Страница:
До сих пор Грант считал Янни Врагом. Но неожиданно отношение ази к господину Шварцу смягчилось – теперь Грант счел, что перед ним обычный честный трудяга, не привыкший обстоятельно выслушивать собеседников. Впрочем, в данный момент Янни все-таки набрался терпения выслушать его.
– Сударь, прошу, поймите, что Джастин – не Джордан. Он работает не так, как Джордан. Но если вы дадите Джастину возможность – он заработает, да еще как! Умоляю, прислушайтесь ко мне! Вы вправе не соглашаться с ним, но он все равно учится у вас. Сами знаете – конструктору ази просто положено быть помешанным на Применимости. Я – альфа. Я в состоянии выбрать модель, интернализовать ее и рассказывать о ней сколько угодно. Я работал с Джастином над его собственными задумками и могу сказать – я верю, что он трудится не впустую.
– Видит Бог: большего я от него не требую.
– Сударь, ни один КВ не может видеть того аспекта его моделей, который отлично виден мне. Построение логических взаимосвязей – это моя стихия.
– Я не обсуждаю способности Джастина. Свои безумные проблемы он уладил. Теперь ему больше не перемывают косточки. Меня тревожит то, что случится, когда его наборы станут составной частью психики КВ. Во втором, третьем и четвертом поколении. Нам совсем не нужно население, сплошь состоящее из трудоголиков. И не нужны серенькие людишки, сходящие с ума при отсутствии работы на конвейере. Нам ни к чему круто рвущаяся вверх кривая самоубийств, если людей станут преследовать неудачи на работе либо начнется экономический спад. Речь о психологии КВ, а именно здесь Джастин особенно слаб, и именно это ему требуется изучать особенно настойчиво, иначе лет через 10—12 заявит о себе очень существенный вред. Уж я-то знаю, что может случиться. А потому вправе утверждать с уверенностью, что знаю, какова психика КВ изнутри, к тому же я шестьдесят лет работаю в данной сфере – молодой конструктор мог бы принять сей факт во внимание.
– Сударь, я преклоняюсь перед вами. Честное слово. Джастин тоже исключительно глубоко уважает вас. Но его модели… Они приятно разнообразят психошаблоны. Дело не только в организованности. Конструкции, которые, по вашему мнению, способны довести до беды, всего лишь их наградные обучающие ленты. Разве не истинно утверждение, господин, что если у ази появляется ребенок-КВ, родитель обучает его интерпретационно – так, как воспринимает окружающий мир сообразно своему психошаблону. А ази, в чей психошаблон Джастин вживил незначительное изменение, даже если ему в отличие от меня судьба не послала счастье быть абсорбированным в обществе, получить статус альфа и обзавестись пожизненным компаньоном, все равно будет обеспечено ощущение цели в жизни, причем такое сильное, что он станет задумываться о своей работе. Стремиться к лучшим результатам. Гордиться своей работой. Возможно, не все проблемы решены. Но Джастин добрался до уровня эмоций. Это – ключ непосредственно к логическим системам. Это – самопрограммируемое взаимодействие. Именно это никто не принимает в расчет.
– А еще это создает целый комплекс базовых структурных проблем в синтетических психошаблонах. Давай прежде всего говорить о теории. Ты – знающий конструктор. А потому будем предельно откровенны. То, что делает сейчас Джастин, уже пробовали восемьдесят лет назад.
– Слышал.
– Психошаблоны усложнили несколькими добавлениями; в результате все кончилось неврозами. И навязчивыми идеями.
– Вы сами сказали, будто ему удалось избежать всего этого.
– Послушай, только что ты упомянул важный термин – самопрограммирование.
– Вирус, – согласился Грант. – Но не злокачественный.
– Именно в этом и кроется теоретическая суть. Вирус, понимаешь? Если он обладает способностью к самопрограммированию, то ты создал особый вирус и играешь человеческими жизнями. Если вирус не получился, то ты закладываешь на будущее сложную проблему, которая проявится во втором-третьем поколении. Если развивать данную посылку, речь пойдет уже о другом типе вируса. Я не собираюсь тратить на такие затеи рабочее время. В конце концов, у нас бюджет! Вы оба включены в смету моего отдела и тратите помногу средств, хотя результатов не видно и по сей день.
– Результаты есть уже в этом году.
– Но ведь это просто убивает Уоррика – разве не ты только что жаловался? Он не в состоянии работать производительно на таком уровне, не в состоянии даже приступить к работе. Психологически не в состоянии взяться за нее. Что же тебе остается? Тянуть лямку в одиночку, пока Джастин витает в облаках, придумывая нежизнеспособные модели. Я ни за что не позволю ему опробовать разные глупости на каком-нибудь несчастном подопытном. Ни за что!
– Я сам все сделаю. Только развяжите ему руки! Снизьте нагрузку. Самую малость. Сударь, дайте ему шанс! Он вынужден полагаться на вас. Никто другой не в состоянии помочь ему. Он ведь хороший – вы сами знаете.
– Он слишком бездумно разбазаривает свои возможности.
– А что вы делали в самом начале? Обучали его, но при этом разбирали его модели по частям. Вот и продолжайте. Немного уменьшите нагрузку. Работа будет выполняться. Только не давите на него так – ведь он все равно все сделает, поскольку будет помнить, что кто-то страдает. Он станет работать безостановочно – таков уж он. Дайте нам работу по силам, и мы спокойно все сделаем. У Джастина просто талант к интегрированию, он способен извлечь из генотипа куда больше, чем кто-либо другой, ибо моему компаньону удается проникать на эмоциональный уровень. Возможно, его идеи не сработают, но ведь он пока учится. Откуда вы знаете, каких результатов он добьется в будущем? Дайте ему шанс.
Янни долго испытующе смотрел на собеседника – взгляд у господина Шварца был обиженный, недовольный, лицо красное, а зубы то и дело прикусывали губы. Наконец Янни сказал:
– Сынок, ты настойчив, точно торгаш. Выходит, ты смекнул, в чем суть проблемы Джастина? Ари взяла в оборот уязвимого мальца, носившегося с действительно передовой для семнадцати лет идеей. Ари постоянно льстила и поддакивала ему и в конце концов сумела затащить к себе в кровать. Неужели непонятно?
– Конечно, господин, мне все ясно.
– Она проделала с ним громадную работу. Джастин уверен, будто его соображения были гениальны. И полагает, что задуманное им было куда грандиознее, чем на самом деле. А ты оказываешь своему компаньону медвежью услугу тем, что постоянно поддакиваешь. Он умен, но не гениален. Он мог бы отлично поработать в проекте «Рубин». Я в курсе его возможностей – он действительно способный парень. И за это я его уважаю. Но я не люблю подтверждать то, чего нет в реальности. Я всю жизнь поднимаю на ноги нормальных людей, а ты просишь помочь ему еще глубже погрузиться в самую большую выдумку в его убогой жизни. Грант, твоя затея мне совсем не по душе. Нет слов, насколько не по душе.
– Я говорю с человеком, который для Джастина почти как Старший. С человеком, за право работать под началом которого Джастин сражался. С человеком, который намерен погубить талант, сбившийся с праведного пути. И только потому, что в свое время попался наставник с изъяном. Как назвать такого человека?
– Черт побери!
– Вот именно, господин, черт побери меня – если вам так нравится. А я толкую о Джастине. Он доверяет вам, хотя доверяет мало кому. Вы хотите втоптать его в грязь лишь потому, что он занимается вещами, по вашему мнению заведомо нереальными?
Пожевав губами, Шварц бросил:
– Ты, кажется, один из питомцев Ари?
– Вы знаете, что так и есть, господин.
– Черт, она поработала на совесть. При одном взгляде на тебя понимаешь, что за штучка она была. Да еще после всего случившегося.
– Да, господин, – с болью отозвался юноша. И подумалось: Янни специально хотел уязвить его.
Но Янни, глубоко вздохнув, покачал головой:
– Я займусь этим. Привлеку его к работе над проектом. И облегчу его задачу. Но это, дорогуша, означает, что снятую с Джастина долю работы придется выполнить тебе.
– Понимаю, господин.
– А если он и дальше будет таскать мне свои безумные планы, я буду рвать их в лапшу. И передавать ему свои знания. По мере сил. Он решил проблему с обучающей лентой?
– У него нет проблем с обучающей лентой, господин.
– Пока рядом ты. Именно так говорит Петрос.
– Верно, но можно ли ставить это в упрек Джастину?
– Нет, нет, не стоит. Знаешь, Грант, ты молодец, что взялся за это. Побольше бы таких, как ты! Увы – воспроизводству ты не подлежишь.
– Нет, господин. Джастин – как и Ари с Джорданом – приложил руку к моим психошаблонам. Но я буду только рад, если вы решите проанализировать их.
– Спокоен, как скала. Молодец, просто молодец, – к величайшему смущению Гранта, Шварц поднялся и, обойдя стол, подошел к нему, опустил ладонь на его плечо и взял за руку: «Грант, если решишь, что он не справляется, – заходи!»
Слова хозяина кабинета тронули ази – как в самом начале, когда он ни за что не хотел верить в добрые намерения Янни. «Обязательно, господин», – заверил он, решив, что если Шварц не кривит душой и что если он, Грант, действительно способен оказать ему существенную услугу (вдруг Янни не сможет достать необходимые материалы в лаборатории или библиотеке), то он сделает это во что бы то ни стало. И без всяких колебаний.
– Ну все, – нетерпеливо бросил Шварц. – Ступай.
Вот это было уже просто в стиле общения с ази. Грант знал, что Янни переживает по поводу Штрассен и всего происходящего, и самым страшным испытанием было просто пойти к нему.
И ази ушел, наговорив хозяину кабинета минимум любезностей – поскольку молодость позволяла ему вести себя непосредственно, а в отношениях между ним, Джастином и Джорданом всякий формализм, разумеется, отсутствовал.
По дороге Грант забеспокоился: как-никак, он совершил очень серьезный поступок, усложнив и без того сложную атмосферу, которая окружала Джастина в Ресионе, да еще в такое время и при таком неустойчивом состоянии его духа. Решившись переговорить с Янни, ази не знал, простит ли его Джастин. И заслуживает ли такой поступок оправдания.
Именно это и требовалось теперь выяснить.
– Что ты сделал? – завопил Джастин, и воздействие этого оказалось похожим на сильный удар: Грант отреагировал так, словно его стукнули – дернулся, отвернулся и снова повернул голову, после чего беспомощно уставился на брата. На сей раз Грант не применил ни один из своих привычных способов защиты.
Джастин мигом остыл. В самом деле, не стоило кричать на Гранта. Он сделал то, что сделал, потому что сам Джастин своим поведением навязал ему роль няньки; такой шаг был вполне логичен с точки зрения ази. А он, Джастин Уоррик, неверно истолковал намерения брата – для Старшего альфа нет более страшной ошибки. К тому же на протяжении многих лет он полагался на помощь Гранта в самых разных делах.
То, что брат повел себя с ним, как с ази, – его собственная вина. И ничья другая.
Уоррик-младший протянул руку и потрепал Гранта по плечу, пытаясь хоть как-то его успокоить. Спокойствие далось Джастину непросто – адреналин клокотал в нем, дыхание сделалось прерывистым не только от ужаса перед поведением по отношению к брату, но и из опасений перед катастрофой, в которую тот его вверг.
Вот так. Нет, Гранта винить не следует. Все шло бы нормально, не привлеки Грант к себе снова внимание Жиро. Стоит просто сходить к Янни и уладить проблему без лишних эмоций, которые могут лишь подвигнуть Шварца поставить на работе жирный крест.
Уоррику-младшему хотелось присесть, всего на минутку. Однако юноша не мог позволить себе даже подобную мелочь – в противном случае Грант догадался бы о глубине его потрясения.
– Янни совсем не злился, – виновато тараторил ази. – Джастин, он правда не сердился. Ничего подобного. Он только пообещал пересмотреть характер заданий.
Джастин снова хлопнул брата по плечу:
– Слушай, да я вовсе не расстроен. Даже если что-то будет не так, я все улажу. Не тревожься.
– Джастин!
В голосе Гранта звучала боль. И Джастин понял: все по его вине – как и нынешний кризис.
– Янни теперь вынет из меня душу за то, что я впутал тебя, – сообщил Уоррик-младший. – И будет прав. Грант, не стоит так печься обо мне. Со мной все в порядке. Не беспокойся.
– Черт, да прекрати же! – Схватив брата за плечи, Грант резко повернул его лицом к себе. – Нечего напоминать мне, кто Старший. Я знал, что делал.
Шокированный Джастин вытаращил глаза.
– Джастин, я ведь не чурбан бездушный. Если хочешь, можешь меня ударить. Но только не нужно постоянно призывать меня к спокойствию, – бросил Грант, и пораженный до глубины души Джастин понял, что ази просто пылает гневом. Гнев брата еще сильнее ошеломил Уоррика-младшего. Спасение пришло, откуда он его не ждал. Джастина всего трясло, когда Грант наконец отпустил его руку и коснулся щеки: – Джастин, скажи – что у тебя на душе?
– Я слишком глубоко втянул тебя во все это.
– Нет, это они взвалили на себя слишком много. Я так и заявил Янни. Повторяю: я – не кусок пластика и отдаю себе отчет в своих действиях. Чем ты занимался все эти годы? Я был твоим напарником. А кем еще, по-твоему, я мог быть? Может, одним из психообразцов, с которыми ты работаешь? Или кто я вообще, по-твоему?
«Ази» – сам собой напрашивался ответ. Грант упрямо подталкивал Джастина к такому ответу. Однако Уоррик-младший не собирался поддаваться.
– Я что – чурбан какой-нибудь?
– Грант, остынь.
– Нет, ты скажи!
– Возможно… – отдышавшись, Джастин отвернулся. – Может, все дело в гордыне. Возможно, всю жизнь меня приучали думать, будто я сильнее. Знаю – меня немилосердно ломали все эти годы. Мне приходилось прибегать к твоей помощи. Мне и самому чертовски неловко.
– Пошло давление иного рода, – прокомментировал Грант. – Что до меня, то давить на меня мог лишь ты. Разве это так трудно понять, урожденный ты человек?
– Ну да – кто, как не я, запихнул тебя в кабинет к Янни!
– Дружище, дай мне хоть один шанс! Я ведь не робот. Возможно, мои чувства будто из пластика, но они все равно естественны. Хочешь накричать на меня – кричи. Но нечего напоминать о своем старшинстве.
– Тогда не веди себя, точно глупый ази.
Джастин поначалу не поверил, что неосторожное слово все-таки сорвалось с его губ. Потрясенный, Уоррик-младший оцепенел. Как и Грант. В воздухе повисло напряжение…
– Ну, ази, и что же? – пожал плечами Грант. – Разве я виноват в этом? А вот как насчет тебя?
– Прости.
– Нет, говори дальше! Глупый ази – надо же! Уж лучше быть таким, чем наблюдать, как ты заводишься. Ты работаешь на износ, убиваешь себя, и скоро отклонение в очередном психошаблоне ази окончательно тебя прикончит. Это ты ведешь себя, точно глупый ази. Я рад, что ты наконец начинаешь защищаться. Давно пора.
– Только оставь психоанализ…
– Прости, не удержался. Хорошо хоть, что приходится заботиться только об одном урожденном человеке. Было бы двое – пришлось бы ложиться в больницу. Таковы уж урожденные человечки! Только и делают, что создают проблемы. Насчет Янни ты оказался прав – с ази он держится терпимо. Но зато обрушивается на урожденных людей – выплескивает на них все запасы энергии. Вопрос лишь в том, не обманул ли он меня. Но если ты успокоишься и выслушаешь меня, то узнаешь, что Янни в курсе твоей неспособности заниматься текущей работой. Я только сказал, что в работе над проектом «Рубин» ты прозябаешь и если он желает целенаправленной работы, ему придется закрыть глаза на то, что в свободное время ты занимаешься моделированием. Ты просто обязан заниматься моделированием и дальше. Вряд ли я вел себя неразумно.
«Жучки!» – Джастин вздрогнул от ужаса и кинулся припоминать все, о чем шла речь. После чего просигналил брату – дескать, будь осторожен. Тот кивнул в ответ.
– Прости, – молвил Джастин, успокоившись. Ему отчаянно хотелось найти подходящее место, где можно было бы надежно спрятать Гранта. Впрочем, тот держался молодцом – с достоинством, которого так не хватало его Старшему. – Грант, я всего лишь… Всего лишь так реагирую. Гибкое мышление и все такое прочее – ты должен понять.
– Вот что, – бросил Грант, – я не просто понимаю, я – удивляюсь. Количество уровней, на которых ты способен реагировать, просто поражает воображение. И количество ерунды, в которую ты в состоянии сразу поверить, невероятно. Не понимаю. Чтобы докопаться до сути подобной реакции, мне нужно потратить не один день, хотя я уверен, что все равно пропущу какие-нибудь детали.
– Все очень просто. Я напуган до смерти. Я считал, будто смыслю, что к чему, а тут вдруг даже ты ударил с фланга. А потому все сместилось к прямо противоположной ценностной системе. Урожденным людям свойственна реальная логика.
– Господи, как была бы скучна жизнь без урожденных людей! Теперь поневоле задумаешься, на каком из полюсов находился Янни во время нашей беседы. Этого вполне достаточно, чтобы встревожить тебя не на шутку.
– Он был спокоен?
– Еще как.
– Стало быть, тебе удалось добраться до основного шаблона, да?
– Нам просто приходится учиться не волновать вас, людей. Думаю, вообще нужно заложить данную черту в начальные программные структуры. – Грант улыбнулся и тотчас процитировал: «Волнуясь, урожденные люди отходят к запасным программным структурам. Каждый урожденный человек – поистине взбалмошная натура. И терпеть не может своего второго «я». Вот ключик к поведению КВ».
– Ты недалек от истины.
– Еще бы: я ведь многие годы изучал эндокринологию! Но я действительно ошарашен. И потому перешел сразу к делу. Двойные и тройные мнения – все такое прочее. Должен сказать, что предпочитаю свой естественный психошаблон. Свой естественный психошаблон, понимаешь? Звучит куда приятнее. Ну, пойдем обедать?
Уоррик-младший снова взглянул на брата, прикрывшего легкой насмешливой улыбкой, точно щитом, – этой улыбкой Грант бросал вызов ударам судьбы, проискам Вселенной и нападкам ресионской администрации. На мгновение Джастин ощутил себя счастливым и несчастным одновременно.
– Конечно, конечно, – спохватился юноша. И, схватив брата за руку, потащил его к двери. – Если тебе удалось поладить с самим Янни Шварцем, мог бы сполна использовать особые отношения с ним – весь отдел общался бы с Янни только через тебя.
– Уф-ф! Вот так сказанул! Нет уж, не хватало только постоянной работы!
На них смотрели со всех сторон. Джастин тотчас отпустил руку брата. И сообразил, что наверняка пол-отдела слышало, как он орал на Гранта. А потому теперь Уоррик-младший воровато оглядывался, дабы оценить причиненный по собственной неосторожности ущерб.
По целому ряду причин они и так уже стали притчей во языцах – теперь к этим причинам добавится еще одна.
Ею со временем воспользуется и Янни.
8
В жизнь Ари вошло множество новых вещей. Нелли водила ее в магазин в Северное Крыло, и обе возвращались, нагруженные покупками. Это было так здорово! Ари покупала кое-что и для няньки, и та радовалась, отчего приятно становилось и самой юной Эмори – Нелли выглядела в новых костюмах такой милой и гордой!
Но Нелли – все равно не мама. Поначалу девочке нравилось, когда Нелли обнимала ее, но нянька тем не менее оставалась нянькой, и этим все сказано, и однажды ночью, когда Нелли в очередной раз обняла Ариану, та почувствовала себя ужасно одиноко. Нелли она ничего не сказала, ибо в тот момент нянька как раз рассказывала сказку. Но потом объятия Нелли становились все невыносимее – отъезд матери не желал забываться. И потому Ари то и дело сползала с кровати на пол, продолжая с зачарованным видом внимать Нелли, изображая, будто слушает сказку. Тактика оправдала себя – нянька не почувствовала ничего подозрительного.
А Сили оставался для девочки пустым местом. Иногда она принималась поддразнивать ази, но тот никогда не смеялся. Его серьезность поражала юную Эмори. В конце концов она оставила Сили в покое и вспоминала лишь тогда, когда ей хотелось пирожного или лимонада. Их она получала в куда больших количествах, чем позволяла мама. Потому-то Ари и пыталась вести себя «как положено» и боролась с искушениями, мысленно приказывая себе налегать на овощи и не злоупотреблять сладким. Мама сказала бы – нужно питаться правильно. Теперь Ари постоянно вспоминала наставления матери и старалась следовать им, ибо в ее глазах забвение наказов Джейн было сродни забвению самой памяти о ней. И Ари ела овощи, хотя время от времени ей просто кусок в горло не лез – некоторые овощи были отвратительны на вкус да еще смешаны с какой-то белой дрянью вроде сливок. Фу! От такой пищи Ари даже тошнило. Однако она упрямо поглощала столь неаппетитные кушанья исключительно из уважения к памяти о матери, и от наплывавших время от времени воспоминаний становилось совсем уж невмоготу – настолько, что хотелось плакать.
Однако, если слезы все-таки начинали сочиться из глаз, молодая Эмори уходила в свою комнату и запиралась там. А перед тем, как выйти, умывалась и тщательно вытирала лицо, чтобы избежать сочувствующих взглядов.
Девочке хотелось завести друга, с которым можно было бы поиграть – но только не Сэма. Уж больно много знал о ней Сэм. О ней и о мамочке. Ари часто хотелось ударить его, поскольку она терпеть не могла, когда Сэм смотрел на нее – лицо у него всегда было равнодушное и невыразительное.
А потому, когда Нелли однажды спросила, не желает ли она сходить в игровую школу, воспитанница ответила, что пойдет при условии, если там не будет Сэма.
– Но я ведь не знаю, кто там сейчас! – удивилась нянька.
– В таком случае я схожу сама, – решила девочка. – Давай лучше пойдем в гимнастический зал, ладно?
И Нелли повела ее в гимнастический зал. А потом Ари отправилась кормить рыбок и поиграла в песочнице, хотя песочница сама по себе не была большим удовольствием, а Нелли не владела искусством возведения песчаных замков. Так что большую часть времени юная Эмори истратила на кормление рыб, прогулку, игры на площадке и занятия в спортивном зале.
А еще было программирование. Многие взрослые проводили с нею уроки. Ари узнавала немало занятных вещей. По вечерам, укладываясь спать, она с удивлением обнаруживала, что набрала за день столько новых знаний, что от них пухла голова и было трудно размышлять о маме и Олли.
Дядя Деннис оказался прав – день ото дня тоска становилась все менее мучительной. Это очень пугало девочку. Ведь если тоска не напоминала о себе, было трудно поддерживать в себе гнев. В такие минуты Ари до крови закусывала губу, и боль появлялась – а юная Эмори снова погружалась в привычное состояние.
Однажды для детей устроили утренник. Там она повстречала Эми. Та тотчас удрала и спряталась за госпожу Петерсон – и вообще вела себя, точно несмышленое дитя. Ариана вспомнила: вот отчего она когда-то хотела ударить Эми как следует. Остальные дети просто уставились на нее во все глаза, и госпожа Петерсон велела зевакам играть с Ари.
Распоряжение им явно не понравилось. Ари отчетливо это поняла. Здесь же были Кейт, Томми, малыш по имени Пэт и Эми, которая ревела и шмыгала носом в углу. На утренник явился и Сэм. Он вышел из толпы и поздоровался с Ари – Сэм оказался единственным настроенным к ней дружелюбно. Юной Эмори захотелось домой, однако Нелли ушла на кухню пить чай с ази госпожи Петерсон, и Ари не решилась помешать няньке отдыхать.
А потому ей оставалось только присоединиться к группе игроков, которые по очереди бросали кубики и передвигали фишки по полю, изображавшему космос Союза. Игра шла на деньги – разве плохо? Ари увлеклась игрой, и вскоре ледок отчуждения растаял – все спорили, подначивали друг друга и хохотали. Все, кроме Эми. Да и Ариану никто не дразнил. Но юная Эмори не имела ничего против – она уже усвоила правила игры. Выигрыши стали притекать к ней со всех сторон. При бросании кубиков больше всех везло Сэму, однако тот опасался делать крупные ставки, а Томми, наоборот, оказался чрезмерно неосторожным. «Я направлю тебе станцию», – пообещала Ариана. Эми купила станцию, причем на приобретение ушла большая часть денег-жетонов. Так что она рисковала многим, а Ариана – почти ничем. В конце концов Эми все равно потеряла свою покупку. В результате капитал молодой Эмори увеличился, а Эми пришла в ярость. Никто не пожелал покушаться на станцию Ари, и та предложила выкупить ее обратно – но не за назначенную Эми цену.
В конце концов Эми сдалась и купила корабли. А Ари тотчас чуточку подняла цены.
Эми захныкала. И вскоре снова оказалась в опасном положении, поскольку Ариана угрожала ей, скупая на выигранные капиталы транспортные корабли и товары, которых той не хватало. А бестолковая Эми продолжала усугублять свое незавидное положение, предпочитая пользоваться своими, а не принадлежавшими Томми станциями. Эми явно напрашивалась на драку – и в конце концов получила ее. Однако хитрая Ариана не захотела сразу победить Эми и тем самым положить конец увлекательной игре, а потому подсказала ей, как правильнее вести себя.
Тут уж Эми и вовсе обозлилась – хныканье ее стало еще отвратительнее.
– Сударь, прошу, поймите, что Джастин – не Джордан. Он работает не так, как Джордан. Но если вы дадите Джастину возможность – он заработает, да еще как! Умоляю, прислушайтесь ко мне! Вы вправе не соглашаться с ним, но он все равно учится у вас. Сами знаете – конструктору ази просто положено быть помешанным на Применимости. Я – альфа. Я в состоянии выбрать модель, интернализовать ее и рассказывать о ней сколько угодно. Я работал с Джастином над его собственными задумками и могу сказать – я верю, что он трудится не впустую.
– Видит Бог: большего я от него не требую.
– Сударь, ни один КВ не может видеть того аспекта его моделей, который отлично виден мне. Построение логических взаимосвязей – это моя стихия.
– Я не обсуждаю способности Джастина. Свои безумные проблемы он уладил. Теперь ему больше не перемывают косточки. Меня тревожит то, что случится, когда его наборы станут составной частью психики КВ. Во втором, третьем и четвертом поколении. Нам совсем не нужно население, сплошь состоящее из трудоголиков. И не нужны серенькие людишки, сходящие с ума при отсутствии работы на конвейере. Нам ни к чему круто рвущаяся вверх кривая самоубийств, если людей станут преследовать неудачи на работе либо начнется экономический спад. Речь о психологии КВ, а именно здесь Джастин особенно слаб, и именно это ему требуется изучать особенно настойчиво, иначе лет через 10—12 заявит о себе очень существенный вред. Уж я-то знаю, что может случиться. А потому вправе утверждать с уверенностью, что знаю, какова психика КВ изнутри, к тому же я шестьдесят лет работаю в данной сфере – молодой конструктор мог бы принять сей факт во внимание.
– Сударь, я преклоняюсь перед вами. Честное слово. Джастин тоже исключительно глубоко уважает вас. Но его модели… Они приятно разнообразят психошаблоны. Дело не только в организованности. Конструкции, которые, по вашему мнению, способны довести до беды, всего лишь их наградные обучающие ленты. Разве не истинно утверждение, господин, что если у ази появляется ребенок-КВ, родитель обучает его интерпретационно – так, как воспринимает окружающий мир сообразно своему психошаблону. А ази, в чей психошаблон Джастин вживил незначительное изменение, даже если ему в отличие от меня судьба не послала счастье быть абсорбированным в обществе, получить статус альфа и обзавестись пожизненным компаньоном, все равно будет обеспечено ощущение цели в жизни, причем такое сильное, что он станет задумываться о своей работе. Стремиться к лучшим результатам. Гордиться своей работой. Возможно, не все проблемы решены. Но Джастин добрался до уровня эмоций. Это – ключ непосредственно к логическим системам. Это – самопрограммируемое взаимодействие. Именно это никто не принимает в расчет.
– А еще это создает целый комплекс базовых структурных проблем в синтетических психошаблонах. Давай прежде всего говорить о теории. Ты – знающий конструктор. А потому будем предельно откровенны. То, что делает сейчас Джастин, уже пробовали восемьдесят лет назад.
– Слышал.
– Психошаблоны усложнили несколькими добавлениями; в результате все кончилось неврозами. И навязчивыми идеями.
– Вы сами сказали, будто ему удалось избежать всего этого.
– Послушай, только что ты упомянул важный термин – самопрограммирование.
– Вирус, – согласился Грант. – Но не злокачественный.
– Именно в этом и кроется теоретическая суть. Вирус, понимаешь? Если он обладает способностью к самопрограммированию, то ты создал особый вирус и играешь человеческими жизнями. Если вирус не получился, то ты закладываешь на будущее сложную проблему, которая проявится во втором-третьем поколении. Если развивать данную посылку, речь пойдет уже о другом типе вируса. Я не собираюсь тратить на такие затеи рабочее время. В конце концов, у нас бюджет! Вы оба включены в смету моего отдела и тратите помногу средств, хотя результатов не видно и по сей день.
– Результаты есть уже в этом году.
– Но ведь это просто убивает Уоррика – разве не ты только что жаловался? Он не в состоянии работать производительно на таком уровне, не в состоянии даже приступить к работе. Психологически не в состоянии взяться за нее. Что же тебе остается? Тянуть лямку в одиночку, пока Джастин витает в облаках, придумывая нежизнеспособные модели. Я ни за что не позволю ему опробовать разные глупости на каком-нибудь несчастном подопытном. Ни за что!
– Я сам все сделаю. Только развяжите ему руки! Снизьте нагрузку. Самую малость. Сударь, дайте ему шанс! Он вынужден полагаться на вас. Никто другой не в состоянии помочь ему. Он ведь хороший – вы сами знаете.
– Он слишком бездумно разбазаривает свои возможности.
– А что вы делали в самом начале? Обучали его, но при этом разбирали его модели по частям. Вот и продолжайте. Немного уменьшите нагрузку. Работа будет выполняться. Только не давите на него так – ведь он все равно все сделает, поскольку будет помнить, что кто-то страдает. Он станет работать безостановочно – таков уж он. Дайте нам работу по силам, и мы спокойно все сделаем. У Джастина просто талант к интегрированию, он способен извлечь из генотипа куда больше, чем кто-либо другой, ибо моему компаньону удается проникать на эмоциональный уровень. Возможно, его идеи не сработают, но ведь он пока учится. Откуда вы знаете, каких результатов он добьется в будущем? Дайте ему шанс.
Янни долго испытующе смотрел на собеседника – взгляд у господина Шварца был обиженный, недовольный, лицо красное, а зубы то и дело прикусывали губы. Наконец Янни сказал:
– Сынок, ты настойчив, точно торгаш. Выходит, ты смекнул, в чем суть проблемы Джастина? Ари взяла в оборот уязвимого мальца, носившегося с действительно передовой для семнадцати лет идеей. Ари постоянно льстила и поддакивала ему и в конце концов сумела затащить к себе в кровать. Неужели непонятно?
– Конечно, господин, мне все ясно.
– Она проделала с ним громадную работу. Джастин уверен, будто его соображения были гениальны. И полагает, что задуманное им было куда грандиознее, чем на самом деле. А ты оказываешь своему компаньону медвежью услугу тем, что постоянно поддакиваешь. Он умен, но не гениален. Он мог бы отлично поработать в проекте «Рубин». Я в курсе его возможностей – он действительно способный парень. И за это я его уважаю. Но я не люблю подтверждать то, чего нет в реальности. Я всю жизнь поднимаю на ноги нормальных людей, а ты просишь помочь ему еще глубже погрузиться в самую большую выдумку в его убогой жизни. Грант, твоя затея мне совсем не по душе. Нет слов, насколько не по душе.
– Я говорю с человеком, который для Джастина почти как Старший. С человеком, за право работать под началом которого Джастин сражался. С человеком, который намерен погубить талант, сбившийся с праведного пути. И только потому, что в свое время попался наставник с изъяном. Как назвать такого человека?
– Черт побери!
– Вот именно, господин, черт побери меня – если вам так нравится. А я толкую о Джастине. Он доверяет вам, хотя доверяет мало кому. Вы хотите втоптать его в грязь лишь потому, что он занимается вещами, по вашему мнению заведомо нереальными?
Пожевав губами, Шварц бросил:
– Ты, кажется, один из питомцев Ари?
– Вы знаете, что так и есть, господин.
– Черт, она поработала на совесть. При одном взгляде на тебя понимаешь, что за штучка она была. Да еще после всего случившегося.
– Да, господин, – с болью отозвался юноша. И подумалось: Янни специально хотел уязвить его.
Но Янни, глубоко вздохнув, покачал головой:
– Я займусь этим. Привлеку его к работе над проектом. И облегчу его задачу. Но это, дорогуша, означает, что снятую с Джастина долю работы придется выполнить тебе.
– Понимаю, господин.
– А если он и дальше будет таскать мне свои безумные планы, я буду рвать их в лапшу. И передавать ему свои знания. По мере сил. Он решил проблему с обучающей лентой?
– У него нет проблем с обучающей лентой, господин.
– Пока рядом ты. Именно так говорит Петрос.
– Верно, но можно ли ставить это в упрек Джастину?
– Нет, нет, не стоит. Знаешь, Грант, ты молодец, что взялся за это. Побольше бы таких, как ты! Увы – воспроизводству ты не подлежишь.
– Нет, господин. Джастин – как и Ари с Джорданом – приложил руку к моим психошаблонам. Но я буду только рад, если вы решите проанализировать их.
– Спокоен, как скала. Молодец, просто молодец, – к величайшему смущению Гранта, Шварц поднялся и, обойдя стол, подошел к нему, опустил ладонь на его плечо и взял за руку: «Грант, если решишь, что он не справляется, – заходи!»
Слова хозяина кабинета тронули ази – как в самом начале, когда он ни за что не хотел верить в добрые намерения Янни. «Обязательно, господин», – заверил он, решив, что если Шварц не кривит душой и что если он, Грант, действительно способен оказать ему существенную услугу (вдруг Янни не сможет достать необходимые материалы в лаборатории или библиотеке), то он сделает это во что бы то ни стало. И без всяких колебаний.
– Ну все, – нетерпеливо бросил Шварц. – Ступай.
Вот это было уже просто в стиле общения с ази. Грант знал, что Янни переживает по поводу Штрассен и всего происходящего, и самым страшным испытанием было просто пойти к нему.
И ази ушел, наговорив хозяину кабинета минимум любезностей – поскольку молодость позволяла ему вести себя непосредственно, а в отношениях между ним, Джастином и Джорданом всякий формализм, разумеется, отсутствовал.
По дороге Грант забеспокоился: как-никак, он совершил очень серьезный поступок, усложнив и без того сложную атмосферу, которая окружала Джастина в Ресионе, да еще в такое время и при таком неустойчивом состоянии его духа. Решившись переговорить с Янни, ази не знал, простит ли его Джастин. И заслуживает ли такой поступок оправдания.
Именно это и требовалось теперь выяснить.
– Что ты сделал? – завопил Джастин, и воздействие этого оказалось похожим на сильный удар: Грант отреагировал так, словно его стукнули – дернулся, отвернулся и снова повернул голову, после чего беспомощно уставился на брата. На сей раз Грант не применил ни один из своих привычных способов защиты.
Джастин мигом остыл. В самом деле, не стоило кричать на Гранта. Он сделал то, что сделал, потому что сам Джастин своим поведением навязал ему роль няньки; такой шаг был вполне логичен с точки зрения ази. А он, Джастин Уоррик, неверно истолковал намерения брата – для Старшего альфа нет более страшной ошибки. К тому же на протяжении многих лет он полагался на помощь Гранта в самых разных делах.
То, что брат повел себя с ним, как с ази, – его собственная вина. И ничья другая.
Уоррик-младший протянул руку и потрепал Гранта по плечу, пытаясь хоть как-то его успокоить. Спокойствие далось Джастину непросто – адреналин клокотал в нем, дыхание сделалось прерывистым не только от ужаса перед поведением по отношению к брату, но и из опасений перед катастрофой, в которую тот его вверг.
Вот так. Нет, Гранта винить не следует. Все шло бы нормально, не привлеки Грант к себе снова внимание Жиро. Стоит просто сходить к Янни и уладить проблему без лишних эмоций, которые могут лишь подвигнуть Шварца поставить на работе жирный крест.
Уоррику-младшему хотелось присесть, всего на минутку. Однако юноша не мог позволить себе даже подобную мелочь – в противном случае Грант догадался бы о глубине его потрясения.
– Янни совсем не злился, – виновато тараторил ази. – Джастин, он правда не сердился. Ничего подобного. Он только пообещал пересмотреть характер заданий.
Джастин снова хлопнул брата по плечу:
– Слушай, да я вовсе не расстроен. Даже если что-то будет не так, я все улажу. Не тревожься.
– Джастин!
В голосе Гранта звучала боль. И Джастин понял: все по его вине – как и нынешний кризис.
– Янни теперь вынет из меня душу за то, что я впутал тебя, – сообщил Уоррик-младший. – И будет прав. Грант, не стоит так печься обо мне. Со мной все в порядке. Не беспокойся.
– Черт, да прекрати же! – Схватив брата за плечи, Грант резко повернул его лицом к себе. – Нечего напоминать мне, кто Старший. Я знал, что делал.
Шокированный Джастин вытаращил глаза.
– Джастин, я ведь не чурбан бездушный. Если хочешь, можешь меня ударить. Но только не нужно постоянно призывать меня к спокойствию, – бросил Грант, и пораженный до глубины души Джастин понял, что ази просто пылает гневом. Гнев брата еще сильнее ошеломил Уоррика-младшего. Спасение пришло, откуда он его не ждал. Джастина всего трясло, когда Грант наконец отпустил его руку и коснулся щеки: – Джастин, скажи – что у тебя на душе?
– Я слишком глубоко втянул тебя во все это.
– Нет, это они взвалили на себя слишком много. Я так и заявил Янни. Повторяю: я – не кусок пластика и отдаю себе отчет в своих действиях. Чем ты занимался все эти годы? Я был твоим напарником. А кем еще, по-твоему, я мог быть? Может, одним из психообразцов, с которыми ты работаешь? Или кто я вообще, по-твоему?
«Ази» – сам собой напрашивался ответ. Грант упрямо подталкивал Джастина к такому ответу. Однако Уоррик-младший не собирался поддаваться.
– Я что – чурбан какой-нибудь?
– Грант, остынь.
– Нет, ты скажи!
– Возможно… – отдышавшись, Джастин отвернулся. – Может, все дело в гордыне. Возможно, всю жизнь меня приучали думать, будто я сильнее. Знаю – меня немилосердно ломали все эти годы. Мне приходилось прибегать к твоей помощи. Мне и самому чертовски неловко.
– Пошло давление иного рода, – прокомментировал Грант. – Что до меня, то давить на меня мог лишь ты. Разве это так трудно понять, урожденный ты человек?
– Ну да – кто, как не я, запихнул тебя в кабинет к Янни!
– Дружище, дай мне хоть один шанс! Я ведь не робот. Возможно, мои чувства будто из пластика, но они все равно естественны. Хочешь накричать на меня – кричи. Но нечего напоминать о своем старшинстве.
– Тогда не веди себя, точно глупый ази.
Джастин поначалу не поверил, что неосторожное слово все-таки сорвалось с его губ. Потрясенный, Уоррик-младший оцепенел. Как и Грант. В воздухе повисло напряжение…
– Ну, ази, и что же? – пожал плечами Грант. – Разве я виноват в этом? А вот как насчет тебя?
– Прости.
– Нет, говори дальше! Глупый ази – надо же! Уж лучше быть таким, чем наблюдать, как ты заводишься. Ты работаешь на износ, убиваешь себя, и скоро отклонение в очередном психошаблоне ази окончательно тебя прикончит. Это ты ведешь себя, точно глупый ази. Я рад, что ты наконец начинаешь защищаться. Давно пора.
– Только оставь психоанализ…
– Прости, не удержался. Хорошо хоть, что приходится заботиться только об одном урожденном человеке. Было бы двое – пришлось бы ложиться в больницу. Таковы уж урожденные человечки! Только и делают, что создают проблемы. Насчет Янни ты оказался прав – с ази он держится терпимо. Но зато обрушивается на урожденных людей – выплескивает на них все запасы энергии. Вопрос лишь в том, не обманул ли он меня. Но если ты успокоишься и выслушаешь меня, то узнаешь, что Янни в курсе твоей неспособности заниматься текущей работой. Я только сказал, что в работе над проектом «Рубин» ты прозябаешь и если он желает целенаправленной работы, ему придется закрыть глаза на то, что в свободное время ты занимаешься моделированием. Ты просто обязан заниматься моделированием и дальше. Вряд ли я вел себя неразумно.
«Жучки!» – Джастин вздрогнул от ужаса и кинулся припоминать все, о чем шла речь. После чего просигналил брату – дескать, будь осторожен. Тот кивнул в ответ.
– Прости, – молвил Джастин, успокоившись. Ему отчаянно хотелось найти подходящее место, где можно было бы надежно спрятать Гранта. Впрочем, тот держался молодцом – с достоинством, которого так не хватало его Старшему. – Грант, я всего лишь… Всего лишь так реагирую. Гибкое мышление и все такое прочее – ты должен понять.
– Вот что, – бросил Грант, – я не просто понимаю, я – удивляюсь. Количество уровней, на которых ты способен реагировать, просто поражает воображение. И количество ерунды, в которую ты в состоянии сразу поверить, невероятно. Не понимаю. Чтобы докопаться до сути подобной реакции, мне нужно потратить не один день, хотя я уверен, что все равно пропущу какие-нибудь детали.
– Все очень просто. Я напуган до смерти. Я считал, будто смыслю, что к чему, а тут вдруг даже ты ударил с фланга. А потому все сместилось к прямо противоположной ценностной системе. Урожденным людям свойственна реальная логика.
– Господи, как была бы скучна жизнь без урожденных людей! Теперь поневоле задумаешься, на каком из полюсов находился Янни во время нашей беседы. Этого вполне достаточно, чтобы встревожить тебя не на шутку.
– Он был спокоен?
– Еще как.
– Стало быть, тебе удалось добраться до основного шаблона, да?
– Нам просто приходится учиться не волновать вас, людей. Думаю, вообще нужно заложить данную черту в начальные программные структуры. – Грант улыбнулся и тотчас процитировал: «Волнуясь, урожденные люди отходят к запасным программным структурам. Каждый урожденный человек – поистине взбалмошная натура. И терпеть не может своего второго «я». Вот ключик к поведению КВ».
– Ты недалек от истины.
– Еще бы: я ведь многие годы изучал эндокринологию! Но я действительно ошарашен. И потому перешел сразу к делу. Двойные и тройные мнения – все такое прочее. Должен сказать, что предпочитаю свой естественный психошаблон. Свой естественный психошаблон, понимаешь? Звучит куда приятнее. Ну, пойдем обедать?
Уоррик-младший снова взглянул на брата, прикрывшего легкой насмешливой улыбкой, точно щитом, – этой улыбкой Грант бросал вызов ударам судьбы, проискам Вселенной и нападкам ресионской администрации. На мгновение Джастин ощутил себя счастливым и несчастным одновременно.
– Конечно, конечно, – спохватился юноша. И, схватив брата за руку, потащил его к двери. – Если тебе удалось поладить с самим Янни Шварцем, мог бы сполна использовать особые отношения с ним – весь отдел общался бы с Янни только через тебя.
– Уф-ф! Вот так сказанул! Нет уж, не хватало только постоянной работы!
На них смотрели со всех сторон. Джастин тотчас отпустил руку брата. И сообразил, что наверняка пол-отдела слышало, как он орал на Гранта. А потому теперь Уоррик-младший воровато оглядывался, дабы оценить причиненный по собственной неосторожности ущерб.
По целому ряду причин они и так уже стали притчей во языцах – теперь к этим причинам добавится еще одна.
Ею со временем воспользуется и Янни.
8
В жизнь Ари вошло множество новых вещей. Нелли водила ее в магазин в Северное Крыло, и обе возвращались, нагруженные покупками. Это было так здорово! Ари покупала кое-что и для няньки, и та радовалась, отчего приятно становилось и самой юной Эмори – Нелли выглядела в новых костюмах такой милой и гордой!
Но Нелли – все равно не мама. Поначалу девочке нравилось, когда Нелли обнимала ее, но нянька тем не менее оставалась нянькой, и этим все сказано, и однажды ночью, когда Нелли в очередной раз обняла Ариану, та почувствовала себя ужасно одиноко. Нелли она ничего не сказала, ибо в тот момент нянька как раз рассказывала сказку. Но потом объятия Нелли становились все невыносимее – отъезд матери не желал забываться. И потому Ари то и дело сползала с кровати на пол, продолжая с зачарованным видом внимать Нелли, изображая, будто слушает сказку. Тактика оправдала себя – нянька не почувствовала ничего подозрительного.
А Сили оставался для девочки пустым местом. Иногда она принималась поддразнивать ази, но тот никогда не смеялся. Его серьезность поражала юную Эмори. В конце концов она оставила Сили в покое и вспоминала лишь тогда, когда ей хотелось пирожного или лимонада. Их она получала в куда больших количествах, чем позволяла мама. Потому-то Ари и пыталась вести себя «как положено» и боролась с искушениями, мысленно приказывая себе налегать на овощи и не злоупотреблять сладким. Мама сказала бы – нужно питаться правильно. Теперь Ари постоянно вспоминала наставления матери и старалась следовать им, ибо в ее глазах забвение наказов Джейн было сродни забвению самой памяти о ней. И Ари ела овощи, хотя время от времени ей просто кусок в горло не лез – некоторые овощи были отвратительны на вкус да еще смешаны с какой-то белой дрянью вроде сливок. Фу! От такой пищи Ари даже тошнило. Однако она упрямо поглощала столь неаппетитные кушанья исключительно из уважения к памяти о матери, и от наплывавших время от времени воспоминаний становилось совсем уж невмоготу – настолько, что хотелось плакать.
Однако, если слезы все-таки начинали сочиться из глаз, молодая Эмори уходила в свою комнату и запиралась там. А перед тем, как выйти, умывалась и тщательно вытирала лицо, чтобы избежать сочувствующих взглядов.
Девочке хотелось завести друга, с которым можно было бы поиграть – но только не Сэма. Уж больно много знал о ней Сэм. О ней и о мамочке. Ари часто хотелось ударить его, поскольку она терпеть не могла, когда Сэм смотрел на нее – лицо у него всегда было равнодушное и невыразительное.
А потому, когда Нелли однажды спросила, не желает ли она сходить в игровую школу, воспитанница ответила, что пойдет при условии, если там не будет Сэма.
– Но я ведь не знаю, кто там сейчас! – удивилась нянька.
– В таком случае я схожу сама, – решила девочка. – Давай лучше пойдем в гимнастический зал, ладно?
И Нелли повела ее в гимнастический зал. А потом Ари отправилась кормить рыбок и поиграла в песочнице, хотя песочница сама по себе не была большим удовольствием, а Нелли не владела искусством возведения песчаных замков. Так что большую часть времени юная Эмори истратила на кормление рыб, прогулку, игры на площадке и занятия в спортивном зале.
А еще было программирование. Многие взрослые проводили с нею уроки. Ари узнавала немало занятных вещей. По вечерам, укладываясь спать, она с удивлением обнаруживала, что набрала за день столько новых знаний, что от них пухла голова и было трудно размышлять о маме и Олли.
Дядя Деннис оказался прав – день ото дня тоска становилась все менее мучительной. Это очень пугало девочку. Ведь если тоска не напоминала о себе, было трудно поддерживать в себе гнев. В такие минуты Ари до крови закусывала губу, и боль появлялась – а юная Эмори снова погружалась в привычное состояние.
Однажды для детей устроили утренник. Там она повстречала Эми. Та тотчас удрала и спряталась за госпожу Петерсон – и вообще вела себя, точно несмышленое дитя. Ариана вспомнила: вот отчего она когда-то хотела ударить Эми как следует. Остальные дети просто уставились на нее во все глаза, и госпожа Петерсон велела зевакам играть с Ари.
Распоряжение им явно не понравилось. Ари отчетливо это поняла. Здесь же были Кейт, Томми, малыш по имени Пэт и Эми, которая ревела и шмыгала носом в углу. На утренник явился и Сэм. Он вышел из толпы и поздоровался с Ари – Сэм оказался единственным настроенным к ней дружелюбно. Юной Эмори захотелось домой, однако Нелли ушла на кухню пить чай с ази госпожи Петерсон, и Ари не решилась помешать няньке отдыхать.
А потому ей оставалось только присоединиться к группе игроков, которые по очереди бросали кубики и передвигали фишки по полю, изображавшему космос Союза. Игра шла на деньги – разве плохо? Ари увлеклась игрой, и вскоре ледок отчуждения растаял – все спорили, подначивали друг друга и хохотали. Все, кроме Эми. Да и Ариану никто не дразнил. Но юная Эмори не имела ничего против – она уже усвоила правила игры. Выигрыши стали притекать к ней со всех сторон. При бросании кубиков больше всех везло Сэму, однако тот опасался делать крупные ставки, а Томми, наоборот, оказался чрезмерно неосторожным. «Я направлю тебе станцию», – пообещала Ариана. Эми купила станцию, причем на приобретение ушла большая часть денег-жетонов. Так что она рисковала многим, а Ариана – почти ничем. В конце концов Эми все равно потеряла свою покупку. В результате капитал молодой Эмори увеличился, а Эми пришла в ярость. Никто не пожелал покушаться на станцию Ари, и та предложила выкупить ее обратно – но не за назначенную Эми цену.
В конце концов Эми сдалась и купила корабли. А Ари тотчас чуточку подняла цены.
Эми захныкала. И вскоре снова оказалась в опасном положении, поскольку Ариана угрожала ей, скупая на выигранные капиталы транспортные корабли и товары, которых той не хватало. А бестолковая Эми продолжала усугублять свое незавидное положение, предпочитая пользоваться своими, а не принадлежавшими Томми станциями. Эми явно напрашивалась на драку – и в конце концов получила ее. Однако хитрая Ариана не захотела сразу победить Эми и тем самым положить конец увлекательной игре, а потому подсказала ей, как правильнее вести себя.
Тут уж Эми и вовсе обозлилась – хныканье ее стало еще отвратительнее.