Страница:
Выросло целое поколение, уверенное, будто успешно решает давнюю проблему.
Однако ракеты, выпущенные с боевых кораблей сотни лет назад, по-прежнему бороздили космические просторы, оставаясь проблемой для навигации. Время от времени прошлое напоминало о себе в выпусках новостей сообщениями о катастрофах такого рода.
Да и застарелая вражда нет-нет да выплескивалась на всеобщее обозрение, нарушая спокойное настоящее – которое, знали люди, принадлежало не только им одним.
– Вроде бы речь не о единичном случае с парой-тройкой выживших, – пояснил Джастин. – То и дело говорят «незаконная колония» да вдобавок признают, что она наша.
– Неужели она просуществовала до сего дня? И организация общества тоже налицо?
– Не совсем ясно…
И снова недолгая тишина. Приподнявшись, Грант вдруг спохватился, что не высушил волосы – потом ведь их ни за что не уложишь. И бросил:
– Ну и дела! И что же: обитателей колонии уже вывезли или только собираются? И как вообще наши думают поступить?
– Пока не знаю.
– Ну что же – теперь можно не гадать, где Жиро проведет всю следующую неделю, а то и больше, верно?
5
Кабинеты и конторы до смерти наскучили Ариане. Девочка разглядывала входивших и выходивших из дверей. Юная Эмори развлекалась тем, что складывала под разными углами листы бумаги, из которых затем вырезала фигурки и узоры, добиваясь наиболее замысловатых форм. Затем девочка занялась рисованием, изобразив длиннохвостую рыбину.
Наконец, улучив момент, когда у Кайл стало особенно много работы, а мама занялась в кабинете каким-то долгим и утомительным делом, Ари встала из-за стола, решив, что мать, по всей видимости, будет беседовать еще очень долго.
Что означало: мама вряд ли станет возражать, если она, Ари, погуляет по холлу. Здесь были исключительно кабинеты. То бишь отсутствовали магазины, игрушки – посмотреть было совсем не на что, даже видеоэкраны и те куда-то запропастились. А Ариане было по душе буйство красок. Тем не менее, она находила кабинет матери лучшим среди прочих, ибо в нем имелось окно, из которого можно было сколько угодно смотреть на улицу.
Всюду, насколько хватал глаз, виднелись двери. В пол были вмурованы металлические полосы – Ари нарочно пошла по одной из них, время от времени заглядывая в открытые двери. Причем большинство их было распахнуто настежь.
За одной из дверей она и увидела Джастина.
Уоррик-младший с серьезным видом восседал за столом, сосредоточив все внимание на клавиатуре.
Увидев его, Ари остановилась. И замерла, разглядывая Джастина – в конце концов тот повернулся и посмотрел на гостью.
Он всегда выделялся среди окружающих. Джастин был памятен юной Эмори по переливавшемуся огнями и блестками залу – девочка помнила, что с ним был еще Грант. Время от времени Ари встречала Уоррика-младшего. А когда принималась выпытывать у матери, отчего люди сердятся на Джастина, мама неизменно просила «не нести вздор».
И тем не менее Ари знала, что это никакой не вздор и что она ничего не выдумывает. Интуитивно она ощущала опасность, тревогу. И знала, что не следует беспокоить Джастина. Однако здесь, в зале, где мимо то и дело сновали люди, ей нечего было бояться. К тому же девочка не собиралась входить в кабинет – ей хотелось лишь краем глаза взглянуть на Джастина.
Юная Эмори нерешительно переступила с ноги на ногу. В этот миг Джастин и увидел ее.
– Привет, – пролепетала она.
И снова ощутила приступ слепого страха. Страха, который прежде всего испытывал Джастин, – он мелькнул в глазах юноши, когда тот поднял голову. Испугалась и сама виновница происшедшего, смекнув, что теперь ей наверняка попадет от матери.
– Привет, – снова бросила она нервно.
Подобную неловкость Ари испытывала каждый раз, оказываясь рядом с Джастином. Стоило Уоррику-младшему появиться, как ей становилось не по себе, а уж если он приближался, беспокойство усиливалось. Причем беспокоились и окружающие. Это была настоящая загадка, непонятная юной Эмори – и, судя по раздражению матери, с каким она неизменно реагировала на вопросы о Джастине, загадка, очень неприятная маме. Не по себе становилось и Олли. Когда Джастин появлялся на вечеринках, Ари видела его с противоположного конца комнаты, но стоило ей сделать хоть шаг, чтобы поздороваться с этим таинственным человеком, как вихрем налетала мама, не позволяя приблизиться к брату Гранта. В конце концов девочка решила, что тревога окружающих в отношении Джастина родилась не на пустом месте и будто бы с ним даже что-то «не так» – отсюда общее сомнение в том, что Джастин поведет себя как положено. Нечто подобное случалось иногда с ази. Да и с людьми тоже. Так говорила мамочка. И исправить КВ оказывалось куда сложнее, хотя расстроить ази было легче легкого. А потому не следовало дразнить их. Лишь Олли умел понимать шутки.
Во многом Джастин вел себя, точно ази, хотя Ариана и знала, что он – никакой не ази. Он был просто Джастином, ходячей загадкой, к которой почему-то не хотели подпускать маленьких детей.
– Мама беседует внизу с господином Петерсоном, – сообщила юная Эмори, желая завязать разговор, а также дать понять, что она не торопится и пришла не по делу. И осмотрелась: дескать, вот он какой, кабинет Джастина! Уж больно тесноват. Повсюду бумаги. Ари так озиралась по сторонам, что едва не потеряла равновесие, и удержалась на ногах только потому, что схватилась за дверь. Конечно, мама назвала бы ее дурочкой. И велела бы выпрямиться и стоять смирно. И не кривляться. А вот Джастин был неразговорчив. И потому Ари не оставалось ничего иного, как продолжить беседу: – А где Грант?
– Внизу, в библиотеке.
– А мне уже шесть лет…
– Знаю.
– Откуда же?
– Послушай, – нервно заерзал Джастин, – а вдруг мамочка хватится тебя? Наверное, хватится очень скоро…
– У мамы встреча. А мне там уже надоело, – отозвалась Ари, отмечая, что хозяин кабинета не намерен общаться с нею, предпочитая продолжать работу. Однако сдаваться юная Эмори не хотела: сделав несколько шагов, она оказалась у стула, придвинутого к столу Джастина. А затем, оперевшись на руку, сообщила: – Вот и Олли всегда работает…
– Как и я. Ари, я занят. Уходи.
– А что ты делаешь?
– Работаю.
Девочка знала, что, когда просят, следует уйти. Однако сейчас перед нею был не кто-нибудь, а таинственный Джастин. И потому она, опершись на стол уже обеими руками и нахмурясь, попыталась применить новую тактику. «Я хожу на программирование, – похвасталась юная Эмори. – И умею использовать обучающие ленты. Здесь написано «Под…» – Видневшееся на экране слово оказалось чересчур длинным, и потому Ариане пришлось изогнуться, чтобы увидеть его целиком: «Под-со-зна-тель-ная мат-ри-ца…»
Отключив экран, Джастин насупился и повернулся к незваной гостье.
Девочка забеспокоилась, решив, что зашла слишком далеко – не следовало опираться о стол, да еще так близко к Джастину. Но и отступать ей было совсем не по нраву. Упрямо выпятив нижнюю губу, юная Эмори уставилась на хозяина кабинета.
– Ари, отправляйся к мамочке. Она наверняка разыскивает тебя.
– Не хочу. Что такое «подсознательная матрица»?
– Набор разных штуковин. Особая система построения. – Резко отодвинув стул, Уоррик-младший вскочил, а потому Ариане тоже пришлось выпрямиться и попятиться. – Послушай, у меня встреча. И мне придется закрыть кабинет. Тебе все-таки лучше уйти к мамочке.
– Не хочу, – упрямо процедила Ари, запрокидывая голову: Джастин казался ей просто высоченным. Как Олли. Но не таким благодушным. Было ясно: Джастин просто выставлял ее вон. И юная Эмори заупрямилась.
– Вон, – мрачно бросил он, указывая рукой на дверь.
На сей раз Ариана подчинилась. Выйдя, Джастин запер за собой дверь. Назойливая девчонка терпеливо дожидалась его тут же. Конечно, она все поняла. Стоило Джастину пойти по коридору, как Ари тотчас увязалась следом.
– Тебе туда, – бросил он, на мгновение останавливаясь и указывая в ту сторону, где работала Джейн.
– С какой стати? – Ари ехидно ухмыльнулась.
Уоррик-младший окончательно расстроился. И сразу сник, глядя на нее сверху вниз. «Ари, так нельзя, верно?» – бросил он.
– Почему нельзя? Вовсе нет.
– Думаю, все равно нельзя.
Ответ неприятно поразил девочку. Она уставилась на Джастина, гадая, нарочно ли он пытался задеть ее. Впрочем, вид у него был совсем не злорадный. Напротив, обиженным выглядел как раз он.
Ари так и не поняла, в чем дело. Джастин оказался единственным, кого она не сумела раскусить. Она все смотрела и смотрела на него, вытаращив глаза.
– Можно пойти с тобой? – наконец осведомилась она.
– Твоей мамочке это вряд ли понравится, – отозвался юноша, и маленькая собеседница отметила, что лицо у него вновь стало доброжелательным. – Ступай к ней.
– Не хочу. Они болтают и болтают. Их болтовня мне надоела.
– Ладно, мне пора – я должен кое с кем встретиться. Извини – дела…
– Те люди – не кое-кто! – важно объявила Ари, решив подыграть обманщику. Она сразу сообразила, что Джастин никуда не пойдет, пока она докучает ему.
– Послушай, мне некогда. Ступай к себе.
Но Ари не пошла к матери. Тогда Джастин, повернувшись, зашагал по коридору, как будто и в самом деле торопился на встречу.
Девочке очень хотелось пойти следом. И еще – чтобы Джастин сменил гнев на милость. Ари до смерти надоела скука и вдобавок стало грустно; увидев Уоррика-младшего, она сразу вспомнила блистающий зал и веселье – хотя и не помнила, давно ли происходило это самое веселье.
В памяти осталось только, что там были Олли и мамочка (такая красавица!), что она играла с Валери и получила звезду, которую затем повесила у себя в комнате.
Повернувшись, девочка медленно поплелась обратно – к кабинету господина Петерсона. Оказалось, Кайл и не заметила ее отсутствия. Усевшись за стол, юная Эмори нарисовала звезду. И принялась размышлять о Валери. И о рыжеволосом мужчине – которого звали Грантом. Он был с Джастином…
Эх, если бы мама и Олли уделяли ей больше времени!
Если бы мамочка могла выйти из кабинета прямо сейчас! Можно было бы отправиться на обед. Возможно, Олли тоже пошел бы…
Но мама освободилась нескоро, так что Ари в ожидании заштриховала нарисованную звезду, отчего та стала совсем противной.
Как и все остальное.
6
«Судя по документам, – говорилось в докладе, который лег на стол Михаилу Кореину, – указанная операция подразумевала проведение скрытой военной акции и высадку 40-тысячного контингента Союза, большинство которого составляли ази. Мероприятие было начато в 2355 году как операция под эгидой Комитета по обороне.
С тех пор колония не получала никакой помощи извне. Дальнейшего продолжения этой операции не воспоследовало.
По наиболее достоверным сообщениям разведки Альянса складывается впечатление, будто тысячи колонистов сумели приспособиться к тяжелым условиям планеты, хотя и оказались вынуждены вести примитивную жизнь. Вне всякого сомнения, они – потомки ази и граждан. Предположительно, омоложения в данном случае не было, а потому шестьдесят лет спустя после высадки налицо уже второе и третье поколения колонистов. На территории колонии обнаружены остатки сооружения в форме пузыря и руины электростанции, использовавшей солнечную энергию. Условия жизни на планете исключительно благоприятны для человеческого организма, и уцелевшие колонисты обладают отменным здоровьем, если принять во внимание особые условия существования, основанные на примитивном земледелии и охоте. Из отчетов специалистов Альянса следует, что те сомневаются в возможности переселения колонистов с данной планеты. Экологический ущерб пока не подсчитан, хотя глубокое проникновение колонии в экосистему планеты очевидно, а некоторые из обитателей планеты предпочли отступить в труднодоступные места. В Альянсе полагают, будто аборигены не одобрят идею переселения с планеты, и независимо от причин Альянс не намерен проводить подобное переселение.
В Комитете по обороне господствует мнение, будто специалисты из Альянса склонны проводить беседы с выжившими колонистами. Тем не менее, Комитет по обороне намерен противостоять любому предложению касательно вывоза колонистов в качестве граждан Союза, да и сам Альянс наверняка отвергнет такие предложения, ибо в любом случае они будут контрпродуктивны.
Указанные ази в основном (но не исключительно) являются выходцами из партий, поставленных Ресионом по контрактам с военными.
Смотрите также приложенные отчеты.
Граждане в большинстве своем принадлежали к военнослужащим.
Най вынесет проект резолюции, выражающей сожаление и содержащей предложение Альянсу сотрудничать в деле определения дальнейшей судьбы колонии.
Коалиция экспансионистов проголосует за проект единогласно».
Кореин бегло просмотрел отчеты. В каждом было по несколько страниц. Здесь же оказалась аналитическая записка, касающаяся Геены – так называли свое солнце колонисты. На некоторых документах имелся гриф Комитета по обороне, на других значилось многообещающее «дополнительная информация доступна».
Ясно, что ни Альянс, ни Союз не собирались переселять колонистов с Геены уже хотя бы потому, что те широко рассредоточились по покрытым густым кустарником территориям, а также в основном потому, что (согласно сформировавшейся в Альянсе точке зрения) аборигены вели исключительно примитивный образ жизни, не имели письменности. И Альянс исполнился решимости противостоять любой попытке переселения колонистов – понять это можно было хотя бы из позиции, которую занял посол Альянса.
Касательно ситуации на Геене, Альянс проявил исключительную твердость, поскольку столкнулся с редкостно трудной и дорого решаемой проблемой: как-никак планета у Геена – одного с Землей типа, со своей сферой влияния, да еще высока вероятность экологической катастрофы, причем на планете имеется фактически загнанная в угол, потенциально враждебная колония людей.
Так что Кореин имел все основания (как этического, так и политического толка) гневаться: Комитет по обороне превзошел себя, скрыв это безобразие во время войны, когда (как и теперь) шел рука об руку с Ресионом и получил кредит доверия – которого не оправдал.
Кореин решил, что, если это окажется в его силах, на безумные затеи экспансионистов обязательно прольется свет.
7
Городина у себя не оказалось. Впрочем, Жиро Най решил, что отсутствие адмирала – не вселенская катастрофа. Председатель Комитета по обороне, Лу, в последние три десятка лет так часто подменял Городина на заседаниях, что снискал в Совете куда больше уважения и права выражать при голосовании собственное мнение, чем дозволялось доверенному лицу; подобным же образом заместитель председателя Комитета по обороне в конце концов объединил свой штат со штатом Лу и местным представительством Городина: в итоге получилась этакая триада, заправляющая всеми делами Комитета по обороне – фактически, так повелось еще с военной поры.
В душе Жиро считал, что куда лучше, если в Совете заседает доверенное лицо, а Городин недоступен, ибо занят делами где-нибудь на другом конце Союза: морщинистое лицо Лу (омоложение не пошло ему на пользу), его темные глаза (непроницаемые даже для матерого ресионского волка) ничего не выражали; весь вид Лу как бы говорил: «Не уполномочен давать ответ» и «Сомневаюсь, что способен как-то прокомментировать это», хотя репортеры отчаянно добивались новой информации, а Кореин ратовал за полное раскрытие всех связанных с ситуацией данных.
Но полное раскрытие все равно должно было состояться – по крайней мере среди политических союзников.
Да и Жиро наслушался достаточно, чтобы переживать по дороге из Ресиона к своему кабинету, оснащенному звукоизоляцией. Впрочем, та же звукоизоляция сыграла с Наем неприятную шутку: работа этой системы до того действовала Жиро на нервы, что время от времени его нижняя челюсть начинала подрагивать.
– Не подлежит сомнению, – молвил Лу, даже не заглядывая в лежавший у него под рукой фолиант, – что операция была начата в 2355 году; тогда же экспедиция достигла нужной планеты, высадила колонистов и выгрузила соответствующее оборудование. О возвращении речи не было. В то время мы знали, что в указанном месте располагалась именно эта планета. Знали и то, что Альянс оказался в курсе и что планета была в зоне их и землян досягаемости. И расположение, и потенциал Геены только случайно… Словом, дело чрезвычайной важности. – Лу откашлялся и продолжал: – Мы знали, что по сути не в состоянии сохранить планету за собой, не в состоянии оборонять ее, не в состоянии наладить снабжение. Мы с самого начала намеревались отказаться от практики обеспечения доходности планеты.
«Отказаться от практики обеспечения доходности планеты». Альянс отрядил тщательно подготовленную экспедицию, дабы та обследовала самую ценную из когда-либо сделанных в ближнем космосе находок, и, к своему ужасу, участники экспедиции обнаружили, что планета заселена и освоена людьми, не имеющими отношения ни к ним самим, ни к землянам, – отказавшись от абсолютно неоспоримой посылки, даже принимая во внимание остатки сооружений и тот факт, что уцелевшие были потомками ази…
Союз создал безвыходную ситуацию на обитаемой планете.
– Сорок тысяч человек, – пробормотал Жиро, ощущая неприятную пустоту в желудке. – Выброшены на свой страх и риск на неизведанную планету. Ничего себе!
Лу моргнул – если бы не это, чиновника можно было бы принять за изваяние.
– Они ведь были из военных, – бросил Лу, – а военные гибнут сплошь и рядом. Поймите, все это произошло до меня. Да и – как его – экологические соображения тогда не принимались во внимание. В то время во внимание принималось лишь одно обстоятельство: военная обстановка сложилась для нас неблагоприятно, мы просто обязаны предполагать возможность удара Мазианни по Сайтину. Данный маневр мог преследовать двоякую цель: во-первых, колония могла уцелеть и сохранить принципы Союза в случае, если бы нас постигла какая-то катастрофа – например, если земляне вдруг запустили бы к Сайтину астронавтов-самоубийц. В таком случае секретность, с какой основали колонию, вполне объяснима.
– Колонию основали в 2355 году, – напомнил Жиро. – То есть через год после окончания войны.
– Просто операция была спланирована в последние военные годы, – заверил Лу, сложив руки на животе. – Тогда обстановка была еще неясна. Осуществление акции началось после того, как нас постигло истинное бедствие – мы подписали известный тяжелый договор. Если хотите, акция носила вынужденный характер; мы не могли допустить, чтобы Земля или Альянс обзавелись планетой, обладающей куда большим, чем Сайтин, потенциалом – для нас это была бы сущая катастрофа. Такова была вторая часть плана – погибни колония, ее микроорганизмы все равно стали бы составной частью тамошней экосистемы. И менее чем через столетие нынешний Альянс либо любой другой хозяин Геены столкнулся бы с проблемой, пустячной для наших ученых, но неразрешимой для них. Я готов выразиться даже так: некоторые из тамошних микроорганизмов были видоизменены таким образом, чтобы затем можно было применить наши достижения в соответствующей области. Да еще на вашем же комплексе. Уверен, что вы найдете в своих архивах нужные упоминания. Я уже не говорю про ази и составление программ.
– Вы правы: в архивах действительно имеются материалы по этой проблеме. – Жиро тяжело задышал. – Боже, мы и понятия не имели, что задумка все-таки осуществилась! Разве вы не знаете, какие проблемы со службой безопасности на нас свалились? Сейчас не 2350-е годы, и войны уже нет. Ваша проклятая бомба замедленного действия рванула спустя целое столетие, да еще тогда, когда на дальней стороне Сола зашевелились чужаки, когда мы подписали ряд экологических договоров – когда у нас есть собственная позиция, да еще не забывайте об экологической ответственности, генобанках, ковчегах, а также…
– Конечно, Ресионом в то время управлял тот, кому в заслугу ставят создание генобанков, ковчегов, подписание упомянутых вами договоров. Как раз тогда и создавалась колония на Геене. Советник Эмори лично подписывала все контракты с военными.
– Боже мой! Мы подкинули изоляционистам такой козырь, о котором они и мечтать не могли! То был учебный проект. А ведь отец Джордана Уоррика как раз работал над обучающими лентами для Геены.
– Мы уверены, что по соображениям секретности ресионцы не сообщили остальным участникам проекта, над чем конкретно они работали.
– Уверены, как же! Генерал, журналисты уже вовсю трубят о Геене. В конце концов новость докатится и до Планиса. Откуда столь непоколебимая уверенность, будто Джордан Уоррик понятия не имеет, кто именно и из каких подразделений работал над теми обучающими лентами? Ему ничего не стоит выложить необходимые подробности и имена следователям, если те до него доберутся.
– А захочет ли он подмочить репутацию родного папаши?
– Он захочет сохранить отцовскую репутацию, черт побери, и одновременно не оставить камня на камне от репутации Ресиона! Вы не пожалели сорок тысяч ази, чтобы не отдать врагам планету, вы пристегнули исследование к Комитету по науке – но невозможно было выбрать более неподходящее время, чтобы все узнали о проекте.
– Ага, – тихо пробормотал Лу. – Хотя я в состоянии представить более трудные, нежели теперешняя, ситуации. Сейчас все тихо, поскольку человечество – в особенности Альянс – занято другими проблемами. На деле задумка с Гееной себя оправдала: экологическое бедствие налицо, а развитие Альянса застопорилось. Скажу больше – направление развития Альянса претерпевает значительные изменения: если они попытаются абсорбировать население системы Геены, то им придется переваривать единственную в своем роде общину, разделяющую ценности Союза – при условии, что вы гарантируете действенность ваших инструктирующих обучающих лент. В любом случае, мы помешали Земле или Альянсу обзавестись весьма ценным источником ресурсов и плацдармом для освоения других звездных систем. Теперь Альянсу придется либо вылавливать разбежавшихся по всей планете возле Геены дикарей и силой выдворять их с планеты – что может присниться любому организатору лишь в кошмарном сне, – либо при дальнейшей колонизации этой планеты принимать в расчет сей сложный фактор. Если те, конечно, согласятся на расселение. По сообщениям разведки, они колеблются. Альянс предвидит возможные трудности, если ему вдруг придется всерьез заняться такой примитивной культурой. А их колонизационные устремления постоянно сталкивались с заметным противостоянием. Жители космоса, составляющие в Альянсе большинство, скептически относятся к любому шагу, дающему власть тем, кто постоянно живет на одном месте и в космос не летает. Астронавты зовут оседлых людей «облаками». Они ни за что не позволят избирателям доиндустриального толка добиться своего – Совет Капитанов просто костьми ляжет… Я уж не говорю про их Комитет по науке, который потребует изучать все как следует – то бишь до скончания веков, в то время как ответственные за сооружение станций строительные компании забеспокоятся: сроки оговариваются в контрактах, а кредиторы – народ нервный. Посол Альянса требует официального извинения и информации для своих специалистов из Комитета по науке; это – слишком малая цена. Поначалу отношения будут омрачены некоторой прохладцей, но затем все наладится. Уверяю: они куда больше нас напуганы поведением Сола – а потому вполне естественно предположить, что проблема существует больше для них. Так или иначе, все всплыло как раз вовремя: мы следили за их приготовлениями, и врасплох нас не застали – потому-то адмирала Городина и невозможно разыскать. Мы предвидели все заранее.
– Но скрывали от нас!
Лу выдержал исполненную отчуждения паузу, а потом вкрадчиво спросил:
– От нас – вы имеете в виду Комитет по науке или Ресион?
– Нас, то бишь Ресион, черт возьми! Ведь если кто и заинтересован во всем, то только Ресион!
– Запоздалый интерес, – прокомментировал Лу. – Дитя выросло и покинуло мать, оно само в состоянии переносить непогоду. Эмори уже не возьмешь никаким законом – если только вы не исповедуете какую-нибудь религию. Пусть вытребуют от нас через суд несколько бумажек. Уоррик изолирован и основательно скомпрометирован, если вдруг Совету понадобятся его показания. Если его папаша действительно занимался проектом, то пострадает репутация семейства Уорриков. С чего вдруг беспокоиться Ресиону?
Жиро закрыл рот. Новоиспеченный глава Ресиона даже вспотел. Богданович умер четыре года назад, а Харад с Фаргоны пересел в кресло рангом выше и спелся с Городиным из Комитета по обороне, Де Франко из Комитета по торговле и Лао из Комитета по информации. Будь они прокляты! Коалиция экспансионистов казалась недосягаемой и неуязвимой, фракция изоляционистов трещала по всем швам, Кореин и центристы теряли позиции, так что и Городин в открытую перешел в лагерь экспансионистов, которых всегда поддерживал, и Насир Харад, черт бы его побрал, пристроился к Городину, ибо от военных можно добиться выгодных контрактов для своей станции; Комитеты же по государственным делам, обороне и информации представляли собой настоящую коалицию внутри коалиции экспансионистов и были крепко повязаны.
Однако ракеты, выпущенные с боевых кораблей сотни лет назад, по-прежнему бороздили космические просторы, оставаясь проблемой для навигации. Время от времени прошлое напоминало о себе в выпусках новостей сообщениями о катастрофах такого рода.
Да и застарелая вражда нет-нет да выплескивалась на всеобщее обозрение, нарушая спокойное настоящее – которое, знали люди, принадлежало не только им одним.
– Вроде бы речь не о единичном случае с парой-тройкой выживших, – пояснил Джастин. – То и дело говорят «незаконная колония» да вдобавок признают, что она наша.
– Неужели она просуществовала до сего дня? И организация общества тоже налицо?
– Не совсем ясно…
И снова недолгая тишина. Приподнявшись, Грант вдруг спохватился, что не высушил волосы – потом ведь их ни за что не уложишь. И бросил:
– Ну и дела! И что же: обитателей колонии уже вывезли или только собираются? И как вообще наши думают поступить?
– Пока не знаю.
– Ну что же – теперь можно не гадать, где Жиро проведет всю следующую неделю, а то и больше, верно?
5
Кабинеты и конторы до смерти наскучили Ариане. Девочка разглядывала входивших и выходивших из дверей. Юная Эмори развлекалась тем, что складывала под разными углами листы бумаги, из которых затем вырезала фигурки и узоры, добиваясь наиболее замысловатых форм. Затем девочка занялась рисованием, изобразив длиннохвостую рыбину.
Наконец, улучив момент, когда у Кайл стало особенно много работы, а мама занялась в кабинете каким-то долгим и утомительным делом, Ари встала из-за стола, решив, что мать, по всей видимости, будет беседовать еще очень долго.
Что означало: мама вряд ли станет возражать, если она, Ари, погуляет по холлу. Здесь были исключительно кабинеты. То бишь отсутствовали магазины, игрушки – посмотреть было совсем не на что, даже видеоэкраны и те куда-то запропастились. А Ариане было по душе буйство красок. Тем не менее, она находила кабинет матери лучшим среди прочих, ибо в нем имелось окно, из которого можно было сколько угодно смотреть на улицу.
Всюду, насколько хватал глаз, виднелись двери. В пол были вмурованы металлические полосы – Ари нарочно пошла по одной из них, время от времени заглядывая в открытые двери. Причем большинство их было распахнуто настежь.
За одной из дверей она и увидела Джастина.
Уоррик-младший с серьезным видом восседал за столом, сосредоточив все внимание на клавиатуре.
Увидев его, Ари остановилась. И замерла, разглядывая Джастина – в конце концов тот повернулся и посмотрел на гостью.
Он всегда выделялся среди окружающих. Джастин был памятен юной Эмори по переливавшемуся огнями и блестками залу – девочка помнила, что с ним был еще Грант. Время от времени Ари встречала Уоррика-младшего. А когда принималась выпытывать у матери, отчего люди сердятся на Джастина, мама неизменно просила «не нести вздор».
И тем не менее Ари знала, что это никакой не вздор и что она ничего не выдумывает. Интуитивно она ощущала опасность, тревогу. И знала, что не следует беспокоить Джастина. Однако здесь, в зале, где мимо то и дело сновали люди, ей нечего было бояться. К тому же девочка не собиралась входить в кабинет – ей хотелось лишь краем глаза взглянуть на Джастина.
Юная Эмори нерешительно переступила с ноги на ногу. В этот миг Джастин и увидел ее.
– Привет, – пролепетала она.
И снова ощутила приступ слепого страха. Страха, который прежде всего испытывал Джастин, – он мелькнул в глазах юноши, когда тот поднял голову. Испугалась и сама виновница происшедшего, смекнув, что теперь ей наверняка попадет от матери.
– Привет, – снова бросила она нервно.
Подобную неловкость Ари испытывала каждый раз, оказываясь рядом с Джастином. Стоило Уоррику-младшему появиться, как ей становилось не по себе, а уж если он приближался, беспокойство усиливалось. Причем беспокоились и окружающие. Это была настоящая загадка, непонятная юной Эмори – и, судя по раздражению матери, с каким она неизменно реагировала на вопросы о Джастине, загадка, очень неприятная маме. Не по себе становилось и Олли. Когда Джастин появлялся на вечеринках, Ари видела его с противоположного конца комнаты, но стоило ей сделать хоть шаг, чтобы поздороваться с этим таинственным человеком, как вихрем налетала мама, не позволяя приблизиться к брату Гранта. В конце концов девочка решила, что тревога окружающих в отношении Джастина родилась не на пустом месте и будто бы с ним даже что-то «не так» – отсюда общее сомнение в том, что Джастин поведет себя как положено. Нечто подобное случалось иногда с ази. Да и с людьми тоже. Так говорила мамочка. И исправить КВ оказывалось куда сложнее, хотя расстроить ази было легче легкого. А потому не следовало дразнить их. Лишь Олли умел понимать шутки.
Во многом Джастин вел себя, точно ази, хотя Ариана и знала, что он – никакой не ази. Он был просто Джастином, ходячей загадкой, к которой почему-то не хотели подпускать маленьких детей.
– Мама беседует внизу с господином Петерсоном, – сообщила юная Эмори, желая завязать разговор, а также дать понять, что она не торопится и пришла не по делу. И осмотрелась: дескать, вот он какой, кабинет Джастина! Уж больно тесноват. Повсюду бумаги. Ари так озиралась по сторонам, что едва не потеряла равновесие, и удержалась на ногах только потому, что схватилась за дверь. Конечно, мама назвала бы ее дурочкой. И велела бы выпрямиться и стоять смирно. И не кривляться. А вот Джастин был неразговорчив. И потому Ари не оставалось ничего иного, как продолжить беседу: – А где Грант?
– Внизу, в библиотеке.
– А мне уже шесть лет…
– Знаю.
– Откуда же?
– Послушай, – нервно заерзал Джастин, – а вдруг мамочка хватится тебя? Наверное, хватится очень скоро…
– У мамы встреча. А мне там уже надоело, – отозвалась Ари, отмечая, что хозяин кабинета не намерен общаться с нею, предпочитая продолжать работу. Однако сдаваться юная Эмори не хотела: сделав несколько шагов, она оказалась у стула, придвинутого к столу Джастина. А затем, оперевшись на руку, сообщила: – Вот и Олли всегда работает…
– Как и я. Ари, я занят. Уходи.
– А что ты делаешь?
– Работаю.
Девочка знала, что, когда просят, следует уйти. Однако сейчас перед нею был не кто-нибудь, а таинственный Джастин. И потому она, опершись на стол уже обеими руками и нахмурясь, попыталась применить новую тактику. «Я хожу на программирование, – похвасталась юная Эмори. – И умею использовать обучающие ленты. Здесь написано «Под…» – Видневшееся на экране слово оказалось чересчур длинным, и потому Ариане пришлось изогнуться, чтобы увидеть его целиком: «Под-со-зна-тель-ная мат-ри-ца…»
Отключив экран, Джастин насупился и повернулся к незваной гостье.
Девочка забеспокоилась, решив, что зашла слишком далеко – не следовало опираться о стол, да еще так близко к Джастину. Но и отступать ей было совсем не по нраву. Упрямо выпятив нижнюю губу, юная Эмори уставилась на хозяина кабинета.
– Ари, отправляйся к мамочке. Она наверняка разыскивает тебя.
– Не хочу. Что такое «подсознательная матрица»?
– Набор разных штуковин. Особая система построения. – Резко отодвинув стул, Уоррик-младший вскочил, а потому Ариане тоже пришлось выпрямиться и попятиться. – Послушай, у меня встреча. И мне придется закрыть кабинет. Тебе все-таки лучше уйти к мамочке.
– Не хочу, – упрямо процедила Ари, запрокидывая голову: Джастин казался ей просто высоченным. Как Олли. Но не таким благодушным. Было ясно: Джастин просто выставлял ее вон. И юная Эмори заупрямилась.
– Вон, – мрачно бросил он, указывая рукой на дверь.
На сей раз Ариана подчинилась. Выйдя, Джастин запер за собой дверь. Назойливая девчонка терпеливо дожидалась его тут же. Конечно, она все поняла. Стоило Джастину пойти по коридору, как Ари тотчас увязалась следом.
– Тебе туда, – бросил он, на мгновение останавливаясь и указывая в ту сторону, где работала Джейн.
– С какой стати? – Ари ехидно ухмыльнулась.
Уоррик-младший окончательно расстроился. И сразу сник, глядя на нее сверху вниз. «Ари, так нельзя, верно?» – бросил он.
– Почему нельзя? Вовсе нет.
– Думаю, все равно нельзя.
Ответ неприятно поразил девочку. Она уставилась на Джастина, гадая, нарочно ли он пытался задеть ее. Впрочем, вид у него был совсем не злорадный. Напротив, обиженным выглядел как раз он.
Ари так и не поняла, в чем дело. Джастин оказался единственным, кого она не сумела раскусить. Она все смотрела и смотрела на него, вытаращив глаза.
– Можно пойти с тобой? – наконец осведомилась она.
– Твоей мамочке это вряд ли понравится, – отозвался юноша, и маленькая собеседница отметила, что лицо у него вновь стало доброжелательным. – Ступай к ней.
– Не хочу. Они болтают и болтают. Их болтовня мне надоела.
– Ладно, мне пора – я должен кое с кем встретиться. Извини – дела…
– Те люди – не кое-кто! – важно объявила Ари, решив подыграть обманщику. Она сразу сообразила, что Джастин никуда не пойдет, пока она докучает ему.
– Послушай, мне некогда. Ступай к себе.
Но Ари не пошла к матери. Тогда Джастин, повернувшись, зашагал по коридору, как будто и в самом деле торопился на встречу.
Девочке очень хотелось пойти следом. И еще – чтобы Джастин сменил гнев на милость. Ари до смерти надоела скука и вдобавок стало грустно; увидев Уоррика-младшего, она сразу вспомнила блистающий зал и веселье – хотя и не помнила, давно ли происходило это самое веселье.
В памяти осталось только, что там были Олли и мамочка (такая красавица!), что она играла с Валери и получила звезду, которую затем повесила у себя в комнате.
Повернувшись, девочка медленно поплелась обратно – к кабинету господина Петерсона. Оказалось, Кайл и не заметила ее отсутствия. Усевшись за стол, юная Эмори нарисовала звезду. И принялась размышлять о Валери. И о рыжеволосом мужчине – которого звали Грантом. Он был с Джастином…
Эх, если бы мама и Олли уделяли ей больше времени!
Если бы мамочка могла выйти из кабинета прямо сейчас! Можно было бы отправиться на обед. Возможно, Олли тоже пошел бы…
Но мама освободилась нескоро, так что Ари в ожидании заштриховала нарисованную звезду, отчего та стала совсем противной.
Как и все остальное.
6
«Судя по документам, – говорилось в докладе, который лег на стол Михаилу Кореину, – указанная операция подразумевала проведение скрытой военной акции и высадку 40-тысячного контингента Союза, большинство которого составляли ази. Мероприятие было начато в 2355 году как операция под эгидой Комитета по обороне.
С тех пор колония не получала никакой помощи извне. Дальнейшего продолжения этой операции не воспоследовало.
По наиболее достоверным сообщениям разведки Альянса складывается впечатление, будто тысячи колонистов сумели приспособиться к тяжелым условиям планеты, хотя и оказались вынуждены вести примитивную жизнь. Вне всякого сомнения, они – потомки ази и граждан. Предположительно, омоложения в данном случае не было, а потому шестьдесят лет спустя после высадки налицо уже второе и третье поколения колонистов. На территории колонии обнаружены остатки сооружения в форме пузыря и руины электростанции, использовавшей солнечную энергию. Условия жизни на планете исключительно благоприятны для человеческого организма, и уцелевшие колонисты обладают отменным здоровьем, если принять во внимание особые условия существования, основанные на примитивном земледелии и охоте. Из отчетов специалистов Альянса следует, что те сомневаются в возможности переселения колонистов с данной планеты. Экологический ущерб пока не подсчитан, хотя глубокое проникновение колонии в экосистему планеты очевидно, а некоторые из обитателей планеты предпочли отступить в труднодоступные места. В Альянсе полагают, будто аборигены не одобрят идею переселения с планеты, и независимо от причин Альянс не намерен проводить подобное переселение.
В Комитете по обороне господствует мнение, будто специалисты из Альянса склонны проводить беседы с выжившими колонистами. Тем не менее, Комитет по обороне намерен противостоять любому предложению касательно вывоза колонистов в качестве граждан Союза, да и сам Альянс наверняка отвергнет такие предложения, ибо в любом случае они будут контрпродуктивны.
Указанные ази в основном (но не исключительно) являются выходцами из партий, поставленных Ресионом по контрактам с военными.
Смотрите также приложенные отчеты.
Граждане в большинстве своем принадлежали к военнослужащим.
Най вынесет проект резолюции, выражающей сожаление и содержащей предложение Альянсу сотрудничать в деле определения дальнейшей судьбы колонии.
Коалиция экспансионистов проголосует за проект единогласно».
Кореин бегло просмотрел отчеты. В каждом было по несколько страниц. Здесь же оказалась аналитическая записка, касающаяся Геены – так называли свое солнце колонисты. На некоторых документах имелся гриф Комитета по обороне, на других значилось многообещающее «дополнительная информация доступна».
Ясно, что ни Альянс, ни Союз не собирались переселять колонистов с Геены уже хотя бы потому, что те широко рассредоточились по покрытым густым кустарником территориям, а также в основном потому, что (согласно сформировавшейся в Альянсе точке зрения) аборигены вели исключительно примитивный образ жизни, не имели письменности. И Альянс исполнился решимости противостоять любой попытке переселения колонистов – понять это можно было хотя бы из позиции, которую занял посол Альянса.
Касательно ситуации на Геене, Альянс проявил исключительную твердость, поскольку столкнулся с редкостно трудной и дорого решаемой проблемой: как-никак планета у Геена – одного с Землей типа, со своей сферой влияния, да еще высока вероятность экологической катастрофы, причем на планете имеется фактически загнанная в угол, потенциально враждебная колония людей.
Так что Кореин имел все основания (как этического, так и политического толка) гневаться: Комитет по обороне превзошел себя, скрыв это безобразие во время войны, когда (как и теперь) шел рука об руку с Ресионом и получил кредит доверия – которого не оправдал.
Кореин решил, что, если это окажется в его силах, на безумные затеи экспансионистов обязательно прольется свет.
7
Городина у себя не оказалось. Впрочем, Жиро Най решил, что отсутствие адмирала – не вселенская катастрофа. Председатель Комитета по обороне, Лу, в последние три десятка лет так часто подменял Городина на заседаниях, что снискал в Совете куда больше уважения и права выражать при голосовании собственное мнение, чем дозволялось доверенному лицу; подобным же образом заместитель председателя Комитета по обороне в конце концов объединил свой штат со штатом Лу и местным представительством Городина: в итоге получилась этакая триада, заправляющая всеми делами Комитета по обороне – фактически, так повелось еще с военной поры.
В душе Жиро считал, что куда лучше, если в Совете заседает доверенное лицо, а Городин недоступен, ибо занят делами где-нибудь на другом конце Союза: морщинистое лицо Лу (омоложение не пошло ему на пользу), его темные глаза (непроницаемые даже для матерого ресионского волка) ничего не выражали; весь вид Лу как бы говорил: «Не уполномочен давать ответ» и «Сомневаюсь, что способен как-то прокомментировать это», хотя репортеры отчаянно добивались новой информации, а Кореин ратовал за полное раскрытие всех связанных с ситуацией данных.
Но полное раскрытие все равно должно было состояться – по крайней мере среди политических союзников.
Да и Жиро наслушался достаточно, чтобы переживать по дороге из Ресиона к своему кабинету, оснащенному звукоизоляцией. Впрочем, та же звукоизоляция сыграла с Наем неприятную шутку: работа этой системы до того действовала Жиро на нервы, что время от времени его нижняя челюсть начинала подрагивать.
– Не подлежит сомнению, – молвил Лу, даже не заглядывая в лежавший у него под рукой фолиант, – что операция была начата в 2355 году; тогда же экспедиция достигла нужной планеты, высадила колонистов и выгрузила соответствующее оборудование. О возвращении речи не было. В то время мы знали, что в указанном месте располагалась именно эта планета. Знали и то, что Альянс оказался в курсе и что планета была в зоне их и землян досягаемости. И расположение, и потенциал Геены только случайно… Словом, дело чрезвычайной важности. – Лу откашлялся и продолжал: – Мы знали, что по сути не в состоянии сохранить планету за собой, не в состоянии оборонять ее, не в состоянии наладить снабжение. Мы с самого начала намеревались отказаться от практики обеспечения доходности планеты.
«Отказаться от практики обеспечения доходности планеты». Альянс отрядил тщательно подготовленную экспедицию, дабы та обследовала самую ценную из когда-либо сделанных в ближнем космосе находок, и, к своему ужасу, участники экспедиции обнаружили, что планета заселена и освоена людьми, не имеющими отношения ни к ним самим, ни к землянам, – отказавшись от абсолютно неоспоримой посылки, даже принимая во внимание остатки сооружений и тот факт, что уцелевшие были потомками ази…
Союз создал безвыходную ситуацию на обитаемой планете.
– Сорок тысяч человек, – пробормотал Жиро, ощущая неприятную пустоту в желудке. – Выброшены на свой страх и риск на неизведанную планету. Ничего себе!
Лу моргнул – если бы не это, чиновника можно было бы принять за изваяние.
– Они ведь были из военных, – бросил Лу, – а военные гибнут сплошь и рядом. Поймите, все это произошло до меня. Да и – как его – экологические соображения тогда не принимались во внимание. В то время во внимание принималось лишь одно обстоятельство: военная обстановка сложилась для нас неблагоприятно, мы просто обязаны предполагать возможность удара Мазианни по Сайтину. Данный маневр мог преследовать двоякую цель: во-первых, колония могла уцелеть и сохранить принципы Союза в случае, если бы нас постигла какая-то катастрофа – например, если земляне вдруг запустили бы к Сайтину астронавтов-самоубийц. В таком случае секретность, с какой основали колонию, вполне объяснима.
– Колонию основали в 2355 году, – напомнил Жиро. – То есть через год после окончания войны.
– Просто операция была спланирована в последние военные годы, – заверил Лу, сложив руки на животе. – Тогда обстановка была еще неясна. Осуществление акции началось после того, как нас постигло истинное бедствие – мы подписали известный тяжелый договор. Если хотите, акция носила вынужденный характер; мы не могли допустить, чтобы Земля или Альянс обзавелись планетой, обладающей куда большим, чем Сайтин, потенциалом – для нас это была бы сущая катастрофа. Такова была вторая часть плана – погибни колония, ее микроорганизмы все равно стали бы составной частью тамошней экосистемы. И менее чем через столетие нынешний Альянс либо любой другой хозяин Геены столкнулся бы с проблемой, пустячной для наших ученых, но неразрешимой для них. Я готов выразиться даже так: некоторые из тамошних микроорганизмов были видоизменены таким образом, чтобы затем можно было применить наши достижения в соответствующей области. Да еще на вашем же комплексе. Уверен, что вы найдете в своих архивах нужные упоминания. Я уже не говорю про ази и составление программ.
– Вы правы: в архивах действительно имеются материалы по этой проблеме. – Жиро тяжело задышал. – Боже, мы и понятия не имели, что задумка все-таки осуществилась! Разве вы не знаете, какие проблемы со службой безопасности на нас свалились? Сейчас не 2350-е годы, и войны уже нет. Ваша проклятая бомба замедленного действия рванула спустя целое столетие, да еще тогда, когда на дальней стороне Сола зашевелились чужаки, когда мы подписали ряд экологических договоров – когда у нас есть собственная позиция, да еще не забывайте об экологической ответственности, генобанках, ковчегах, а также…
– Конечно, Ресионом в то время управлял тот, кому в заслугу ставят создание генобанков, ковчегов, подписание упомянутых вами договоров. Как раз тогда и создавалась колония на Геене. Советник Эмори лично подписывала все контракты с военными.
– Боже мой! Мы подкинули изоляционистам такой козырь, о котором они и мечтать не могли! То был учебный проект. А ведь отец Джордана Уоррика как раз работал над обучающими лентами для Геены.
– Мы уверены, что по соображениям секретности ресионцы не сообщили остальным участникам проекта, над чем конкретно они работали.
– Уверены, как же! Генерал, журналисты уже вовсю трубят о Геене. В конце концов новость докатится и до Планиса. Откуда столь непоколебимая уверенность, будто Джордан Уоррик понятия не имеет, кто именно и из каких подразделений работал над теми обучающими лентами? Ему ничего не стоит выложить необходимые подробности и имена следователям, если те до него доберутся.
– А захочет ли он подмочить репутацию родного папаши?
– Он захочет сохранить отцовскую репутацию, черт побери, и одновременно не оставить камня на камне от репутации Ресиона! Вы не пожалели сорок тысяч ази, чтобы не отдать врагам планету, вы пристегнули исследование к Комитету по науке – но невозможно было выбрать более неподходящее время, чтобы все узнали о проекте.
– Ага, – тихо пробормотал Лу. – Хотя я в состоянии представить более трудные, нежели теперешняя, ситуации. Сейчас все тихо, поскольку человечество – в особенности Альянс – занято другими проблемами. На деле задумка с Гееной себя оправдала: экологическое бедствие налицо, а развитие Альянса застопорилось. Скажу больше – направление развития Альянса претерпевает значительные изменения: если они попытаются абсорбировать население системы Геены, то им придется переваривать единственную в своем роде общину, разделяющую ценности Союза – при условии, что вы гарантируете действенность ваших инструктирующих обучающих лент. В любом случае, мы помешали Земле или Альянсу обзавестись весьма ценным источником ресурсов и плацдармом для освоения других звездных систем. Теперь Альянсу придется либо вылавливать разбежавшихся по всей планете возле Геены дикарей и силой выдворять их с планеты – что может присниться любому организатору лишь в кошмарном сне, – либо при дальнейшей колонизации этой планеты принимать в расчет сей сложный фактор. Если те, конечно, согласятся на расселение. По сообщениям разведки, они колеблются. Альянс предвидит возможные трудности, если ему вдруг придется всерьез заняться такой примитивной культурой. А их колонизационные устремления постоянно сталкивались с заметным противостоянием. Жители космоса, составляющие в Альянсе большинство, скептически относятся к любому шагу, дающему власть тем, кто постоянно живет на одном месте и в космос не летает. Астронавты зовут оседлых людей «облаками». Они ни за что не позволят избирателям доиндустриального толка добиться своего – Совет Капитанов просто костьми ляжет… Я уж не говорю про их Комитет по науке, который потребует изучать все как следует – то бишь до скончания веков, в то время как ответственные за сооружение станций строительные компании забеспокоятся: сроки оговариваются в контрактах, а кредиторы – народ нервный. Посол Альянса требует официального извинения и информации для своих специалистов из Комитета по науке; это – слишком малая цена. Поначалу отношения будут омрачены некоторой прохладцей, но затем все наладится. Уверяю: они куда больше нас напуганы поведением Сола – а потому вполне естественно предположить, что проблема существует больше для них. Так или иначе, все всплыло как раз вовремя: мы следили за их приготовлениями, и врасплох нас не застали – потому-то адмирала Городина и невозможно разыскать. Мы предвидели все заранее.
– Но скрывали от нас!
Лу выдержал исполненную отчуждения паузу, а потом вкрадчиво спросил:
– От нас – вы имеете в виду Комитет по науке или Ресион?
– Нас, то бишь Ресион, черт возьми! Ведь если кто и заинтересован во всем, то только Ресион!
– Запоздалый интерес, – прокомментировал Лу. – Дитя выросло и покинуло мать, оно само в состоянии переносить непогоду. Эмори уже не возьмешь никаким законом – если только вы не исповедуете какую-нибудь религию. Пусть вытребуют от нас через суд несколько бумажек. Уоррик изолирован и основательно скомпрометирован, если вдруг Совету понадобятся его показания. Если его папаша действительно занимался проектом, то пострадает репутация семейства Уорриков. С чего вдруг беспокоиться Ресиону?
Жиро закрыл рот. Новоиспеченный глава Ресиона даже вспотел. Богданович умер четыре года назад, а Харад с Фаргоны пересел в кресло рангом выше и спелся с Городиным из Комитета по обороне, Де Франко из Комитета по торговле и Лао из Комитета по информации. Будь они прокляты! Коалиция экспансионистов казалась недосягаемой и неуязвимой, фракция изоляционистов трещала по всем швам, Кореин и центристы теряли позиции, так что и Городин в открытую перешел в лагерь экспансионистов, которых всегда поддерживал, и Насир Харад, черт бы его побрал, пристроился к Городину, ибо от военных можно добиться выгодных контрактов для своей станции; Комитеты же по государственным делам, обороне и информации представляли собой настоящую коалицию внутри коалиции экспансионистов и были крепко повязаны.