Страница:
Хелит окончательно утратила душевное спокойствие. Чувствовать себя листочком на ветру, безвольным свидетелем надвигающейся бури не очень-то приятно.
— Погубил я твою радость, леди Хелит, — сказал невесело Мэй, тут же уловив перемену настроения. — Вечно я лезу со своими умствованиями. Сам не живу и другим не даю.
И мысленно обругал себя «лойсовым вышкварком» и «грязной сволочью». Но если кто и увидел, как окончательно погас призрак веселого огонька в его глазах, то менее бдительный наблюдатель не усмотрел в Рыжем ни малейшей перемены. Князь щедро одарил вниманием своих фиани, разделив с ними весь праздник до самого конца, сделал все возможное, чтобы еще долгие годы вспоминалась радость Сайгэллова дня, последнего перед великой Войной.
Как-то случайно всё получилось, безо всякого злого умысла. Чтобы хоть как-то развеяться после тяжкого разговора, Хелит пошла бродить по Эр-Иррину. Чертыхаясь себе под нос, проклиная длинные, неудобные юбки, она вскарабкалась по лестнице на стену и подставила разгоряченное вином лицо прохладному ветру. Рыжий, сам того не желая, впервые дал ей почувствовать себя неотъемлемой частью этого мира. Скоро война, и нет никакого смысла сбегать в сны в поисках утраченного прошлого. Будущее еще более туманно и не сулит ничего доброго.
— Что ты маешься, уан Хелит? — спросил подобравшийся незамеченным фрэй Гвифин. — Не пляшешь с остальными девицами, не играешь в «колечко»?
Ведун ловко подловил момент, когда девушка бездумно глядела перед собой, подперев тяжелую голову руками, заставив её вздрогнуть от неожиданности.
— Я пытаюсь немного подумать.
— Неужели снова насилуешь свою память? Ты уверена, что стоит так себя изводить? Разве в твоем прошлом есть что-то особенное?
— Есть, — отрезала Хелит. — У всех есть что вспомнить.
— Ну да, конечно. Как куклам платья меняла… — хмыкнул ведун. — Очень важное дело.
И тут терпение Хелит кончилось. Окончательно и бесповоротно.
— Какого… лойса вы все лезете ко мне со своими советами?! — взвилась она. — Что мне надо, чего мне не надо! Это не твое дело, фрэй! Я устала выслушивать ваши поучения! Здесь не бери, туда не гляди, сюда не велено, там не положено! Я не кукла, я — живая.
— Ишь ты! — восхищенно присвистнул Гвифин. — Решила зубы показать, дочь Оллеса?
Нет, ей на самом деле полегчало. И оттого, что в кои-то веки наорала на язвительного колдуна, и оттого, что хоть раз поступила так, как привыкла… где-то в Другом Месте. Чем дальше, тем сложнее было прикидываться смирной милой барышней из благородной семьи. Видимо, раньше ни смирной, ни, тем более, милой она не была и в помине.
Стоит, наверное, поговорить с Мэем о возвращении в Алатт, решила вдруг Хелит. В конце концов, она там госпожа и хозяйка, и если уж где-то и учиться быть своей, то личная вотчина для этого подходит больше всего. Рыжему все равно будет не до неё в ближайшее время.
С этим предложением девушка решила подстеречь Мэя в его кабинете. Тот никогда не ляжет спать, не пересмотрев напоследок часть документов. И не заметила, как уснула прямо в его кресле, положив голову на толстый том «Летописей Тир-Луниэна».
То ли вино ударило в голову, то ли сказалась накопленная усталость, но Хелит погрузилась в вязкое, пограничное между сном и явью, серое и тягучее марево. Слабость опутала девушку по рукам и ногам, лишая воли и отнимая последние силы. Из липкого тумана манил за собой тихий навязчивый шепот: «Иди, иди, иди ко мне». Плотное облако целовало спящую в прохладные уста, жадно выпивало её легкое дыхание.
«Зачем тебе страдать? Зачем пытаться выжить в чужом мире? Зачем искать себе место? Если можно просто вернуться обратно, туда, где остались все те, кого ты так любила», — сказала соткавшаяся из прозрачных струек воздуха прекрасная женщина. Черноволосая, изящная, хрупкая, точно статуэтка из кости, в её зрачках танцевало золотое пламя.
«Хелит… Хелит… Хелит… ты хочешь вернуться домой? Ты ведь хочешь этого больше всего?» — ласково молила незнакомка. — «Протяни мне свою руку, и я отведу тебя домой. Обещаю! Ты веришь мне? Веришь?»
— Верю… — пробормотала Хелит.
«Дай мне руку. Это же так просто…»
Но пальцы не слушались, сведенные судорогой. От неудобной позы рука затекла и отказывалась повиноваться.
«Скорее, скорее… торопись!» — кричала женщина-из-сна, скалясь по-звериному.
«Подожди… я иду… я уже…»
— Хелит! Проснись!
Она открыла глаза и увидела перед собой перекошенное гневом лицо Мэя. Он немилосердно тряс девушку за плечи, стараясь вырвать её из цепких лап видения.
— А?!
— Что тебе снилось?! Говори скорее! Говори!
Заплетающимся языком Хелит попыталась описать черноволосую красавицу, сбиваясь и снова начиная заново. Она окончательно запуталась, замолчала и безвольно повисла в руках Рыжего, словно кукла-марионетка с отрезанными ниточками.
— Что она тебе говорила?
— Просила… дать… руку… обещала… домой…
Губы полностью онемели, язык отнялся, из угла рта потекла тоненькой струйкой слюна.
— Не засыпай! Открой глаза! Немедленно! Слушай меня! Хелит!
Не зря Мэйтианн славился на весь Тир-Луниэн своим неподражаемым упрямством. Он впился в Хелит, как коршун в лису, и теребил до тех пор, пока окончательно не изгнал из её разума остатки морока.
— Не смей отводить взгляд! Не смей! Смотри на меня! Рассказывай, кого ты видела, — приказал Рыжий тоном, не приемлющим возражений. — Только посмей хоть что-то утаить.
Волей-неволей Хелит пришлось пересказать весь сон, который оказался вовсе и не сном, а наведенным колдовским видением.
— Что теперь со мной будет? — испугалась она.
— Теперь — ничего страшного, — заверил её Мэй. — Дэй'ном горазды на всякие пакости. Кананга могла заставить тебя спрыгнуть со стены или повеситься, полностью овладев твоим разумом.
— Значит, я могу вернуться обратно?
Вражья колдунья все же сумела задеть Хелит за живое.
— Боюсь, это никому не под силу.
— Но ты не уверен.
Мэй тяжело вздохнул. Он теперь ни в чем не был уверен, даже в самом себе. Видят Боги, он хотел бы соврать, но не мог.
— Есть силы настолько могущественные, что им подвластно абсолютно всё. Но если даже кто и обладает такой мощью, то это точно не Кананга.
Хелит кусала губы и отводила взгляд.
— Тебе так плохо здесь? — напрямик спросил Рыжий.
— Нет, не плохо. Но я здесь чужая.
— Мне почудилось, что сегодня для тебя многое изменилось. Почему ты пришла в мой кабинет?
— Хотела попросить разрешения вернуться в Алатт.
Нельзя сказать, чтобы Мэй был удивлен или расстроен. Возможно, он ожидал такого поворота событий.
— Я хотела бы попробовать жить своим умом и по своим правилам, — поспешила пояснить такое решение девушка.
— А разве я против? Ты — свободная женщина, владетельница, и вправе распоряжаться своей жизнью и судьбой. Я почему-то уверен, что ты справишься, — заверил её Мэй и кривовато усмехнулся. — Думала, я буду держать тебя рядом насильно?
— Я не думала…
— Еще как думала… Ладно, иди спать, леди Хелит. День выдался тяжелый.
Хелит выскользнула прочь и, выждав, когда стихнет звук её шагов, Мэйтианн решительно направил стопы прямиком в берлогу к Гвифину.
— Дай мне «зеркало», ведун, — заявил он с порога.
— Нет! — охнул колдун.
Князь выглядел спокойным и сдержанным, но от Гвифина не утаился отблеск подлинного безумия в глубинах его глаз.
— Это не поможет, светлейший.
— К Лойсу! Дай мне немедленно «зеркало»! Сейчас же! Иначе утром я украшу твоей головой стену Эр-Иррина.
И украсил бы, без всякого сомнения. Мэйтианн все же оставался сыном своего отца, а Финигаса никогда не останавливала ни дружба, ни привязанности, если они мешали достигнуть заветной цели.
— Ну!
Ведун покорно отдал требуемое — круглое мелкое серебряное блюдо.
— Ты забыл поклониться своему владыке, — свирепо прорычал Мэй, дожидаясь пока Гвифин согнется в поясном поклоне. — Распустились совсем. Стыд и совесть потеряли! Тащи свечи и все что нужно для обряда.
На этот раз ведун не осмелился перечить, как не мог когда-то противиться воле лорда Финигаса. Он принес ритуальный серебряный нож, свечи, кристаллы соли и стал глядеть, как Мэй вскрывает вену на сгибе локтя, наполняя блюдо собственной кровью.
— Зажигай свечи и читай заклинание, — приказал князь.
Гвифин исполнил весь ритуал в точности, хотя его трясло от отвращения к своей слабовольной натуре. Дайнара или Хефейда не испугала бы даже возможная казнь. Они бы отказались подчиняться.
— Уже?
— Да, милорд.
Отступник впился взглядом в блестящую поверхность колдовского «зеркала», словно видел ту, к кому обращался:
— Кананга! Кананга! Сука! Ты меня хорошо слышишь? Если ты еще раз сунешься к Хелит, то я за себя не отвечаю. Клянусь, я выдеру твой поганый язык и выколю мерзкие гляделки, поганая мразь! Я обещал повесить тебя на твоих же кишках? Я это сделаю! Слово даю! Финигасовой проклятой кровью клянусь! Только посмей! Ты меня знаешь, тварь!
И смачно, с превеликим наслаждением плюнул в блюдо, разрушая колдовскую связь. Рыжий не видел, просто не мог больше видеть ничего, кроме крови, но точно знал, что ненаследная принцесса дэй'ном видела и слышала его прекрасно. Плевок предназначался ей. Кананга этого не забудет и не простит, как не простила бы, плюнь он ей в лицо на самом деле.
— Вам нужно перевязать рану, — осторожно напомнил ведун.
— Если хоть кому-то скажешь хотя бы полсловечка… — прошелестел Мэй, отмахиваясь от помощи. — Ты знаешь, что будет, ведун?
Гвифин знал. Наверное, чуть ли не лучше всех на свете.
«Ну что, Финигас? Ты можешь гордиться — он превзошел даже тебя. Будь ты проклят, безумный старый мясник! Ты видишь, что ты с ним сотворил?!» — мысленно прокричал ведун, обращаясь к давным-давно мертвому владыке, умудрившемуся даже из вечного посмертия накинуть ловчую петлю на шею первенцу. Накинуть и туго затянуть.
Глава 7
После Эр-Иррина, где что ни день, то новости, пускай даже не самые лучшие, Алатт выглядел сонным царством. Наследство, доставшееся Хелит, оказалось пыльным и убогим, словно прабабкина шуба, пролежавшая полвека на дне сундука. И выбросить неприлично, и носить невозможно. С тех пор как Хелит вернулась в отчий дом, её не покидало ощущение, что она попала в центр огромной липкой паутины, в сон древнего, уставшего от жизни старца, чьи мечты иссохли, а чувства полиняли. Городок под сомнительной защитой разрушающихся стен тихо почивал на лаврах славы несокрушимой твердыни. Дворец правителей лишь издали смотрелся внушительно. А в ближайшем рассмотрении Хелит обнаружила древнюю каменную громаду с предельно запутанной и нелогичной планировкой, населенную угрюмыми воинами, рыжими кошками и толстыми пауками. Пауки доминировали в этом странном сообществе с колоссальным численным перевесом. Дамы были представлены двумя малолетними фрейлинами и суровой домоправительницей. Моддрон [12]Гвирис скользнула взглядом по хозяйке, словно по пустому месту, из чего Хелит сделал вывод, что её здесь никто не намерен воспринимать всерьез. Даже рыцари, которые так решительно склоняли колени перед властительницей, принося клятву верности, не торопились прислушиваться к её мнению.
Странную жизнь вела Хелит из рода Гвварин до того злосчастного дня, когда потеряла память. Одинокая, никому по-настоящему не интересная девица — живой отблеск древней славы. Статуи прекрасных и грозных предков, мимо которых девушке приходилось каждый день ходить, бесстрастно глядели в вечность над её головой, равнодушные ко всему на свете. В этом утонувшем в собственных снах и забвении дворце Хелит чувствовала себя самозванкой. Она такая, какой она стала теперь, попросту не могла быть добровольной пленницей пыльных коридоров, затхлых углов и старого засыхающего сада. Нынешняя Хелит до слез жалела былую Хелит, готовую выйти замуж за любого, кто увезет её из Алатта.
Девушка ходила по дворцу осторожно, боясь ненароком коснуться каменных стен. И мнилось ей, что все эти цветы, статуи, старая мебель, хрупкая расписная посуда — лишь искусная иллюзия, наведенная коварными дэй'ном, которая вот-вот развеется предрассветным туманом над спящей речной долиной. Стоит только дунуть ветру посильней.
Повторилась старая как мир история, когда слава древнего рода пошла не впрок потомкам. Войны сильно проредили численность семейства Гвварин, сыновья погибали, не оставив наследников, — а в итоге последней представительнице семьи достался маленький клочок земли, несколько разрушенных крепостей и неполная сотня воинов, взирающих на повелительницу в лучшем случае, как на беззащитного младенчика. Тридцать девять лет для униэн не тот возраст, когда вершатся подвиги. По сравнению с маддом Хефейдом, которому исполнилось триста сорок два года, Хелит сама себе казалась плодовой мушкой-однодневкой. Дары Богов — вещь странная, а долголетие весьма сомнительное удовольствие. Особенно если оставшиеся столетия придется провести в ветхом, пыльном дворце, воюя попеременно то с пауками, то с дэй'ном.
Если бы не тревожная жизнь в Приграничье, то, пожалуй, Хелит смогла бы очароваться алаттским покоем, дала бы убаюкать себя тихим шелестом листьев в саду, на который выходили окна её опочивальни. Солнце добела раскаляло полуденное небо и превращало площадь перед дворцом в пышущую жаром сковородку, а во внутренних покоях царила уютная прохлада. Вовсю цвели душистые белые цветы в пузатых глиняных горшках, на подоконниках возлежали коты, ветер лениво шевелил полотнища флагов с геральдическим цветком. Устраивайся поудобнее на гору подушек и впитывай пряный воздух волшебной сонной долины, как это делали бесчисленные поколения женщин из рода Гвварин. А еще можно до бесконечности умиляться, глядя, как леди Бессет играет с пушистым рыжим котенком, одним из бесчисленного стада хвостатых, наглых ворюг. Главное, меньше думать о том, что так называемой фрейлине едва сравнялось двенадцать, и она панически боится пауков, при виде самого крошечного из которых дико орет на все алаттские окрестности. Впрочем, невзирая на возраст и крепкие голосовые связки, Бессет вносила в существование мужского монастыря, созданного покойным лордом Оллесом, хоть какое-то разнообразие. Иначе где бы проявляли героизм и мужество юные воины, как не в сражениях с полчищами многоногих насекомых. Ветераны, коротающие вечера за воспоминаниями о подвигах минувших лет, только отравляли жизнь своим молодым соратникам, уже бредившим сражениями. На тех везунчиков, кому довелось сопровождать воеводу Хефейда в Эр-Иррин и участвовать в битве с дэй'ном, остальные смотрели с нескрываемой завистью.
А у Хелит сжималось сердце от мысли, что очень скоро все это трогательное умиротворение простой безыскусной жизни будет жестоко разрушено. Мэй в каждом письме предупреждал о надвигающейся опасности и грядущей войне. Дэй'ном уже безжалостно терзали сопредельные королевства нэсс и ангай, жадно примериваясь к Тир-Луниэну, не скупились на провокации и разбойничьи набеги. Тихие денечки Алатта неумолимо клонились к закату.
— Что пишет Рыжий? — полюбопытствовал мадд Хефейд, бесцеремонно заглядывая через плечо своей госпожи.
— Пишет, чтоб мы тут не пауков разводили, а занимались укреплением стен, — пробурчала Хелит.
Мэй советовал быть острожнее, не обращать внимания на сны, насылаемые принцессой Канангой, которые на самом деле навредить не могут, а только лишают покоя и уверенности в себе. Когда у него времени хватало писать эти письма? Непонятно.
Хеф довольно невесело усмехнулся в ответ.
— Легко сказать — укрепляй! На какие деньги будем камень покупать и нанимать каменщиков, миледи?
Денег у Хелит и вправду имелось не так много. Жалкая горстка серебра уныло ждала своего часа в костяной шкатулке на столике возле кровати госпожи. Карликовое владение во все времена давало весьма скромный доход, а основные поступления в казну составляла добыча из военных походов.
— Может, клад поищем? — предложила Хелит после долгого раздумья.
Идея не была такой уж и абсурдной, если разобраться.
— Ведь мог же кто-то из предков прикопать часть награбленного в укромном уголке сада? А?
— Во-первых, не награбленного, а честно отвоеванного, — уточнил воевода. — А во-вторых, это только у ангай принято тайком друг от друга золотишко прятать. Униэн же во все века честно…
— …Все разбазаривали на оружие и породистых лошадей. Думаешь, совсем нет смысла искать крынку с золотыми монетами?
Что до оружия, то предки запасли его в неимоверном количестве. Мечей, алебард, щитов и кольчуг, хранящихся в арсенале, хватило бы на две небольшие армии. Все стены в парадном зале от пола до потолка были увешаны оружием.
Хефейд погрузился в тяжкие размышления.
— Давай заглянем в подвалы. Вдруг найдем что можно продать или обменять? Со стенами все равно что-то нужно делать, — не унималась Хелит.
Даже не будучи специалистом в фортификационном деле, молодая владетельница прекрасно понимала, что стены её родного города не выдержат и дня настоящей осады. Она дивилась лишь тому, что эти самые стены еще не завалились по всему периметру на головы беспечных алаттцев.
— Я не шучу, — сказала она уже вполне серьезно. — Время не ждет. Ты сам видел, что делается в Приграничье. Думаешь, до нас не докатится? Думаешь, Мэй долго сможет сдерживать многотысячную орду дэй'ном?
Воевода поморщился. Его самого терзали схожие мысли.
— Да знаю я, знаю, миледи. Только помочь тебе ничем не могу. Все сложнее, чем тебе кажется. Вот у нашего соседа лорда Тиншера, армия не хуже, чем у Мэйтианна. У него обширные земли и влияние при дворе, у него трое сыновей и пятеро внуков. А нашего достояния — старинная доблесть да кровь в твоих жилах.
— Моя кровь?
— Не забывай, что ты ведешь свой род от Эйркела-Воителя — Первого Короля Униэн. Даже предок Финигаса, отца Мэйтианна, всего лишь младшая ветвь королевского рода.
Хелит совсем недавно вычитала в хрониках пикантную деталь семейной истории: её великий пращур добровольно отдал корону собственному племяннику в благодарность за спасение народа от братоубийственной войны, которую тот сумел предотвратить. Это спустя пятьсот лет должность Верховного Короля стала выборной, а до того момента предки Мэйтианна'илли правили Тир-Луниэном безраздельно.
— Много ли прока Мэю от старых легенд? — фыркнула Хелит.
«Огненные короли стали легендой», — невольно подумалось Хефейду. — «Но только не для Финигаса. Упокой его неистовый дух бездны Тэнома [13]».
— Жаль, тебе лорд Тайгерн не приглянулся. Увез бы тебя в столицу, а мы бы тут уж как-нибудь… — скорбно вздохнул воевода.
Девушка недовольно поджала губы, показывая, как она относится к матримониальным планам покойного отца. Замуж ей не хотелось совсем. Категорически.
— Моя кровь ныне принадлежит только мне одной. Кому охота заняться племенной работой, тот пусть себе лошадей заводит, — огрызнулась напоследок Хелит, сугубо из желания оставить последнее слово за собой.
Прошло еще несколько дней, и поиск средств для восстановления защитной стены успел стать для Хелит навязчивой идеей. Она вдоль и поперек перешерстила учетные книги, надеясь отыскать скрытые резервы. Но моддрон Гвирис, в отличие от эконома из Эр-Иррина, бдила за доходами Алатта, точно голодный лис за кроличьими норками. Ни единый медяк не ускользнул от её внимания. А продать в разгар лета Алатту было нечего.
Оставалось только найти клад. Или отписать Мэю. Рыжий неоднократно испрашивал, чем он может помочь, но Хелит считала, что сейчас деньги нужнее ему самому.
Однако на уговоры начать поиски сокровищ мадд Хефейд не поддался. С высоты его лет и опыта затея с кладом выглядела детской несерьезной забавой. А вот малолетняя часть подданных леди Хелит обладала большей широтой взглядов. Девчонки-фрейлины, поначалу дичившиеся и робевшие перед благородной госпожой, быстро оценили перемены, произошедшие во внутреннем мире властительницы, и стали её единомышленницами. Флин долго подговаривать не пришлось, та, в свою очередь, склонила на подвиги дружинника по имени Ранх — единственного ангай во всем алаттском гарнизоне. Он-то как раз более всех воодушевился идеей. Ангай хлебом не корми — дай зарыть клад, и водой не пои — дай найти припрятанное сокровище.
Бессет тоже захватили с собой, чтоб по глупости и наивности не сдала всю компанию моддрон Гвирис.
— Тебе влетит от воеводы, — честно предупредила юношу Хелит, вручая ему факел и лопату.
Но ради благосклонности девицы-униэн Ранх остался непоколебим, как скала.
— Я сумею защитить вас, миледи, — заявил он и отважно шагнул в темноту подземелья.
Из старинных документов Хелит узнала, что дворец был построен семьсот лет назад на месте развалин более древней крепости, и его подземные ходы ведут далеко за пределы городских стен.
Поначалу ничего интересного не происходило, наоборот, идти по узкому темному коридору было скучно. Тогда бессердечная проказница Флин начала зловеще ухать совой и щипать Бессет пониже спины. Так они развлекались еще довольно долго, пока не вышли к месту, где ход раздваивался.
— Направо или налево? — спросил Ранх.
Решили пойти вправо, сделав хотя бы двести шагов, а потом вернуться и поглядеть, что делается в левом коридоре. Правое ответвление вело куда-то вниз, стены заметно сблизились и стали влажными.
— Дальше я бы идти не стал, — сказал Ранх, останавливаясь. — Неведомо, какие ловушки там нас поджидают.
Девушки с ним единодушно согласились. Такие ходы делали на случай бегства из павшей крепости, а путь преследователям должны были преграждать тайные ловушки. Кладоискатели быстро вернулись к развилке и, уже было вознамерились продолжить исследование, когда Бессет потянула госпожу за рукав.
— Миледи, здесь стенка пустая.
При постукивании оштукатуренная стена издавала глухой подозрительный звук. За слоем извести могло находиться что угодно, но только не каменная кладка.
— А ну-ка, ну-ка!
Хелит взяла лопату и сильно ударила по штукатурке. Потом за дело принялся Ранх. От Флин и Бессет толку оказалось мало, а владетельница и её дружинник, попеременно сменяя друг друга, отковыряли замурованную и закрытую на засов дверь. Полосы металла, которыми было обито дерево, изрядно проржавели, но засов практически врос в паз.
— Позовем кого-нибудь на помощь, или сами попробует открыть? — спросила Хелит. — У нас есть еще два факела.
Глаза кладоискателей воссияли азартом и предвкушением. Даже Бессет, уж на что трусишкой уродилась, а отступать наотрез отказалась.
Впрочем, не все выходил просто и легко, потребовалось немало времени и общих усилий, чтобы сорвать дверь с гнилых петель.
Хелит аккуратно, но настойчиво отодвинула Ранха и первая вошла в тайный подземный зал. Внутри было довольно сухо, посредине квадратной комнаты на небольшом возвышении стоял какой-то ящик, прикрытый истлевшей серой тряпкой.
— Глядите-ка! Это же Священный пятилистник Кер! — изумилась Флин.
От времени ткань почти полностью обесцветилась, но посредине полотнища угадывался геральдический рисунок, шитый шелком.
— Это знамя Гвварин, — догадалась Хелит, осторожно приподнимая кончиками пальцев хрупкое полотнище, которое тут же крошилось и рассыпалось в прах.
Ящик, накрытый знаменем, на поверку оказался каменным саркофагом, покрытым резными письменами.
— Я не понимаю этого языка, — заявила Флин, попытавшись разгадать надпись, опоясывающую гробницу.
— Я тоже, — подтвердил Ранх.
Хелит тем более знать его могла.
— Значит, читать не будем, а сразу откроем, — сказала она и взялась руками за край крышки саркофага.
— Миледи!!!
Сказать, что отважные кладоискатели перепугались до смерти — не сказать ничего. Они, словно мыши, бросились врассыпную. Даже Ранх.
— А вдруг мы потревожим злого духа? — пропищала Бессет.
— Или демона? — вторила ей Флин.
— Нет, ну отчего бы мои предки прятали у себя в подземелье злого духа или демона? — поинтересовалась спокойно Хелит, уперев кулаки в бока, словно простолюдинка. — Они были не настолько глупы. Скорее всего, там лежит скелет, и я оч-ч-чень, — она потянула изо всех сил за каменную крышку. — Оч-ч-чень надеюсь, что мы найдем у него в ногах горшочек с золотом. Ранх, ты не стой там, а лучше помоги. Ты тоже, Флин! А Бес подержит факел. Да не бойтесь вы! Мертвые не кусаются!
Сама Хелит совершенно не боялась мертвецов — ни свежих, ни тем более, таких древних, как неведомый хозяин саркофага.
— Ну сами посудите, — пыхтела она, убеждая своих нерешительных спутников. — Стали бы его укрывать нашим знаменем, если бы это был какой-нибудь злодей или… нежить всякая? Нет ведь?! Лежит тут благородный человек, мой родич далекий, наверняка — герой и доблестный воин. Да помогите же мне!
— Погубил я твою радость, леди Хелит, — сказал невесело Мэй, тут же уловив перемену настроения. — Вечно я лезу со своими умствованиями. Сам не живу и другим не даю.
И мысленно обругал себя «лойсовым вышкварком» и «грязной сволочью». Но если кто и увидел, как окончательно погас призрак веселого огонька в его глазах, то менее бдительный наблюдатель не усмотрел в Рыжем ни малейшей перемены. Князь щедро одарил вниманием своих фиани, разделив с ними весь праздник до самого конца, сделал все возможное, чтобы еще долгие годы вспоминалась радость Сайгэллова дня, последнего перед великой Войной.
Как-то случайно всё получилось, безо всякого злого умысла. Чтобы хоть как-то развеяться после тяжкого разговора, Хелит пошла бродить по Эр-Иррину. Чертыхаясь себе под нос, проклиная длинные, неудобные юбки, она вскарабкалась по лестнице на стену и подставила разгоряченное вином лицо прохладному ветру. Рыжий, сам того не желая, впервые дал ей почувствовать себя неотъемлемой частью этого мира. Скоро война, и нет никакого смысла сбегать в сны в поисках утраченного прошлого. Будущее еще более туманно и не сулит ничего доброго.
— Что ты маешься, уан Хелит? — спросил подобравшийся незамеченным фрэй Гвифин. — Не пляшешь с остальными девицами, не играешь в «колечко»?
Ведун ловко подловил момент, когда девушка бездумно глядела перед собой, подперев тяжелую голову руками, заставив её вздрогнуть от неожиданности.
— Я пытаюсь немного подумать.
— Неужели снова насилуешь свою память? Ты уверена, что стоит так себя изводить? Разве в твоем прошлом есть что-то особенное?
— Есть, — отрезала Хелит. — У всех есть что вспомнить.
— Ну да, конечно. Как куклам платья меняла… — хмыкнул ведун. — Очень важное дело.
И тут терпение Хелит кончилось. Окончательно и бесповоротно.
— Какого… лойса вы все лезете ко мне со своими советами?! — взвилась она. — Что мне надо, чего мне не надо! Это не твое дело, фрэй! Я устала выслушивать ваши поучения! Здесь не бери, туда не гляди, сюда не велено, там не положено! Я не кукла, я — живая.
— Ишь ты! — восхищенно присвистнул Гвифин. — Решила зубы показать, дочь Оллеса?
Нет, ей на самом деле полегчало. И оттого, что в кои-то веки наорала на язвительного колдуна, и оттого, что хоть раз поступила так, как привыкла… где-то в Другом Месте. Чем дальше, тем сложнее было прикидываться смирной милой барышней из благородной семьи. Видимо, раньше ни смирной, ни, тем более, милой она не была и в помине.
Стоит, наверное, поговорить с Мэем о возвращении в Алатт, решила вдруг Хелит. В конце концов, она там госпожа и хозяйка, и если уж где-то и учиться быть своей, то личная вотчина для этого подходит больше всего. Рыжему все равно будет не до неё в ближайшее время.
С этим предложением девушка решила подстеречь Мэя в его кабинете. Тот никогда не ляжет спать, не пересмотрев напоследок часть документов. И не заметила, как уснула прямо в его кресле, положив голову на толстый том «Летописей Тир-Луниэна».
То ли вино ударило в голову, то ли сказалась накопленная усталость, но Хелит погрузилась в вязкое, пограничное между сном и явью, серое и тягучее марево. Слабость опутала девушку по рукам и ногам, лишая воли и отнимая последние силы. Из липкого тумана манил за собой тихий навязчивый шепот: «Иди, иди, иди ко мне». Плотное облако целовало спящую в прохладные уста, жадно выпивало её легкое дыхание.
«Зачем тебе страдать? Зачем пытаться выжить в чужом мире? Зачем искать себе место? Если можно просто вернуться обратно, туда, где остались все те, кого ты так любила», — сказала соткавшаяся из прозрачных струек воздуха прекрасная женщина. Черноволосая, изящная, хрупкая, точно статуэтка из кости, в её зрачках танцевало золотое пламя.
«Хелит… Хелит… Хелит… ты хочешь вернуться домой? Ты ведь хочешь этого больше всего?» — ласково молила незнакомка. — «Протяни мне свою руку, и я отведу тебя домой. Обещаю! Ты веришь мне? Веришь?»
— Верю… — пробормотала Хелит.
«Дай мне руку. Это же так просто…»
Но пальцы не слушались, сведенные судорогой. От неудобной позы рука затекла и отказывалась повиноваться.
«Скорее, скорее… торопись!» — кричала женщина-из-сна, скалясь по-звериному.
«Подожди… я иду… я уже…»
— Хелит! Проснись!
Она открыла глаза и увидела перед собой перекошенное гневом лицо Мэя. Он немилосердно тряс девушку за плечи, стараясь вырвать её из цепких лап видения.
— А?!
— Что тебе снилось?! Говори скорее! Говори!
Заплетающимся языком Хелит попыталась описать черноволосую красавицу, сбиваясь и снова начиная заново. Она окончательно запуталась, замолчала и безвольно повисла в руках Рыжего, словно кукла-марионетка с отрезанными ниточками.
— Что она тебе говорила?
— Просила… дать… руку… обещала… домой…
Губы полностью онемели, язык отнялся, из угла рта потекла тоненькой струйкой слюна.
— Не засыпай! Открой глаза! Немедленно! Слушай меня! Хелит!
Не зря Мэйтианн славился на весь Тир-Луниэн своим неподражаемым упрямством. Он впился в Хелит, как коршун в лису, и теребил до тех пор, пока окончательно не изгнал из её разума остатки морока.
— Не смей отводить взгляд! Не смей! Смотри на меня! Рассказывай, кого ты видела, — приказал Рыжий тоном, не приемлющим возражений. — Только посмей хоть что-то утаить.
Волей-неволей Хелит пришлось пересказать весь сон, который оказался вовсе и не сном, а наведенным колдовским видением.
— Что теперь со мной будет? — испугалась она.
— Теперь — ничего страшного, — заверил её Мэй. — Дэй'ном горазды на всякие пакости. Кананга могла заставить тебя спрыгнуть со стены или повеситься, полностью овладев твоим разумом.
— Значит, я могу вернуться обратно?
Вражья колдунья все же сумела задеть Хелит за живое.
— Боюсь, это никому не под силу.
— Но ты не уверен.
Мэй тяжело вздохнул. Он теперь ни в чем не был уверен, даже в самом себе. Видят Боги, он хотел бы соврать, но не мог.
— Есть силы настолько могущественные, что им подвластно абсолютно всё. Но если даже кто и обладает такой мощью, то это точно не Кананга.
Хелит кусала губы и отводила взгляд.
— Тебе так плохо здесь? — напрямик спросил Рыжий.
— Нет, не плохо. Но я здесь чужая.
— Мне почудилось, что сегодня для тебя многое изменилось. Почему ты пришла в мой кабинет?
— Хотела попросить разрешения вернуться в Алатт.
Нельзя сказать, чтобы Мэй был удивлен или расстроен. Возможно, он ожидал такого поворота событий.
— Я хотела бы попробовать жить своим умом и по своим правилам, — поспешила пояснить такое решение девушка.
— А разве я против? Ты — свободная женщина, владетельница, и вправе распоряжаться своей жизнью и судьбой. Я почему-то уверен, что ты справишься, — заверил её Мэй и кривовато усмехнулся. — Думала, я буду держать тебя рядом насильно?
— Я не думала…
— Еще как думала… Ладно, иди спать, леди Хелит. День выдался тяжелый.
Хелит выскользнула прочь и, выждав, когда стихнет звук её шагов, Мэйтианн решительно направил стопы прямиком в берлогу к Гвифину.
— Дай мне «зеркало», ведун, — заявил он с порога.
— Нет! — охнул колдун.
Князь выглядел спокойным и сдержанным, но от Гвифина не утаился отблеск подлинного безумия в глубинах его глаз.
— Это не поможет, светлейший.
— К Лойсу! Дай мне немедленно «зеркало»! Сейчас же! Иначе утром я украшу твоей головой стену Эр-Иррина.
И украсил бы, без всякого сомнения. Мэйтианн все же оставался сыном своего отца, а Финигаса никогда не останавливала ни дружба, ни привязанности, если они мешали достигнуть заветной цели.
— Ну!
Ведун покорно отдал требуемое — круглое мелкое серебряное блюдо.
— Ты забыл поклониться своему владыке, — свирепо прорычал Мэй, дожидаясь пока Гвифин согнется в поясном поклоне. — Распустились совсем. Стыд и совесть потеряли! Тащи свечи и все что нужно для обряда.
На этот раз ведун не осмелился перечить, как не мог когда-то противиться воле лорда Финигаса. Он принес ритуальный серебряный нож, свечи, кристаллы соли и стал глядеть, как Мэй вскрывает вену на сгибе локтя, наполняя блюдо собственной кровью.
— Зажигай свечи и читай заклинание, — приказал князь.
Гвифин исполнил весь ритуал в точности, хотя его трясло от отвращения к своей слабовольной натуре. Дайнара или Хефейда не испугала бы даже возможная казнь. Они бы отказались подчиняться.
— Уже?
— Да, милорд.
Отступник впился взглядом в блестящую поверхность колдовского «зеркала», словно видел ту, к кому обращался:
— Кананга! Кананга! Сука! Ты меня хорошо слышишь? Если ты еще раз сунешься к Хелит, то я за себя не отвечаю. Клянусь, я выдеру твой поганый язык и выколю мерзкие гляделки, поганая мразь! Я обещал повесить тебя на твоих же кишках? Я это сделаю! Слово даю! Финигасовой проклятой кровью клянусь! Только посмей! Ты меня знаешь, тварь!
И смачно, с превеликим наслаждением плюнул в блюдо, разрушая колдовскую связь. Рыжий не видел, просто не мог больше видеть ничего, кроме крови, но точно знал, что ненаследная принцесса дэй'ном видела и слышала его прекрасно. Плевок предназначался ей. Кананга этого не забудет и не простит, как не простила бы, плюнь он ей в лицо на самом деле.
— Вам нужно перевязать рану, — осторожно напомнил ведун.
— Если хоть кому-то скажешь хотя бы полсловечка… — прошелестел Мэй, отмахиваясь от помощи. — Ты знаешь, что будет, ведун?
Гвифин знал. Наверное, чуть ли не лучше всех на свете.
«Ну что, Финигас? Ты можешь гордиться — он превзошел даже тебя. Будь ты проклят, безумный старый мясник! Ты видишь, что ты с ним сотворил?!» — мысленно прокричал ведун, обращаясь к давным-давно мертвому владыке, умудрившемуся даже из вечного посмертия накинуть ловчую петлю на шею первенцу. Накинуть и туго затянуть.
Глава 7
Самозванцы и отступники
«Алатт — славный городок, но производит довольно унылое впечатление»
Из письма Хелит
«Мне всегда нравился сад, разбитый твоим дедом. Надеюсь, он не засох?»
Ответ Мэйтианна
После Эр-Иррина, где что ни день, то новости, пускай даже не самые лучшие, Алатт выглядел сонным царством. Наследство, доставшееся Хелит, оказалось пыльным и убогим, словно прабабкина шуба, пролежавшая полвека на дне сундука. И выбросить неприлично, и носить невозможно. С тех пор как Хелит вернулась в отчий дом, её не покидало ощущение, что она попала в центр огромной липкой паутины, в сон древнего, уставшего от жизни старца, чьи мечты иссохли, а чувства полиняли. Городок под сомнительной защитой разрушающихся стен тихо почивал на лаврах славы несокрушимой твердыни. Дворец правителей лишь издали смотрелся внушительно. А в ближайшем рассмотрении Хелит обнаружила древнюю каменную громаду с предельно запутанной и нелогичной планировкой, населенную угрюмыми воинами, рыжими кошками и толстыми пауками. Пауки доминировали в этом странном сообществе с колоссальным численным перевесом. Дамы были представлены двумя малолетними фрейлинами и суровой домоправительницей. Моддрон [12]Гвирис скользнула взглядом по хозяйке, словно по пустому месту, из чего Хелит сделал вывод, что её здесь никто не намерен воспринимать всерьез. Даже рыцари, которые так решительно склоняли колени перед властительницей, принося клятву верности, не торопились прислушиваться к её мнению.
Странную жизнь вела Хелит из рода Гвварин до того злосчастного дня, когда потеряла память. Одинокая, никому по-настоящему не интересная девица — живой отблеск древней славы. Статуи прекрасных и грозных предков, мимо которых девушке приходилось каждый день ходить, бесстрастно глядели в вечность над её головой, равнодушные ко всему на свете. В этом утонувшем в собственных снах и забвении дворце Хелит чувствовала себя самозванкой. Она такая, какой она стала теперь, попросту не могла быть добровольной пленницей пыльных коридоров, затхлых углов и старого засыхающего сада. Нынешняя Хелит до слез жалела былую Хелит, готовую выйти замуж за любого, кто увезет её из Алатта.
Девушка ходила по дворцу осторожно, боясь ненароком коснуться каменных стен. И мнилось ей, что все эти цветы, статуи, старая мебель, хрупкая расписная посуда — лишь искусная иллюзия, наведенная коварными дэй'ном, которая вот-вот развеется предрассветным туманом над спящей речной долиной. Стоит только дунуть ветру посильней.
Повторилась старая как мир история, когда слава древнего рода пошла не впрок потомкам. Войны сильно проредили численность семейства Гвварин, сыновья погибали, не оставив наследников, — а в итоге последней представительнице семьи достался маленький клочок земли, несколько разрушенных крепостей и неполная сотня воинов, взирающих на повелительницу в лучшем случае, как на беззащитного младенчика. Тридцать девять лет для униэн не тот возраст, когда вершатся подвиги. По сравнению с маддом Хефейдом, которому исполнилось триста сорок два года, Хелит сама себе казалась плодовой мушкой-однодневкой. Дары Богов — вещь странная, а долголетие весьма сомнительное удовольствие. Особенно если оставшиеся столетия придется провести в ветхом, пыльном дворце, воюя попеременно то с пауками, то с дэй'ном.
Если бы не тревожная жизнь в Приграничье, то, пожалуй, Хелит смогла бы очароваться алаттским покоем, дала бы убаюкать себя тихим шелестом листьев в саду, на который выходили окна её опочивальни. Солнце добела раскаляло полуденное небо и превращало площадь перед дворцом в пышущую жаром сковородку, а во внутренних покоях царила уютная прохлада. Вовсю цвели душистые белые цветы в пузатых глиняных горшках, на подоконниках возлежали коты, ветер лениво шевелил полотнища флагов с геральдическим цветком. Устраивайся поудобнее на гору подушек и впитывай пряный воздух волшебной сонной долины, как это делали бесчисленные поколения женщин из рода Гвварин. А еще можно до бесконечности умиляться, глядя, как леди Бессет играет с пушистым рыжим котенком, одним из бесчисленного стада хвостатых, наглых ворюг. Главное, меньше думать о том, что так называемой фрейлине едва сравнялось двенадцать, и она панически боится пауков, при виде самого крошечного из которых дико орет на все алаттские окрестности. Впрочем, невзирая на возраст и крепкие голосовые связки, Бессет вносила в существование мужского монастыря, созданного покойным лордом Оллесом, хоть какое-то разнообразие. Иначе где бы проявляли героизм и мужество юные воины, как не в сражениях с полчищами многоногих насекомых. Ветераны, коротающие вечера за воспоминаниями о подвигах минувших лет, только отравляли жизнь своим молодым соратникам, уже бредившим сражениями. На тех везунчиков, кому довелось сопровождать воеводу Хефейда в Эр-Иррин и участвовать в битве с дэй'ном, остальные смотрели с нескрываемой завистью.
А у Хелит сжималось сердце от мысли, что очень скоро все это трогательное умиротворение простой безыскусной жизни будет жестоко разрушено. Мэй в каждом письме предупреждал о надвигающейся опасности и грядущей войне. Дэй'ном уже безжалостно терзали сопредельные королевства нэсс и ангай, жадно примериваясь к Тир-Луниэну, не скупились на провокации и разбойничьи набеги. Тихие денечки Алатта неумолимо клонились к закату.
— Что пишет Рыжий? — полюбопытствовал мадд Хефейд, бесцеремонно заглядывая через плечо своей госпожи.
— Пишет, чтоб мы тут не пауков разводили, а занимались укреплением стен, — пробурчала Хелит.
Мэй советовал быть острожнее, не обращать внимания на сны, насылаемые принцессой Канангой, которые на самом деле навредить не могут, а только лишают покоя и уверенности в себе. Когда у него времени хватало писать эти письма? Непонятно.
Хеф довольно невесело усмехнулся в ответ.
— Легко сказать — укрепляй! На какие деньги будем камень покупать и нанимать каменщиков, миледи?
Денег у Хелит и вправду имелось не так много. Жалкая горстка серебра уныло ждала своего часа в костяной шкатулке на столике возле кровати госпожи. Карликовое владение во все времена давало весьма скромный доход, а основные поступления в казну составляла добыча из военных походов.
— Может, клад поищем? — предложила Хелит после долгого раздумья.
Идея не была такой уж и абсурдной, если разобраться.
— Ведь мог же кто-то из предков прикопать часть награбленного в укромном уголке сада? А?
— Во-первых, не награбленного, а честно отвоеванного, — уточнил воевода. — А во-вторых, это только у ангай принято тайком друг от друга золотишко прятать. Униэн же во все века честно…
— …Все разбазаривали на оружие и породистых лошадей. Думаешь, совсем нет смысла искать крынку с золотыми монетами?
Что до оружия, то предки запасли его в неимоверном количестве. Мечей, алебард, щитов и кольчуг, хранящихся в арсенале, хватило бы на две небольшие армии. Все стены в парадном зале от пола до потолка были увешаны оружием.
Хефейд погрузился в тяжкие размышления.
— Давай заглянем в подвалы. Вдруг найдем что можно продать или обменять? Со стенами все равно что-то нужно делать, — не унималась Хелит.
Даже не будучи специалистом в фортификационном деле, молодая владетельница прекрасно понимала, что стены её родного города не выдержат и дня настоящей осады. Она дивилась лишь тому, что эти самые стены еще не завалились по всему периметру на головы беспечных алаттцев.
— Я не шучу, — сказала она уже вполне серьезно. — Время не ждет. Ты сам видел, что делается в Приграничье. Думаешь, до нас не докатится? Думаешь, Мэй долго сможет сдерживать многотысячную орду дэй'ном?
Воевода поморщился. Его самого терзали схожие мысли.
— Да знаю я, знаю, миледи. Только помочь тебе ничем не могу. Все сложнее, чем тебе кажется. Вот у нашего соседа лорда Тиншера, армия не хуже, чем у Мэйтианна. У него обширные земли и влияние при дворе, у него трое сыновей и пятеро внуков. А нашего достояния — старинная доблесть да кровь в твоих жилах.
— Моя кровь?
— Не забывай, что ты ведешь свой род от Эйркела-Воителя — Первого Короля Униэн. Даже предок Финигаса, отца Мэйтианна, всего лишь младшая ветвь королевского рода.
Хелит совсем недавно вычитала в хрониках пикантную деталь семейной истории: её великий пращур добровольно отдал корону собственному племяннику в благодарность за спасение народа от братоубийственной войны, которую тот сумел предотвратить. Это спустя пятьсот лет должность Верховного Короля стала выборной, а до того момента предки Мэйтианна'илли правили Тир-Луниэном безраздельно.
— Много ли прока Мэю от старых легенд? — фыркнула Хелит.
«Огненные короли стали легендой», — невольно подумалось Хефейду. — «Но только не для Финигаса. Упокой его неистовый дух бездны Тэнома [13]».
— Жаль, тебе лорд Тайгерн не приглянулся. Увез бы тебя в столицу, а мы бы тут уж как-нибудь… — скорбно вздохнул воевода.
Девушка недовольно поджала губы, показывая, как она относится к матримониальным планам покойного отца. Замуж ей не хотелось совсем. Категорически.
— Моя кровь ныне принадлежит только мне одной. Кому охота заняться племенной работой, тот пусть себе лошадей заводит, — огрызнулась напоследок Хелит, сугубо из желания оставить последнее слово за собой.
Прошло еще несколько дней, и поиск средств для восстановления защитной стены успел стать для Хелит навязчивой идеей. Она вдоль и поперек перешерстила учетные книги, надеясь отыскать скрытые резервы. Но моддрон Гвирис, в отличие от эконома из Эр-Иррина, бдила за доходами Алатта, точно голодный лис за кроличьими норками. Ни единый медяк не ускользнул от её внимания. А продать в разгар лета Алатту было нечего.
Оставалось только найти клад. Или отписать Мэю. Рыжий неоднократно испрашивал, чем он может помочь, но Хелит считала, что сейчас деньги нужнее ему самому.
Однако на уговоры начать поиски сокровищ мадд Хефейд не поддался. С высоты его лет и опыта затея с кладом выглядела детской несерьезной забавой. А вот малолетняя часть подданных леди Хелит обладала большей широтой взглядов. Девчонки-фрейлины, поначалу дичившиеся и робевшие перед благородной госпожой, быстро оценили перемены, произошедшие во внутреннем мире властительницы, и стали её единомышленницами. Флин долго подговаривать не пришлось, та, в свою очередь, склонила на подвиги дружинника по имени Ранх — единственного ангай во всем алаттском гарнизоне. Он-то как раз более всех воодушевился идеей. Ангай хлебом не корми — дай зарыть клад, и водой не пои — дай найти припрятанное сокровище.
Бессет тоже захватили с собой, чтоб по глупости и наивности не сдала всю компанию моддрон Гвирис.
— Тебе влетит от воеводы, — честно предупредила юношу Хелит, вручая ему факел и лопату.
Но ради благосклонности девицы-униэн Ранх остался непоколебим, как скала.
— Я сумею защитить вас, миледи, — заявил он и отважно шагнул в темноту подземелья.
Из старинных документов Хелит узнала, что дворец был построен семьсот лет назад на месте развалин более древней крепости, и его подземные ходы ведут далеко за пределы городских стен.
Поначалу ничего интересного не происходило, наоборот, идти по узкому темному коридору было скучно. Тогда бессердечная проказница Флин начала зловеще ухать совой и щипать Бессет пониже спины. Так они развлекались еще довольно долго, пока не вышли к месту, где ход раздваивался.
— Направо или налево? — спросил Ранх.
Решили пойти вправо, сделав хотя бы двести шагов, а потом вернуться и поглядеть, что делается в левом коридоре. Правое ответвление вело куда-то вниз, стены заметно сблизились и стали влажными.
— Дальше я бы идти не стал, — сказал Ранх, останавливаясь. — Неведомо, какие ловушки там нас поджидают.
Девушки с ним единодушно согласились. Такие ходы делали на случай бегства из павшей крепости, а путь преследователям должны были преграждать тайные ловушки. Кладоискатели быстро вернулись к развилке и, уже было вознамерились продолжить исследование, когда Бессет потянула госпожу за рукав.
— Миледи, здесь стенка пустая.
При постукивании оштукатуренная стена издавала глухой подозрительный звук. За слоем извести могло находиться что угодно, но только не каменная кладка.
— А ну-ка, ну-ка!
Хелит взяла лопату и сильно ударила по штукатурке. Потом за дело принялся Ранх. От Флин и Бессет толку оказалось мало, а владетельница и её дружинник, попеременно сменяя друг друга, отковыряли замурованную и закрытую на засов дверь. Полосы металла, которыми было обито дерево, изрядно проржавели, но засов практически врос в паз.
— Позовем кого-нибудь на помощь, или сами попробует открыть? — спросила Хелит. — У нас есть еще два факела.
Глаза кладоискателей воссияли азартом и предвкушением. Даже Бессет, уж на что трусишкой уродилась, а отступать наотрез отказалась.
Впрочем, не все выходил просто и легко, потребовалось немало времени и общих усилий, чтобы сорвать дверь с гнилых петель.
Хелит аккуратно, но настойчиво отодвинула Ранха и первая вошла в тайный подземный зал. Внутри было довольно сухо, посредине квадратной комнаты на небольшом возвышении стоял какой-то ящик, прикрытый истлевшей серой тряпкой.
— Глядите-ка! Это же Священный пятилистник Кер! — изумилась Флин.
От времени ткань почти полностью обесцветилась, но посредине полотнища угадывался геральдический рисунок, шитый шелком.
— Это знамя Гвварин, — догадалась Хелит, осторожно приподнимая кончиками пальцев хрупкое полотнище, которое тут же крошилось и рассыпалось в прах.
Ящик, накрытый знаменем, на поверку оказался каменным саркофагом, покрытым резными письменами.
— Я не понимаю этого языка, — заявила Флин, попытавшись разгадать надпись, опоясывающую гробницу.
— Я тоже, — подтвердил Ранх.
Хелит тем более знать его могла.
— Значит, читать не будем, а сразу откроем, — сказала она и взялась руками за край крышки саркофага.
— Миледи!!!
Сказать, что отважные кладоискатели перепугались до смерти — не сказать ничего. Они, словно мыши, бросились врассыпную. Даже Ранх.
— А вдруг мы потревожим злого духа? — пропищала Бессет.
— Или демона? — вторила ей Флин.
— Нет, ну отчего бы мои предки прятали у себя в подземелье злого духа или демона? — поинтересовалась спокойно Хелит, уперев кулаки в бока, словно простолюдинка. — Они были не настолько глупы. Скорее всего, там лежит скелет, и я оч-ч-чень, — она потянула изо всех сил за каменную крышку. — Оч-ч-чень надеюсь, что мы найдем у него в ногах горшочек с золотом. Ранх, ты не стой там, а лучше помоги. Ты тоже, Флин! А Бес подержит факел. Да не бойтесь вы! Мертвые не кусаются!
Сама Хелит совершенно не боялась мертвецов — ни свежих, ни тем более, таких древних, как неведомый хозяин саркофага.
— Ну сами посудите, — пыхтела она, убеждая своих нерешительных спутников. — Стали бы его укрывать нашим знаменем, если бы это был какой-нибудь злодей или… нежить всякая? Нет ведь?! Лежит тут благородный человек, мой родич далекий, наверняка — герой и доблестный воин. Да помогите же мне!