Дюма Александр. Соратники Иегу

   Ролан начал разыскивать какой-нибудь стул, и в трех шагах от стола нашел опрокинутый табурет, на котором в свое время, должно быть, сидел настоятель.
   Он уселся за стол, сбросил плащ, обеспечивая себе свободу движений, вынул из-за пояса пистолеты, один из них положил перед собой, а рукоятью другого три раза постучал по столу.
   — Заседание открыто! — провозгласил он. — Милости просим, господа привидения!
   Те, кому случалось вдвоем проходить ночью по кладбищу или в безлюдной церкви, нередко испытывали благоговение, навеянное окружающей обстановкой, и безотчетно понижали голос. Можно себе представить, какое потрясающее впечатление произвел бы на них резкий насмешливый голос, нарушивший гробовое безмолвие темной трапезной.
   Звуки эти, не вызвав эха, какой-то миг дрожали во мраке, потом угасли, замерли, вылетев наружу сквозь отверстия, проделанные временем.
   Как и ожидал Ролан, его глаза вскоре привыкли к темноте. К тому же взошла луна, и ее бледные лучи, лившиеся сквозь разбитые окна, ложились на полу длинными белесыми полосами. Теперь он мог разглядеть все предметы в огромном зале.
   Хотя Ролан не испытывал страха ни когда проходил по саду, ни когда проникал в монастырь, он все же был настороже и прислушивался к малейшему шороху.
   Часы пробили один раз. Он невольно вздрогнул при этом звуке, который доносился из монастырской церкви.
   Как могли уцелеть часы, отражающие живой ритм времени, среди этого запустения, в этом царстве смерти?
   — О! — воскликнул Ролан. — Теперь-то я непременно уж что-нибудь да увижу!
   Эти слова вырвались у него непроизвольно: строгое величие трапезной и царившая там торжественная тишина подействовали на человека, чье сердце, казалось, было отлито из бронзы, подобно колоколу, возвестившему о времени здесь, где все говорило о вечности.
   Минуты шли за минутами. Ролану казалось, что сумрак сгущается: очевидно, луна скрылась за набежавшим облаком.
   Близилась полночь. Его напряженный слух улавливал тысячи смутных звуков, всевозможные шорохи и шелесты, долетавшие из ночного мира, который пробуждается, когда засыпает дневной.
   Природа не желает, чтобы жизнь замирала даже в часы нашего отдыха, ею создан ночной мир наподобие мира дневного, и вот над ухом спящего жужжит комар, и лев бродит вокруг шатра бедуина.
   Но недаром приходилось Ролану стоять на страже ночью, охраняя лагерь, затерянный в пустыне, охотиться по ночам, совершать ночные походы: все эти звуки были ему хорошо знакомы и ничуть не беспокоили его. Внезапно снова раздался бой часов, совсем близко, чуть не над его головой.
   Он насчитал двенадцать ударов: полночь.
   Последний удар затрепетал в воздухе, словно крыло бронзовой птицы, и медленно, уныло, тоскливо погас.
   В тот же миг молодому человеку послышался глухой стон.
   Ролан напряг слух, повернув голову в ту сторону, откуда доносился звук.
   Снова прозвучал стон, теперь уже ближе.
   Он встал и оперся о стол, сжимая в каждой руке по пистолету. Слева, в шагах десяти от Ролана, послышался шорох, напоминающий шуршанье длинного платья, задевающего траву.
   Он выпрямился, напряженный, как струна.
   В следующий миг на пороге огромного зала появилась тень. Призрак напоминал старинную статую, из тех, что лежат на гробницах. Он был закутан в длинный саван, волочившийся за ним по полу.
   На минуту Ролан усомнился в себе самом. Быть может, все дело тут в самовнушении, в предвзятой идее? Уж не жертва ли он обмана чувств, одной из тех галлюцинаций, которые признает медицина, будучи не в силах их объяснить?
   Новый стон призрака рассеял его сомнения.
   — Клянусь честью! — воскликнул Ролан, громко смеясь. — Мы сведем с тобой счеты, дружище!
   Привидение остановилось и протянуло руку к офицеру.
   — Ролан! Ролан! — проговорил призрак глухим голосом. — Сжалься, не преследуй мертвых в могиле, куда ты их загнал!
   И призрак продолжал свой путь, не ускоряя шага.
   Удивленный Ролан сошел с возвышения и ринулся преследовать его.
   Это было нелегким делом: путь преграждали камни, сдвинутые с места скамьи, опрокинутые столы.
   А между тем призрак, казалось, двигался среди всех этих препятствий по незримой тропе, он шел все тем же ровным шагом, и ничто не останавливало его.
   Всякий раз, как он проходил мимо окна, тусклые лунные лучи освещали саван и вырисовывались очертания его фигуры; вслед за тем он тонул во мраке, вновь появлялся и вновь исчезал.
   Ролан не спускал глаз с призрака: он боялся хоть на миг упустить его из виду и не мог разглядеть дорогу, которая так легко давалась привидению и так трудна была для человека.
   На каждом шагу он спотыкался, а призрак уходил все дальше.
   Привидение приблизилось к двери, находившейся против той, в которую оно вошло. Ролан разглядел вход в темный коридор и понял, что призрак сейчас ускользнет от него.
   — Человек или призрак, грабитель или монах! — крикнул он. — Остановись или я стреляю!
   — Два раза нельзя убить одно и то же тело, а душа, как ты знаешь, — продолжало привидение глухим голосом, — неподвластна смерти!
   — Кто же ты? — спросил Ролан.
   — Призрак человека, которого ты безжалостно вырвал из мира сего! Молодой офицер расхохотался; его нервный, пронзительный смех жутко звучал во мраке.
   — Клянусь честью, — произнес он, — если ты мне не дашь более точных сведений, я не стану допытываться, так и знай!
   — Вспомни Воклюзский источник… — чуть слышно прошептал призрак, и, казалось, из его уст вырвался вздох, а не отчетливые слова.
   У Ролана выступил на лбу пот, но он не ослабел духом. Собрав все силы, он овладел собой.
   — В последний раз, кто бы ты ни был, привидение или живой человек, — с угрозой в голосе крикнул Ролан, — если ты не остановишься, я стреляю!
   Призрак не отвечал ни слова и продолжал свой путь.
   Ролан остановился на миг, прицеливаясь; привидение находилось в десяти шагах от него. У Ролана была твердая рука; за минуту перед тем он вложил в пистолет пулю, а теперь проверил стволы, желая убедиться, что пистолет заряжен.
   В момент, когда белая фигура отчетливо вырисовывалась под сводами темного коридора, он выстрелил.
   Вспышка огня как молния осветила коридор, и стало видно, что привидение уходит все дальше, не ускоряя и не замедляя шага.
   Потом вновь сгустился мрак, казавшийся еще непроглядней после яркого света.
   Призрак скрылся под темными сводами коридора.
   Ролан бросился его преследовать, на ходу переложив второй пистолет из левой руки в правую. Но, хотя он остановился только на краткий миг, привидение успело отдалиться от него. Ролан увидел его в самом конце коридора, оно четко вырисовывалось на фоне сероватого ночного неба.
   Ролан удвоил шаг и добрался до конца коридора в тот момент, когда призрак исчезал за дверью цитерны. Ролан прибавил ходу, и, когда он добежал до этой двери, ему показалось, что привидение погружается в землю.
   Но оно еще было видно по пояс.
   — Будь ты хоть сам дьявол, — крикнул Ролан, — я настигну тебя!
   И он снова выстрелил; сверкнуло пламя, и цитерна наполнилась дымом. Когда дым рассеялся, привидения уже не было и Ролан обнаружил, что остался один.
   Вне себя от ярости, он спустился в цитерну. Он тщательно обследовал стены, постукивая по ним рукояткой пистолета, он исследовал пол, ударяя по нему ногой, но всякий раз слышался глухой звук, как будто внизу был камень. Он упорно всматривался в темноту, но ничего не удавалось разглядеть: лунный свет едва озарял верхние ступеньки цитерны.
   — О! — вскричал Ролан. — Факел бы мне! Факел! Никто не отозвался. Слышалось только журчанье ручья, протекавшего в каких-нибудь трех шагах от Ролана. Он понял, что розыски ни к чему не приведут, вышел из цитерны, вынул из кармана пороховницу, две пули, завернутые в бумагу, и перезарядил пистолеты.
   Потом он возвратился тем же путем, прошел по темному коридору и оказался в трапезной. В конце огромного безмолвного зала Ролан снова уселся на место, с которого он сорвался, пустившись в погоню за призраком.
   И он стал ждать.
   Часы мерно отбивали время. Постепенно небо стало светлеть, и первые проблески нарождающегося дня тускло растекались по стенам монастыря.
   — Ну, на сегодня кончено, — прошептал Ролан. — Быть может, в другой раз мне больше повезет.
   Через двадцать минут он входил в замок Черных Ключей.

XVII. РОЗЫСКИ

   Двое ожидали возвращения Ролана: одна в смертельной тревоге, другой — с нетерпением.
   То были Амели и сэр Джон.
   Ни она, ни он всю ночь не сомкнули глаз.
   Амели медленно закрывала дверь, пока Ролан поднимался по лестнице. Ролан услышал скрип двери и догадался о тревоге сестры. У него не хватило духа пройти в двух шагах от Амели, не успокоив ее.
   — Не волнуйся, Амели, это я! — сказал он.
   Ему и в голову не приходило, что сестра может беспокоиться о ком-нибудь другом.
   Дверь распахнулась, и Амели в ночном пеньюаре бросилась к брату.
   Бледность ее и большие темные круги под глазами говорили о том, как она провела ночь.
   — С тобой ничего не случилось, Ролан? — спросила она, обнимая брата и с тревогой ощупывая его.
   — Ничего.
   — Ни с тобой и ни с кем другим?
   — Ни со мной и ни с кем другим.
   — И ты ничего не видел?
   — Не совсем так, — ответил Ролан.
   — Боже мой, что же ты видел?
   — Я расскажу тебе потом. А сейчас кратко: ни убитых, ни раненых, все целы!
   — О! Я могу вздохнуть с облегчением.
   — А теперь я хочу тебе посоветовать, сестрица, только одно: ложись-ка ты спокойно в постель и, если можешь, поспи до завтрака. Я тоже этим займусь, и, уверяю тебя, меня не придется убаюкивать. Доброй ночи или, вернее, доброго утра!
   Ролан нежно поцеловал сестру и, с наигранной беспечностью насвистывая охотничий мотив, поднялся на третий этаж.
   Сэр Джон ожидал его в коридоре, не скрывая своего нетерпения.
   Он шагнул навстречу молодому человеку.
   — Ну что? — спросил он.
   — Что ж, я не потерял времени даром.
   — Вам явилось привидение?
   — Да, нечто весьма на него похожее.
   — И вы мне расскажете?
   — Конечно, а то вы не заснете или будете дурно спать. Вот в двух словах, что произошло…
   И Ролан точно и обстоятельно поведал о своем ночном приключении.
   — Хорошо, — проговорил сэр Джон, когда Ролан кончил свой рассказ. — Надеюсь, вы кое-что оставили на мою долю?
   — Я даже опасаюсь, — ответил Ролан, — что на вашу долю выпадет самое трудное.
   Сэр Джон принялся его расспрашивать, вдаваясь в подробности, желая ознакомиться с местностью и обстановкой.
   — Знаете что, — предложил Ролан, — давайте мы с вами сегодня после завтрака при дневном свете осмотрим монастырь. Разумеется, это не помешает вам устроиться там на ночь. Напротив, днем вы сможете ознакомиться с обстановкой. Только никому ни слова.
   — О! — возмутился англичанин. — Неужели я похож на болтуна?
   — Нет, — засмеялся Ролан. — Уж вас-то никак не назовешь болтуном, милорд, а вот меня вы вправе назвать глупцом.
   И он удалился в свою комнату.
   После завтрака Ролан и сэр Джон, делая вид, что хотят прогуляться по берегу Ресузы, спустились по склонам парка. Потом они повернули налево, пройдя шагов сорок, поднялись на высокий берег, пересекли большую дорогу, прошли через лес и оказались у подножия монастырской ограды, в том самом месте, где Ролан накануне перелезал через нее.
   — Милорд, — сказал Ролан, — вот здесь можно пройти.
   — Ну что ж, — отозвался сэр Джон. — Войдемте.
   И, не спеша, но проявляя незаурядную силу рук, англичанин, как опытный гимнаст, схватился за гребень ограды, подтянувшись, сел на него верхом и спрыгнул на другую сторону.
   Ролан вслед за ним живо перескочил через ограду, показав, что ему это не впервые.
   Они очутились в монастырском саду.
   При свете дня запустение еще больше бросалось в глаза.
   Все аллеи заросли травой, достигавшей человеку до колен; шпалеры были так густо оплетены лозами, что виноград уже не вызревал в тени, под листвой. Местами ограда была повреждена, и плющ, скорее нахлебник, чем друг развалин, распространялся во все стороны, обвивая стену.
   Плодовые деревья, сливовые, персиковые и абрикосовые, разрослись на свободе, как дубы и буки в лесу, словно завидуя их вышине и толщине. Множество могучих, пышных ветвей поглощали растительные соки, и если кое-где и вызревали плоды, они были мелкие и кислые.
   Пока друзья шли по саду, перед ними два-три раза начинали колыхаться высокие травы; они догадались: уж, ползучий обитатель пустынных мест, спешит спрятаться, удивляясь, что нарушили его покой.
   Ролан провел сэра Джона прямо к двери в монастырской стене, но, прежде чем войти в монастырь, он взглянул на циферблат часов: ходившие ночью часы днем стояли.
   Друзья проследовали в трапезную. Там при дневном свете Ролану предстали в своем обычном виде предметы, принимавшие ночью самые фантастические очертания.
   Ролан показал сэру Джону опрокинутый табурет, стол, на котором оставили следы пистолеты, дверь, откуда появился призрак.
   Вместе с англичанином офицер проделал путь, каким он шел, преследуя привидение. Он узнал, какие предметы служили ему преградой, задерживая его; их было легко обойти тому, кто заранее ознакомился с обстановкой.
   Дойдя до места, где он выстрелил в привидение, Ролан подобрал пыжи, но так и не разыскал пули.
   Коридор отходил от двери под косым углом, и было ясно, что если пуля не оставила следа на стене, то она должна была попасть в привидение.
   Но если пуля попала в плотное тело, то почему это существо осталось стоять? Неужели оно не было ранено? А если было ранено, то почему на полу не видно крови?
   Никаких следов не удалось обнаружить.
   Лорд Тенли склонен был думать, что его друг имел дело с настоящим привидением.
   — Тут кто-то побывал после меня, — заметил Ролан, — он и подобрал пулю.
   — Но если вы стреляли в человека, то почему пуля не поразила его?
   — О! Очень просто: под саваном на нем была кольчуга. Это было весьма правдоподобно. Но сэр Джон покачал головой, выражая сомнение: он предпочитал верить в сверхъестественное явление; это казалось ему убедительнее.
   Друзья продолжали свои исследования.
   Пройдя коридор, они оказались на другом конце фруктового сада.
   Здесь ночью Ролан увидел, как призрак скрылся под темным сводом.
   Офицер направился прямо к цитерне и шагал так уверенно, точно все еще преследовал привидение.
   Спустившись в цитерну, он понял, почему ночью там царил такой непроглядный мрак: туда не проникало извне ни одного луча света, даже днем там мало что можно было разглядеть.
   Ролан достал из-под плаща два факела длиною в фут, взял огниво, зажег трут, а потом и спичку.
   Факелы запылали.
   Теперь предстояло найти выход, каким воспользовалось привидение.
   Ролан и сэр Джон стали освещать факелами пол.
   Цитерна была вымощена большими известняковыми плитами, плотно примыкавшими друг к другу.
   Ролан разыскивал вторую пулю с таким же усердием, как и первую. Но вот ему попался под ноги камень, и когда он столкнул его с места, то увидел кольцо, вделанное в плиту.
   Не говоря ни слова, Ролан схватился за кольцо и изо всех сил потянул к себе.
   Плита легко повернулась на оси (видно было, что это часто с ней проделывали), и тут же открылся вход в подземелье.
   — А! — воскликнул Ролан. — Вот куда удрал мой призрак! И он стал спускаться в зияющее подземелье.
   Сэр Джон последовал за ним.
   Они проделали тот же путь, что и Морган, недавно приходивший давать Соратникам Иегу отчет в своей экспедиции. В конце подземного хода они увидели решетку, за которой находилась монастырская усыпальница.
   Ролан толкнул решетку — она не была заперта и сразу же подалась.
   Они пересекли подземное кладбище и подошли к другой решетке — она, как и первая, легко отворилась.
   Ролан по-прежнему шагал впереди. Поднявшись по ступенькам, они очутились на клиросе часовни, в которой разыгралась описанная нами сцена между Морганом и Соратниками Иегу.
   Но сиденья были пусты, на клиросе — ни души, а на заброшенном алтаре — ни пылающих свечей, ни священного покрова. Ролану было ясно, что здесь закончился путь мнимого привидения, которого сэр Джон упорно считал настоящим.
   Впрочем, англичанин соглашался, что настоящий или мнимый призрак направился именно сюда. На минуту он задумался, потом заявил:
   — Ну что ж, раз сегодня моя очередь сторожить и мне предоставлено право выбора, то я буду караулить именно здесь!
   И он указал на стоявший на клиросе дубовый пьедестал, на котором раньше было водружено изображение орла, венчавшего аналой.
   — Действительно, — заметил Ролан таким беззаботным тоном, словно речь шла о нем самом, — здесь вам будет неплохо. Но имейте в виду, что, когда вы придете сегодня вечером, вход в подземелье, возможно, будет замурован и обе решетки окажутся на замке. Поэтому поищем выход, которым вы воспользуетесь, чтобы проникнуть прямо сюда.
   Через пять минут они отыскали выход.
   Пройдя с клироса в ризницу, они увидели там полуразрушенное окно, из которого можно было выбраться в лес.
   Мужчины вылезли из окна и оказались в чаще, в двадцати шагах от того места, где они прикончили кабана.
   — Это как раз то, что нам нужно, — заметил Ролан, — Только, дорогой милорд, ночью вам ни за что не найти дороги в лесу — здесь и днем-то легко заблудиться, поэтому я провожу вас сюда.
   — Хорошо, но как только я войду, вы сразу же удалитесь, — потребовал англичанин. — Я помню, что вы мне рассказывали о крайней чувствительности привидений: если вы будете стоять за стеной в нескольких шагах от меня, они, пожалуй, не появятся. Вам посчастливилось встретить привидение, и я тоже хочу увидеть хотя бы одно.
   — Я уйду, — отвечал Ролан, — не беспокойтесь. Но я опасаюсь лишь одного, — добавил он, смеясь.
   — Чего же именно?
   — Ведь вы англичанин, следовательно, еретик, и, может быть, они не пожелают иметь дело с вами.
   — О! — серьезным тоном отвечал сэр Джон. — Какая досада, что до вечера я не успею отречься от своей ереси!
   Осмотрев все, что им требовалось, друзья возвратились в замок. Ни у кого, даже у Амели, не возникло ни малейших подозрений относительно их прогулки.
   Они вернулись довольно поздно, но им не задавали вопросов, и остаток дня прошел спокойно.
   Когда сели за стол, разговор, к великой радости Эдуарда, зашел о новой охоте.
   О ней толковали за обедом и вечером.
   В десять часов, когда, по обыкновению, все разошлись по своим комнатам, Ролан направился в спальню сэра Джона.
   Они занялись приготовлениями, во время которых ярко проявилось различие их характеров. Ролан готовился к ночной операции радостно, словно собирался на увеселительную прогулку, между тем как сэр Джон все это проделывал серьезно, как будто ему предстояла дуэль.
   Пистолеты зарядили весьма тщательно, и англичанин засунул их за пояс. Вместо плаща, который стеснял бы его движения, он надел поверх сюртука длинный редингот с высоким воротником.
   В половине одиннадцатого друзья вышли из дому, соблюдая все предосторожности, к каким прибегал Ролан, когда отправлялся один.
   Без пяти одиннадцать они уже стояли под полуразрушенным окном; выпавшие из свода кирпичи валялись тут же и могли служить ступеньками.
   Здесь, как было условлено, им надлежало расстаться.
   Сэр Джон напомнил Ролану об их соглашении.
   — Хорошо, — отвечал молодой человек. — Знайте, милорд, раз и навсегда: для меня что решено, то решено. Но позвольте мне в свою очередь дать вам один совет.
   — Какой?
   — Я не нашел пуль, потому что кто-то приходил и унес их, а сделали это для того, чтобы я не видел отпечатка, который, конечно, остался на них.
   — Какой же отпечаток?
   — От звеньев кольчуги: мой призрак был просто человеком в панцире.
   — Очень жаль, — признался сэр Джон, — привидение мне было бы больше по вкусу.
   Какой-то миг они молчали, но вот англичанин вздохнул: он был очень огорчен, что приходится отказаться от мысли увидеть призрака.
   — Ну а что вы хотели мне посоветовать? — спросил он.
   — Стреляйте в голову!
   Англичанин кивнул в знак согласия, пожал руку офицеру, вскарабкался на окно, спрыгнул в ризницу и скрылся из виду.
   — Доброй ночи! — крикнул ему вслед Ролан.
   И с беспечностью, характерной для солдата, не помышляющего об опасности, что грозит ему и его товарищам, Ролан, как и обещал сэру Джону, направился к замку Черных Ключей.

XVIII. ПРИГОВОР

   На другой день Ролан, которому удалось заснуть лишь к двум часам ночи, открыл глаза в семь утра.
   Пробудившись, он собрался с мыслями, припомнил все, что они с сэром Джоном проделали накануне, и его удивило, что англичанин, вернувшись в замок, не разбудил его.
   Юноша наспех оделся и, рискуя нарушить сладкий сон своего друга, подошел к его комнате и постучал в дверь.
   Сэр Джон не отозвался.
   Ролан постучал погромче.
   Все то же безмолвие.
   До сих пор Роланом владело только любопытство, но теперь к удивлению стала примешиваться легкая тревога.
   Ключ торчал в скважине, офицер открыл дверь и мигом оглядел комнату.
   Сэра Джона там не было, он домой не вернулся.
   Постель была не разобрана.
   Что же случилось?
   Нельзя было терять ни одной секунды, и легко догадаться, что, от природы решительный, Ролан сразу же начал действовать.
   Добежав до своей комнаты, он живо докончил туалет, привесил к поясу охотничий нож, вскинул на плечо ружье и вышел.
   В доме еще спали, но горничная уже встала.
   Ролан повстречал ее, спускаясь с лестницы.
   — Скажите госпоже де Монтревель, — обратился он к девушке, — что мне вздумалось пройтись с ружьем по Сейонскому лесу. Пусть не беспокоятся, если мы с сэром Джоном опоздаем к завтраку.
   И быстрыми шагами он вышел из замка.
   Десять минут спустя Ролан уже стоял у окна часовни, где накануне, в одиннадцать вечера, он покинул лорда Тенли.
   Он прислушался: из здания не доносилось ни малейшего шума, но в окружавшем его лесу обостренный слух охотника улавливал множество звуков, какие ранним утром издают птицы и звери.
   Ролан без труда вскарабкался по стене, влез в окно и, пробежав через ризницу, устремился на клирос. С первого же взгляда он убедился, что не только на клиросе, но и во всем нефе часовни не было ни души.
   Уж не проделал ли англичанин, следуя за привидением, тот же путь, что и он, только в обратном направлении?
   Это было весьма вероятно.
   Офицер быстро обогнул алтарь, направляясь к решетке, замыкающей вход в подземелье: она была отворена.
   Он двинулся по подземному кладбищу.
   В густом мраке ничего нельзя было разглядеть. Три раза он громко позвал сэра Джона, но ответа не последовало.
   Добравшись до второй решетки, он обнаружил, что она также открыта.
   Ролан двинулся дальше по сводчатому подземному ходу.
   Не снимая с плеча ружье, которым нельзя было пользоваться в темноте, он зажал в руке охотничий нож и пробирался ощупью все дальше, никого не встречая на пути.
   Темнота все сгущалась, и это означало, что входная плита цитерны задвинута.
   Он стал подниматься по ступеням, пока не уперся головой во входную плиту; когда он нажал на нее, она повернулась.
   Ролан увидел свет и поспешил выбраться из цитерны.
   Дверь, открывавшаяся во фруктовый сад, была распахнута. Ролан сделал несколько шагов по саду и вошел в коридор, на другом конце которого он стрелял в привидение.
   По коридору он добрался до трапезной: она была пуста.
   Как и в зловещем подземелье, Ролан трижды окликнул сэра Джона.
   Лишь эхо отвечало глухим бормотаньем; казалось, его удивил человеческий голос, от которого оно давно уже отвыкло.
   По всему было видно, что сэр Джон сюда не приходил; оставалось только вернуться назад.
   Ролан снова проделал тот же путь и вскоре очутился на клиросе часовни. Здесь должен был провести ночь сэр Джон, здесь и следовало искать его следы.
   Молодой человек пошел вдоль клироса.
   Внезапно у него вырвался крик.
   Он увидел у своих ног, на плитах клироса, широко расплывшееся кровавое пятно.
   Шагах в четырех от первого пятна на мраморе виднелось второе, столь же широкое и свежее: казалось, оно составляло пару с первым.
   Одно из пятен темнело справа, а другое слева от пьедестала, на котором, как мы упоминали, прежде находилось изображение венчавшего аналой орла; здесь милорд решил обосноваться на ночь.
   Ролан бросился к пьедесталу — пьедестал был залит кровью!
   Очевидно, тут и разыгралась драма.
   Судя по кровавым следам, она была ужасной!
   Как охотник и солдат Ролан был опытным следопытом.
   По количеству крови он мог определить, кто ее потерял, убитый или раненый.
   Этой ночью здесь были убиты или ранены трое.
   Что же можно было предположить?
   По-видимому, справа и слева пролилась кровь противников сэра Джона.
   Вероятно, пьедестал обагрила его кровь.
   На него напали с двух сторон, и, выстрелив из двух пистолетов, он убил или ранил двоих.
   Так появились два кровавые пятна на плитах.
   Когда на него напали, он стоял у пьедестала, где виднелась его кровь. За несколько секунд Ролан так отчетливо представил себе картину, о которой мы только что рассказали, как если бы схватка разыгралась у него на глазах.