Страница:
глаза на то, что состояние его будущей жены основано на уголовном
преступлении, и самоотверженная любовь его кузины Лауры (изображенной
Теккереем, в отличие от Амелии, уже без тени иронии), "спасают" Пенденниса.
По воле автора, он приходит к концу романа умудренный, но не сломленный и не
развращенный своим жизненным опытом: в основе этой благоприобретенной
"мудрости" оказывается сознательное предпочтение мещанского счастья в
маленьком мире семейных привязанностей испытаниям и опасностям общественной
жизни. В "Пенденнисе" в творчестве Теккерея-романиста
сентиментально-примирительные мотивы впервые одерживают верх над
разоблачительной реалистической иронией, хотя еще и не заглушают ее.
Самый выбор "положительного героя" и в "Пенденнисе" и в "Ньюкомах"
свидетельствует о том, что писатель и не пытается искать положительных
человеческих ценностей в сфере буржуазной общественной практики, в
деятельности своих героев. Как видно, сама эта практика попрежнему внушает
Теккерею настолько непобедимое недоверие, что он и не предполагает, чтобы ее
изображение могло представлять положительный моральный и эстетический
интерес.
Позднее, в "Виргинцах", снова возвращаясь к этому вопросу, Теккерей
прямо говорит о том, что, по его мнению, "реальное, деловое содержание
жизни" (the real business of life) может составлять лишь малую долю в
бюджете романиста: писатель делает отчасти исключение лишь для военной
профессии, "где люди могут проявлять храбрость или трусость" и где "писатель
естественно имеет дело с интересными обстоятельствами, действиями и
характерами, позволяющими ввести в повествование опасности,
самопожертвование, героическую смерть и тому подобное". Но в остальном,
утверждает Теккерей, "подлинные житейские дела вряд ли могут быть предметом
изображения в литературе". Лавочник проводит большую часть жизни, торгуя
сахаром, пряностями и сыром; юрист - корпя над заплесневелыми томами
средневековых законов; портной - сидя на портняжном столе за изготовлением
сюртуков и брюк...
"Что может сказать писатель о профессиональном существовании этих
людей? Можно ли вынести правдивую деревенскую повесть о поденщике в грубых
сапогах, получающем в день 18 пенсов?.. Как могут писатели полно изобразить
в своих книгах такие вещи, как юриспруденция, биржевое маклерство,
полемическая теология, мануфактурная торговля, аптечное дело и пр.?.. Все,
что могут сделать авторы, - это показать людей и их дела - в их страстях,
любви, смехе, забавах, ненависти и пр. - и описать эту сторону как можно
лучше, принимая деловую часть, как нечто, само собой разумеющееся...
Так, говорю ли я о настоящем или о прошедшем, я знаю, что я посещаю
только театральные фойе, кофейни, ридотто, увеселительные места, ярмарочные
балаганы, пиршественные и танцевальные залы жизни; а между тем, большой
серьезный мир прошлого или настоящего корпит в своих кабинетах, работает за
своими станками и продолжает свои привычные труды... Коридону приходится
вывозить навоз и молотить ячмень, а не только объясняться в любви Филлиде...
И хотя большинство лиц, о которых мы пишем, имеют, несомненно, свои важные
дела и занятия, мы можем свести их с нашим читателем только тогда, когда
они, как и он сам, ничем не заняты и свободны от своего труда".
Эти рассуждения Теккерея имеют двоякий интерес. С одной стороны, они
свидетельствуют о том, что погоня за наживой, делячество, все формы
общественной деятельности буржуазии, связанные с эксплуатацией народных
масс, отталкивают писателя, который находит их принципиально антипоэтичными,
антихудожественными. Но Теккерей отказывается и от изображения труда,
лишенного в условиях капитализма творческого, созидательного пафоса,
обезличенного и превращенного в товар. В поисках своего положительного героя
писатель, таким образом, ограничивается лишь сферой чисто созерцательного,
пассивного человеческого существования; производительная деятельность людей
остается за пределами его романов. Если герои Теккерея и проявляют себя в
труде, то труд их: рассматривается писателем, как нечто частное, что не
имеет никакого реального значения для переделки существующих общественных
отношений, для активного воздействия на мир.
Так, например, Пенденнис, вынужденный зарабатывать на жизнь, становится
журналистом, а затем - профессиональным литератором-романистом (как и сам
Теккерей). Клайв Ньюком, так же как и его друг Дж. Дж. Ридли (в романе
"Ньюкомы"), избирает профессию художника. Но, хотя речь идет о профессиях,
прекрасно знакомых по личному опыту самому Теккерею, он не раскрывает
читателям сколько-нибудь подробно творческой жизни своих героев. Он,
которому пришлось изведать столько испытаний и разочарований, а вместе с тем
и побед в своей борьбе за правдивое, антибуржуазное искусство, ни разу даже
не намекает читателям на то, что подобные проблемы могли встать и перед его
героями. Все трудности, которые приходится преодолевать Пенденнису, Клайву
Ньюкому и Ридли, имеют чисто технический, формальный характер. Проблема
гражданской ответственности писателя и художника, проблема борьбы с
буржуазным общественным мнением за правду в искусстве - все это обходится
молчанием в изображении героев "Пенденниса" и "Ньюкомов". Понятен резкий
отзыв Чернышевского относительно фигуры Клайва Ньюкома. По словам
Чернышевского, "он своею мизерною судьбою и своими жиденькими ощущеньицами
отвлекает наше внимание от других лиц, истинно интересных, он хочет быть не
только центром, но и двигателем романа, - ну, это ему не по силам, - и роман
движется - не то чтобы медленно, это бы еще ничего, - но вяло, движется к
целям, вовсе не интересным" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15
томах, т. IV, стр. 517.}. Более оригинальны по своему замыслу фигуры Этель
Ньюком - гордой, независимой и энергичной девушки, в которой чувство
собственного достоинства одерживает, наконец, победу над светским
тщеславием, и, в особенности, отца Клайва - старого полковника Ньюкома.
Старый служака, полжизни проведший в Индии в колониальных британских
войсках, полковник Ньюком не имеет ничего общего со своими младшими
братьями-дельцами и терпит крах, попытавшись на старости лет принять участие
в финансовых спекуляциях англо-индийского банка Бунделькунд. Именно эту
наивность и неискушенность полковника Ньюкома в буржуазной практике и делает
Теккерей основой его характера. Полковник Ньюком, по словам самого автора,
призван быть новым вариантом современного Дон Кихота, воплощением рыцарски
чистого, прекраснодушного отношения к людям. Закономерно, что по мысли
самого Теккерея, эта духовная чистота и благородство не только не могут
служить залогом жизненного успеха старика Ньюкома, но, напротив,
"естественной" логикой вещей приводят его в богадельню, где он кончает свой
век в одиночестве и нищете. Интересны сцены, связанные с донкихотской
вылазкой полковника Ньюкома в политическую жизнь. Как и сам Теккерей,
полковник Ньюком выдвигает свою кандидатуру в палату общин британского
парламента и терпит при этом такой же крах. Политическая программа
полковника Ньюкома необычайно противоречива. Защитник далеко идущих реформ,
он, вместе с тем, не менее ревностно отстаивает необходимость охраны
существующего порядка вещей (быть может, Теккерей не без иронии отразил
здесь собственное представление о противоречивости и неприменимости к
реальной жизни своих собственных политических идеалов): "Он имел обыкновение
с величайшей серьезностью говорить о нашей конституции как предмете гордости
и зависти всего мира, хотя удивлял нас в неменьшей степени широтой реформ,
которые он ревностно отстаивал, а также и самыми удивительными
старозаветными торийскими мнениями, которые защищал в других случаях. Он
стоял за то, чтобы каждый человек имел право голоса; чтобы каждый бедняк
работал недолгое время и получал высокую зарплату; чтобы каждый бедный
священник получал вдвое или втрое больше жалованья, а у епископов отняли бы
их доходы и выгнали бы их из палаты лордов. Но, вместе с тем, он был стойким
защитником этой ассамблеи и поддерживал права монархии. Он стоял за то,
чтобы снять с бедняков налоги, а так как правительству необходимы деньги, то
он считал, что налоги должны платить богачи. Все эти суждения он высказал с
величайшей важностью и красноречием в большом собрании избирателей и
неизбирателей, собравшихся в городской ратуше Ньюкома под одобрительные
возгласы неизбирателей ж к изумлению и смятению мистера Поттса из
"Независимого", который в своей газете представил полковника Ньюкома как
умеренного и осторожного реформатора".
Характерно упоминание Теккерея о том, что программа полковника Ньюкома
пришлась по вкусу "неизбирателям", т. е. тем, кто принадлежал к широким
демократическим кругам, которые парламентская реформа 1832 г. оставила за
бортом активной политической жизни. Нетрудно, однако, заметить, как это
подчеркивает и сам Теккерей, что "демократизм" путаной программы полковника
Ньюкома действительно представлял собою наивное донкихотство. Осуществить
положительные радикальные требования этой программы, сохраняя вместе с тем
существующий порядок вещей, было невозможно; и провал полковника Ньюкома на
выборах воспринимается самим писателем как горький и неизбежный урок, данный
жизнью этому простодушному старому мечтателю.
В образе полковника Ньюкома нельзя не заметить черт нарочитой
идеализации. Полковник Ньюком действительно выступает как настоящий человек
рядом со своими родичами - пигмеями, играющими роль столпов британской
коммерции и британской индустрии. Он на голову выше своих
братьев-коммерсантов и своего негодяя-племянника Бернса Ньюкома. Но Теккерей
может достичь этого эффекта в изображении своего героя лишь посредством
"фигуры умолчания". Он ничего не рассказывает читателям о действиях самого
полковника в Индии, служивших, очевидно, интересам колониальной политики
Великобритании. А сам полковник говорит о военных операциях против индийцев
как о геройских подвигах, даже не догадываясь о том, какова истинная изнанка
этих побед британского оружия. В этом отношении в трактовке колониальной
темы критический реализм Теккерея оказывается гораздо более компромиссным и
ограниченным по сравнению с английским революционным романтизмом.
С образом полковника Ньюкома в творчество Теккерея с особенной
настойчивостью входит намеченный и ранее в "Пенденнисе", в образах матери и
жены героя, мотив христианского смирения и всепрощения. Полковник Ньюком
умирает, прощая своих врагов, и Теккерей, ранее столь чуждый фальшивой
сентиментальности, отдает ей дань в изображении смерти своего героя.
Чернышевский был прав, иронически отзываясь об этих сентиментальных мотивах,
пронизывающих действие "Ньюкомов": "Боже! как хороши бывают люди! Сколько
любви и счастья, сколько света и теплоты!
Но... но отчего же меня утомляет эта сладкая беседа с другом, которого
я так люблю, который так хорошо говорит?
Но... отчего же, когда я дочитал книгу, я рад, что, наконец, дочитал
ее?
Будем говорить прямо: беседа ведена была о ничтожных предметах, книга
была пуста" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр.
514.}.
Оценка, данная Чернышевским "Ньюкомам", имеет большое значение для
понимания творческой эволюции Теккерея. Чернышевский был далек от
нигилистического отрицания этого романа, но он глубоко вскрыл противоречие
между реализмом Теккерея, еще и здесь проявляющим себя в резком сатирическом
изображении общественного фона, и теми "положительными" ценностями, которые
писатель искусственно навязывает читателю вразрез с действительным ходом
жизни.
В своем анализе "Ньюкомов" Чернышевский приходит к следующему выводу:
"Великолепная форма находится в нескладном противоречии с бедностью
содержания, роскошная рама с пустым пейзажем, в нее вставленным. В романе
нет единства, потому что нет мысли, которая связывала бы людей и события; в
романе нет жизни, потому что нет мысли, которая оживляла бы их" {Н. Г.
Чернышевский. Полн. собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр. 521.}.
Критическое выступление Чернышевского в "Современнике" 1857 г. по
поводу "Ньюкомов" было вызвано не только интересом великого русского
революционного демократа к творчеству английского писателя, но и стремлением
ответить на некоторые общие вопросы, возникшие в ходе борьбы
революционно-демократического лагеря с либералами. Выступление Чернышевского
по поводу "Ньюкомов" было полемически заострено, в частности, против
Дружинина, который в своих статьях неоднократно пользовался новинками
английской литературы как поводом и материалом для развития своих
буржуазно-либеральных представлений о задачах искусства. В своей рецензии на
"Ньюкомы" Дружинин приветствовал их, как "широкий шаг от отрицания к
созиданию", как произведение, в котором сатира Теккерея уступает место
"силам любовно-примирительным". Явно целясь в своих русских противников,
поборников воинствующего гражданского, обличительного, реалистического
искусства, Дружинин ссылался на автора "Ньюкомов", как на достойный
подражания пример писателя, который якобы "стоит выше всех партий" и "все
сливает, все примиряет, все живит в своем широком миросозерцании" {А. В.
Дружинин. Собр. соч., т. 5, СПб., 1865, стр. 242.}. Чернышевский правильно
уловил реакционный смысл выступления Дружинина и воспользовался романом
Теккерея для того, чтобы с особой резкостью подчеркнуть значение идейности в
искусстве и показать, что художественные достоинства произведения
неотъемлемы от глубины и значительности его общественного содержания.
Середина 50-х годов была переломным периодом в творчестве Теккерея. С
этого времени начинается кризис его реализма. Спад чартистского движения в
Англии и поражение революции 1848-1849 гг. на континенте создали условия для
усиления насаждавшихся реакцией иллюзий о возможности мирного развития
британского капитализма. Война с Россией, развязанная Англией в союзе с
Францией Наполеона III, также способствовала тому, чтобы на некоторое время
отвлечь трудящиеся массы страны от борьбы за их действительные классовые
интересы. Политическая позиция, которую занимает в эти годы Теккерей,
оказывается во многом более консервативной, чем позиция, которую он занимал
в период подъема чартизма. Он приветствует захват власти Наполеоном III, не
разобравшись в контрреволюционном характере декабрьского переворота 1851 г.,
и только несколькими годами позже приходит к пониманию антинародной сущности
режима Второй империи. Он, в отличие от Диккенса, не возвысил голос протеста
против англо-русской войны. И если можно считать, что в этом Теккерей как бы
разделяет предрассудки и самообман трудящихся масс английского народа, то в
другом остром вопросе тогдашней международной политики, в вопросе об
отношении Англии к борьбе за освобождение негров в Соединенных Штатах, он
вступает в прямое противоречие с английскими рабочими, которые с большими
жертвами для себя поддерживали Север в гражданской войне против
рабовладельческого Юга. В отличие от Диккенса, сумевшего увидеть во время
своей поездки в Америку все бесчеловечие плантаторской системы и
эксплуататорскую изнанку американской буржуазной "демократии", Теккерей,
посетивший Америку в 50-х годах, не смог или не захотел отдать себе отчета в
действительной остроте общественных противоречий американской жизни.
Попытка Теккерея выдвинуть в 1857 г. свою кандидатуру на парламентских
выборах в Оксфорде от так называемой независимой партии представляет
интерес, как свидетельство чрезвычайной половинчатости и противоречивости
его тогдашних общественно-политических взглядов. С одной стороны, в своих
предвыборных выступлениях Теккерей высмеивает политику консерваторов и
настаивает на том, что "люди из народа - трудящиеся и образованные люди из
народа - должны участвовать в управлении"; но, с другой стороны, спешит
оговориться, что, требуя расширения избирательного права, он отнюдь не имеет
в виду, однако, сделать избирательное право всеобщим. Только в одном вопросе
избирательная программа Теккерея непосредственно перекликалась с массовыми
выступлениями английских трудящихся, относящимися к этому периоду. Это был
вопрос о праве народа на культурные развлечения и отдых, на которое усиленно
посягала реакция под лицемерным лозунгом охраны интересов церкви и чистоты
"субботнего дня". Статья Маркса "Антицерковное движение. - Демонстрация в
Гайд-парке" (1855) свидетельствует о том, какой остроты достигли массовые
выступления английских рабочих против церковной регламентации их воскресного
досуга. Теккерей поддержал требование народа, высказавшись за то, чтобы по
праздничным дням для трудящихся были открыты музеи, выставки, концертные
залы и театры. Как смело было для того времени это программное требование,
выдвинутое им на выборах, можно судить по тому, что его противники поспешили
опубликовать листовку с соответствующей цитатой из выступления Теккерея,
чтобы таким образом очернить его в глазах обывателей как святотатца,
осквернителя "дня субботнего". Попытка Теккерея принять активное участие в
политической жизни, как и можно было ожидать, окончилась неудачей: слишком
"левый" в глазах реакции и слишком консервативный с точки зрения
демократических избирателей, он был забаллотирован на выборах.
Противоречия, сказывающиеся в политических выступлениях Теккерея,
относящихся к середине 50-х годов, рельефно отражаются в его исторических
романах и очерках этого времени. Обращение Теккерея к истории было тесно
связано с актуальными проблемами, которые выдвигала перед писателем
английская действительность и которые он пытался решать и на современном
материале ("Ньюкомы"). Возвращаясь после долгого перерыва к историческому
жанру (в котором он уже испытал свои силы, как автор "Барри Линдона"),
Теккерей выступает с публичными лекциями о "Четырех Георгах" и об
"Английских юмористах XVIII века", которые впоследствии издает отдельными
книгами. К тому же периоду, к временам царствования королевы Анны, относится
и его крупнейший исторический роман "История Генри Эсмонда" (The History of
Henry Esmond, 1852).
Картины исторической жизни Англии XVIII века дают Теккерею возможность
осмыслить ход общественного развития Англии после
буржуазно-аристократического компромисса 1689 г., когда, по выражению
Маркса, "победные трофеи" были поделены между крупной земельной
аристократией и верхами финансовой буржуазии. Теккерей получает возможность
развернуть здесь в историческом разрезе свою критику обеих парламентских
партий - тори и вигов, которых он высмеял так беспощадно еще в "Книге
снобов", и критику английской конституционной монархии. В более широком
смысле, не ограничиваясь разоблачением политического аппарата британского
государства, Теккерей затрагивает здесь и вопросы социальные, разоблачая
враждебность правящих классов интересам народных масс, подвергая резкой,
непримиримой критике грабительские войны, которые вразрез с интересами
народов вела в XVIII веке правящая верхушка страны. Теккерей сам
подчеркивает этот новаторский демократический характер своего историзма.
"Неужели же история должна до окончания веков оставаться
коленопреклоненной? Я стою за то, чтобы она поднялась с колен и приняла
естественную позу; довольно ей расшаркиваться и отвешивать поклоны, точно
она камергер двора, и в присутствии государя подобострастно пятиться к
двери. Одним словом, я предпочел бы историю житейских дел истории
героических подвигов и полагаю, что мистер Гогарт и мистер Фильдинг дадут
нашим детям куда лучшее представление о нравах современной Англии, нежели
"Придворная газета" и иные издания, которые мы оттуда получаем".
Именно этот демократизм составляет основу художественной ценности тех
исторических обобщений, которые созданы Теккереем в "Истории Генри Эсмонда".
Этот роман написан в форме мемуаров заглавного героя. Участник "войны за
испанское наследство" (1701-1714) и якобитского заговора, имевшего целью
реставрацию монархии Стюартов, Генри Эсмонд переселяется затем в Америку,
где и доживает свой век как владелец крупной плантации в Виргинии.
Роман Теккерея, как и его лекции о "Четырех Георгах", заключает в себе
несомненную внутреннюю полемику с историографией официального
либерально-буржуазного направления, с такими историками, как Гизо и Маколей,
которые стремились представить развитие капиталистических отношений в Англии
как классический образец гармоничного эволюционного общественного
"прогресса". В ту пору, когда был написан роман Теккерея, в Англии
пользовалась широкой известностью многотомная "История Англии" Маколея,
который изображал воцарение ганноверской династии и британскую конституцию в
виде величайших благодеяний, выпавших на долю англичан, и замалчивал
кровавую эксплуататорскую изнанку режима, установленного в Англии после
переворота 1689 г. Как и в "Четырех Георгах", Теккерей в "Эсмонде", идя
вразрез с этой либерально-буржуазной концепцией, называя вещи своими
именами, показывает грабительский характер тех войн, которые вела Англия в
XVIII веке, разоблачает взяточничество, лицемерие и бесчестность правящих
кругов, с глубокой иронией говорит об обеих правящих партиях и о
"компромиссности" всей английской истории этого периода.
"Ряд удивительных компромиссов - вот что являет собою английская
история: компромиссы идейные, компромиссы партийные, компромиссы
религиозные! Ревнители свободы и независимости Англии подчиняли свою
религиозную совесть парламентскому акту, не могли утвердить свою свободу
иначе, как под эгидой короля, вывезенного из Целля или Гааги, и в среде
самого гордого на свете народа не умели найти правителя, который говорил бы
на их языке и понимал бы их законы".
Но, вместе с тем, демократизм Теккерея в еще большей мере, чем в его
романах из современной общественной жизни, обнаруживает здесь свою
ограниченность. Зная цену демагогии буржуазных политиков, отвергая фальшивые
фразы либеральных историков, Теккерей, однако, вместе со своим героем Генри
Эсмондом склонен считать исторический путь развития буржуазной Англии
неизбежностью, против которой нельзя бороться, с которой необходимо
примириться. Об этом говорит не без горечи его герой, разоблачая
лжепатриотизм правящих классов Англии; вместе с тем он настойчиво отвергает
возможность революционных методов борьбы с общественными порядками,
сложившимися в его стране.
"В Англии есть только две партии, между которыми можно выбирать; и,
выбрав дом для жилья, вы должны взять его таким, как он есть, со всеми его
неудобствами, с вековою теснотой, со старомодною обстановкой, даже с
руинами, к нему принадлежащими; можете чинить и подновлять, но только не
вздумайте перестраивать".
Характерно, что, как и в "Ярмарке тщеславия", в романе Теккерея из
истории Англии XVIII века также нет героя, который был бы связан с народом,
разделял бы его судьбу. Именно поэтому попытка Теккерея создать
положительный образ в лице Генри Эсмонда оказывается половинчатой. Генри
Эсмонд по своему положению в обществе долгое время остается на распутье
между народом и правящими классами. Безродный сирота, не знающий своего
происхождения, он воспитывается из милости в доме лордов Каслвудов. Но,
испытывая всю горечь подневольного состояния, чувствуя себя
полуприживалом-полуслугой, Генри Эсмонд, однако, вместе с тем пользуется
относительными привилегиями, отделяющими его от односельчан. Он не знает
физического труда, он растет белоручкой, барином и его искренние симпатии,
несмотря на многие обиды детства, принадлежат его знатным "покровителям".
Лишь много позднее Генри Эсмонд узнает тайну своего рождения. Оказывается,
он - законный наследник титула и владений лорда Каслвуда. Но любовь его к
леди Каслвуд и ее дочери Беатрисе заставляет его добровольно отказаться от
предъявления своих прав и уничтожить документы, устанавливающие его
действительное имя и положение.
Герой такого рода, в силу исключительных особенностей своей личной
судьбы, остается одиночкой в жизни, и Теккерей с особым сочувствием
подчеркивает это гордое и печальное одиночество Эсмонда, который презирает
правящие верхи, но вместе с тем слишком тесно связан с ними и положением в
обществе, и узами родства и чувства, чтобы порвать с ними. В изображении
Теккерея Эсмонд по своему интеллектуальному уровню, по своей честности и
цельности души на голову выше окружающих. Но он считает существующий порядок
вещей слишком прочным, чтобы бороться с ним. Понадобилась циничная измена
горячо любимой им Беатрисы, прельстившейся положением фаворитки принца
Стюарта, и черная неблагодарность этого легкомысленного претендента на
английский престол, чтобы заставить Генри Эсмонда отказаться от поддержки
заговора, имевшего целью реставрацию монархии Стюартов. Но и участие в этом
преступлении, и самоотверженная любовь его кузины Лауры (изображенной
Теккереем, в отличие от Амелии, уже без тени иронии), "спасают" Пенденниса.
По воле автора, он приходит к концу романа умудренный, но не сломленный и не
развращенный своим жизненным опытом: в основе этой благоприобретенной
"мудрости" оказывается сознательное предпочтение мещанского счастья в
маленьком мире семейных привязанностей испытаниям и опасностям общественной
жизни. В "Пенденнисе" в творчестве Теккерея-романиста
сентиментально-примирительные мотивы впервые одерживают верх над
разоблачительной реалистической иронией, хотя еще и не заглушают ее.
Самый выбор "положительного героя" и в "Пенденнисе" и в "Ньюкомах"
свидетельствует о том, что писатель и не пытается искать положительных
человеческих ценностей в сфере буржуазной общественной практики, в
деятельности своих героев. Как видно, сама эта практика попрежнему внушает
Теккерею настолько непобедимое недоверие, что он и не предполагает, чтобы ее
изображение могло представлять положительный моральный и эстетический
интерес.
Позднее, в "Виргинцах", снова возвращаясь к этому вопросу, Теккерей
прямо говорит о том, что, по его мнению, "реальное, деловое содержание
жизни" (the real business of life) может составлять лишь малую долю в
бюджете романиста: писатель делает отчасти исключение лишь для военной
профессии, "где люди могут проявлять храбрость или трусость" и где "писатель
естественно имеет дело с интересными обстоятельствами, действиями и
характерами, позволяющими ввести в повествование опасности,
самопожертвование, героическую смерть и тому подобное". Но в остальном,
утверждает Теккерей, "подлинные житейские дела вряд ли могут быть предметом
изображения в литературе". Лавочник проводит большую часть жизни, торгуя
сахаром, пряностями и сыром; юрист - корпя над заплесневелыми томами
средневековых законов; портной - сидя на портняжном столе за изготовлением
сюртуков и брюк...
"Что может сказать писатель о профессиональном существовании этих
людей? Можно ли вынести правдивую деревенскую повесть о поденщике в грубых
сапогах, получающем в день 18 пенсов?.. Как могут писатели полно изобразить
в своих книгах такие вещи, как юриспруденция, биржевое маклерство,
полемическая теология, мануфактурная торговля, аптечное дело и пр.?.. Все,
что могут сделать авторы, - это показать людей и их дела - в их страстях,
любви, смехе, забавах, ненависти и пр. - и описать эту сторону как можно
лучше, принимая деловую часть, как нечто, само собой разумеющееся...
Так, говорю ли я о настоящем или о прошедшем, я знаю, что я посещаю
только театральные фойе, кофейни, ридотто, увеселительные места, ярмарочные
балаганы, пиршественные и танцевальные залы жизни; а между тем, большой
серьезный мир прошлого или настоящего корпит в своих кабинетах, работает за
своими станками и продолжает свои привычные труды... Коридону приходится
вывозить навоз и молотить ячмень, а не только объясняться в любви Филлиде...
И хотя большинство лиц, о которых мы пишем, имеют, несомненно, свои важные
дела и занятия, мы можем свести их с нашим читателем только тогда, когда
они, как и он сам, ничем не заняты и свободны от своего труда".
Эти рассуждения Теккерея имеют двоякий интерес. С одной стороны, они
свидетельствуют о том, что погоня за наживой, делячество, все формы
общественной деятельности буржуазии, связанные с эксплуатацией народных
масс, отталкивают писателя, который находит их принципиально антипоэтичными,
антихудожественными. Но Теккерей отказывается и от изображения труда,
лишенного в условиях капитализма творческого, созидательного пафоса,
обезличенного и превращенного в товар. В поисках своего положительного героя
писатель, таким образом, ограничивается лишь сферой чисто созерцательного,
пассивного человеческого существования; производительная деятельность людей
остается за пределами его романов. Если герои Теккерея и проявляют себя в
труде, то труд их: рассматривается писателем, как нечто частное, что не
имеет никакого реального значения для переделки существующих общественных
отношений, для активного воздействия на мир.
Так, например, Пенденнис, вынужденный зарабатывать на жизнь, становится
журналистом, а затем - профессиональным литератором-романистом (как и сам
Теккерей). Клайв Ньюком, так же как и его друг Дж. Дж. Ридли (в романе
"Ньюкомы"), избирает профессию художника. Но, хотя речь идет о профессиях,
прекрасно знакомых по личному опыту самому Теккерею, он не раскрывает
читателям сколько-нибудь подробно творческой жизни своих героев. Он,
которому пришлось изведать столько испытаний и разочарований, а вместе с тем
и побед в своей борьбе за правдивое, антибуржуазное искусство, ни разу даже
не намекает читателям на то, что подобные проблемы могли встать и перед его
героями. Все трудности, которые приходится преодолевать Пенденнису, Клайву
Ньюкому и Ридли, имеют чисто технический, формальный характер. Проблема
гражданской ответственности писателя и художника, проблема борьбы с
буржуазным общественным мнением за правду в искусстве - все это обходится
молчанием в изображении героев "Пенденниса" и "Ньюкомов". Понятен резкий
отзыв Чернышевского относительно фигуры Клайва Ньюкома. По словам
Чернышевского, "он своею мизерною судьбою и своими жиденькими ощущеньицами
отвлекает наше внимание от других лиц, истинно интересных, он хочет быть не
только центром, но и двигателем романа, - ну, это ему не по силам, - и роман
движется - не то чтобы медленно, это бы еще ничего, - но вяло, движется к
целям, вовсе не интересным" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15
томах, т. IV, стр. 517.}. Более оригинальны по своему замыслу фигуры Этель
Ньюком - гордой, независимой и энергичной девушки, в которой чувство
собственного достоинства одерживает, наконец, победу над светским
тщеславием, и, в особенности, отца Клайва - старого полковника Ньюкома.
Старый служака, полжизни проведший в Индии в колониальных британских
войсках, полковник Ньюком не имеет ничего общего со своими младшими
братьями-дельцами и терпит крах, попытавшись на старости лет принять участие
в финансовых спекуляциях англо-индийского банка Бунделькунд. Именно эту
наивность и неискушенность полковника Ньюкома в буржуазной практике и делает
Теккерей основой его характера. Полковник Ньюком, по словам самого автора,
призван быть новым вариантом современного Дон Кихота, воплощением рыцарски
чистого, прекраснодушного отношения к людям. Закономерно, что по мысли
самого Теккерея, эта духовная чистота и благородство не только не могут
служить залогом жизненного успеха старика Ньюкома, но, напротив,
"естественной" логикой вещей приводят его в богадельню, где он кончает свой
век в одиночестве и нищете. Интересны сцены, связанные с донкихотской
вылазкой полковника Ньюкома в политическую жизнь. Как и сам Теккерей,
полковник Ньюком выдвигает свою кандидатуру в палату общин британского
парламента и терпит при этом такой же крах. Политическая программа
полковника Ньюкома необычайно противоречива. Защитник далеко идущих реформ,
он, вместе с тем, не менее ревностно отстаивает необходимость охраны
существующего порядка вещей (быть может, Теккерей не без иронии отразил
здесь собственное представление о противоречивости и неприменимости к
реальной жизни своих собственных политических идеалов): "Он имел обыкновение
с величайшей серьезностью говорить о нашей конституции как предмете гордости
и зависти всего мира, хотя удивлял нас в неменьшей степени широтой реформ,
которые он ревностно отстаивал, а также и самыми удивительными
старозаветными торийскими мнениями, которые защищал в других случаях. Он
стоял за то, чтобы каждый человек имел право голоса; чтобы каждый бедняк
работал недолгое время и получал высокую зарплату; чтобы каждый бедный
священник получал вдвое или втрое больше жалованья, а у епископов отняли бы
их доходы и выгнали бы их из палаты лордов. Но, вместе с тем, он был стойким
защитником этой ассамблеи и поддерживал права монархии. Он стоял за то,
чтобы снять с бедняков налоги, а так как правительству необходимы деньги, то
он считал, что налоги должны платить богачи. Все эти суждения он высказал с
величайшей важностью и красноречием в большом собрании избирателей и
неизбирателей, собравшихся в городской ратуше Ньюкома под одобрительные
возгласы неизбирателей ж к изумлению и смятению мистера Поттса из
"Независимого", который в своей газете представил полковника Ньюкома как
умеренного и осторожного реформатора".
Характерно упоминание Теккерея о том, что программа полковника Ньюкома
пришлась по вкусу "неизбирателям", т. е. тем, кто принадлежал к широким
демократическим кругам, которые парламентская реформа 1832 г. оставила за
бортом активной политической жизни. Нетрудно, однако, заметить, как это
подчеркивает и сам Теккерей, что "демократизм" путаной программы полковника
Ньюкома действительно представлял собою наивное донкихотство. Осуществить
положительные радикальные требования этой программы, сохраняя вместе с тем
существующий порядок вещей, было невозможно; и провал полковника Ньюкома на
выборах воспринимается самим писателем как горький и неизбежный урок, данный
жизнью этому простодушному старому мечтателю.
В образе полковника Ньюкома нельзя не заметить черт нарочитой
идеализации. Полковник Ньюком действительно выступает как настоящий человек
рядом со своими родичами - пигмеями, играющими роль столпов британской
коммерции и британской индустрии. Он на голову выше своих
братьев-коммерсантов и своего негодяя-племянника Бернса Ньюкома. Но Теккерей
может достичь этого эффекта в изображении своего героя лишь посредством
"фигуры умолчания". Он ничего не рассказывает читателям о действиях самого
полковника в Индии, служивших, очевидно, интересам колониальной политики
Великобритании. А сам полковник говорит о военных операциях против индийцев
как о геройских подвигах, даже не догадываясь о том, какова истинная изнанка
этих побед британского оружия. В этом отношении в трактовке колониальной
темы критический реализм Теккерея оказывается гораздо более компромиссным и
ограниченным по сравнению с английским революционным романтизмом.
С образом полковника Ньюкома в творчество Теккерея с особенной
настойчивостью входит намеченный и ранее в "Пенденнисе", в образах матери и
жены героя, мотив христианского смирения и всепрощения. Полковник Ньюком
умирает, прощая своих врагов, и Теккерей, ранее столь чуждый фальшивой
сентиментальности, отдает ей дань в изображении смерти своего героя.
Чернышевский был прав, иронически отзываясь об этих сентиментальных мотивах,
пронизывающих действие "Ньюкомов": "Боже! как хороши бывают люди! Сколько
любви и счастья, сколько света и теплоты!
Но... но отчего же меня утомляет эта сладкая беседа с другом, которого
я так люблю, который так хорошо говорит?
Но... отчего же, когда я дочитал книгу, я рад, что, наконец, дочитал
ее?
Будем говорить прямо: беседа ведена была о ничтожных предметах, книга
была пуста" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр.
514.}.
Оценка, данная Чернышевским "Ньюкомам", имеет большое значение для
понимания творческой эволюции Теккерея. Чернышевский был далек от
нигилистического отрицания этого романа, но он глубоко вскрыл противоречие
между реализмом Теккерея, еще и здесь проявляющим себя в резком сатирическом
изображении общественного фона, и теми "положительными" ценностями, которые
писатель искусственно навязывает читателю вразрез с действительным ходом
жизни.
В своем анализе "Ньюкомов" Чернышевский приходит к следующему выводу:
"Великолепная форма находится в нескладном противоречии с бедностью
содержания, роскошная рама с пустым пейзажем, в нее вставленным. В романе
нет единства, потому что нет мысли, которая связывала бы людей и события; в
романе нет жизни, потому что нет мысли, которая оживляла бы их" {Н. Г.
Чернышевский. Полн. собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр. 521.}.
Критическое выступление Чернышевского в "Современнике" 1857 г. по
поводу "Ньюкомов" было вызвано не только интересом великого русского
революционного демократа к творчеству английского писателя, но и стремлением
ответить на некоторые общие вопросы, возникшие в ходе борьбы
революционно-демократического лагеря с либералами. Выступление Чернышевского
по поводу "Ньюкомов" было полемически заострено, в частности, против
Дружинина, который в своих статьях неоднократно пользовался новинками
английской литературы как поводом и материалом для развития своих
буржуазно-либеральных представлений о задачах искусства. В своей рецензии на
"Ньюкомы" Дружинин приветствовал их, как "широкий шаг от отрицания к
созиданию", как произведение, в котором сатира Теккерея уступает место
"силам любовно-примирительным". Явно целясь в своих русских противников,
поборников воинствующего гражданского, обличительного, реалистического
искусства, Дружинин ссылался на автора "Ньюкомов", как на достойный
подражания пример писателя, который якобы "стоит выше всех партий" и "все
сливает, все примиряет, все живит в своем широком миросозерцании" {А. В.
Дружинин. Собр. соч., т. 5, СПб., 1865, стр. 242.}. Чернышевский правильно
уловил реакционный смысл выступления Дружинина и воспользовался романом
Теккерея для того, чтобы с особой резкостью подчеркнуть значение идейности в
искусстве и показать, что художественные достоинства произведения
неотъемлемы от глубины и значительности его общественного содержания.
Середина 50-х годов была переломным периодом в творчестве Теккерея. С
этого времени начинается кризис его реализма. Спад чартистского движения в
Англии и поражение революции 1848-1849 гг. на континенте создали условия для
усиления насаждавшихся реакцией иллюзий о возможности мирного развития
британского капитализма. Война с Россией, развязанная Англией в союзе с
Францией Наполеона III, также способствовала тому, чтобы на некоторое время
отвлечь трудящиеся массы страны от борьбы за их действительные классовые
интересы. Политическая позиция, которую занимает в эти годы Теккерей,
оказывается во многом более консервативной, чем позиция, которую он занимал
в период подъема чартизма. Он приветствует захват власти Наполеоном III, не
разобравшись в контрреволюционном характере декабрьского переворота 1851 г.,
и только несколькими годами позже приходит к пониманию антинародной сущности
режима Второй империи. Он, в отличие от Диккенса, не возвысил голос протеста
против англо-русской войны. И если можно считать, что в этом Теккерей как бы
разделяет предрассудки и самообман трудящихся масс английского народа, то в
другом остром вопросе тогдашней международной политики, в вопросе об
отношении Англии к борьбе за освобождение негров в Соединенных Штатах, он
вступает в прямое противоречие с английскими рабочими, которые с большими
жертвами для себя поддерживали Север в гражданской войне против
рабовладельческого Юга. В отличие от Диккенса, сумевшего увидеть во время
своей поездки в Америку все бесчеловечие плантаторской системы и
эксплуататорскую изнанку американской буржуазной "демократии", Теккерей,
посетивший Америку в 50-х годах, не смог или не захотел отдать себе отчета в
действительной остроте общественных противоречий американской жизни.
Попытка Теккерея выдвинуть в 1857 г. свою кандидатуру на парламентских
выборах в Оксфорде от так называемой независимой партии представляет
интерес, как свидетельство чрезвычайной половинчатости и противоречивости
его тогдашних общественно-политических взглядов. С одной стороны, в своих
предвыборных выступлениях Теккерей высмеивает политику консерваторов и
настаивает на том, что "люди из народа - трудящиеся и образованные люди из
народа - должны участвовать в управлении"; но, с другой стороны, спешит
оговориться, что, требуя расширения избирательного права, он отнюдь не имеет
в виду, однако, сделать избирательное право всеобщим. Только в одном вопросе
избирательная программа Теккерея непосредственно перекликалась с массовыми
выступлениями английских трудящихся, относящимися к этому периоду. Это был
вопрос о праве народа на культурные развлечения и отдых, на которое усиленно
посягала реакция под лицемерным лозунгом охраны интересов церкви и чистоты
"субботнего дня". Статья Маркса "Антицерковное движение. - Демонстрация в
Гайд-парке" (1855) свидетельствует о том, какой остроты достигли массовые
выступления английских рабочих против церковной регламентации их воскресного
досуга. Теккерей поддержал требование народа, высказавшись за то, чтобы по
праздничным дням для трудящихся были открыты музеи, выставки, концертные
залы и театры. Как смело было для того времени это программное требование,
выдвинутое им на выборах, можно судить по тому, что его противники поспешили
опубликовать листовку с соответствующей цитатой из выступления Теккерея,
чтобы таким образом очернить его в глазах обывателей как святотатца,
осквернителя "дня субботнего". Попытка Теккерея принять активное участие в
политической жизни, как и можно было ожидать, окончилась неудачей: слишком
"левый" в глазах реакции и слишком консервативный с точки зрения
демократических избирателей, он был забаллотирован на выборах.
Противоречия, сказывающиеся в политических выступлениях Теккерея,
относящихся к середине 50-х годов, рельефно отражаются в его исторических
романах и очерках этого времени. Обращение Теккерея к истории было тесно
связано с актуальными проблемами, которые выдвигала перед писателем
английская действительность и которые он пытался решать и на современном
материале ("Ньюкомы"). Возвращаясь после долгого перерыва к историческому
жанру (в котором он уже испытал свои силы, как автор "Барри Линдона"),
Теккерей выступает с публичными лекциями о "Четырех Георгах" и об
"Английских юмористах XVIII века", которые впоследствии издает отдельными
книгами. К тому же периоду, к временам царствования королевы Анны, относится
и его крупнейший исторический роман "История Генри Эсмонда" (The History of
Henry Esmond, 1852).
Картины исторической жизни Англии XVIII века дают Теккерею возможность
осмыслить ход общественного развития Англии после
буржуазно-аристократического компромисса 1689 г., когда, по выражению
Маркса, "победные трофеи" были поделены между крупной земельной
аристократией и верхами финансовой буржуазии. Теккерей получает возможность
развернуть здесь в историческом разрезе свою критику обеих парламентских
партий - тори и вигов, которых он высмеял так беспощадно еще в "Книге
снобов", и критику английской конституционной монархии. В более широком
смысле, не ограничиваясь разоблачением политического аппарата британского
государства, Теккерей затрагивает здесь и вопросы социальные, разоблачая
враждебность правящих классов интересам народных масс, подвергая резкой,
непримиримой критике грабительские войны, которые вразрез с интересами
народов вела в XVIII веке правящая верхушка страны. Теккерей сам
подчеркивает этот новаторский демократический характер своего историзма.
"Неужели же история должна до окончания веков оставаться
коленопреклоненной? Я стою за то, чтобы она поднялась с колен и приняла
естественную позу; довольно ей расшаркиваться и отвешивать поклоны, точно
она камергер двора, и в присутствии государя подобострастно пятиться к
двери. Одним словом, я предпочел бы историю житейских дел истории
героических подвигов и полагаю, что мистер Гогарт и мистер Фильдинг дадут
нашим детям куда лучшее представление о нравах современной Англии, нежели
"Придворная газета" и иные издания, которые мы оттуда получаем".
Именно этот демократизм составляет основу художественной ценности тех
исторических обобщений, которые созданы Теккереем в "Истории Генри Эсмонда".
Этот роман написан в форме мемуаров заглавного героя. Участник "войны за
испанское наследство" (1701-1714) и якобитского заговора, имевшего целью
реставрацию монархии Стюартов, Генри Эсмонд переселяется затем в Америку,
где и доживает свой век как владелец крупной плантации в Виргинии.
Роман Теккерея, как и его лекции о "Четырех Георгах", заключает в себе
несомненную внутреннюю полемику с историографией официального
либерально-буржуазного направления, с такими историками, как Гизо и Маколей,
которые стремились представить развитие капиталистических отношений в Англии
как классический образец гармоничного эволюционного общественного
"прогресса". В ту пору, когда был написан роман Теккерея, в Англии
пользовалась широкой известностью многотомная "История Англии" Маколея,
который изображал воцарение ганноверской династии и британскую конституцию в
виде величайших благодеяний, выпавших на долю англичан, и замалчивал
кровавую эксплуататорскую изнанку режима, установленного в Англии после
переворота 1689 г. Как и в "Четырех Георгах", Теккерей в "Эсмонде", идя
вразрез с этой либерально-буржуазной концепцией, называя вещи своими
именами, показывает грабительский характер тех войн, которые вела Англия в
XVIII веке, разоблачает взяточничество, лицемерие и бесчестность правящих
кругов, с глубокой иронией говорит об обеих правящих партиях и о
"компромиссности" всей английской истории этого периода.
"Ряд удивительных компромиссов - вот что являет собою английская
история: компромиссы идейные, компромиссы партийные, компромиссы
религиозные! Ревнители свободы и независимости Англии подчиняли свою
религиозную совесть парламентскому акту, не могли утвердить свою свободу
иначе, как под эгидой короля, вывезенного из Целля или Гааги, и в среде
самого гордого на свете народа не умели найти правителя, который говорил бы
на их языке и понимал бы их законы".
Но, вместе с тем, демократизм Теккерея в еще большей мере, чем в его
романах из современной общественной жизни, обнаруживает здесь свою
ограниченность. Зная цену демагогии буржуазных политиков, отвергая фальшивые
фразы либеральных историков, Теккерей, однако, вместе со своим героем Генри
Эсмондом склонен считать исторический путь развития буржуазной Англии
неизбежностью, против которой нельзя бороться, с которой необходимо
примириться. Об этом говорит не без горечи его герой, разоблачая
лжепатриотизм правящих классов Англии; вместе с тем он настойчиво отвергает
возможность революционных методов борьбы с общественными порядками,
сложившимися в его стране.
"В Англии есть только две партии, между которыми можно выбирать; и,
выбрав дом для жилья, вы должны взять его таким, как он есть, со всеми его
неудобствами, с вековою теснотой, со старомодною обстановкой, даже с
руинами, к нему принадлежащими; можете чинить и подновлять, но только не
вздумайте перестраивать".
Характерно, что, как и в "Ярмарке тщеславия", в романе Теккерея из
истории Англии XVIII века также нет героя, который был бы связан с народом,
разделял бы его судьбу. Именно поэтому попытка Теккерея создать
положительный образ в лице Генри Эсмонда оказывается половинчатой. Генри
Эсмонд по своему положению в обществе долгое время остается на распутье
между народом и правящими классами. Безродный сирота, не знающий своего
происхождения, он воспитывается из милости в доме лордов Каслвудов. Но,
испытывая всю горечь подневольного состояния, чувствуя себя
полуприживалом-полуслугой, Генри Эсмонд, однако, вместе с тем пользуется
относительными привилегиями, отделяющими его от односельчан. Он не знает
физического труда, он растет белоручкой, барином и его искренние симпатии,
несмотря на многие обиды детства, принадлежат его знатным "покровителям".
Лишь много позднее Генри Эсмонд узнает тайну своего рождения. Оказывается,
он - законный наследник титула и владений лорда Каслвуда. Но любовь его к
леди Каслвуд и ее дочери Беатрисе заставляет его добровольно отказаться от
предъявления своих прав и уничтожить документы, устанавливающие его
действительное имя и положение.
Герой такого рода, в силу исключительных особенностей своей личной
судьбы, остается одиночкой в жизни, и Теккерей с особым сочувствием
подчеркивает это гордое и печальное одиночество Эсмонда, который презирает
правящие верхи, но вместе с тем слишком тесно связан с ними и положением в
обществе, и узами родства и чувства, чтобы порвать с ними. В изображении
Теккерея Эсмонд по своему интеллектуальному уровню, по своей честности и
цельности души на голову выше окружающих. Но он считает существующий порядок
вещей слишком прочным, чтобы бороться с ним. Понадобилась циничная измена
горячо любимой им Беатрисы, прельстившейся положением фаворитки принца
Стюарта, и черная неблагодарность этого легкомысленного претендента на
английский престол, чтобы заставить Генри Эсмонда отказаться от поддержки
заговора, имевшего целью реставрацию монархии Стюартов. Но и участие в этом