Страница:
наукой. Леонард Фэрфильд, герой "Моего романа", добивается успеха в жизни
именно потому, что своевременно понял необходимость смирять свой разум во
имя веры, в то время как его соперник, талантливый Рандаль Лесли, погибает,
погрязнув в пороках, только потому, что слепо доверился своему разуму.
Реализм "Кэкстонов", "Моего романа" и других бульверовских произведений
этого времени, таким образом, весьма относителен. Это не более как реализм
внешних деталей, юмористических бытовых зарисовок, легко уживающийся в
остальном с самым необузданным романтическим произволом в истолковании
жизни.
В тот же период Бульвер, наряду с бытовыми романами, пишет и чисто
фантастические вещи. Такова, например, "Странная история" (A Strange Story,
1862), полная фантастических тайн и "ужасов", напоминающая сенсационные
романы Уилки Коллинза и др. Сюжет ее предвосхищает отчасти "Портрет Дориана
Грея" Уайльда. Герой Бульвера - жестокий и развратный старик; магическими
средствами вернув себе молодость и скрывая отвратительную дряхлую душу под
обликом прекрасного юноши, он безжалостно губит невинных людей в своей
яростной и напрасной погоне за счастьем.
Наиболее реалистическим и значительным из всего, написанного Бульвером,
был его поздний роман "Кенельм Чилингли" (Kenelm Chillingly, 1873). Этот
роман вошел в изданную в Советском Союзе по инициативе А. М. Горького серию
книг "История молодого человека".
Тревожное недоверие Бульвера-консерватора и к оптимизму буржуазных
либералов и к последствиям самого буржуазного прогресса заставило его дать в
этом романе весьма мрачную и во многом правдивую оценку английской
общественной жизни. Парламентаризм, печать и общественное мнение буржуазной
Англии, как видно, не внушают Бульверу особых надежд. Судьба его героя,
молодого дворянина Кенельма Чилингли, складывается печально; его честность и
проницательность не позволяют ему идти на сделки с собственной совестью, и
он остается одиноким наблюдателем чужого эгоистического счастья и успеха. Но
иначе и не может, очевидно, по мысли Бульвера, сложиться судьба человека,
желающего свободно мыслить и действовать в условиях буржуазного общества.
Реалистический сюжет "Кенельма Чилингли" осложняется романтической
любовной интригой, трагический исход которой основан на неправдоподобном
стечении таинственных и исключительных обстоятельств. Невеста Кенельма Лили
отказывается от своей любви из чувства долга по отношению к опекуну, который
когда-то спас ее родных от позора и бедности и рассчитывает жениться на ней.
Но ее хрупкая натура не выносит этой жертвы, и она умирает, оплакиваемая
Кенельмом. Образ Лили обрисован посредством нарочито придуманных необычных
подробностей. Она появляется окруженная бабочками, которых приручает и
держит дома в большой клетке. Кенельму она кажется более похожей на фею, чем
на человеческое существо... Поэтическое начало, присутствующее в романе,
вытекает, таким образом, не из типических обстоятельств реальной жизни, а из
надуманных, искусственно сконструированных автором коллизий.
Тема народа в "Кенельме Чилингли" звучит приглушенно, хотя автор и
пытается, воскрешая некоторые демагогические идеи "Молодой Англии",
представить своего героя "просветителем" и "благодетелем" опекаемых им
бедняков. Но здесь это остается лишь побочной, второстепенной темой. Страх
Бульвера перед революционным народом проявляется зато совершенно
недвусмысленно в двух его последних книгах, также написанных после Парижской
Коммуны, - в утопической повести "Грядущая раса" и неоконченном романе
"Парижане". По сообщению сына Бульвера, эти произведения были задуманы
автором как единое идейное целое.
"Грядущая раса" (The Coming Race, 1871) - это фантастическая повесть о
подземном мире, обитатели которого не знают социальных противоречий, царящих
на земле, и обладают техникой, делающей труд детской забавой; рано или
поздно они выйдут на поверхность и разрушат до основания современную
цивилизацию.
Скрытое значение этой утопии, выдающей страх ее автора перед
"подземными" силами революции, зреющими в недрах буржуазного общества,
выясняется полнее при сопоставлении с "Парижанами" (The Parisians, 1873). В
этом романе о Парижской Коммуне Бульвер принужден был затронуть самые
решающие общественные противоречия своего времени.
Насколько можно судить по незаконченному роману, автор собирался
представить Парижскую Коммуну в реакционно-обывательском духе как стихийную
вспышку плебейских страстей, как дикий разгул, приблизительно так же, как
была обрисована и французская революция 1789-1794 гг. в романе "Занони".
"Парижане" Бульвера как попытка дать картину событий Парижской Коммуны,
которые он попытался использовать в качестве внешнего фона для развертывания
пошлого бульварно-авантюрного сюжета, лишены всякой исторической ценности.
Этот роман свидетельствует о тревоге и смятении, вызванных Коммуной в
английской буржуазной литературе 70-х годов.
Ко второй половине 20-х годов XIX века относится начало творчества
Дизраэли, писателя, который выступил как один из продолжателей романтических
традиций в английской литературе. Однако период его романтического
"бунтарства" был весьма кратким; очень скоро Дизраэли - поэт, романист и
публицист - перешел на позиции воодушевленной защиты капиталистической
Англии.
Бенджамин Дизраэли, позднее граф Биконсфильд (Benjamin Disraeli, Earl
of Beaconsfield, 1804-1881), был известным политическим деятелем. Начав с
демагогической критики буржуазного строя с платформы "Молодой Англии", он
стал в дальнейшем лидером консервативной партии и в качестве
премьер-министра заложил основы империалистической колониальной экспансии
Великобритании на Ближнем Востоке, в Азии и в Африке.
В своих первых поэмах и романах конца 20-х и начала 30-х годов Дизраэли
следует принципам реакционного романтизма. Наиболее характерными его
произведениями раннего периода творчества являются романы "Вивиан Грей"
(Vivian Grey, 1826-1827), "Контарини Флеминг. Психологическая автобиография"
(Contarini Fleming. A Psychological Autobiography, 1832), "Удивительная
история Олроя" (The Wondrous Tale of Alroy, etc., 1833) и поэма
"Революционный эпос" (The Revolutionary Epick, 1834).
Для романов этой поры показательно стремление Дизраэли резко выделить
своих героев - Грея, Флеминга, Олроя и других - из окружающей их среды. Это
- личности необузданно страстные, мстительные и коварные, жаждущие всеобщего
поклонения, жадно стремящиеся к успеху.
Атмосфера ложной необычности, исключительности, псевдоромантической
незаурядности окружает безгранично честолюбивого и беззастенчиво
эгоистического героя Дизраэли. Несмотря на то, что писатель иногда довольно
широко развертывает общественный фон, в его первых романах решительно
преобладает не эпическая линия, а линия биографического повествования,
история честолюбивых стремлений героя. Этому соответствует и стиль ранних
сочинений Дизраэли - с его выспренностью, ложной патетикой, риторическими
вопросами автора, с внутренними монологами героя и т. п.
Апология эгоизма "выдающейся" личности, презрительно отвергающей нормы
человеческой морали, воинствующий "аристократизм духа", тяготение к
"фешенебельным" сюжетам и персонажам - все это сразу же противопоставило
точку зрения Дизраэли-писателя демократическому направлению в английской
литературе.
В свете основной тенденции творчества Дизраэли совершенно ясным
становится его принципиальное расхождение с традициями революционного
романтизма в Англии, хотя сам автор "Вивиана Грея" и "Революционного эпоса"
имел смелость апеллировать к именам Байрона и Шелли.
Объявляя себя поклонником и учеником Байрона, Дизраэли в
действительности лишь гримировался под революционного поэта. Для
романтического героя Дизраэли не существует высокого и постоянного
гражданского идеала, личная свобода и счастье себялюбца осознаются им как
цель жизни. Байронический герой-бунтарь, безоговорочно противопоставивший
себя враждебной среде, сменяется у Дизраэли героем-честолюбцем и
карьеристом, который стремится занять в обществе руководящее место. В романе
"Удивительная история Олроя" апология индивидуализма сочетается с проповедью
националистических идеалов, которые Дизраэли несколько позднее еще
обстоятельнее выразит в романе "Конингсби", особенно в связи с историей
еврея-миллионера Сидонии, - образ, жестоко высмеянный Теккереем.
Крайне показательной для характеристики идейно-эстетической сущности
раннего творчества Дизраэли является его поэма "Революционный эпос". По
замыслу автора, поэма должна была представить эпическую картину борьбы
человечества за свободу на разных этапах его существования, - начиная с
событий в древней Греции и кончая французской революцией 1789-1794 гг.
Заявляя о своей мнимой связи с творчеством Шелли, подражая патетической
аллегории автора "Восстания Ислама", как бы даже воскрешая фигуру
Демогоргона из "Освобожденного Прометея" Шелли, Дизраэли, однако, вновь в
конечном итоге сводит проблему борьбы с насилием к утверждению
индивидуалистического культа героя, воплощая свой политический идеал в
образе Наполеона I.
Непонимание духовного облика замечательных поэтов революционного
романтизма и общественного значения их деятельности, "сенсационный" тон
характерны и для романа Дизраэли "Венетия" (Venetia, 1837), в котором
тенденциозно использованы факты из жизни Байрона и Шелли.
Оживление творчества Дизраэли относится к 40-м годам. В это время
появляются его романы: "Конингсби, или Новое поколение" (Coningsby, or the
New Generation, 1844), "Сибилла, или Две нации" (Sybil, or the Two Nations,
1845) и "Танкред, или Новый крестовый поход" (Tancred, or the New Crusade,
1847).
Романы Дизраэли непосредственно откликались на события современности:
действие в них развертывается в 30-40-е годы. Дизраэли позволяет себе иногда
довольно решительно выступать против уродливых последствий буржуазного
развития Англии. В первом из названных романов устами своего героя -
аристократа Конингсби - он резко осуждает английское законодательство,
парламентскую реформу 1832 г., а в качестве радикального средства
оздоровления общественной атмосферы предлагает возвращение к "твердым"
принципам монархии и католицизма. В романе "Сибилла, или Две нации",
представляющем вершину творчества Дизраэли, писатель обращается к
кардинальной теме эпохи - к проблеме борьбы "двух наций" в одной нации, к
картинам непосредственного столкновения классов - рабочих-чартистов и
предпринимателей.
Дизраэли, как указывал Энгельс {См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии,
стр. 139.}, констатировал тот факт, что развитие крупной промышленности
ускорило социальное расслоение английского общества на "две нации", на
богачей и бедняков; в данном случае писатель, несомненно, проявил большую
зоркость. В одной и той же стране, показывает он, живут, не имея ничего
общего между собой, две "нации" - люди с различными привычками и вкусами,
идеалами и интересами, обычаями и традициями. Это - люди различного
материального положения - бедняки и богачи. Дизраэли показывает тяжелые
условия жизни тружеников деревни, рабочих-ткачей и металлистов. Невыносимые
условия существования трудящихся приводят к тому, что они организуются в
профессиональные ячейки, открыто нападают на своих угнетателей.
Однако в рассматриваемых романах 40-х годов Дизраэли стремится навязать
обществу старое средство для ликвидации нового социального конфликта. Как и
следовало ожидать от сторонника "феодального социализма", он мечтает об
упрочении основ собственнического строя и закономерно приходит в конце
концов к утверждению буржуазных норм. Примечательно, что и "Конингсби" и
"Сибилла" заканчиваются классовым миром. В первом из этих романов аристократ
Конингсби и капиталист Мильбенк, долгое время враждовавшие, становятся
политическими единомышленниками и скрепляют свой союз родственными узами. В
данном случае Дизраэли, несомненно, отразил действительный исторический
процесс постоянного взаимного тяготения английской буржуазии и английской
аристократии, не раз приходивших к классовому компромиссу, когда их
привилегии оказывались под угрозой народного возмущения.
Всем ходом действия в романе "Сибилла" Дизраэли хочет убедить своих
читателей в том, что спасителем "нации" бедняков может быть единственно
"образованный" класс, представителем которого он выводит аристократа -
Эгремонта. Выступление рабочих Дизраэли показывает как бессмысленный и
жестокий акт; жертвой "бунта" становится и отец Сибиллы, один из чартистских
руководителей. Финал романа как бы символизирует идею классового мира:
Сибилла, дочь рабочего, становится женою Эгремонта. Тенденциозно искажая
действительную классовую основу конфликта между двумя "нациями", между
собственниками и рабочими, Дизраэли в "Сибилле" пытается объяснить его
возникновение национальными и религиозными обстоятельствами: разногласия
между отдельными группами действующих лиц определяются, оказывается,
древними спорами между саксами и норманнами, борьбой между католической
церковью и протестантами.
В высшей степени симптоматична фигура всесильного банкира Сидонин,
появляющегося в "Конингсби" и в "Танкреде", диктующего при помощи своих
капиталов, не знающих родины, политику не только Англии, но и другим
странам. В образе Сидонии, которого Дизраэли окружает фальшиво-романтическим
ореолом, находят отчетливое выражение реакционнейшие националистические
взгляды писателя, так же как и затаенные мечты английской буржуазии о
расширении сферы своего политического и экономического вмешательства в
Индии, Египте, на Ближнем Востоке и в других странах Азии.
В романах Дизраэли 40-х годов значительно расширяется круг выдвигаемых
им проблем. Острота и политическая актуальность проблематики отличают лучшие
его произведения, написанные в эту пору. Теперь он не только расширяет и
конкретизирует историко-социальный фон, на котором развертывается
деятельность его героев - Конингсби, Сибиллы, Эгремонта, Танкреда и других,
- но стремится органичнее связать их личную судьбу с событиями
современности. Эта относительная уравновешенность двуплановой композиции
романов, столь характерной вообще для всего творчества Дизраэли, ныне
находит выражение и в их подзаголовках; так, история Конингсби должна
отразить, по мысли автора, и судьбу "нового поколения" современной
аристократической Англии, а перипетии жизни Сибиллы Джерард раскрываются на
фоне жизни и борьбы "двух наций".
Однако в художественном построении этих произведений выразительно
проявились реакционные тенденции творчества Дизраэли - сторонника
"феодального социализма". Сохраняя правдоподобие деталей при характеристике
обнищания английских тружеников и рождения протеста в их среде, он вместе с
тем, нарушая правду реальной жизни, даже в своем лучшем сочинении - романе
"Сибилла" - останавливается почти исключительно на описании отрицательных
сторон существования трудящихся. Заметно, как при этом Дизраэли впадает в
грубо натуралистический тон, говоря о быте рабочих, об их жилье и т. п.,
подчеркивая необузданность и беспорядочность их стихийных выступлений.
Писатель всячески пытается убедить в том, что в среде простого народа
не найти благородства и разума; все это объявляется достоянием
представителей "образованных" классов - Эгремонта и ему подобных, которые
потому-де и должны быть руководителями народа. Учитывая эту реакционную
идеологическую позицию автора, легко объяснить характерную композиционную
черту романов "Конингсби" и "Сибилла" - их тенденциозные финалы,
долженствующие подтвердить идею Дизраэли, что прогресс общества возможен
будто бы лишь при гегемонии аристократии.
Нередко Дизраэли насилует логику фактов. Весьма показательна в этом
отношении история Сибиллы, героини одноименного романа. Работница Сибилла, в
образе которой и ранее неоднократно проявлялись искусственные
неправдоподобные черты, в финале романа, к вящему удивлению читателя,
оказывается отпрыском знатного аристократического рода; дочь народа, как
поначалу рекомендует ее автор, Сибилла призвана воплотить фанатическую
верность католической церкви и благородство "образованного" класса, к
которому она принадлежит по происхождению.
Стиль Дизраэли-романиста крайне эклектичен. Писатель попрежнему
сохраняет свое пристрастие к "фешенебельным" темам; в его романах причудливо
переплетаются романтически необыкновенные, "экзотические" мотивы с мотивами
интригующе сенсационного повествования о якобы достоверных событиях из жизни
английского "высшего света", о деятельности современных политических лидеров
и т. п. Карлейль саркастически охарактеризовал Дизраэли как представителя
"дэндистской школы" в английской литературе.
После 1848 г. Дизраэли еще явственнее обнаруживает реакционную сущность
"младоторизма". В романах последних лет - "Лотарь" (Lothair, 1870),
"Эндимион" (Endymion, 1880) - и других поздних произведениях Дизраэли
становится откровенным проповедником мистики, фанатичным апологетом
привилегий высших классов, воспевает колониальную экспансию Великобритании.
Видным представителем английской литературы и общественной мысли в
30-40-е годы XIX века был Томас Карлейль (Thomas Carlyle, 1795-1881). В
публицистических и исторических работах этих лет он резко выступил против
ханжеской либерально-апологетической философии и литературы, обличая с
большой сатирической силой и пафосом бесчеловечные законы буржуазного
"чистогана", господствующие в "царстве Маммоны".
"Томасу Карлейлю, - писали Маркс и Энгельс, имея в виду этот период его
деятельности, - принадлежит та заслуга, что он выступил в литературе против
буржуазии в эпоху, когда ее взгляды, вкусы и идеи заполонили всю официальную
английскую литературу, причем выступления его носили иногда даже
революционный характер. Это относится к его истории французской революции, к
его апологии Кромвеля, памфлету о чартизме, к "Past and Present" {К. Маркс и
Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 281.}.
Однако позиции Карлейля, как отмечали Маркс и Энгельс, были с самого
начала крайне сложными. Рано обнаружила себя реакционная сущность
положительной программы писателя - некритическая, восторженная идеализация
феодального средневековья, стародавних патриархальных отношений; он выступил
проповедником антидемократического культа "героев", безапелляционно
отказывая народным массам в активной созидательной исторической роли. При
всей страстности и язвительности обличений, с которыми Карлейль обратился к
буржуазному обществу, несмотря на искреннее сочувствие бедствующим низам,
мировоззрение Карлейля уже с первых шагов формируется в русле идеологии
"феодального социализма".
Отмечая большое общественное значение лучших сочинений Карлейля, Маркс
и Энгельс писали, что даже в этих произведениях "критика настоящего тесно
связана с удивительно неисторическим апофеозом средневековья... В то время
как в прошлом он восторгается, по крайней мере, классическими эпохами
определенной фазы общественного развития, настоящее приводит его в отчаяние,
а будущее страшит. Там, где он признает революцию и создает ей даже апофеоз,
там она концентрируется для него в одной какой-нибудь личности, в Кромвеле
или Дантоне" {К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 281.}.
Эти противоречия отразились в особенностях
художественно-публицистического творчества Карлейля и подготовили открытый
переход его в лагерь реакции после революций 1848 г.
Долгий творческий путь Карлейля - писателя и общественного деятеля -
отражает сложную эволюцию его мировоззрения.
В студенческие годы (1809-1814), а затем в период учительства в
шотландской деревне молодой Карлейль жадно знакомится с сочинениями
французских просветителей - Вольтера, Дидро, Гольбаха, штудирует труды
Гиббона. Имея возможность сравнить социально-политические теории
просветителей с их реальным практическим воплощением в современной
буржуазной жизни, он увлекается немецкой идеалистической философией,
пытается найти в системах Канта и Шеллинга объяснение "вечным" истинам.
Карлейль изучает немецкую литературу и в 20-30-е годы пишет ряд статей
о Гете, Шиллере, Жан-Поле Рихтере, Новалисе, Вернере; он издает свой перевод
"Ученических лет Вильгельма Мейстера" Гете (1824), выпускает в Эдинбурге
четырехтомный сборник избранных сочинений Тика, Гофмана, Жан-Поля Рихтера и
других немецких романтиков, сопровождая их собственными
критико-биографическими заметками ("Немецкая романтическая повесть", 1826).
Живой интерес к немецкой культуре Карлейль сохранил и в последующий
период своего творчества. По словам Маркса и Энгельса, "Томас Карлейль -
единственный английский писатель, на которого немецкая литература оказала
прямое и очень значительное влияние" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII,
стр. 281.}.
Вместе с тем Карлейль в это время развертывает критику философских и
социально-политических основ просветительского мировоззрения (статья
"Вольтер", 1829; статья "Дидро", 1833, и др.). Но важно, однако, отметить,
что он не останавливается здесь лишь на критике просветительской идеологии
как таковой.
Ревизуя социально-политические взгляды просветителей XVIII века,
противопоставляя им немецкую идеалистическую философию, служившую формой
аристократической реакции против французской революции, Карлейль имеет в
виду и современных ему идейных врагов. Он выступает с обличением "ужасов"
капиталистической механизации и эгоистического бездушия, как бы
подготовленных предшествующей эпохой Просвещения.
Выходец из народных низов, сын шотландских крестьян-бедняков, рано
познакомившийся с выступлениями демократических кругов английского общества,
Карлейль высказывал уже в ранних произведениях суждения, отличавшиеся
нередко крайним радикализмом. Он отмечает чудовищные социальные контрасты -
нищету бедняков и колоссальную концентрацию богатств в руках немногих:
"Богатство, собравшееся в громадные массы, - писал Карлейль в статье
"Характеристики" (Characteristics, 1831), - и Бедность, тоже скопившаяся в
громадных размерах и отделенная от него непреодолимой преградой, - это
противоположные, несообщающиеся силы, сосредоточившиеся на положительном и
отрицательном полюсах... Печальное зрелище: на высшей ступени цивилизации
девять десятых человечества вынуждены вести борьбу, которую ведет дикарь или
даже первобытный человек - борьбу с голодом".
Первым крупным литературным произведением Карлейля был
философско-публицистический роман "Sartor Resartus {Sartor Resartus (лат.) -
перекроенный портной.}. Жизнь и мнения профессора Тейфельсдрека" (Sartor
Resartus. The Life and Opinions of Herr Teufelsdrockh, 1833-1834), в котором
социальная сатира облекается в крайне причудливые и абстрактные
символические образы.
Карлейль выступает в книге как издатель английского переложения
научного труда вымышленного профессора Тейфельсдрека "Одежда, ее
происхождение и влияние".
Рассказывая о жизни и размышлениях ученого немца, писатель воссоздает
картину своих собственных философских исканий, выражает отношение к
Просвещению, к немецкому идеализму и т. п. Опираясь на немецкую
идеалистическую философию, он развивает реакционную теорию о том, что
история человечества будто бы представляет собою чреду постоянных
переодеваний, смены "одежды": изменяется форма государства, изменяется роль
различных общественных классов и т. д., но все это - лишь временные, видимые
воплощения некоего вечного духа.
Вместе с тем Карлейль выступает в романе и как сатирик, когда применяет
свою "философию одежды" к английской современности. По характеристике
Карлейля, многое в современной общественной жизни неопределенно, иллюзорно -
величие государства, святость церкви, превосходство одних классов над
другими. Современные общественные столкновения, как считает Карлейль,
связаны именно с тем, что люди стали придавать неоправданно большое значение
"одежде", стали поклоняться ей как божеству; "одежда" приобрела невиданную
власть над человечеством.
Саркастический замысел этого романа-памфлета раскрывается в
иносказательном образе "одежды" - фетиша, которая в капиталистическом
обществе имеет большее значение, чем истинная сущность человека. Пользуясь
приемом иносказания, Карлейль обличает государственный строй, суд, вновь,
как и в статьях этих лет, говорит о непримиримом разделении общества на мир
Денег и мир Голода, утверждает, что при таких порядках коренные изменения
неизбежны.
Продолжая свою иносказательную критику капиталистического общества,
Карлейль предлагает английскому обществу целебное средство, популярное в
народной медицине: на это намекало и имя профессора, представителя
"философии одежды". Тейфельсдрек - это название растения ("чортово дерьмо",
"вонючка"), применяемое народом при желудочных болях.
Но обличительные выпады Карлейля недостаточно целеустремленны: его
именно потому, что своевременно понял необходимость смирять свой разум во
имя веры, в то время как его соперник, талантливый Рандаль Лесли, погибает,
погрязнув в пороках, только потому, что слепо доверился своему разуму.
Реализм "Кэкстонов", "Моего романа" и других бульверовских произведений
этого времени, таким образом, весьма относителен. Это не более как реализм
внешних деталей, юмористических бытовых зарисовок, легко уживающийся в
остальном с самым необузданным романтическим произволом в истолковании
жизни.
В тот же период Бульвер, наряду с бытовыми романами, пишет и чисто
фантастические вещи. Такова, например, "Странная история" (A Strange Story,
1862), полная фантастических тайн и "ужасов", напоминающая сенсационные
романы Уилки Коллинза и др. Сюжет ее предвосхищает отчасти "Портрет Дориана
Грея" Уайльда. Герой Бульвера - жестокий и развратный старик; магическими
средствами вернув себе молодость и скрывая отвратительную дряхлую душу под
обликом прекрасного юноши, он безжалостно губит невинных людей в своей
яростной и напрасной погоне за счастьем.
Наиболее реалистическим и значительным из всего, написанного Бульвером,
был его поздний роман "Кенельм Чилингли" (Kenelm Chillingly, 1873). Этот
роман вошел в изданную в Советском Союзе по инициативе А. М. Горького серию
книг "История молодого человека".
Тревожное недоверие Бульвера-консерватора и к оптимизму буржуазных
либералов и к последствиям самого буржуазного прогресса заставило его дать в
этом романе весьма мрачную и во многом правдивую оценку английской
общественной жизни. Парламентаризм, печать и общественное мнение буржуазной
Англии, как видно, не внушают Бульверу особых надежд. Судьба его героя,
молодого дворянина Кенельма Чилингли, складывается печально; его честность и
проницательность не позволяют ему идти на сделки с собственной совестью, и
он остается одиноким наблюдателем чужого эгоистического счастья и успеха. Но
иначе и не может, очевидно, по мысли Бульвера, сложиться судьба человека,
желающего свободно мыслить и действовать в условиях буржуазного общества.
Реалистический сюжет "Кенельма Чилингли" осложняется романтической
любовной интригой, трагический исход которой основан на неправдоподобном
стечении таинственных и исключительных обстоятельств. Невеста Кенельма Лили
отказывается от своей любви из чувства долга по отношению к опекуну, который
когда-то спас ее родных от позора и бедности и рассчитывает жениться на ней.
Но ее хрупкая натура не выносит этой жертвы, и она умирает, оплакиваемая
Кенельмом. Образ Лили обрисован посредством нарочито придуманных необычных
подробностей. Она появляется окруженная бабочками, которых приручает и
держит дома в большой клетке. Кенельму она кажется более похожей на фею, чем
на человеческое существо... Поэтическое начало, присутствующее в романе,
вытекает, таким образом, не из типических обстоятельств реальной жизни, а из
надуманных, искусственно сконструированных автором коллизий.
Тема народа в "Кенельме Чилингли" звучит приглушенно, хотя автор и
пытается, воскрешая некоторые демагогические идеи "Молодой Англии",
представить своего героя "просветителем" и "благодетелем" опекаемых им
бедняков. Но здесь это остается лишь побочной, второстепенной темой. Страх
Бульвера перед революционным народом проявляется зато совершенно
недвусмысленно в двух его последних книгах, также написанных после Парижской
Коммуны, - в утопической повести "Грядущая раса" и неоконченном романе
"Парижане". По сообщению сына Бульвера, эти произведения были задуманы
автором как единое идейное целое.
"Грядущая раса" (The Coming Race, 1871) - это фантастическая повесть о
подземном мире, обитатели которого не знают социальных противоречий, царящих
на земле, и обладают техникой, делающей труд детской забавой; рано или
поздно они выйдут на поверхность и разрушат до основания современную
цивилизацию.
Скрытое значение этой утопии, выдающей страх ее автора перед
"подземными" силами революции, зреющими в недрах буржуазного общества,
выясняется полнее при сопоставлении с "Парижанами" (The Parisians, 1873). В
этом романе о Парижской Коммуне Бульвер принужден был затронуть самые
решающие общественные противоречия своего времени.
Насколько можно судить по незаконченному роману, автор собирался
представить Парижскую Коммуну в реакционно-обывательском духе как стихийную
вспышку плебейских страстей, как дикий разгул, приблизительно так же, как
была обрисована и французская революция 1789-1794 гг. в романе "Занони".
"Парижане" Бульвера как попытка дать картину событий Парижской Коммуны,
которые он попытался использовать в качестве внешнего фона для развертывания
пошлого бульварно-авантюрного сюжета, лишены всякой исторической ценности.
Этот роман свидетельствует о тревоге и смятении, вызванных Коммуной в
английской буржуазной литературе 70-х годов.
Ко второй половине 20-х годов XIX века относится начало творчества
Дизраэли, писателя, который выступил как один из продолжателей романтических
традиций в английской литературе. Однако период его романтического
"бунтарства" был весьма кратким; очень скоро Дизраэли - поэт, романист и
публицист - перешел на позиции воодушевленной защиты капиталистической
Англии.
Бенджамин Дизраэли, позднее граф Биконсфильд (Benjamin Disraeli, Earl
of Beaconsfield, 1804-1881), был известным политическим деятелем. Начав с
демагогической критики буржуазного строя с платформы "Молодой Англии", он
стал в дальнейшем лидером консервативной партии и в качестве
премьер-министра заложил основы империалистической колониальной экспансии
Великобритании на Ближнем Востоке, в Азии и в Африке.
В своих первых поэмах и романах конца 20-х и начала 30-х годов Дизраэли
следует принципам реакционного романтизма. Наиболее характерными его
произведениями раннего периода творчества являются романы "Вивиан Грей"
(Vivian Grey, 1826-1827), "Контарини Флеминг. Психологическая автобиография"
(Contarini Fleming. A Psychological Autobiography, 1832), "Удивительная
история Олроя" (The Wondrous Tale of Alroy, etc., 1833) и поэма
"Революционный эпос" (The Revolutionary Epick, 1834).
Для романов этой поры показательно стремление Дизраэли резко выделить
своих героев - Грея, Флеминга, Олроя и других - из окружающей их среды. Это
- личности необузданно страстные, мстительные и коварные, жаждущие всеобщего
поклонения, жадно стремящиеся к успеху.
Атмосфера ложной необычности, исключительности, псевдоромантической
незаурядности окружает безгранично честолюбивого и беззастенчиво
эгоистического героя Дизраэли. Несмотря на то, что писатель иногда довольно
широко развертывает общественный фон, в его первых романах решительно
преобладает не эпическая линия, а линия биографического повествования,
история честолюбивых стремлений героя. Этому соответствует и стиль ранних
сочинений Дизраэли - с его выспренностью, ложной патетикой, риторическими
вопросами автора, с внутренними монологами героя и т. п.
Апология эгоизма "выдающейся" личности, презрительно отвергающей нормы
человеческой морали, воинствующий "аристократизм духа", тяготение к
"фешенебельным" сюжетам и персонажам - все это сразу же противопоставило
точку зрения Дизраэли-писателя демократическому направлению в английской
литературе.
В свете основной тенденции творчества Дизраэли совершенно ясным
становится его принципиальное расхождение с традициями революционного
романтизма в Англии, хотя сам автор "Вивиана Грея" и "Революционного эпоса"
имел смелость апеллировать к именам Байрона и Шелли.
Объявляя себя поклонником и учеником Байрона, Дизраэли в
действительности лишь гримировался под революционного поэта. Для
романтического героя Дизраэли не существует высокого и постоянного
гражданского идеала, личная свобода и счастье себялюбца осознаются им как
цель жизни. Байронический герой-бунтарь, безоговорочно противопоставивший
себя враждебной среде, сменяется у Дизраэли героем-честолюбцем и
карьеристом, который стремится занять в обществе руководящее место. В романе
"Удивительная история Олроя" апология индивидуализма сочетается с проповедью
националистических идеалов, которые Дизраэли несколько позднее еще
обстоятельнее выразит в романе "Конингсби", особенно в связи с историей
еврея-миллионера Сидонии, - образ, жестоко высмеянный Теккереем.
Крайне показательной для характеристики идейно-эстетической сущности
раннего творчества Дизраэли является его поэма "Революционный эпос". По
замыслу автора, поэма должна была представить эпическую картину борьбы
человечества за свободу на разных этапах его существования, - начиная с
событий в древней Греции и кончая французской революцией 1789-1794 гг.
Заявляя о своей мнимой связи с творчеством Шелли, подражая патетической
аллегории автора "Восстания Ислама", как бы даже воскрешая фигуру
Демогоргона из "Освобожденного Прометея" Шелли, Дизраэли, однако, вновь в
конечном итоге сводит проблему борьбы с насилием к утверждению
индивидуалистического культа героя, воплощая свой политический идеал в
образе Наполеона I.
Непонимание духовного облика замечательных поэтов революционного
романтизма и общественного значения их деятельности, "сенсационный" тон
характерны и для романа Дизраэли "Венетия" (Venetia, 1837), в котором
тенденциозно использованы факты из жизни Байрона и Шелли.
Оживление творчества Дизраэли относится к 40-м годам. В это время
появляются его романы: "Конингсби, или Новое поколение" (Coningsby, or the
New Generation, 1844), "Сибилла, или Две нации" (Sybil, or the Two Nations,
1845) и "Танкред, или Новый крестовый поход" (Tancred, or the New Crusade,
1847).
Романы Дизраэли непосредственно откликались на события современности:
действие в них развертывается в 30-40-е годы. Дизраэли позволяет себе иногда
довольно решительно выступать против уродливых последствий буржуазного
развития Англии. В первом из названных романов устами своего героя -
аристократа Конингсби - он резко осуждает английское законодательство,
парламентскую реформу 1832 г., а в качестве радикального средства
оздоровления общественной атмосферы предлагает возвращение к "твердым"
принципам монархии и католицизма. В романе "Сибилла, или Две нации",
представляющем вершину творчества Дизраэли, писатель обращается к
кардинальной теме эпохи - к проблеме борьбы "двух наций" в одной нации, к
картинам непосредственного столкновения классов - рабочих-чартистов и
предпринимателей.
Дизраэли, как указывал Энгельс {См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии,
стр. 139.}, констатировал тот факт, что развитие крупной промышленности
ускорило социальное расслоение английского общества на "две нации", на
богачей и бедняков; в данном случае писатель, несомненно, проявил большую
зоркость. В одной и той же стране, показывает он, живут, не имея ничего
общего между собой, две "нации" - люди с различными привычками и вкусами,
идеалами и интересами, обычаями и традициями. Это - люди различного
материального положения - бедняки и богачи. Дизраэли показывает тяжелые
условия жизни тружеников деревни, рабочих-ткачей и металлистов. Невыносимые
условия существования трудящихся приводят к тому, что они организуются в
профессиональные ячейки, открыто нападают на своих угнетателей.
Однако в рассматриваемых романах 40-х годов Дизраэли стремится навязать
обществу старое средство для ликвидации нового социального конфликта. Как и
следовало ожидать от сторонника "феодального социализма", он мечтает об
упрочении основ собственнического строя и закономерно приходит в конце
концов к утверждению буржуазных норм. Примечательно, что и "Конингсби" и
"Сибилла" заканчиваются классовым миром. В первом из этих романов аристократ
Конингсби и капиталист Мильбенк, долгое время враждовавшие, становятся
политическими единомышленниками и скрепляют свой союз родственными узами. В
данном случае Дизраэли, несомненно, отразил действительный исторический
процесс постоянного взаимного тяготения английской буржуазии и английской
аристократии, не раз приходивших к классовому компромиссу, когда их
привилегии оказывались под угрозой народного возмущения.
Всем ходом действия в романе "Сибилла" Дизраэли хочет убедить своих
читателей в том, что спасителем "нации" бедняков может быть единственно
"образованный" класс, представителем которого он выводит аристократа -
Эгремонта. Выступление рабочих Дизраэли показывает как бессмысленный и
жестокий акт; жертвой "бунта" становится и отец Сибиллы, один из чартистских
руководителей. Финал романа как бы символизирует идею классового мира:
Сибилла, дочь рабочего, становится женою Эгремонта. Тенденциозно искажая
действительную классовую основу конфликта между двумя "нациями", между
собственниками и рабочими, Дизраэли в "Сибилле" пытается объяснить его
возникновение национальными и религиозными обстоятельствами: разногласия
между отдельными группами действующих лиц определяются, оказывается,
древними спорами между саксами и норманнами, борьбой между католической
церковью и протестантами.
В высшей степени симптоматична фигура всесильного банкира Сидонин,
появляющегося в "Конингсби" и в "Танкреде", диктующего при помощи своих
капиталов, не знающих родины, политику не только Англии, но и другим
странам. В образе Сидонии, которого Дизраэли окружает фальшиво-романтическим
ореолом, находят отчетливое выражение реакционнейшие националистические
взгляды писателя, так же как и затаенные мечты английской буржуазии о
расширении сферы своего политического и экономического вмешательства в
Индии, Египте, на Ближнем Востоке и в других странах Азии.
В романах Дизраэли 40-х годов значительно расширяется круг выдвигаемых
им проблем. Острота и политическая актуальность проблематики отличают лучшие
его произведения, написанные в эту пору. Теперь он не только расширяет и
конкретизирует историко-социальный фон, на котором развертывается
деятельность его героев - Конингсби, Сибиллы, Эгремонта, Танкреда и других,
- но стремится органичнее связать их личную судьбу с событиями
современности. Эта относительная уравновешенность двуплановой композиции
романов, столь характерной вообще для всего творчества Дизраэли, ныне
находит выражение и в их подзаголовках; так, история Конингсби должна
отразить, по мысли автора, и судьбу "нового поколения" современной
аристократической Англии, а перипетии жизни Сибиллы Джерард раскрываются на
фоне жизни и борьбы "двух наций".
Однако в художественном построении этих произведений выразительно
проявились реакционные тенденции творчества Дизраэли - сторонника
"феодального социализма". Сохраняя правдоподобие деталей при характеристике
обнищания английских тружеников и рождения протеста в их среде, он вместе с
тем, нарушая правду реальной жизни, даже в своем лучшем сочинении - романе
"Сибилла" - останавливается почти исключительно на описании отрицательных
сторон существования трудящихся. Заметно, как при этом Дизраэли впадает в
грубо натуралистический тон, говоря о быте рабочих, об их жилье и т. п.,
подчеркивая необузданность и беспорядочность их стихийных выступлений.
Писатель всячески пытается убедить в том, что в среде простого народа
не найти благородства и разума; все это объявляется достоянием
представителей "образованных" классов - Эгремонта и ему подобных, которые
потому-де и должны быть руководителями народа. Учитывая эту реакционную
идеологическую позицию автора, легко объяснить характерную композиционную
черту романов "Конингсби" и "Сибилла" - их тенденциозные финалы,
долженствующие подтвердить идею Дизраэли, что прогресс общества возможен
будто бы лишь при гегемонии аристократии.
Нередко Дизраэли насилует логику фактов. Весьма показательна в этом
отношении история Сибиллы, героини одноименного романа. Работница Сибилла, в
образе которой и ранее неоднократно проявлялись искусственные
неправдоподобные черты, в финале романа, к вящему удивлению читателя,
оказывается отпрыском знатного аристократического рода; дочь народа, как
поначалу рекомендует ее автор, Сибилла призвана воплотить фанатическую
верность католической церкви и благородство "образованного" класса, к
которому она принадлежит по происхождению.
Стиль Дизраэли-романиста крайне эклектичен. Писатель попрежнему
сохраняет свое пристрастие к "фешенебельным" темам; в его романах причудливо
переплетаются романтически необыкновенные, "экзотические" мотивы с мотивами
интригующе сенсационного повествования о якобы достоверных событиях из жизни
английского "высшего света", о деятельности современных политических лидеров
и т. п. Карлейль саркастически охарактеризовал Дизраэли как представителя
"дэндистской школы" в английской литературе.
После 1848 г. Дизраэли еще явственнее обнаруживает реакционную сущность
"младоторизма". В романах последних лет - "Лотарь" (Lothair, 1870),
"Эндимион" (Endymion, 1880) - и других поздних произведениях Дизраэли
становится откровенным проповедником мистики, фанатичным апологетом
привилегий высших классов, воспевает колониальную экспансию Великобритании.
Видным представителем английской литературы и общественной мысли в
30-40-е годы XIX века был Томас Карлейль (Thomas Carlyle, 1795-1881). В
публицистических и исторических работах этих лет он резко выступил против
ханжеской либерально-апологетической философии и литературы, обличая с
большой сатирической силой и пафосом бесчеловечные законы буржуазного
"чистогана", господствующие в "царстве Маммоны".
"Томасу Карлейлю, - писали Маркс и Энгельс, имея в виду этот период его
деятельности, - принадлежит та заслуга, что он выступил в литературе против
буржуазии в эпоху, когда ее взгляды, вкусы и идеи заполонили всю официальную
английскую литературу, причем выступления его носили иногда даже
революционный характер. Это относится к его истории французской революции, к
его апологии Кромвеля, памфлету о чартизме, к "Past and Present" {К. Маркс и
Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 281.}.
Однако позиции Карлейля, как отмечали Маркс и Энгельс, были с самого
начала крайне сложными. Рано обнаружила себя реакционная сущность
положительной программы писателя - некритическая, восторженная идеализация
феодального средневековья, стародавних патриархальных отношений; он выступил
проповедником антидемократического культа "героев", безапелляционно
отказывая народным массам в активной созидательной исторической роли. При
всей страстности и язвительности обличений, с которыми Карлейль обратился к
буржуазному обществу, несмотря на искреннее сочувствие бедствующим низам,
мировоззрение Карлейля уже с первых шагов формируется в русле идеологии
"феодального социализма".
Отмечая большое общественное значение лучших сочинений Карлейля, Маркс
и Энгельс писали, что даже в этих произведениях "критика настоящего тесно
связана с удивительно неисторическим апофеозом средневековья... В то время
как в прошлом он восторгается, по крайней мере, классическими эпохами
определенной фазы общественного развития, настоящее приводит его в отчаяние,
а будущее страшит. Там, где он признает революцию и создает ей даже апофеоз,
там она концентрируется для него в одной какой-нибудь личности, в Кромвеле
или Дантоне" {К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 281.}.
Эти противоречия отразились в особенностях
художественно-публицистического творчества Карлейля и подготовили открытый
переход его в лагерь реакции после революций 1848 г.
Долгий творческий путь Карлейля - писателя и общественного деятеля -
отражает сложную эволюцию его мировоззрения.
В студенческие годы (1809-1814), а затем в период учительства в
шотландской деревне молодой Карлейль жадно знакомится с сочинениями
французских просветителей - Вольтера, Дидро, Гольбаха, штудирует труды
Гиббона. Имея возможность сравнить социально-политические теории
просветителей с их реальным практическим воплощением в современной
буржуазной жизни, он увлекается немецкой идеалистической философией,
пытается найти в системах Канта и Шеллинга объяснение "вечным" истинам.
Карлейль изучает немецкую литературу и в 20-30-е годы пишет ряд статей
о Гете, Шиллере, Жан-Поле Рихтере, Новалисе, Вернере; он издает свой перевод
"Ученических лет Вильгельма Мейстера" Гете (1824), выпускает в Эдинбурге
четырехтомный сборник избранных сочинений Тика, Гофмана, Жан-Поля Рихтера и
других немецких романтиков, сопровождая их собственными
критико-биографическими заметками ("Немецкая романтическая повесть", 1826).
Живой интерес к немецкой культуре Карлейль сохранил и в последующий
период своего творчества. По словам Маркса и Энгельса, "Томас Карлейль -
единственный английский писатель, на которого немецкая литература оказала
прямое и очень значительное влияние" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII,
стр. 281.}.
Вместе с тем Карлейль в это время развертывает критику философских и
социально-политических основ просветительского мировоззрения (статья
"Вольтер", 1829; статья "Дидро", 1833, и др.). Но важно, однако, отметить,
что он не останавливается здесь лишь на критике просветительской идеологии
как таковой.
Ревизуя социально-политические взгляды просветителей XVIII века,
противопоставляя им немецкую идеалистическую философию, служившую формой
аристократической реакции против французской революции, Карлейль имеет в
виду и современных ему идейных врагов. Он выступает с обличением "ужасов"
капиталистической механизации и эгоистического бездушия, как бы
подготовленных предшествующей эпохой Просвещения.
Выходец из народных низов, сын шотландских крестьян-бедняков, рано
познакомившийся с выступлениями демократических кругов английского общества,
Карлейль высказывал уже в ранних произведениях суждения, отличавшиеся
нередко крайним радикализмом. Он отмечает чудовищные социальные контрасты -
нищету бедняков и колоссальную концентрацию богатств в руках немногих:
"Богатство, собравшееся в громадные массы, - писал Карлейль в статье
"Характеристики" (Characteristics, 1831), - и Бедность, тоже скопившаяся в
громадных размерах и отделенная от него непреодолимой преградой, - это
противоположные, несообщающиеся силы, сосредоточившиеся на положительном и
отрицательном полюсах... Печальное зрелище: на высшей ступени цивилизации
девять десятых человечества вынуждены вести борьбу, которую ведет дикарь или
даже первобытный человек - борьбу с голодом".
Первым крупным литературным произведением Карлейля был
философско-публицистический роман "Sartor Resartus {Sartor Resartus (лат.) -
перекроенный портной.}. Жизнь и мнения профессора Тейфельсдрека" (Sartor
Resartus. The Life and Opinions of Herr Teufelsdrockh, 1833-1834), в котором
социальная сатира облекается в крайне причудливые и абстрактные
символические образы.
Карлейль выступает в книге как издатель английского переложения
научного труда вымышленного профессора Тейфельсдрека "Одежда, ее
происхождение и влияние".
Рассказывая о жизни и размышлениях ученого немца, писатель воссоздает
картину своих собственных философских исканий, выражает отношение к
Просвещению, к немецкому идеализму и т. п. Опираясь на немецкую
идеалистическую философию, он развивает реакционную теорию о том, что
история человечества будто бы представляет собою чреду постоянных
переодеваний, смены "одежды": изменяется форма государства, изменяется роль
различных общественных классов и т. д., но все это - лишь временные, видимые
воплощения некоего вечного духа.
Вместе с тем Карлейль выступает в романе и как сатирик, когда применяет
свою "философию одежды" к английской современности. По характеристике
Карлейля, многое в современной общественной жизни неопределенно, иллюзорно -
величие государства, святость церкви, превосходство одних классов над
другими. Современные общественные столкновения, как считает Карлейль,
связаны именно с тем, что люди стали придавать неоправданно большое значение
"одежде", стали поклоняться ей как божеству; "одежда" приобрела невиданную
власть над человечеством.
Саркастический замысел этого романа-памфлета раскрывается в
иносказательном образе "одежды" - фетиша, которая в капиталистическом
обществе имеет большее значение, чем истинная сущность человека. Пользуясь
приемом иносказания, Карлейль обличает государственный строй, суд, вновь,
как и в статьях этих лет, говорит о непримиримом разделении общества на мир
Денег и мир Голода, утверждает, что при таких порядках коренные изменения
неизбежны.
Продолжая свою иносказательную критику капиталистического общества,
Карлейль предлагает английскому обществу целебное средство, популярное в
народной медицине: на это намекало и имя профессора, представителя
"философии одежды". Тейфельсдрек - это название растения ("чортово дерьмо",
"вонючка"), применяемое народом при желудочных болях.
Но обличительные выпады Карлейля недостаточно целеустремленны: его