Страница:
Никогда Дайнар не мог похвастаться особым умением предчувствовать, но сейчас он сразу же понял, что вести, которые везет гонец — недобрые. Ничем необъяснимая уверенность росла с каждым мигом, пока посланник Тайгерна приближался к поджидающему его отряду.
И снова сыграл Лойс злую шутку со смертными. Обычно вестнику вменяется в обязанность вручать послание в руки того, кому оно адресовано. Священный долг гонца убедиться в этом. Но посланный Тайгерном молодой человек знал Дайнара почти всю свою жизнь, безмерно уважал лорда ир'Сагара и прекрасно помнил, насколько Мэй доверяет соратнику. А потому безропотно отдал свиток, ни мгновения не сомневаясь в том, что тот передаст Рыжему послание от брата.
— Рад видеть тебя, в'етт Магенн, — приветливо улыбнулся Дайнар. — Мы уже заждались вестей от кого-нибудь из Джэрэт'лигов.
— Милорд Тайгерн сейчас в большой немилости у государя, почти под домашним арестом, — пожаловался гонец. — Я едва сумел выбраться из Лот-Алхави незамеченным.
— Неужто все так плохо?!
— Хуже не бывает. Покуда с севера не напали дэй'ном, государь Альмар гневался, едва услышав хоть словечко про Джэрэт'лигов.
— А мы тут ничего и не знали.
— Лорд Тайгерн не стал брата понапрасну тревожить. Надеялся вернуть монаршую милость.
— А теперь? — осторожно расспрашивал гонца Дайнар, пытаясь постепенно выведать смысл послания.
— Уж не знаю, что там мой господин с братом решили, но мне велено было торопиться изо всех сил.
— С каким братом?
— С лордом Сэнханом, конечно!
Не заглядывая внутрь маленькой тубы, Дайнар все понял. Дело в Хелит. С любым иным делом Тайго и Сэнхан справились бы самостоятельно. Давненько уж взрослые мальчики, чтобы обходиться без помощи старшего брата.
— Я передам Мэю письмо, — небрежно бросил он и протянул ладонь. — Давай я провожу тебя в лагерь, в'етт. Ты ведь голоден и замерз?
Лойс говорил дайнаровыми устами, когда он передал Магенна на попечение своему личному слуге, не иначе. И когда распорядился согреть для усталого гонца по больше вина, тоже без Обманщика не обошлось.
«Отдавать — не отдавать, отдавать — не отдавать?» Пока Дайнар шел к Мэю, он успел весь истерзаться сомнениями. Сложно вообразить себе, что станет с Рыжим, если в письме будет что-то страшное. Человеческое существо — вещь хрупкая, с женщиной может случиться все что угодно. Начиная от падения с лошади, заканчивая…
На истоптанном тысячами ног снегу неподвижно стоящий Мэй походил сгусток свежей крови — огненный хвост на макушке трепал сырой холодный ветер.
Дайнар открыл было рот, чтобы позвать своего лорда и отдать ему послание, но его голос заглушил бешеный вой рогов.
— Милорд! Они идут!
Отступник вышел за частокол и остановился как вкопанный. Холодное зимнее солнце немного прогрело воздух, чтобы нависший над противоположным низким берегом Бобрового ручья, туман рассеялся, открыв для стороннего взгляда тревожную картину. Словно от края до края провели темную линию, перечеркнувшую горизонт, только то была совсем не линия, а неровный строй армии Чардэйка. Какие там десять, там — все сорок тысяч. Океан трепещущих на ветру, узких, как змеиные языки, знамен: малиновых, черных, зеленых.
Мэй окинул взглядом приближающуюся орду и отчетливо понял — впервые в жизни ему придется отступать. Холодный рассудок подсказывал, что дэй'ном легко растопчут защитников Приграничья. Их с Тиншером дружина не сможет оказать ощутимого сопротивления в чистом поле. Их попросту возьмут в клещи и раздавят людской массой. Но задержать продвижение в глубь Тир-Луниэна надо любой ценой. Любой.
Он обернулся назад, на своих соратников. Дайнар едва удержался, чтобы не отшатнуться. Рыжий в одночасье обернулся Финигасом. Незабываемый жестокий прищур, те же заострившиеся до предела черты, а главное, сила и непреклонность возродившаяся в Рыжем. Не Мэйтианн'илли, и уж тем более не Отступник Мэй стоял пред своим войском, но Финигас. Таким, каким его помнили и каким представляли, те, кому не довелось знать великого князя Джэрэт — сама воплощенная в плоть ненависть и жестокость.
— Отступаем! — скомандовал Мэй. — Отступаем в Эр-Иррин!
Князю Тиншеру было предложено вернуться в свою вотчину, занять оборону, чтобы впоследствии влиться в объединенное войско государя Альмара. Так толку будет больше. Лорд Тиншер не возражал. Он лучше других понимал, что со стороны Отступника это вовсе не героическое и красивое самопожертвование, а жесткий и бескомпромиссный расчет. Только крепость, перекрывающая проход по самой большой и важной дороге Приграничья, сумеет стать тем твердым орешком, который Верховному вигилу будет трудно раскусить. Эр-Иррин создан для длительной осады, его арсеналы полны оружия, а кладовые — хлеба, баллисты и катапульты заряжены.
Пускай все погибнут, но прежде чем падут стены Эр-Иррина, и умрет последний из его защитников, часть сил Чардэйка будет какое-то время связана. С другой стороны, разве не для того они все взяли в руки оружие, не для того сознательно избрали стезю воинов, чтобы однажды сложить свои головы, защищая свой народ?
Но мысли Рыжего были весьма далеки от пафосного запева героической баллады. Он приказал созвать всех юношей младше 20 лет, не успевших получить еще рыцарских шпор. Таковых в лагере сыскалось аж двадцать пять человек.
— Судари мои, вы немедленно возьмете самых быстрых коней и отправитесь в Исконный Тир-Луниэн, оповещая по дороге каждого встречного о нашествии дэй'ном. Все владетели сопредельных с Приграничьем земель должны знать о случившемся не позднее, чем через три дня. Все понятно? — жестко отчеканил Мэй.
Дайнар ожидал, что мальчишки станут протестовать и упираться. Рыжему — возможно. Но кто бы осмелился возразить самому Финигасу?
— Хельх! — позвал Мэй оруженосца. — Ты поскачешь к Альмару в Сирон-Аяр, он сейчас там. Возьми, — на ладонь юноши лег венец властителя Приграничья. — С этой штукой никто не посмеет тебя остановить. Скажи государю, что я буду держать Эр-Иррин столько, сколько понадобится, и не сдамся, пока жив буду. Наследников у меня нет, поэтому пусть распоряжается Приграничьем как ему заблагорассудится.
— Милорд! Я никуда не поеду! — отчаянно крикнул парень. — Кая-то вы оставляете.
Пальцы Мэя стальным капканом сжали горло Хельха, словно князь вознамерился на месте покарать ослушника:
— Ты поедешь туда, куда я сказал. Немедленно! — прошипел Рыжий, опасно щуря глаза, совершенно так же как это делал его отец. — Еще одно слово и я прикажу тебя повесить, как предателя. Я — твой господин и в жизни и в смерти и, поверь мне, после смерти тоже. Понятно? Я не слышу ответа! Не слышу!
— Мэй! Ты сдавил ему горло — он не может ответить, — осторожно напомнил Дайнар.
Рука князя медленно разжалась, давая возможность вздохнуть уже слегка посиневшему юноше.
— Ты хорошо меня понял, в'етт Хельх?
— Д-да.
— Прекрасно. Что же касается Кая… ты хоть понимаешь, что он умрет? И я буду тому виной и причиной. Но он мне нужен. Его дар и его сила.
«Точно так сказал бы и Финигас, — с содроганием подумал Дайнар и отвернулся. — Должно быть, старый безумец вовсю веселится на дне своей персональной бездны, зная, что его старший и любимый сын, дерзко преступивший когда-то отцовскую волю, стал таким же, каким был его отец».
Послание от Тайгерна так и осталось лежать у него в тайном кармашке за пазухой.
Жизнь — странная скотинка. Она, как хитрая и норовистая лошадь, кажется, что всё у тебя под контролем — там уздечка, тут подпруга, вовремя напоена, досыта накормлена, и сам ты всадник хоть куда, с опытом и надлежащей сноровкой. Езжай, куда глаза глядят. Высоко сидишь — далеко глядишь, и по-любому быстрее любого пешего движешься к намеченной цели. И вдруг — бац! Жизнь-лошадка ни с того ни с сего скок на дыбы, а ты — брык носом в пыль. Если повезет, то отделаешься расквашенной мордой, а ведь можно и костей не собрать. Или, скажем, понесет под тобой подлая животина, да — в противоположном направлении, и так, что только ветер в ушах. Кричи — не кричи, не остановишь, пока самой не наскучит, или же не сбросит тебя безжалостно в кювет. А то и вовсе падет прямо под седлом. Тоже ведь неприятность и притом немалая.
Чем дальше, тем чаще на ум Хелит приходили подобные ассоциации и сравнения. Видимо, Кто-то Там выделил ей не простую кобылку-жизнь, а то ли бешеного мустанга, то ли конька-горбунка. Зигзаги, которые выписывала судьба леди Гвварин, смело тянули на экстремальный слалом по пересеченной местности.
Их с Волчарой путь лежал на северо-восток, и сначала Хелит наивно думала, что лорд Глайрэ намеревается отвезти её в Алатт. Ан нет! В его планы простирались несколько в ином направлении. Он собирался спрятать свой живой залог у кого-то из лордов-единомышленников. Так чтобы и Приграничье было относительно недалеко, и государь Альмар не мог дотянуться. Связываться с маддом Хефейдом не хотелось даже Волчаре. Старый алаттский воевода хоть и не лез в большую политику, но с его мнением считались по всем уделам Тир-Луниэна. Он легко мог испортить Лайхину всю игру.
Хелит охраняли до того тщательно, если не сказать дотошно, что она и помыслить не могла о побеге. К тому же она совершенно не видела смысла повторять свои же недавние ошибки. Во всяком случае, в компании Лайхина им с Аллфином ничего не угрожало. Братья-стражники не спускали глаз с почетных пленников днем, а во время ночевок на постоянных дворах обязательно проверяли на крепость замки на ставнях и всю ночь неусыпно стерегли под дверями. Ранх утверждал, будто Гнэйд — старший из братцев немного влюблен в благородную леди Гвварин, основываясь на подсмотренных пламенных взорах, которые дружинник якобы бросал на девушку. Может быть, и бросал, только стоило Хелит повернуть в его сторону, как Гнэйд начинал любоваться открывающимися пейзажами. Именно ему она старалась улыбаться приветливее. Влюбился он или нет — то сердечная тайна, но, если ангай не ошибся, то этой симпатией можно будет еще воспользоваться. Впоследствии. В конце концов, из исторических примеров следует одно — женщины во все времена вертели мужчинами, как сами хотели. Глядишь, получится уговорить сурового униэн, оказать благородной зазнобе несколько мелких приватных услуг.
«Надо быть хитрой», — говорила Хелит себе и строила разнообразные планы относительно своего будущего. Что ту удивительного? Это любимейшее занятие всех разумных существ во всех мирах. Кто-то берет на вооружение железную логику, кое-кто — основывается на интуиции, можно так же — оперировать фактами и отслеживать тенденции. Планы выходят стройные, логичные, железные, а то и вообще железобетонные, до того тщательно они продумываются иными мыслителями.
Разумеется, Хелит не стала бы хвастаться какими-то запредельными способностями к анализу и конструктиву, опять же клеймо «блондинки» давило на психику, но деваться было некуда. Полностью идти на поводу у Волчары леди Гвварин не хотела — это означало окончательно превратиться в безвольную марионетку. Лайхин бессовестно станет дергать за ниточки, заставляя Мэя подчиняться его желаниям. Если раньше Рыжего сложно было шантажировать, то ныне Хелит сама по себе обратилась в нож, приставленный к горлу сына Финигаса. В таком виде положение дел девушку совершенно не устраивала. Она отчаянно искала выход, и самое паршивое, что Волчара это понимал лучше всех.
Стоило леди Гвварин лишний разочек улыбнуться Лайхину, как он мигом доказал проницательность и знание жизни:
— Даже и не надейся, моя леди. У тебя не получится ни умилостивить меня, ни переманить на свою сторону, ни, тем паче, соблазнить.
Хелит саркастически хмыкнула. Экое самомнение у мужика!
— Будь ты хоть тысячу раз в моем вкусе, а я люблю горячих смугляночек, крутобоких, с попками и титьками, чтобы подержаться было за что, то все одно — ничего не получилось бы. Из возраста несдержанных юношей я уже вышел. Зрелый муж умеет управлять желаниями не хуже, чем слугами. Дело не в этом, миледи. Я же знаю, что ты — женщина Рыжего. А стало быть, не может у тебя быть ко мне искреннего чувства.
Откровенно говоря, Хелит мысль об обольщении Волчары в голову не приходила никогда. Все равно, что войти в клетку со свирепым волком-вожаком.
— Это я так, к слову, на всякий случай, — буркнул Лайхин напоследок.
Отряд стал передвигаться более скрытно и тайно, они шли через земли недружественных Домов. Ночевали подальше от человеческого жилья, обходили стороной даже крошечные хутора, а чтобы разведать о происходящем в окружающем мире Лайхин засылал по корчмам и постоялым дворам своих людей. Подслушивать говорливых путников.
Словом, планы леди Гвварин требовали постоянной коррекции. Хотя бы потому, что у лорда Глайрэ имелись собственные предположения в отношении Хелит и Аллфина. И так же, как всем проектам униэн, им довелось бесславно рассыпаться, подобно башне из песка, построенной детьми вблизи прибоя. Известие о нападении со стороны Нафаррской границы настигли отряд Волчары одновременно с сообщением о нашествии дэй'ном на Приграничье, и обрушились на всех точно могучая приливная волна. А так всегда и бывает! Бац — и все пошло кувырком.
— Пропал твой Рыжий, — сразу же заявил лорд Лайхин, без всякого предупреждения ворвавшись в палатку к почетной пленнице. — Вигил со своими 45 тысячами просто смел его дружину.
Хелит, чуть не выронив кружку с кипятком, тяжело проглотила ледяной ком в горле.
— И что же делать теперь? — шепотом спросила она.
— Тебе? — спросил Волчара. — Тебе ничего делать не надо. От тебя, миледи, ничего не зависит. А вот я буду воевать вместе с лордом Хейнигином, ведь мы с ним почти соседи. Потому как государь наш Альмар привел большое войско к границе Приграничья.
— А почему не с государем?
Лайхин цыкнул зубом, выражая высшую степень недовольства умственными способностями подопечной.
— Война войной, а он мне обязательно припомнит попытку договориться с Рыжим. Ты, главное, о глупостях всяких не думай! — строго предупредил девушку Волчара, глядя на её белое перекошенное лицо. — Тебе еще нового Верховного короля искать. Думаешь, я дам тебе погубить весь Тир-Луниэн из-за того, что рыжего негодяя покромсали дэй'ном?
Хелит чувствовала, вот-вот у неё начнется настоящая истерика. Это же последний шанс упросить Волчару. Последний и единственный. Надо было хватать Лайхина за руки, пытаться заглянуть в глаза, и умолять узнать о Мэе хоть что-то. Обещать все что угодно. Плакать и валяться в ногах.
Хелит вдруг увидела себя откуда-то со стороны. Как она вскакивает, бросается к Волчаре, обливаясь слезами… Холодный разум медленно прокручивал пред мысленным взором постыдную сцену и презрительно выносил вердикт: дура набитая и истеричка. Кого ты хочешь умилостивить? Человека по прозвищу Волчара? Давнего и непримиримого недруга Мэя? Хладнокровного политика, настолько расчетливого, что он готов возвести на трон Верховного короля ненавистного Рыжего ради более важных, чем его личная неприязнь, целей? Да ты окончательно растеряла остатки разума, придурковатая тетка! Тебе же сорок лет, и кое-где в этом возрасте некоторые женщины уже считаются умными. Или тебе понравилось считаться юной и почти невинной девой-униэн? Давай-давай, унижайся, жалкая трусливая баба, потерявшая достоинство и стыд, едва заслышав о беде приключившейся с любовником!
Хелит вздрогнула и поняла, что все это время безмолвно сидит на своем месте, глядя сквозь Волчару. А он громко разевает рот. Вроде как, разговаривает…
— Вы слышите меня? — издалека доносился его голос. — Я к вам обращаюсь! Оглохла?!
— А?
— Миледи! — испуганно теребил её за плечо Ранх. — Что с вами?
Страх утратить Мэя — единственного родного и по-настоящему близкого человека в этом мире, буквально оглушил её. Звуки доносились, словно через толстый слой ваты.
— Я понимаю, — сказала Хелит, с трудом ворочая языком. — Чего вы от меня хотите?
— Послушания!
Волчара уже ощутил себя вершителем судеб, и без сомнения станет, без зазрения совести манипулировать ею точно «золотым ключиком». Незавидная участь. И никто не поможет, не придет на помощь. Сэнхан угрозами, шантажом либо же через выкуп вернет своего сына, Тайго тоже ничего не сможет предпринять. А Мэй… Кто знает, где он сейчас?
— Если ты благоразумная женщина, то будешь меня слушаться, — заявил Лайхин перед уходом.
Благоразумная женщина бездумно кивнула, обнаружив, что обожгла ладони об чашку. Ранх еле выдрал посудину из её неподвижных рук.
— Леди Хелит! Не убивайтесь так. Что ему сделается? Лорд могуч и непобедим! Он жив, сражается… где-то…
Не слишком убедительно у него выходило, надо сказать. Ангай сам понимал, насколько смехотворны его аргументы. Ведь не младенца уговаривает есть кашку и не плакать. Впрочем, Хелит и слезинки не проронила. О чем она думала, Ранх понять не мог, но то, что госпожа вознамерилась сжевать край своего рукава, это точно. Обычно женщины плачут, когда попадут в безвыходное положение. Однако, леди Гвварин совсем иное дело.
— Я, наверное, спать лягу, — прошептала девушка и свернулась клубочком на своем тюфячке, с головой укрывшись одеялом.
И, кажется, действительно сразу заснула. Во всяком случае, Ранху и Аллфину так показалось. Хелит не стала ругаться, когда спор ангая-телохранителя и княжича касательно последствий нового нашествия Чардэйка перешел на повышенные и резкие тона.
На самом деле Хелит лежала с плотно закрытыми глазами в тайной надежде заснуть в конечном итоге, но прежде как следует все обдумать. Она поздравила себя с неожиданным подарком в виде хладнокровной сдержанности, которую получилось продемонстрировать Волчаре. Знай, так сказать, наших. «Наши» не сдаются и после первой не закусывают. А еще «наши» искренне надеются на авось, хотя прекрасно знают, что вместо него приходит известный северный зверек с пушистым хвостом. И, похоже, что к Хелит явился один из самых крупных экземпляров экзотического животного.
«Ну? Ридвен, где же ты? Наставь на путь истинный свою подопечную, помоги, присоветуй! Или на сегодня центр связи с потусторонним миром празднует День Работника Спиритического Салона?»
Мысли Хелит сочились ядом.
Как там говорила Ястребица? «У тебя душа воина!» А ведь к душе неплохо было бы присобачить, если не телосложение воина, то хотя бы чуточку магической силы. Шарахнуть сейчас по Волчаре крупным фаерболом… Эх! Хотя… Раз уж не заладилось с собственным волшебством, то на крайний случай есть молниеметательное копье, благополучно припрятанное в Алатте перед отъездом в столицу.
Только как же теперь попасть в Алатт?
Осталось только придумать, как заманить Лайхина в отчий дом. За этим занятием Хелит и провела весь остаток ночи. Кстати, безуспешно.
На следующий день она вела себя ниже травы и тише воды. Волчаре это понравилось, Ранх расстроился, и даже княжич взирал на возлюбленную дядюшки почти с сочувствием. Аллфин притих и, как следствие, трепал всем нервы с гораздо меньшей интенсивностью.
— Да ты умнее, чем кажешься, миледи! — похвалил пленницу Лайхин. — Бабе приличествует смирение и послушание. Боги сотворили баб для …
Хелит с отсутствующим видом вполуха выслушала очередную декларацию воинствующего женоненавистника. Пусть думает, что хочет. Главное, придумать выход из положения. Девушка даже начала сочинять историю про сокровища алаттского дворца, которое якобы припрятала Ястребица. Но наводить грабителей на родной дом… Пусть даже он родной только в последние полгода. Нехорошо!
— Ты меня не слушаешь, — обиделся Волчара.
— Голова болит, — соврала Хелит.
— Вечно у вас голова болит, — фыркнул тот.
«Надо же! В параллельных мирах дамы пользуются теми же уловками, — мысленно усмехнулась Хелит. — Видимо, проблемы супружеского секса универсальны для всей Вселенной».
И все же Волчара не обольщался смиренным видом подопечной, а его охранники, казалось, стали еще бдительнее. Один из братьев расположился у входа в палатку девушки. Благо, что снаружи, а не внутри. Иначе Хелит не смогла бы провести тайный совет со своими единственными союзниками — с Ранхом и Аллфином.
— Надо обсудить планы, — шепотом заявила леди Гвварин, когда они все втроем забились в самый дальний уголок палатки. — Я не могу, просто не могу оставить все как есть. Я должна знать, что случилось с Мэем. Должна!
— Опять в бега? — усомнился ангай. — Мы не знаем, где находимся, и не найдем дороги.
— Ранх, у меня нет иного выхода.
— Миледи, положитесь на судьбу и волю богов. Далеко не всегда наша жизнь находится исключительно в наших же руках и воле. Сейчас вы бессильны… ну хорошо, мы бессильны что-либо предпринять.
— Ты говоришь, как трус, — презрительно заклеймил его Аллфин. — Надо перебить охрану и сбежать.
— Ты будешь их бить? — полюбопытствовала Хелит. — А силенок хватит Гнэйду шею свернуть? Он тебя убьет одним щелчком.
— По носу, — рассмеялся Ранх.
— А ты предлагаешь богам молиться, как нэсские священники?
— Я предлагаю вверить себя Великим Духам, — уточнил с самым серьезным видом ангайский воин.
Предложение заманчивое в своей простоте, но весьма ненадежное. Так, как в процессе передачи себя во власть Духам, никаких договоров не подписывалось, а, следовательно, Духи никакой ответственности за результат не несли, то сделка, с точки зрения Хелит, выглядела сомнительной.
— Хорошо тебе говорить, — вздохнула девушка. — Тебе не придется выполнять идиотское пророчество какой-то придурковатой дэй'ном.
— Нельзя так говорить про Читающую. Даже про ихнюю.
— Ты слишком суеверен, Ранх.
— А вы безрассудны, госпожа моя, — окончательно разобиделся ангай. — Я спать пойду.
Очень скоро он и в самом деле задрых без задних ног, затем к нему присоединился княжич. Но не сразу, а только после того, как до него окончательно дошло, что, хитроумно отделавшись от телохранителя, они не статут обсуждать план бунта и побега.
Оставшись наедине с собой, Хелит честно поплакала, давая выход накопившемуся за сутки отчаянию. Правда, нельзя сказать, чтобы ей сильно полегчало.
И вдруг… Сначала пленница Волчары подумала, что снаружи скребется мышь. Но шорох получался какой-то не совсем мышиный. Будто кто-то что-то методично пилил. Хелит нашла место, где звук усиливался.
— Эй! Кто там? — шепнула она.
Вместо ответа ткань палатки бесшумно взрезало широкое лезвие.
— Не бойся меня, леди, — послышалось из образовавшейся дыры. — И не кричи.
Предупреждение было своевременным и совершенно необходимым. В данном случае.
Глава 17
И снова сыграл Лойс злую шутку со смертными. Обычно вестнику вменяется в обязанность вручать послание в руки того, кому оно адресовано. Священный долг гонца убедиться в этом. Но посланный Тайгерном молодой человек знал Дайнара почти всю свою жизнь, безмерно уважал лорда ир'Сагара и прекрасно помнил, насколько Мэй доверяет соратнику. А потому безропотно отдал свиток, ни мгновения не сомневаясь в том, что тот передаст Рыжему послание от брата.
— Рад видеть тебя, в'етт Магенн, — приветливо улыбнулся Дайнар. — Мы уже заждались вестей от кого-нибудь из Джэрэт'лигов.
— Милорд Тайгерн сейчас в большой немилости у государя, почти под домашним арестом, — пожаловался гонец. — Я едва сумел выбраться из Лот-Алхави незамеченным.
— Неужто все так плохо?!
— Хуже не бывает. Покуда с севера не напали дэй'ном, государь Альмар гневался, едва услышав хоть словечко про Джэрэт'лигов.
— А мы тут ничего и не знали.
— Лорд Тайгерн не стал брата понапрасну тревожить. Надеялся вернуть монаршую милость.
— А теперь? — осторожно расспрашивал гонца Дайнар, пытаясь постепенно выведать смысл послания.
— Уж не знаю, что там мой господин с братом решили, но мне велено было торопиться изо всех сил.
— С каким братом?
— С лордом Сэнханом, конечно!
Не заглядывая внутрь маленькой тубы, Дайнар все понял. Дело в Хелит. С любым иным делом Тайго и Сэнхан справились бы самостоятельно. Давненько уж взрослые мальчики, чтобы обходиться без помощи старшего брата.
— Я передам Мэю письмо, — небрежно бросил он и протянул ладонь. — Давай я провожу тебя в лагерь, в'етт. Ты ведь голоден и замерз?
Лойс говорил дайнаровыми устами, когда он передал Магенна на попечение своему личному слуге, не иначе. И когда распорядился согреть для усталого гонца по больше вина, тоже без Обманщика не обошлось.
«Отдавать — не отдавать, отдавать — не отдавать?» Пока Дайнар шел к Мэю, он успел весь истерзаться сомнениями. Сложно вообразить себе, что станет с Рыжим, если в письме будет что-то страшное. Человеческое существо — вещь хрупкая, с женщиной может случиться все что угодно. Начиная от падения с лошади, заканчивая…
На истоптанном тысячами ног снегу неподвижно стоящий Мэй походил сгусток свежей крови — огненный хвост на макушке трепал сырой холодный ветер.
Дайнар открыл было рот, чтобы позвать своего лорда и отдать ему послание, но его голос заглушил бешеный вой рогов.
— Милорд! Они идут!
Отступник вышел за частокол и остановился как вкопанный. Холодное зимнее солнце немного прогрело воздух, чтобы нависший над противоположным низким берегом Бобрового ручья, туман рассеялся, открыв для стороннего взгляда тревожную картину. Словно от края до края провели темную линию, перечеркнувшую горизонт, только то была совсем не линия, а неровный строй армии Чардэйка. Какие там десять, там — все сорок тысяч. Океан трепещущих на ветру, узких, как змеиные языки, знамен: малиновых, черных, зеленых.
Мэй окинул взглядом приближающуюся орду и отчетливо понял — впервые в жизни ему придется отступать. Холодный рассудок подсказывал, что дэй'ном легко растопчут защитников Приграничья. Их с Тиншером дружина не сможет оказать ощутимого сопротивления в чистом поле. Их попросту возьмут в клещи и раздавят людской массой. Но задержать продвижение в глубь Тир-Луниэна надо любой ценой. Любой.
Он обернулся назад, на своих соратников. Дайнар едва удержался, чтобы не отшатнуться. Рыжий в одночасье обернулся Финигасом. Незабываемый жестокий прищур, те же заострившиеся до предела черты, а главное, сила и непреклонность возродившаяся в Рыжем. Не Мэйтианн'илли, и уж тем более не Отступник Мэй стоял пред своим войском, но Финигас. Таким, каким его помнили и каким представляли, те, кому не довелось знать великого князя Джэрэт — сама воплощенная в плоть ненависть и жестокость.
— Отступаем! — скомандовал Мэй. — Отступаем в Эр-Иррин!
Князю Тиншеру было предложено вернуться в свою вотчину, занять оборону, чтобы впоследствии влиться в объединенное войско государя Альмара. Так толку будет больше. Лорд Тиншер не возражал. Он лучше других понимал, что со стороны Отступника это вовсе не героическое и красивое самопожертвование, а жесткий и бескомпромиссный расчет. Только крепость, перекрывающая проход по самой большой и важной дороге Приграничья, сумеет стать тем твердым орешком, который Верховному вигилу будет трудно раскусить. Эр-Иррин создан для длительной осады, его арсеналы полны оружия, а кладовые — хлеба, баллисты и катапульты заряжены.
Пускай все погибнут, но прежде чем падут стены Эр-Иррина, и умрет последний из его защитников, часть сил Чардэйка будет какое-то время связана. С другой стороны, разве не для того они все взяли в руки оружие, не для того сознательно избрали стезю воинов, чтобы однажды сложить свои головы, защищая свой народ?
Но мысли Рыжего были весьма далеки от пафосного запева героической баллады. Он приказал созвать всех юношей младше 20 лет, не успевших получить еще рыцарских шпор. Таковых в лагере сыскалось аж двадцать пять человек.
— Судари мои, вы немедленно возьмете самых быстрых коней и отправитесь в Исконный Тир-Луниэн, оповещая по дороге каждого встречного о нашествии дэй'ном. Все владетели сопредельных с Приграничьем земель должны знать о случившемся не позднее, чем через три дня. Все понятно? — жестко отчеканил Мэй.
Дайнар ожидал, что мальчишки станут протестовать и упираться. Рыжему — возможно. Но кто бы осмелился возразить самому Финигасу?
— Хельх! — позвал Мэй оруженосца. — Ты поскачешь к Альмару в Сирон-Аяр, он сейчас там. Возьми, — на ладонь юноши лег венец властителя Приграничья. — С этой штукой никто не посмеет тебя остановить. Скажи государю, что я буду держать Эр-Иррин столько, сколько понадобится, и не сдамся, пока жив буду. Наследников у меня нет, поэтому пусть распоряжается Приграничьем как ему заблагорассудится.
— Милорд! Я никуда не поеду! — отчаянно крикнул парень. — Кая-то вы оставляете.
Пальцы Мэя стальным капканом сжали горло Хельха, словно князь вознамерился на месте покарать ослушника:
— Ты поедешь туда, куда я сказал. Немедленно! — прошипел Рыжий, опасно щуря глаза, совершенно так же как это делал его отец. — Еще одно слово и я прикажу тебя повесить, как предателя. Я — твой господин и в жизни и в смерти и, поверь мне, после смерти тоже. Понятно? Я не слышу ответа! Не слышу!
— Мэй! Ты сдавил ему горло — он не может ответить, — осторожно напомнил Дайнар.
Рука князя медленно разжалась, давая возможность вздохнуть уже слегка посиневшему юноше.
— Ты хорошо меня понял, в'етт Хельх?
— Д-да.
— Прекрасно. Что же касается Кая… ты хоть понимаешь, что он умрет? И я буду тому виной и причиной. Но он мне нужен. Его дар и его сила.
«Точно так сказал бы и Финигас, — с содроганием подумал Дайнар и отвернулся. — Должно быть, старый безумец вовсю веселится на дне своей персональной бездны, зная, что его старший и любимый сын, дерзко преступивший когда-то отцовскую волю, стал таким же, каким был его отец».
Послание от Тайгерна так и осталось лежать у него в тайном кармашке за пазухой.
Жизнь — странная скотинка. Она, как хитрая и норовистая лошадь, кажется, что всё у тебя под контролем — там уздечка, тут подпруга, вовремя напоена, досыта накормлена, и сам ты всадник хоть куда, с опытом и надлежащей сноровкой. Езжай, куда глаза глядят. Высоко сидишь — далеко глядишь, и по-любому быстрее любого пешего движешься к намеченной цели. И вдруг — бац! Жизнь-лошадка ни с того ни с сего скок на дыбы, а ты — брык носом в пыль. Если повезет, то отделаешься расквашенной мордой, а ведь можно и костей не собрать. Или, скажем, понесет под тобой подлая животина, да — в противоположном направлении, и так, что только ветер в ушах. Кричи — не кричи, не остановишь, пока самой не наскучит, или же не сбросит тебя безжалостно в кювет. А то и вовсе падет прямо под седлом. Тоже ведь неприятность и притом немалая.
Чем дальше, тем чаще на ум Хелит приходили подобные ассоциации и сравнения. Видимо, Кто-то Там выделил ей не простую кобылку-жизнь, а то ли бешеного мустанга, то ли конька-горбунка. Зигзаги, которые выписывала судьба леди Гвварин, смело тянули на экстремальный слалом по пересеченной местности.
Их с Волчарой путь лежал на северо-восток, и сначала Хелит наивно думала, что лорд Глайрэ намеревается отвезти её в Алатт. Ан нет! В его планы простирались несколько в ином направлении. Он собирался спрятать свой живой залог у кого-то из лордов-единомышленников. Так чтобы и Приграничье было относительно недалеко, и государь Альмар не мог дотянуться. Связываться с маддом Хефейдом не хотелось даже Волчаре. Старый алаттский воевода хоть и не лез в большую политику, но с его мнением считались по всем уделам Тир-Луниэна. Он легко мог испортить Лайхину всю игру.
Хелит охраняли до того тщательно, если не сказать дотошно, что она и помыслить не могла о побеге. К тому же она совершенно не видела смысла повторять свои же недавние ошибки. Во всяком случае, в компании Лайхина им с Аллфином ничего не угрожало. Братья-стражники не спускали глаз с почетных пленников днем, а во время ночевок на постоянных дворах обязательно проверяли на крепость замки на ставнях и всю ночь неусыпно стерегли под дверями. Ранх утверждал, будто Гнэйд — старший из братцев немного влюблен в благородную леди Гвварин, основываясь на подсмотренных пламенных взорах, которые дружинник якобы бросал на девушку. Может быть, и бросал, только стоило Хелит повернуть в его сторону, как Гнэйд начинал любоваться открывающимися пейзажами. Именно ему она старалась улыбаться приветливее. Влюбился он или нет — то сердечная тайна, но, если ангай не ошибся, то этой симпатией можно будет еще воспользоваться. Впоследствии. В конце концов, из исторических примеров следует одно — женщины во все времена вертели мужчинами, как сами хотели. Глядишь, получится уговорить сурового униэн, оказать благородной зазнобе несколько мелких приватных услуг.
«Надо быть хитрой», — говорила Хелит себе и строила разнообразные планы относительно своего будущего. Что ту удивительного? Это любимейшее занятие всех разумных существ во всех мирах. Кто-то берет на вооружение железную логику, кое-кто — основывается на интуиции, можно так же — оперировать фактами и отслеживать тенденции. Планы выходят стройные, логичные, железные, а то и вообще железобетонные, до того тщательно они продумываются иными мыслителями.
Разумеется, Хелит не стала бы хвастаться какими-то запредельными способностями к анализу и конструктиву, опять же клеймо «блондинки» давило на психику, но деваться было некуда. Полностью идти на поводу у Волчары леди Гвварин не хотела — это означало окончательно превратиться в безвольную марионетку. Лайхин бессовестно станет дергать за ниточки, заставляя Мэя подчиняться его желаниям. Если раньше Рыжего сложно было шантажировать, то ныне Хелит сама по себе обратилась в нож, приставленный к горлу сына Финигаса. В таком виде положение дел девушку совершенно не устраивала. Она отчаянно искала выход, и самое паршивое, что Волчара это понимал лучше всех.
Стоило леди Гвварин лишний разочек улыбнуться Лайхину, как он мигом доказал проницательность и знание жизни:
— Даже и не надейся, моя леди. У тебя не получится ни умилостивить меня, ни переманить на свою сторону, ни, тем паче, соблазнить.
Хелит саркастически хмыкнула. Экое самомнение у мужика!
— Будь ты хоть тысячу раз в моем вкусе, а я люблю горячих смугляночек, крутобоких, с попками и титьками, чтобы подержаться было за что, то все одно — ничего не получилось бы. Из возраста несдержанных юношей я уже вышел. Зрелый муж умеет управлять желаниями не хуже, чем слугами. Дело не в этом, миледи. Я же знаю, что ты — женщина Рыжего. А стало быть, не может у тебя быть ко мне искреннего чувства.
Откровенно говоря, Хелит мысль об обольщении Волчары в голову не приходила никогда. Все равно, что войти в клетку со свирепым волком-вожаком.
— Это я так, к слову, на всякий случай, — буркнул Лайхин напоследок.
Отряд стал передвигаться более скрытно и тайно, они шли через земли недружественных Домов. Ночевали подальше от человеческого жилья, обходили стороной даже крошечные хутора, а чтобы разведать о происходящем в окружающем мире Лайхин засылал по корчмам и постоялым дворам своих людей. Подслушивать говорливых путников.
Словом, планы леди Гвварин требовали постоянной коррекции. Хотя бы потому, что у лорда Глайрэ имелись собственные предположения в отношении Хелит и Аллфина. И так же, как всем проектам униэн, им довелось бесславно рассыпаться, подобно башне из песка, построенной детьми вблизи прибоя. Известие о нападении со стороны Нафаррской границы настигли отряд Волчары одновременно с сообщением о нашествии дэй'ном на Приграничье, и обрушились на всех точно могучая приливная волна. А так всегда и бывает! Бац — и все пошло кувырком.
— Пропал твой Рыжий, — сразу же заявил лорд Лайхин, без всякого предупреждения ворвавшись в палатку к почетной пленнице. — Вигил со своими 45 тысячами просто смел его дружину.
Хелит, чуть не выронив кружку с кипятком, тяжело проглотила ледяной ком в горле.
— И что же делать теперь? — шепотом спросила она.
— Тебе? — спросил Волчара. — Тебе ничего делать не надо. От тебя, миледи, ничего не зависит. А вот я буду воевать вместе с лордом Хейнигином, ведь мы с ним почти соседи. Потому как государь наш Альмар привел большое войско к границе Приграничья.
— А почему не с государем?
Лайхин цыкнул зубом, выражая высшую степень недовольства умственными способностями подопечной.
— Война войной, а он мне обязательно припомнит попытку договориться с Рыжим. Ты, главное, о глупостях всяких не думай! — строго предупредил девушку Волчара, глядя на её белое перекошенное лицо. — Тебе еще нового Верховного короля искать. Думаешь, я дам тебе погубить весь Тир-Луниэн из-за того, что рыжего негодяя покромсали дэй'ном?
Хелит чувствовала, вот-вот у неё начнется настоящая истерика. Это же последний шанс упросить Волчару. Последний и единственный. Надо было хватать Лайхина за руки, пытаться заглянуть в глаза, и умолять узнать о Мэе хоть что-то. Обещать все что угодно. Плакать и валяться в ногах.
Хелит вдруг увидела себя откуда-то со стороны. Как она вскакивает, бросается к Волчаре, обливаясь слезами… Холодный разум медленно прокручивал пред мысленным взором постыдную сцену и презрительно выносил вердикт: дура набитая и истеричка. Кого ты хочешь умилостивить? Человека по прозвищу Волчара? Давнего и непримиримого недруга Мэя? Хладнокровного политика, настолько расчетливого, что он готов возвести на трон Верховного короля ненавистного Рыжего ради более важных, чем его личная неприязнь, целей? Да ты окончательно растеряла остатки разума, придурковатая тетка! Тебе же сорок лет, и кое-где в этом возрасте некоторые женщины уже считаются умными. Или тебе понравилось считаться юной и почти невинной девой-униэн? Давай-давай, унижайся, жалкая трусливая баба, потерявшая достоинство и стыд, едва заслышав о беде приключившейся с любовником!
Хелит вздрогнула и поняла, что все это время безмолвно сидит на своем месте, глядя сквозь Волчару. А он громко разевает рот. Вроде как, разговаривает…
— Вы слышите меня? — издалека доносился его голос. — Я к вам обращаюсь! Оглохла?!
— А?
— Миледи! — испуганно теребил её за плечо Ранх. — Что с вами?
Страх утратить Мэя — единственного родного и по-настоящему близкого человека в этом мире, буквально оглушил её. Звуки доносились, словно через толстый слой ваты.
— Я понимаю, — сказала Хелит, с трудом ворочая языком. — Чего вы от меня хотите?
— Послушания!
Волчара уже ощутил себя вершителем судеб, и без сомнения станет, без зазрения совести манипулировать ею точно «золотым ключиком». Незавидная участь. И никто не поможет, не придет на помощь. Сэнхан угрозами, шантажом либо же через выкуп вернет своего сына, Тайго тоже ничего не сможет предпринять. А Мэй… Кто знает, где он сейчас?
— Если ты благоразумная женщина, то будешь меня слушаться, — заявил Лайхин перед уходом.
Благоразумная женщина бездумно кивнула, обнаружив, что обожгла ладони об чашку. Ранх еле выдрал посудину из её неподвижных рук.
— Леди Хелит! Не убивайтесь так. Что ему сделается? Лорд могуч и непобедим! Он жив, сражается… где-то…
Не слишком убедительно у него выходило, надо сказать. Ангай сам понимал, насколько смехотворны его аргументы. Ведь не младенца уговаривает есть кашку и не плакать. Впрочем, Хелит и слезинки не проронила. О чем она думала, Ранх понять не мог, но то, что госпожа вознамерилась сжевать край своего рукава, это точно. Обычно женщины плачут, когда попадут в безвыходное положение. Однако, леди Гвварин совсем иное дело.
— Я, наверное, спать лягу, — прошептала девушка и свернулась клубочком на своем тюфячке, с головой укрывшись одеялом.
И, кажется, действительно сразу заснула. Во всяком случае, Ранху и Аллфину так показалось. Хелит не стала ругаться, когда спор ангая-телохранителя и княжича касательно последствий нового нашествия Чардэйка перешел на повышенные и резкие тона.
На самом деле Хелит лежала с плотно закрытыми глазами в тайной надежде заснуть в конечном итоге, но прежде как следует все обдумать. Она поздравила себя с неожиданным подарком в виде хладнокровной сдержанности, которую получилось продемонстрировать Волчаре. Знай, так сказать, наших. «Наши» не сдаются и после первой не закусывают. А еще «наши» искренне надеются на авось, хотя прекрасно знают, что вместо него приходит известный северный зверек с пушистым хвостом. И, похоже, что к Хелит явился один из самых крупных экземпляров экзотического животного.
«Ну? Ридвен, где же ты? Наставь на путь истинный свою подопечную, помоги, присоветуй! Или на сегодня центр связи с потусторонним миром празднует День Работника Спиритического Салона?»
Мысли Хелит сочились ядом.
Как там говорила Ястребица? «У тебя душа воина!» А ведь к душе неплохо было бы присобачить, если не телосложение воина, то хотя бы чуточку магической силы. Шарахнуть сейчас по Волчаре крупным фаерболом… Эх! Хотя… Раз уж не заладилось с собственным волшебством, то на крайний случай есть молниеметательное копье, благополучно припрятанное в Алатте перед отъездом в столицу.
Только как же теперь попасть в Алатт?
Осталось только придумать, как заманить Лайхина в отчий дом. За этим занятием Хелит и провела весь остаток ночи. Кстати, безуспешно.
На следующий день она вела себя ниже травы и тише воды. Волчаре это понравилось, Ранх расстроился, и даже княжич взирал на возлюбленную дядюшки почти с сочувствием. Аллфин притих и, как следствие, трепал всем нервы с гораздо меньшей интенсивностью.
— Да ты умнее, чем кажешься, миледи! — похвалил пленницу Лайхин. — Бабе приличествует смирение и послушание. Боги сотворили баб для …
Хелит с отсутствующим видом вполуха выслушала очередную декларацию воинствующего женоненавистника. Пусть думает, что хочет. Главное, придумать выход из положения. Девушка даже начала сочинять историю про сокровища алаттского дворца, которое якобы припрятала Ястребица. Но наводить грабителей на родной дом… Пусть даже он родной только в последние полгода. Нехорошо!
— Ты меня не слушаешь, — обиделся Волчара.
— Голова болит, — соврала Хелит.
— Вечно у вас голова болит, — фыркнул тот.
«Надо же! В параллельных мирах дамы пользуются теми же уловками, — мысленно усмехнулась Хелит. — Видимо, проблемы супружеского секса универсальны для всей Вселенной».
И все же Волчара не обольщался смиренным видом подопечной, а его охранники, казалось, стали еще бдительнее. Один из братьев расположился у входа в палатку девушки. Благо, что снаружи, а не внутри. Иначе Хелит не смогла бы провести тайный совет со своими единственными союзниками — с Ранхом и Аллфином.
— Надо обсудить планы, — шепотом заявила леди Гвварин, когда они все втроем забились в самый дальний уголок палатки. — Я не могу, просто не могу оставить все как есть. Я должна знать, что случилось с Мэем. Должна!
— Опять в бега? — усомнился ангай. — Мы не знаем, где находимся, и не найдем дороги.
— Ранх, у меня нет иного выхода.
— Миледи, положитесь на судьбу и волю богов. Далеко не всегда наша жизнь находится исключительно в наших же руках и воле. Сейчас вы бессильны… ну хорошо, мы бессильны что-либо предпринять.
— Ты говоришь, как трус, — презрительно заклеймил его Аллфин. — Надо перебить охрану и сбежать.
— Ты будешь их бить? — полюбопытствовала Хелит. — А силенок хватит Гнэйду шею свернуть? Он тебя убьет одним щелчком.
— По носу, — рассмеялся Ранх.
— А ты предлагаешь богам молиться, как нэсские священники?
— Я предлагаю вверить себя Великим Духам, — уточнил с самым серьезным видом ангайский воин.
Предложение заманчивое в своей простоте, но весьма ненадежное. Так, как в процессе передачи себя во власть Духам, никаких договоров не подписывалось, а, следовательно, Духи никакой ответственности за результат не несли, то сделка, с точки зрения Хелит, выглядела сомнительной.
— Хорошо тебе говорить, — вздохнула девушка. — Тебе не придется выполнять идиотское пророчество какой-то придурковатой дэй'ном.
— Нельзя так говорить про Читающую. Даже про ихнюю.
— Ты слишком суеверен, Ранх.
— А вы безрассудны, госпожа моя, — окончательно разобиделся ангай. — Я спать пойду.
Очень скоро он и в самом деле задрых без задних ног, затем к нему присоединился княжич. Но не сразу, а только после того, как до него окончательно дошло, что, хитроумно отделавшись от телохранителя, они не статут обсуждать план бунта и побега.
Оставшись наедине с собой, Хелит честно поплакала, давая выход накопившемуся за сутки отчаянию. Правда, нельзя сказать, чтобы ей сильно полегчало.
И вдруг… Сначала пленница Волчары подумала, что снаружи скребется мышь. Но шорох получался какой-то не совсем мышиный. Будто кто-то что-то методично пилил. Хелит нашла место, где звук усиливался.
— Эй! Кто там? — шепнула она.
Вместо ответа ткань палатки бесшумно взрезало широкое лезвие.
— Не бойся меня, леди, — послышалось из образовавшейся дыры. — И не кричи.
Предупреждение было своевременным и совершенно необходимым. В данном случае.
Глава 17
На ловца и зверь…
Акстимма
Она была как облако. Нет, она была, как озеро, в котором отражается белое легкое облако. Холодное, спокойное, бездонное озеро, упрятанное ревнивым лесом в непроходимой чаще от взоров смертных. Только небу и позволено любоваться отражением в его серебристых чистых водах. А еще лесным зверям и перелетным птицам. Да, да, да! Она была как озеро.
После столь неожиданного и нежданного спасения из лап нэсс, Итки нашел приют на берегу потаенного озера. Даже местные униэн не знали к нему дороги, что было дэй'о только на руку. Чудесным ножом униэнского князя, который вообще никогда не тупился, он выкопал себе маленькую землянку, замаскировав теплое лежбище так тщательно, что даже чуткие пугливые косули не замечали её и без боязни ходили рядом. Дэй'о жил тем, что ловил рыбу, а иногда в его силки попадался заяц, из чьих шкурок он сшил себе курточку. Такую же уродливую, как и он сам. И каждый миг своей жизни беглец наслаждался одиночеством. Никто, даже мудрые жрецы из Драконова Храма, не могли исчислить годы жизни, отведенные красноглазому дэй'о. Итки мог дожить до 50-ти, а мог не осилить даже 35-летний рубеж, как множество его сородичей по несчастью. Каждое утро и каждый вечер он усердно молил Заступницу лишь об одной милости — прожить все отпущенные дни на диком берегу крошечного лесного озерца и больше никогда, никогда, никогда не повстречать ни одного человеческого существа. Тайная богиня дэй'о по особенному покровительствовала Итки. Ведь не без её же участия он сумел сбежать из заведения господина Байу? Хотя все проститутки в один голос твердили, что это невозможно. Но Заступница все-таки услышала безмолвные мольбы Итки, когда избитый и изнасилованный озверевшими от отсутствия женщин солдатами он окровавленной кучкой лежал в углу крошечной комнатки. Она послала ему пьяного хан'рэя, пьяного настолько, что перед тем, как наброситься на экзотического дэй'о, тот забыл запереть дверь. А как иначе? Заступница никогда не оставляет своих несчастливых детей, она приходит в самый отчаянный момент, ласково берет за руку и уводит в мир, где нет ни боли, ни страха, ни отчаяния. Туда, куда уходят все дэй'о, и куда нет доступа прочим дэй'ном.
Разумеется, Итки не собирался показываться на глаза униэн, он просто не успел слезть с дерева, когда они проезжали мимо по лесной тропе. Целый отряд свирепых воинственных мужчин и… она — девушка, похожая на его любимое озеро. Дэй'о заглянул в неё, точь-в-точь как в водную гладь, и увидел на поверхности ледяных вод знакомое отражение. Серо-зеленые глаза, зеленые в гневе и серые в покое, жесткое, почти жестокое выражение лица в обрамлении огненно-алых прядей растрепанных волос. Так всегда бывает, когда любовь. Ведь не зря девушка показалась беловолосому дэй'о такой знакомой. Её силу чуял бывший помощник главного жреца в беспокойном искалеченном князе-униэн. Итки еще удивился. Мужчины редко так сильно наполняют себя любовью, так полно отдают себя женщине.
Она была как облако. Нет, она была, как озеро, в котором отражается белое легкое облако. Холодное, спокойное, бездонное озеро, упрятанное ревнивым лесом в непроходимой чаще от взоров смертных. Только небу и позволено любоваться отражением в его серебристых чистых водах. А еще лесным зверям и перелетным птицам. Да, да, да! Она была как озеро.
После столь неожиданного и нежданного спасения из лап нэсс, Итки нашел приют на берегу потаенного озера. Даже местные униэн не знали к нему дороги, что было дэй'о только на руку. Чудесным ножом униэнского князя, который вообще никогда не тупился, он выкопал себе маленькую землянку, замаскировав теплое лежбище так тщательно, что даже чуткие пугливые косули не замечали её и без боязни ходили рядом. Дэй'о жил тем, что ловил рыбу, а иногда в его силки попадался заяц, из чьих шкурок он сшил себе курточку. Такую же уродливую, как и он сам. И каждый миг своей жизни беглец наслаждался одиночеством. Никто, даже мудрые жрецы из Драконова Храма, не могли исчислить годы жизни, отведенные красноглазому дэй'о. Итки мог дожить до 50-ти, а мог не осилить даже 35-летний рубеж, как множество его сородичей по несчастью. Каждое утро и каждый вечер он усердно молил Заступницу лишь об одной милости — прожить все отпущенные дни на диком берегу крошечного лесного озерца и больше никогда, никогда, никогда не повстречать ни одного человеческого существа. Тайная богиня дэй'о по особенному покровительствовала Итки. Ведь не без её же участия он сумел сбежать из заведения господина Байу? Хотя все проститутки в один голос твердили, что это невозможно. Но Заступница все-таки услышала безмолвные мольбы Итки, когда избитый и изнасилованный озверевшими от отсутствия женщин солдатами он окровавленной кучкой лежал в углу крошечной комнатки. Она послала ему пьяного хан'рэя, пьяного настолько, что перед тем, как наброситься на экзотического дэй'о, тот забыл запереть дверь. А как иначе? Заступница никогда не оставляет своих несчастливых детей, она приходит в самый отчаянный момент, ласково берет за руку и уводит в мир, где нет ни боли, ни страха, ни отчаяния. Туда, куда уходят все дэй'о, и куда нет доступа прочим дэй'ном.
Разумеется, Итки не собирался показываться на глаза униэн, он просто не успел слезть с дерева, когда они проезжали мимо по лесной тропе. Целый отряд свирепых воинственных мужчин и… она — девушка, похожая на его любимое озеро. Дэй'о заглянул в неё, точь-в-точь как в водную гладь, и увидел на поверхности ледяных вод знакомое отражение. Серо-зеленые глаза, зеленые в гневе и серые в покое, жесткое, почти жестокое выражение лица в обрамлении огненно-алых прядей растрепанных волос. Так всегда бывает, когда любовь. Ведь не зря девушка показалась беловолосому дэй'о такой знакомой. Её силу чуял бывший помощник главного жреца в беспокойном искалеченном князе-униэн. Итки еще удивился. Мужчины редко так сильно наполняют себя любовью, так полно отдают себя женщине.