брать в голову.
Пробормотав, что аппетита у него нет, аппетит нагуляется к вечеру, Роберт вывалил второе с тарелки в пластиковый пакетик, перелил во фляжку компот. Над этим тоже начали подшучивать — мол, «салага» собирается подкармливать роботов, которые шуруют в седьмом отсеке, чтобы ты поменьше мусорили, — а Римма встрепенулась: седьмой отсек? Он понесет еду в седьмой отсек? Роботы пюре с котлеткой не кушают, об этом знают даже «салаги»… Да ведь это еще один зомби!
Она вышла из столовой следом за стажером и посадила ему на комбинезон «жучок» (поскольку она подготовилась к побегу, в карманах у нее было полно всякой всячины). Зомби на корабле — это проблема Лорехауна, но Поля Лагайма надо ликвидировать. Если догадка Риммы верна, Роберт приведет ее прямо к своему хозяину.
А после она с верными ребятами разыщет Маршала, и они станут ядром новой Организации. Римма Кирч будет правой рукой Маршала, он поделится с ней своими сверхчеловеческими способностями, и они начнут борьбу… С кем?.. Ну, это второстепенный вопрос. Какие-нибудь враги у их организации будут.
Спросить про линзы Саймон не смел: вдруг Лиргисо их уничтожит, если узнает, насколько они ему дороги? Или уже уничтожил, вместе со всем отснятым материалом…
Лиргисо выглядел угнетенным, ходил с жутковатым макияжем в черно-серых тонах, злые желтые глаза густо подведены — наверное, чтобы скрыть темные круги. Саймон понимал, чего он так страдает: без «сканера» у него доходы будут не те — ни рубиконского дерифла, ни других таких же лакомых кусков. А чертова «сканера» сцапали, скорее всего, ребята из «Конторы», так что лучше бы смириться и поискать замену, но попробуй об этом заикнись — лярнийский выродок сразу приходил в ярость и бил Саймона.
Удары по нервным узлам, следов после них не остается, только боль, такая же неописуемо мучительная, как эти картинки на стенах, изображающие омерзительных полулюдей-полумонстров, непонятно что вытворяющих друг с другом. Лярниец сказал, что стены он разрисовал собственноручно, чтобы скоротать время, пока яхта ползла по «капиллярам». Клисса от его творчества тошнило, но хуже всего было то, что Лиргисо никак не хотел примириться с непоправимым.
— …Этот несчастный незийский гуманист поделился с тобой кислородом, хотя знал, кто ты такой, а ты сломал его антиграв и украл у него «торпеду»! Зачем без всякой разумной причины обрекать на смерть того, кто был к тебе добр, вот что непостижимо… Ты кичишься своим прагматизмом, но ведь это прежде всего непрактично — и крайне гнусно!
Саймон съежился: за такими речами обычно следовали побои.
«А сам-то… Кто прикончил на Валгре твоего и моего бывшего шефа?»
Лиргисо напоминал ему политика-коррупционера, с искренним негодованием изобличающего других коррупционеров.
— Темнил ваш Поль, я и подстраховался… — начал он обреченно и невнятно оправдываться. — Дал мне эти баллоны за просто так, а за просто так ничего не делается, я и подумал — тут нечисто, и каждый бы на моем месте так подумал…
— Он тебя просто пожалел, — Лиргисо скривился, с досадой и легким презрением. — Саймон, да разве можно тебя жалеть, разве это не преступление?
— Вот и я подумал — псих он, — с тоской подхватил Клисс, — а от психа всего можно ждать, особенно в экстремальных условиях, как на Рузе. Помните, как он на Рубиконе в домберг сбежал? Чокнутый ведь, однозначно ненормальный…
Удар в солнечное сплетение. Прописанные во всех отвратительных деталях твари на стенах шевелились и ухмылялись, наблюдая, как Саймон корчится.
— Поль, конечно, сумасшедший, но не тебе судить о нем, — голос Лиргисо звучал ровно и холодно. — Ты всего лишь раб, не забывай об этом.
— Хорошо, я раб, только не надо больше, — сдавленно всхлипнул Саймон. — Мне больно…
— Мне тоже, — все тем же бесстрастным тоном бросил Лиргисо.
Он казался сникшим. Устало оперся о спинку кресла, длинные зеленые волосы занавешивают лицо. Саймон изо всех сил сдерживал стоны и боялся даже вздохнуть: он уже усвоил, что в таком состоянии Лиргисо вдвойне опасен, его подавленность в любой момент может смениться взрывом.
«Видно, убытки в уме подсчитывает — еще бы не горевал… А я должен спастись. Я же столько раз спасался… И узнать, что стало с линзами!»
Лиргисо оттолкнул кресло, оно откатилось к двери.
— Кто, по-твоему, сейчас заправляет на «Гиппогрифе» — Лорехаун или Маршал?
— Честно, не знаю, — радуясь, что он вернулся к допросу, затараторил Саймон. — Пятьдесят на пятьдесят. Господин Лиргисо, когда вы меня сюда доставили, у меня были с собой видеоматериалы — громадный объем ценнейшей информации о «Конторе», и все это записано на микроскопических носителях. Если мои линзы не выкинули, вы сможете посмотреть, что это такое…
— Саймон, это не твои линзы, а мои, — лярниец усмехнулся. — Ты выполнил мой заказ, и я забираю назад свою аппаратуру, больше она тебе не понадобится.
— Как — ваши? — только и смог вымолвить Саймон. — Как?..
— Так, — передразнил Лиргисо, немного оживившийся. — Фласс, не люблю бестолковых рабов!
— Как это ваши, если мне их дали? — Саймон был настолько потрясен тем, что кто-то пытается присвоить его сокровище, что забыл об осторожности. — В отеле на Земле… Дали по ошибке, и теперь они мои, больше ничьи…
— Их дал тебе я. Грим, парик, немного игры… А изготовила их по моему заказу одна синисская фирма. Я знал, что ты не удержишься от искушения, захочешь снять фильм о «Конторе Игрек» — и предоставил тебе такую возможность. Фласс, до чего глупый у тебя вид!
Саймон чувствовал себя так, словно падал в пропасть. Его фильм, его сокровенное — это был еще один обман, за этим стоял Лиргисо? В этом мире нет ничего надежного, все обман…
Живущий-в-Прохладе с отсутствующим видом разглядывал свои ногти, покрытые болотно-зеленым лаком, потом перевел взгляд на Саймона.
— К сожалению, видеозапись повреждена. Вероятно, это заслуга Маршала. Уцелевшие эпизоды нуждаются в комментариях, и я надеюсь получить их от тебя.
— Да, да, все прокомментирую, — с готовностью закивал Саймон. — Я запомнил много важного, вы «Контору» в порошок сотрете…
— А это тебе за Поля.
Рассчитанно болезненный удар в живот. Клисс со стоном опустился на корточки, а Лиргисо вслед за своим креслом вышел из комнаты.
Саймон прикрыл глаза. Уж лучше не смотреть: никакой мебели, нет даже подстилки на полу, только «цербер» возле стены, покрытой гадкой росписью.
«Пока я ему нужен, как кладезь информации о “Конторе”. А что со мной будет потом?»
Римма Кирч дважды попадала на штрафные работы в седьмой отсек, и оба раза из-за Поля Лагайма: сначала после провала провокации на «Сиролле», потом после домберга. Территорию она еще тогда изучила основательно. Именно здесь она рассчитается с виновником своего позора — Римме виделось в этом торжество высшей справедливости, словно кто-то всемогущий и бесконечно мудрый, похожий на Маршала, отечески похлопал ее по плечу: вот тебе, стажер, первая награда за правильный образ мыслей и действий.
Держаться на расстоянии, иначе «сканер» может ее засечь… Римма присела на корточки в углу полутемной подсобки, накрылась найденной тут же грязной робой. Ребята из СБ уже заглядывали сюда и никого не нашли — а чему удивляться, до сих пор корабельная СБ жировала, вылавливая тайных выпивох и других нарушителей внутреннего распорядка; такое ЧП, как сейчас, на «Гиппогрифе» впервые. То-то Зойг давит эсбэшников, как щенков.
Кирч включила и сунула в ухо горошину приемника. Лишь бы никого сюда не принесло. Это ее охота.
…Вялые, с шарканьем, шаги. Римме не нравилась походка Роберта — она сразу выдавала слабака, в ней угадывалось безразличие, отсутствие цели: походка здорового молодого парня, которому на все наплевать. Будь на то воля Кирч, она бы за одно это навеки приписала Роберта к седьмому отсеку.
По дороге он что-то лениво пинал. Наконец шаги стихли.
— Альберт, ты куда пропал? Выходи, я пожрать принес.
Прошло с полминуты, и отозвался другой голос:
— Я здесь.
— На вот, поешь.
— Спасибо. Котлету оставь себе, у меня зубы болят.
В домберге Римма слышала голос Поля Лагайма — он это или нет? Слабый и хрипловатый, словно сорванный. Хотя, каким он еще может быть после того, что случилось со «сканером»?
«Вот и узнал, культурный незийский пижон, что почем и что такое настоящая жизнь!»
Римма ухмыльнулась и стала слушать дальше.
— Погоди, мы котлету на мелкие кусочки разомнем, вот так, и ты их проглотишь, не разжевывая. Тебе надо поесть протеинов, чтобы сил на все хватило, а то образовалась одна мысль… — Роберт понизил голос. — Ты рвануть отсюда не хочешь?
— Хочу.
— И я тоже. Давно об этом думал, да есть проблемы. От «Конторы» просто так не уйдешь — найдут. Другое дело, если у тебя связи на воле, и кто-то поможет с пластической операцией и с новыми документами, чтоб следов твоих нигде не осталось. Были бы у меня связи… — наступила тишина, потом стажер спросил: — Ну, так что, если я тебя выручу — ты меня после выручишь? Я же понял, кто ты такой.
— Да, я согласен. Мои друзья все устроят — и операцию, и документы, и деньги. Как ты понял?
— Дурак не поймет, — фыркнул Роберт. — Во-первых, известно, что ты снял с ремонтника желтый комбинезон. Во-вторых, пушечное мясо тут зазря не переводят, и в таком состоянии тебя сюда не послали бы — сначала подлечат, а потом уже дадут в руки швабру. А в-третьих, ты здешних заморочек не знаешь. Когда я сказал «обмененное слаще», надо было ответить: «и слаще, и душу греет», а насчет компотика — «выйдет, не задержится, куда он денется». У них на каждый случай всякие присказки, и попробуй все это не вызубрить — житья не будет. Достали, придурки…
— Зачем ты связался с «Конторой»?
— Облапошили меня, как не знаю кого… Я в Космопол хотел, да не прошел по психологическим тестам — сказали, ксенофоб. И тут подваливает один парень, говорит, нам подходишь, а у нас тоже почти Космопол, только специфика самую малость другая. И я, дурак, попался! Ты ешь, компотом запивай. Я тебе еще лекарства принес.
— У меня кое-что есть. В вашей лаборатории взял.
— Допинг принимал? — деловито осведомился Роберт.
— Фергон.
— Дерьмо. Я принес тебе хминк — боевой стимулятор из самых-самых. Примешь двойную дозу и будешь, как чемпион по многоборью, но его лучше не натощак.
«Сканер» ел, а Роберт говорил, и если бы Кирч не сидела в засаде, она бы не удержалась от презрительного сопения. Щенячий скулеж. Роберт жаловался врагу на все подряд — и на муштру, и на плохое меню, и на шутки «стариков», и на конторские обычаи (о них он отзывался с брезгливым раздражением, как о «тупых дикарских ритуалах»), и на то, что денег не платят, и на всякие ничтожные мелочи вроде дребезжащего кондиционера в туалете. Видно, ему давно уже хотелось кому-нибудь поплакаться, да слушателя не было. Этого и зомбировать не надо, сам прибежал с поднятыми лапками! Он хуже Зойга, он предатель. Кирч с затаенным удовлетворением подумала о том, что ее долг — убить слабака-предателя.
— Не могу я здесь больше, — подытожил Роберт. — Хочу простой человечьей жизни, и чтоб у меня была своя девчонка — нормальная девчонка, не из этих конторских костоломок. Глотай хминк. Я тебе переодеться принес — погоди, сниму… А это крем-краска. Будешь как темнокожий, чтоб синяков не видно. Что опухший, ничего — подумают, что с похмелья. Как новый Маршал объявил сухой закон, так половина «Гиппогрифа» перепилась, типа надышаться перед смертью. Когда пойдем до машин, все делай, как я, и если нам что скажут — повторяй за мной, понял? В ангарах поставили часовых, но это фигня, снимем.
В его голосе прорезались жесткие нотки, и Римма напряглась от негодования: ради того чтобы сбежать с корабля, этот рохля готов на убийство!
Шорох одежды: он стаскивал с себя предназначенный для «сканера» комбинезон.
— Вот, надевай. Твой друг Баталов где-то на Рузе, сможешь его найти? Лучше бы к нему, чем к Лиргисо. Но я по-любому расскажу все, что знаю, согласен на «сыворотку правды», только из безвредных, чтоб мозги не закипели.
«Предатель!» — Римма про себя чертыхнулась.
До сих пор ей не доводилось казнить предателей, но она уже ощутила сладкий привкус предстоящей расправы.
— Крась лицо, шею, уши и руки. Вот зеркальце, давай.
— Я не знаю, до кого нам проще будет добраться, до Стива или до Лиргисо, — Поль говорил с паузами — наверное, одновременно размазывал по коже темный грим. — На всякий случай запомни, если попадем к Лиргисо — его лучше не раздражать. Ни мата, ни грубых выражений, веди себя вежливо, как на приеме у гелионской королевы. И ксенофобию держи под контролем. Он нетерпим к тем недостаткам, которыми сам не обладает, ксенофобов он не любит. Я сумею договориться с ним и все улажу, а ты его, главное, никак не спровоцируй. Если что, извинись и скажи, что смотришь на свою ксенофобию, как на психическое расстройство. Но сначала мы попробуем связаться со Стивом и Тиной.
— Я слышал, что Тина Хэдис погибла на Норне.
— Не погибла.
Римма насторожилась: вот как? Но ведь норнианский зверь сожрал разбитый «лоргу»… Или Тины там уже не было? Раз «сканер» так уверенно говорит — он, должно быть, знает. Хорошо бы взять его живьем и доставить к Маршалу для допроса.
Замерзшая, заснеженная река слегка изгибалась меж двух темных парапетов. Невысокие здания на той стороне цеплялись за набережную, чтобы их не унесло в бескрайнее облачное пространство.
«Небо пустое, без аэрокаров, вот почему такое впечатление. Понравилось бы тут Стиву и Тине?»
Они все-таки ушли в многомерный мир Стива вдвоем. До чего красиво это выглядело: два сверкающих радужных смерча, один побольше, другой поменьше, слились, танцуя, в один и исчезли, — но наблюдать это мог только Поль с его зрением «сканера». Сейчас они в иной Вселенной, но если Поль позовет, они услышат.
— Смотри, знаменитая недостроенная телебашня, — он показал на одинокий серый стебель вдалеке, левее сквозистого купола. — И еще тут есть водопад, это же плотина. Маленький, правда, но совсем как настоящий. Идем, посмотрим?
Снег повалил гуще. Возле реки было холоднее, чем на забитых машинами старинных улицах, и Поль опять начал мерзнуть. Нет, река ни при чем, она ведь ему приснилась, а мерзнет он от ползучего сквозняка, и еще потому, что у него температура.
Он через силу заставил себя дотащиться до крана, проглотил вторую таблетку жаропонижающего, напился затхлой теплой водицы, отдающей дезинфицирующим раствором.
Голова кружится. Тусклый свет запыленных плафонов режет глаза. Окружающие предметы временами теряют объем, как будто они нарисованы на грязной темной ткани, и когда по ткани проходит рябь, лихорадка усиливается. Главное, чтобы ткань не порвалась, тогда уже ничего не поправишь…
Поль устроился за ящиками в углу. Похоже, он близок к голодному обмороку. Ему нужен бульон, или пюре, или каша — что-нибудь такое, что можно глотать, не разжевывая.
«Кошачий город — это тоже будущее. Оно наступит после той жути с Клиссом, через несколько лет. Значит, мне предстоит спасти Клисса, всю жизнь мечтал… Но раз у меня есть будущее — значит, я не умру здесь, и в миксер-море не попаду? Нет, не наверняка… Будущее вероятностно, и есть вероятность, что я останусь жив, и потом мы с Ивеной будем гулять по городу-музею, но для этого надо не пропустить нужный поворот. Видимо, эта вероятность достаточно сильная, а осуществится она или нет — зависит от меня… и еще от каких-то неизвестных мне факторов».
Наконец он забылся рваным зыбким сном, сквозь который проплывали серые, как над Кошачьим городом, облака и скользили какие-то тени, а проснулся внезапно, от удара — или от крика?
Мысленный крик-удар: «Где ты?! Дай мне знать, где тебя искать! Ты же „сканер“, … …!»
Ощущение свирепой солдатской ругани — Поля это ошеломило, он с трудом сел, озираясь. Тот, кто послал призыв, не владел телепатией, но рассчитывал на то, что «сканер» сумеет прочитать чужую мысль, а Поль поймал ее только потому, что находился в пограничной области между сном и явью, да еще благодаря эмоциональному накалу послания.
Отправитель хочет его спасти. Это Зойг или кто-то другой?
Поль попытался ответить: «Спасибо. Вот я где, посмотри…» (картинка помещения, где он прячется), — но контакта не было, он ведь тоже не телепат.
Зато он обнаружил, что температура спала — то ли благодаря лекарству, то ли вследствие стресса.
Снова напившись воды из-под крана, он попытался размочить в кашицу одну из галет и в таком виде съесть. Сколько времени он уже провел здесь? Этого он не мог определить. Он опять задремал, а проснулся от изумленного возгласа, на этот раз не телепатического:
— Эй, привет! Нашел, где дрыхнуть!
Наверное, в такой ситуации полагалось бы сразу схватиться за оружие — за парализатор или за стилет, но об этом Поль подумал уже после. Он приподнялся, растерянно щурясь, посмотрел на рослого парня со шваброй. Пол мокро блестит, поодаль стоит ведро. Ящики, за которыми Поль укрылся от сквозняка, сдвинуты в сторону.
— Ого! — оглядев его, парень присвистнул. — Кто тебя так?
— Эти…
— Старики, что ли? Тоже «салага»? А сюда за что угодил?
— За драку.
— Всегда так, — с сочувствием подтвердил парень. — Старшие над тобой измываются, и ты же за все отвечай. Из ремонтников? Я тебя, вроде, не видел раньше… Как тебя звать?
— Альберт.
— А меня — Роберт, я стажер-боец. Сколько раз мыл этот долбанный седьмой отсек, уже как дома здесь. Его бесполезно мыть, грязь тут саморазмножается.
— Здесь роботы мусорят, — Поль неловко поднялся на ноги (обезболивающее все еще действует, тело онемело до легкой одеревенелости). — Я видел.
— А то!.. — Роберт горько ухмыльнулся. — Пожрать нету?
— Вот, держи, — Поль достал из кармана пачку галет и плитку шоколада.
— Ух ты, деликатесы! А у меня только компот из столовки.
— Не угостишь компотом?
— На, — Роберт протянул плоскую поллитровую фляжку. — Обмененное слаще, ага?
— Спасибо.
Густая приторная жидкость показалась Полю невероятно вкусной.
— Извини, я все выпил. Хочешь еще шоколада?
— Кто ж откажется? Давай. В первый раз вижу, чтоб эти фруктовые помои кто-то лакал с удовольствием, как добрую «Хакерскую». А где ты офицерским шоколадом разжился?
— Одна девчонка угостила.
— Да ты ловкач, то-то тебя так отдубасили, — покачал головой Роберт. — Для них если «салага» — человек второго сорта, и особенно не любят, если ты не хочешь косить под дурачка. Пусть компотик-то впрок пойдет и наружу выйдет, ага?
Он смотрел с ожиданием, и Поль повторил:
— Спасибо.
— Ну, ты и «салага»! — снова покачал головой Роберт. — Не отвечаешь, как положено, еще бы не нарвался.
Поль не стал спрашивать, как положено отвечать, молча присел на пустой ящик, а Роберт взял разлохмаченный синтетический веник и начал без энтузиазма, с прохладцей, выгребать из щелей мусор, между делом пиная ящики и вяло матерясь. Он не внушал Полю ни тревоги, ни симпатии.
— Времечко-то летит! — объявил он вдруг, бросив веник и поглядев на карманный комп. — Солдатский обед — это святое! В столовку пойдешь?
— Нет. Если я попадусь им на глаза, еще добавят.
«Попросить, чтобы позвал сюда Зойга? А вдруг та мысль-послание была от кого-то другого, я же не знаю. Когда Роберт вернется, попробую выспросить у него, как добраться до машин».
— Пожрать тебе принести? Сегодня пюре с котлетой.
— Спасибо. Лучше пюре без котлеты, у меня зубы болят.
— Пюре с мясной подливкой и еще компота, ага? Я вернусь часа через два, а ты больше не спи. Лучше возьми мою швабру и протирай пол, понял?
Кто-нибудь другой на месте Поля не дал бы ему уйти — парализовал бы, а после добил и спрятал тело среди развала пустых ящиков. На всякий случай.
«Пусть идет. Может, действительно принесет пюре с подливкой».
Роберт выше его на полголовы, шире в плечах и безусловно сильнее; чтобы справиться с Полем, ему незачем звать подмогу. Он в отличной форме, один удар — и полуживой «сканер» готов, прекрасный шанс выслужиться перед начальством и заработать поощрение. Раз он вместо этого собирается притащить новому знакомому обед из столовой, он явно не понял, кто такой «Альберт».
Никакой угрозы от него не исходило, но Поль чувствовал в нем неуверенную, опасливую, старательно скрываемую корысть, хотя и не мог определить ее природу.
Может быть, Роберт надеется, что у него остались еще офицерские шоколадки? И правда, остались — целых четыре штуки.
В кормовом отсеке нашли уже второго сотрудника корабельной СБ, герметично упакованного в черную пленку. Он лежал в шахте воздухозаборника и пролежал бы там долго, если б на него не наткнулся робот с видеокамерой, выпущенный для профосмотра.
Первого убийца спрятал в подсобке столярной мастерской в девятом отсеке. Возможно, жертв было больше, но поголовную проверку личного состава сейчас не устроить — и связь, и системы слежения по-прежнему барахлят, а техники утверждают, что на корабле действует несколько «глушилок», создающих помехи. Это работа либо «сканера» (хотя где бы он взял «глушилки»?), либо противников Лорехауна, либо же автоматика ни при чем, просто на «Гиппогрифе» были еще мутанты, кроме Маршала, они-то и пакостят. В общем, старая-престарая страшилка на тему «монстры на корабле» воплотилась в жизнь, и где — на флагмане «Подразделения Игрек», призванного искоренять все нестандартное и необъяснимое!
«А все потому, что Маршала предали, — злорадно подытожила Римма. — Вот и получайте!»
Насчет трупов и «глушилок» у нее была своя версия: за этим стоит «сканер», но не сам, а опосредованно, через зомби. Убийца — Зойг.
Ликвидатором тот был опытным, жестоким и находчивым, эти его качества вызывали у Риммы уважение, но теперь он начал истреблять своих — так же эффективно и беспощадно, как раньше истреблял «индивидов, подлежащих ликвидации». После домберга что-то в нем дало трещину. Римма выяснила, что во время путешествия по «капиллярам», пока все маялись от безделья, он запросил на свой личный комп досье Поля Лагайма. Вроде, обычное дело, врагов надо знать, но можно только гадать, как подействовало изучение этих материалов на свихнувшегося гинтийца, что у него там еще хрустнуло и сдвинулось в районе трещины. На тот момент, когда «сканер» оказался на корабле, Зойг уже созрел для зомбирования, так что мутант мгновенно взял его под контроль.
Кирч ни с кем не стала делиться подозрениями: пока на «Гиппогрифе» такие проблемы, Лорехауну будет не до того, чтобы преследовать Маршала. А «сканера» она уничтожит. Ее он зомбировать не сможет, она не слабачка.
Ходили слухи, что Лорехаун намерен вернуть «Подразделение Игрек» под крыло Галактической Ассамблеи. У бюрократов и хозяйственников, которые носа не высовывали с кораблей, может, и есть шанс туда вернуться, а что будет с полевыми агентами, с ликвидаторами? Их же отдадут под суд, как преступников!
Дожидаться часа расплаты Римма не собиралась. Она уже нашла единомышленников: Энзо и еще двое верных ребят готовы отправиться вместе с ней на поиски Маршала. Один из них, Богур, взялся обеспечить машину для побега, а Римма побывала в Отделе мобильной связи, где проходила очередная инвентаризация, поболтала с девчонками и ушла оттуда с «торпедой» в кармане — разве она не была воровкой на Рубиконе?
«Торпеда» ей досталась первоклассная, на минутный импульс, с видеокамерой, а позывные Маршала на «Гиппогрифе» знал каждый.
Чтобы не схлопотать за неуставной внешний вид, Римма постирала и надела форму и в придачу вымыла голову. Она почти забыла, что волосы у нее соломенно-желтые, слегка вьющиеся — в сочетании с голубыми глазами, вздернутым носом и круглым румяным лицом впечатление такое, что впору застрелиться.
Зато она удостоилась похвалы самого Лорехауна — тот наведался в столовую для рядовых и младшего офицерского состава, демократично прогулялся по обеденному залу в сопровождении четверки дюжих телохранителей. Смех, да и только — даже представить невозможно, чтобы Маршал ходил по «Гиппогрифу» с охраной.
— «Салага»? — поинтересовался он добродушно, остановившись около Роберта, который изнывал над тарелкой едва начатого второго.
Тот вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и браво отрапортовал, как положено по Уставу.
— Вот такого новобранца я люблю! — одобрил Лорехаун. — И голос какой, и рост гвардейский, и грудь колесом! Так держать, боец, приятного аппетита! И такого тоже люблю, — он показал на Кирч. — Эта девчоночка-«салага» росточком не вышла, а видно, что старательно служит, тянется за другими… Приятного аппетита, бойцы!
И двинулся дальше.
Римма сидела онемевшая, уничтоженная, пошевелиться не могла. Ее, младшего командира, ликвидатора с шестилетним стажем, приняли за «салагу», сравнили с рохлей Робертом… Чуть ли не в пример ей Роберта поставили! Маршал всех знал в лицо, всех помнил по именам, а этот, новоявленный, даже не разбирает, кто есть кто!
Когда Лорехаун со свитой ушел, над Робертом стали подшучивать — вечный штрафник, завсегдатай седьмого отсека, зато начальству приглянулся, а Римму кто-то сочувственно похлопал по плечу и посоветовал не брать в голову.
Пробормотав, что аппетита у него нет, аппетит нагуляется к вечеру, Роберт вывалил второе с тарелки в пластиковый пакетик, перелил во фляжку компот. Над этим тоже начали подшучивать — мол, «салага» собирается подкармливать роботов, которые шуруют в седьмом отсеке, чтобы ты поменьше мусорили, — а Римма встрепенулась: седьмой отсек? Он понесет еду в седьмой отсек? Роботы пюре с котлеткой не кушают, об этом знают даже «салаги»… Да ведь это еще один зомби!
Она вышла из столовой следом за стажером и посадила ему на комбинезон «жучок» (поскольку она подготовилась к побегу, в карманах у нее было полно всякой всячины). Зомби на корабле — это проблема Лорехауна, но Поля Лагайма надо ликвидировать. Если догадка Риммы верна, Роберт приведет ее прямо к своему хозяину.
А после она с верными ребятами разыщет Маршала, и они станут ядром новой Организации. Римма Кирч будет правой рукой Маршала, он поделится с ней своими сверхчеловеческими способностями, и они начнут борьбу… С кем?.. Ну, это второстепенный вопрос. Какие-нибудь враги у их организации будут.
Спросить про линзы Саймон не смел: вдруг Лиргисо их уничтожит, если узнает, насколько они ему дороги? Или уже уничтожил, вместе со всем отснятым материалом…
Лиргисо выглядел угнетенным, ходил с жутковатым макияжем в черно-серых тонах, злые желтые глаза густо подведены — наверное, чтобы скрыть темные круги. Саймон понимал, чего он так страдает: без «сканера» у него доходы будут не те — ни рубиконского дерифла, ни других таких же лакомых кусков. А чертова «сканера» сцапали, скорее всего, ребята из «Конторы», так что лучше бы смириться и поискать замену, но попробуй об этом заикнись — лярнийский выродок сразу приходил в ярость и бил Саймона.
Удары по нервным узлам, следов после них не остается, только боль, такая же неописуемо мучительная, как эти картинки на стенах, изображающие омерзительных полулюдей-полумонстров, непонятно что вытворяющих друг с другом. Лярниец сказал, что стены он разрисовал собственноручно, чтобы скоротать время, пока яхта ползла по «капиллярам». Клисса от его творчества тошнило, но хуже всего было то, что Лиргисо никак не хотел примириться с непоправимым.
— …Этот несчастный незийский гуманист поделился с тобой кислородом, хотя знал, кто ты такой, а ты сломал его антиграв и украл у него «торпеду»! Зачем без всякой разумной причины обрекать на смерть того, кто был к тебе добр, вот что непостижимо… Ты кичишься своим прагматизмом, но ведь это прежде всего непрактично — и крайне гнусно!
Саймон съежился: за такими речами обычно следовали побои.
«А сам-то… Кто прикончил на Валгре твоего и моего бывшего шефа?»
Лиргисо напоминал ему политика-коррупционера, с искренним негодованием изобличающего других коррупционеров.
— Темнил ваш Поль, я и подстраховался… — начал он обреченно и невнятно оправдываться. — Дал мне эти баллоны за просто так, а за просто так ничего не делается, я и подумал — тут нечисто, и каждый бы на моем месте так подумал…
— Он тебя просто пожалел, — Лиргисо скривился, с досадой и легким презрением. — Саймон, да разве можно тебя жалеть, разве это не преступление?
— Вот и я подумал — псих он, — с тоской подхватил Клисс, — а от психа всего можно ждать, особенно в экстремальных условиях, как на Рузе. Помните, как он на Рубиконе в домберг сбежал? Чокнутый ведь, однозначно ненормальный…
Удар в солнечное сплетение. Прописанные во всех отвратительных деталях твари на стенах шевелились и ухмылялись, наблюдая, как Саймон корчится.
— Поль, конечно, сумасшедший, но не тебе судить о нем, — голос Лиргисо звучал ровно и холодно. — Ты всего лишь раб, не забывай об этом.
— Хорошо, я раб, только не надо больше, — сдавленно всхлипнул Саймон. — Мне больно…
— Мне тоже, — все тем же бесстрастным тоном бросил Лиргисо.
Он казался сникшим. Устало оперся о спинку кресла, длинные зеленые волосы занавешивают лицо. Саймон изо всех сил сдерживал стоны и боялся даже вздохнуть: он уже усвоил, что в таком состоянии Лиргисо вдвойне опасен, его подавленность в любой момент может смениться взрывом.
«Видно, убытки в уме подсчитывает — еще бы не горевал… А я должен спастись. Я же столько раз спасался… И узнать, что стало с линзами!»
Лиргисо оттолкнул кресло, оно откатилось к двери.
— Кто, по-твоему, сейчас заправляет на «Гиппогрифе» — Лорехаун или Маршал?
— Честно, не знаю, — радуясь, что он вернулся к допросу, затараторил Саймон. — Пятьдесят на пятьдесят. Господин Лиргисо, когда вы меня сюда доставили, у меня были с собой видеоматериалы — громадный объем ценнейшей информации о «Конторе», и все это записано на микроскопических носителях. Если мои линзы не выкинули, вы сможете посмотреть, что это такое…
— Саймон, это не твои линзы, а мои, — лярниец усмехнулся. — Ты выполнил мой заказ, и я забираю назад свою аппаратуру, больше она тебе не понадобится.
— Как — ваши? — только и смог вымолвить Саймон. — Как?..
— Так, — передразнил Лиргисо, немного оживившийся. — Фласс, не люблю бестолковых рабов!
— Как это ваши, если мне их дали? — Саймон был настолько потрясен тем, что кто-то пытается присвоить его сокровище, что забыл об осторожности. — В отеле на Земле… Дали по ошибке, и теперь они мои, больше ничьи…
— Их дал тебе я. Грим, парик, немного игры… А изготовила их по моему заказу одна синисская фирма. Я знал, что ты не удержишься от искушения, захочешь снять фильм о «Конторе Игрек» — и предоставил тебе такую возможность. Фласс, до чего глупый у тебя вид!
Саймон чувствовал себя так, словно падал в пропасть. Его фильм, его сокровенное — это был еще один обман, за этим стоял Лиргисо? В этом мире нет ничего надежного, все обман…
Живущий-в-Прохладе с отсутствующим видом разглядывал свои ногти, покрытые болотно-зеленым лаком, потом перевел взгляд на Саймона.
— К сожалению, видеозапись повреждена. Вероятно, это заслуга Маршала. Уцелевшие эпизоды нуждаются в комментариях, и я надеюсь получить их от тебя.
— Да, да, все прокомментирую, — с готовностью закивал Саймон. — Я запомнил много важного, вы «Контору» в порошок сотрете…
— А это тебе за Поля.
Рассчитанно болезненный удар в живот. Клисс со стоном опустился на корточки, а Лиргисо вслед за своим креслом вышел из комнаты.
Саймон прикрыл глаза. Уж лучше не смотреть: никакой мебели, нет даже подстилки на полу, только «цербер» возле стены, покрытой гадкой росписью.
«Пока я ему нужен, как кладезь информации о “Конторе”. А что со мной будет потом?»
Римма Кирч дважды попадала на штрафные работы в седьмой отсек, и оба раза из-за Поля Лагайма: сначала после провала провокации на «Сиролле», потом после домберга. Территорию она еще тогда изучила основательно. Именно здесь она рассчитается с виновником своего позора — Римме виделось в этом торжество высшей справедливости, словно кто-то всемогущий и бесконечно мудрый, похожий на Маршала, отечески похлопал ее по плечу: вот тебе, стажер, первая награда за правильный образ мыслей и действий.
Держаться на расстоянии, иначе «сканер» может ее засечь… Римма присела на корточки в углу полутемной подсобки, накрылась найденной тут же грязной робой. Ребята из СБ уже заглядывали сюда и никого не нашли — а чему удивляться, до сих пор корабельная СБ жировала, вылавливая тайных выпивох и других нарушителей внутреннего распорядка; такое ЧП, как сейчас, на «Гиппогрифе» впервые. То-то Зойг давит эсбэшников, как щенков.
Кирч включила и сунула в ухо горошину приемника. Лишь бы никого сюда не принесло. Это ее охота.
…Вялые, с шарканьем, шаги. Римме не нравилась походка Роберта — она сразу выдавала слабака, в ней угадывалось безразличие, отсутствие цели: походка здорового молодого парня, которому на все наплевать. Будь на то воля Кирч, она бы за одно это навеки приписала Роберта к седьмому отсеку.
По дороге он что-то лениво пинал. Наконец шаги стихли.
— Альберт, ты куда пропал? Выходи, я пожрать принес.
Прошло с полминуты, и отозвался другой голос:
— Я здесь.
— На вот, поешь.
— Спасибо. Котлету оставь себе, у меня зубы болят.
В домберге Римма слышала голос Поля Лагайма — он это или нет? Слабый и хрипловатый, словно сорванный. Хотя, каким он еще может быть после того, что случилось со «сканером»?
«Вот и узнал, культурный незийский пижон, что почем и что такое настоящая жизнь!»
Римма ухмыльнулась и стала слушать дальше.
— Погоди, мы котлету на мелкие кусочки разомнем, вот так, и ты их проглотишь, не разжевывая. Тебе надо поесть протеинов, чтобы сил на все хватило, а то образовалась одна мысль… — Роберт понизил голос. — Ты рвануть отсюда не хочешь?
— Хочу.
— И я тоже. Давно об этом думал, да есть проблемы. От «Конторы» просто так не уйдешь — найдут. Другое дело, если у тебя связи на воле, и кто-то поможет с пластической операцией и с новыми документами, чтоб следов твоих нигде не осталось. Были бы у меня связи… — наступила тишина, потом стажер спросил: — Ну, так что, если я тебя выручу — ты меня после выручишь? Я же понял, кто ты такой.
— Да, я согласен. Мои друзья все устроят — и операцию, и документы, и деньги. Как ты понял?
— Дурак не поймет, — фыркнул Роберт. — Во-первых, известно, что ты снял с ремонтника желтый комбинезон. Во-вторых, пушечное мясо тут зазря не переводят, и в таком состоянии тебя сюда не послали бы — сначала подлечат, а потом уже дадут в руки швабру. А в-третьих, ты здешних заморочек не знаешь. Когда я сказал «обмененное слаще», надо было ответить: «и слаще, и душу греет», а насчет компотика — «выйдет, не задержится, куда он денется». У них на каждый случай всякие присказки, и попробуй все это не вызубрить — житья не будет. Достали, придурки…
— Зачем ты связался с «Конторой»?
— Облапошили меня, как не знаю кого… Я в Космопол хотел, да не прошел по психологическим тестам — сказали, ксенофоб. И тут подваливает один парень, говорит, нам подходишь, а у нас тоже почти Космопол, только специфика самую малость другая. И я, дурак, попался! Ты ешь, компотом запивай. Я тебе еще лекарства принес.
— У меня кое-что есть. В вашей лаборатории взял.
— Допинг принимал? — деловито осведомился Роберт.
— Фергон.
— Дерьмо. Я принес тебе хминк — боевой стимулятор из самых-самых. Примешь двойную дозу и будешь, как чемпион по многоборью, но его лучше не натощак.
«Сканер» ел, а Роберт говорил, и если бы Кирч не сидела в засаде, она бы не удержалась от презрительного сопения. Щенячий скулеж. Роберт жаловался врагу на все подряд — и на муштру, и на плохое меню, и на шутки «стариков», и на конторские обычаи (о них он отзывался с брезгливым раздражением, как о «тупых дикарских ритуалах»), и на то, что денег не платят, и на всякие ничтожные мелочи вроде дребезжащего кондиционера в туалете. Видно, ему давно уже хотелось кому-нибудь поплакаться, да слушателя не было. Этого и зомбировать не надо, сам прибежал с поднятыми лапками! Он хуже Зойга, он предатель. Кирч с затаенным удовлетворением подумала о том, что ее долг — убить слабака-предателя.
— Не могу я здесь больше, — подытожил Роберт. — Хочу простой человечьей жизни, и чтоб у меня была своя девчонка — нормальная девчонка, не из этих конторских костоломок. Глотай хминк. Я тебе переодеться принес — погоди, сниму… А это крем-краска. Будешь как темнокожий, чтоб синяков не видно. Что опухший, ничего — подумают, что с похмелья. Как новый Маршал объявил сухой закон, так половина «Гиппогрифа» перепилась, типа надышаться перед смертью. Когда пойдем до машин, все делай, как я, и если нам что скажут — повторяй за мной, понял? В ангарах поставили часовых, но это фигня, снимем.
В его голосе прорезались жесткие нотки, и Римма напряглась от негодования: ради того чтобы сбежать с корабля, этот рохля готов на убийство!
Шорох одежды: он стаскивал с себя предназначенный для «сканера» комбинезон.
— Вот, надевай. Твой друг Баталов где-то на Рузе, сможешь его найти? Лучше бы к нему, чем к Лиргисо. Но я по-любому расскажу все, что знаю, согласен на «сыворотку правды», только из безвредных, чтоб мозги не закипели.
«Предатель!» — Римма про себя чертыхнулась.
До сих пор ей не доводилось казнить предателей, но она уже ощутила сладкий привкус предстоящей расправы.
— Крась лицо, шею, уши и руки. Вот зеркальце, давай.
— Я не знаю, до кого нам проще будет добраться, до Стива или до Лиргисо, — Поль говорил с паузами — наверное, одновременно размазывал по коже темный грим. — На всякий случай запомни, если попадем к Лиргисо — его лучше не раздражать. Ни мата, ни грубых выражений, веди себя вежливо, как на приеме у гелионской королевы. И ксенофобию держи под контролем. Он нетерпим к тем недостаткам, которыми сам не обладает, ксенофобов он не любит. Я сумею договориться с ним и все улажу, а ты его, главное, никак не спровоцируй. Если что, извинись и скажи, что смотришь на свою ксенофобию, как на психическое расстройство. Но сначала мы попробуем связаться со Стивом и Тиной.
— Я слышал, что Тина Хэдис погибла на Норне.
— Не погибла.
Римма насторожилась: вот как? Но ведь норнианский зверь сожрал разбитый «лоргу»… Или Тины там уже не было? Раз «сканер» так уверенно говорит — он, должно быть, знает. Хорошо бы взять его живьем и доставить к Маршалу для допроса.