Страница:
— Говорят, ты навел шороху в Лот-Алхави? — беззлобно усмехнулся Лайхин. — А еще отбил у Альмара девку и поимел ее, чуть ли не у него на глазах.
Мэй хмыкнул и в задумчивости поскреб подбородок, в очередной раз, поражаясь буйству народной фантазии, попутно отмечая, что не мешало бы побриться. Щетина отросла свинская. Вон у Лайхина какая физиономия холенная: щеки гладкие, бакенбарды подбриты, и даже промежуток между обычно сросшимися бровями выщипан.
— Врут. Она моя была, — проворчал Рыжий.
Волчара округлил насколько это возможно свои узкие голубые глаза, став сразу похожим не на волка, как обычно, а на цепного недоброго пса.
— Скажешь еще, что жениться собрался?
— Твое-то какое дело? Ты ж меня убивать пришел.
Князь Глайрэ расхохотался в ответ, демонстрируя отличные зубы. Кстати, очень острые.
— Тебя убьешь! Как же! Да и зачем? Ты у нас герой и защитник отечества.
— А чего тогда выслеживал? — полюбопытствовал Мэй.
— Разговор у меня к тебе есть, — заявил тот. — Секретный.
Рыжий изобразил лицом крайнее изумление. Чтоб у Волчары разговор к давнему сопернику, да еще секретный?
— Хозяин! Еще вина! — крикнул он.
— Хотелось бы по трезвому…
— Не волнуйся, Волчара! — фыркнул Мэй. — Я всё своё уже отпьянствовал. Сплю погано.
Лайхин понимающе кивнул. Он и сам видел, что Финигасов сын пьет крепленую дешевку, как воду, и ни капли не пьянеет.
— Тир-Луниэну нужен другой Верховный Король, — решительно сообщил он. — Еще немного и Альмар нас всех погубит со своими выкрутасами. Ты знаешь, что Тьели встречался в Лог-Йокуль с Повелителем Олаканном?
Мэй не знал. А Волчара продолжал:
— Я не стану клясться в том, что Альмар в курсе или старый выродок действовал по приказу короля, но я точно знаю, что речь шла о куске нашей земли.
— О землях Глайрэ?
— Болван! — взорвался Лайхин. — О Тир-Луниэне! Муд…рецы из Совета окончательно выжили из ума! Они хотят купить еще сотню лет спокойствия за часть Исконного Тир-Луниэна!
Возмущению Волчары не было предела. Справедливости ради, следует сказать, что Глайрэ лили кровь за свой народ ничуть не меньше, чем Джэрэт или Гвварин. Они никогда не сидели в сторонке. А еще Мэй прекрасно помнил, кто первым бросился на выручку дружине Моргена. Волчара смог забыть о давних распрях.
— Тебе не противно, что пока твои воины умирают в Приграничье, Альмаровы шавки торгуют нашей страной?
— Противно, а что ты мне предлагаешь? — напрямик спросил Рыжий, встречаясь глазами с Лайхином. — Низложить Альмара? Для этого не нужно мое согласие и несогласие. Приграничье не входит в Исконные земли, а я в число глав Домов.
— Если бы жив был твой отец…
— Мой отец мертв уже более пятидесяти лет. Если ты вдруг забыл, — напомнил Мэй.
— Но ты-то жив.
Мэй выпил еще одну кружку. Чтобы хоть как-то справиться с потрясением.
— Лайхин, ты ли мне это говоришь? Ты, который всегда не любил Джэрэт'лигов, а меня ненавидел до рвоты? Тебя опоили волшебным зельем?
Перед глазами Рыжего стоял залитый кровью серый речной песок, выкаченные из орбит голубые глаза Волчары с полопавшимися сосудами, звериный оскал боевого безумия. А в ушах стояли его вопли и ругань, которую лучше при женщинах не употреблять. Лайхин любил крепкое словцо и предательские удары ниже пояса.
— Было дело. Я и сейчас-то тебя не очень, — честно признался князь Глайрэ. — Но лучше тебя кандидата не найти.
— Удобно будет вертеть мной? — ухмыльнулся Мэй.
— Нет. Разве тобой кто вертел? Даже Финигас не мог. Смеяться не будешь?
— Не буду.
— Из тебя выйдет отличный Верховный король. С тобой мы с Чардэйком раз и навсегда разберемся. Все Дома объединятся, и единым кулаком раздавим дэй'ном.
— Почему ты так уверен?
— Есть такое мнение. Заодно и предсказание исполнится. Сказано же, что новый король устроит Чардэйку кровавую баню. Неплохо было бы. А ты женишься на своей красавице.
— Красавице?
— Нечего прибедняться, Рыжий! А то я тебя первый год знаю. Красивые бабы всегда твои были. Говорят, она только пальцем поманила, а ты уже мчался через весь Тир-Луниэн. И чуть ли не трахнул на глазах у всего двора от нетерпения. Признавайся, так было дело?
Лайхин вел себя с женщинами грубовато, а обходительность и сдержанность Мэя считал, чем-то вроде хитрой тактической ловушки, куда тот заманивает красоток.
— Не так, Волчара! Для таких дел есть кровати. Лепите из меня какого-то варвара-нэсс, который бросается на женщину, точно зверь, — фыркнул раздраженно Мэйтианн.
— Тебе виднее. Но над нашим предложением подумай.
— Я и думать не буду…
— Не торопись, Рыжий! Прытким ты на Оллесовой дочке будешь. У тебя есть время подумать.
Лайхин не дал Мэю вставить лишнего слова, по простецки хлопнул его по плечу и вышел прочь, прежде чем тот успел что-то сказать вдогон.
— Еще вина!
После такого предложения и в самом деле следовало забыться. А еще оттого, что следом за Волчарой через заднюю дверь выскользнул высокий симпатичный паренек, все время просидевший в дальнем углу трапезной с маленьким амулетиком в виде двойного креста в руках. Теперь ир'Брайн будет дословно знать, о чем шла речь. Поди, амулетик-то колдовской. И разберись, кто и против кого играет в этой сложной интриге. Лайхин мог таким образом окончательно скомпрометировать Мэйтианна в глазах Альмара? Мог. Это могла быть обычная провокация — проверка на верность? Да запросто. А если Лайхин Волчара и другие главы Домов действительно задумали низложить Альмара, но сначала пустить ир'Брайна по ложному следу, чтобы его руками расправиться с Рыжим? Вполне возможно. Но Лайхин мог говорить чистую правду. А теперь о планах Домов узнает ир'Брайн, а стало быть, и Альмар. По любому выходило, что Мэй оказывался крайним и всеми гонимым. Как всегда. Даже если амулетик не при чем. Но один только факт, что Рыжий по доброй воле заехал в земли Глайрэ и там встречался с Лайхином, а встреча завершилась отнюдь не смертоубийственной дракой. Один только последний жест чего стоит. Нет! Скорее в Приграничье! Пока Альмар не хватился.
Он еще выпил, потом еще и еще, до тех пор пока не почувствовал, как подкрадывается дремота и тяжелеют веки. Тогда Мэй подманил к себе хозяина и, ловко ухватив его за горло, почти ласково прошептал:
— Гони всех в шею, сволочь, я спать хочу. Прямо здесь. И если до утра меня хоть шорохом разбудишь, подожгу твою халупу к лойсовой мамаше, — и добавил еще парочку неприличных угроз в отношении самого содержателя постоялого двора, а так же его чад и домочадцев.
А потом с чистой совестью уронил тяжелую рыжую голову на столешницу и задрых. Ему снились грохочущие стремительные ленты, размеченные золотыми квадратами, исчезающие в огромных подземных норах, лязгающие металлом, тревожные гулкие звуки. А еще железный перестук, протяжные неживые вздохи и пронзительные скрипы, звенящие нечеловеческие голоса, огромные помещения, пространства, пустоши, цепочки сверкающих огней и темная опасная тревога, исходящая от тысяч живых существ, притаившихся в расцвеченной золотым и алым сиянием тьме.
Зря, что ли Хелит подарила ему свои сны?
Глава 13
Мэй хмыкнул и в задумчивости поскреб подбородок, в очередной раз, поражаясь буйству народной фантазии, попутно отмечая, что не мешало бы побриться. Щетина отросла свинская. Вон у Лайхина какая физиономия холенная: щеки гладкие, бакенбарды подбриты, и даже промежуток между обычно сросшимися бровями выщипан.
— Врут. Она моя была, — проворчал Рыжий.
Волчара округлил насколько это возможно свои узкие голубые глаза, став сразу похожим не на волка, как обычно, а на цепного недоброго пса.
— Скажешь еще, что жениться собрался?
— Твое-то какое дело? Ты ж меня убивать пришел.
Князь Глайрэ расхохотался в ответ, демонстрируя отличные зубы. Кстати, очень острые.
— Тебя убьешь! Как же! Да и зачем? Ты у нас герой и защитник отечества.
— А чего тогда выслеживал? — полюбопытствовал Мэй.
— Разговор у меня к тебе есть, — заявил тот. — Секретный.
Рыжий изобразил лицом крайнее изумление. Чтоб у Волчары разговор к давнему сопернику, да еще секретный?
— Хозяин! Еще вина! — крикнул он.
— Хотелось бы по трезвому…
— Не волнуйся, Волчара! — фыркнул Мэй. — Я всё своё уже отпьянствовал. Сплю погано.
Лайхин понимающе кивнул. Он и сам видел, что Финигасов сын пьет крепленую дешевку, как воду, и ни капли не пьянеет.
— Тир-Луниэну нужен другой Верховный Король, — решительно сообщил он. — Еще немного и Альмар нас всех погубит со своими выкрутасами. Ты знаешь, что Тьели встречался в Лог-Йокуль с Повелителем Олаканном?
Мэй не знал. А Волчара продолжал:
— Я не стану клясться в том, что Альмар в курсе или старый выродок действовал по приказу короля, но я точно знаю, что речь шла о куске нашей земли.
— О землях Глайрэ?
— Болван! — взорвался Лайхин. — О Тир-Луниэне! Муд…рецы из Совета окончательно выжили из ума! Они хотят купить еще сотню лет спокойствия за часть Исконного Тир-Луниэна!
Возмущению Волчары не было предела. Справедливости ради, следует сказать, что Глайрэ лили кровь за свой народ ничуть не меньше, чем Джэрэт или Гвварин. Они никогда не сидели в сторонке. А еще Мэй прекрасно помнил, кто первым бросился на выручку дружине Моргена. Волчара смог забыть о давних распрях.
— Тебе не противно, что пока твои воины умирают в Приграничье, Альмаровы шавки торгуют нашей страной?
— Противно, а что ты мне предлагаешь? — напрямик спросил Рыжий, встречаясь глазами с Лайхином. — Низложить Альмара? Для этого не нужно мое согласие и несогласие. Приграничье не входит в Исконные земли, а я в число глав Домов.
— Если бы жив был твой отец…
— Мой отец мертв уже более пятидесяти лет. Если ты вдруг забыл, — напомнил Мэй.
— Но ты-то жив.
Мэй выпил еще одну кружку. Чтобы хоть как-то справиться с потрясением.
— Лайхин, ты ли мне это говоришь? Ты, который всегда не любил Джэрэт'лигов, а меня ненавидел до рвоты? Тебя опоили волшебным зельем?
Перед глазами Рыжего стоял залитый кровью серый речной песок, выкаченные из орбит голубые глаза Волчары с полопавшимися сосудами, звериный оскал боевого безумия. А в ушах стояли его вопли и ругань, которую лучше при женщинах не употреблять. Лайхин любил крепкое словцо и предательские удары ниже пояса.
— Было дело. Я и сейчас-то тебя не очень, — честно признался князь Глайрэ. — Но лучше тебя кандидата не найти.
— Удобно будет вертеть мной? — ухмыльнулся Мэй.
— Нет. Разве тобой кто вертел? Даже Финигас не мог. Смеяться не будешь?
— Не буду.
— Из тебя выйдет отличный Верховный король. С тобой мы с Чардэйком раз и навсегда разберемся. Все Дома объединятся, и единым кулаком раздавим дэй'ном.
— Почему ты так уверен?
— Есть такое мнение. Заодно и предсказание исполнится. Сказано же, что новый король устроит Чардэйку кровавую баню. Неплохо было бы. А ты женишься на своей красавице.
— Красавице?
— Нечего прибедняться, Рыжий! А то я тебя первый год знаю. Красивые бабы всегда твои были. Говорят, она только пальцем поманила, а ты уже мчался через весь Тир-Луниэн. И чуть ли не трахнул на глазах у всего двора от нетерпения. Признавайся, так было дело?
Лайхин вел себя с женщинами грубовато, а обходительность и сдержанность Мэя считал, чем-то вроде хитрой тактической ловушки, куда тот заманивает красоток.
— Не так, Волчара! Для таких дел есть кровати. Лепите из меня какого-то варвара-нэсс, который бросается на женщину, точно зверь, — фыркнул раздраженно Мэйтианн.
— Тебе виднее. Но над нашим предложением подумай.
— Я и думать не буду…
— Не торопись, Рыжий! Прытким ты на Оллесовой дочке будешь. У тебя есть время подумать.
Лайхин не дал Мэю вставить лишнего слова, по простецки хлопнул его по плечу и вышел прочь, прежде чем тот успел что-то сказать вдогон.
— Еще вина!
После такого предложения и в самом деле следовало забыться. А еще оттого, что следом за Волчарой через заднюю дверь выскользнул высокий симпатичный паренек, все время просидевший в дальнем углу трапезной с маленьким амулетиком в виде двойного креста в руках. Теперь ир'Брайн будет дословно знать, о чем шла речь. Поди, амулетик-то колдовской. И разберись, кто и против кого играет в этой сложной интриге. Лайхин мог таким образом окончательно скомпрометировать Мэйтианна в глазах Альмара? Мог. Это могла быть обычная провокация — проверка на верность? Да запросто. А если Лайхин Волчара и другие главы Домов действительно задумали низложить Альмара, но сначала пустить ир'Брайна по ложному следу, чтобы его руками расправиться с Рыжим? Вполне возможно. Но Лайхин мог говорить чистую правду. А теперь о планах Домов узнает ир'Брайн, а стало быть, и Альмар. По любому выходило, что Мэй оказывался крайним и всеми гонимым. Как всегда. Даже если амулетик не при чем. Но один только факт, что Рыжий по доброй воле заехал в земли Глайрэ и там встречался с Лайхином, а встреча завершилась отнюдь не смертоубийственной дракой. Один только последний жест чего стоит. Нет! Скорее в Приграничье! Пока Альмар не хватился.
Он еще выпил, потом еще и еще, до тех пор пока не почувствовал, как подкрадывается дремота и тяжелеют веки. Тогда Мэй подманил к себе хозяина и, ловко ухватив его за горло, почти ласково прошептал:
— Гони всех в шею, сволочь, я спать хочу. Прямо здесь. И если до утра меня хоть шорохом разбудишь, подожгу твою халупу к лойсовой мамаше, — и добавил еще парочку неприличных угроз в отношении самого содержателя постоялого двора, а так же его чад и домочадцев.
А потом с чистой совестью уронил тяжелую рыжую голову на столешницу и задрых. Ему снились грохочущие стремительные ленты, размеченные золотыми квадратами, исчезающие в огромных подземных норах, лязгающие металлом, тревожные гулкие звуки. А еще железный перестук, протяжные неживые вздохи и пронзительные скрипы, звенящие нечеловеческие голоса, огромные помещения, пространства, пустоши, цепочки сверкающих огней и темная опасная тревога, исходящая от тысяч живых существ, притаившихся в расцвеченной золотым и алым сиянием тьме.
Зря, что ли Хелит подарила ему свои сны?
Глава 13
Блаженны забывшие
Эссирэт-Акстимма
Блаженны неведающие, счастливы забывшие. Их сны разнообразны, их помыслы обращены в грядущее, и не лежит на душе тяжкий камень не исполненного долга. Не видят они в каждом встречном поперечном призраки прошлого. И, разумеется, не рыдают безутешно по ночам, а если и плачут, то совсем по другим поводам. Мало ли у людей в жизни больших и малых горестей? Но печалиться о безвозвратном — худшее из зол.
Хелит хватило бросить мимолетный взгляд на Галан Май, чтобы понять, откуда черпал вдохновение сознательно или бессознательно Мэй, когда строил Эр-Иррин. Те же пропорции, стиль и замысел. Только приграничная крепость оказалась не в пример суровей и сдержаннее, чем родовой замок Рыжего. Несколько столетий не ступала на земли Тир-Галана нога завоевателя, а стены Галан Мая успели основательно забыть о штурмах и осадах, не говоря уж о его нынешних обитателях. Защитный ров частично засыпали, а частично превратили в живописные пруды, вокруг наружных стен еще при Финигасе разбили сад, а в цепи опущенного разводного моста давным-давно вплелись лианы дикой тройаны.
Хелит сразу почувствовала себя Гердой, попавшей к доброй тетушке в пряничный домик, застывший в вечном Лете. Время в Галан Май и в самом деле остановилось, не взирая на то, что все окрестные холмы уже давно полыхали алой окалиной осени. Нет, не из-за гордости, тем паче, чтобы насолить брату, Мэй наотрез отказался даже одним глазком посмотреть на это царство любви и покоя. Верно, боялся, что сердце разорвется на части. Галан Май, точно хитрый ночной тать, брал в плен, навеки похищая душу, и не требовал выкупа. Только безумец мог по доброй воле покинуть эти дивные залитые солнцем долины, где даже поздней осенью тепло и уютно. Оставалось только гадать, благодаря чему здесь на этой исполненной величественным покоем земле из века в век рождались дерзкие мужчины-воины.
Привезя сюда Хелит, Рыжий искренне желал ей только добра, безопасности и душевного равновесия, и как всегда бывает с благими пожеланиями, они увели прямиком в ад.
Пятнадцатилетний сын Сэнхана Аллфин больше всего походил на огнегривого пугливого жеребенка, недоверчиво косил зеленым с золотистыми крапинками глазом на пришелицу и до крика напоминал Хелит Игоря в таком же возрасте. Не цветом волос или глаз, и даже не подростковой хрупкостью, а пронзительной незавершенностью черт, замершей на пороге превращения из ребенка во взрослого. Сложно уловить миг волшебной метаморфозы, когда сегодня еще мальчишка, а завтра уже мужчина.
— Он у нас весь в деда, — усмехнулся Сэнхан.
— В дядю Мэя, — упрямо заявил отрок, тряхнув гривой медных локонов, небрежно подвязанных черным шнурком.
Сказано было специально, чтобы позлить мать. Такая знакомая скандальная интонация. Дежавю.
Леди Илар все время и заботы посвящала годовалому Видьену, а парень отчаянно ревновал к малышу. Каждое его слово предназначалось для напоминания о себе. Не то, чтобы Илар так уж не любила Мэя, скорее она его побаивалась, как вечную угрозу спокойствию и благополучию её семьи. О Рыжем вообще старались упоминать как можно реже. А, следовательно, Аллфин только и делал, что расспрашивал Хелит о житье-бытье в Приграничье, особо подчеркивая свое желание присоединиться к дружине дядюшки, как только таковая возможность представится.
— Почему ты не позвал его в гости? Короля испугался? — набросился Аллфин на отца, сразу догадавшись, с кем встречался Сэнхан.
Тот лишь промолчал в ответ. Видимо, уже все говорено-переговорено.
— Вы ждете от Мэя ребенка, леди Хелит? — он тут же переключился на гостью.
— Аллфин! — прикрикнула леди Илар, призывая сына к порядку.
— А что я такого спросил?! — воскликнул запальчиво мальчишка. — Зачем он её тогда сюда привез? Тут все время кто-то из женщин Джерет'лиг рожает! Ты, тетка Ирдисс…
— Нет, лорд Аллфин, я не жду ребенка, — спокойно молвила Хелит и успокаивающе улыбнулась леди Илар. Дескать, ничего страшного, все понято правильно. — Даже если и так, то пока я еще не знаю об этом.
При такой продолжительности жизни рождаемость у униэн была невысока, дети рождались относительно редко, и по поводу незапланированной беременности Хелит не волновалась совершенно. Как говорится, не с нашим счастьем. Вряд ли Сэнхан или Илар, а тем более сам Мэй, были бы против, но внебрачные дети вообще случались очень редко. Почему так — непонятно.
Не взирая на бестактность и нарочитую грубость, проявляемую в самый ненужный момент, Хелит быстро очаровалась Аллфином. Поначалу она буквально ходила следом, завороженная его схожестью с собственным сыном, потерянным отныне навсегда. Более всего это напоминало бесконечное самоистязание. Утром Хелит не могла дождаться завтрака, когда все семейство собиралось в огромной трапезной. Аллфин сидел как раз напротив и с вечно хмурым видом ковырялся в тарелке. Совершенно так же, как Игорь, мял хлеб в пальцах и отказывался есть вареное мясо. Хелит почти не могла есть, так стискивало слезами горло. Она с трудом заталкивала в себя несколько кусочков, заставляя леди Илар подозревать гостью в странном нездоровье. Чтобы не учинить истерику и не пугать хозяев, Хелит сбегала куда-нибудь за стены замка. Она решила таки научиться ездить верхом. В этом мире — одно из самых полезных умений. Сэнхан без возражений выделил одного из своих самых смирных коней и понятливого грумов, стараясь угодить, если не самому Мэю, то его возлюбленной.
Но выдержать до вечера Хелит не могла, как не крепилась. Она тихонечко подкрадывалась и в щелочку наблюдала за тем, как наставник учит Аллфина обращаться с оружием. Высокий молодой десятник гонял мальчишку по двору без всякой жалости, вбивая суровую воинскую науку, если надо, то и кулаками.
— Декстер! Синистр! Декстер! Синистр! Быстрее! Еще быстрее!
Аллфин старался, из всех сил старался. Еще бы! В Парадном Зале на него взирали со скульптурных портретов благородные воинственные предки. А в Приграничье воевал дядюшка Мэй, о подвигах которого пелось в каждой второй рыцарской балладе.
— Снова отлынивает? — спросил тихонько, подошедший следом Сэнхан. — Опять что-то резко заболело?
— Нет! Что ты?! Он так старается! — похвалила мальчика Хелит.
— Поглядим, — с сомнением хмыкнул строгий отец.
Он самолично учинял парню экзамен на владение щитом и мечом. И если его что-то не устраивало, то по шеям доставалось и учителю, и ученику.
— Хелит, я хочу с тобой поговорить, — сказал Сэнхан. — Что тебе в моем сыне?
Он с первого взгляда понравился Хелит. Уравновешенная и самодостаточная ипостась Рыжего. Нежный муж, мудрый родитель, добрый хозяин и… несчастный человек. Он любил Тир-Галан, заботился обо всех своих подданных, следил за порядком, вершил суд, строил мосты и дороги, растил виноград, делал вино и разводил лошадей, приумножая богатство и славу предков, но если хоть раз дать себе труд заглянуть в глубину его глаз, то сразу становится понятно, как жестоко распорядилась его жизнью судьба устами Финигаса и его недоброй волей. Пожалуй, лошади его только и спасали. Сэнхан с ними разговаривал, воспитывал и бранил, как прирожденный и талантливый учитель капризных детей. И сложись все иначе, только бы и видели Сэнхан'илли в Тир-Галане. Странствовал бы по всем землям, удовлетворяя неуемную страсть к путешествиям и перемене мест. Нет, жену он любил, иначе не женился бы, и детям был рад. Но одно дело, когда мужчина сам решает осесть на одном месте, семью завести и остепениться, надышавшись вдоволь пылью дальних дорог, познав радость новых открытий и счастье возвращение в родные края, а другое дело — когда у него выбора нет.
— Я же вижу, как ты смотришь на него.
— Как?
— Словно на утраченное сокровище, — пояснил Сэнхан. — Он не так уж и похож на Мэя. Зато один в один — Финигас.
Они шли через облетевший грустный сад по узкой тропинке. Хелит в сером суровом платье, более подходящем безутешной вдове, чем юной счастливой возлюбленной, и волчьей накидке. И Сэнхан в длиннополом подбитом стриженым мехом одеянии. Его коса — почти черная, её — серебристо-русая. В чем-то абсолютно чужие, в чем-то невероятно близкие.
— Он похож… — Хелит тяжело сглотнула. — Похож на моего сына… — и разрыдалась, а потом рассказала о себе все, что только могла.
Про жизнь в другом мире и про смерть под ножом хирурга, про родителей и про детей. Про все свои страхи, радости и тревоги.
Сэнхан молчал. И на лице его царило неописуемое выражение: чудовищная смесь восторга, недоверия, зависти и ужаса. Всего, но только не удивления.
— Меня давным-давно не удивляет ничего, что связано с Мэем, — сказал он, когда смог перевести дух и совладать с собой. — Я уж думал — ты прилетела с Ирдис верхом на грифоне. Ты просто не можешь быть обычной женщиной. Такой как все. Другой мир… хм-м-м… Это же надо… Как звали… зовут твоего сына?
Так они с Сэнханом подружились, если не сказать — сроднились. Его восхищал, пугал и влек мир, подаривший им Хелит. Как только выдавалась свободная минутка, он впивался в неё пиявкой и требовал новых и новых рассказов. Его жажда нового была настолько неутолима, а тяга к преобразованиям так велика, что Хелит перепугалась за будущее Тир-Галана. Особенно интересовала Сэнхана политика и техника. Пришлось основательно напрячь извилины и покопаться в академических знаниях, чтобы разъяснить пытливому лорду униэн основополагающие законы физики и химии, лежащие в основе всех технических достижений чужого мира. Заодно Хелит отвлеклась немного от тягостных воспоминания о детях. Хотя тут в основном заслуга Сэнхана. Он загрузил сына делами, чтоб тот не шатался по замку и не тревожил своим видом несчастную гостью. Бессет и Флин были отправлены к фрейлинам леди Илар и тоже не мозолили Хелит глаза. В частности, Бессет. Иных детей, кроме малыша Видьена, в Галан Мае не имелось.
— Ты не скучаешь… по мужу? — деликатно поинтересовался Сэнхан.
— Нет, — отрезала Хелит.
Она тосковала по детям, по маме и сестре, беспокоилась о собаке — русском спаниеле Никуше и цветах, скучала по книгам, музыке и центральной канализации, по подругам и знакомым, даже начальника ей не хватало и поездок в метро, а вот без Саши обходилась прекрасно. Они были типичнейшей постсоветской парой — жили вместе из-за квартиры, детей, родителей, но только не потому, что любили друг друга. «Трёшка» в хрущевке не подлежала разделу никоим образом, дети нуждались в более-менее нормальной семье, а родителей не хотелось расстраивать. После смерти папы вся жизнь мамы была посвящена двум дочерям и их семейному счастью. Если так, конечно, можно сказать об унылом болоте обмана и притворства, в котором они с Сашей бултыхались столько лет… Но Хелит не стала рассказывать всего этого Сэнхану. Он бы искренне не понял. Да и кто поймет, кроме таких же узников пресловутого «квартирного вопроса», родом из распавшейся великой империи.
Тир-галанский князь без долгих сомнений решил, что муж из другого мира оказался жестоким и злым человеком, а потому Хелит вовсе не осуждал. Ему трудно было вообразить нечто иное, и невдомек, что где-то живут люди, способные из-за невозможности разъехаться, закрывать глаза на измены и тихо презирать друг друга, оставаясь супругами. Если только эти люди не нэсс. У ангай женщины даже и не мыслят себя без мужчины рядом. У них иные взгляды на любовь и долг. Ангай в браке хранят друг другу абсолютную верность, что мужчины, что женщины. Они такие!
Неподалеку от Галан Мая имелась целая ангайская деревня. Их предкам дал приют на своей земле еще дед Сэнхана, отец Финигаса — Фаранн Джэрэт'лиг, и с той поры они преспокойно жили рядом с униэн к взаимному удовольствию и удобству. Ангай славились как непревзойденные кузнецы, ткачи, изобретатели всяческих механизмов, кораблестроители. Им просто не хватало жизни, чтобы достигнуть сверкающих вершин мастерства. За них это делали униэн. А главное, последние не лезли со своими уставами в чужой ангайский монастырь, не учили своих соседей, как растить детей, не объясняли, как любить жен, и не заставляли верить в своих богов.
Ранх регулярно наведывался в деревню к сородичам и однажды уговорил Хелит поехать вместе с ним. Да ей и самой было интересно поглядеть, как живут Утренние. До сих пор она не так уж часто наблюдала ангай в их повседневной жизни. За исключением некоей внутренней составляющей делающей Ранха отличным от униэн, он ни манерами, ни внешностью, ни привычками не выделялся среди них. Чуть вьющиеся темно-русые волосы, аккуратная короткая бородка, спокойный взгляд карих глаз — эдакий экзотический Данила-Мастер. Хелит даже для своего удобства не могла провести никаких аналогий между этносами своего мира и здешними народами. Не было схожих черт. Даже собственную нынешнюю внешность только приближенно можно было отнести к скандинавскому типу. Светлые волосы и голубые глаза — не самый главный показатель.
Появившись среди ангай, Хелит сразу оказалась в центре внимания. Её окружили говорливые темпераментные люди в ярких нарядах самых пестрых расцветок. Многослойные юбки, расписные шали и пышные головные уборы женщин, широкие штаны и длинные рубахи мужчин, множество детей разных возрастов носящихся по пушистым коврам невообразимых расцветок. От такого изобилия красок и хаоса лиц у Хелит закружилась голова, она словно попала в водоворот улыбок, прикосновений, смеха, отрывков песенок, визга и писка.
— Ой! Какая она худая!
— Как щепочка!
— Вестимо, такие князю Мэю по душе.
— Еще, глядишь, не разродится потом!
— Чтоб у тебя язык отсох, дурак! Не слушайте его, добрая леди!
— А чего я такого сказал?! То ж ей рожать…
Надо полагать, решила Хелит, что в Галан Май специально приезжают женщины из семейства Джэрэт, чтоб разрешиться наследником на земле предков. Приобщиться, так сказать.
Обитатели Тир-Галана без колебаний произвели Рыжего ей в будущие мужья и отцы её будущих детей. Без меня, меня женили! Хелит даже не пыталась возражать. Сэнхан, тот вообще не слушал никаких доводов против. Он так отчаянно желал своему брату семейного счастья, что мнение Хелит его интересовало мало. А, тем не менее, оно имелось…
— Скушайте пирожок, добрая леди!
— Лучше отведайте молочка. Только что козу подоила.
— Плохая у тебя коза!
— Это еще почему?!
В конце концов, Хелит и пирожков отведала и молочка выпила. Ангай, при всем желании, отказать невозможно — уговорят, упросят, заморочат.
Ранх только посмеивался. Ему было очень лестно сопровождать красивую деву-униэн. Впрочем, она уже не совсем дева, вернее, совсем не дева. Когда рыжий князь Мэйтианн взошел с леди Хелит на ложе, то по законам ангай стал ей единственным мужем. Именно так Ранх теперь на него и смотрел. Как на своего господина и повелителя. Хотя сама леди Гвварин, похоже, относилась к случившемуся гораздо проще и прозаичнее. Но что возьмешь с этих легкомысленных униэн?!
Леди Гвварин показали мельницу, а так же теплицы, где ангай растили сладчайшие золотистые ягодки с крайнего юга, похожие на миниатюрную хурму, для себя и на стол владетеля Сэнхана. Сводили высокую гостью на примитивную ткацкую фабрику — большой утепленный сарай, где посменно работали на усовершенствованных станках десяток молчаливых женщин.
— А это у вас, что за ткань такая?
Внимание Хелит привлек кусок, выкрашенный в приятный оттенок синего цвета. Ткань оказалась плотная на ощупь, сложного плетения и очень крепкая. Кто бы мог подумать, что у ангай так развиты технологии!
— Обычно мы делаем из неё мешки. На побережье её пускают на паруса. Называется — баг, — пояснил хозяин цеха — начинающий лысеть мастер Бастан.
Хелит продолжала разглядывать кусок.
— А еще такая есть?
— Да сколько угодно.
— Подарите мне? — робко попросила девушка.
— Хоть всю! — и тут же приказал отрезать шесть локтей бага, крайне изумленный таким странны выбором благородной леди.
Расспрашивать подробнее считалось верхом неприличия, но томимый крайним любопытством мастер Бастан через несколько дней поинтересовался о судьбе отреза у Ранха.
— Штаны шьет для лорда Аллфина, — ответствовал тот.
— Штаны? — изумился ткач.
— Ага! Швы делает двойные, а застежку спереди — на причинном месте, чтоб удобнее было нужду справлять. Называются такие штаны — д'шинсы.
— Чудно! Какое-то дэйномское прозвание, — подозрительно буркнул Бастан. — Никогда раньше не слыхал о таких… как там… д'шинсов.
Каждый из этих двойных швов Хелит полила слезами, все время некстати припоминая обновки для Игорька. Увидев настоящую джинсовую ткань, она сразу представила себе медноволосого мальчишку в культовых американских штанах и уже не смогла отказаться от желания приобщить аборигенов к высшему достижению цивилизации. Заодно и познакомить местных мужчин с удобствами ширинки. Пускай на пуговицах, но так же гораздо проще, чем возиться с завязками на бедрах. Благо, как каждая девочка, росшая в условиях тотального дефицита нормальной одежды, Хелит умела шить, в том числе, и брюки.
Она старалась вовсю, измучив бедного подростка примерками, но Аллфин оказался не по-детски терпеливым. Ему идея пришлась по душе.
— А зачем на поясе эта кожаная штучка? — спросил он. — Тем более, сзади?
Лоскуток кожи, выпрошенный у шорника, заменил лейбл.
— Так положено. Без штучки — это не джинсы, — уверенно заявила Хелит, тихонько посмеиваясь.
Глядеть на новые штаны господского сына сбежались смотреть все обитатели Галан Мая. Аллфин сиял ярче солнца, по такому случаю облачившись в лучшую рубашку и курточку. Хелит еле уговорила мальчишку не заплетать косы. Водопад сияющей меди волос делал его похожим на сказочного эльфа. Эльфа в джинсах. Такая вот красота!
Через десяток дней большинство молодых мужчин в Галан Мае носили удобные синие штаны. Ангайская предприимчивость славилась на весь мир, а мастер Бастан сразу учуял свою выгоду. Распродав первую партию, он сразу же явился к леди Хелит.
— Вот ваша доля, добрая леди, — торжественно молвил ангай и выложил перед алатткой стопочку серебряных монеток. — И так отныне будет всегда, пока будут живы ваши и мои потомки.
Блаженны неведающие, счастливы забывшие. Их сны разнообразны, их помыслы обращены в грядущее, и не лежит на душе тяжкий камень не исполненного долга. Не видят они в каждом встречном поперечном призраки прошлого. И, разумеется, не рыдают безутешно по ночам, а если и плачут, то совсем по другим поводам. Мало ли у людей в жизни больших и малых горестей? Но печалиться о безвозвратном — худшее из зол.
Хелит хватило бросить мимолетный взгляд на Галан Май, чтобы понять, откуда черпал вдохновение сознательно или бессознательно Мэй, когда строил Эр-Иррин. Те же пропорции, стиль и замысел. Только приграничная крепость оказалась не в пример суровей и сдержаннее, чем родовой замок Рыжего. Несколько столетий не ступала на земли Тир-Галана нога завоевателя, а стены Галан Мая успели основательно забыть о штурмах и осадах, не говоря уж о его нынешних обитателях. Защитный ров частично засыпали, а частично превратили в живописные пруды, вокруг наружных стен еще при Финигасе разбили сад, а в цепи опущенного разводного моста давным-давно вплелись лианы дикой тройаны.
Хелит сразу почувствовала себя Гердой, попавшей к доброй тетушке в пряничный домик, застывший в вечном Лете. Время в Галан Май и в самом деле остановилось, не взирая на то, что все окрестные холмы уже давно полыхали алой окалиной осени. Нет, не из-за гордости, тем паче, чтобы насолить брату, Мэй наотрез отказался даже одним глазком посмотреть на это царство любви и покоя. Верно, боялся, что сердце разорвется на части. Галан Май, точно хитрый ночной тать, брал в плен, навеки похищая душу, и не требовал выкупа. Только безумец мог по доброй воле покинуть эти дивные залитые солнцем долины, где даже поздней осенью тепло и уютно. Оставалось только гадать, благодаря чему здесь на этой исполненной величественным покоем земле из века в век рождались дерзкие мужчины-воины.
Привезя сюда Хелит, Рыжий искренне желал ей только добра, безопасности и душевного равновесия, и как всегда бывает с благими пожеланиями, они увели прямиком в ад.
Пятнадцатилетний сын Сэнхана Аллфин больше всего походил на огнегривого пугливого жеребенка, недоверчиво косил зеленым с золотистыми крапинками глазом на пришелицу и до крика напоминал Хелит Игоря в таком же возрасте. Не цветом волос или глаз, и даже не подростковой хрупкостью, а пронзительной незавершенностью черт, замершей на пороге превращения из ребенка во взрослого. Сложно уловить миг волшебной метаморфозы, когда сегодня еще мальчишка, а завтра уже мужчина.
— Он у нас весь в деда, — усмехнулся Сэнхан.
— В дядю Мэя, — упрямо заявил отрок, тряхнув гривой медных локонов, небрежно подвязанных черным шнурком.
Сказано было специально, чтобы позлить мать. Такая знакомая скандальная интонация. Дежавю.
Леди Илар все время и заботы посвящала годовалому Видьену, а парень отчаянно ревновал к малышу. Каждое его слово предназначалось для напоминания о себе. Не то, чтобы Илар так уж не любила Мэя, скорее она его побаивалась, как вечную угрозу спокойствию и благополучию её семьи. О Рыжем вообще старались упоминать как можно реже. А, следовательно, Аллфин только и делал, что расспрашивал Хелит о житье-бытье в Приграничье, особо подчеркивая свое желание присоединиться к дружине дядюшки, как только таковая возможность представится.
— Почему ты не позвал его в гости? Короля испугался? — набросился Аллфин на отца, сразу догадавшись, с кем встречался Сэнхан.
Тот лишь промолчал в ответ. Видимо, уже все говорено-переговорено.
— Вы ждете от Мэя ребенка, леди Хелит? — он тут же переключился на гостью.
— Аллфин! — прикрикнула леди Илар, призывая сына к порядку.
— А что я такого спросил?! — воскликнул запальчиво мальчишка. — Зачем он её тогда сюда привез? Тут все время кто-то из женщин Джерет'лиг рожает! Ты, тетка Ирдисс…
— Нет, лорд Аллфин, я не жду ребенка, — спокойно молвила Хелит и успокаивающе улыбнулась леди Илар. Дескать, ничего страшного, все понято правильно. — Даже если и так, то пока я еще не знаю об этом.
При такой продолжительности жизни рождаемость у униэн была невысока, дети рождались относительно редко, и по поводу незапланированной беременности Хелит не волновалась совершенно. Как говорится, не с нашим счастьем. Вряд ли Сэнхан или Илар, а тем более сам Мэй, были бы против, но внебрачные дети вообще случались очень редко. Почему так — непонятно.
Не взирая на бестактность и нарочитую грубость, проявляемую в самый ненужный момент, Хелит быстро очаровалась Аллфином. Поначалу она буквально ходила следом, завороженная его схожестью с собственным сыном, потерянным отныне навсегда. Более всего это напоминало бесконечное самоистязание. Утром Хелит не могла дождаться завтрака, когда все семейство собиралось в огромной трапезной. Аллфин сидел как раз напротив и с вечно хмурым видом ковырялся в тарелке. Совершенно так же, как Игорь, мял хлеб в пальцах и отказывался есть вареное мясо. Хелит почти не могла есть, так стискивало слезами горло. Она с трудом заталкивала в себя несколько кусочков, заставляя леди Илар подозревать гостью в странном нездоровье. Чтобы не учинить истерику и не пугать хозяев, Хелит сбегала куда-нибудь за стены замка. Она решила таки научиться ездить верхом. В этом мире — одно из самых полезных умений. Сэнхан без возражений выделил одного из своих самых смирных коней и понятливого грумов, стараясь угодить, если не самому Мэю, то его возлюбленной.
Но выдержать до вечера Хелит не могла, как не крепилась. Она тихонечко подкрадывалась и в щелочку наблюдала за тем, как наставник учит Аллфина обращаться с оружием. Высокий молодой десятник гонял мальчишку по двору без всякой жалости, вбивая суровую воинскую науку, если надо, то и кулаками.
— Декстер! Синистр! Декстер! Синистр! Быстрее! Еще быстрее!
Аллфин старался, из всех сил старался. Еще бы! В Парадном Зале на него взирали со скульптурных портретов благородные воинственные предки. А в Приграничье воевал дядюшка Мэй, о подвигах которого пелось в каждой второй рыцарской балладе.
— Снова отлынивает? — спросил тихонько, подошедший следом Сэнхан. — Опять что-то резко заболело?
— Нет! Что ты?! Он так старается! — похвалила мальчика Хелит.
— Поглядим, — с сомнением хмыкнул строгий отец.
Он самолично учинял парню экзамен на владение щитом и мечом. И если его что-то не устраивало, то по шеям доставалось и учителю, и ученику.
— Хелит, я хочу с тобой поговорить, — сказал Сэнхан. — Что тебе в моем сыне?
Он с первого взгляда понравился Хелит. Уравновешенная и самодостаточная ипостась Рыжего. Нежный муж, мудрый родитель, добрый хозяин и… несчастный человек. Он любил Тир-Галан, заботился обо всех своих подданных, следил за порядком, вершил суд, строил мосты и дороги, растил виноград, делал вино и разводил лошадей, приумножая богатство и славу предков, но если хоть раз дать себе труд заглянуть в глубину его глаз, то сразу становится понятно, как жестоко распорядилась его жизнью судьба устами Финигаса и его недоброй волей. Пожалуй, лошади его только и спасали. Сэнхан с ними разговаривал, воспитывал и бранил, как прирожденный и талантливый учитель капризных детей. И сложись все иначе, только бы и видели Сэнхан'илли в Тир-Галане. Странствовал бы по всем землям, удовлетворяя неуемную страсть к путешествиям и перемене мест. Нет, жену он любил, иначе не женился бы, и детям был рад. Но одно дело, когда мужчина сам решает осесть на одном месте, семью завести и остепениться, надышавшись вдоволь пылью дальних дорог, познав радость новых открытий и счастье возвращение в родные края, а другое дело — когда у него выбора нет.
— Я же вижу, как ты смотришь на него.
— Как?
— Словно на утраченное сокровище, — пояснил Сэнхан. — Он не так уж и похож на Мэя. Зато один в один — Финигас.
Они шли через облетевший грустный сад по узкой тропинке. Хелит в сером суровом платье, более подходящем безутешной вдове, чем юной счастливой возлюбленной, и волчьей накидке. И Сэнхан в длиннополом подбитом стриженым мехом одеянии. Его коса — почти черная, её — серебристо-русая. В чем-то абсолютно чужие, в чем-то невероятно близкие.
— Он похож… — Хелит тяжело сглотнула. — Похож на моего сына… — и разрыдалась, а потом рассказала о себе все, что только могла.
Про жизнь в другом мире и про смерть под ножом хирурга, про родителей и про детей. Про все свои страхи, радости и тревоги.
Сэнхан молчал. И на лице его царило неописуемое выражение: чудовищная смесь восторга, недоверия, зависти и ужаса. Всего, но только не удивления.
— Меня давным-давно не удивляет ничего, что связано с Мэем, — сказал он, когда смог перевести дух и совладать с собой. — Я уж думал — ты прилетела с Ирдис верхом на грифоне. Ты просто не можешь быть обычной женщиной. Такой как все. Другой мир… хм-м-м… Это же надо… Как звали… зовут твоего сына?
Так они с Сэнханом подружились, если не сказать — сроднились. Его восхищал, пугал и влек мир, подаривший им Хелит. Как только выдавалась свободная минутка, он впивался в неё пиявкой и требовал новых и новых рассказов. Его жажда нового была настолько неутолима, а тяга к преобразованиям так велика, что Хелит перепугалась за будущее Тир-Галана. Особенно интересовала Сэнхана политика и техника. Пришлось основательно напрячь извилины и покопаться в академических знаниях, чтобы разъяснить пытливому лорду униэн основополагающие законы физики и химии, лежащие в основе всех технических достижений чужого мира. Заодно Хелит отвлеклась немного от тягостных воспоминания о детях. Хотя тут в основном заслуга Сэнхана. Он загрузил сына делами, чтоб тот не шатался по замку и не тревожил своим видом несчастную гостью. Бессет и Флин были отправлены к фрейлинам леди Илар и тоже не мозолили Хелит глаза. В частности, Бессет. Иных детей, кроме малыша Видьена, в Галан Мае не имелось.
— Ты не скучаешь… по мужу? — деликатно поинтересовался Сэнхан.
— Нет, — отрезала Хелит.
Она тосковала по детям, по маме и сестре, беспокоилась о собаке — русском спаниеле Никуше и цветах, скучала по книгам, музыке и центральной канализации, по подругам и знакомым, даже начальника ей не хватало и поездок в метро, а вот без Саши обходилась прекрасно. Они были типичнейшей постсоветской парой — жили вместе из-за квартиры, детей, родителей, но только не потому, что любили друг друга. «Трёшка» в хрущевке не подлежала разделу никоим образом, дети нуждались в более-менее нормальной семье, а родителей не хотелось расстраивать. После смерти папы вся жизнь мамы была посвящена двум дочерям и их семейному счастью. Если так, конечно, можно сказать об унылом болоте обмана и притворства, в котором они с Сашей бултыхались столько лет… Но Хелит не стала рассказывать всего этого Сэнхану. Он бы искренне не понял. Да и кто поймет, кроме таких же узников пресловутого «квартирного вопроса», родом из распавшейся великой империи.
Тир-галанский князь без долгих сомнений решил, что муж из другого мира оказался жестоким и злым человеком, а потому Хелит вовсе не осуждал. Ему трудно было вообразить нечто иное, и невдомек, что где-то живут люди, способные из-за невозможности разъехаться, закрывать глаза на измены и тихо презирать друг друга, оставаясь супругами. Если только эти люди не нэсс. У ангай женщины даже и не мыслят себя без мужчины рядом. У них иные взгляды на любовь и долг. Ангай в браке хранят друг другу абсолютную верность, что мужчины, что женщины. Они такие!
Неподалеку от Галан Мая имелась целая ангайская деревня. Их предкам дал приют на своей земле еще дед Сэнхана, отец Финигаса — Фаранн Джэрэт'лиг, и с той поры они преспокойно жили рядом с униэн к взаимному удовольствию и удобству. Ангай славились как непревзойденные кузнецы, ткачи, изобретатели всяческих механизмов, кораблестроители. Им просто не хватало жизни, чтобы достигнуть сверкающих вершин мастерства. За них это делали униэн. А главное, последние не лезли со своими уставами в чужой ангайский монастырь, не учили своих соседей, как растить детей, не объясняли, как любить жен, и не заставляли верить в своих богов.
Ранх регулярно наведывался в деревню к сородичам и однажды уговорил Хелит поехать вместе с ним. Да ей и самой было интересно поглядеть, как живут Утренние. До сих пор она не так уж часто наблюдала ангай в их повседневной жизни. За исключением некоей внутренней составляющей делающей Ранха отличным от униэн, он ни манерами, ни внешностью, ни привычками не выделялся среди них. Чуть вьющиеся темно-русые волосы, аккуратная короткая бородка, спокойный взгляд карих глаз — эдакий экзотический Данила-Мастер. Хелит даже для своего удобства не могла провести никаких аналогий между этносами своего мира и здешними народами. Не было схожих черт. Даже собственную нынешнюю внешность только приближенно можно было отнести к скандинавскому типу. Светлые волосы и голубые глаза — не самый главный показатель.
Появившись среди ангай, Хелит сразу оказалась в центре внимания. Её окружили говорливые темпераментные люди в ярких нарядах самых пестрых расцветок. Многослойные юбки, расписные шали и пышные головные уборы женщин, широкие штаны и длинные рубахи мужчин, множество детей разных возрастов носящихся по пушистым коврам невообразимых расцветок. От такого изобилия красок и хаоса лиц у Хелит закружилась голова, она словно попала в водоворот улыбок, прикосновений, смеха, отрывков песенок, визга и писка.
— Ой! Какая она худая!
— Как щепочка!
— Вестимо, такие князю Мэю по душе.
— Еще, глядишь, не разродится потом!
— Чтоб у тебя язык отсох, дурак! Не слушайте его, добрая леди!
— А чего я такого сказал?! То ж ей рожать…
Надо полагать, решила Хелит, что в Галан Май специально приезжают женщины из семейства Джэрэт, чтоб разрешиться наследником на земле предков. Приобщиться, так сказать.
Обитатели Тир-Галана без колебаний произвели Рыжего ей в будущие мужья и отцы её будущих детей. Без меня, меня женили! Хелит даже не пыталась возражать. Сэнхан, тот вообще не слушал никаких доводов против. Он так отчаянно желал своему брату семейного счастья, что мнение Хелит его интересовало мало. А, тем не менее, оно имелось…
— Скушайте пирожок, добрая леди!
— Лучше отведайте молочка. Только что козу подоила.
— Плохая у тебя коза!
— Это еще почему?!
В конце концов, Хелит и пирожков отведала и молочка выпила. Ангай, при всем желании, отказать невозможно — уговорят, упросят, заморочат.
Ранх только посмеивался. Ему было очень лестно сопровождать красивую деву-униэн. Впрочем, она уже не совсем дева, вернее, совсем не дева. Когда рыжий князь Мэйтианн взошел с леди Хелит на ложе, то по законам ангай стал ей единственным мужем. Именно так Ранх теперь на него и смотрел. Как на своего господина и повелителя. Хотя сама леди Гвварин, похоже, относилась к случившемуся гораздо проще и прозаичнее. Но что возьмешь с этих легкомысленных униэн?!
Леди Гвварин показали мельницу, а так же теплицы, где ангай растили сладчайшие золотистые ягодки с крайнего юга, похожие на миниатюрную хурму, для себя и на стол владетеля Сэнхана. Сводили высокую гостью на примитивную ткацкую фабрику — большой утепленный сарай, где посменно работали на усовершенствованных станках десяток молчаливых женщин.
— А это у вас, что за ткань такая?
Внимание Хелит привлек кусок, выкрашенный в приятный оттенок синего цвета. Ткань оказалась плотная на ощупь, сложного плетения и очень крепкая. Кто бы мог подумать, что у ангай так развиты технологии!
— Обычно мы делаем из неё мешки. На побережье её пускают на паруса. Называется — баг, — пояснил хозяин цеха — начинающий лысеть мастер Бастан.
Хелит продолжала разглядывать кусок.
— А еще такая есть?
— Да сколько угодно.
— Подарите мне? — робко попросила девушка.
— Хоть всю! — и тут же приказал отрезать шесть локтей бага, крайне изумленный таким странны выбором благородной леди.
Расспрашивать подробнее считалось верхом неприличия, но томимый крайним любопытством мастер Бастан через несколько дней поинтересовался о судьбе отреза у Ранха.
— Штаны шьет для лорда Аллфина, — ответствовал тот.
— Штаны? — изумился ткач.
— Ага! Швы делает двойные, а застежку спереди — на причинном месте, чтоб удобнее было нужду справлять. Называются такие штаны — д'шинсы.
— Чудно! Какое-то дэйномское прозвание, — подозрительно буркнул Бастан. — Никогда раньше не слыхал о таких… как там… д'шинсов.
Каждый из этих двойных швов Хелит полила слезами, все время некстати припоминая обновки для Игорька. Увидев настоящую джинсовую ткань, она сразу представила себе медноволосого мальчишку в культовых американских штанах и уже не смогла отказаться от желания приобщить аборигенов к высшему достижению цивилизации. Заодно и познакомить местных мужчин с удобствами ширинки. Пускай на пуговицах, но так же гораздо проще, чем возиться с завязками на бедрах. Благо, как каждая девочка, росшая в условиях тотального дефицита нормальной одежды, Хелит умела шить, в том числе, и брюки.
Она старалась вовсю, измучив бедного подростка примерками, но Аллфин оказался не по-детски терпеливым. Ему идея пришлась по душе.
— А зачем на поясе эта кожаная штучка? — спросил он. — Тем более, сзади?
Лоскуток кожи, выпрошенный у шорника, заменил лейбл.
— Так положено. Без штучки — это не джинсы, — уверенно заявила Хелит, тихонько посмеиваясь.
Глядеть на новые штаны господского сына сбежались смотреть все обитатели Галан Мая. Аллфин сиял ярче солнца, по такому случаю облачившись в лучшую рубашку и курточку. Хелит еле уговорила мальчишку не заплетать косы. Водопад сияющей меди волос делал его похожим на сказочного эльфа. Эльфа в джинсах. Такая вот красота!
Через десяток дней большинство молодых мужчин в Галан Мае носили удобные синие штаны. Ангайская предприимчивость славилась на весь мир, а мастер Бастан сразу учуял свою выгоду. Распродав первую партию, он сразу же явился к леди Хелит.
— Вот ваша доля, добрая леди, — торжественно молвил ангай и выложил перед алатткой стопочку серебряных монеток. — И так отныне будет всегда, пока будут живы ваши и мои потомки.