Эддингс Дэвид. Потаенный город

   — Откуда ты знаешь? — напряженным шепотом спросил Бевьер. — Ты их видел?
   — Мне и не пришлось. Один из них — мой близкий друг, и этот друг узнал меня — даже вот с этим лицом. Не спрашивайте как — я все равно не знаю.
   — Ты уверен? — настаивал Бевьер.
   — Еще бы! Мой друг начал петь, а этот голос я узнаю и в раскатах грома. Это была старинная песня, которая много значит именно для нас двоих. Наши друзья узнали меня, в этом нет сомнений. Друг, о котором я говорю, поет эту песню только для меня.
   — Могу я надеяться, что ты нашел способ сообщить им, что ты понял их намек? — осведомился Кааладор. — Скажем, снес дверь с петель.
   — Нет, мне не пришлось вышибать дверь. Я просто засвистел тот же мотив. Я делал так и прежде, и мой друг понял, на что я намекаю. Потом я завел разговор со стражником и сумел сделать столько намеков, что наши друзья знают теперь все, что им надлежит знать.
   Кааладор откинулся в кресле.
   — А ведь и впрямь недурная была мыслишка, Шеллаг, — я насчет пивнушки. Уж мы тут столько всякого-разного наразнюхали с тех пор, как она тут завелась.
   Келтэн огляделся.
   — Сейчас здесь еще тихо, — сказал он. — Потасовки начнутся не раньше, чем после захода солнца. Почему бы нам не прогуляться по развалинам? Думаю, нам непременно надо снова потолковать с одной маленькой девочкой. На сей раз для нее очень хорошие новости.
   — Пойдемте. — Кааладор поднялся первым. Протолкавшись к стойке, он перебросился парой слов с разбойником в залитом пеной фартуке и двинулся к выходу, за ним — остальные. Они обогнули таверну и углубились в заросший лианами переулок, где на руинах восседали, пронзительно покрикивая, яркие пестрые птицы. Они остановились в руинах, имевших особенно жалкий вид, и Кааладор и Келтэн остались на страже, а Бевьер занялся заклинанием.
   Когда сириникиец выбрался из груды камней и лиан, он ухмылялся до ушей.
   — Ну, Келтэн, — сказал он, — теперь держись.
   — А что такое?
   — Афраэль намерена при следующей встрече зацеловать тебя до безумия.
   — Пожалуй, я смогу это пережить. Значит, она обрадовалась?
   — У меня от ее вопля едва не лопнули барабанные перепонки.
   — Что же, как она сама и говорит: «Мы живем для того, чтобы радовать тех, кого любим».
   Скарпа начал вопить еще за дверью. Его пронзительный голос срывался на нестерпимый визг, глаза вылезли из орбит, самодельная корона съехала набок. Он был явно охвачен истерическим гневом. Когда он ворвался в комнату, на его губах и бороде белели клочья пены.
   — Твой муж нас предал, женщина! — визжал он, обращаясь к Элане. — Ты заплатишь за его коварство! Я прикончу тебя! — И двинулся к Элане, вытянув руки со скрюченными, как когти, пальцами.
   В этот миг в дверях появился Заласта.
   — Не сметь! — ледяным голосом одернул он. Скарпа резко развернулся к отцу.
   — Не лезь в это дело! — взвизгнул он. — Она моя пленница! Я накажу ее за предательство Спархока!
   — Нет, не накажешь. Ты поступишь так, как я тебе велю. — Заласта говорил по-эленийски, без малейшего акцента.
   — Он нарушил мой приказ! Я заставлю его заплатить!..
   — А ты настолько туп, что не ожидал ничего подобного? Я ведь предупреждал тебя о том, насколько хитроумен и изобретателен этот человек, но твои мозги так густо заросли паутиной, что ты не хотел слушать.
   — Я приказал ему! — голос Скарпы взвился до режущего слух визга. Он топнул ногой раз, другой — и принялся подпрыгивать, буквально заплясав от ярости. — Я император! Он должен повиноваться моим приказам!
   На сей раз Заласта даже не прибегнул к магии. Он попросту взмахнул посохом и ударом свалил с ног истерически вопящего отпрыска. Самодельная корона покатилась по полу.
   — Ты мне надоел, — презрительно проговорил Заласта. — Я не намерен терпеть твои истерики. Ты не император. В таком состоянии ты вообще ничто. — Лицо его оставалось бесстрастным, и глаза смотрели ровно, отстраненно. — Берегись, Скарпа, — зловеще предостерег он. — В этом мире не осталось никого, кто был бы мне дорог. Ты освободил меня от всех привязанностей. Если будешь раздражать меня, я раздавлю тебя, как букашку.
   Скарпа на четвереньках пополз прочь от страшного стирика, и в его безумных глазах вдруг вспыхнул вполне осмысленный страх.
   — Что случилось? — взволнованно спросила Элана.
   — Один из моих союзников — Кизата из Эсоса — только что прибыл из Кинезги, — спокойно ответил Заласта. — Он доставил нам известие, которого, собственно, и следовало ожидать. Твой муж весьма изобретателен, Элана. Мы считали, что он в наших руках, но ему как-то удалось вывернуться.
   — Ничего не понимаю.
   — Похитив тебя, мы оставили ему свои указания. Он должен был взять оруженосца и верхом выехать в город Бересу в Южном Арджуне. Наши люди следили за ним, и он, казалось, следовал нашим указаниям. Однако на деле все оказалось не так. Очевидно, он не так сильно любит тебя, как мы предполагали.
   — Он просто следовал моему приказу, Заласта. Я велела ему ни при каких обстоятельствах не отдавать Беллиом.
   — Как тебе это удалось? — Заласта явно был потрясен до глубины души.
   — Твой чокнутый сын велел Элрону убить баронессу Мелидиру. Элрон безнадежный неумеха, а потому Мелидира сумела отвести рукой его клинок. Мне служат замечательные люди, Заласта. Мелидира очень убедительно сумела изобразить убитую. Я притворилась, что рыдаю на ее мертвом теле, и, накрывая ее одеялом, шепотом передала ей приказ для Спархока. — Элана бросила на Заласту злорадный взгляд. — Ты стал очень рассеян, Заласта. Ты даже не заметил, что при мне нет моего кольца. Я отдала его Мелидире.
   — Весьма разумно, Элана, — пробормотал он. — Ты и твой муж — достойные противники.
   — Рада это слышать. Как же Спархоку удалось одурачить тебя?
   — Этого мы еще не знаем. За ним следили с той минуты, когда он покинул имперскую резиденцию в Материоне, и он все время в точности следовал нашим приказам. Мы даже пару раз пускали его по ложному пути, чтобы избежать уловок. Затем Клааль вновь ускользнул из-под власти Киргона и отправился искать Беллиом. Человек, которого мы считали Спархоком, был на судне, пересекавшем Арджунское море вместе с оруженосцем Спархока Халэдом. Клааль лишь взглянул на него и тотчас понял, что тот, кто казался твоим мужем, на деле вовсе не Анакха. Вот эти новости и доставил нам Кизата.
   Элана одарила стирика почти блаженной улыбкой.
   — И теперь Спархок бродит где-то на воле — с Беллиомом в руке и жаждой мести в сердце, — а вы даже понятия не имеете, где он может быть и как он выглядит. Вам грозят серьезные неприятности, Заласта.
   — Вы весьма сообразительны, ваше величество. Вы мыслите куда расторопнее, чем мои соратники.
   — Это не так уж трудно, Заласта. Ты окружил себя недоразвитыми идиотами. Которая именно искра моего гения поразила тебя сильнее всего? Стирик слабо усмехнулся.
   — Ты мне по душе, Элана, — сказал он. — Тебе не занимать отваги и силы духа. Мои недоразвитые идиоты еще не постигли до конца всего значения уловки твоего мужа. Если он каким-то образом сумел сделать кого-то похожим на себя, он наверняка смог изменить и собственные черты.
   — Он всегда это умел, Заласта. Он обрел этот опыт во время пребывания в Рендоре. Тебя это застало врасплох, верно? Я бы посоветовала тебе бежать куда глаза глядят, и поскорее.
   — Я и так скоро, очень скоро уезжаю, но ты поедешь со мной. Прикажи своей камеристке, чтобы готовилась к путешествию.
   — Что ты такое говоришь? — Скарпа с трудом поднялся на ноги. — Она никуда не поедет! Обмен должен состояться здесь!
   — Кретин! — презрительно фыркнул Заласта. — Неужели ты и впрямь полагал, что я позволю тебе этим заняться? Я не намерен подпускать тебя к Беллиому ближе, чем на пять миль.
   Скарпа воззрился на него, разинув рот.
   — Это всего лишь попытка спасти тебе жизнь, идиот! Беллиом уничтожит тебя в тот миг, когда ты коснешься его.
   — Нет, не уничтожил бы, если б у меня были кольца. Они защитили бы меня! — В глазах Скарпы метался исступленный страх.
   — Кольца — подделка! — презрительно усмехнулся Заласта. — Они не имеют никакой власти над Беллиомом.
   — Ты лжешь!
   — А тебе отчаянно хочется в это верить, Скарпа? Ты считал, что довольно надеть пару колец, чтобы обрести власть над величайшей мощью во вселенной? Гвериг, карлик-тролль, смастерил кольца по наущению Беллиома. Они должны были уверить тролля, будто у него есть хоть какая-то власть над камнем. Это Беллиом подсказал Гверигу сделать кольца, а затем подтолкнул Афраэль похитить их. Кольца настолько поглотили всеобщее внимание, что никто из нас даже не попытался похитить Беллиом из талесийской короны.
   Скарпа вдруг пренебрежительно фыркнул:
   — Вот ты и перехитрил сам себя, старик! Если Беллиом так опасен, то как могли талесийские короли прикасаться к нему и оставаться в живых?
   — Да потому что сам Беллиом — живой, дубина! Он обладает сознанием. Он убивает лишь тех, кого хочет убить, — и уж ты наверняка попал бы в их число. Ты мой сын, и даже меня все время тянет прикончить тебя. Так у тебя, стало быть, была сумасшедшая мысль попросту схватить Беллиом и начать ему приказывать? — Скарпа виновато побагровел. — Неужели до твоей тупой башки не дошло, что только бог — или Анакха — может без опасности для жизни взять в руки Беллиом и приказывать ему? Я-то понял это еще столетие с лишним назад. Почему еще, как ты думаешь, я связался с Азешем или Киргоном? Из религиозных побуждений? — Заласта жестко усмехнулся. — И ты, Скарпа, впрямь решил, что Беллиом сделает тебя равным мне противником? Ты ведь хотел надеть кольца, схватить Беллиом и велеть ему убить меня, так ведь? Я почти жалею, что тебе это не удалось. С каким наслаждением я смотрел бы на твое лицо, когда Беллиом медленно обращал бы тебя в камень! — Заласта выпрямился. — Ну, довольно разговоров, — сказал он и двинулся к двери. — Входите! Все!
   Люди входили в комнату неуверенно, с откровенной боязнью, бочком протискиваясь в дверь. Крегер был до того напуган, что вдруг протрезвел, Элрон съежился от страха. Третьим был жилистый длиннобородый стирик с мохнатыми бровями и глубоко посаженными горящими глазами.
   — Ну что ж, господа, — сказал Заласта, — новое обстоятельство призывает нас переменить наши планы. Мы с сыном обсудили все, и он решил, что хочет остаться в живых, потому что согласился подчиниться моим приказам. Я намерен увезти королеву и ее служанку в безопасное место. Натайос более не безопасен, Спархок может оказаться где угодно, и, насколько я его знаю, он уже здесь. Я хочу, чтобы вы трое остались со Скарпой. Продолжайте посылать письма ложному Спархоку. Пусть наши враги не догадываются, что мы их раскусили. Дайте мне пару дней, а затем пошлите приказ в Панем-Деа. Пусть приготовят достойные покои для двух весьма значительных дам. Потом подождите еще два дня и пошлите в Панем-Деа закрытую повозку. Эти кретины в Панем-Деа понятия не имеют о сохранении тайны, так что весть о вашем послании разойдется по всей Южной Арджуне прежде, чем прибудет ваш гонец. Кизата, я хочу, чтобы ты зорко присматривал за моим сумасшедшим отпрыском. Если он не будет в точности следовать моим приказам, призови из преисподней кого-нибудь из слуг Азеша — пусть прикончит его. Будь поизобретательней, старина. Выбери самого жестокого и жуткого демона, какого только сможешь отыскать. Если Скарпа хоть раз нарушит мой приказ, я хочу, чтобы он умирал долго, очень долго, и чтобы его вопли были слышны до самого Материона.
   Мертвенные глаза Кизаты вспыхнули огнем жестокого предвкушения, и он с отвратительной усмешкой взглянул на уже совсем пришедшего в чувство Скарпу.
   — Я позабочусь об этом, Заласта, — заверил он гулким голосом. — Я знаю одного демона, который как раз сгодится для этой цели.
   Скарпа испуганно отпрянул.
   — Куда же ты повезешь пленниц, лорд Заласта? — пролепетал Элрон. — Где ты сможешь быть в безопасности от мстительного чудовища по имени Анакха?
   — Тебе, Элрон, это незачем знать, — ответил Заласта. — Пандионцы, говорят, допрашивают пленников с особенной жестокостью. Того, что ты не знаешь, ты не сможешь им сказать — даже если тебя подвергнут пытке.
   — Пытке? — Глаза Элрона расширились, и голос его сорвался на испуганный взвизг.
   — Это реальный мир, Элрон, а не романтическая сказка. Театральным позам и драматическим сценам пришел конец, но я уверен, что все мы с восторгом будем взирать на то, как героически ты перенесешь муки, которым тебя, без сомнения, подвергнут, когда поймают.
   Элрон отшатнулся, едва не теряя сознание.

ГЛАВА 17

   Ее высочество наследная принцесса Элении Даная сидела в задумчивости на подоконнике отдаленного окна на одном из верхних этажей замка ее матери. Снаружи бушевала непогода, и порывистый ветер гонял по лужайкам опавшие листья, точно перепуганных бурых мышей. Рассеянно поглаживая мурлычущую кошку, Даная размышляла об условиях, выборе и возможностях.
   Миртаи, мрачная, неумолимая, в атанском нагруднике из блистающей стали и черной кожи, стояла в нескольких ярдах дальше по коридору. На лице ее застыло выражение угрюмой покорности, рука лежала на рукояти меча.
   — Ты все еще сердишься на меня, верно? — обратилась Даная к золотокожей великанше, даже не потрудившись обернуться.
   — Мне не пристало сердиться либо радоваться тому, что совершает моя хозяйка. — Миртаи упорно придерживалась этого тона.
   — А, да перестань! Поди сюда. Миртаи прошагала по коридору туда, где сидела ее своенравная маленькая хозяйка.
   — Да?
   — Я попробую еще раз. И на сей раз, пожалуйста, слушай меня внимательно.
   — Как прикажет ваше величество.
   — Знаешь, это уже становится утомительным. Мы любим тебя, Миртаи.
   — Ваше величество говорит от своего королевского имени?
   — Миртаи, я сейчас рассержусь. У меня есть имя, и ты его знаешь. Мы все тебя любим, и, если бы ты решила убить себя, ты разбила бы сердце всем нам. Я говорила с тобой так только для того, чтобы привести тебя в чувство, глупышка.
   — Я понимаю, почему ты это сделала, Даная, но зачем было унижать меня при всех?
   — Извини.
   — Ты не можешь извиняться передо мной. Ты королева, а королевы никогда не просят прощения.
   — А я вот прошу, если захочу. — Даная помолчала и добавила: — Вот так.
   Миртаи рассмеялась и порывисто обняла девочку.
   — Даная, ты никогда не научишься быть королевой.
   — Ну, не знаю. Быть королевой значит попросту добиваться того, чего хочешь. Я это и так умею. Для такого пустяка мне не нужна ни корона, ни армия.
   — Вы очень испорченная девчонка, ваше высочество.
   — Знаю, и ты представить себе не можешь, как я этим наслаждаюсь.
   Тут принцесса услышала слабый отдаленный шепот, который Миртаи, конечно, никак не могла уловить.
   — Почему бы тебе не поискать Мелидиру? — предложила она и вздохнула, закатив глаза. — Я уверена, что она меня и так уже ищет. Должно быть, настало время очередного девчоночьего урока.
   — Она наставляет тебя в придворном этикете и хороших манерах, Даная, — укоризненно сказала Миртаи. — Будущей королеве знать это необходимо.
   — А по-моему, все это глупости. Ступай, Миртаи. Я сейчас приду.
   Великанша скрылась за поворотом коридора, и тогда принцесса Даная едва слышно проговорила:
   — В чем дело, Сетрас?
   — Ты ведь уже знаешь этикет, Афраэль, — сказал ее курчавый кузен, возникая из пустоты рядом с ней. — К чему тебе брать уроки?
   — Это занимает Мелидиру и не оставляет ей времени, чтобы наделать глупостей. Я истратила слишком много времени и сил на то, чтобы свести ее со Стрейдженом. Я не хочу, чтобы она все испортила, принявшись от скуки искать развлечений на стороне.
   — Для тебя это так важно, да? — озадаченно спросил Сетрас. — Почему тебя вообще так интересует то, как они продолжают свой род?
   — Ты этого не поймешь, Сетрас. Ты слишком молод.
   — Я не младше тебя, Афраэль.
   — Да, но ты совершенно не обращаешь внимания на то, чем занимаются твои приверженцы, когда остаются наедине.
   — Да знаю я, чем они занимаются. Это просто нелепо.
   — А им нравится.
   — Цветы проделывают это с куда большим достоинством, — фыркнул он.
   — Ты об этом хотел со мной поговорить?
   — Ах да, я и забыл. У меня для тебя послание. Есть один альсионский рыцарь — из тех, что служат мне. Думаю, ты его знаешь. Круглолицый человек по имени Тиниен.
   — Угу.
   — Он возвращался в Чиреллос за подмогой и, похоже, неумышленно забрал с собой всех пандионцев, которые способны вызвать тебя, а потому среди рыцарей церкви не нашлось никого, чтобы сообщить тебе о том, что случилось в Земохе.
   — Да, я уже знаю об этом. Анакха собирается серьезно поговорить с Тиниеном. Что случилось в Земохе?
   — Рыцари церкви столкнулись с Клаалем. Почти треть их была перебита.
   Афраэль разразилась яростными ругательствами.
   — Афраэль! — ахнул Сетрас. — Как ты можешь так выражаться?
   — Ах, да отстань ты! Почему ты не сказал мне этого сразу, как только появился?
   — Я отвлекся, — признался он. — Но, Афраэль, не всех же их перебили. Осталось еще много. Скоро их будет еще больше прежнего. Они ужасно плодовиты.
   — Я люблю их всех, болван! Я никого из них не хочу терять!
   — Ты жадная, кузина, и в этом твой недостаток. Ты ведь не можешь завладеть ими всеми.
   — Не спеши биться об заклад, Сетрас. Я еще только начала. — Афраэль воздела руки к потолку. — Немыслимо! Ты даже не понимаешь всей важности послания, которое пытаешься мне передать!.. Где сейчас рыцари церкви?
   — Идут через степи Центрального Астела, чтобы вторгнуться в Кинезгу. Наверное, в Кинезге они опять столкнутся с Клаалем. От души надеюсь, что он перебьет не всех.
   — Кто ведет рыцарей?
   — Когда они покинули Чиреллос, ими командовал один из слуг Ромалика — старик по имени Абриэль, но он погиб в Земохе, и теперь приказы отдает один из верховных священников церкви эленийского Бога — талесиец по имени Бергстен.
   — Мне бы следовало догадаться, — проговорила она. — Мне нужно кое-что уладить, а потом я отыщу Бергстена и узнаю, что там случилось на самом деле.
   — Я же только хотел помочь, — слегка обиженно протянул Сетрас.
   — Ты справился отменно, кузен, — снисходительно утешила его Афраэль. — Не твоя вина, что ты не принимаешь здешних событий близко к сердцу.
   — У меня много важных дел, Афраэль, — возразил он оправдываясь. И, повеселев, добавил: — Загляни как-нибудь в мою студию. Я недавно сотворил закат — лучшего, пожалуй, мне никогда не удавалось. Он так прекрасен, что я решил сохранить его.
   — Сетрас! Нельзя же просто взять и остановить солнце!
   — Но ведь там никто не живет, Афраэль. Никто и не заметит.
   — О дорогой!.. — она закрыла лицо руками.
   — Я тебя разочаровал, да? — Нижняя губа Сетраса слегка задрожала, и большие блестящие глаза вдруг наполнились слезами. — А я так стараюсь, чтобы ты и вся родня гордились мной.
   — Нет, Сетрас, — сказала она, — я все равно люблю тебя.
   Он просиял.
   — Так все в порядке?
   — Ты очень милый, Сетрас. — Афраэль поцеловала его. — А теперь беги. Мне нужно кое с кем поговорить.
   — Но ты придешь взглянуть на мой закат?
   — Разумеется, кузен. Ступай. — Она подняла на руки дремлющую кошку и дунула в ее мохнатое ухо. — Проснись, Мурр!
   Кошка открыла желтые глаза.
   — Возвращайся в наше логово, — по-кошачьи приказала маленькая принцесса. — Мне надо кое-что сделать. — Она опустила Мурр на пол. Кошка выгнула спину, поставив хвост вопросительным знаком, и зевнула. Затем она бесшумно затрусила прочь по коридору.
   Даная огляделась, с помощью глаз и разума убеждаясь, что поблизости никого нет. По коридорам этого замка бродили мужские особи, а появление нагой богини неизменно возбуждало их. Это было, конечно, лестно, но приводило в некоторое замешательство существо, совершенно лишенное инстинкта продолжения рода. Сколько Афраэль ни билась, она так и не сумела понять, почему мужские особи так несдержанны в вопросах размножения.
   Богиня-Дитя быстро приняла свой подлинный облик, а затем разделилась на двух девочек.
   — Ты становишься старше, Даная, — заметила Флейта.
   — Это так заметно? Уже?
   — Да, заметно. Впрочем, тебе еще долго до полного созревания. Ты уверена, что хочешь пройти через это?
   — Может быть, нам это поможет лучше понимать их. Сетрас, думаю, даже понятия не имеет, что нужны мужчина и женщина, чтобы… ну, ты понимаешь, — Даная покраснела.
   — Сетрас вообще не блещет умом. Можно я одолжу у тебя Миртаи?
   — Зачем?
   — Она тебе здесь не особенно нужна, а после того, что случилось в Диргисе, я хочу, чтобы при Сефрении была надежная охрана.
   — Хорошая мысль. Пойдем поговорим с Сарабианом и Эмбаном. Они пошлют гонцов к людям, с которыми мы сами никак не можем связаться.
   Флейта кивнула.
   — Было бы гораздо удобнее, если б они все были наши.
   Даная рассмеялась.
   — Я думаю, Сетрас прав. Мы жадные, верно?
   — Мы любим их всех, Даная. Не вижу причины, почему бы им всем не любить нас.
   Девочки, держась за руки, двинулись по коридору.
   — Даная, — сказала Флейта, — как ты думаешь, Миртаи боится высоты?
   — Он очень похож на портрет, который нарисовал Телэн, верно? — прошептал Тиниен Улафу.
   — Сходство почти полное, — согласился Улаф. — Мальчишка на редкость талантлив.
   — О да, и еще он хорошо рисует. Улаф коротко хохотнул и, взглянув на людей, столпившихся вокруг Парока, отвел Тиниена в сторонку.
   — Парок отдает приказы, — прошептал он, — но арджунец в яркой куртке говорит от имени короля Ракьи.
   — Сарабиан будет очень сердиться на короля Арджуны.
   Улаф кивнул.
   — Я вовсе не удивлюсь, если на арджунском троне скоро появится новый король.
   — Что именно говорил Парок о Натайосе? Ты не мог ошибиться?
   — Никак не мог, Тиниен. Как раз перед тем, как Парок заспорил с герцогом Миланисом, он говорил, что Скарпа хочет двинуть армию из Натайоса, прежде чем передать Спархоку последнее письмо. Я едва не завопил от радости, когда он сказал, что Спархоку будет велено явиться для обмена в Натайос.
   — И все-таки нам надо быть настороже. Они могут держать Элану где-то еще и привезти ее в Натайос только в последнюю минуту.
   — Мы узнаем это наверняка, как только там появится Ксанетия, — пожал плечами Улаф.
   Дверь кабинета распахнулась, и появился запыхавшийся слуга в ливрее.
   — Барон, — обратился он к Пароку, — только что из Натайоса привезли важное известие. Гонец загнал коня до полусмерти.
   — Кони дешевы. Пусть войдет.
   — Я бы мог возненавидеть этого человека, — пробормотал Тиниен.
   — Я его уже ненавижу, — отозвался Улаф. — Мы, кажется, невидимы? — прибавил он, задумчиво подняв глаза.
   — Во всяком случае, так говорит Гхномб.
   — Представляешь, какая будет физиономия у Парока, если ему вдруг вспорют брюхо невидимым ножом?
   — Медленно, — прибавил Тиниен. — Очень, очень медленно.
   Гонец из Натайоса, небогато одетый дакит, вошел в комнату, шатаясь от изнеможения.
   — Барон, — прохрипел он, — какое счастье, что я отыскал тебя…
   — Говори!
   — Можно мне глотнуть воды?
   — Сначала скажешь, в чем дело, а потом можешь пить, что пожелаешь.
   — Лорд Скарпа велел передать тебе, что человек, за которым вы следили, — не Спархок.
   — Я вижу, Скарпа окончательно спятил.
   — Нет, барон. Заласта подтвердил это. Некто, кого называют Клаалем, видел человека, которому вы передавали послания. Ты, кажется, должен знать, кто такой этот Клааль. Как бы то ни было, он сообщил, что человек с перебитым носом выглядит как Спархок, но на самом деле это вовсе не он. Клааль, судя по всему, способен определить это наверняка.
   Парок разразился гнусными ругательствами.
   — Дело плохо, — проворчал Тиниен. — Я сообщу об этом Афраэли. Надо выручать Берита и Халэда.
   — Скарпа убил жену Спархока? — спросил барон у гонца.
   — Нет, господин барон. Он хотел это сделать, но Заласта помешал ему. Мне велено передать тебе никоим образом не давать понять самозванцу, что мы разгадали его. Заласте нужно время, чтобы переправить пленниц в безопасное место. Он хочет, чтобы ты продолжал действовать, как будто ничего не случилось. После того как он упрячет женщин, он сообщит тебе, что можно прикончить того, кто выдает себя за Спархока.
   — Стало быть, теперь всем заправляет Заласта?
   — Да, барон Парок. Лорд Скарпа немного… не в себе, можно сказать.
   — Можно сказать, спятил. Так будет точнее. — Парок принялся расхаживать по комнате. — Я уж гадал, сколько времени понадобится на то, чтобы у Скарпы окончательно поехала крыша, — бормотал он. — Так, пожалуй, даже лучше. Заласта, конечно, стирик, но по крайней мере не чокнутый. Возвращайся и скажи ему, что я получил его сообщение и что я не сделаю ничего, что могло бы нарушить его планы. Дай ему понять, что я не питаю нежных чувств к Скарпе и буду верен ему, Заласте, целиком и полностью.
   — Слушаюсь, господин барон.
   Герцог Миланис поднялся и подошел к открытому окну.
   — Господи! — воскликнул он, закрывая окно. — Чем это здесь так чудовищно воняет?
   Тиниен обернулся и увидел нависшего над ними тролля.
   — Блокв, — сказал он, — нехорошо вот так приходить в логова людей.
   — Меня послал Кхвай, Тин-ин, — пояснил Блокв. — Кхвай устал ждать. Он хочет жечь злых огнем, который горит вечно.