Страница:
Но дослушать про любовные подвиги вдовы Фириан, а тем более, отведать наваристой каши с тушеным кроликом Мэйтианну не довелось. Видно не судилось ему потешить урчащий от голода желудок. Хотя, говорят умирать лучше с пустым пузом.
— Дэ-э-эйно-о-о-м! — завопил дозорный, сумевший разглядеть всадников из гнезда на верхушке столба, заменяющем в поселке башню.
Те немногие женщины, которые оставались на хозяйстве без лишнего визга и криков стремглав бросились под защиту частокола.
— Лойс! — выругался Мэйтианн, тщетно попытавшись нащупать рукоять меча.
У крестьян в лучшем случае найдется копье или рогатина, а на худой конец — нож, но Шиан преподнес своему князю еще один сюрприз. В виде прекрасного составного лука. Даром, что охотничий, зато легкий и дальнобойный. Что-что, а луки у южан получались великолепные. Тончайшая резьба на рукомети — стая гончих терзает медведя. Теперь понятно, отчего переселенцу так приглянулось оружие.
— На память о шастах [17]прихватил, — ухмыльнулся Медведь и протянул колчан полный каленых стрел. — Глаз у меня уже не тот. А тебе, добрый князь, пригодится.
И верно, дэй'ном уже были в пределах досягаемости. Мэй прицелился и выстрелил в лошадь первого всадника авангарда. Каурый чистокровка-трехлетка кувыркнулся через голову, выбрасывая седока под ноги других лошадей, об его тушу споткнулся следующий конь. А Рыжий все стрелял и стрелял, разя попеременно людей и животных. Он собирался дорого продать свою жизнь. Второй раз за сутки. Смешно даже. Ну и лойс с ней с жизнью этой бездарной!
Тонкое треньканье тетивы возле уха, сладостный миг пока стрела рассекает воздух и заключающим аккордом вопль раненого — вот она музыка битвы. Каждый удачный выстрел (а неудачных у Рыжего не было) нэсс сопровождали криками и улюлюканьем. С ними был князь, ставший легендой уже для их дедов, и они ничего не боялись, даже смерти. С небес на них пристально глядел бог-Солнце. А на миру, как известно, смерть — красна.
Перед воротами спешно возводилась баррикада из телег, досок, бочек и всяческого подручного хлама. Мальчишки и женщины выбивались из сил, но рубеж рос на глазах.
Мэй с наслаждение всадил последнюю стрелу в грудь дэй'ном с черной повязкой на лбу, и тогда Шиан дал ему копье:
— Стало быть, помрем вместе, добрый князь! Уж не побрезгуй! — оскалился нэсс.
— Мой отец говорил, что в хорошей компании и сдохнуть приятно, — отозвался с лихой ухмылкой Мэй.
— Мудёр твой папаша был.
— Сволочь он был, — поправил Рыжий.
В ворота ломились враги, створки содрогались, отчетливо слышалась ругань на дэйромм. [18]
Защитники поселения стали в круг под прикрытием баррикады, ощетинившись копьями, вилами, рогатинами, оглоблями, цепами, косами и прочим сельскохозяйственным инвентарем. Женщины позади мужчин. А над всем этим безобразием полоскался кусок Мэева плаща, кое-как прицепленный на жердину. Три белые стрелы на красном. Даром что ли вещунья-ангай предсказывала Рыжему победу под сенью собственного знамени?
— Ни шагу в сторону! — прокричал Мэй. — Держаться рядом!
К счастью для обороняющихся у дэй'ном не нашлось зажигательных стрел. Строящийся поселок легко превращается в огненную ловушку. Их бы точно зажарили живьем. Теперь же врагам приходилось рубить запертые ворота, сработанные нэсс на совесть из толстых бревен.
Бум! Бум! Бум!
Неважно, что это такое — удары топора по воротам или сердце в груди. Какая разница?
— Тебе единому душу отдадим, всемогущий Отец! В воле твоей… и именем… не оставь без участия… и помилуй нас, грешников великих…
Тощая, как жердь, немолодая крестьянка шепотом молилась. И впервые в жизни Мэй бессознательно повторял вслух слова чужой молитвы. Не за себя! Нет! За этих отважных людей, не поползших к захватчикам на четвереньках в надежде вымолить легкую смерть. Если их бог действительно может услышать, то пускай сделает это. Самое время отрабатывать жертвенные подношения.
Когда дэй'ном ворвались в поселок первым, что они увидели алые волосы предводителя защитников. Их слаженный дикий вой ярости самого Мэя ничуть не удивил. Наоборот, он как раз рассчитывал на такую реакцию. Всадники сразу же ринулись вперед, не в силах сдержать годами накопленную злобу. Первые налетели на баррикаду, подставляя себя под удар копий. Завизжали раненые кони, сбрасывая орущих седоков, которых тут же настигали косы и мотыги. Рыжий умудрился выхватить из рук смертельно раненого дэй'ном палаш, отрубил ногу всаднику и вспорол брюхо его лошади. Теперь Мэй чувствовал себя гораздо увереннее.
В запале первой атаки дэй'ном умудрились потерять больше десятка своих, а поселенцы получили дополнительную защиту, состоящую из трупов людей и животных. Сообразив, что так они ничего не добьются, атакующие стали кружить вокруг, в поисках бреши в обороне.
Следующая атака на отчаянных селюков хоть получилась более успешной, но все равно захлебнулась. Загнанные в угол поселенцы устроили захватчикам кровавую жатву. Их косы и цепы не знали устали и пощады. Тощая нэсс, чьей истовой молитве вторил князь, продолжала колоть вилами даже с раненой рукой, и пала только, когда дэй'ном начисто снес ей голову. Но на её место выскочила молодая вдова с топором, подрубила ноги гнедой, и когда всадник упал, то его буквально измочалил цепом Кай.
— Бей! Руби! Убивай! — орал Мэй, подбадривая свой малочисленный отряд, и сам показывал пример.
Он бросался в самую гущу схватки, памятуя, что только на нем есть доспехи. Колол, рубил, резал, не чувствуя ни боли, ни усталости. Лишь бешеное кипение крови в жилах да красный туман перед глазами. Каждый удачный выпад он отмечал злобным воем, словно одержимый вырвавшимся из бездн преисподней красным демоном ненависти. Рыжий был ранен в бедро и плечо самое меньшее дважды. А когда светловолосый дэй'ном чиркнул кончиком палаша ему по лбу, едва не срезав скальп, кровь водопадом стала заливать лицо и глаза. Мэй пропустил еще один укол в бедро, поскользнулся на конских внутренностях и упал, окончательно понимая, что встать ему не уже доведется. Рядом с ним шлепнулся оглушенный и залитый кровью Шиан.
— Отец!!! — заорал перепуганный Кай, по-девчоночьи срываясь на визг.
Риадд ир'Брайн сменил тактику. Если еще вчера он откровенно злорадствовал, то ныне каждой порой источал сочувствие и понимание. Сбылись худшие предположения. К полудню большинство знати сбежало из Алатта под крылышко к лорду Тиншеру. А ночью кто-то разбросал те камни, которые Хелит таскала накануне. По-прежнему шел дождь, и когда владетельница явилась к стенам, то обнаружила, что демонстрировать свою силу воли не перед кем. Горожане сидели по домам, то ли пережидая непогоду, то ли собирая пожитки для бегства. Следовать примеру Хелит никто не торопился.
— Миледи, это бессмысленно, — вздохнула Флин, преданно заглядывая в глаза госпоже.
— Верно! — поддержала её моддрон Гвирис. — Вы сделали все что смогли.
Благородная дама ни с того ни с сего вдруг прониклась к Хелит самыми добрыми чувствами, и теперь всеми силами пыталась помочь девушке в столь нелегкий час.
— Не унижайтесь перед ними! Они того не стоят, — продолжала Гвирис.
Её целиком и полностью поддержали воевода, Ранх и остальные дружинники.
— А стены Алатта стоят того, чтобы их восстановить? — спросила Хелит грустно, а оттого чуть слышно.
Расстроенная почти что до слез, она вернулась во дворец и села думать нелегкую думу.
— Мадд Хефейд с дружиной присоединится к князю Мэйтианну, и вы сможете проследовать в столицу, чтобы предстать перед Верховным королем, миледи, — вкрадчиво нашептывал ир'Брайн.
Девушка расположилась на широком подоконнике раскрытого настежь окна, а королевский легат навис над её плечом, да так близко, что его дыхание касалось её кожи.
— Ваш батюшка предпочитал упреждающий удар по врагу, вместо того, чтобы дожидаться, когда дэй'ном окажутся под станами города. До сих пор Алатт атаковали всего трижды. Неужели вы не верите в военный гений Мэйтианна'илли? — продолжал ворковать Риадд. — А когда опасность минует…, а она минует, вы вернетесь и обустроите Алатт, как полагается. Что может быть проще? Государь щедр и не откажется помочь благородной леди Гвварин золото и серебром.
— Кстати, — встрепенулась Хелит. — Вы ведь привезли некоторую сумму денег…
Сладость улыбки и нежное воркование лорда ир'Брайна моментально обернулись льдом и камнем.
— Миледи, вы за кого меня принимаете?
«За наглого шпиона», — подумала девушка и очень выразительно поглядела на Риадда.
— Алатт маленький городок и спустить тут такую крупную сумму задача не из легких, милорд, — парировала она. — Вы сами говорили мне про небольшую финансовую помощь.
Губы царедворца расплылись в ядовитой ухмылке.
— Все очень просто, леди Гвварин. Когда мы отбываем в Лот-Алхави, мадд Хефейд тут же получает увесистый кошель с золотом на оборонные нужды.
Некоторое время они ели друг дружку тяжелыми взглядами. Как ни верти, а опыт всегда победит упрямство, особенно при помощи шантажа.
— Почему государю Альмару так не терпится со мной познакомится? — поинтересовалась Хелит.
— Спросите об этом у него сами, леди Хелит, — ответствовал холодно легат.
«Скотина хитрая!» — огрызнулась девушка мысленно. Она понимала — ей только что нагло выкрутили руки и заставили исполнять чужую неведомую волю. Что понадобилось от неё королю? Зачем Альмар так срочно затребовал наследницу Оллеса в столицу? И спросить не у кого. Уже несколько дней от Мэя не было гонцов, а сейчас бы его совет вовсе не помешал. Рыжий разбирался в столичных интригах и мог пролить свет на загадочную причуду Верховного короля.
— Я бы с удовольствием осталась сама, — попросила алаттская владетельница самым официальным тоном, на который была способна.
Вышло грубовато, но вполне доходчиво.
— Счастливо оставаться, моя леди, — фыркнул Риадд, удаляясь исполненный довольством и торжеством.
Дождь усилился, заливая истомленный жарой сад потоками воды. Последние события совершенно затмили Хелит все треволнения относительно утраченных воспоминаний. Новая жизнь оказалась заполнена разнообразными событиями, которые не давали заскучать. А вот за Мэем девушка соскучилась. Это — правда. За молчаливыми посиделками в его захламленном кабинете, даже за его непростым характером и жестокими припадками раздражения. Недаром ведь эр-ирринцы, зачастую в голос стонавшие от требовательного и беспокойного князя, на деле души в нем не чаяли и не желали себе иного господина.
Хелит скрутилась калачиком на широком подоконнике, уперлась подбородком в колени и стала думать о том, как было бы здорово вместе поехать в Лот-Алхави, полюбоваться на прославленную красотой и величием столицу Тир-Луниэна. Она бы выдержала даже приторное обаяние Тайгерна. Ради того, чтобы полюбоваться на прекрасный в своем совершенстве изгиб гавани, на многоярусные паруса королевского с'каффена «Дельфин», а потом прогуляться аллеями Розового сада, попивая из хрустальных кубков галанское вино. Однажды под настроение Мэя отыскал в залежах альбомов столичные пейзажи и показал Хелит как выглядит с'каффен, и чем он отличается от вехилиили якки.
Сильные пальцы с такой нежностью коснулись бумаги, что только бесчувственный чурбан не сумел бы догадаться, кто автор рисунков.
И в этот миг где-то вдали громыхнул тяжелый и гулкий раскат грома, да такой силы, что в алаттском дворце задребезжали стекла в окнах. Хелит встрепенулась от испуга. Кровь гудела в висках, словно удар грома пришелся по многострадальной голове девушки. Никогда раньше, а в этом алаттка могла поклясться, она не боялась грозы и грома, но эта гроза… Было в ней что-то жуткое.
Далеко-далеко Лойс-Игрок ударил в свой исполинский барабан, потом еще и еще, словно норовя проломить окончательно незыблемую с начала времен твердь небес. Хрипло взвыл ветер, срываясь на крик. Кошки до сего момента равнодушно игнорировавшие грозу, тут же попрятались под кресла и диваны.
— Кс-кс-кс! — позвала растеряно Хелит.
Ответом ей было утробное рычание и дикий блеск глаз из темных углов. Хвостатая армия почуяла неладное и заняла оборону. Рыжая армия…
Грохот не стихал ни на миг, где-то в голос ревела перепуганная благородная леди Бессет, да и сама владетельница не поручилась бы за собственное душевное спокойствие. Тревога её росла, по мере того как ярилась за окном непогода. Не выдержав напряжения, Хелит решила найти воеводу или, на крайний случай, Флин. Вместе все-таки веселее и… не так страшно. Но, пробежавшись по комнатам и залам, девушка никого не нашла. Ветер гулял по пустынным коридорам, сквозняк теребил занавеси с настойчивостью нищего попрошайки, злобно щурились статуи из-под вуалей вековой паутины, пахло тленом и со всех сторон тянуло могильным холодом. Хелит заблудилась в бесконечных лабиринтах внутренних покоев похожих один на другой. Везде одни и те же гобелены: старые, выцветшие, расползающиеся под пальцами трупными пятнами. Сцены терзания… Почему женщины из семьи Гвварин шили бесконечные драки разнообразных тварей? Грифоны терзают дракона, волки — оленя, гончие — вепря, горностаи — землеройку… На картинах — сражения, на стенах — оружие, в сердце — тоска и вечная печаль.
— Эй! Где все?
Но отозвался лишь прохладный ветер. Хелит завернулась в него, как в шаль, позволив ему осторожно перебирать пряди её волос. Ветер бормотал невнятное, звал куда-то, обещал и намекал. Она стала хрупким осенним листком в его невесомых ладонях…
— Кто здесь?
Ей показалось, что следом кто-то идет. Мягкие бесшумные шаги и легкое дыхание, касающееся затылка. Хелит обернулась и ничего не увидела. Только тень шмыгнула в ответвление коридора. Ни мгновения не раздумывая, девушка побежала следом.
— Остановись! Стой! Ты кто?
Тень оказалась проворна, ускользая в последний момент за очередным поворотом, и когда Хелит, наконец, поймала край серого плаща… он оказался туманом. Он сочился из-под двери в Парадный зал тоненькой струйкой. Девушка распахнула настежь высокие резные двери и увидела, что на возвышении возле кресла стоит чужая женщина. Под шелковым темно-синим плащом угадывалась нагое тело — стройное и зрелое. Да и не плащ то был, а крылья. Вибрирующие и полупрозрачные, распахнутыми одни должны были затмевать полнеба. Черные длинные волосы, влажный взгляд темных прекрасных глаз, тонкий нос, полные губы, растягивающиеся в жестокой усмешке:
— Ах, вот где ты его спрятала!
Она зажала между указательными пальцами волшебное острие копья Ридвен Ястребицы. Видимо боялась обжечься. Режущие грани светились золотым пламенем, и отчетливо пахло озоном.
— Как ловко она всех обманула. Утащила его с собой в склеп и приказала замуровать вход. Ай да, Ястребица! — добродушно покачала она головой.
— Дай сюда! — приказала Хелит, требовательно протягивая ладонь. — Эта вещь принадлежит мне по праву.
Черноволосая крылатая дэй'фа её ничуть не пугала. Девушка узнала её.
— По какому праву, букашка? Уж не лично ли прапрапрапрабабка ли подарила? Ридвен была жадная, все под себя гребла. Точно сорока тащила в дом все что блестит.
— Кананга! Отдай!
— Бери! — фыркнула дэй'фа. — Тебе все равно не удержать!
— Поглядим!
Чародейка швырнула в Хелит наконечником, метя, словно ножом прямо в сердце. Но та сумела поймать его налету. Пальцы до ломоты обожгло холодом, но девушка все равно не уронила артефакт на пол.
— Съела? — ехидно спросила она у побледневшей от злости Кананги. — Так ты еще и воровка в придачу!
— Воровка?
Нагая колдунья зашипела рассерженной кошкой, распахнула свои крылья и с воплем бросилась на Хелит, норовя вцепиться когтями в горло. Инстинктивно защищаясь, алаттка выставила перед собой волшебный наконечник. Из него в грудь чародейки ударила молния, буквально испарив Канангу, обратив её в легкое темное облачко, которое тут же развеял сквозняк.
От неожиданности Хелит вздрогнула и… проснулась. На подоконнике. За окном шел дождь, капли мерно стучали по плитам пола, а вода извивающимися струйками текла по мутному окну. Поединок с Канангой девушку не столько напугал, сколько сподвиг к решительным действиям.
Громовые раскаты сопровождали каждый шаг Хелит, когда она, путаясь в юбках, бежала через весь дворец в Парадную залу. Почему-то она была уверенна, что увидит там ненаследную принцессу дэй'ном: нагую и крылатую. Сердце выпрыгивало из груди от иррационального страха снова пережить миг из кошмарного сна. Девушке казалось, что каждый камень алаттского дворец нервно подрагивает, она готова была присягнуть, что чувствует тончайшую вибрацию. Как и в недавнем сне на своем пути Хелит не встретила ни единой живой души. Даже стражники, по традиции караулящие коридор, отделяющий личные покои от официальных залов куда-то отлучились. Обычно владетельницу их глуповатые морды раздражали, но сейчас она бы не отказалась от их общества. Все же в компании с двумя рослыми до зубов вооруженными парнями как-то спокойнее. Почему-то во сне Хелит ничего не боялась, а, теперь положив руки на ручки дверей в зал, вдруг отчаянно струсила. Коленки тряслись, во рту пересохло. Огромным усилием воли девушка взяла себя в руки.
Она решительно распахнула створки и застыла на месте. Возле окна — высокого, стрельчатого, узорчатого, почти кружевного прихотливостью свинцовых переплетов — застыла в тревожной позе Ридвен Ястребица.
Хелит тихо выругалась теми самыми нехорошими словами, за которые малолетняя фрейлина отхватывала по губам.
Покойница изо всех сил обхватила себя за плечи руками, так крепко, что казалось её золотые когти, вонзены в тело по-настоящему. Вот-вот брызнет кровь.
— Иди сюда! — сказала она требовательно.
Хелит покорно подошла, гадая только о том, сколько будет продолжаться этот сон во сне.
— Посмотри! — почти крикнула Ридвен, и от её вопля настежь распахнулось окно, а в ворвавшийся ветер мокрой от дождя ладонью отвесил Хелит увесистую пощечину.
Взгляд скользнул по мокрым крышам алаттских домой и уперся в сине-черный исполинский вихрь, поднимающийся к небу из-за линии горизонта. Словно могучий кулак, занесенный над… кем? И в далеком рокоте бури Хелит отчетливо слышала голос Кананги. Ненаследная принцесса нашла способ добраться до Мэя. Готовый обрушиться сокрушительной силой, выплавленной из черного колдовства и безумия вольной стихии захваченной чарами, огромный молот вот-вот упадет на рыжую отважную голову эр-ирринского князя.
— Нет… — прошептала девушка. — Что же делать?
— Сражайся! Как раньше сражалась за свою и чужие жизни! — воскликнула Ястребица и притянула Хелит мерцающее теплым золотистым светом копье.
— Но я не умею! Я не доброшу!
— Чушь! Ты — боец, в тебе живет душа воина! Расстояние не имеет значение. Так же как и время.
Копье почти ничего не весило, мягко согревая ладонь внутренним вибрирующим теплом.
— Давай! Он ждет!
И повинуясь какому-то древнему, спящему до поры до времени инстинкту, Хелит со всей силы бросила свое оружие в самое сердце тьмы, заранее зная, что попала…
Хелит снова проснулась и снова на подоконнике, но уже оттого, что Бессет настойчиво теребит её за подол юбки.
— Чего тебе?
Голос прозвучал хрипло и почти сварливо.
— Мне страшно, моя госпожа, — доверчиво прошептала девочка.
И повинуясь внезапному порыву, Хелит ласково прижала голову ребенка к своей груди. Погладила по толстой косе, а на глаза отчего-то навернулись слезы. Глухая тоска о далекой и неведомой потере, брошенным голодным котенком пищала в душе, взывая к милосердию.
— Там в Парадном зале окно открылось. Грохоту было, а вы спали и не слышали.
— Сейчас пойдем закроем.
— А можно я тут подожду? — спросила хитрюга, примериваясь к нагретому местечку на подоконнике.
— Ладно, уж, — махнула рукой Хелит. — Книжку тогда возьми почитать. «Честную Ливвен», например.
Знала ведь, что Бессет только дай расслабиться, будет развлекаться исключительно ковырянием в носу и разглядыванием картинок с модными нарядами. Нельзя сказать, что назидательная до омерзения история про хорошую девочку Ливвен и её плохую сестру Тиллин могла резко повысить нравственный облик юной фрейлины, но в этой книге, по крайней мере, шрифт большой и толстые страницы, которые невозможно замусолить.
Но следовало торопиться. Невежливо оттолкнув моддрон Гвирис, возникшую на пороге комнаты, Хелит бросилась в Парадный зал. Больше всего она страшилась опоздать. Ястребица из мглы небытия позвала её на помощь совсем не зря. В распахнутое непогодой окно хлестал дождь, но сквозь его зыбкую пелену девушка с ужасом увидела черный исполинский вихрь, пронзающий небо, похожий на древко пики, вогнанной в земную твердь. На какой-то миг Хелит потеряла не только дар речи, но и ориентацию в пространстве. Она готова была разреветься от страха, не понимая, что нужно предпринять. Ведь там сейчас погибает Рыжий, и вся эта невиданная мощь направлена исключительно на него.
«Что же мне делать, Ридвен?»
«Расстояние не имеет значения», — прошелестел призрачный голос, стекая нервной дрожью вдоль позвоночного столба.
И тогда Хелит достала волшебный наконечник и направила его острие в самый центр далекого урагана и зажмурилась, отдавая мысленный приказ. Наверное, со стороны это выглядело крайне глупо. Но ведь подействовало же!
Где-то по ту сторону разума визжала получившая сокрушительный удар ненаследная принцесса дэй'ном и ей вторила победным воплем торжества древняя воительница.
А Хелит плакала кровавыми слезами…
— Отец!!! — заорал перепуганный Кай, по-девчоночьи срываясь на визг.
Волосы на затылке Рыжего затрещали от волны огня, пронесшегося над головой. Князья преисподней во главе с Тэномом поднялись из бездн, чтобы внимать безумным воплям сгорающих заживо дэй'ном и лошадей. Живые факелы метались вокруг баррикады, затем они падали и озверевшие поселенцы набрасывались на них как коршуны, чтобы добить и разорвать на части. Те же, кто уцелел, пустились наутек. Как раз навстречу отряду Дайнара под мечи яростных униэн, успевших потерять всякую надежду найти своего князя живым или мертвым.
Кай продолжал стоять на месте закованный в невидимую броню волшебных чар, высвобожденных страхом. Он, наверное, сам не понимал, что произошло, и откуда вязалась стена огня.
«И ничего не нужно объяснять», — устало подумалось Мэю. Мальчишке он вовсе не завидовал. Редкий дар огненного мага переплавит хуторского мальчишку в жесткого немилосердного воина. Отныне не будет пути в отчий дом. Ничто не страшит нэсс более, чем стихийная магия. Как бы не любил Шиан Медведь своего первенца, но ужас перед магией возьмет вверх над отцовским чувством. Но ни Кай, ни Шиан этого еще не знают.
Мэй с величайшим трудом оторвал голову от земли и попытался махнуть рукой Дайнару.
— Я здесь…
— Мэй! Твойумать! — завопил воин. — Он жив! Парни, он жив!
— Жив! — подхватили униэн.
Десяток крепких рук подхватили его обессиленное окровавленное тело. Как иногда хорошо быть князем, право слово. И найдут тебя, и раны перевяжут, и меч сохранят.
«Надо будет все-таки разъяснить Дайнару смысл этого ругательства», — решил Мэй. — «А то как-то неудобно получается».
Глава 10
— Дэ-э-эйно-о-о-м! — завопил дозорный, сумевший разглядеть всадников из гнезда на верхушке столба, заменяющем в поселке башню.
Те немногие женщины, которые оставались на хозяйстве без лишнего визга и криков стремглав бросились под защиту частокола.
— Лойс! — выругался Мэйтианн, тщетно попытавшись нащупать рукоять меча.
У крестьян в лучшем случае найдется копье или рогатина, а на худой конец — нож, но Шиан преподнес своему князю еще один сюрприз. В виде прекрасного составного лука. Даром, что охотничий, зато легкий и дальнобойный. Что-что, а луки у южан получались великолепные. Тончайшая резьба на рукомети — стая гончих терзает медведя. Теперь понятно, отчего переселенцу так приглянулось оружие.
— На память о шастах [17]прихватил, — ухмыльнулся Медведь и протянул колчан полный каленых стрел. — Глаз у меня уже не тот. А тебе, добрый князь, пригодится.
И верно, дэй'ном уже были в пределах досягаемости. Мэй прицелился и выстрелил в лошадь первого всадника авангарда. Каурый чистокровка-трехлетка кувыркнулся через голову, выбрасывая седока под ноги других лошадей, об его тушу споткнулся следующий конь. А Рыжий все стрелял и стрелял, разя попеременно людей и животных. Он собирался дорого продать свою жизнь. Второй раз за сутки. Смешно даже. Ну и лойс с ней с жизнью этой бездарной!
Тонкое треньканье тетивы возле уха, сладостный миг пока стрела рассекает воздух и заключающим аккордом вопль раненого — вот она музыка битвы. Каждый удачный выстрел (а неудачных у Рыжего не было) нэсс сопровождали криками и улюлюканьем. С ними был князь, ставший легендой уже для их дедов, и они ничего не боялись, даже смерти. С небес на них пристально глядел бог-Солнце. А на миру, как известно, смерть — красна.
Перед воротами спешно возводилась баррикада из телег, досок, бочек и всяческого подручного хлама. Мальчишки и женщины выбивались из сил, но рубеж рос на глазах.
Мэй с наслаждение всадил последнюю стрелу в грудь дэй'ном с черной повязкой на лбу, и тогда Шиан дал ему копье:
— Стало быть, помрем вместе, добрый князь! Уж не побрезгуй! — оскалился нэсс.
— Мой отец говорил, что в хорошей компании и сдохнуть приятно, — отозвался с лихой ухмылкой Мэй.
— Мудёр твой папаша был.
— Сволочь он был, — поправил Рыжий.
В ворота ломились враги, створки содрогались, отчетливо слышалась ругань на дэйромм. [18]
Защитники поселения стали в круг под прикрытием баррикады, ощетинившись копьями, вилами, рогатинами, оглоблями, цепами, косами и прочим сельскохозяйственным инвентарем. Женщины позади мужчин. А над всем этим безобразием полоскался кусок Мэева плаща, кое-как прицепленный на жердину. Три белые стрелы на красном. Даром что ли вещунья-ангай предсказывала Рыжему победу под сенью собственного знамени?
— Ни шагу в сторону! — прокричал Мэй. — Держаться рядом!
К счастью для обороняющихся у дэй'ном не нашлось зажигательных стрел. Строящийся поселок легко превращается в огненную ловушку. Их бы точно зажарили живьем. Теперь же врагам приходилось рубить запертые ворота, сработанные нэсс на совесть из толстых бревен.
Бум! Бум! Бум!
Неважно, что это такое — удары топора по воротам или сердце в груди. Какая разница?
— Тебе единому душу отдадим, всемогущий Отец! В воле твоей… и именем… не оставь без участия… и помилуй нас, грешников великих…
Тощая, как жердь, немолодая крестьянка шепотом молилась. И впервые в жизни Мэй бессознательно повторял вслух слова чужой молитвы. Не за себя! Нет! За этих отважных людей, не поползших к захватчикам на четвереньках в надежде вымолить легкую смерть. Если их бог действительно может услышать, то пускай сделает это. Самое время отрабатывать жертвенные подношения.
Когда дэй'ном ворвались в поселок первым, что они увидели алые волосы предводителя защитников. Их слаженный дикий вой ярости самого Мэя ничуть не удивил. Наоборот, он как раз рассчитывал на такую реакцию. Всадники сразу же ринулись вперед, не в силах сдержать годами накопленную злобу. Первые налетели на баррикаду, подставляя себя под удар копий. Завизжали раненые кони, сбрасывая орущих седоков, которых тут же настигали косы и мотыги. Рыжий умудрился выхватить из рук смертельно раненого дэй'ном палаш, отрубил ногу всаднику и вспорол брюхо его лошади. Теперь Мэй чувствовал себя гораздо увереннее.
В запале первой атаки дэй'ном умудрились потерять больше десятка своих, а поселенцы получили дополнительную защиту, состоящую из трупов людей и животных. Сообразив, что так они ничего не добьются, атакующие стали кружить вокруг, в поисках бреши в обороне.
Следующая атака на отчаянных селюков хоть получилась более успешной, но все равно захлебнулась. Загнанные в угол поселенцы устроили захватчикам кровавую жатву. Их косы и цепы не знали устали и пощады. Тощая нэсс, чьей истовой молитве вторил князь, продолжала колоть вилами даже с раненой рукой, и пала только, когда дэй'ном начисто снес ей голову. Но на её место выскочила молодая вдова с топором, подрубила ноги гнедой, и когда всадник упал, то его буквально измочалил цепом Кай.
— Бей! Руби! Убивай! — орал Мэй, подбадривая свой малочисленный отряд, и сам показывал пример.
Он бросался в самую гущу схватки, памятуя, что только на нем есть доспехи. Колол, рубил, резал, не чувствуя ни боли, ни усталости. Лишь бешеное кипение крови в жилах да красный туман перед глазами. Каждый удачный выпад он отмечал злобным воем, словно одержимый вырвавшимся из бездн преисподней красным демоном ненависти. Рыжий был ранен в бедро и плечо самое меньшее дважды. А когда светловолосый дэй'ном чиркнул кончиком палаша ему по лбу, едва не срезав скальп, кровь водопадом стала заливать лицо и глаза. Мэй пропустил еще один укол в бедро, поскользнулся на конских внутренностях и упал, окончательно понимая, что встать ему не уже доведется. Рядом с ним шлепнулся оглушенный и залитый кровью Шиан.
— Отец!!! — заорал перепуганный Кай, по-девчоночьи срываясь на визг.
Риадд ир'Брайн сменил тактику. Если еще вчера он откровенно злорадствовал, то ныне каждой порой источал сочувствие и понимание. Сбылись худшие предположения. К полудню большинство знати сбежало из Алатта под крылышко к лорду Тиншеру. А ночью кто-то разбросал те камни, которые Хелит таскала накануне. По-прежнему шел дождь, и когда владетельница явилась к стенам, то обнаружила, что демонстрировать свою силу воли не перед кем. Горожане сидели по домам, то ли пережидая непогоду, то ли собирая пожитки для бегства. Следовать примеру Хелит никто не торопился.
— Миледи, это бессмысленно, — вздохнула Флин, преданно заглядывая в глаза госпоже.
— Верно! — поддержала её моддрон Гвирис. — Вы сделали все что смогли.
Благородная дама ни с того ни с сего вдруг прониклась к Хелит самыми добрыми чувствами, и теперь всеми силами пыталась помочь девушке в столь нелегкий час.
— Не унижайтесь перед ними! Они того не стоят, — продолжала Гвирис.
Её целиком и полностью поддержали воевода, Ранх и остальные дружинники.
— А стены Алатта стоят того, чтобы их восстановить? — спросила Хелит грустно, а оттого чуть слышно.
Расстроенная почти что до слез, она вернулась во дворец и села думать нелегкую думу.
— Мадд Хефейд с дружиной присоединится к князю Мэйтианну, и вы сможете проследовать в столицу, чтобы предстать перед Верховным королем, миледи, — вкрадчиво нашептывал ир'Брайн.
Девушка расположилась на широком подоконнике раскрытого настежь окна, а королевский легат навис над её плечом, да так близко, что его дыхание касалось её кожи.
— Ваш батюшка предпочитал упреждающий удар по врагу, вместо того, чтобы дожидаться, когда дэй'ном окажутся под станами города. До сих пор Алатт атаковали всего трижды. Неужели вы не верите в военный гений Мэйтианна'илли? — продолжал ворковать Риадд. — А когда опасность минует…, а она минует, вы вернетесь и обустроите Алатт, как полагается. Что может быть проще? Государь щедр и не откажется помочь благородной леди Гвварин золото и серебром.
— Кстати, — встрепенулась Хелит. — Вы ведь привезли некоторую сумму денег…
Сладость улыбки и нежное воркование лорда ир'Брайна моментально обернулись льдом и камнем.
— Миледи, вы за кого меня принимаете?
«За наглого шпиона», — подумала девушка и очень выразительно поглядела на Риадда.
— Алатт маленький городок и спустить тут такую крупную сумму задача не из легких, милорд, — парировала она. — Вы сами говорили мне про небольшую финансовую помощь.
Губы царедворца расплылись в ядовитой ухмылке.
— Все очень просто, леди Гвварин. Когда мы отбываем в Лот-Алхави, мадд Хефейд тут же получает увесистый кошель с золотом на оборонные нужды.
Некоторое время они ели друг дружку тяжелыми взглядами. Как ни верти, а опыт всегда победит упрямство, особенно при помощи шантажа.
— Почему государю Альмару так не терпится со мной познакомится? — поинтересовалась Хелит.
— Спросите об этом у него сами, леди Хелит, — ответствовал холодно легат.
«Скотина хитрая!» — огрызнулась девушка мысленно. Она понимала — ей только что нагло выкрутили руки и заставили исполнять чужую неведомую волю. Что понадобилось от неё королю? Зачем Альмар так срочно затребовал наследницу Оллеса в столицу? И спросить не у кого. Уже несколько дней от Мэя не было гонцов, а сейчас бы его совет вовсе не помешал. Рыжий разбирался в столичных интригах и мог пролить свет на загадочную причуду Верховного короля.
— Я бы с удовольствием осталась сама, — попросила алаттская владетельница самым официальным тоном, на который была способна.
Вышло грубовато, но вполне доходчиво.
— Счастливо оставаться, моя леди, — фыркнул Риадд, удаляясь исполненный довольством и торжеством.
Дождь усилился, заливая истомленный жарой сад потоками воды. Последние события совершенно затмили Хелит все треволнения относительно утраченных воспоминаний. Новая жизнь оказалась заполнена разнообразными событиями, которые не давали заскучать. А вот за Мэем девушка соскучилась. Это — правда. За молчаливыми посиделками в его захламленном кабинете, даже за его непростым характером и жестокими припадками раздражения. Недаром ведь эр-ирринцы, зачастую в голос стонавшие от требовательного и беспокойного князя, на деле души в нем не чаяли и не желали себе иного господина.
Хелит скрутилась калачиком на широком подоконнике, уперлась подбородком в колени и стала думать о том, как было бы здорово вместе поехать в Лот-Алхави, полюбоваться на прославленную красотой и величием столицу Тир-Луниэна. Она бы выдержала даже приторное обаяние Тайгерна. Ради того, чтобы полюбоваться на прекрасный в своем совершенстве изгиб гавани, на многоярусные паруса королевского с'каффена «Дельфин», а потом прогуляться аллеями Розового сада, попивая из хрустальных кубков галанское вино. Однажды под настроение Мэя отыскал в залежах альбомов столичные пейзажи и показал Хелит как выглядит с'каффен, и чем он отличается от вехилиили якки.
Сильные пальцы с такой нежностью коснулись бумаги, что только бесчувственный чурбан не сумел бы догадаться, кто автор рисунков.
И в этот миг где-то вдали громыхнул тяжелый и гулкий раскат грома, да такой силы, что в алаттском дворце задребезжали стекла в окнах. Хелит встрепенулась от испуга. Кровь гудела в висках, словно удар грома пришелся по многострадальной голове девушки. Никогда раньше, а в этом алаттка могла поклясться, она не боялась грозы и грома, но эта гроза… Было в ней что-то жуткое.
Далеко-далеко Лойс-Игрок ударил в свой исполинский барабан, потом еще и еще, словно норовя проломить окончательно незыблемую с начала времен твердь небес. Хрипло взвыл ветер, срываясь на крик. Кошки до сего момента равнодушно игнорировавшие грозу, тут же попрятались под кресла и диваны.
— Кс-кс-кс! — позвала растеряно Хелит.
Ответом ей было утробное рычание и дикий блеск глаз из темных углов. Хвостатая армия почуяла неладное и заняла оборону. Рыжая армия…
Грохот не стихал ни на миг, где-то в голос ревела перепуганная благородная леди Бессет, да и сама владетельница не поручилась бы за собственное душевное спокойствие. Тревога её росла, по мере того как ярилась за окном непогода. Не выдержав напряжения, Хелит решила найти воеводу или, на крайний случай, Флин. Вместе все-таки веселее и… не так страшно. Но, пробежавшись по комнатам и залам, девушка никого не нашла. Ветер гулял по пустынным коридорам, сквозняк теребил занавеси с настойчивостью нищего попрошайки, злобно щурились статуи из-под вуалей вековой паутины, пахло тленом и со всех сторон тянуло могильным холодом. Хелит заблудилась в бесконечных лабиринтах внутренних покоев похожих один на другой. Везде одни и те же гобелены: старые, выцветшие, расползающиеся под пальцами трупными пятнами. Сцены терзания… Почему женщины из семьи Гвварин шили бесконечные драки разнообразных тварей? Грифоны терзают дракона, волки — оленя, гончие — вепря, горностаи — землеройку… На картинах — сражения, на стенах — оружие, в сердце — тоска и вечная печаль.
— Эй! Где все?
Но отозвался лишь прохладный ветер. Хелит завернулась в него, как в шаль, позволив ему осторожно перебирать пряди её волос. Ветер бормотал невнятное, звал куда-то, обещал и намекал. Она стала хрупким осенним листком в его невесомых ладонях…
— Кто здесь?
Ей показалось, что следом кто-то идет. Мягкие бесшумные шаги и легкое дыхание, касающееся затылка. Хелит обернулась и ничего не увидела. Только тень шмыгнула в ответвление коридора. Ни мгновения не раздумывая, девушка побежала следом.
— Остановись! Стой! Ты кто?
Тень оказалась проворна, ускользая в последний момент за очередным поворотом, и когда Хелит, наконец, поймала край серого плаща… он оказался туманом. Он сочился из-под двери в Парадный зал тоненькой струйкой. Девушка распахнула настежь высокие резные двери и увидела, что на возвышении возле кресла стоит чужая женщина. Под шелковым темно-синим плащом угадывалась нагое тело — стройное и зрелое. Да и не плащ то был, а крылья. Вибрирующие и полупрозрачные, распахнутыми одни должны были затмевать полнеба. Черные длинные волосы, влажный взгляд темных прекрасных глаз, тонкий нос, полные губы, растягивающиеся в жестокой усмешке:
— Ах, вот где ты его спрятала!
Она зажала между указательными пальцами волшебное острие копья Ридвен Ястребицы. Видимо боялась обжечься. Режущие грани светились золотым пламенем, и отчетливо пахло озоном.
— Как ловко она всех обманула. Утащила его с собой в склеп и приказала замуровать вход. Ай да, Ястребица! — добродушно покачала она головой.
— Дай сюда! — приказала Хелит, требовательно протягивая ладонь. — Эта вещь принадлежит мне по праву.
Черноволосая крылатая дэй'фа её ничуть не пугала. Девушка узнала её.
— По какому праву, букашка? Уж не лично ли прапрапрапрабабка ли подарила? Ридвен была жадная, все под себя гребла. Точно сорока тащила в дом все что блестит.
— Кананга! Отдай!
— Бери! — фыркнула дэй'фа. — Тебе все равно не удержать!
— Поглядим!
Чародейка швырнула в Хелит наконечником, метя, словно ножом прямо в сердце. Но та сумела поймать его налету. Пальцы до ломоты обожгло холодом, но девушка все равно не уронила артефакт на пол.
— Съела? — ехидно спросила она у побледневшей от злости Кананги. — Так ты еще и воровка в придачу!
— Воровка?
Нагая колдунья зашипела рассерженной кошкой, распахнула свои крылья и с воплем бросилась на Хелит, норовя вцепиться когтями в горло. Инстинктивно защищаясь, алаттка выставила перед собой волшебный наконечник. Из него в грудь чародейки ударила молния, буквально испарив Канангу, обратив её в легкое темное облачко, которое тут же развеял сквозняк.
От неожиданности Хелит вздрогнула и… проснулась. На подоконнике. За окном шел дождь, капли мерно стучали по плитам пола, а вода извивающимися струйками текла по мутному окну. Поединок с Канангой девушку не столько напугал, сколько сподвиг к решительным действиям.
Громовые раскаты сопровождали каждый шаг Хелит, когда она, путаясь в юбках, бежала через весь дворец в Парадную залу. Почему-то она была уверенна, что увидит там ненаследную принцессу дэй'ном: нагую и крылатую. Сердце выпрыгивало из груди от иррационального страха снова пережить миг из кошмарного сна. Девушке казалось, что каждый камень алаттского дворец нервно подрагивает, она готова была присягнуть, что чувствует тончайшую вибрацию. Как и в недавнем сне на своем пути Хелит не встретила ни единой живой души. Даже стражники, по традиции караулящие коридор, отделяющий личные покои от официальных залов куда-то отлучились. Обычно владетельницу их глуповатые морды раздражали, но сейчас она бы не отказалась от их общества. Все же в компании с двумя рослыми до зубов вооруженными парнями как-то спокойнее. Почему-то во сне Хелит ничего не боялась, а, теперь положив руки на ручки дверей в зал, вдруг отчаянно струсила. Коленки тряслись, во рту пересохло. Огромным усилием воли девушка взяла себя в руки.
Она решительно распахнула створки и застыла на месте. Возле окна — высокого, стрельчатого, узорчатого, почти кружевного прихотливостью свинцовых переплетов — застыла в тревожной позе Ридвен Ястребица.
Хелит тихо выругалась теми самыми нехорошими словами, за которые малолетняя фрейлина отхватывала по губам.
Покойница изо всех сил обхватила себя за плечи руками, так крепко, что казалось её золотые когти, вонзены в тело по-настоящему. Вот-вот брызнет кровь.
— Иди сюда! — сказала она требовательно.
Хелит покорно подошла, гадая только о том, сколько будет продолжаться этот сон во сне.
— Посмотри! — почти крикнула Ридвен, и от её вопля настежь распахнулось окно, а в ворвавшийся ветер мокрой от дождя ладонью отвесил Хелит увесистую пощечину.
Взгляд скользнул по мокрым крышам алаттских домой и уперся в сине-черный исполинский вихрь, поднимающийся к небу из-за линии горизонта. Словно могучий кулак, занесенный над… кем? И в далеком рокоте бури Хелит отчетливо слышала голос Кананги. Ненаследная принцесса нашла способ добраться до Мэя. Готовый обрушиться сокрушительной силой, выплавленной из черного колдовства и безумия вольной стихии захваченной чарами, огромный молот вот-вот упадет на рыжую отважную голову эр-ирринского князя.
— Нет… — прошептала девушка. — Что же делать?
— Сражайся! Как раньше сражалась за свою и чужие жизни! — воскликнула Ястребица и притянула Хелит мерцающее теплым золотистым светом копье.
— Но я не умею! Я не доброшу!
— Чушь! Ты — боец, в тебе живет душа воина! Расстояние не имеет значение. Так же как и время.
Копье почти ничего не весило, мягко согревая ладонь внутренним вибрирующим теплом.
— Давай! Он ждет!
И повинуясь какому-то древнему, спящему до поры до времени инстинкту, Хелит со всей силы бросила свое оружие в самое сердце тьмы, заранее зная, что попала…
Хелит снова проснулась и снова на подоконнике, но уже оттого, что Бессет настойчиво теребит её за подол юбки.
— Чего тебе?
Голос прозвучал хрипло и почти сварливо.
— Мне страшно, моя госпожа, — доверчиво прошептала девочка.
И повинуясь внезапному порыву, Хелит ласково прижала голову ребенка к своей груди. Погладила по толстой косе, а на глаза отчего-то навернулись слезы. Глухая тоска о далекой и неведомой потере, брошенным голодным котенком пищала в душе, взывая к милосердию.
— Там в Парадном зале окно открылось. Грохоту было, а вы спали и не слышали.
— Сейчас пойдем закроем.
— А можно я тут подожду? — спросила хитрюга, примериваясь к нагретому местечку на подоконнике.
— Ладно, уж, — махнула рукой Хелит. — Книжку тогда возьми почитать. «Честную Ливвен», например.
Знала ведь, что Бессет только дай расслабиться, будет развлекаться исключительно ковырянием в носу и разглядыванием картинок с модными нарядами. Нельзя сказать, что назидательная до омерзения история про хорошую девочку Ливвен и её плохую сестру Тиллин могла резко повысить нравственный облик юной фрейлины, но в этой книге, по крайней мере, шрифт большой и толстые страницы, которые невозможно замусолить.
Но следовало торопиться. Невежливо оттолкнув моддрон Гвирис, возникшую на пороге комнаты, Хелит бросилась в Парадный зал. Больше всего она страшилась опоздать. Ястребица из мглы небытия позвала её на помощь совсем не зря. В распахнутое непогодой окно хлестал дождь, но сквозь его зыбкую пелену девушка с ужасом увидела черный исполинский вихрь, пронзающий небо, похожий на древко пики, вогнанной в земную твердь. На какой-то миг Хелит потеряла не только дар речи, но и ориентацию в пространстве. Она готова была разреветься от страха, не понимая, что нужно предпринять. Ведь там сейчас погибает Рыжий, и вся эта невиданная мощь направлена исключительно на него.
«Что же мне делать, Ридвен?»
«Расстояние не имеет значения», — прошелестел призрачный голос, стекая нервной дрожью вдоль позвоночного столба.
И тогда Хелит достала волшебный наконечник и направила его острие в самый центр далекого урагана и зажмурилась, отдавая мысленный приказ. Наверное, со стороны это выглядело крайне глупо. Но ведь подействовало же!
Где-то по ту сторону разума визжала получившая сокрушительный удар ненаследная принцесса дэй'ном и ей вторила победным воплем торжества древняя воительница.
А Хелит плакала кровавыми слезами…
— Отец!!! — заорал перепуганный Кай, по-девчоночьи срываясь на визг.
Волосы на затылке Рыжего затрещали от волны огня, пронесшегося над головой. Князья преисподней во главе с Тэномом поднялись из бездн, чтобы внимать безумным воплям сгорающих заживо дэй'ном и лошадей. Живые факелы метались вокруг баррикады, затем они падали и озверевшие поселенцы набрасывались на них как коршуны, чтобы добить и разорвать на части. Те же, кто уцелел, пустились наутек. Как раз навстречу отряду Дайнара под мечи яростных униэн, успевших потерять всякую надежду найти своего князя живым или мертвым.
Кай продолжал стоять на месте закованный в невидимую броню волшебных чар, высвобожденных страхом. Он, наверное, сам не понимал, что произошло, и откуда вязалась стена огня.
«И ничего не нужно объяснять», — устало подумалось Мэю. Мальчишке он вовсе не завидовал. Редкий дар огненного мага переплавит хуторского мальчишку в жесткого немилосердного воина. Отныне не будет пути в отчий дом. Ничто не страшит нэсс более, чем стихийная магия. Как бы не любил Шиан Медведь своего первенца, но ужас перед магией возьмет вверх над отцовским чувством. Но ни Кай, ни Шиан этого еще не знают.
Мэй с величайшим трудом оторвал голову от земли и попытался махнуть рукой Дайнару.
— Я здесь…
— Мэй! Твойумать! — завопил воин. — Он жив! Парни, он жив!
— Жив! — подхватили униэн.
Десяток крепких рук подхватили его обессиленное окровавленное тело. Как иногда хорошо быть князем, право слово. И найдут тебя, и раны перевяжут, и меч сохранят.
«Надо будет все-таки разъяснить Дайнару смысл этого ругательства», — решил Мэй. — «А то как-то неудобно получается».
Глава 10
Правда и ничего кроме правды
Сезон Даэмли закончился. Была какая-то отчаянная обреченность в крадущихся шагах природы навстречу зиме. Короче и короче становился каждый новый день, быстрее остывали камни парапета широкой набережной, а море чаще хмурилось штормами. Отцвели знаменитые лот-алхавские розы, их приторную сладость сменила тревожная горечь пышных хризан, а базарные лотки были завалены яблоками и овощами.
Против всех ожиданий и предположений Хелит и её крошечную свиту поселили прямо в королевском дворце. На зависть менее знатным царедворцам и к возмущению большинства придворных дам. С собой в Лот-Алхави алаттская владетельница взяла Флин. Куда же без неё? Ранх вполне годился для роли телохранителя. Нет, не леди Хелит, а вертихвостки Флин. В столице ему хватало работы, чтобы хранить тело красотки в относительной неприкосновенности. Поцелуи не в счет. Девица раздаривала их всем желающим кавалерам, стоило лишь стражу голову отвернуть и взгляд отвести. Ну, так всем известны легкие нравы униэн. Не будь здесь Ранха, фрейлина алаттской гостьи давно бы уже совершила познавательное путешествие по дружественным альковам. Бессет пришлось брать с собой, чтоб не ревела и не грозилась сбежать следом. В столице же каждый занимался своим делом, и никто никому не мешал. Флин отчаянно флиртовала, Ранх охранял её целомудрие и честь, Бессет объедалась сластями, а Хелит любовалась городом и изучала жизнь лот-алхавского двора. По началу величие и красота столицы сразили провинциалку наповал. Лот-Алхави невозможно было сравнивать даже с самыми большими городами, через которые они проезжали с Риаддом ир'Брайном. Мор-Файр, похожий своими спиральными улицами на ракушку, был и размерами больше, и население его превышало столичное чуть ли не вдвое. Кмелл — ветро-град, иначе не скажешь об открытой всем ветрам крепости на вершине холма. Бесконечные сады Лог-Янны и ажурные башни Лаэг-Мирани, мосты и сторожевые башни, замки и усадьбы, святилища и тихие сонные деревушки — Хелит искренне гордилась народом, к которому она принадлежала по рождению и крови. И все время думала о том, что именно ради этой красоты и безмятежности отчаянно сражается Рыжий. Тир-Луниэн заслуживал того, чтобы за него умереть. Веками униэн вкладывали душу и силы в эту удивительную щедрую землю. Её невозможно было не любить.
Против всех ожиданий и предположений Хелит и её крошечную свиту поселили прямо в королевском дворце. На зависть менее знатным царедворцам и к возмущению большинства придворных дам. С собой в Лот-Алхави алаттская владетельница взяла Флин. Куда же без неё? Ранх вполне годился для роли телохранителя. Нет, не леди Хелит, а вертихвостки Флин. В столице ему хватало работы, чтобы хранить тело красотки в относительной неприкосновенности. Поцелуи не в счет. Девица раздаривала их всем желающим кавалерам, стоило лишь стражу голову отвернуть и взгляд отвести. Ну, так всем известны легкие нравы униэн. Не будь здесь Ранха, фрейлина алаттской гостьи давно бы уже совершила познавательное путешествие по дружественным альковам. Бессет пришлось брать с собой, чтоб не ревела и не грозилась сбежать следом. В столице же каждый занимался своим делом, и никто никому не мешал. Флин отчаянно флиртовала, Ранх охранял её целомудрие и честь, Бессет объедалась сластями, а Хелит любовалась городом и изучала жизнь лот-алхавского двора. По началу величие и красота столицы сразили провинциалку наповал. Лот-Алхави невозможно было сравнивать даже с самыми большими городами, через которые они проезжали с Риаддом ир'Брайном. Мор-Файр, похожий своими спиральными улицами на ракушку, был и размерами больше, и население его превышало столичное чуть ли не вдвое. Кмелл — ветро-град, иначе не скажешь об открытой всем ветрам крепости на вершине холма. Бесконечные сады Лог-Янны и ажурные башни Лаэг-Мирани, мосты и сторожевые башни, замки и усадьбы, святилища и тихие сонные деревушки — Хелит искренне гордилась народом, к которому она принадлежала по рождению и крови. И все время думала о том, что именно ради этой красоты и безмятежности отчаянно сражается Рыжий. Тир-Луниэн заслуживал того, чтобы за него умереть. Веками униэн вкладывали душу и силы в эту удивительную щедрую землю. Её невозможно было не любить.