Страница:
Тем не менее оба предпочитали вести себя осторожно.
– Она проголодалась, – пробормотал Джастин, кивая на рыбку. – Зима, а детям не до рыб.
– Вот тебе еще отличие, – отозвался Грант, усевшись на валун рядом с братом, – дети-ази всегда помнили бы….
Несмотря на неважное настроение, Джастин рассмеялся:
– Ты чертовски мнителен.
– Урожденные люди просто не замечают все прочие стандарты поведения. Чего не скажешь о нас, – обрадованно подхватил Грант. В этот момент еще одна вафельная крошка упала в пруд, и рыбка проворно подхватила ее, пустив по водной глади крохотные волны, раскачавшие лотос. – Уверяю, все трудности при контактах с иными мирами – обычные предрассудки. Лучше посылать на такие дела нас.
– И это заявляет парень, утверждающий, будто в Новгороде все чужое.
– Для нас с тобой. Я бы вообще не беспокоился…
Наступило долгое молчание. Джастин, все еще держа салфетку, в которой принес корм, пробормотал:
– Хоть бы какое местечко подыскать!
– Не беспокойся об этом, – посоветовал ази, явно имея в виду не Новгород. Тотчас тень снова напомнила о себе, и налетевший ветер опять принес холод. – Не надо. Все и так хорошо.
Джастин уныло кивнул. Братья понимали друг друга без слов. Приходили письма от Джордана – чрезмерно сдержанные, даже лаконичные. Но сколько глубокого смысла содержалось в коротком приветствии вроде «Здравствуй, сынок! Слышал, у вас с Грантом все хорошо. Читаю и перечитываю твои письма. Зачитываю до дыр, а потому высылай еще».
Отец сумел сохранить чувство юмора, отметил Джастин, обращаясь к брату. Оба читали и перечитывали это письмо, ибо оно содержало скрытые подсказки, указывавшие на теперешнее состояние его ума. До дыр зачитывались и другие отцовские письма. Страница за страницей сообщала о погоде. То и дело встречались упоминания – «Мы с Паулем». И это успокаивало Джастина.
Дело сдвигается с мертвой точки, любил повторять Деннис, когда Джастин добивался права то на посылку голосовых писем, то на телефонные звонки – пусть даже прослушиваемые «кем следует».
Теперь братья были как никогда близки к получению долгожданного разрешения.
– Не могу не беспокоиться, – сказал Джастин. – Грант, мы должны вести себя идеально еще некоторое время – осталось совсем недолго. Да и на том все не закончится. Мы просто не можем позволить себе что-нибудь натворить.
– Они привели туда девчонку. И не запретили нам явиться туда. Возможно, они не ожидали такого поворота, но мы здесь ни при чем. Подумать только: полон зал психологов – и стоят, точно столбы! Сами дали девчонке повод. Она расколола их, а не нас. Вот тебе снова мыслительный поток. Урожденные люди: они не желали случившегося и в то же время желали его; специально все подстроили, дабы дать Ариане возможность заявить о себе в полный голос, и она сыграла на все сто – доказала то, к чему ее подталкивали. И в то же время не доказала ничего. Возможно, спровоцировали ее мы – мы ведь смотрели на нее. Я все время размышляю над этим. Возможно, потому она и заинтересовалась нами. Джастин, ей всего четыре годика, но как засуетилась вся публика! Чего можно ожидать от четырехлетней крохи?
– Конечно, что она побежит к мамочке, черт побери! Она было и направилась к ней. Тут все вздохнули с облегчением, а Джейн подхватила ее на руки. И так еще посмотрела… – Юношу передернуло, когда он ощутил пробежавший по спине холодок, вспомнив недавние – вчерашние – события.
– А ты ни разу не думал, – спросил вдруг Грант, – над подверженностью памяти КВ, о потоковом мышлении? Вспомни, иногда снятся вещие сны. К примеру, однажды ты видишь во сне человека, пьющего из стакана молоко. А неделю спустя глядь – Янни попивает за обедом чай, и, видя его за этим занятием, ты испытываешь ценностное потрясение: вспомнив сон, ты подгоняешь его под явь, и тебе кажется, будто снился именно пьющий чай Янни, да еще за этим самым столиком, и даже психодопрос ничего не изменит. Такое случалось со мной дважды. Но стоит приключиться такой напасти, как я извлекаю из хранилища обучающую ленту, ложусь на диван и устраиваю себе сеанс – до тех пор, пока не проявится улучшение. А теперь слушай: я признаю, что поведение ребенка могло иметь большое значение. В будущем специально прослежу, в какой степени оно увязывается с общим поведением. Но если хочешь услышать мой анализ ситуации, то с уверенностью заявляю: все КВ в зале просто погрузились в сон. В том числе и ты. Налицо была массовая галлюцинация. Здравый рассудок сумели сохранить только ази да ребенок, хотя большинство из нас было сосредоточено на наших КВ и пребывало в крайнем изумлении.
– Кроме тебя?
– Я наблюдал за тобой и за нею.
Джастин тяжело вздохнул, ощущая, как его напряжение чуточку спало. Видит Бог, думал Джастин, ему ничего не известно. Случилось именно так, как подметил Грант: в зале собрались сплошь психологи, но все растерялись, точно по команде. Вот тебе и потоковое мышление! Затемнение ценностных систем. «К черту Хауптманна! – пробормотал Уоррик-младший. – Я становлюсь приверженцем взглядов Эмори». Еще два легких вздоха. Теперь Джастин мог позволить себе вспомнить случившееся с меньшим эмоциональным напряжением, а заодно и увидеть ребенка – а не женщину. «Я приглашена на вечеринку к Валери». – Так, кажется, она сказала?
В девчонкиных словах не было ни тени коварства. В тот раз она точно не вела игру. Она просто смотрела с детской невинностью, по-детски же предлагая дружбу. «Им» и «нам». Возможно, имелось в виду примирение – Джастин не слишком хорошо помнил, как в точности все произошло четыре года назад. Якобс, работавший с этим уровнем а области гражданской психики, мог бы подсказать, что представлял собою четырехлетний КВ. Но и самому можно было кое-что выудить: так в тридцать лет выглядел Джордан.
А они с Грантом кормят рыбок. Четыре-пять-шесть – трудно было сказать определенно, ибо это воспоминание, одно из самых старых, восстанавливалось в памяти с трудом.
Внезапно Уоррик-младший вспотел – ему стало не по себе.
«Почему, – подумал он, – зачем я это делаю?
Что со мной?
Стены».
Дети никогда его не интересовали. Решительно не интересовали. В душе юноша гнал малейшую мысль, могущую подсказать… И бежал от детства, как из местности, в которую уже никогда не вернулся бы; а нынешнее помешательство ресионцев на проекте просто внушало ему отвращение.
Дожить до двадцати трех лет и быть таким глупым, выполнять рутинную работу, тратить силы, не думая о жизни. Глядеть только вперед, не замечая, что творится по сторонам. Не особенно утруждая себя обучающими лентами, ибо лента означала бессилие, открывала просторы, которые Джастин предпочел бы не открывать.
Сокрушение стен, отделявших настоящее от прошлого, от Джордана, от всего, что было, подогревало гнев, заставляло ладони потеть. Он впутывается в…
Но они уже впутались.
– Ведь это ловушка, да? – спросил он Гранта. – Твой психошаблон не позволил тебе разглядеть то, что заметил я. Но это относится и к ней – вот заковыка! У нее, как и у всех КВ, наличествует потоковое измерение.
– Стало быть, ты признаешь мою правоту, – невесело улыбнулся Грант.
– Полон зал КВ, и все дружно сваляли дурака. Возможно, мы видели нечто, ускользнувшее от твоего внимания.
– Поток. Поток. Бутылки Клейна. Истинно и ложно. Поневоле радуешься, что знаешь, на какой планете находишься. Я видел то, что видел, не обращая излишнего внимания ни на прошлое, ни на будущее.
– Проклятие! Иногда хочется воспользоваться твоей обучающей лентой.
– Но и ты тоже прав, – покачал головой ази. – Ты действительно видел то, чего не заметил я. Знаю – так и есть. И я обеспокоен. Обеспокоен, ибо знаю, что неспособен видеть ситуацию под тем углом, под каким видят ее КВ. Я способен продумать все логически на основе твоего рассказа, но понять суть потока мне не дано.
– То есть ты хочешь сказать, будто мыслишь по старинке в стиле ази, а потому неспособен воспринять иное, – заключил Джастин, чувствуя, что не в состоянии оставить спор между Хауптманном и Эмори без внимания; Грант постоянно досаждал ему этой темой, и теперешний разговор не стал исключением. В иных обстоятельствах достаточно было легкого клинического внушения типа «Джастин, оставь, не отвечай – лучше подумай».
– Я хочу сказать, – продолжал Грант, – что будь мы все поголовно ази, проблема просто не возникла бы. И с девчонкой все было бы иначе: достаточно было бы просто установить этот проклятый психошаблон, и Ари вышла бы точно такой, какой ее хотели бы видеть. Но она не такая. И они не ази. Рациональность им не нужна, они никогда ею не руководствовались. С моей точки зрения, ты как бы стоишь на голове, подобно им; сейчас мне больше всего хочется заставить тебя прислушаться к моим словам, отрешиться от галлюцинаций и не реагировать сгоряча. Все мыслимые и немыслимые проблемы начнутся только через несколько лет, и у нас масса времени, дабы подготовиться.
– Ты абсолютно прав: мы имеем дело не с менталитетом ази. Они не слишком осмотрительны. Если на следующей неделе что-нибудь случится с их драгоценным проектом, они поймут, что виноват во всем я. Стоит ребенку оказаться на моем пути, как мне уже некуда деться. И факты здесь ни при чем. Она просто подавила в зародыше любую возможность Джордана заручиться фактом; чего доброго, письма от отца и вовсе перестанут к нам пропускать…
Джастин умолк, и тотчас раздался голос из прошлого, голос Ари: «Милый, возьми себя в руки.
Мальчик, понимаю твое беспокойство, но прими все, как есть.
Милый, боишься женщин? Прямо как твой папочка.
Семья – это такая ответственность!»
Обхватив голову руками, Джастин понял, что сей жест чреват потерей уверенности, потерей всего, ибо вновь рассыпались (его же собственными стараниями) вся идеально отточенная логика, самоконтроль, защитные механизмы. Уоррик-младший шагал по ресионским коридорам, точно призрак, открытый перед всеми, не заботясь о самозащите. «Смотрите, я беззащитен!» – будто говорил он встречным.
Но никто при этом не брал на себя заботу о юноше. Джастин стал сгустком нервов и разнообразных реакций. Он безошибочно угадывал по отношению к себе смутную неприязнь и настороженность окружающих. Содеянное отцом и осознание, что он сам тоже виноват в этом, лишили Джастина способности сопротивляться и, возможно, довели его до полубезумия – так должно было казаться всем.
Кроме тех немногих, кто видел злосчастные записи. Кто просматривал чертовы пленки и знал, что вытворяла Ари, знал, почему Джастин столько раз просыпался в холодном поту, почему избегал людей. В особенности хорошо осведомлен был Петрос Иванов, копавшийся у него в сознании после Жиро и остальных. «Я проведу небольшое вмешательство», – пообещал Петрос, похлопывая по плечу Джастина, впадающего в процедурное состояние; три дюжих парня из службы безопасности тащили его в госпиталь, и там пришлось заметно повозиться, чтобы вколоть ему наркотик. Так приказал Жиро. «Я только хочу заверить тебя, что все в порядке. Тебе ничего не грозит. Ты перенес травму. На сей раз я намерен все это прекратить. Договорились? Успокойся. Джастин, ты меня знаешь. И понимаешь, что я – на твоей стороне», – таковы были его слова.
«Боже, что они вытворяют со мной? – ужасался Уоррик-младший. – Ари, Жиро, Петрос…»
Юноша плакал. Грант положил руку ему на плечо. Он единственный оказался достоин доверия. Ребенок касался его руки. А тут еще неприятные воспоминания. Ощущение, точно касаешься трупа…
Джастин сидел так еще долго, пока не услышал голоса – и не понял, что, намереваясь пересечь гигантский квадрат, кто-то идет. Правда, сбоку виднелась колючая изгородь, которая должна была скрыть их от чужих глаз. Тем не менее Уоррик-младший попытался взять себя в руки.
– Джастин? – позвал Грант.
– Со мной все в порядке, черт побери! – и юноша впервые признался брату: – Петрос что-то сделал со мной. Или Жиро. Или Ари. Ты разве не заметил? Неужели не заметил перемену?
– Нет.
– Черт, да скажи правду!
Грант заерзал – причем довольно странным манером. Заявила о себе боль, глубокая боль.
– Грант, как ты думаешь – они действительно что-то изменили во мне?
– Не разбираюсь в урожденных людях, – уклончиво отозвался ази.
– Не увиливай!
– Я только собирался сказать… – Грант побледнел, тщетно пытаясь стиснуть дрожавшие губы. – Джастин, я не понимаю… Не понимаю вас, людей.
– Не ври. Что ты хотел сказать?
– Не знаю, как ответить. Ты просто пережил сильное потрясение; будь ты ази, с тобой случилось бы то же, что со мной. Наверное, так было бы даже лучше. Не знаю, что творится у тебя внутри. Я вижу… Вижу, как ты…
– Ну же, Грант!
– … Ты не… Не такой, каким должен быть, случись что-нибудь подобное. Кто мог это сделать? Узнай. Придумай что-нибудь.
– Меня интересует другое. Они что-нибудь сделали со мной?
– Не знаю, – отозвался Грант без колебаний. – Не знаю. Я не разбираюсь в психошаблонах КВ.
– Уж в моем мог бы разбираться.
– Джастин, не нужно загонять меня в угол. Я просто не знаю. Не знаю и не хочу знать, как все выведать.
– Мне надавили на психику, так ведь? Ну же, давай! Грант, помоги хоть чем-нибудь.
– Думаю, у тебя образовались рубцы. Не знаю только, нанес ли их Петрос или, наоборот, пытался залечить.
– Либо просто лишил меня сознания и сделал со мной то же, что и Ари. А ребенок… – Джастин вздрогнул, ощутив сильный эмоциональный толчок. И снова началось путешествие во времени. «Я боюсь вспышек образов из обучающей ленты, – думал он. – Я отгородился от них. Спасся от того времени. То есть решение нужно искать именно в этом, не так ли?»
Петрос сказал:
– Я намерен положить всему конец.
Изолировать.
Боже – это ведь психоблок! Очень может быть.
«Они мне не друзья. И Джордану тоже. Это ясно».
Уоррик-младший порывисто набрал в легкие побольше воздуха. «Изолирую все, что я узнал от нее, – решил юноша. – Мне чертовски страшно».
– Джастин?
«Добивалась ли она того, чтобы именно это творилось в Ресионе? Хотела ли, чтобы ребенок оказался в лапах Жиро? Черт, но ведь при жизни Ари держала Жиро на коротком поводке. Стоило ей умереть…»
– Джастин!
Только теперь до Уоррика-младшего дошло, что брат отчаянно встряхивает его. И что ему по-настоящему страшно.
– Все хорошо, – пробормотал он. – Все замечательно…
Джастин ощутил прикосновение руки Гранта. Рука оказалась теплой. Юноше показалось, будто его насквозь пронизал ветер. Он сам не знал, на что смотрел: на сад или на пруд.
– Грант, – медленно молвил он, – не знаю, является ли девочка воплощением Ари, ясно одно – она очень умна. Она догадалась, как одурачить их всех, надавить им на психику. Разве это не самое главное? Она доискалась, чего они добиваются – разве не это ты имеешь в виду, вспоминая подопытных Хауптманна? Заставила всех поверить в это. Всех – в том числе Денниса, Жиро и Джейн. Не хочу даже думать о том, что станется с нами, реши Жиро, будто мы представляем для нее угрозу.
– Джастин, будет тебе! Идем, здесь холодно.
– Тебе не кажется, что мне поставили психоблок? – Джастин снова вернулся из мысленного «оттуда»; взглянул в бледное от холода лицо брата. – Грант, скажи правду!
Ответом было долгое молчание. Грант тяжело дышал. И до боли сжал Джастину руку. Голос ази дрожал:
– Я сделал все, что мог. Пытался, и не раз… С самого начала. Не заставляй меня срываться, не позволяй им снова терзать тебя. Им это ничего не стоит – дай только повод. Ты знаешь, на что они способны.
– Я не погибну. Ни в коем случае. Но знаю: они что-то сотворили со мной. – Джастин снова вздохнул и, обессиленный, обнял брата и прижался к нему. – Со мной все в порядке. Возможно даже, так хорошо мне не бывало в последние шесть лет.
Побледневший Грант в ужасе посмотрел на него.
– Клянусь, – отчеканил Уоррик-младший, уже не чувствуя холода, хотя промерз едва ли не до костей. – Черт побери, но ведь у нас полно времени, верно?
Джастин поднялся. Швырнув рыбам остатки корма, затолкал озябшими пальцами скомканную салфетку в карман и сделал шаг, другой. Юноша не знал, куда идет – ноги сами несли его. Грант молчал всю дорогу до кабинета во втором отделе.
Уже у двери в кабинет ази замешкался. Джастин вопросительно посмотрел на него, точно желая убедиться, что все в порядке. «Мне пора бежать в библиотеку», – пробормотал Грант.
Джастин приподнял голову, давая понять, что чувствует себя великолепно: «Ну так беги!»
– Увидимся за обедом, – закусил губу брат.
– Верно.
Грант удалился. А Джастин, войдя в крохотный захламленный кабинетик, однако подключенный ко всем системам, тотчас начал настраиваться на активный труд. Однако поработать всласть не удалось: в уголке монитора пульсировала крохотная точка, свидетельствуя о получении какого-то сообщения. Джастин тотчас уселся за компьютер и открыл окно для сообщений.
«Как явишься – зайди ко мне в кабинет. Жиро Най», – выдал компьютер.
Джастин застыл, безучастно глядя прямо перед собой. Протянув руку, дабы закрыть окно с сообщением, Уоррик-младший обнаружил, что она дрожит.
К такому повороту событий он не был готов. Снова напомнили о себе вспышки, снова дали знать о себе застарелые кошмары. Джастин ощутил острую необходимость вернуть утраченное самообладание.
Как назло, все старые рефлексы пропали. Исчезло все. Джастин снова ощутил себя уязвимым. Уязвим был и Грант.
необходимо было взять себя в руки по пути к Жиро. Уоррик-младший не знал, как лучше поступить; не знал, стоит ли пойти мимо библиотеки и предупредить брата – ибо в этом случае окружающим могло показаться, что он в чем-то виноват. Сейчас любой неосторожный шаг был чреват самыми серьезными последствиями.
«Нет», – подумал он, до крови закусив губу. Но в мозгу сверкнуло воспоминание – очередная встреча. Джастин ощутил солоноватый привкус крови. Челюсти стало сводить от копившейся исподволь истерики.
«Началось, – отметил Уоррик-младший. – Все-таки не пронесло…»
Включив компьютер, он послал Гранту в кабинет сообщение: «Жиро желает видеть меня. Возможно, с обедом ничего не получится. Дж.». Сообщение понравилось юноше – в нем имелось достаточно скрытого смысла. Правда, оставалось лишь гадать, как Грант мог вмешаться в события.
Брат мог только беспокоиться. И все.
Выключив компьютер, Джастин поднялся, запер кабинет и пошел по коридору, все еще ощущая во рту солоноватый привкус. Всю дорогу он смотрел по сторонам и на встречных так, как если бы не надеялся вернуться. Впрочем, не исключалось, что в недалеком будущем их с Грантом ожидала комната для допросов в госпитале.
9
Кабинет Жиро в административном блоке нисколько не изменился: те же обшитые панелями стены, тот же неприметный вход с наружным замком; между прочим, Ари охраняла себя не столь основательно. Жиро уже не числился официальным начальником отдела службы безопасности. Теперь – к сведению посторонних – его следовало именовать «Советник Най». Но в Ресионе все отлично знали, кто до сих пор руководит местной службой безопасности.
Джастин вставил в прорезь замка магнитную карточку и ввел личный КВ-номер. После чего прошел в узкий, облицованный знакомыми панелями коридорчик, отворил внутреннюю дверь и вошел в комнатку, где за прежним столом восседал ази Жиро по имени Аббан.
Именно это сразу и увидел Джастин. В следующее мгновение на глаза юноше попались два сотрудника службы безопасности; Аббан непринужденно поднялся.
Джастин замер, похолодев от ужаса. Посмотрел на ази из службы безопасности, стоявшего чуть ближе, чем другой, взглянул прямо в глаза, мысленно предлагая: «Будем вести себя цивилизованно». После чего сделал еще шаг вперед и, не оглядываясь, захлопнул за собой дверь.
У охранников оказался сканер для личного досмотра задержанных. «Господин, сдайте оружие», – спокойно распорядился ази слева. Юноша и не думал сопротивляться – он спокойно позволил просканировать себя. Оказавшись возле кармана пальто, похожий на жезл сканер запищал, и офицер извлек из кармана Джастина скомканную салфетку. Несмотря на бешеное сердцебиение и возникшую вдруг нехватку воздуха, Джастин не удержался от уничижительного взгляда в сторону чрезмерно ретивого служаки.
Охранники явно обрадовались – посетитель оказался безоружным. Аббан отворил дверь, и гостя провели в соседнее помещение.
Жиро оказался в кабинете не один, а с братом. И с Петросом Ивановым. Джастину казалось, будто его сердце готово выпрыгнуть из груди. Один из офицеров, все еще придерживая юношу за руку, подвел его к свободному стулу, стоявшему у стола Жиро. Деннис расположился слева за тем же столом, а Петросу досталось место справа.
Чем не трибунал!
Сотрудники службы безопасности тоже не спешили уходить: один замер, положив руку на спинку стула гостя – в конце концов Жиро взмахом руки дал охранникам понять, что больше не нуждается в их услугах. Но Джастин, не смея обернуться, все же догадался, что кто-то все-таки остался у него за спиной.
«Наверное, – подумал он, – это Аббан».
– Сам понимаешь, почему ты здесь, – начал Жиро. – Нет необходимости лишний раз напоминать.
И умолк, ожидая ответа. «Да, господин», – глухо отозвался Уоррик-младший.
«Они могут сделать со мной что угодно.
Но с какой стати здесь Петрос? Может, решили устроить допрос?»
– Что скажешь? – полюбопытствовал Жиро.
– Не считаю, что обязан говорить, – отозвался юноша, и голос его чуточку окреп. В этот миг он отчаянно пытался взять себя в руки.
Из глубин памяти ураганом метнулось: «Спокойно, милый. Ничего не рассказывай».
– Я здесь ни при чем. Видит Бог, я не хотел!
– Мог бы запросто уйти.
– Я и ушел.
– Но после, – лицо Жиро побагровело от гнева. Взяв со стола ручку, Най принялся вертеть ее в пальцах. – Чего ты добиваешься? Может, решил сорвать проект?
– Нет. Я держался, как все. Ничем не отличался от других. Был занят собой. А что затеяли вы – специально вывели девчонку напоказ? Да? Решили устроить небольшой спектакль? Удивить Семейство? Шокировать прессу? Уверен, что вы все предварительно записали на пленку.
Жиро явно не ожидал такого отпора. И потому несколько растерялся. Деннис и Петрос и вовсе приуныли.
– Девочку никто не понукал, – тихо молвил Деннис. – Поверь мне, Джастин, никто ее не подначивал.
– Как же, поверю! Просто подвернулась отличная возможность устроить шоу для прессы, вот и все – ведь газетчики на такое падки, это их хлеб. Все пошло по задуманному сценарию: ребенок сразу вычисляет двойника убийцы. Боже, какое грандиозное научное достижение!
– Ты бы не кривлялся, – посоветовал Жиро. – Камеры все равно выключены.
– И не думал, – буркнул юноша; его трясло. Уоррик-младший нарочно переместил ступню в другое положение, чтобы унять дрожь в ноге. Но мозг, разумеется, не прекратил работу. Юноша решил, что начальство определенно вознамерилось устроить продолжение первого допроса – но, как ни странно, эта ужасная мысль окончательно прояснила ему сознание. «Думаю, вы так меня обработаете, что до представления перед камерами я просто не дотяну, – бросил Джастин. – Но зря вы записали меня на пленку на проклятой вечеринке. И напрасно решили пошерстить снова. Даже моя смерть не принесет вам желаемых плодов. Наоборот, у вас возникнут проблемы, верно?»
– Джастин, – молвил Петрос, и в его голосе зазвучали умоляющие нотки, – никто не собирается терзать тебя. Мы собрались здесь вовсе не для этого.
– Разумеется.
– То, чего мы добиваемся, – отрывисто бросил Жиро, – предельно ясно. Скажи откровенно: ты каким-то образом привлек ее внимание?
– Вы даже подсказываете удобные вам ответы. Можете написать что угодно. Кстати, не забудьте просмотреть обучающую ленту!
– Видеозапись-то у нас есть, – с легкой ехидцей сказал Жиро. – И там отчетливо видно, что Грант установил с нею зрительный контакт. И ты тоже – уже потом Ари приблизилась к вам.
Это была атака на новую цель. Конечно, им ничего не стоило добраться до Гранта! «На что еще оставалось людям смотреть? – уронил Уоррик-младший. – В самом деле – на что? Я и смотрел на нее. Или вы думали, что меня не будет на вечере? Вы же сразу заметили меня. Могли бы попросить уйти. Но, разумеется, вы этого не сделали. И впутали меня. Все подстроили с самого начала. Сколько людей участвовало в вашей игре? Только вы трое?»
– Стало быть, ты по-прежнему утверждаешь, будто не давал ей повода.
– Нет же, черт побери! Ни я, ни он. Я спрашивал Гранта. Меня он не стал бы обманывать. Да, зрительный контакт между ними возник. Он действительно смотрел на Ари. «На меня просто нашло», – так он выразился. Он не виноват. И я не виноват.
Петрос шевельнулся. И наклонился к Жиро: «Джерри, советую все-таки принять во внимание мои слова».
Жиро нажал одну из кнопок на рабочем пульте. Тотчас из поверхности поднялся утопленный монитор; одной рукой Жиро что-то напечатал – возможно, имя файла для поиска. По вороту, отливавшему металлом, бегали зеленоватые блики – компьютер вовсю перетряхивал свою память.
– Она проголодалась, – пробормотал Джастин, кивая на рыбку. – Зима, а детям не до рыб.
– Вот тебе еще отличие, – отозвался Грант, усевшись на валун рядом с братом, – дети-ази всегда помнили бы….
Несмотря на неважное настроение, Джастин рассмеялся:
– Ты чертовски мнителен.
– Урожденные люди просто не замечают все прочие стандарты поведения. Чего не скажешь о нас, – обрадованно подхватил Грант. В этот момент еще одна вафельная крошка упала в пруд, и рыбка проворно подхватила ее, пустив по водной глади крохотные волны, раскачавшие лотос. – Уверяю, все трудности при контактах с иными мирами – обычные предрассудки. Лучше посылать на такие дела нас.
– И это заявляет парень, утверждающий, будто в Новгороде все чужое.
– Для нас с тобой. Я бы вообще не беспокоился…
Наступило долгое молчание. Джастин, все еще держа салфетку, в которой принес корм, пробормотал:
– Хоть бы какое местечко подыскать!
– Не беспокойся об этом, – посоветовал ази, явно имея в виду не Новгород. Тотчас тень снова напомнила о себе, и налетевший ветер опять принес холод. – Не надо. Все и так хорошо.
Джастин уныло кивнул. Братья понимали друг друга без слов. Приходили письма от Джордана – чрезмерно сдержанные, даже лаконичные. Но сколько глубокого смысла содержалось в коротком приветствии вроде «Здравствуй, сынок! Слышал, у вас с Грантом все хорошо. Читаю и перечитываю твои письма. Зачитываю до дыр, а потому высылай еще».
Отец сумел сохранить чувство юмора, отметил Джастин, обращаясь к брату. Оба читали и перечитывали это письмо, ибо оно содержало скрытые подсказки, указывавшие на теперешнее состояние его ума. До дыр зачитывались и другие отцовские письма. Страница за страницей сообщала о погоде. То и дело встречались упоминания – «Мы с Паулем». И это успокаивало Джастина.
Дело сдвигается с мертвой точки, любил повторять Деннис, когда Джастин добивался права то на посылку голосовых писем, то на телефонные звонки – пусть даже прослушиваемые «кем следует».
Теперь братья были как никогда близки к получению долгожданного разрешения.
– Не могу не беспокоиться, – сказал Джастин. – Грант, мы должны вести себя идеально еще некоторое время – осталось совсем недолго. Да и на том все не закончится. Мы просто не можем позволить себе что-нибудь натворить.
– Они привели туда девчонку. И не запретили нам явиться туда. Возможно, они не ожидали такого поворота, но мы здесь ни при чем. Подумать только: полон зал психологов – и стоят, точно столбы! Сами дали девчонке повод. Она расколола их, а не нас. Вот тебе снова мыслительный поток. Урожденные люди: они не желали случившегося и в то же время желали его; специально все подстроили, дабы дать Ариане возможность заявить о себе в полный голос, и она сыграла на все сто – доказала то, к чему ее подталкивали. И в то же время не доказала ничего. Возможно, спровоцировали ее мы – мы ведь смотрели на нее. Я все время размышляю над этим. Возможно, потому она и заинтересовалась нами. Джастин, ей всего четыре годика, но как засуетилась вся публика! Чего можно ожидать от четырехлетней крохи?
– Конечно, что она побежит к мамочке, черт побери! Она было и направилась к ней. Тут все вздохнули с облегчением, а Джейн подхватила ее на руки. И так еще посмотрела… – Юношу передернуло, когда он ощутил пробежавший по спине холодок, вспомнив недавние – вчерашние – события.
– А ты ни разу не думал, – спросил вдруг Грант, – над подверженностью памяти КВ, о потоковом мышлении? Вспомни, иногда снятся вещие сны. К примеру, однажды ты видишь во сне человека, пьющего из стакана молоко. А неделю спустя глядь – Янни попивает за обедом чай, и, видя его за этим занятием, ты испытываешь ценностное потрясение: вспомнив сон, ты подгоняешь его под явь, и тебе кажется, будто снился именно пьющий чай Янни, да еще за этим самым столиком, и даже психодопрос ничего не изменит. Такое случалось со мной дважды. Но стоит приключиться такой напасти, как я извлекаю из хранилища обучающую ленту, ложусь на диван и устраиваю себе сеанс – до тех пор, пока не проявится улучшение. А теперь слушай: я признаю, что поведение ребенка могло иметь большое значение. В будущем специально прослежу, в какой степени оно увязывается с общим поведением. Но если хочешь услышать мой анализ ситуации, то с уверенностью заявляю: все КВ в зале просто погрузились в сон. В том числе и ты. Налицо была массовая галлюцинация. Здравый рассудок сумели сохранить только ази да ребенок, хотя большинство из нас было сосредоточено на наших КВ и пребывало в крайнем изумлении.
– Кроме тебя?
– Я наблюдал за тобой и за нею.
Джастин тяжело вздохнул, ощущая, как его напряжение чуточку спало. Видит Бог, думал Джастин, ему ничего не известно. Случилось именно так, как подметил Грант: в зале собрались сплошь психологи, но все растерялись, точно по команде. Вот тебе и потоковое мышление! Затемнение ценностных систем. «К черту Хауптманна! – пробормотал Уоррик-младший. – Я становлюсь приверженцем взглядов Эмори». Еще два легких вздоха. Теперь Джастин мог позволить себе вспомнить случившееся с меньшим эмоциональным напряжением, а заодно и увидеть ребенка – а не женщину. «Я приглашена на вечеринку к Валери». – Так, кажется, она сказала?
В девчонкиных словах не было ни тени коварства. В тот раз она точно не вела игру. Она просто смотрела с детской невинностью, по-детски же предлагая дружбу. «Им» и «нам». Возможно, имелось в виду примирение – Джастин не слишком хорошо помнил, как в точности все произошло четыре года назад. Якобс, работавший с этим уровнем а области гражданской психики, мог бы подсказать, что представлял собою четырехлетний КВ. Но и самому можно было кое-что выудить: так в тридцать лет выглядел Джордан.
А они с Грантом кормят рыбок. Четыре-пять-шесть – трудно было сказать определенно, ибо это воспоминание, одно из самых старых, восстанавливалось в памяти с трудом.
Внезапно Уоррик-младший вспотел – ему стало не по себе.
«Почему, – подумал он, – зачем я это делаю?
Что со мной?
Стены».
Дети никогда его не интересовали. Решительно не интересовали. В душе юноша гнал малейшую мысль, могущую подсказать… И бежал от детства, как из местности, в которую уже никогда не вернулся бы; а нынешнее помешательство ресионцев на проекте просто внушало ему отвращение.
Дожить до двадцати трех лет и быть таким глупым, выполнять рутинную работу, тратить силы, не думая о жизни. Глядеть только вперед, не замечая, что творится по сторонам. Не особенно утруждая себя обучающими лентами, ибо лента означала бессилие, открывала просторы, которые Джастин предпочел бы не открывать.
Сокрушение стен, отделявших настоящее от прошлого, от Джордана, от всего, что было, подогревало гнев, заставляло ладони потеть. Он впутывается в…
Но они уже впутались.
– Ведь это ловушка, да? – спросил он Гранта. – Твой психошаблон не позволил тебе разглядеть то, что заметил я. Но это относится и к ней – вот заковыка! У нее, как и у всех КВ, наличествует потоковое измерение.
– Стало быть, ты признаешь мою правоту, – невесело улыбнулся Грант.
– Полон зал КВ, и все дружно сваляли дурака. Возможно, мы видели нечто, ускользнувшее от твоего внимания.
– Поток. Поток. Бутылки Клейна. Истинно и ложно. Поневоле радуешься, что знаешь, на какой планете находишься. Я видел то, что видел, не обращая излишнего внимания ни на прошлое, ни на будущее.
– Проклятие! Иногда хочется воспользоваться твоей обучающей лентой.
– Но и ты тоже прав, – покачал головой ази. – Ты действительно видел то, чего не заметил я. Знаю – так и есть. И я обеспокоен. Обеспокоен, ибо знаю, что неспособен видеть ситуацию под тем углом, под каким видят ее КВ. Я способен продумать все логически на основе твоего рассказа, но понять суть потока мне не дано.
– То есть ты хочешь сказать, будто мыслишь по старинке в стиле ази, а потому неспособен воспринять иное, – заключил Джастин, чувствуя, что не в состоянии оставить спор между Хауптманном и Эмори без внимания; Грант постоянно досаждал ему этой темой, и теперешний разговор не стал исключением. В иных обстоятельствах достаточно было легкого клинического внушения типа «Джастин, оставь, не отвечай – лучше подумай».
– Я хочу сказать, – продолжал Грант, – что будь мы все поголовно ази, проблема просто не возникла бы. И с девчонкой все было бы иначе: достаточно было бы просто установить этот проклятый психошаблон, и Ари вышла бы точно такой, какой ее хотели бы видеть. Но она не такая. И они не ази. Рациональность им не нужна, они никогда ею не руководствовались. С моей точки зрения, ты как бы стоишь на голове, подобно им; сейчас мне больше всего хочется заставить тебя прислушаться к моим словам, отрешиться от галлюцинаций и не реагировать сгоряча. Все мыслимые и немыслимые проблемы начнутся только через несколько лет, и у нас масса времени, дабы подготовиться.
– Ты абсолютно прав: мы имеем дело не с менталитетом ази. Они не слишком осмотрительны. Если на следующей неделе что-нибудь случится с их драгоценным проектом, они поймут, что виноват во всем я. Стоит ребенку оказаться на моем пути, как мне уже некуда деться. И факты здесь ни при чем. Она просто подавила в зародыше любую возможность Джордана заручиться фактом; чего доброго, письма от отца и вовсе перестанут к нам пропускать…
Джастин умолк, и тотчас раздался голос из прошлого, голос Ари: «Милый, возьми себя в руки.
Мальчик, понимаю твое беспокойство, но прими все, как есть.
Милый, боишься женщин? Прямо как твой папочка.
Семья – это такая ответственность!»
Обхватив голову руками, Джастин понял, что сей жест чреват потерей уверенности, потерей всего, ибо вновь рассыпались (его же собственными стараниями) вся идеально отточенная логика, самоконтроль, защитные механизмы. Уоррик-младший шагал по ресионским коридорам, точно призрак, открытый перед всеми, не заботясь о самозащите. «Смотрите, я беззащитен!» – будто говорил он встречным.
Но никто при этом не брал на себя заботу о юноше. Джастин стал сгустком нервов и разнообразных реакций. Он безошибочно угадывал по отношению к себе смутную неприязнь и настороженность окружающих. Содеянное отцом и осознание, что он сам тоже виноват в этом, лишили Джастина способности сопротивляться и, возможно, довели его до полубезумия – так должно было казаться всем.
Кроме тех немногих, кто видел злосчастные записи. Кто просматривал чертовы пленки и знал, что вытворяла Ари, знал, почему Джастин столько раз просыпался в холодном поту, почему избегал людей. В особенности хорошо осведомлен был Петрос Иванов, копавшийся у него в сознании после Жиро и остальных. «Я проведу небольшое вмешательство», – пообещал Петрос, похлопывая по плечу Джастина, впадающего в процедурное состояние; три дюжих парня из службы безопасности тащили его в госпиталь, и там пришлось заметно повозиться, чтобы вколоть ему наркотик. Так приказал Жиро. «Я только хочу заверить тебя, что все в порядке. Тебе ничего не грозит. Ты перенес травму. На сей раз я намерен все это прекратить. Договорились? Успокойся. Джастин, ты меня знаешь. И понимаешь, что я – на твоей стороне», – таковы были его слова.
«Боже, что они вытворяют со мной? – ужасался Уоррик-младший. – Ари, Жиро, Петрос…»
Юноша плакал. Грант положил руку ему на плечо. Он единственный оказался достоин доверия. Ребенок касался его руки. А тут еще неприятные воспоминания. Ощущение, точно касаешься трупа…
Джастин сидел так еще долго, пока не услышал голоса – и не понял, что, намереваясь пересечь гигантский квадрат, кто-то идет. Правда, сбоку виднелась колючая изгородь, которая должна была скрыть их от чужих глаз. Тем не менее Уоррик-младший попытался взять себя в руки.
– Джастин? – позвал Грант.
– Со мной все в порядке, черт побери! – и юноша впервые признался брату: – Петрос что-то сделал со мной. Или Жиро. Или Ари. Ты разве не заметил? Неужели не заметил перемену?
– Нет.
– Черт, да скажи правду!
Грант заерзал – причем довольно странным манером. Заявила о себе боль, глубокая боль.
– Грант, как ты думаешь – они действительно что-то изменили во мне?
– Не разбираюсь в урожденных людях, – уклончиво отозвался ази.
– Не увиливай!
– Я только собирался сказать… – Грант побледнел, тщетно пытаясь стиснуть дрожавшие губы. – Джастин, я не понимаю… Не понимаю вас, людей.
– Не ври. Что ты хотел сказать?
– Не знаю, как ответить. Ты просто пережил сильное потрясение; будь ты ази, с тобой случилось бы то же, что со мной. Наверное, так было бы даже лучше. Не знаю, что творится у тебя внутри. Я вижу… Вижу, как ты…
– Ну же, Грант!
– … Ты не… Не такой, каким должен быть, случись что-нибудь подобное. Кто мог это сделать? Узнай. Придумай что-нибудь.
– Меня интересует другое. Они что-нибудь сделали со мной?
– Не знаю, – отозвался Грант без колебаний. – Не знаю. Я не разбираюсь в психошаблонах КВ.
– Уж в моем мог бы разбираться.
– Джастин, не нужно загонять меня в угол. Я просто не знаю. Не знаю и не хочу знать, как все выведать.
– Мне надавили на психику, так ведь? Ну же, давай! Грант, помоги хоть чем-нибудь.
– Думаю, у тебя образовались рубцы. Не знаю только, нанес ли их Петрос или, наоборот, пытался залечить.
– Либо просто лишил меня сознания и сделал со мной то же, что и Ари. А ребенок… – Джастин вздрогнул, ощутив сильный эмоциональный толчок. И снова началось путешествие во времени. «Я боюсь вспышек образов из обучающей ленты, – думал он. – Я отгородился от них. Спасся от того времени. То есть решение нужно искать именно в этом, не так ли?»
Петрос сказал:
– Я намерен положить всему конец.
Изолировать.
Боже – это ведь психоблок! Очень может быть.
«Они мне не друзья. И Джордану тоже. Это ясно».
Уоррик-младший порывисто набрал в легкие побольше воздуха. «Изолирую все, что я узнал от нее, – решил юноша. – Мне чертовски страшно».
– Джастин?
«Добивалась ли она того, чтобы именно это творилось в Ресионе? Хотела ли, чтобы ребенок оказался в лапах Жиро? Черт, но ведь при жизни Ари держала Жиро на коротком поводке. Стоило ей умереть…»
– Джастин!
Только теперь до Уоррика-младшего дошло, что брат отчаянно встряхивает его. И что ему по-настоящему страшно.
– Все хорошо, – пробормотал он. – Все замечательно…
Джастин ощутил прикосновение руки Гранта. Рука оказалась теплой. Юноше показалось, будто его насквозь пронизал ветер. Он сам не знал, на что смотрел: на сад или на пруд.
– Грант, – медленно молвил он, – не знаю, является ли девочка воплощением Ари, ясно одно – она очень умна. Она догадалась, как одурачить их всех, надавить им на психику. Разве это не самое главное? Она доискалась, чего они добиваются – разве не это ты имеешь в виду, вспоминая подопытных Хауптманна? Заставила всех поверить в это. Всех – в том числе Денниса, Жиро и Джейн. Не хочу даже думать о том, что станется с нами, реши Жиро, будто мы представляем для нее угрозу.
– Джастин, будет тебе! Идем, здесь холодно.
– Тебе не кажется, что мне поставили психоблок? – Джастин снова вернулся из мысленного «оттуда»; взглянул в бледное от холода лицо брата. – Грант, скажи правду!
Ответом было долгое молчание. Грант тяжело дышал. И до боли сжал Джастину руку. Голос ази дрожал:
– Я сделал все, что мог. Пытался, и не раз… С самого начала. Не заставляй меня срываться, не позволяй им снова терзать тебя. Им это ничего не стоит – дай только повод. Ты знаешь, на что они способны.
– Я не погибну. Ни в коем случае. Но знаю: они что-то сотворили со мной. – Джастин снова вздохнул и, обессиленный, обнял брата и прижался к нему. – Со мной все в порядке. Возможно даже, так хорошо мне не бывало в последние шесть лет.
Побледневший Грант в ужасе посмотрел на него.
– Клянусь, – отчеканил Уоррик-младший, уже не чувствуя холода, хотя промерз едва ли не до костей. – Черт побери, но ведь у нас полно времени, верно?
Джастин поднялся. Швырнув рыбам остатки корма, затолкал озябшими пальцами скомканную салфетку в карман и сделал шаг, другой. Юноша не знал, куда идет – ноги сами несли его. Грант молчал всю дорогу до кабинета во втором отделе.
Уже у двери в кабинет ази замешкался. Джастин вопросительно посмотрел на него, точно желая убедиться, что все в порядке. «Мне пора бежать в библиотеку», – пробормотал Грант.
Джастин приподнял голову, давая понять, что чувствует себя великолепно: «Ну так беги!»
– Увидимся за обедом, – закусил губу брат.
– Верно.
Грант удалился. А Джастин, войдя в крохотный захламленный кабинетик, однако подключенный ко всем системам, тотчас начал настраиваться на активный труд. Однако поработать всласть не удалось: в уголке монитора пульсировала крохотная точка, свидетельствуя о получении какого-то сообщения. Джастин тотчас уселся за компьютер и открыл окно для сообщений.
«Как явишься – зайди ко мне в кабинет. Жиро Най», – выдал компьютер.
Джастин застыл, безучастно глядя прямо перед собой. Протянув руку, дабы закрыть окно с сообщением, Уоррик-младший обнаружил, что она дрожит.
К такому повороту событий он не был готов. Снова напомнили о себе вспышки, снова дали знать о себе застарелые кошмары. Джастин ощутил острую необходимость вернуть утраченное самообладание.
Как назло, все старые рефлексы пропали. Исчезло все. Джастин снова ощутил себя уязвимым. Уязвим был и Грант.
необходимо было взять себя в руки по пути к Жиро. Уоррик-младший не знал, как лучше поступить; не знал, стоит ли пойти мимо библиотеки и предупредить брата – ибо в этом случае окружающим могло показаться, что он в чем-то виноват. Сейчас любой неосторожный шаг был чреват самыми серьезными последствиями.
«Нет», – подумал он, до крови закусив губу. Но в мозгу сверкнуло воспоминание – очередная встреча. Джастин ощутил солоноватый привкус крови. Челюсти стало сводить от копившейся исподволь истерики.
«Началось, – отметил Уоррик-младший. – Все-таки не пронесло…»
Включив компьютер, он послал Гранту в кабинет сообщение: «Жиро желает видеть меня. Возможно, с обедом ничего не получится. Дж.». Сообщение понравилось юноше – в нем имелось достаточно скрытого смысла. Правда, оставалось лишь гадать, как Грант мог вмешаться в события.
Брат мог только беспокоиться. И все.
Выключив компьютер, Джастин поднялся, запер кабинет и пошел по коридору, все еще ощущая во рту солоноватый привкус. Всю дорогу он смотрел по сторонам и на встречных так, как если бы не надеялся вернуться. Впрочем, не исключалось, что в недалеком будущем их с Грантом ожидала комната для допросов в госпитале.
9
Кабинет Жиро в административном блоке нисколько не изменился: те же обшитые панелями стены, тот же неприметный вход с наружным замком; между прочим, Ари охраняла себя не столь основательно. Жиро уже не числился официальным начальником отдела службы безопасности. Теперь – к сведению посторонних – его следовало именовать «Советник Най». Но в Ресионе все отлично знали, кто до сих пор руководит местной службой безопасности.
Джастин вставил в прорезь замка магнитную карточку и ввел личный КВ-номер. После чего прошел в узкий, облицованный знакомыми панелями коридорчик, отворил внутреннюю дверь и вошел в комнатку, где за прежним столом восседал ази Жиро по имени Аббан.
Именно это сразу и увидел Джастин. В следующее мгновение на глаза юноше попались два сотрудника службы безопасности; Аббан непринужденно поднялся.
Джастин замер, похолодев от ужаса. Посмотрел на ази из службы безопасности, стоявшего чуть ближе, чем другой, взглянул прямо в глаза, мысленно предлагая: «Будем вести себя цивилизованно». После чего сделал еще шаг вперед и, не оглядываясь, захлопнул за собой дверь.
У охранников оказался сканер для личного досмотра задержанных. «Господин, сдайте оружие», – спокойно распорядился ази слева. Юноша и не думал сопротивляться – он спокойно позволил просканировать себя. Оказавшись возле кармана пальто, похожий на жезл сканер запищал, и офицер извлек из кармана Джастина скомканную салфетку. Несмотря на бешеное сердцебиение и возникшую вдруг нехватку воздуха, Джастин не удержался от уничижительного взгляда в сторону чрезмерно ретивого служаки.
Охранники явно обрадовались – посетитель оказался безоружным. Аббан отворил дверь, и гостя провели в соседнее помещение.
Жиро оказался в кабинете не один, а с братом. И с Петросом Ивановым. Джастину казалось, будто его сердце готово выпрыгнуть из груди. Один из офицеров, все еще придерживая юношу за руку, подвел его к свободному стулу, стоявшему у стола Жиро. Деннис расположился слева за тем же столом, а Петросу досталось место справа.
Чем не трибунал!
Сотрудники службы безопасности тоже не спешили уходить: один замер, положив руку на спинку стула гостя – в конце концов Жиро взмахом руки дал охранникам понять, что больше не нуждается в их услугах. Но Джастин, не смея обернуться, все же догадался, что кто-то все-таки остался у него за спиной.
«Наверное, – подумал он, – это Аббан».
– Сам понимаешь, почему ты здесь, – начал Жиро. – Нет необходимости лишний раз напоминать.
И умолк, ожидая ответа. «Да, господин», – глухо отозвался Уоррик-младший.
«Они могут сделать со мной что угодно.
Но с какой стати здесь Петрос? Может, решили устроить допрос?»
– Что скажешь? – полюбопытствовал Жиро.
– Не считаю, что обязан говорить, – отозвался юноша, и голос его чуточку окреп. В этот миг он отчаянно пытался взять себя в руки.
Из глубин памяти ураганом метнулось: «Спокойно, милый. Ничего не рассказывай».
– Я здесь ни при чем. Видит Бог, я не хотел!
– Мог бы запросто уйти.
– Я и ушел.
– Но после, – лицо Жиро побагровело от гнева. Взяв со стола ручку, Най принялся вертеть ее в пальцах. – Чего ты добиваешься? Может, решил сорвать проект?
– Нет. Я держался, как все. Ничем не отличался от других. Был занят собой. А что затеяли вы – специально вывели девчонку напоказ? Да? Решили устроить небольшой спектакль? Удивить Семейство? Шокировать прессу? Уверен, что вы все предварительно записали на пленку.
Жиро явно не ожидал такого отпора. И потому несколько растерялся. Деннис и Петрос и вовсе приуныли.
– Девочку никто не понукал, – тихо молвил Деннис. – Поверь мне, Джастин, никто ее не подначивал.
– Как же, поверю! Просто подвернулась отличная возможность устроить шоу для прессы, вот и все – ведь газетчики на такое падки, это их хлеб. Все пошло по задуманному сценарию: ребенок сразу вычисляет двойника убийцы. Боже, какое грандиозное научное достижение!
– Ты бы не кривлялся, – посоветовал Жиро. – Камеры все равно выключены.
– И не думал, – буркнул юноша; его трясло. Уоррик-младший нарочно переместил ступню в другое положение, чтобы унять дрожь в ноге. Но мозг, разумеется, не прекратил работу. Юноша решил, что начальство определенно вознамерилось устроить продолжение первого допроса – но, как ни странно, эта ужасная мысль окончательно прояснила ему сознание. «Думаю, вы так меня обработаете, что до представления перед камерами я просто не дотяну, – бросил Джастин. – Но зря вы записали меня на пленку на проклятой вечеринке. И напрасно решили пошерстить снова. Даже моя смерть не принесет вам желаемых плодов. Наоборот, у вас возникнут проблемы, верно?»
– Джастин, – молвил Петрос, и в его голосе зазвучали умоляющие нотки, – никто не собирается терзать тебя. Мы собрались здесь вовсе не для этого.
– Разумеется.
– То, чего мы добиваемся, – отрывисто бросил Жиро, – предельно ясно. Скажи откровенно: ты каким-то образом привлек ее внимание?
– Вы даже подсказываете удобные вам ответы. Можете написать что угодно. Кстати, не забудьте просмотреть обучающую ленту!
– Видеозапись-то у нас есть, – с легкой ехидцей сказал Жиро. – И там отчетливо видно, что Грант установил с нею зрительный контакт. И ты тоже – уже потом Ари приблизилась к вам.
Это была атака на новую цель. Конечно, им ничего не стоило добраться до Гранта! «На что еще оставалось людям смотреть? – уронил Уоррик-младший. – В самом деле – на что? Я и смотрел на нее. Или вы думали, что меня не будет на вечере? Вы же сразу заметили меня. Могли бы попросить уйти. Но, разумеется, вы этого не сделали. И впутали меня. Все подстроили с самого начала. Сколько людей участвовало в вашей игре? Только вы трое?»
– Стало быть, ты по-прежнему утверждаешь, будто не давал ей повода.
– Нет же, черт побери! Ни я, ни он. Я спрашивал Гранта. Меня он не стал бы обманывать. Да, зрительный контакт между ними возник. Он действительно смотрел на Ари. «На меня просто нашло», – так он выразился. Он не виноват. И я не виноват.
Петрос шевельнулся. И наклонился к Жиро: «Джерри, советую все-таки принять во внимание мои слова».
Жиро нажал одну из кнопок на рабочем пульте. Тотчас из поверхности поднялся утопленный монитор; одной рукой Жиро что-то напечатал – возможно, имя файла для поиска. По вороту, отливавшему металлом, бегали зеленоватые блики – компьютер вовсю перетряхивал свою память.