Страница:
– Прошу прощения, но все было именно так.
– Ты меня разочаровал. Я полагала, ты окажешься более изобретательным.
– Я рассказываю, как было.
– Вот что, мой юный друг. Твой поступок – настоящая кража, знаешь? А знаешь, что бывает, когда за дело принимается следователь?
– Да, – отозвался юноша, вкладывая в ответ возможно бoльшую уверенность. – Мне все хорошо известно.
– Здесь тебе не Сайтин.
– Знаю.
– Что-то ты нагловато держишься. С чего вдруг?
– Потому что вы не предъявите мне обвинение в суде.
– Что, хочешь побиться об заклад?
Понимая, что нужно как-то реагировать, Джастин улыбнулся. До сих пор он держался спокойно, не зная, угодил ли Грант в лапы Эмори.
– Да, я готов побиться об заклад, – наконец спокойно отозвался Джастин. – Конечно, я в вашей власти. Но зато Грант – нет. Пока меня и отца никто не трогает, Грант будет молчать. И волки сыты, и овцы целы, и жизнь продолжается…
– Так вот почему ты остался.
Джастин понял, что именно волновало до сих пор начальницу: его нелогичный поступок.
Джастин позволил себе улыбнуться еще шире, стараясь донести до противника собственное торжество. Он был один и на чужой территории, но…
– Одному из нас в любом случае нужно было остаться. Нужно же проследить, чтобы вы не слишком суетились.
– Конечно. Это все Джордан придумал?
Уоррик-младший все-таки отреагировал: он знал, что выдал себя. Ответ сам собой сорвался с его губ.
– Нет.
– Стало быть, твоих рук дело, – с насмешкой выдохнула она. Восклицание и даже движения начальницы вызвали у юноши подозрение. Все – покачивание на табурете, жестокая улыбка, взгляд – говорили о ее крайнем удивлении.
Ариана и сама отслеживала реакцию паренька, сравнивая ее с манерами Джордана. В этом у нее был богатый опыт.
Но и Джастин не остался в долгу – он пренебрежительно повел плечами.
– Действительно, неплохо, – вымолвила женщина. – Но вот беда: ты обрек Гранта на большой риск.
«Он погиб! – ужаснулся Джастин, готовясь к самому страшному. – Конечно, она обязательно соврет».
– Я доверяю ему, – отозвался юноша.
– Имей в виду, твой план все равно содержит один существенный изъян.
– И какой же?
– Джордан. Вряд ли ваша затея ему понравится.
– Ничего, я поговорю с ним, – отозвался Джастин, поеживаясь от холода: казалось, змеившиеся над головой криогенные проводники вытягивали из его тела все тепло. Почувствовав, что уверенность его все убывает, Уоррик-младший снова попытался взять себя в руки. Когда-то отец обучил его этой тактике – попеременно повергать человека в ужас и вызывать у него облегчение, что теперь и делала Ариана, отслеживая выражение его глаз, легкое сокращение мышц. Свою задачу Джастин видел в скорейшем настрое на нужную волну, дабы окружить себя чем-то вроде невидимой непроницаемой преграды. Познав правила, можно с легкостью вести игру. Наконец юноша понял, что не ошибся. Вновь обретя уверенность, он улыбнулся и сообщил: – Отец здорово повеселится.
Лицо Арианы медленно расплылось в ухмылке, и невозможно было догадаться, выдала она себя или намеренно раскрыла суть своей тактики, дабы заманить его в ловушку.
– Выдержка у тебя есть, – молвила женщина. – И ты, кажется, не собираешься петушиться? Но учти, что не все так просто и всего не предусмотришь. Впрочем, должна признать, задумка действительно стоящая. Хотя второй раз подобное тебе вряд ли удастся.
– Я никуда не собираюсь убегать – во всяком случае, пока отец здесь.
– В этом, кажется, и заключается проблема? Но как же распутать образовавшийся клубок? Ты подумал об этом заранее? Представь, каково придется Джордану, когда наступит время улетать. Забавно выходит, верно?
– Наверное, хотите предложить мне что-то?
– Молодец! – рассмеялась Ари. – Умница, ничего не скажешь! Знаешь, ты преподал мне урок. В моем возрасте это нужно ценить особо. Ты действительно очень привязан к Гранту, раз решился на такое ради него. Да, ты к нему очень привязан. – Положив локти на стол, доктор Эмори печально оглядела подчиненного. А потом сказала: – Вот что. Джордан очень любит тебя. Это сказывается на твоем поведении. Должна признать, он проделал с Грантом гениальную работу. Именно такое воспитание нужно детям. Однако все имеет свою цену. Мы смертны и потому время от времени теряем людей. И скорбим, когда им нехорошо, верно? Ведь семьи – это так трогательно… Что же мы скажем теперь Джордану?
– Не знаю. Что нужно, то и скажу.
– То есть столько, сколько он заслужил?
Перерыв, дабы снова собраться с мыслями. Потом Джастин улыбнулся, давая начальнице понять, что не станет спорить.
– Ну что же, – пробормотала доктор Эмори, – на сей раз Джордан может тобою гордиться. Хотя я и не считаю, что вы поступили мудро. План хорош, но причины – просто идиотские. Но что поделаешь: родственные чувства ослепляют, не так ли? Как думаешь, что сделает Джордан, если я отдам тебя под суд?
– Обратится к общественности. К Комитету. А вам это невыгодно.
– Но ведь здесь можно действовать и по-другому, не так ли? Что сделает Джордан, если его сын действительно совершил кражу со взломом, влез в дела, которые не имеют к нему никакого отношения. Словом, простор для размышлений здесь большой. Джордан начнет бросаться обвинениями, я начну бросаться обвинениями… Сам понимаешь, если это произойдет, твой отец ни за что не получит обещанного перевода – как бы не пеклись об этом его покровители. И вообще, они просто откажутся от него. И ты хорошо это понимаешь. Именно так все сложится – при условии, что я не приму мер к поиску Гранта и судебному преследованию ваших сообщников. В этом и заключается твой промах. То есть я могу пойти тем же путем, что и вы: нарушить закон; и если кто-нибудь докопается до твоей роли в случившемся, если отец захочет выслушать твои оправдания по поводу… По поводу нашего общения в интимной обстановке… Уверена, что Джордан очень расстроится.
– Но и ты пострадаешь, если я сяду на скамью подсудимых. Тебе это невыгодно. Пока что тебя поддерживают в Совете. Если хочешь, чтобы все сорвалось, – лови Гранта. Я тотчас заговорю. Вот увидишь.
– Ты молодой пройдоха, – процедила Эмори. – Уверена, что ты отдаешь себе в этом отчет.
– В достаточной степени, чтобы понять: до поры до времени мои друзья воздержатся от определенных действий.
– С чего вдруг Кругерсам так радеть за тебя? Или, может, ты думаешь, будто они не захотят воспользоваться вами в своих интересах? Ты об этом подумал?
– Да ведь выбор у меня был небогатый? Но все должно пройти гладко: осуществляется перевод Джордана, а ты сдерживаешься от преследований Гранта. Если меня допросят, я поведаю много интересного о твоем проекте. Сомневаюсь, что тебе понравится, как кто-то из ресионцев раструбит на весь мир о твоих замыслах.
– А вы опасны, молодой человек! – подавшись вперед, доктор Эмори наставила на него указательный палец. – Это все Джордан придумал?
– Нет.
– Но наверняка что-то посоветовал?
– Нет.
– Удивительно. Да и другие тоже несказанно удивятся. Если дело дойдет до суда, Комитет ни за что не поверит в непричастность Джордана. И когда встанет вопрос о голосовании, это будет свидетельствовать совсем не в его пользу, не правда ли? А потому лучше держать язык за зубами. Можешь выложить отцу столько, сколько сочтешь нужным, и будем считать, что сложилась патовая ситуация. Я не стану разыскивать Гранта и не буду арестовывать Кругерсов. И даже не пошлю к ним наемных убийц. Хотя все это мне по силам. Знаешь, я ведь могу устроить так, что ты погибнешь якобы в результате несчастного случая. Или Джордан. Что поделаешь: механизмы – вещь непредсказуемая.
Джастин ужаснулся, ибо и подумать не мог, что откровенность начальницы может зайти так далеко.
– Прошу тебя подумать еще вот над чем, – продолжала она, – то, что ты расскажешь отцу, либо поможет сохранить обстановку под контролем, либо разнесет спокойствие в пух и прах. Мне очень хочется, чтобы Джордан все-таки получил назначение на Фаргону. И потому я расскажу, что собираюсь предпринять для устранения образовавшейся по твоей вине путаницы. Джордан сможет улететь на Фаргону, как только там будет готово для него рабочее место. А когда он вылетит с сайтинской станции, ты будешь здесь. Ты поможешь Гранту вылететь следом за ним, едва установят коридор для «Надежды» и разработка проекта «Рубин» будет в самом разгаре. Все это должно побудить вас и вашего папашу держать языки за зубами и действовать так, как нужно мне. Военные все равно не позволят Джордану поднимать шум, ибо терпеть не могут, когда репортеры суются в их дела. Впрочем, есть и другой вариант – не откладывая посостязаться в суде. И неизвестно, кто выиграет, если придется переводить проект «Рубин» обратно на Сайтин и прекратить строительство комплекса на Фаргоне.
«Я угодил в ловушку, – подумал Джастин. – Но мог ли я избежать ее? Что я сделал не так?»
– Согласен? – осведомилась женщина.
– Да, пока ты будешь соблюдать условия. А мне необходим перевод обратно в отцовский отдел.
– Э, нет – такого уговора не было. Останешься здесь. Более того: нам придется установить полное взаимопонимание. Сам знаешь: твой отец – человек очень гордый. Представь, как трудно ему дастся такой выбор: обратиться в Комитет и, соответственно, потерять уже достигнутое или молчать, сознавая, на что тебе пришлось пойти ради нашего соглашения. Что поделаешь: ты сам во всем виноват. Сам вооружил меня индивидуальными и законными средствами воздействия, и я воспользуюсь ими в случае необходимости. Мне ведь нужно заставить твоего отца хранить молчание. Самый легкий способ сделать это – воздействовать на одну из болевых точек. От тебя требуется лишь молчание, добросовестная работа и терпение. Ты, по сути, получил то, чего добивался – стал заложником освобождения Гранта и его примерного поведения. И потому, молодой человек, я требую от вас исполнительности, предоставления мне отчетов BRX в конце каждой смены и результативности. А пока поступай как знаешь: звони отцу и сообщай о якобы таинственном исчезновении Гранта – словом, говори что хочешь. Я не собираюсь мешать тебе. А часов в девять вечера добро пожаловать ко мне домой – доложишь о результатах. В противном случае будем считать, что все пошло не так, как мы условились.
Ариана умолкла, а Джастин еще размышлял, еще обдумывал ее слова. Впрочем, он знал, что подчинится. Юноша старался обнаружить в предложении начальницы замаскированные ловушки. То, что он сам уже угодил в ловушку, ускользало от его внимания. В данный момент более всего его ужасало приглашение в гости. Ибо дома у Ари все обычно и происходило…
– Можешь идти, – милостиво разрешила она.
Джастин ушел. Миновав дежурившего во внешней лаборатории Флориана, он вышел в коридор, потом за дверь с хитроумным замком, поднялся по лестнице и оказался наконец в общих помещениях первого корпуса. Всю дорогу до кабинета ему попадались какие-то люди, бормотали приветствия; смысл сказанного достигал рассудка Джастина с опозданием, и потому он не мог припомнить, с кем встретился.
А еще молодой человек не знал, как посмотрит в глаза отцу. Поначалу он решил связаться с Джорданом по телефону. Сообщить новость по телефону, а за обедом все объяснить. И поскорее покончить с этим. Отец должен видеть его убитым горем.
Ари права. Если Джордан начнет действовать, то наломает дров и все испортит. А потому, рассудил юноша, нельзя вмешивать в это отца…
Лучшим выходом из положения Джастину казалась возможность выждать, а затем собраться с силами и еще раз подумать, стоит ли посвящать отца во все подробности происшедшего.
Невзирая на то, что время – деньги.
6
– То, что мы натворили… – Джастин вертел в пальцах ножку бокала, через который пытался смотреть на окружающие предметы, не рискуя взглянуть в лицо отцу. – То, что случилось, мы уже давно планировали осуществить, окажись хоть один из нас в безвыходной ситуации. Она специально привязалась к Гранту – чтоб надавить на меня. Знаю, знаю: ты предупреждал, что в случае чего я должен рассказать все тебе. Но все случилось настолько неожиданно, что времени было в обрез. Мы точно не успели бы обратиться в суд, а потому пришлось действовать спонтанно. Для Гранта могло бы оказаться слишком поздно. Кто знает, как сильно она бы перепрограммировала его, прежде чем мы сделали бы ему инъекцию, если бы это вообще оказалось возможно… – Юноша выразительно повел плечами. – И вряд ли нам в конце концов удалось победить, ибо закон на ее стороне, к тому же затея с Фаргоной окончательно сорвалась бы – после того, как все с таким трудом утрясли. А потому я ухватился за возможность, которую счел единственной. Так мне казалось. Все, больше нечего сказать.
Отец и сын решили перекусить вдали от чужих глаз и ушей – на кухне у Джордана. Пауль организовал скромный обед – незатейливые сэндвичи – однако собеседники так и не притронулись к еде.
– Черт возьми, – пробурчал Джордан. Он мало что понял, но предоставил сыну рассказывать, не перебивая его вопросами. – Черт возьми, все равно ты должен был посвятить меня в положение дел. Я ведь просил…
– Я не мог. В этом случае Ариана обязательно решила бы, что это – твоих рук дело. Нам не хватало еще судебного разбирательства!
– Как, ты подал иск?
– Что до меня, то боюсь, что здесь все предельно ясно. Но это – часть договоренности. Потому-то я и остался. У Ари есть на меня какой-то компромат. Она решила использовать меня против тебя так же, как планировала использовать против меня Гранта. А теперь он ей не нужен, правильно?
– В этом ты прав – Грант действительно ей не нужен. Боже мой, сынок…
– Не все так печально. – Джастину удалось сохранить спокойный тон. – Я сказал, что она блефует. Она говорит… Говорит, что именно так все и будет: ты получишь назначение на новое место, как только завершат фаргонский комплекс. Клянется всем на свете. Так что…
– Но в этом случае ты останешься здесь, и она будет вольна сделать с тобой что угодно!
– В этом случае, – негромко отозвался Уоррик-младший, – она будет знать, что может воздействовать на тебя, пока я в ее власти. Твое молчание нужно ей, пока осуществляются ее проекты. Военные не дадут тебе откровенничать на публике. Ари это понимает. Но и ее возможности не безграничны, а потому рано или поздно мы выберемся отсюда. В конце концов это произойдет.
Джордан долго хранил молчание. Наконец, подняв бокал, он сделал небольшой глоток, после чего поставил бокал на место.
И продолжал молчать.
– Мне вообще не следовало принимать к себе Гранта, – наконец сказал ученый. – Это ведь была затея Ари. Я знал, что так случится. Знал, подозревал все эти годы. Запомни: никогда не пользуйся добротой врагов!
– Но ведь тогда было уже поздно, не так ли? – бросил Джастин. Откровенность отца шокировала юношу, так что он едва не расплакался. Не сумев сдержать гнев, он с раздражением спросил: – Что еще мы могли сделать?
– Ты уверен, что он в безопасности?
– Я побоялся наводить справки. Думаю, Ари обязательно сообщила бы, если бы события развивались в худшую сторону. Я все продумал. Даже если Грант не дозвонился по номеру, которым я снабдил его, Кругерсы спрячут его до лучших времен. В конце концов Грант дозвонится.
– Это номер Мерильда?
Джастин кивнул.
– Боже. – Джордан встряхнул шевелюрой и в отчаянии взглянул на сына: – Но полиция легко доберется до Мерильда.
– Да ведь ты всегда твердил: если что-то случится… И повторял, что Мерильд – лучший друг Кругерсов. К тому же Ари не собирается заявлять в полицию. Она вообще не хочет ничего предпринимать. Она сама так сказала. Так что обстановка под контролем. Я уверен, что все сделал как надо.
– Ты уверен в себе куда больше, чем следует, – раздраженно бросил отец. – Грант неизвестно где, да и полиция запросто может нагрянуть к Кругерсам… Мерильда может не оказаться на месте. Ты ведь знаешь, что он разъезжает по всему континенту…
«Все-таки следовало предварительно позвонить ему», – мысленно выругал себя Джастин.
Лицо Джордана побагровело. Он снова отпил вина, и на сей раз темно-красной жидкости в бокале значительно поубавилось.
– Мерильд – адвокат. И потому этика для него – не пустой звук.
– Но у него есть и друзья, не так ли? Много друзей.
– Все равно это ему не понравится.
– Но ведь с таким же успехом к нему мог обратиться и я. – Неожиданно Джастин перешел от наступления к обороне. – Грант ничем не отличается от меня. И Мерильд это знает, так? Какой может быть разговор об этике, если он выдаст Гранта полиции?
– Все могло оказаться куда проще, и такие вопросы просто не возникли бы – если бы тебе хватило ума отправиться вместе с ним.
– Он принадлежит не нам, а лаборатории. Мое пребывание с ним было бы истолковано как незаконное.
– Но по тому же закону ты пока несовершеннолетний, к тому же налицо смягчающие обстоятельства – окажись ты рядом с Грантом…
– Да, но в этом случае дело неминуемо дошло бы до суда. Кто знает, какие обвинения нам предъявили бы. Разве не так?
Джордан глубоко вздохнул и устремил на сына взгляд из-под кустистых бровей.
Юноша страстно желал услышать отрицательный ответ, к которому были бы присовокуплены веские аргументы – и тогда все окончательно встало бы на свои места…
Однако Джордан, беспощадно руша иллюзии сына, глухо уронил короткое «да».
– Выходит, все ясно, – отозвался Джастин, – верно? И тебе вообще не нужно дергаться, если вдруг все решится. Если у меня будут проблемы с Ари, я тебя извещу, можно?
– Как теперь? – уточнил ученый.
– Нет, не такие, как сейчас. Обещаю. Договорились?
Джордан взял с тарелки сэндвич, оставляя вопрос без ответа. И Джастин понял: не все так просто. Однако поделать с этим он ничего не мог.
– Тебе не стоит задерживаться здесь после моего перевода, – решил Уоррик-старший. – Я что-нибудь придумаю.
– Просто ничего никому не рассказывай.
– Я ничего не собираюсь рассказывать. Ари голыми руками не возьмешь, пойми. Она держит слово только до тех пор, пока это ей выгодно. Случай с Грантом – лишнее тому доказательство. Она чертовски хорошо умеет сносить людям головы, учти это на будущее, если снова вздумаешь блефовать. О тебе, обо мне и о всех остальных она думает исключительно как о подопытных существах. Отношение к окружающим у нее сродни отношению к одному девятилетнему ази-садовнику: Ариана решила очистить его разум и запрограммировать на что-нибудь более подходящее, ибо к своей работе он оказался не способен. И еще она привыкла видеть вокруг себя простор. Если проблема неразрешима, то она не бьется над ней до последнего и даже не передает моим сотрудникам – а просто бракует неудачный генотип. В прошлом месяце, к примеру, она уничтожила трех совершенно здоровых ази – те показались ей опасными – только потому, что она не нашла времени возиться с ними, да и эксперимент подошел к концу – большего ей и не требовалось. Доказать это я не могу, ибо не располагаю конкретными данными, но знаю, что случай имел место. Вот с кем ты связался. Чужая жизнь для нее – ничто, помоги господь ее подопытным! К тому же общественное мнение ей безразлично, она неимоверно хитра, подотчетна только закону Союза, и карман у нее далеко не пустой, а всех нас она держит на мушке. – Джордан отпихнул тарелку и резко сказал: – Сынок, не верь ее обещаниям. Она способна на все.
Джастин внимательно, даже напряженно слушал отца. Тем более, что от Арианы он уже знал: иногда в Ресионе бывают несчастные случаи.
7
Когда Джастин вышел из душа и надел часы на запястье, те показывали 2030. Квартира показалась ему слишком тихой и гнетуще пустой.
Отчасти Уоррик-младший даже радовался, что избавлен от необходимости ночевать дома, во все еще непривычной тишине, рядом с опустевшей комнатой Гранта – радовался так, как радуется человек, нарочно прикусивший губу, чтобы боль в раздробленном пальце не казалась столь невыносимой. Потеря Гранта была мучительнее всех собранных воедино болей, и унижения, которые Джастин терпел от Ари, стали своего рода громоотводом, позволявшим хоть на время забыть о злоключении с братом – о злоключении, виновницей которого была все та же Ари.
«Чертова стерва», – то и дело думал юноша, потирая чесавшиеся глаза – об этом унижении он ни за что не собирался признаваться Ариане. Но больше всего Джастина беспокоил Грант. Руки Уоррика-младшего предательски тряслись при одной мысли об опасной переделке, в которой тот оказался, – тряслись так, что он не сумел даже водрузить на место колпачок аэрозольного баллончика и, окончательно утратив самообладание, со всей силы запустил пластиковым колпачком в зеркало, от которого тот немедленно отскочил. Джастина обуяла страшная ярость: окружающие только тем и занимались, рассуждал он, что строили козни против него. В конце концов ему удалось взять себя в руки, вернуть флакон на место и побриться.
«Как покойника к похоронам готовлю», – вдруг подумалось юноше юноша. Все, буквально все имели право влиять на его судьбу – даже отец, который не удосужился поинтересоваться, удобно ли ему носить приставку «РП» к имени и знать обо всех изменениях, которые должны были произойти с его организмом к сорока годам. Хорошо хоть, уныло думал Джастин, ему не грозит стать обладателем уродливой физиономии, но и точной копией отца он все равно не станет. На его лице появится отпечаток отцовской важности, последствия общения с друзьями и врагами отца. Вдруг вспомнилось, как когда-то Ари впервые подкараулила его на лабораторном складе.
Тогда он не знал, как себя вести; тысячу раз он мечтал, что когда-нибудь доберется-таки до Арианы и устроит ей такое, чего она никак не ждет от семнадцатилетнего юноши, ибо она была вдвое старше даже его бабушки. Однако Джастину было всего семнадцать, он испытал сильнейшее потрясение и так и не подумал, какой выбор у него был, а только ошеломлено застыл и выдавил нечто нечленораздельное о необходимости куда-то идти – кажется, на какую-то встречу – а кстати, что госпожа Эмори скажет по поводу его отчета по проекту, номер которого он даже не сумел вспомнить…
Джастин всякий раз краснел, вспоминая тот день. Он тогда опрометью выскочил за дверь, так что забыл свою магнитную карточку и отчеты. Однако потрясение оказалось столь глубоким, что Уоррик-младший предпочел написать все заново, только бы не возвращаться. И теперь, оказавшись в безвыходном положении, он направлялся на свидание с Арианой, то и дело теша себя надеждой на возможное возвращение в случае удачной игры хотя бы части утерянного достоинства.
Ариана была стара, однако омоложенный организм пока функционировал без перебоев. Выглядела она как накануне полувекового юбилея; Джастин неоднократно видел голограммы Ари, сделанные в двенадцати – и шестнадцатилетнем возрасте – тогдашняя мордашка еще не сформировалась в строгую привлекательность, которой госпожа Эмори могла похвастать теперь. В отличие от других женщин вшестеро старше его на Ариану все еще приятно было посмотреть, и вдобавок она обладала всем тем, что и Юлия Карнат, с намеренным цинизмом сказал себе Джастин. Она была даже лучше Юлии, ибо не скрывала своих намерений. Время от времени ресионцы спали друг с другом, если находили подходящего партнера, и в стремлении Эмори воскресить воспоминания юности с производной человека, который даже тогда, в свои семнадцать лет, был втрое моложе ее, не было ничего неестественного. Ситуация казалась бы даже забавной, если бы обстоятельства были менее драматичны, да и Джастин не был тем самым семнадцатилетним пареньком.
Оставалось неясным, способен ли Джастин оправдать ожидания, но, то и дело повторял он себе, с Ари можно по крайней мере попрактиковаться, ибо его предыдущий опыт взаимоотношений полов сводился только к общению с Юлией, которая в итоге попросила у него Гранта; это до того обидело Уоррика-младшего, что он не захотел встречаться с ней дальше. Теперь Джастин был уверен, что и отец успел скатиться к женоненавистничеству. Ари же и вовсе была настоящей змеей, олицетворяла все отрицательное, достойное осуждения, однако Джастин считал, что ключ к разрешению ситуации – он сам и ничто иное. Если он поведет себя правильно, нанесет, по выражению отца, ошеломляющий удар, то обезоружит Ари. Так что подобная модель поведения представлялась лучшей возможностью снять проблему с повестки дня. Именно это он и вознамерился осуществить – стать настоящим мужчиной, выпутаться из всех хитросплетений и извлечь урок на будущее (хотя какие уж уроки – в определенном понимании – могла преподать ему женщина в нынешнем возрасте Ари!), позволить Ариане делать то, чего ей хотелось, вести собственную игру и в конце концов дать ей возможность либо продолжать, либо утратить интерес к этой игре.
Джастин надеялся, что сумеет оставить след в душе Арианы; столь зрелой даме не под силу околдовать юношу семнадцати лет, но сама она вполне может развить сильную душевную потребность в привлекательном и веселом партнере, да еще КВ. А потому Уоррик-младший решил сполна воспользоваться этим преимуществом.
Джастин решил создать начальнице проблему, одновременно став ключом к ее решению.
Слабыми местами доктора Эмори Джастину виделись ее возраст и тщеславие. Однако, как полагал молодой человек, недостатки Ари были заметны лишь ему, ибо никому другому судьба не послала возможность оказаться тем семнадцатилетним юнцом, чьей любви Ариана страстно возжелала.
– Ты меня разочаровал. Я полагала, ты окажешься более изобретательным.
– Я рассказываю, как было.
– Вот что, мой юный друг. Твой поступок – настоящая кража, знаешь? А знаешь, что бывает, когда за дело принимается следователь?
– Да, – отозвался юноша, вкладывая в ответ возможно бoльшую уверенность. – Мне все хорошо известно.
– Здесь тебе не Сайтин.
– Знаю.
– Что-то ты нагловато держишься. С чего вдруг?
– Потому что вы не предъявите мне обвинение в суде.
– Что, хочешь побиться об заклад?
Понимая, что нужно как-то реагировать, Джастин улыбнулся. До сих пор он держался спокойно, не зная, угодил ли Грант в лапы Эмори.
– Да, я готов побиться об заклад, – наконец спокойно отозвался Джастин. – Конечно, я в вашей власти. Но зато Грант – нет. Пока меня и отца никто не трогает, Грант будет молчать. И волки сыты, и овцы целы, и жизнь продолжается…
– Так вот почему ты остался.
Джастин понял, что именно волновало до сих пор начальницу: его нелогичный поступок.
Джастин позволил себе улыбнуться еще шире, стараясь донести до противника собственное торжество. Он был один и на чужой территории, но…
– Одному из нас в любом случае нужно было остаться. Нужно же проследить, чтобы вы не слишком суетились.
– Конечно. Это все Джордан придумал?
Уоррик-младший все-таки отреагировал: он знал, что выдал себя. Ответ сам собой сорвался с его губ.
– Нет.
– Стало быть, твоих рук дело, – с насмешкой выдохнула она. Восклицание и даже движения начальницы вызвали у юноши подозрение. Все – покачивание на табурете, жестокая улыбка, взгляд – говорили о ее крайнем удивлении.
Ариана и сама отслеживала реакцию паренька, сравнивая ее с манерами Джордана. В этом у нее был богатый опыт.
Но и Джастин не остался в долгу – он пренебрежительно повел плечами.
– Действительно, неплохо, – вымолвила женщина. – Но вот беда: ты обрек Гранта на большой риск.
«Он погиб! – ужаснулся Джастин, готовясь к самому страшному. – Конечно, она обязательно соврет».
– Я доверяю ему, – отозвался юноша.
– Имей в виду, твой план все равно содержит один существенный изъян.
– И какой же?
– Джордан. Вряд ли ваша затея ему понравится.
– Ничего, я поговорю с ним, – отозвался Джастин, поеживаясь от холода: казалось, змеившиеся над головой криогенные проводники вытягивали из его тела все тепло. Почувствовав, что уверенность его все убывает, Уоррик-младший снова попытался взять себя в руки. Когда-то отец обучил его этой тактике – попеременно повергать человека в ужас и вызывать у него облегчение, что теперь и делала Ариана, отслеживая выражение его глаз, легкое сокращение мышц. Свою задачу Джастин видел в скорейшем настрое на нужную волну, дабы окружить себя чем-то вроде невидимой непроницаемой преграды. Познав правила, можно с легкостью вести игру. Наконец юноша понял, что не ошибся. Вновь обретя уверенность, он улыбнулся и сообщил: – Отец здорово повеселится.
Лицо Арианы медленно расплылось в ухмылке, и невозможно было догадаться, выдала она себя или намеренно раскрыла суть своей тактики, дабы заманить его в ловушку.
– Выдержка у тебя есть, – молвила женщина. – И ты, кажется, не собираешься петушиться? Но учти, что не все так просто и всего не предусмотришь. Впрочем, должна признать, задумка действительно стоящая. Хотя второй раз подобное тебе вряд ли удастся.
– Я никуда не собираюсь убегать – во всяком случае, пока отец здесь.
– В этом, кажется, и заключается проблема? Но как же распутать образовавшийся клубок? Ты подумал об этом заранее? Представь, каково придется Джордану, когда наступит время улетать. Забавно выходит, верно?
– Наверное, хотите предложить мне что-то?
– Молодец! – рассмеялась Ари. – Умница, ничего не скажешь! Знаешь, ты преподал мне урок. В моем возрасте это нужно ценить особо. Ты действительно очень привязан к Гранту, раз решился на такое ради него. Да, ты к нему очень привязан. – Положив локти на стол, доктор Эмори печально оглядела подчиненного. А потом сказала: – Вот что. Джордан очень любит тебя. Это сказывается на твоем поведении. Должна признать, он проделал с Грантом гениальную работу. Именно такое воспитание нужно детям. Однако все имеет свою цену. Мы смертны и потому время от времени теряем людей. И скорбим, когда им нехорошо, верно? Ведь семьи – это так трогательно… Что же мы скажем теперь Джордану?
– Не знаю. Что нужно, то и скажу.
– То есть столько, сколько он заслужил?
Перерыв, дабы снова собраться с мыслями. Потом Джастин улыбнулся, давая начальнице понять, что не станет спорить.
– Ну что же, – пробормотала доктор Эмори, – на сей раз Джордан может тобою гордиться. Хотя я и не считаю, что вы поступили мудро. План хорош, но причины – просто идиотские. Но что поделаешь: родственные чувства ослепляют, не так ли? Как думаешь, что сделает Джордан, если я отдам тебя под суд?
– Обратится к общественности. К Комитету. А вам это невыгодно.
– Но ведь здесь можно действовать и по-другому, не так ли? Что сделает Джордан, если его сын действительно совершил кражу со взломом, влез в дела, которые не имеют к нему никакого отношения. Словом, простор для размышлений здесь большой. Джордан начнет бросаться обвинениями, я начну бросаться обвинениями… Сам понимаешь, если это произойдет, твой отец ни за что не получит обещанного перевода – как бы не пеклись об этом его покровители. И вообще, они просто откажутся от него. И ты хорошо это понимаешь. Именно так все сложится – при условии, что я не приму мер к поиску Гранта и судебному преследованию ваших сообщников. В этом и заключается твой промах. То есть я могу пойти тем же путем, что и вы: нарушить закон; и если кто-нибудь докопается до твоей роли в случившемся, если отец захочет выслушать твои оправдания по поводу… По поводу нашего общения в интимной обстановке… Уверена, что Джордан очень расстроится.
– Но и ты пострадаешь, если я сяду на скамью подсудимых. Тебе это невыгодно. Пока что тебя поддерживают в Совете. Если хочешь, чтобы все сорвалось, – лови Гранта. Я тотчас заговорю. Вот увидишь.
– Ты молодой пройдоха, – процедила Эмори. – Уверена, что ты отдаешь себе в этом отчет.
– В достаточной степени, чтобы понять: до поры до времени мои друзья воздержатся от определенных действий.
– С чего вдруг Кругерсам так радеть за тебя? Или, может, ты думаешь, будто они не захотят воспользоваться вами в своих интересах? Ты об этом подумал?
– Да ведь выбор у меня был небогатый? Но все должно пройти гладко: осуществляется перевод Джордана, а ты сдерживаешься от преследований Гранта. Если меня допросят, я поведаю много интересного о твоем проекте. Сомневаюсь, что тебе понравится, как кто-то из ресионцев раструбит на весь мир о твоих замыслах.
– А вы опасны, молодой человек! – подавшись вперед, доктор Эмори наставила на него указательный палец. – Это все Джордан придумал?
– Нет.
– Но наверняка что-то посоветовал?
– Нет.
– Удивительно. Да и другие тоже несказанно удивятся. Если дело дойдет до суда, Комитет ни за что не поверит в непричастность Джордана. И когда встанет вопрос о голосовании, это будет свидетельствовать совсем не в его пользу, не правда ли? А потому лучше держать язык за зубами. Можешь выложить отцу столько, сколько сочтешь нужным, и будем считать, что сложилась патовая ситуация. Я не стану разыскивать Гранта и не буду арестовывать Кругерсов. И даже не пошлю к ним наемных убийц. Хотя все это мне по силам. Знаешь, я ведь могу устроить так, что ты погибнешь якобы в результате несчастного случая. Или Джордан. Что поделаешь: механизмы – вещь непредсказуемая.
Джастин ужаснулся, ибо и подумать не мог, что откровенность начальницы может зайти так далеко.
– Прошу тебя подумать еще вот над чем, – продолжала она, – то, что ты расскажешь отцу, либо поможет сохранить обстановку под контролем, либо разнесет спокойствие в пух и прах. Мне очень хочется, чтобы Джордан все-таки получил назначение на Фаргону. И потому я расскажу, что собираюсь предпринять для устранения образовавшейся по твоей вине путаницы. Джордан сможет улететь на Фаргону, как только там будет готово для него рабочее место. А когда он вылетит с сайтинской станции, ты будешь здесь. Ты поможешь Гранту вылететь следом за ним, едва установят коридор для «Надежды» и разработка проекта «Рубин» будет в самом разгаре. Все это должно побудить вас и вашего папашу держать языки за зубами и действовать так, как нужно мне. Военные все равно не позволят Джордану поднимать шум, ибо терпеть не могут, когда репортеры суются в их дела. Впрочем, есть и другой вариант – не откладывая посостязаться в суде. И неизвестно, кто выиграет, если придется переводить проект «Рубин» обратно на Сайтин и прекратить строительство комплекса на Фаргоне.
«Я угодил в ловушку, – подумал Джастин. – Но мог ли я избежать ее? Что я сделал не так?»
– Согласен? – осведомилась женщина.
– Да, пока ты будешь соблюдать условия. А мне необходим перевод обратно в отцовский отдел.
– Э, нет – такого уговора не было. Останешься здесь. Более того: нам придется установить полное взаимопонимание. Сам знаешь: твой отец – человек очень гордый. Представь, как трудно ему дастся такой выбор: обратиться в Комитет и, соответственно, потерять уже достигнутое или молчать, сознавая, на что тебе пришлось пойти ради нашего соглашения. Что поделаешь: ты сам во всем виноват. Сам вооружил меня индивидуальными и законными средствами воздействия, и я воспользуюсь ими в случае необходимости. Мне ведь нужно заставить твоего отца хранить молчание. Самый легкий способ сделать это – воздействовать на одну из болевых точек. От тебя требуется лишь молчание, добросовестная работа и терпение. Ты, по сути, получил то, чего добивался – стал заложником освобождения Гранта и его примерного поведения. И потому, молодой человек, я требую от вас исполнительности, предоставления мне отчетов BRX в конце каждой смены и результативности. А пока поступай как знаешь: звони отцу и сообщай о якобы таинственном исчезновении Гранта – словом, говори что хочешь. Я не собираюсь мешать тебе. А часов в девять вечера добро пожаловать ко мне домой – доложишь о результатах. В противном случае будем считать, что все пошло не так, как мы условились.
Ариана умолкла, а Джастин еще размышлял, еще обдумывал ее слова. Впрочем, он знал, что подчинится. Юноша старался обнаружить в предложении начальницы замаскированные ловушки. То, что он сам уже угодил в ловушку, ускользало от его внимания. В данный момент более всего его ужасало приглашение в гости. Ибо дома у Ари все обычно и происходило…
– Можешь идти, – милостиво разрешила она.
Джастин ушел. Миновав дежурившего во внешней лаборатории Флориана, он вышел в коридор, потом за дверь с хитроумным замком, поднялся по лестнице и оказался наконец в общих помещениях первого корпуса. Всю дорогу до кабинета ему попадались какие-то люди, бормотали приветствия; смысл сказанного достигал рассудка Джастина с опозданием, и потому он не мог припомнить, с кем встретился.
А еще молодой человек не знал, как посмотрит в глаза отцу. Поначалу он решил связаться с Джорданом по телефону. Сообщить новость по телефону, а за обедом все объяснить. И поскорее покончить с этим. Отец должен видеть его убитым горем.
Ари права. Если Джордан начнет действовать, то наломает дров и все испортит. А потому, рассудил юноша, нельзя вмешивать в это отца…
Лучшим выходом из положения Джастину казалась возможность выждать, а затем собраться с силами и еще раз подумать, стоит ли посвящать отца во все подробности происшедшего.
Невзирая на то, что время – деньги.
6
– То, что мы натворили… – Джастин вертел в пальцах ножку бокала, через который пытался смотреть на окружающие предметы, не рискуя взглянуть в лицо отцу. – То, что случилось, мы уже давно планировали осуществить, окажись хоть один из нас в безвыходной ситуации. Она специально привязалась к Гранту – чтоб надавить на меня. Знаю, знаю: ты предупреждал, что в случае чего я должен рассказать все тебе. Но все случилось настолько неожиданно, что времени было в обрез. Мы точно не успели бы обратиться в суд, а потому пришлось действовать спонтанно. Для Гранта могло бы оказаться слишком поздно. Кто знает, как сильно она бы перепрограммировала его, прежде чем мы сделали бы ему инъекцию, если бы это вообще оказалось возможно… – Юноша выразительно повел плечами. – И вряд ли нам в конце концов удалось победить, ибо закон на ее стороне, к тому же затея с Фаргоной окончательно сорвалась бы – после того, как все с таким трудом утрясли. А потому я ухватился за возможность, которую счел единственной. Так мне казалось. Все, больше нечего сказать.
Отец и сын решили перекусить вдали от чужих глаз и ушей – на кухне у Джордана. Пауль организовал скромный обед – незатейливые сэндвичи – однако собеседники так и не притронулись к еде.
– Черт возьми, – пробурчал Джордан. Он мало что понял, но предоставил сыну рассказывать, не перебивая его вопросами. – Черт возьми, все равно ты должен был посвятить меня в положение дел. Я ведь просил…
– Я не мог. В этом случае Ариана обязательно решила бы, что это – твоих рук дело. Нам не хватало еще судебного разбирательства!
– Как, ты подал иск?
– Что до меня, то боюсь, что здесь все предельно ясно. Но это – часть договоренности. Потому-то я и остался. У Ари есть на меня какой-то компромат. Она решила использовать меня против тебя так же, как планировала использовать против меня Гранта. А теперь он ей не нужен, правильно?
– В этом ты прав – Грант действительно ей не нужен. Боже мой, сынок…
– Не все так печально. – Джастину удалось сохранить спокойный тон. – Я сказал, что она блефует. Она говорит… Говорит, что именно так все и будет: ты получишь назначение на новое место, как только завершат фаргонский комплекс. Клянется всем на свете. Так что…
– Но в этом случае ты останешься здесь, и она будет вольна сделать с тобой что угодно!
– В этом случае, – негромко отозвался Уоррик-младший, – она будет знать, что может воздействовать на тебя, пока я в ее власти. Твое молчание нужно ей, пока осуществляются ее проекты. Военные не дадут тебе откровенничать на публике. Ари это понимает. Но и ее возможности не безграничны, а потому рано или поздно мы выберемся отсюда. В конце концов это произойдет.
Джордан долго хранил молчание. Наконец, подняв бокал, он сделал небольшой глоток, после чего поставил бокал на место.
И продолжал молчать.
– Мне вообще не следовало принимать к себе Гранта, – наконец сказал ученый. – Это ведь была затея Ари. Я знал, что так случится. Знал, подозревал все эти годы. Запомни: никогда не пользуйся добротой врагов!
– Но ведь тогда было уже поздно, не так ли? – бросил Джастин. Откровенность отца шокировала юношу, так что он едва не расплакался. Не сумев сдержать гнев, он с раздражением спросил: – Что еще мы могли сделать?
– Ты уверен, что он в безопасности?
– Я побоялся наводить справки. Думаю, Ари обязательно сообщила бы, если бы события развивались в худшую сторону. Я все продумал. Даже если Грант не дозвонился по номеру, которым я снабдил его, Кругерсы спрячут его до лучших времен. В конце концов Грант дозвонится.
– Это номер Мерильда?
Джастин кивнул.
– Боже. – Джордан встряхнул шевелюрой и в отчаянии взглянул на сына: – Но полиция легко доберется до Мерильда.
– Да ведь ты всегда твердил: если что-то случится… И повторял, что Мерильд – лучший друг Кругерсов. К тому же Ари не собирается заявлять в полицию. Она вообще не хочет ничего предпринимать. Она сама так сказала. Так что обстановка под контролем. Я уверен, что все сделал как надо.
– Ты уверен в себе куда больше, чем следует, – раздраженно бросил отец. – Грант неизвестно где, да и полиция запросто может нагрянуть к Кругерсам… Мерильда может не оказаться на месте. Ты ведь знаешь, что он разъезжает по всему континенту…
«Все-таки следовало предварительно позвонить ему», – мысленно выругал себя Джастин.
Лицо Джордана побагровело. Он снова отпил вина, и на сей раз темно-красной жидкости в бокале значительно поубавилось.
– Мерильд – адвокат. И потому этика для него – не пустой звук.
– Но у него есть и друзья, не так ли? Много друзей.
– Все равно это ему не понравится.
– Но ведь с таким же успехом к нему мог обратиться и я. – Неожиданно Джастин перешел от наступления к обороне. – Грант ничем не отличается от меня. И Мерильд это знает, так? Какой может быть разговор об этике, если он выдаст Гранта полиции?
– Все могло оказаться куда проще, и такие вопросы просто не возникли бы – если бы тебе хватило ума отправиться вместе с ним.
– Он принадлежит не нам, а лаборатории. Мое пребывание с ним было бы истолковано как незаконное.
– Но по тому же закону ты пока несовершеннолетний, к тому же налицо смягчающие обстоятельства – окажись ты рядом с Грантом…
– Да, но в этом случае дело неминуемо дошло бы до суда. Кто знает, какие обвинения нам предъявили бы. Разве не так?
Джордан глубоко вздохнул и устремил на сына взгляд из-под кустистых бровей.
Юноша страстно желал услышать отрицательный ответ, к которому были бы присовокуплены веские аргументы – и тогда все окончательно встало бы на свои места…
Однако Джордан, беспощадно руша иллюзии сына, глухо уронил короткое «да».
– Выходит, все ясно, – отозвался Джастин, – верно? И тебе вообще не нужно дергаться, если вдруг все решится. Если у меня будут проблемы с Ари, я тебя извещу, можно?
– Как теперь? – уточнил ученый.
– Нет, не такие, как сейчас. Обещаю. Договорились?
Джордан взял с тарелки сэндвич, оставляя вопрос без ответа. И Джастин понял: не все так просто. Однако поделать с этим он ничего не мог.
– Тебе не стоит задерживаться здесь после моего перевода, – решил Уоррик-старший. – Я что-нибудь придумаю.
– Просто ничего никому не рассказывай.
– Я ничего не собираюсь рассказывать. Ари голыми руками не возьмешь, пойми. Она держит слово только до тех пор, пока это ей выгодно. Случай с Грантом – лишнее тому доказательство. Она чертовски хорошо умеет сносить людям головы, учти это на будущее, если снова вздумаешь блефовать. О тебе, обо мне и о всех остальных она думает исключительно как о подопытных существах. Отношение к окружающим у нее сродни отношению к одному девятилетнему ази-садовнику: Ариана решила очистить его разум и запрограммировать на что-нибудь более подходящее, ибо к своей работе он оказался не способен. И еще она привыкла видеть вокруг себя простор. Если проблема неразрешима, то она не бьется над ней до последнего и даже не передает моим сотрудникам – а просто бракует неудачный генотип. В прошлом месяце, к примеру, она уничтожила трех совершенно здоровых ази – те показались ей опасными – только потому, что она не нашла времени возиться с ними, да и эксперимент подошел к концу – большего ей и не требовалось. Доказать это я не могу, ибо не располагаю конкретными данными, но знаю, что случай имел место. Вот с кем ты связался. Чужая жизнь для нее – ничто, помоги господь ее подопытным! К тому же общественное мнение ей безразлично, она неимоверно хитра, подотчетна только закону Союза, и карман у нее далеко не пустой, а всех нас она держит на мушке. – Джордан отпихнул тарелку и резко сказал: – Сынок, не верь ее обещаниям. Она способна на все.
Джастин внимательно, даже напряженно слушал отца. Тем более, что от Арианы он уже знал: иногда в Ресионе бывают несчастные случаи.
7
Когда Джастин вышел из душа и надел часы на запястье, те показывали 2030. Квартира показалась ему слишком тихой и гнетуще пустой.
Отчасти Уоррик-младший даже радовался, что избавлен от необходимости ночевать дома, во все еще непривычной тишине, рядом с опустевшей комнатой Гранта – радовался так, как радуется человек, нарочно прикусивший губу, чтобы боль в раздробленном пальце не казалась столь невыносимой. Потеря Гранта была мучительнее всех собранных воедино болей, и унижения, которые Джастин терпел от Ари, стали своего рода громоотводом, позволявшим хоть на время забыть о злоключении с братом – о злоключении, виновницей которого была все та же Ари.
«Чертова стерва», – то и дело думал юноша, потирая чесавшиеся глаза – об этом унижении он ни за что не собирался признаваться Ариане. Но больше всего Джастина беспокоил Грант. Руки Уоррика-младшего предательски тряслись при одной мысли об опасной переделке, в которой тот оказался, – тряслись так, что он не сумел даже водрузить на место колпачок аэрозольного баллончика и, окончательно утратив самообладание, со всей силы запустил пластиковым колпачком в зеркало, от которого тот немедленно отскочил. Джастина обуяла страшная ярость: окружающие только тем и занимались, рассуждал он, что строили козни против него. В конце концов ему удалось взять себя в руки, вернуть флакон на место и побриться.
«Как покойника к похоронам готовлю», – вдруг подумалось юноше юноша. Все, буквально все имели право влиять на его судьбу – даже отец, который не удосужился поинтересоваться, удобно ли ему носить приставку «РП» к имени и знать обо всех изменениях, которые должны были произойти с его организмом к сорока годам. Хорошо хоть, уныло думал Джастин, ему не грозит стать обладателем уродливой физиономии, но и точной копией отца он все равно не станет. На его лице появится отпечаток отцовской важности, последствия общения с друзьями и врагами отца. Вдруг вспомнилось, как когда-то Ари впервые подкараулила его на лабораторном складе.
Тогда он не знал, как себя вести; тысячу раз он мечтал, что когда-нибудь доберется-таки до Арианы и устроит ей такое, чего она никак не ждет от семнадцатилетнего юноши, ибо она была вдвое старше даже его бабушки. Однако Джастину было всего семнадцать, он испытал сильнейшее потрясение и так и не подумал, какой выбор у него был, а только ошеломлено застыл и выдавил нечто нечленораздельное о необходимости куда-то идти – кажется, на какую-то встречу – а кстати, что госпожа Эмори скажет по поводу его отчета по проекту, номер которого он даже не сумел вспомнить…
Джастин всякий раз краснел, вспоминая тот день. Он тогда опрометью выскочил за дверь, так что забыл свою магнитную карточку и отчеты. Однако потрясение оказалось столь глубоким, что Уоррик-младший предпочел написать все заново, только бы не возвращаться. И теперь, оказавшись в безвыходном положении, он направлялся на свидание с Арианой, то и дело теша себя надеждой на возможное возвращение в случае удачной игры хотя бы части утерянного достоинства.
Ариана была стара, однако омоложенный организм пока функционировал без перебоев. Выглядела она как накануне полувекового юбилея; Джастин неоднократно видел голограммы Ари, сделанные в двенадцати – и шестнадцатилетнем возрасте – тогдашняя мордашка еще не сформировалась в строгую привлекательность, которой госпожа Эмори могла похвастать теперь. В отличие от других женщин вшестеро старше его на Ариану все еще приятно было посмотреть, и вдобавок она обладала всем тем, что и Юлия Карнат, с намеренным цинизмом сказал себе Джастин. Она была даже лучше Юлии, ибо не скрывала своих намерений. Время от времени ресионцы спали друг с другом, если находили подходящего партнера, и в стремлении Эмори воскресить воспоминания юности с производной человека, который даже тогда, в свои семнадцать лет, был втрое моложе ее, не было ничего неестественного. Ситуация казалась бы даже забавной, если бы обстоятельства были менее драматичны, да и Джастин не был тем самым семнадцатилетним пареньком.
Оставалось неясным, способен ли Джастин оправдать ожидания, но, то и дело повторял он себе, с Ари можно по крайней мере попрактиковаться, ибо его предыдущий опыт взаимоотношений полов сводился только к общению с Юлией, которая в итоге попросила у него Гранта; это до того обидело Уоррика-младшего, что он не захотел встречаться с ней дальше. Теперь Джастин был уверен, что и отец успел скатиться к женоненавистничеству. Ари же и вовсе была настоящей змеей, олицетворяла все отрицательное, достойное осуждения, однако Джастин считал, что ключ к разрешению ситуации – он сам и ничто иное. Если он поведет себя правильно, нанесет, по выражению отца, ошеломляющий удар, то обезоружит Ари. Так что подобная модель поведения представлялась лучшей возможностью снять проблему с повестки дня. Именно это он и вознамерился осуществить – стать настоящим мужчиной, выпутаться из всех хитросплетений и извлечь урок на будущее (хотя какие уж уроки – в определенном понимании – могла преподать ему женщина в нынешнем возрасте Ари!), позволить Ариане делать то, чего ей хотелось, вести собственную игру и в конце концов дать ей возможность либо продолжать, либо утратить интерес к этой игре.
Джастин надеялся, что сумеет оставить след в душе Арианы; столь зрелой даме не под силу околдовать юношу семнадцати лет, но сама она вполне может развить сильную душевную потребность в привлекательном и веселом партнере, да еще КВ. А потому Уоррик-младший решил сполна воспользоваться этим преимуществом.
Джастин решил создать начальнице проблему, одновременно став ключом к ее решению.
Слабыми местами доктора Эмори Джастину виделись ее возраст и тщеславие. Однако, как полагал молодой человек, недостатки Ари были заметны лишь ему, ибо никому другому судьба не послала возможность оказаться тем семнадцатилетним юнцом, чьей любви Ариана страстно возжелала.