Страница:
замыкаются в болезненные, абстрактные теории..."; он высмеивал приверженцев
реакционного романтизма, в творчестве которых место живых людей занимают
"саламандры и серафимы, мистерии и джентльмены сверхъестественного
происхождения...".
С точки зрения Джонса, право на будущее имеют только те произведения,
которые служат народу, которые вдохновляются идеями освободительной борьбы
рабочего класса. В этом видел он новаторство чартистской поэзии. "Чартизм
быстрыми шагами, - писал Джонс, - вступает на поле литературы; он еще не
перешел в область драмы. Поэзия чартизма, действительно - самая свежая и
наиболее волнующая поэзия века; как в Англии, так и во Франции, Америке,
Ирландии, Германии поэтический гений заставляет звучать струны свободы; и
свежая сила его творчества гордо противостоит выхолощенным стихам модной
школы".
Будучи пролетарским интернационалистом, Джонс как литературный критик
изучал и пропагандировал среди английских рабочих читателей лучшие
произведения демократической литературы других стран. Замечательна в этом
отношении серия его статей под общим названием "Национальные литературы",
где рассматривается литература России, Польши и Германии. Джонс стремился,
как он указывает в предисловии, дать разбор произведений тех писателей, "по
которым читатель наилучшим образом сможет судить о характерных особенностях
этих народов, ибо, как общее правило, длительную популярность завоевывают
только те произведения, которые являются выражением народного ума и
чувства".
Писателем, творчество которого было "выражением народного ума и
чувства" России и тем самым было тесно связано своими корнями с русским
народом, Джонс считал "величайшего поэта России" А. С. Пушкина. Именно
Пушкину он посвятил статью "Россия".
Стремление к общественной свободе, борьба с деспотизмом способствовали,
по мнению Джонса, развитию таланта Пушкина в мрачные годы николаевского
режима. Высоко оценивая талант великого русского поэта, Джонс восхищался
мужеством Пушкина-гражданина.
Некоторые факты жизни и творчества Пушкина были неизвестны Джонсу, о
некоторых он почерпнул неверные сведения, но тем более замечательно, что он
смог подняться на голову выше большинства своих современников, буржуазных
писателей и критиков, в оценке Пушкина. Наша биография Пушкина, писал Джонс,
"будет очень отличаться от тех, которые до сих пор публиковались. Это
вызвано тем, что Николай хочет, чтобы его считали покровителем и
благодетелем литературы, и биографы поэта извлекали свой материал из
дворцовых версий его жизни".
Джонс понимал, что прямым виновником гибели Пушкина был император
Николай "как автор этой катастрофы, как тайный вдохновитель дьявольской
корреспонденции". "Мы знаем, - писал Джонс, - что не кто иной, как он, был
заинтересован в смерти поэта... История должна будет записать это как одно
из отвратительнейших его убийств...". Джонс указывает, что и Лермонтов пал
жертвой деспотизма Николая I.
Джонс подчеркивает связь творчества Пушкина с развитием освободительной
борьбы в России. "Пушкин стал членом тайных обществ, пустивших около этого
времени глубокие корни в России под доблестным руководством Пестеля. Когда
восстание разразилось при вступлении на престол Николая, Пушкин твердо решил
принять участие в нем". Джонс ошибался, называя Пушкина членом тайного
общества, но он был прав, указывая на внутреннюю близость идей декабризма и
поэзии Пушкина. Джонс не раз в своем творчестве высоко оценивал декабризм
как передовое демократическое движение, особенно в "Романе о народе" и
статье "Раса против нации".
Творчество Пушкина, писал Джонс, было подготовлено длительной историей
развития русской литературы. Джонс знакомит английских рабочих читателей с
именами Ломоносова, Державина, Карамзина, Жуковского, Капниста, Крылова,
Грибоедова, Гоголя.
Статья Джонса о Пушкине сохраняет и теперь значение, как волнующий
документ из истории дружественных культурных связей русского и английского
народов.
* * *
1846-1848 годы были периодом наивысшего расцвета чартистского движения,
которое в это время приобретает большее классовое единство. Обостряющаяся
революционная ситуация на континенте, кризис в Англии 1847 г., начавшееся в
1847 г. сотрудничество с "Союзом коммунистов", проведение под давлением
пролетариата билля о 10-часовом рабочем дне, который "освободил рабочих...
от солидарности со всеми реакционными классами Англии" {К. Маркс и Ф.
Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 104.}, - все это способствовало
революционизированию мировоззрения Джонса.
Основным содержанием политической деятельности и творчества Джонса
1846-1848 гг. была борьба за хартию, вылившаяся в широкую агитацию за
достижение ее путем "физической силы". Борьбу за хартию Джонс не отрывал от
революционных событий на континенте, считая ее, эту борьбу, одним из звеньев
борьбы народов за свое освобождение. "Успех храброго народа Франции, -
говорилось после победы февральской революции 1848 г., в обращении "Братских
демократов" к рабочему классу Англии и Ирландии, под которым среди подписей
представителей от Англии стояла подпись Джонса, - вдохновляет нас на
энергичные усилия для принятия Хартии. Могут ли англичане оставаться
политическими и социальными рабами, когда Франция свободна?".
Но незрелость английского рабочего движения середины XIX века часто
приводила вождей левого крыла к уступкам мелкобуржуазной идеологии. Этим
объясняется увлечение Джонса пресловутым земельным планом О'Коннора,
предусматривавшим возвращение рабочих на землю.
В этот период в творчестве Джонса наблюдаются противоречивые
настроения. Так, например, стихотворения Джонса, посвященные революционному
завоеванию хартии ("Чартистский хор", "Наш вызов", "Наша судьба" и др.),
противостоят созданным в эти же годы произведениям, идеализирующим спокойную
деревенскую жизнь, агитирующим за реакционный план возвращения рабочих на
землю ("Песнь дороге", "О'Коннорвилль", поэма "Фабричный город" и др.).
Глубокая уверенность в победе звучит в стихотворении "Чартистский хор".
Обращаясь к промышленным королям (cotton-lords) и земельным магнатам
(corn-lords), рабочие говорят им: "Вопреки всем вам, мы разрушим рабство и
завоюем наши землю и труд!"
Джонс выступает как подлинный поэт-трибун, который, говоря его
собственными словами, "делает других сильными своей собственной силой..."
("Миссия поэта").
Уже в этот период в творчестве Джонса возникает величественная тема
политического и социального освобождения народа. В стихотворениях "Наш
вызов", "Наша судьба" и др. он призывает рабочих пробудиться от векового
сна, расправить плечи и сбросить "оковы обмана и рабства". В стихотворении
"Наше предупреждение" собравшиеся со всех концов Англии труженики полей и
фабрик обращаются к денежным магнатам, священникам, принцам, лордам, членам
парламента с требованием вернуть им права, данные природой.
Шлите ваши батальоны.
Их ряды мы сокрушим,
Боевые бастионы
В прах и пепел обратим!
И безмерный гнев народа
Пронесется над землей,
Как бушующие воды,
Все сметая пред собой.
В стихотворении "Королеве" Джонс, обращаясь к Виктории, напоминает ей,
что "дыхание народа может сокрушить в один миг" королевский престол.
Разоблачению преступлений монархии, "этого мрачного и устаревшего
инструмента, этой разряженной куклы на позолоченном троне", посвящена
повесть-памфлет Джонса "Исповедь короля" (The Confessions of a King),
опубликованная в журнале "Труженик" за 1847 г. Написанная от первого лица,
от имени короля, эта повесть сатирически разоблачает путь, каким "герой"
пришел к власти, - путь насилия, грабежа, обмана, убийств, демагогии. "Я
прошел школу королей, - говорит рассказчик. - Сначала я научился красть.
Теперь я получил второй урок - убийство! - настоящее королевское убийство,
не своими руками, а через машину закона".
Циническая исповедь короля, убийцы и демагога, мелкого интригана и
душителя народных движений, звучит как приговор, произнесенный им над самим
собой.
Объединив в своем герое черты Людовика XVI, Наполеона, Карла X и других
правителей, а в развивающихся в повести событиях - черты разных исторических
эпох, Джонс разоблачает тем самым не какого-либо отдельного монарха, а весь
институт монархии. Вместе с тем, это обличение обращено к современности,
политически злободневно. Характерно упоминание о том, что, обманув
бдительность народа демагогическими обещаниями под трехцветным знаменем,
герой повести тотчас же "сменил венок победителя на корону деспота".
Джонс разоблачил в своей повести сословное неравенство, бесправие
социальных низов, просыпающихся, однако, к сознательной общественной жизни,
безнаказанный судебный произвол социальной верхушки. Джонс намеренно
использовал в своей повести некоторые архаические черты - несколько
старомодную терминологию, патетическую приподнятость языка, многословие в
отступлениях и т. д., - чтобы подчеркнуть, что преступления сопутствуют
монархии с самого ее возникновения.
В период, когда буржуазия и аристократия пытались в борьбе за власть
присваивать себе победные трофеи народных освободительных движений, это
сатирическое обобщение было как нельзя более своевременно и остро. Из уроков
современности и прошлого автор делал вывод об исторической обреченности
монархии и системы классового угнетения. Сквозь всю "Исповедь короля"
проходит грозный мотив народного возмездия, от которого не уйти угнетателям.
"Прочитав эти страницы, - пишет Джонс в заключение повести, - люди
усомнятся, не просто ли это выдумка романиста вместо исторической
реальности. Но это не имеет значения! История - один из самых странных
романов; но мораль, которую она преподает, вечна".
Джонс ввел в английскую литературу образ пролетария, еще не осознавшего
своей исторической миссии, но уже борющегося за свои права. В 1846-1848 гг.
героем произведений Джонса становится рабочий класс, который почти во всех
стихотворениях выступает единой монолитной массой. В этом единстве - сила
рабочих, которая дает им возможность противопоставить себя угнетателям,
требовать осуществления своих прав. Этот собирательный характер лирического
героя поэзии Джонса нашел отражение в самих названиях стихотворении ("Наш
вызов", "Наше предупреждение" и др.). Большинство стихотворений Джонса того
периода написано от лица этого нового героя, который гордо и уверенно
говорит о себе: "мы".
Уже в первом стихотворении, опубликованном в "Северной звезде", "Наш
вызов", определился этот положительный герой поэтического творчества Джонса.
И уже здесь Джонс подчеркнул высокие моральные качества, отличающие его
героев-тружеников. Это "люди с честными сердцами, люди с могучими
руками...".
В обращении "Братских демократов" говорилось: "Ваш труд, ваша личная
свобода, даже самая ваша жизнь зависит от привилегированных классов. Негодяи
могут настаивать, а дураки верить, что вы - "свободнорожденные британцы", но
ваш жизненный опыт должен показать вам, что вы - рабы. Хотите ли вы, чтобы
ваше жалкое существование продолжалось? Намерены ли вы быть родителями
рабов? Хотите ли вы воспитывать детей, которые получат в наследство то, что
вы получили от ваших отцов: неоплаченный труд и незаслуженные несчастья?
Слава или позор ждут вашего ответа. Мы знаем, что тысячи - десятки и сотни
тысяч представителей вашего класса приготовили ответ, достойный людей. Но, к
несчастью, их сила не видна, потому что они еще не поняли, или, поняв,
пренебрегают тем, ч_т_о с_и_л_а в е_д_и_н_с_т_в_е... Большинство приняло
Народную Хартию как символ политической веры... Теперь время Действия,
Энергии, Битвы и Победы!.. Пусть каждый рабочий запомнит великую истину, что
только из хижин и лачуг, чердаков и подвалов придет освобождение его класса
и всего человечества..., но не думайте, что какой-нибудь класс, кроме вашего
собственного, проделает ту работу, которую должны совершить только вы...".
Эти же мысли были выражены в замечательной "Песне голодных",
оканчивающейся знаменательными стихами-лозунгом, предвосхищавшим идею второй
строфы "Интернационала":
Никто вам не поможет, -
Все в в_а_с с_а_м_и_х: вперед!
(Перевод Н. И. Непомнящей)
Все стихотворения, создаваемые Джонсом в эти годы, имеют ярко
выраженный агитационный характер. В четкой, максимально ясной и доступной
художественной форме поэт призывает народ подняться во имя завоевания своих
прав. Поэтому стихотворение звучит как боевой призыв, как политическая речь.
На протяжении всего своего творчества Джонс предупреждает пролетариат
против опасности раскола и распыления сил. "Единство и массовость - залог
вашего успеха", - провозглашал он в стихотворении "St. Stephen's".
Выступая на одном из грандиозных массовых чартистских митингов, Джонс
призывал чартистов к объединению в борьбе против буржуазии, которая "убивает
маленьких детей, ...издает новый закон о бедных, ...снижает заработную
плату, протестует против билля о 10-часовом дне, ...заливает Индию, Китай,
Африку и Тихий океан кровью, чтобы добыть рынки для товаров, созданных потом
и кровью своих английских рабов. Кто как не буржуазия бич народа и проклятие
человечества? Объединяйтесь против нее, рабочие люди!.. Где народ
объединяется, там деспотизм терпит крах... Объединяйтесь для гражданской и
религиозной свободы - долой компромиссы - Хартия и никаких уступок!"
Но Джонс не ограничивал проблему объединения пролетариата только
национальными рамками. Уничтожение угнетения в Англии, успех в деле
завоевания хартии он ставил в прямую связь с торжеством демократии в других
странах. Поэтому огромное место в его политической деятельности и творчестве
этих лет занимает вопрос об интернациональном содружестве народов, об
объединении пролетариата всех стран для совместной борьбы за свои права.
Выступая против национальной разобщенности, которая "мешает делу свободы",
Джонс вместе с другими "Братскими демократами" выдвигает еще крайне
абстрактный лозунг: "Все люди - братья!". Но даже и в этом расплывчатом
лозунге, представлявшем собой скорей мелкобуржуазную, чем пролетарскую,
программу, был заложен определенный положительный смысл. Джонс доказывал,
что буржуазия в корыстных целях разобщает нации; натравливая их друг на
друга, она легче их порабощает и угнетает в одиночку. Поэтому
демократические элементы всех наций должны противопоставить буржуазной
националистической разобщенности интернациональную общность интересов
порабощенных масс всех наций, чтобы создать общий фронт угнетенных против
угнетателей. Так, воссоединить Ирландию и Англию можно лишь при обязательном
условии совместной борьбы английского и ирландского народов за хартию, в
результате завоевания которой будет достигнуто демократическое
преобразование общества. Так, объединение России и Польши в свободное
государство, несмотря на попытки Николая "использовать это обстоятельство в
тиранических целях", "может быть реализовано только народом, а тирания
потерпит крах, потому что демократия (говоря о русской демократии, Джонс
имеет в виду декабристов, в лице Пестеля, Бестужева и Рылеева. - Ю. Г.) и
здесь также бросает клич: "Все славяне - братья!". Джонс приветствовал
воссоединение итальянцев ("Все итальянцы - братья!") и немцев ("Все немцы -
братья!"), проведенное демократическим путем. Все эти лозунги сольются в
один лозунг - "Все люди - братья!", означающий, в понимании Джонса,
объявление войны угнетенных угнетателям.
Выступая на банкете немецкого демократического общества, где
присутствовали представители других наций, Джонс говорил: "Быть может мы
станем свидетелями другого Ватерлоо. Я надеюсь, что его не будет. Но если
оно будет, в нем столкнутся не англичане и французы, а демократия и
деспотизм!".
А в стихотворении "Песнь рабочего" Джонс писал:
Великая правда нам стала ясна,
Что франкам, британцам, тевтонам не нужно
Кровавой борьбы, ибо цель их одна!
Так пусть остается тиранам война,
А нации жить будут дружно!
Но назревание революции во Франции, резкий разрыв левого крыла
чартистов с мелкобуржуазной фракцией из-за методов завоевания хартии
накануне решительного выступления и влияние "Союза коммунистов" заставили
"Братских демократов" отказаться от лозунга "Все люди - братья!" и обратить
особое внимание на объединение пролетариата. В самый канун февральской
революции в обращении "Братских демократов" к пролетариям Франции было
сказано: "Во всех странах пролетариат протестует против лишения его
политических прав, против социального угнетения; враг его во всех странах
один и тот же; интересы пролетариев идентичны... Пусть пролетарии всех стран
забудут и взаимно простят низкую и кровавую вражду прошлого и ратуют вместе
за свое счастливое будущее...". Джонс ездил в Париж с приветственным адресом
"Братских демократов" народу Парижа и здесь вступил вместе с Гарни в "Союз
коммунистов".
Интернационализм Джонса особенно резко выразился в решении вопроса о
войнах. Через все его творчество красной нитью проходит гневный протест
против порабощения других народов, ненависть к несправедливым,
захватническим войнам, которые разжигает буржуазия. Нация, порабощающая
другую нацию, сама не может быть свободна - таков объективный смысл
стихотворения Джонса "Величие Англии". Путь английских войск усеян могилами
в Индии; в Китае, на Гималаях, кровь удобряет землю. Каждый удар, который
англичане наносят на чужбине, "закрепляет дома фабричные цепи", делая
богатых еще богаче, а бедных - еще беднее. Но чем же действительно велика
Англия? Не тем, что ее армии разбросаны по всему свету, не тем, что она
приносит миллионы немногим избранным, не тем, что она порабощает африканцев,
оставляя свой народ в рабстве. Англия велика "сыновьями труда,
пробуждающимися от рабства".
В стихотворении "Век мира", в котором показаны ужасы захватнических
войн, Джонс убедительно доказывает, что война является неизбежным явлением в
том обществе, в котором правит "буржуазная олигархия". И только там, где
правит народ, может быть обеспечен мир.
Тема борьбы за мир переплетается в этом стихотворении с не менее
актуальным и в наши дни разоблачением американской рабовладельческой
лжедемократии. Обращаясь к США, которые в то время вели захватническую войну
против Мексики, Джонс восклицает:
Где же честь твоя, жалкий обманщик народов?
Стыд Республике Запада! Стыд и позор!
Так не славь же свободу в речах своих длинных,
О народных правах и о правде молчи!
Твои полосы - кровь на невольничьих спинах,
Твои звезды сияют, но в черной ночи!
Но, выступая против несправедливых, захватнических войн, Джонс считал
справедливыми и гражданскую войну, которую народ вынужден вести против своих
угнетателей, и патриотическую оборонительную войну против иноземного
вторжения. "Мир - великое благословение мира..., но бывают такие моменты,
когда драться становится необходимостью для народа, - говорил он, например,
по поводу Краковского восстания, - и если бы вы, англичане, попали в такое
же положение, как поляки, я призвал бы вас драться на каждой улице..!"
"Мы ненавидим кровопролитие, - заявлял он, - но в тех странах, где
тирания не внемлет разуму, надо заставить ее внять силе".
Интернационализм Джонса нашел выражение также в его оценке польского
национально-освободительного движения и февральской революции 1848 г. во
Франции.
Будучи президентом Демократического комитета по возрождению Польши,
Джонс на протяжении 1846-1848 гг. развернул широкую пропаганду в защиту
польской демократии, особенно в связи с Краковским восстанием и аннексией
Кракова Австрией в 1846 г. Джонс разоблачает лицемерную политику
Пальмерстона, состряпавшего "протест" против аннексии Кракова; предостерегая
польских патриотов от "благодеяний" зарубежной реакции, он подчеркивает, что
польский народ может "рассчитывать только на своих демократических братьев в
других странах".
Джонс поддерживал Краковское восстание, правильно усматривая в нем
соединение национальной борьбы с борьбой за освобождение "угнетенных рабов"
- крестьян, т. е. с борьбой демократической. В стихотворении "Надежда
Польши" Джонс призывает польский народ продолжать освободительную борьбу:
И пока над мрачной Вислой
Туча польских слез нависла,
Вам нельзя о мире мыслить,
Отдыхать нельзя мечу.
(Перевод Н. И. Непомнящей)
В 1847-1848 гг. Джонс публикует в своем журнале "Труженик" "Роман о
народе" с подзаголовком "Историческая повесть о XIX веке" (The Romance of a
People. An Historical Tale of the 19-th Century). Содержание этого
произведения, которое осталось неоконченным, связано с польским восстанием
1830-1831 гг. Джонс был склонен излишне идеализировать эту "консервативную
революцию", - как охарактеризовал восстание Энгельс {См. К. Mapкс и Ф.
Энгельс. Соч., т. V, стр. 265.}. Но, вместе с тем, он сознавал, что
"восстание было бы успешным, будь оно восстанием народа, а не
аристократии...".
Это понимание причин поражения восстания 1830 г. отразилось в повести
Джонса не столько в художественных образах, сколько в форме публицистических
отступлений, явно перекликающихся с уроками современности. Национальная
самостоятельность Польши, по мысли Джонса, достижима лишь при условии ее
демократического преобразования. В уста одного из героев, "узника
Бельведера" {Бельведер был резиденцией великого князя Константина.},
обращающегося к своим друзьям-аристократам, Джонс вкладывает следующие
слова: "...До тех пор, пока рабы не поднимутся и не вооружатся с_а_м_и, до
тех пор Польша не будет свободной. Ваши аристократы, и ваша армия, и ваша
церковь только отдельные волны на могущественном океане... Слушайте меня,
аристократы, патриоты, друзья! Дайте свободу и равные права всем: пусть
народ спасает страну, а не в_а_с; сделайте рабов свободными перед тем, как
они станут солдатами - в этом залог победы". Этот призыв, будучи обращен к
польским помещикам, шляхтичам, звучит как романтическая утопия; но в нем
уловлены вместе с тем действительные причины, обусловившие поражение
восстания 1830 г., не имевшего корней в народе Польши.
В "Романе о народе" подчеркивается и значение дружеских связей между
прогрессивными, демократическими силами России и Польши.
В начале "Романа о народе", характеризуя обстановку, сложившуюся в 20-х
годах, Джонс писал: "Назначаются и происходят тайные встречи, и невидимые
нити протягиваются между преданным народом Польши и угнетенным народом
России. Тогда подготовлялось то блестящее восстание в России под
руководством Пестеля и Рылеева, которое опиралось на великую идею
образования обширной свободной северной республики независимых штатов, чтобы
объединить славянские племена от Ледовитого океана до Адриатики. Но оно было
раскрыто, не успев развернуться".
Революция 1848 г. во Франции дала новый толчок чартистскому движению, а
в творчество Джонса внесла еще большую убежденность в необходимости
насильственного завоевания хартии, еще большую надежду на успех чартизма.
"Огонь, который истребил трон коронованного предателя и тирана, - писали
"Братские демократы" в своем адресе народу Парижа, - зажжет факел свободы в
каждой стране Европы". А Джонс, будучи в составе делегации, передавшей
французам адрес от чартистов, говорил, обращаясь к членам Временного
правительства: "Мы также решили достичь наших прав, мы можем читать их
отчетливее при свете вашей Революции. Мы пришли, чтобы поблагодарить вас от
имени Англии и всего мира и заверить вас в дружбе английского народа,
который никогда не позволит своему правительству вступить в войну с
Французской республикой".
Стихотворение "Песнь для народа", явившееся откликом на французскую
революцию 1848 г., проникнуто глубокой уверенностью в победе английских
трудящихся. "Сила - в наших рядах, и наша судьба - в наших руках" - таков
лейтмотив этого стихотворения.
В это же время Джонс помещает в "Труженике" свои переводы "Марсельезы"
и "Хора жирондистов" с подзаголовком "Умрем за родину".
Итак, тема французской революции в творчестве Джонса была
непосредственно связана с ведущей темой его творчества этих лет - призывом к
завоеванию хартии. Французская революция укрепила его намерение добиться
решающих побед в борьбе за права английских трудящихся. "Сейчас настало
время, - говорил он, - поднять еще раз славный зеленый флаг (флаг чартистов.
- Ю. Г.); мы можем приветствовать его возгласами, похожими на те, которые
раздались под трехцветным галльским флагом. Французы кричали "Долой Гизо!",
а если эти слова перевести на хороший английский язык, то получится "Долой
Рассела!". Французы кричали: "Долой монархическую систему!", что
по-английски означает не иначе как - "Долой классовое законодательство!".
реакционного романтизма, в творчестве которых место живых людей занимают
"саламандры и серафимы, мистерии и джентльмены сверхъестественного
происхождения...".
С точки зрения Джонса, право на будущее имеют только те произведения,
которые служат народу, которые вдохновляются идеями освободительной борьбы
рабочего класса. В этом видел он новаторство чартистской поэзии. "Чартизм
быстрыми шагами, - писал Джонс, - вступает на поле литературы; он еще не
перешел в область драмы. Поэзия чартизма, действительно - самая свежая и
наиболее волнующая поэзия века; как в Англии, так и во Франции, Америке,
Ирландии, Германии поэтический гений заставляет звучать струны свободы; и
свежая сила его творчества гордо противостоит выхолощенным стихам модной
школы".
Будучи пролетарским интернационалистом, Джонс как литературный критик
изучал и пропагандировал среди английских рабочих читателей лучшие
произведения демократической литературы других стран. Замечательна в этом
отношении серия его статей под общим названием "Национальные литературы",
где рассматривается литература России, Польши и Германии. Джонс стремился,
как он указывает в предисловии, дать разбор произведений тех писателей, "по
которым читатель наилучшим образом сможет судить о характерных особенностях
этих народов, ибо, как общее правило, длительную популярность завоевывают
только те произведения, которые являются выражением народного ума и
чувства".
Писателем, творчество которого было "выражением народного ума и
чувства" России и тем самым было тесно связано своими корнями с русским
народом, Джонс считал "величайшего поэта России" А. С. Пушкина. Именно
Пушкину он посвятил статью "Россия".
Стремление к общественной свободе, борьба с деспотизмом способствовали,
по мнению Джонса, развитию таланта Пушкина в мрачные годы николаевского
режима. Высоко оценивая талант великого русского поэта, Джонс восхищался
мужеством Пушкина-гражданина.
Некоторые факты жизни и творчества Пушкина были неизвестны Джонсу, о
некоторых он почерпнул неверные сведения, но тем более замечательно, что он
смог подняться на голову выше большинства своих современников, буржуазных
писателей и критиков, в оценке Пушкина. Наша биография Пушкина, писал Джонс,
"будет очень отличаться от тех, которые до сих пор публиковались. Это
вызвано тем, что Николай хочет, чтобы его считали покровителем и
благодетелем литературы, и биографы поэта извлекали свой материал из
дворцовых версий его жизни".
Джонс понимал, что прямым виновником гибели Пушкина был император
Николай "как автор этой катастрофы, как тайный вдохновитель дьявольской
корреспонденции". "Мы знаем, - писал Джонс, - что не кто иной, как он, был
заинтересован в смерти поэта... История должна будет записать это как одно
из отвратительнейших его убийств...". Джонс указывает, что и Лермонтов пал
жертвой деспотизма Николая I.
Джонс подчеркивает связь творчества Пушкина с развитием освободительной
борьбы в России. "Пушкин стал членом тайных обществ, пустивших около этого
времени глубокие корни в России под доблестным руководством Пестеля. Когда
восстание разразилось при вступлении на престол Николая, Пушкин твердо решил
принять участие в нем". Джонс ошибался, называя Пушкина членом тайного
общества, но он был прав, указывая на внутреннюю близость идей декабризма и
поэзии Пушкина. Джонс не раз в своем творчестве высоко оценивал декабризм
как передовое демократическое движение, особенно в "Романе о народе" и
статье "Раса против нации".
Творчество Пушкина, писал Джонс, было подготовлено длительной историей
развития русской литературы. Джонс знакомит английских рабочих читателей с
именами Ломоносова, Державина, Карамзина, Жуковского, Капниста, Крылова,
Грибоедова, Гоголя.
Статья Джонса о Пушкине сохраняет и теперь значение, как волнующий
документ из истории дружественных культурных связей русского и английского
народов.
* * *
1846-1848 годы были периодом наивысшего расцвета чартистского движения,
которое в это время приобретает большее классовое единство. Обостряющаяся
революционная ситуация на континенте, кризис в Англии 1847 г., начавшееся в
1847 г. сотрудничество с "Союзом коммунистов", проведение под давлением
пролетариата билля о 10-часовом рабочем дне, который "освободил рабочих...
от солидарности со всеми реакционными классами Англии" {К. Маркс и Ф.
Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 104.}, - все это способствовало
революционизированию мировоззрения Джонса.
Основным содержанием политической деятельности и творчества Джонса
1846-1848 гг. была борьба за хартию, вылившаяся в широкую агитацию за
достижение ее путем "физической силы". Борьбу за хартию Джонс не отрывал от
революционных событий на континенте, считая ее, эту борьбу, одним из звеньев
борьбы народов за свое освобождение. "Успех храброго народа Франции, -
говорилось после победы февральской революции 1848 г., в обращении "Братских
демократов" к рабочему классу Англии и Ирландии, под которым среди подписей
представителей от Англии стояла подпись Джонса, - вдохновляет нас на
энергичные усилия для принятия Хартии. Могут ли англичане оставаться
политическими и социальными рабами, когда Франция свободна?".
Но незрелость английского рабочего движения середины XIX века часто
приводила вождей левого крыла к уступкам мелкобуржуазной идеологии. Этим
объясняется увлечение Джонса пресловутым земельным планом О'Коннора,
предусматривавшим возвращение рабочих на землю.
В этот период в творчестве Джонса наблюдаются противоречивые
настроения. Так, например, стихотворения Джонса, посвященные революционному
завоеванию хартии ("Чартистский хор", "Наш вызов", "Наша судьба" и др.),
противостоят созданным в эти же годы произведениям, идеализирующим спокойную
деревенскую жизнь, агитирующим за реакционный план возвращения рабочих на
землю ("Песнь дороге", "О'Коннорвилль", поэма "Фабричный город" и др.).
Глубокая уверенность в победе звучит в стихотворении "Чартистский хор".
Обращаясь к промышленным королям (cotton-lords) и земельным магнатам
(corn-lords), рабочие говорят им: "Вопреки всем вам, мы разрушим рабство и
завоюем наши землю и труд!"
Джонс выступает как подлинный поэт-трибун, который, говоря его
собственными словами, "делает других сильными своей собственной силой..."
("Миссия поэта").
Уже в этот период в творчестве Джонса возникает величественная тема
политического и социального освобождения народа. В стихотворениях "Наш
вызов", "Наша судьба" и др. он призывает рабочих пробудиться от векового
сна, расправить плечи и сбросить "оковы обмана и рабства". В стихотворении
"Наше предупреждение" собравшиеся со всех концов Англии труженики полей и
фабрик обращаются к денежным магнатам, священникам, принцам, лордам, членам
парламента с требованием вернуть им права, данные природой.
Шлите ваши батальоны.
Их ряды мы сокрушим,
Боевые бастионы
В прах и пепел обратим!
И безмерный гнев народа
Пронесется над землей,
Как бушующие воды,
Все сметая пред собой.
В стихотворении "Королеве" Джонс, обращаясь к Виктории, напоминает ей,
что "дыхание народа может сокрушить в один миг" королевский престол.
Разоблачению преступлений монархии, "этого мрачного и устаревшего
инструмента, этой разряженной куклы на позолоченном троне", посвящена
повесть-памфлет Джонса "Исповедь короля" (The Confessions of a King),
опубликованная в журнале "Труженик" за 1847 г. Написанная от первого лица,
от имени короля, эта повесть сатирически разоблачает путь, каким "герой"
пришел к власти, - путь насилия, грабежа, обмана, убийств, демагогии. "Я
прошел школу королей, - говорит рассказчик. - Сначала я научился красть.
Теперь я получил второй урок - убийство! - настоящее королевское убийство,
не своими руками, а через машину закона".
Циническая исповедь короля, убийцы и демагога, мелкого интригана и
душителя народных движений, звучит как приговор, произнесенный им над самим
собой.
Объединив в своем герое черты Людовика XVI, Наполеона, Карла X и других
правителей, а в развивающихся в повести событиях - черты разных исторических
эпох, Джонс разоблачает тем самым не какого-либо отдельного монарха, а весь
институт монархии. Вместе с тем, это обличение обращено к современности,
политически злободневно. Характерно упоминание о том, что, обманув
бдительность народа демагогическими обещаниями под трехцветным знаменем,
герой повести тотчас же "сменил венок победителя на корону деспота".
Джонс разоблачил в своей повести сословное неравенство, бесправие
социальных низов, просыпающихся, однако, к сознательной общественной жизни,
безнаказанный судебный произвол социальной верхушки. Джонс намеренно
использовал в своей повести некоторые архаические черты - несколько
старомодную терминологию, патетическую приподнятость языка, многословие в
отступлениях и т. д., - чтобы подчеркнуть, что преступления сопутствуют
монархии с самого ее возникновения.
В период, когда буржуазия и аристократия пытались в борьбе за власть
присваивать себе победные трофеи народных освободительных движений, это
сатирическое обобщение было как нельзя более своевременно и остро. Из уроков
современности и прошлого автор делал вывод об исторической обреченности
монархии и системы классового угнетения. Сквозь всю "Исповедь короля"
проходит грозный мотив народного возмездия, от которого не уйти угнетателям.
"Прочитав эти страницы, - пишет Джонс в заключение повести, - люди
усомнятся, не просто ли это выдумка романиста вместо исторической
реальности. Но это не имеет значения! История - один из самых странных
романов; но мораль, которую она преподает, вечна".
Джонс ввел в английскую литературу образ пролетария, еще не осознавшего
своей исторической миссии, но уже борющегося за свои права. В 1846-1848 гг.
героем произведений Джонса становится рабочий класс, который почти во всех
стихотворениях выступает единой монолитной массой. В этом единстве - сила
рабочих, которая дает им возможность противопоставить себя угнетателям,
требовать осуществления своих прав. Этот собирательный характер лирического
героя поэзии Джонса нашел отражение в самих названиях стихотворении ("Наш
вызов", "Наше предупреждение" и др.). Большинство стихотворений Джонса того
периода написано от лица этого нового героя, который гордо и уверенно
говорит о себе: "мы".
Уже в первом стихотворении, опубликованном в "Северной звезде", "Наш
вызов", определился этот положительный герой поэтического творчества Джонса.
И уже здесь Джонс подчеркнул высокие моральные качества, отличающие его
героев-тружеников. Это "люди с честными сердцами, люди с могучими
руками...".
В обращении "Братских демократов" говорилось: "Ваш труд, ваша личная
свобода, даже самая ваша жизнь зависит от привилегированных классов. Негодяи
могут настаивать, а дураки верить, что вы - "свободнорожденные британцы", но
ваш жизненный опыт должен показать вам, что вы - рабы. Хотите ли вы, чтобы
ваше жалкое существование продолжалось? Намерены ли вы быть родителями
рабов? Хотите ли вы воспитывать детей, которые получат в наследство то, что
вы получили от ваших отцов: неоплаченный труд и незаслуженные несчастья?
Слава или позор ждут вашего ответа. Мы знаем, что тысячи - десятки и сотни
тысяч представителей вашего класса приготовили ответ, достойный людей. Но, к
несчастью, их сила не видна, потому что они еще не поняли, или, поняв,
пренебрегают тем, ч_т_о с_и_л_а в е_д_и_н_с_т_в_е... Большинство приняло
Народную Хартию как символ политической веры... Теперь время Действия,
Энергии, Битвы и Победы!.. Пусть каждый рабочий запомнит великую истину, что
только из хижин и лачуг, чердаков и подвалов придет освобождение его класса
и всего человечества..., но не думайте, что какой-нибудь класс, кроме вашего
собственного, проделает ту работу, которую должны совершить только вы...".
Эти же мысли были выражены в замечательной "Песне голодных",
оканчивающейся знаменательными стихами-лозунгом, предвосхищавшим идею второй
строфы "Интернационала":
Никто вам не поможет, -
Все в в_а_с с_а_м_и_х: вперед!
(Перевод Н. И. Непомнящей)
Все стихотворения, создаваемые Джонсом в эти годы, имеют ярко
выраженный агитационный характер. В четкой, максимально ясной и доступной
художественной форме поэт призывает народ подняться во имя завоевания своих
прав. Поэтому стихотворение звучит как боевой призыв, как политическая речь.
На протяжении всего своего творчества Джонс предупреждает пролетариат
против опасности раскола и распыления сил. "Единство и массовость - залог
вашего успеха", - провозглашал он в стихотворении "St. Stephen's".
Выступая на одном из грандиозных массовых чартистских митингов, Джонс
призывал чартистов к объединению в борьбе против буржуазии, которая "убивает
маленьких детей, ...издает новый закон о бедных, ...снижает заработную
плату, протестует против билля о 10-часовом дне, ...заливает Индию, Китай,
Африку и Тихий океан кровью, чтобы добыть рынки для товаров, созданных потом
и кровью своих английских рабов. Кто как не буржуазия бич народа и проклятие
человечества? Объединяйтесь против нее, рабочие люди!.. Где народ
объединяется, там деспотизм терпит крах... Объединяйтесь для гражданской и
религиозной свободы - долой компромиссы - Хартия и никаких уступок!"
Но Джонс не ограничивал проблему объединения пролетариата только
национальными рамками. Уничтожение угнетения в Англии, успех в деле
завоевания хартии он ставил в прямую связь с торжеством демократии в других
странах. Поэтому огромное место в его политической деятельности и творчестве
этих лет занимает вопрос об интернациональном содружестве народов, об
объединении пролетариата всех стран для совместной борьбы за свои права.
Выступая против национальной разобщенности, которая "мешает делу свободы",
Джонс вместе с другими "Братскими демократами" выдвигает еще крайне
абстрактный лозунг: "Все люди - братья!". Но даже и в этом расплывчатом
лозунге, представлявшем собой скорей мелкобуржуазную, чем пролетарскую,
программу, был заложен определенный положительный смысл. Джонс доказывал,
что буржуазия в корыстных целях разобщает нации; натравливая их друг на
друга, она легче их порабощает и угнетает в одиночку. Поэтому
демократические элементы всех наций должны противопоставить буржуазной
националистической разобщенности интернациональную общность интересов
порабощенных масс всех наций, чтобы создать общий фронт угнетенных против
угнетателей. Так, воссоединить Ирландию и Англию можно лишь при обязательном
условии совместной борьбы английского и ирландского народов за хартию, в
результате завоевания которой будет достигнуто демократическое
преобразование общества. Так, объединение России и Польши в свободное
государство, несмотря на попытки Николая "использовать это обстоятельство в
тиранических целях", "может быть реализовано только народом, а тирания
потерпит крах, потому что демократия (говоря о русской демократии, Джонс
имеет в виду декабристов, в лице Пестеля, Бестужева и Рылеева. - Ю. Г.) и
здесь также бросает клич: "Все славяне - братья!". Джонс приветствовал
воссоединение итальянцев ("Все итальянцы - братья!") и немцев ("Все немцы -
братья!"), проведенное демократическим путем. Все эти лозунги сольются в
один лозунг - "Все люди - братья!", означающий, в понимании Джонса,
объявление войны угнетенных угнетателям.
Выступая на банкете немецкого демократического общества, где
присутствовали представители других наций, Джонс говорил: "Быть может мы
станем свидетелями другого Ватерлоо. Я надеюсь, что его не будет. Но если
оно будет, в нем столкнутся не англичане и французы, а демократия и
деспотизм!".
А в стихотворении "Песнь рабочего" Джонс писал:
Великая правда нам стала ясна,
Что франкам, британцам, тевтонам не нужно
Кровавой борьбы, ибо цель их одна!
Так пусть остается тиранам война,
А нации жить будут дружно!
Но назревание революции во Франции, резкий разрыв левого крыла
чартистов с мелкобуржуазной фракцией из-за методов завоевания хартии
накануне решительного выступления и влияние "Союза коммунистов" заставили
"Братских демократов" отказаться от лозунга "Все люди - братья!" и обратить
особое внимание на объединение пролетариата. В самый канун февральской
революции в обращении "Братских демократов" к пролетариям Франции было
сказано: "Во всех странах пролетариат протестует против лишения его
политических прав, против социального угнетения; враг его во всех странах
один и тот же; интересы пролетариев идентичны... Пусть пролетарии всех стран
забудут и взаимно простят низкую и кровавую вражду прошлого и ратуют вместе
за свое счастливое будущее...". Джонс ездил в Париж с приветственным адресом
"Братских демократов" народу Парижа и здесь вступил вместе с Гарни в "Союз
коммунистов".
Интернационализм Джонса особенно резко выразился в решении вопроса о
войнах. Через все его творчество красной нитью проходит гневный протест
против порабощения других народов, ненависть к несправедливым,
захватническим войнам, которые разжигает буржуазия. Нация, порабощающая
другую нацию, сама не может быть свободна - таков объективный смысл
стихотворения Джонса "Величие Англии". Путь английских войск усеян могилами
в Индии; в Китае, на Гималаях, кровь удобряет землю. Каждый удар, который
англичане наносят на чужбине, "закрепляет дома фабричные цепи", делая
богатых еще богаче, а бедных - еще беднее. Но чем же действительно велика
Англия? Не тем, что ее армии разбросаны по всему свету, не тем, что она
приносит миллионы немногим избранным, не тем, что она порабощает африканцев,
оставляя свой народ в рабстве. Англия велика "сыновьями труда,
пробуждающимися от рабства".
В стихотворении "Век мира", в котором показаны ужасы захватнических
войн, Джонс убедительно доказывает, что война является неизбежным явлением в
том обществе, в котором правит "буржуазная олигархия". И только там, где
правит народ, может быть обеспечен мир.
Тема борьбы за мир переплетается в этом стихотворении с не менее
актуальным и в наши дни разоблачением американской рабовладельческой
лжедемократии. Обращаясь к США, которые в то время вели захватническую войну
против Мексики, Джонс восклицает:
Где же честь твоя, жалкий обманщик народов?
Стыд Республике Запада! Стыд и позор!
Так не славь же свободу в речах своих длинных,
О народных правах и о правде молчи!
Твои полосы - кровь на невольничьих спинах,
Твои звезды сияют, но в черной ночи!
Но, выступая против несправедливых, захватнических войн, Джонс считал
справедливыми и гражданскую войну, которую народ вынужден вести против своих
угнетателей, и патриотическую оборонительную войну против иноземного
вторжения. "Мир - великое благословение мира..., но бывают такие моменты,
когда драться становится необходимостью для народа, - говорил он, например,
по поводу Краковского восстания, - и если бы вы, англичане, попали в такое
же положение, как поляки, я призвал бы вас драться на каждой улице..!"
"Мы ненавидим кровопролитие, - заявлял он, - но в тех странах, где
тирания не внемлет разуму, надо заставить ее внять силе".
Интернационализм Джонса нашел выражение также в его оценке польского
национально-освободительного движения и февральской революции 1848 г. во
Франции.
Будучи президентом Демократического комитета по возрождению Польши,
Джонс на протяжении 1846-1848 гг. развернул широкую пропаганду в защиту
польской демократии, особенно в связи с Краковским восстанием и аннексией
Кракова Австрией в 1846 г. Джонс разоблачает лицемерную политику
Пальмерстона, состряпавшего "протест" против аннексии Кракова; предостерегая
польских патриотов от "благодеяний" зарубежной реакции, он подчеркивает, что
польский народ может "рассчитывать только на своих демократических братьев в
других странах".
Джонс поддерживал Краковское восстание, правильно усматривая в нем
соединение национальной борьбы с борьбой за освобождение "угнетенных рабов"
- крестьян, т. е. с борьбой демократической. В стихотворении "Надежда
Польши" Джонс призывает польский народ продолжать освободительную борьбу:
И пока над мрачной Вислой
Туча польских слез нависла,
Вам нельзя о мире мыслить,
Отдыхать нельзя мечу.
(Перевод Н. И. Непомнящей)
В 1847-1848 гг. Джонс публикует в своем журнале "Труженик" "Роман о
народе" с подзаголовком "Историческая повесть о XIX веке" (The Romance of a
People. An Historical Tale of the 19-th Century). Содержание этого
произведения, которое осталось неоконченным, связано с польским восстанием
1830-1831 гг. Джонс был склонен излишне идеализировать эту "консервативную
революцию", - как охарактеризовал восстание Энгельс {См. К. Mapкс и Ф.
Энгельс. Соч., т. V, стр. 265.}. Но, вместе с тем, он сознавал, что
"восстание было бы успешным, будь оно восстанием народа, а не
аристократии...".
Это понимание причин поражения восстания 1830 г. отразилось в повести
Джонса не столько в художественных образах, сколько в форме публицистических
отступлений, явно перекликающихся с уроками современности. Национальная
самостоятельность Польши, по мысли Джонса, достижима лишь при условии ее
демократического преобразования. В уста одного из героев, "узника
Бельведера" {Бельведер был резиденцией великого князя Константина.},
обращающегося к своим друзьям-аристократам, Джонс вкладывает следующие
слова: "...До тех пор, пока рабы не поднимутся и не вооружатся с_а_м_и, до
тех пор Польша не будет свободной. Ваши аристократы, и ваша армия, и ваша
церковь только отдельные волны на могущественном океане... Слушайте меня,
аристократы, патриоты, друзья! Дайте свободу и равные права всем: пусть
народ спасает страну, а не в_а_с; сделайте рабов свободными перед тем, как
они станут солдатами - в этом залог победы". Этот призыв, будучи обращен к
польским помещикам, шляхтичам, звучит как романтическая утопия; но в нем
уловлены вместе с тем действительные причины, обусловившие поражение
восстания 1830 г., не имевшего корней в народе Польши.
В "Романе о народе" подчеркивается и значение дружеских связей между
прогрессивными, демократическими силами России и Польши.
В начале "Романа о народе", характеризуя обстановку, сложившуюся в 20-х
годах, Джонс писал: "Назначаются и происходят тайные встречи, и невидимые
нити протягиваются между преданным народом Польши и угнетенным народом
России. Тогда подготовлялось то блестящее восстание в России под
руководством Пестеля и Рылеева, которое опиралось на великую идею
образования обширной свободной северной республики независимых штатов, чтобы
объединить славянские племена от Ледовитого океана до Адриатики. Но оно было
раскрыто, не успев развернуться".
Революция 1848 г. во Франции дала новый толчок чартистскому движению, а
в творчество Джонса внесла еще большую убежденность в необходимости
насильственного завоевания хартии, еще большую надежду на успех чартизма.
"Огонь, который истребил трон коронованного предателя и тирана, - писали
"Братские демократы" в своем адресе народу Парижа, - зажжет факел свободы в
каждой стране Европы". А Джонс, будучи в составе делегации, передавшей
французам адрес от чартистов, говорил, обращаясь к членам Временного
правительства: "Мы также решили достичь наших прав, мы можем читать их
отчетливее при свете вашей Революции. Мы пришли, чтобы поблагодарить вас от
имени Англии и всего мира и заверить вас в дружбе английского народа,
который никогда не позволит своему правительству вступить в войну с
Французской республикой".
Стихотворение "Песнь для народа", явившееся откликом на французскую
революцию 1848 г., проникнуто глубокой уверенностью в победе английских
трудящихся. "Сила - в наших рядах, и наша судьба - в наших руках" - таков
лейтмотив этого стихотворения.
В это же время Джонс помещает в "Труженике" свои переводы "Марсельезы"
и "Хора жирондистов" с подзаголовком "Умрем за родину".
Итак, тема французской революции в творчестве Джонса была
непосредственно связана с ведущей темой его творчества этих лет - призывом к
завоеванию хартии. Французская революция укрепила его намерение добиться
решающих побед в борьбе за права английских трудящихся. "Сейчас настало
время, - говорил он, - поднять еще раз славный зеленый флаг (флаг чартистов.
- Ю. Г.); мы можем приветствовать его возгласами, похожими на те, которые
раздались под трехцветным галльским флагом. Французы кричали "Долой Гизо!",
а если эти слова перевести на хороший английский язык, то получится "Долой
Рассела!". Французы кричали: "Долой монархическую систему!", что
по-английски означает не иначе как - "Долой классовое законодательство!".