Страница:
Улаф удивленно воззрился на тролля.
— Ты уверен? — недоверчиво спросил он.
— Ты чувствуешь жару? — просто спросил Блокв.
— Нет, — признался Улаф, — не чувствую. Я думал… — Он сдвинул брови, прикидывая, как бы лучше облечь следующий вопрос в слова тролличьего языка. — Мы были далеко на севере, когда ты и другие из твоей стаи съели детей Киргона, что были мертвые и не-мертвые.
— Да. Это было к северу отсюда.
— Потом Гхномб поместил тебя и твою стаю в He-Время.
— Верно.
— Потом Гхворг повел вас в земли солнца.
— Да.
— И это не причинило вам боли?
— Нет. Боль причинило то, что было не так, как должно быть.
— А что было не так, как должно быть?
— Все тролли были в одной стае. Так не должно быть. Нельзя, чтоб были такие большие стаи. Так хуже охотиться. — Блокв потер тяжелой лапой косматую физиономию. — Мы не охотились так в Стране Троллей, где мы должны быть. Я думал, что разум Гхворга был болен, когда он пришел к нам и велел перейти лед-который-не-тает и прийти сюда. Это сделал не Гхворг. Это был Киргон. Киргон принял вид Гхворга и говорил его голосом. Это мой разум был болен. Я должен был понять, что это не Гхворг.
— Так тебе причиняет боль то, что все тролли в одной стае?
— Много боли, У-лав. Я не люблю, когда что-то не так, как должно быть. Я знаю Грика много снегов. В Стране Троллей его стая охотится рядом с моей стаей. Я не люблю Грика. Два последних снега я хотел убить его. Гхворг не позволит мне убить его. Это причиняет мне боль.
— Так будет не всегда, Блокв, — утешил его Улаф. — Когда мы убьем всех детей Киргона, боги вернут троллей в Страну Троллей. Тогда все будет так, как должно быть.
— Я буду рад этому. Я очень хочу убить Грика. — И с этими словами Блокв горестно заковылял вперед.
— К чему ты повел этот разговор? — спросил Тиниен.
— Пока не знаю, — честно признался Улаф. — Я пытаюсь что-то нащупать. Я знаю, что оно совсем рядом, но никак не могу ухватить его.
— Что ж, будем надеяться, что Троллям-Богам удастся сдержать человекоубийственные порывы своих детей, — с чувством заметил Тиниен.
— Троллеубийственные, — поправил Улаф.
— Что?
— Ты сказал: «человекоубийственные порывы». Блокв мечтает убить Грика. Грик — тролль. Стало быть, правильнее сказать — «троллеубийственные».
— Улаф, но это же просто игра слов!
— Ну и что? — отозвался Улаф со слегка оскорбленным видом. — Главное — правильно выразиться.
На следующий день, когда Афраэль вернулась из Сарны, было еще довольно рано. Небо на востоке уже осветилось бледным предвестием дня, хотя на западе еще маячила луна.
Спархоку и Ксанетии пришлось ждать не более получаса, прежде чем они услышали знакомые переливы свирели, донесшиеся из темной глубины леса.
— Быстро ты обернулась, — сказал Спархок, когда Богиня-Дитя присоединилась к ним.
— Сарна ведь не на другом конце континента, — отвечала она. — Я всех разместила. — Афраэль улыбнулась. — Вэнион просто несносен. Когда я уходила, он как раз уговаривал Сефрению лечь в постель.
— Она еще недавно была при смерти, Афраэль, — напомнил ей Спархок.
— А теперь — уже нет, и ей нужно быть на ногах и как можно больше двигаться. Отвернитесь.
Ксанетия озадаченно взглянула на Богиню-Дитя.
— Это одна из ее причуд, — пояснил Спархок. — Она не любит преображаться на глазах у людей. Не забудь на этот раз одежду, Афраэль. Не будем оскорблять чувства анары.
— Ой, Спархок, ты такой зануда. А теперь будьте добры отвернуться.
Это заняло лишь несколько мгновений.
— Все в порядке, — сказала Афраэль, и они повернулись. Спархок отметил, что богиня вновь облачилась в одеяние из белого атласа.
— Ты так прекрасна, Божественная, что немыслимо выразить сие словами, — сказала Ксанетия. Афраэль пожала плечами.
— Я много плутую. Ты доверяешь мне, анара?
— Всею своею жизнью, Божественная Афраэль.
— Спархок, я надеюсь, ты возьмешь это на заметку.
— Как ты собираешься заглушить шум своих действий, чтобы скрыть его от Заласты?
— Никак. С нами будет Ксанетия, а ее присутствие заглушит что угодно.
— Я об этом как-то не подумал, — сознался он.
— Так вот, анара, — начала объяснять Афраэль, — сейчас мы все возьмемся за руки и поднимемся в воздух. Вниз лучше не смотреть. Как только мы поднимемся над вершинами гор, мы полетим. Ты не почувствуешь ни движения, ни ветра. Просто держись за мою руку и старайся думать о чем-нибудь постороннем. Это не займет много времени. — Она прищурилась, взглянув на небо на востоке. — Пора. Я хочу добраться до Натайоса и найти укромное место, прежде чем зашевелятся солдаты Скарпы. — Афраэль протянула руки, и Спархок и Ксанетия взялись за них.
Спархок собрался с силами и смотрел, как земля стремительно уходит из-под ног, — они поднимались все выше к рассветному небу.
— Спархок, ты слишком сильно жмешь мне руку, — сказала Афраэль.
— Извини. Я еще не совсем привык. — Он поглядел на Ксанетию. Анара, охваченная сиянием, являла собой воплощение безмятежности.
— Мир прекрасен, — сказала она негромко, с оттенком удивления в голосе.
— Да, если подняться так высоко, что перестаешь замечать его уродство. — Афраэль улыбнулась. — Я часто поднимаюсь в воздух, чтобы поразмыслить о том о сем. Здесь меня уж точно никто не побеспокоит.
Она определила направление по только что взошедшему солнцу, которое стремительно поднималось все выше вместе с ними, повернулась лицом строго на юго-восток и едва заметно кивнула.
Земля под ними стремительно заскользила назад и так же стремительно уменьшалась.
— Сдается мне, сей способ странствовать весьма приятен, — заметила Ксанетия.
— Мне он всегда нравился, — согласилась Афраэль. — Это намного лучше, чем трястись на спине лошади.
Они летели на юго-восток, окутанные странной, почти чародейской тишиной.
— Арджунское море, — сказал Спархок, указывая на воду, блестевшую справа от них.
— Такое маленькое? — удивилась Ксанетия. — Мнилось мне прежде, что оно велико.
— Мы сейчас высоко, — пояснила Афраэль, — а с высоты все кажется маленьким.
Они мчались все дальше и скоро оказались над густой стеной зеленых джунглей, которые покрывали юго-восточное побережье континента.
— Сейчас мы спустимся чуть ниже, — предупредила их Афраэль. — Я определю направление по Дэле, а потом мы свернем на юго-запад, к Натайосу.
— Могут ли заметить нас с земли? — спросила Ксанетия.
— Нет — хотя это было бы забавно. Твое сияние немало озадачило бы людей. Воображаю, сколько родилось бы новых религий, если бы на земле увидели летящих в небесах ангелов. Вот и Дэла.
Портовый город походил на детскую игрушку, небрежно брошенную на краю глубокой синевы Тамульского моря. Они повернули на юго-запад, следуя вдоль береговой линии и постепенно снижаясь.
Афраэль пристально взглядывалась в колышащуюся под ними зелень джунглей.
— Вот он! — наконец с торжеством воскликнула она.
Появившийся под ними разрушенный город было бы куда труднее найти, если б северную его часть не очистили от деревьев и кустарника, безраздельно владычествовавших в руинах Натайоса. Груды серых камней на месте обрушенных зданий четко выделялись в лучах рассветного солнца, и недавно расчищенная дорога на север врезалась в зеленый лик джунглей, точно глубокий желтый шрам.
Они мягко опустились на землю — на дорогу, примерно в четверти мили к северу от развалин, и Спархок тотчас же отвел их шагов на сто от дороги, в гущу кустарника. Им владело напряженное возбуждение. Если Келтэн прав, сейчас он менее чем в миле от места, где держат в плену Элану.
— Начинай, Ксанетия, — сказала Афраэль. — Я хочу взглянуть на тебя, прежде чем ты отправишься в город. Это очень нужно, но я не хочу подвергать тебя опасности. Уверимся прежде, что никто не сможет увидеть тебя.
— Твое беспокойство более чем излишне, Божественная. За многие века мы, дэльфы, довели до совершенства сей способ укрываться от чужих глаз.
Ксанетия выпрямилась, и на ее лице появилось выражение глубокого, почти неестественного спокойствия. Ее силуэт замерцал, и радужные блики заискрились под ее простым домотканым одеянием. Фигура Ксанетии задрожала, расплылась, и очертания ее стали неясны.
А затем от нее остался лишь очерченный силуэт, сквозь который был виден ствол дерева, высившегося за ее спиной.
— Как вы делаете видимыми вещи позади вас? — с любопытством спросила Афраэль.
— Мы изгибаем направление света, Божественная. В сем и заключается суть подобной уловки. Свет обтекает нас стремительным потоком, неся с собою облики тех предметов, кои обычно мы бы заслонили собою.
— Весьма занятно, — пробормотала Афраэль. — Этот способ никогда не приходил мне в голову.
— Однако же мы должны быть настороже, — продолжала Ксанетия. — Наши тени, подобные призракам, могут предать нас.
— Этого просто избежать. Держись подальше от солнца.
Спархок старательно спрятал усмешку. Даже Богиня может порой посоветовать вопиющую глупость.
— Со всем тщанием последую я сему совету, Божественная, — глазом не моргнув ответила Ксанетия.
— Ты смеешься надо мной, не так ли, анара?
— Разумеется, нет, Божественная Афраэль. — Теперь исчезли даже очертания силуэта Ксанетии, и ее голос исходил, казалось, из пустоты. — Итак, за дело, — прибавила она, удаляясь, судя по звуку, к дороге. — Я вернусь вскоре.
— Мне придется похвалить Эдемуса, — заметила Афраэль. — Весьма остроумный способ маскировки. Отвернись, Спархок. Мне нужно преобразиться.
После того как Богиня-Дитя приняла знакомый облик Флейты, она и Спархок устроились поудобнее и стали ждать. Солнце постепенно поднималось все выше, и воздух наполняли, смешиваясь, птичий щебет и гудение насекомых. Время тянулось бесконечно. Они были так близко от Эланы, что Спархоку даже здесь чудился ее знакомый аромат.
— Как ты полагаешь, Тиниен и Улаф уже здесь? — спросил он не столько из любопытства, сколько из желания отвлечься.
— Вполне вероятно, — отозвалась Флейта. — Они покинули Арджун вчера утром. Для них, возможно, прошло три недели, но для остального мира — не более чем секунда.
— Интересно, остались они в He-Времени или смешались с солдатами Скарпы?
— Трудно сказать. Может быть, мне стоило бы это проверить, покуда не вернулась Ксанетия.
С дороги донеслись голоса. Спархок подкрался ближе, Афраэль последовала за ним.
— Да потому что я не доверяю этим солдатам, Коль, — говорил простоватого вида человек светловолосому эленийцу.
— Сейчас день, Сенга. Кто станет днем устраивать засаду на твои фургоны?
— Осторожность никогда не помешает, Коль. В Натайосе становится туговато с деньгами, а это пиво — основа моего дела. Когда люди страдают от жажды, а денег у них в обрез, они способны на что угодно.
— А ты не подумывал о том, чтобы снизить цены? — спросил зловещего вида человек с черной повязкой на глазу.
— Прикуси язык, Шеллаг! — огрызнулся Сенга.
— Я только предложил, — пожал плечами одноглазый.
Около дюжины вооруженных до зубов людей удалились за пределы слышимости.
— Ты их узнал, конечно, — прошептала Афраэль.
— Да, Келтэн и Бевьер. Правда, я не заметил Кааладора. — Спархок задумался. — С тобой здесь ничего не случится? Я хочу сказать, если ты останешься одна.
— Ну конечно, Спархок, здесь очень опасно — львы, тигры, медведи и все такое прочее.
— Это был глупый вопрос, верно?
— Полагаю, что да. Что ты задумал?
— Келтэн и Бевьер явно работают на этого парня по имени Сенга. Думаю, они смогут поручиться за меня. Они, похоже, направляются в Натайос, так что, если я наймусь охранять пиво, я смогу проникнуть в город, не привлекая ничьего внимания.
— А ты сумеешь сдержаться, оказавшись так близко от мамы?
— Афраэль, я не намерен совершать опрометчивых поступков.
— Что ж, тогда все в порядке. Я даю тебе свое дозволение.
— О, спасибо, Божественная Афраэль! — воскликнул он. — Спасибо, спасибо, спасибо!
— Ты слишком языкаст, Спархок, — язвительно заметила она.
— Видно потому, что в последнее время пребывал в чересчур умном обществе, — пожал он плечами.
— Мне нужно ненадолго отлучиться в Сарну, — сказала Афраэль. — Когда будешь в городе, постарайся избежать неприятностей.
— Мне будет тебя недоставать, — ухмыльнулся он.
— Ты сегодня в каком-то странном настроении.
— У меня замечательное настроение. Если все пойдет как надо, еще до заката я освобожу твою мать.
— Посмотрим.
Они ждали, а солнце между тем поднималось на востоке все выше и выше. Наконец с севера донеслось глухое громыханье нескольких тяжело груженных фургонов.
— Я сообщу тебе обо всем, что узнаю, — пообещал Спархок и, выступив из зарослей, остановился на обочине грязной раскисшей дороги.
Из-за поворота, влекомый четверкой терпеливых волов, показался первый фургон. Он был доверху нагружен бочками, а на сиденье, рядом с кучером, с виду сущим злодеем, сидел человек по имени Сенга. Келтэн, со странно знакомым выражением на измененном лице, восседал на бочках с пивом.
— Эгей, Коль! — окликнул с обочины Спархок. — Я так и думал, что узнал твой голос, когда вы недавно здесь проходили!
— Эй, да чтоб мне ослепнуть, если это не Фрон! — воскликнул Келтэн, расплываясь в широчайшей ухмылке. Спархок вдруг подумал — интересно, что было бы, если б Келтэн его не узнал? Келтэн же хохотал с неподдельной радостью.
— Мы все думали, что ты удрал в море, когда нам пришлось туго в Материоне.
— Так-то так, да ничего из этого не вышло, — пожал плечами Спархок. — На борту оказался боцман, который чересчур вольно обращался с плетью. Как-то темной ночью он решил поплавать. Понятия не имею, что это на него нашло. Мы были в двадцати лигах от берега, когда я помог ему перебраться через борт.
— Люди порой творят всякие странности. Что ты делаешь здесь?
— Я слышал об этой армии и решил, что это может быть неплохим укрытием. Болтают, будто этот Скарпа готовит поход на Материон. У меня там осталось несколько старых долгов, вот я и решил примкнуть к нему ради забавы и прибыли.
— Думаю, мы сыщем для тебя местечко и получше, чем рядовым в армии Скарпы. — Келтэн ткнул ногой плечо Сенги. — Вон тот парень, стоящий по щиколотки в грязи, наш старинный приятель из Материона, — сообщил он содержателю таверны. — Имя его Фрон, и в драке он — лучше некуда. Когда в Материоне мы столкнулись с полицией, он плечом к плечу с Шеллагом сдерживал полицейских, покуда мы отступали. Как считаешь, найдется для него местечко в твоей таверне?
— Ты ручаешься за него, Коль? — осведомился Сенга.
— Я не мог бы желать лучшей подмоги, если случится заварушка.
— Ты командуешь охраной, — пожал плечами Сенга. — Нанимай кого пожелаешь.
— Я так и надеялся, что ты скажешь именно это. — Келтэн поманил рукой Спархока. — Забирайся ко мне, Фрон! — крикнул он. — Я покажу тебе все чудеса Натайоса!
— С высоты пивного фургона?
— А ты мог бы придумать лучшее место?
ГЛАВА 19
— Ты уверен? — недоверчиво спросил он.
— Ты чувствуешь жару? — просто спросил Блокв.
— Нет, — признался Улаф, — не чувствую. Я думал… — Он сдвинул брови, прикидывая, как бы лучше облечь следующий вопрос в слова тролличьего языка. — Мы были далеко на севере, когда ты и другие из твоей стаи съели детей Киргона, что были мертвые и не-мертвые.
— Да. Это было к северу отсюда.
— Потом Гхномб поместил тебя и твою стаю в He-Время.
— Верно.
— Потом Гхворг повел вас в земли солнца.
— Да.
— И это не причинило вам боли?
— Нет. Боль причинило то, что было не так, как должно быть.
— А что было не так, как должно быть?
— Все тролли были в одной стае. Так не должно быть. Нельзя, чтоб были такие большие стаи. Так хуже охотиться. — Блокв потер тяжелой лапой косматую физиономию. — Мы не охотились так в Стране Троллей, где мы должны быть. Я думал, что разум Гхворга был болен, когда он пришел к нам и велел перейти лед-который-не-тает и прийти сюда. Это сделал не Гхворг. Это был Киргон. Киргон принял вид Гхворга и говорил его голосом. Это мой разум был болен. Я должен был понять, что это не Гхворг.
— Так тебе причиняет боль то, что все тролли в одной стае?
— Много боли, У-лав. Я не люблю, когда что-то не так, как должно быть. Я знаю Грика много снегов. В Стране Троллей его стая охотится рядом с моей стаей. Я не люблю Грика. Два последних снега я хотел убить его. Гхворг не позволит мне убить его. Это причиняет мне боль.
— Так будет не всегда, Блокв, — утешил его Улаф. — Когда мы убьем всех детей Киргона, боги вернут троллей в Страну Троллей. Тогда все будет так, как должно быть.
— Я буду рад этому. Я очень хочу убить Грика. — И с этими словами Блокв горестно заковылял вперед.
— К чему ты повел этот разговор? — спросил Тиниен.
— Пока не знаю, — честно признался Улаф. — Я пытаюсь что-то нащупать. Я знаю, что оно совсем рядом, но никак не могу ухватить его.
— Что ж, будем надеяться, что Троллям-Богам удастся сдержать человекоубийственные порывы своих детей, — с чувством заметил Тиниен.
— Троллеубийственные, — поправил Улаф.
— Что?
— Ты сказал: «человекоубийственные порывы». Блокв мечтает убить Грика. Грик — тролль. Стало быть, правильнее сказать — «троллеубийственные».
— Улаф, но это же просто игра слов!
— Ну и что? — отозвался Улаф со слегка оскорбленным видом. — Главное — правильно выразиться.
На следующий день, когда Афраэль вернулась из Сарны, было еще довольно рано. Небо на востоке уже осветилось бледным предвестием дня, хотя на западе еще маячила луна.
Спархоку и Ксанетии пришлось ждать не более получаса, прежде чем они услышали знакомые переливы свирели, донесшиеся из темной глубины леса.
— Быстро ты обернулась, — сказал Спархок, когда Богиня-Дитя присоединилась к ним.
— Сарна ведь не на другом конце континента, — отвечала она. — Я всех разместила. — Афраэль улыбнулась. — Вэнион просто несносен. Когда я уходила, он как раз уговаривал Сефрению лечь в постель.
— Она еще недавно была при смерти, Афраэль, — напомнил ей Спархок.
— А теперь — уже нет, и ей нужно быть на ногах и как можно больше двигаться. Отвернитесь.
Ксанетия озадаченно взглянула на Богиню-Дитя.
— Это одна из ее причуд, — пояснил Спархок. — Она не любит преображаться на глазах у людей. Не забудь на этот раз одежду, Афраэль. Не будем оскорблять чувства анары.
— Ой, Спархок, ты такой зануда. А теперь будьте добры отвернуться.
Это заняло лишь несколько мгновений.
— Все в порядке, — сказала Афраэль, и они повернулись. Спархок отметил, что богиня вновь облачилась в одеяние из белого атласа.
— Ты так прекрасна, Божественная, что немыслимо выразить сие словами, — сказала Ксанетия. Афраэль пожала плечами.
— Я много плутую. Ты доверяешь мне, анара?
— Всею своею жизнью, Божественная Афраэль.
— Спархок, я надеюсь, ты возьмешь это на заметку.
— Как ты собираешься заглушить шум своих действий, чтобы скрыть его от Заласты?
— Никак. С нами будет Ксанетия, а ее присутствие заглушит что угодно.
— Я об этом как-то не подумал, — сознался он.
— Так вот, анара, — начала объяснять Афраэль, — сейчас мы все возьмемся за руки и поднимемся в воздух. Вниз лучше не смотреть. Как только мы поднимемся над вершинами гор, мы полетим. Ты не почувствуешь ни движения, ни ветра. Просто держись за мою руку и старайся думать о чем-нибудь постороннем. Это не займет много времени. — Она прищурилась, взглянув на небо на востоке. — Пора. Я хочу добраться до Натайоса и найти укромное место, прежде чем зашевелятся солдаты Скарпы. — Афраэль протянула руки, и Спархок и Ксанетия взялись за них.
Спархок собрался с силами и смотрел, как земля стремительно уходит из-под ног, — они поднимались все выше к рассветному небу.
— Спархок, ты слишком сильно жмешь мне руку, — сказала Афраэль.
— Извини. Я еще не совсем привык. — Он поглядел на Ксанетию. Анара, охваченная сиянием, являла собой воплощение безмятежности.
— Мир прекрасен, — сказала она негромко, с оттенком удивления в голосе.
— Да, если подняться так высоко, что перестаешь замечать его уродство. — Афраэль улыбнулась. — Я часто поднимаюсь в воздух, чтобы поразмыслить о том о сем. Здесь меня уж точно никто не побеспокоит.
Она определила направление по только что взошедшему солнцу, которое стремительно поднималось все выше вместе с ними, повернулась лицом строго на юго-восток и едва заметно кивнула.
Земля под ними стремительно заскользила назад и так же стремительно уменьшалась.
— Сдается мне, сей способ странствовать весьма приятен, — заметила Ксанетия.
— Мне он всегда нравился, — согласилась Афраэль. — Это намного лучше, чем трястись на спине лошади.
Они летели на юго-восток, окутанные странной, почти чародейской тишиной.
— Арджунское море, — сказал Спархок, указывая на воду, блестевшую справа от них.
— Такое маленькое? — удивилась Ксанетия. — Мнилось мне прежде, что оно велико.
— Мы сейчас высоко, — пояснила Афраэль, — а с высоты все кажется маленьким.
Они мчались все дальше и скоро оказались над густой стеной зеленых джунглей, которые покрывали юго-восточное побережье континента.
— Сейчас мы спустимся чуть ниже, — предупредила их Афраэль. — Я определю направление по Дэле, а потом мы свернем на юго-запад, к Натайосу.
— Могут ли заметить нас с земли? — спросила Ксанетия.
— Нет — хотя это было бы забавно. Твое сияние немало озадачило бы людей. Воображаю, сколько родилось бы новых религий, если бы на земле увидели летящих в небесах ангелов. Вот и Дэла.
Портовый город походил на детскую игрушку, небрежно брошенную на краю глубокой синевы Тамульского моря. Они повернули на юго-запад, следуя вдоль береговой линии и постепенно снижаясь.
Афраэль пристально взглядывалась в колышащуюся под ними зелень джунглей.
— Вот он! — наконец с торжеством воскликнула она.
Появившийся под ними разрушенный город было бы куда труднее найти, если б северную его часть не очистили от деревьев и кустарника, безраздельно владычествовавших в руинах Натайоса. Груды серых камней на месте обрушенных зданий четко выделялись в лучах рассветного солнца, и недавно расчищенная дорога на север врезалась в зеленый лик джунглей, точно глубокий желтый шрам.
Они мягко опустились на землю — на дорогу, примерно в четверти мили к северу от развалин, и Спархок тотчас же отвел их шагов на сто от дороги, в гущу кустарника. Им владело напряженное возбуждение. Если Келтэн прав, сейчас он менее чем в миле от места, где держат в плену Элану.
— Начинай, Ксанетия, — сказала Афраэль. — Я хочу взглянуть на тебя, прежде чем ты отправишься в город. Это очень нужно, но я не хочу подвергать тебя опасности. Уверимся прежде, что никто не сможет увидеть тебя.
— Твое беспокойство более чем излишне, Божественная. За многие века мы, дэльфы, довели до совершенства сей способ укрываться от чужих глаз.
Ксанетия выпрямилась, и на ее лице появилось выражение глубокого, почти неестественного спокойствия. Ее силуэт замерцал, и радужные блики заискрились под ее простым домотканым одеянием. Фигура Ксанетии задрожала, расплылась, и очертания ее стали неясны.
А затем от нее остался лишь очерченный силуэт, сквозь который был виден ствол дерева, высившегося за ее спиной.
— Как вы делаете видимыми вещи позади вас? — с любопытством спросила Афраэль.
— Мы изгибаем направление света, Божественная. В сем и заключается суть подобной уловки. Свет обтекает нас стремительным потоком, неся с собою облики тех предметов, кои обычно мы бы заслонили собою.
— Весьма занятно, — пробормотала Афраэль. — Этот способ никогда не приходил мне в голову.
— Однако же мы должны быть настороже, — продолжала Ксанетия. — Наши тени, подобные призракам, могут предать нас.
— Этого просто избежать. Держись подальше от солнца.
Спархок старательно спрятал усмешку. Даже Богиня может порой посоветовать вопиющую глупость.
— Со всем тщанием последую я сему совету, Божественная, — глазом не моргнув ответила Ксанетия.
— Ты смеешься надо мной, не так ли, анара?
— Разумеется, нет, Божественная Афраэль. — Теперь исчезли даже очертания силуэта Ксанетии, и ее голос исходил, казалось, из пустоты. — Итак, за дело, — прибавила она, удаляясь, судя по звуку, к дороге. — Я вернусь вскоре.
— Мне придется похвалить Эдемуса, — заметила Афраэль. — Весьма остроумный способ маскировки. Отвернись, Спархок. Мне нужно преобразиться.
После того как Богиня-Дитя приняла знакомый облик Флейты, она и Спархок устроились поудобнее и стали ждать. Солнце постепенно поднималось все выше, и воздух наполняли, смешиваясь, птичий щебет и гудение насекомых. Время тянулось бесконечно. Они были так близко от Эланы, что Спархоку даже здесь чудился ее знакомый аромат.
— Как ты полагаешь, Тиниен и Улаф уже здесь? — спросил он не столько из любопытства, сколько из желания отвлечься.
— Вполне вероятно, — отозвалась Флейта. — Они покинули Арджун вчера утром. Для них, возможно, прошло три недели, но для остального мира — не более чем секунда.
— Интересно, остались они в He-Времени или смешались с солдатами Скарпы?
— Трудно сказать. Может быть, мне стоило бы это проверить, покуда не вернулась Ксанетия.
С дороги донеслись голоса. Спархок подкрался ближе, Афраэль последовала за ним.
— Да потому что я не доверяю этим солдатам, Коль, — говорил простоватого вида человек светловолосому эленийцу.
— Сейчас день, Сенга. Кто станет днем устраивать засаду на твои фургоны?
— Осторожность никогда не помешает, Коль. В Натайосе становится туговато с деньгами, а это пиво — основа моего дела. Когда люди страдают от жажды, а денег у них в обрез, они способны на что угодно.
— А ты не подумывал о том, чтобы снизить цены? — спросил зловещего вида человек с черной повязкой на глазу.
— Прикуси язык, Шеллаг! — огрызнулся Сенга.
— Я только предложил, — пожал плечами одноглазый.
Около дюжины вооруженных до зубов людей удалились за пределы слышимости.
— Ты их узнал, конечно, — прошептала Афраэль.
— Да, Келтэн и Бевьер. Правда, я не заметил Кааладора. — Спархок задумался. — С тобой здесь ничего не случится? Я хочу сказать, если ты останешься одна.
— Ну конечно, Спархок, здесь очень опасно — львы, тигры, медведи и все такое прочее.
— Это был глупый вопрос, верно?
— Полагаю, что да. Что ты задумал?
— Келтэн и Бевьер явно работают на этого парня по имени Сенга. Думаю, они смогут поручиться за меня. Они, похоже, направляются в Натайос, так что, если я наймусь охранять пиво, я смогу проникнуть в город, не привлекая ничьего внимания.
— А ты сумеешь сдержаться, оказавшись так близко от мамы?
— Афраэль, я не намерен совершать опрометчивых поступков.
— Что ж, тогда все в порядке. Я даю тебе свое дозволение.
— О, спасибо, Божественная Афраэль! — воскликнул он. — Спасибо, спасибо, спасибо!
— Ты слишком языкаст, Спархок, — язвительно заметила она.
— Видно потому, что в последнее время пребывал в чересчур умном обществе, — пожал он плечами.
— Мне нужно ненадолго отлучиться в Сарну, — сказала Афраэль. — Когда будешь в городе, постарайся избежать неприятностей.
— Мне будет тебя недоставать, — ухмыльнулся он.
— Ты сегодня в каком-то странном настроении.
— У меня замечательное настроение. Если все пойдет как надо, еще до заката я освобожу твою мать.
— Посмотрим.
Они ждали, а солнце между тем поднималось на востоке все выше и выше. Наконец с севера донеслось глухое громыханье нескольких тяжело груженных фургонов.
— Я сообщу тебе обо всем, что узнаю, — пообещал Спархок и, выступив из зарослей, остановился на обочине грязной раскисшей дороги.
Из-за поворота, влекомый четверкой терпеливых волов, показался первый фургон. Он был доверху нагружен бочками, а на сиденье, рядом с кучером, с виду сущим злодеем, сидел человек по имени Сенга. Келтэн, со странно знакомым выражением на измененном лице, восседал на бочках с пивом.
— Эгей, Коль! — окликнул с обочины Спархок. — Я так и думал, что узнал твой голос, когда вы недавно здесь проходили!
— Эй, да чтоб мне ослепнуть, если это не Фрон! — воскликнул Келтэн, расплываясь в широчайшей ухмылке. Спархок вдруг подумал — интересно, что было бы, если б Келтэн его не узнал? Келтэн же хохотал с неподдельной радостью.
— Мы все думали, что ты удрал в море, когда нам пришлось туго в Материоне.
— Так-то так, да ничего из этого не вышло, — пожал плечами Спархок. — На борту оказался боцман, который чересчур вольно обращался с плетью. Как-то темной ночью он решил поплавать. Понятия не имею, что это на него нашло. Мы были в двадцати лигах от берега, когда я помог ему перебраться через борт.
— Люди порой творят всякие странности. Что ты делаешь здесь?
— Я слышал об этой армии и решил, что это может быть неплохим укрытием. Болтают, будто этот Скарпа готовит поход на Материон. У меня там осталось несколько старых долгов, вот я и решил примкнуть к нему ради забавы и прибыли.
— Думаю, мы сыщем для тебя местечко и получше, чем рядовым в армии Скарпы. — Келтэн ткнул ногой плечо Сенги. — Вон тот парень, стоящий по щиколотки в грязи, наш старинный приятель из Материона, — сообщил он содержателю таверны. — Имя его Фрон, и в драке он — лучше некуда. Когда в Материоне мы столкнулись с полицией, он плечом к плечу с Шеллагом сдерживал полицейских, покуда мы отступали. Как считаешь, найдется для него местечко в твоей таверне?
— Ты ручаешься за него, Коль? — осведомился Сенга.
— Я не мог бы желать лучшей подмоги, если случится заварушка.
— Ты командуешь охраной, — пожал плечами Сенга. — Нанимай кого пожелаешь.
— Я так и надеялся, что ты скажешь именно это. — Келтэн поманил рукой Спархока. — Забирайся ко мне, Фрон! — крикнул он. — Я покажу тебе все чудеса Натайоса!
— С высоты пивного фургона?
— А ты мог бы придумать лучшее место?
ГЛАВА 19
Кринг прибыл в Сарну в конце того дня, когда Афраэль доставила туда из Диргиса Сефрению и ее друзей. Миртаи невозмутимо сошла во двор атанской казармы навстречу своему кривоногому нареченному. Они сдержанно обнялись и вместе вошли в здание.
— Она ведет себя довольно бесстрастно, — заметил Вэнион, который вместе с Бетуаной наблюдал из окна комнаты совета за этой встречей.
— Проявлять свои чувства открыто при людях — недостойно, Вэнион-магистр, — пояснила королева. — Надлежит соблюдать приличия, даже если сердце требует иного.
— А-а.
— Эгей, друг Вэнион! — воскликнул Кринг, входя в комнату бок о бок со своей статной возлюбленной. — Тебя-то я и искал.
— Я тоже рад видеть тебя, друг Кринг. Как дела в Самаре?
— Все спокойно. Кинезганцы отступили от границы. Может быть, на юге случилось что-то, о чем я еще не знаю?
— Ничего, что было бы мне известно. А почему ты спрашиваешь?
— Кинезганцы скапливались у границы, и мы со дня на день ожидали, что они вот-вот возьмут в осаду Самар. Несколько дней назад они вдруг собрались и ушли, оставив на месте лишь несколько отрядов. Остальная армия двинулась на юг.
— Зачем их туда понесло? — нахмурившись, пробормотал Вэнион.
— Видимо, навстречу рыцарям церкви, — пояснила Афраэль.
Резко обернувшись, Вэнион увидел, что Богиня-Дитя как ни в чем не бывало сидит на своем излюбленном месте — на коленях у Сефрении. Миг назад ее там не было, но спорить об этом было совершенно бессмысленно. Афраэль неисправима.
— Рыцари церкви идут совсем не с юга, Божественная, — сказал он.
— Мы это знаем, Вэнион, — отвечала она, — но Стрейджен и Телэн в Бересе не теряли времени даром. Им удалось убедить дакитского шпиона, что в Даконском заливе крейсирует огромный флот под флагами церкви. Видимо, дакит передал эту весть вышестоящему начальству, и кинезганские генералы отнеслись к ней достаточно серьезно, чтобы послать свои главные силы на юг, защищать южные границы Кинезги.
— Но они же знают, что рыцари церкви движутся сушей через Астел!
— Они знают об этом войске, лорд Вэнион, — заметил Итайн, — но явно убеждены, что другое войско движется на них морем.
— Нас не настолько много, Итайн.
— Это знаешь ты, лорд Вэнион, и знаю я, но вообще в Дарезии существует твердое убеждение, что вас не менее миллиона. Термин «рыцари церкви» обычно вызывает в воображении бесчисленные армии, протянувшиеся от края до края земли.
Вэнион нахмурился.
— А, — сказал он наконец, — кажется, я понимаю. Во время Земохских войн мы объединяли силы с войсками королей Эозии. Очевидно, тамульские наблюдатели решили, что к рыцарям церкви можно отнести всякого, кто носит доспехи.
— Думаю, мне стоит поговорить с императором, — задумчиво произнес Итайн. — Эта парочка воров заслужила дворянские титулы. Их воображаемый флот оттянул от границы добрую половину кинезганской армии и наверняка не дает сойти с места арджунцам.
— Славный этакий флотик, — ухмыльнулся Вэнион, — и даже не надо заботиться о пропитании матросов. Надо бы подкрепить делом эти россказни. — Он взглянул на Афраэль. — Не могла бы ты устроить парочку иллюзий, Божественная?
— Драконы? Стаи ангелов?
— А как насчет тысячи судов, у которых только паруса и видны над горизонтом?
— Что я получу взамен?
— Перестань дразниться, — с мягкой улыбкой сказала Сефрения.
— Куда ты хотел бы поместить эти свои воображаемые лодки, Вэнион? Магистр задумался.
— Почему бы просто не погонять их вдоль берега Даконии и Западной Арджуны? — предложил он. — Пусть себе кинезганцы и арджунцы разорвутся пополам, пытаясь обезопасить себя от вражеских высадок.
— Я позабочусь об этом прямо сейчас, — объявила Афраэль, соскользнув с колен сестры, — пока не забыла.
— Когда это ты хоть что-то забывала? — усмехнулась Сефрения.
— Не знаю. Впрочем, когда-то это непременно случалось. Я, должно быть, забыла, когда именно. — Она одарила всех проказливой улыбкой — и исчезла.
Кринг сидел рядом с Миртаи и задумчиво поглядывал на потолок, рассеянно проводя ладонью по обросшей макушке. Он мог делать это только одной рукой, потому что другой завладела Миртаи. Судя по ее довольному безмятежному виду, она не собиралась отпускать эту руку в обозримом будущем.
— Если Божественная Афраэль сумеет надежно отвлечь кинезганские войска, мы с Тикуме удержим Самар безо всяких подкреплений, — говорил доми, — особенно теперь, когда мы знаем, как управляться с солдатами Клааля. — Он вновь, уже сильнее, потер ладонью макушку.
— Оставь ее в покое, — сказала Миртаи. — Как только мы разойдемся, я тебя побрею.
— Хорошо, любовь моя, — тотчас безропотно согласился он.
— Да, кстати, — вспомнил Вэнион, — Спархок разговаривал с Беллиомом. Солдаты Клааля могут дышать нашим воздухом самое большее день, прежде чем начинают умирать, а усталость ускоряет этот процесс. Если снова наткнетесь на солдат Клааля, заставьте их побегать.
Кринг кивнул.
Вошел рослый атан и что-то прошептал Итайну.
— Старина, — возразил Итайн, — я сейчас ужасно занят.
— Он настаивает, Итайн-посол.
— Ну ладно. — Итайн поднялся. — Я сейчас вернусь, лорд Вэнион, — сказал он и вышел из комнаты вслед за атаном.
— Друг Вэнион, — сказал Кринг, — Спархок узнал, из каких мест происходят эти солдаты? Мне решительно хотелось бы держаться подальше от этих мест.
— Можешь не беспокоиться, доми Кринг, — усмехнулась Сефрения. — Солдаты Клааля явились к нам из иного мира, со звезд.
Кринг нахмурился.
— Ты бы потолковал со Спархоком, друг Вэнион, — сказал он. — Я не меньше других люблю хорошую драку, но, если он собирается объявить войну всей вселенной, пусть хотя бы сообщит об этом нам.
— Я непременно поговорю с ним об этом, доми Кринг, — пообещал Вэнион и вздохнул. — Как жаль, что мы раньше ничего не знали о солдатах Клааля. Рыцари церкви столкнулись с ними в горах Земоха и потеряли почти половину убитыми и ранеными.
— Мне очень жаль, друг Вэнион. Ты потерял много старых друзей?
— Много, доми Кринг, — печально ответил Вэнион, — очень много.
— Как поживает друг Энгесса? — спросил Кринг у Бетуаны.
— Афраэль говорит, что он поправляется, доми, — ответила она. — Впрочем, я бы предпочла убедиться в этом собственными глазами.
Вернулся Итайн, за которым шел тамулец, одетый несколько старомодно.
— Будь добр, проследи, чтобы нам не мешали, — обратился Итайн к атанскому стражнику, стоявшему в коридоре. Затем он плотно прикрыл и запер на засов дверь.
— У меня, для разнообразия, хорошие новости, — сообщил он остальным, кладя руку на плечо незнакомца. — Позвольте представить вам моего дорогого — хотя и недавнего — друга. Его зовут Экрасиос.
Бетуана нахмурилась.
— Это не тамульское имя, — проговорила она.
— Верно, ваше величество, — согласился Итайн, — не тамульское. Дэльфийское. Дэльфы такой музыкальный народ. Должно быть, это связано с тем, что они до сих пор говорят на классическом тамульском. Мой друг заглянул сюда, чтобы известить нас, что дэльфы решили покинуть свое великолепное уединение. Экрасиос, это магистр Вэнион, близкий друг Анакхи. Эта царственная леди — Бетуана, королева атанов. Коротышка — Кринг, доми восточных пелоев. Статная красавица, что насмерть вцепилась в его руку, — Миртаи, его нареченная, а эта утонченная стирикская леди — Сефрения, верховная жрица богини Афраэли.
— Высокородные, — проговорил Экрасиос с торжественным поклоном, — приветствую вас от имени Возлюбленного Эдемуса. Божественная Афраэль убедила его, что в нынешнем положении интересы наши едины, а потому отменил он свое многовековое запрещение дэльфам покидать свою долину. Я прислан им к тебе, лорд Вэнион, дабы сообщить, что я и мои сотоварищи отныне в полном твоем распоряжении. Куда направиться нам, дабы действовать к вящему успеху нашего общего дела?
— Можно мне сказать, лорд Вэнион? — вмешался Итайн. — Мне сейчас пришло в голову, что дэльфы, как никто, подходят для того, чтобы обезлюдить форты Скарпы в арджунских джунглях. Если Экрасиос и его друзья во всем блеске своего сияния явятся у ворот этих фортов, мятежники наверняка изо всех сил поспешат разбежаться по домам и заняться более мирным ремеслом.
— Неплохо сказано, — одобрительно пробормотала Миртаи.
— Проворно же он путешествует, — заметил Улаф, обращаясь к Тиниену, когда груженный пивом фургон, на котором восседали Спархок и Келтэн, загрохотал по улице древнего города. — В последний раз, когда я о нем слышал, он был в Диргисе.
— Шо такое законы природы для старины Спархока — плюнуть да растереть, — отозвался Тиниен, грубо подражая простонародному говору Кааладора. — Ну, и что мы будем делать? Выйдем в реальное время или останемся здесь?
— Я считаю, что мы принесем больше пользы, если останемся невидимками, — отозвался Улаф.
— Меня-то это устраивает, а вот как мы сообщим Спархоку, что мы уже здесь?
— Я суну ему в карман записку — или дуну ему в ухо.
— Да, это уж точно привлечет его внимание. Вернулся Блокв, косолапо шагая по улице, со скорбным выражением на обезьяньей физиономии.
— Здесь нет собак, — сообщил он на языке троллей.
— Солдаты обычно не держат собак, Блокв, — пояснил Тиниен.
— Я голоден, Тин-ин. Может, люди не хватятся одного из их стаи — самого маленького?
— Кажется, у нас проблемы, — прошептал Тиниен Улафу. — В наших же интересах заботиться о том, чтобы наш приятель был сыт.
Улаф почесал чисто выбритую щеку.
— Мы не можем просто отпустить его охотиться, — заметил он. — Если он начнет хватать людей и утаскивать их в расколотое мгновение, это привлечет всеобщее внимание.
— Но он же невидим, Улаф.
— Да, но, если какой-нибудь арджунец вдруг исчезнет, а потом из пустоты посыплются его кости, только ленивый не заподозрит неладного. — Он повернулся к троллю. — Мы думаем, Блокв, что нехорошо здесь убивать и есть людей. Мы охотимся за мыслью, а если ты будешь убивать и есть людей, ты спугнешь мысль.
— Мне не нравится охота за мыслью, У-лав, — пожаловался Блокв. — Она слишком не-простая.
— Лес рядом, Блокв, — сказал Тиниен. — Там много хорошей еды.
— Она ведет себя довольно бесстрастно, — заметил Вэнион, который вместе с Бетуаной наблюдал из окна комнаты совета за этой встречей.
— Проявлять свои чувства открыто при людях — недостойно, Вэнион-магистр, — пояснила королева. — Надлежит соблюдать приличия, даже если сердце требует иного.
— А-а.
— Эгей, друг Вэнион! — воскликнул Кринг, входя в комнату бок о бок со своей статной возлюбленной. — Тебя-то я и искал.
— Я тоже рад видеть тебя, друг Кринг. Как дела в Самаре?
— Все спокойно. Кинезганцы отступили от границы. Может быть, на юге случилось что-то, о чем я еще не знаю?
— Ничего, что было бы мне известно. А почему ты спрашиваешь?
— Кинезганцы скапливались у границы, и мы со дня на день ожидали, что они вот-вот возьмут в осаду Самар. Несколько дней назад они вдруг собрались и ушли, оставив на месте лишь несколько отрядов. Остальная армия двинулась на юг.
— Зачем их туда понесло? — нахмурившись, пробормотал Вэнион.
— Видимо, навстречу рыцарям церкви, — пояснила Афраэль.
Резко обернувшись, Вэнион увидел, что Богиня-Дитя как ни в чем не бывало сидит на своем излюбленном месте — на коленях у Сефрении. Миг назад ее там не было, но спорить об этом было совершенно бессмысленно. Афраэль неисправима.
— Рыцари церкви идут совсем не с юга, Божественная, — сказал он.
— Мы это знаем, Вэнион, — отвечала она, — но Стрейджен и Телэн в Бересе не теряли времени даром. Им удалось убедить дакитского шпиона, что в Даконском заливе крейсирует огромный флот под флагами церкви. Видимо, дакит передал эту весть вышестоящему начальству, и кинезганские генералы отнеслись к ней достаточно серьезно, чтобы послать свои главные силы на юг, защищать южные границы Кинезги.
— Но они же знают, что рыцари церкви движутся сушей через Астел!
— Они знают об этом войске, лорд Вэнион, — заметил Итайн, — но явно убеждены, что другое войско движется на них морем.
— Нас не настолько много, Итайн.
— Это знаешь ты, лорд Вэнион, и знаю я, но вообще в Дарезии существует твердое убеждение, что вас не менее миллиона. Термин «рыцари церкви» обычно вызывает в воображении бесчисленные армии, протянувшиеся от края до края земли.
Вэнион нахмурился.
— А, — сказал он наконец, — кажется, я понимаю. Во время Земохских войн мы объединяли силы с войсками королей Эозии. Очевидно, тамульские наблюдатели решили, что к рыцарям церкви можно отнести всякого, кто носит доспехи.
— Думаю, мне стоит поговорить с императором, — задумчиво произнес Итайн. — Эта парочка воров заслужила дворянские титулы. Их воображаемый флот оттянул от границы добрую половину кинезганской армии и наверняка не дает сойти с места арджунцам.
— Славный этакий флотик, — ухмыльнулся Вэнион, — и даже не надо заботиться о пропитании матросов. Надо бы подкрепить делом эти россказни. — Он взглянул на Афраэль. — Не могла бы ты устроить парочку иллюзий, Божественная?
— Драконы? Стаи ангелов?
— А как насчет тысячи судов, у которых только паруса и видны над горизонтом?
— Что я получу взамен?
— Перестань дразниться, — с мягкой улыбкой сказала Сефрения.
— Куда ты хотел бы поместить эти свои воображаемые лодки, Вэнион? Магистр задумался.
— Почему бы просто не погонять их вдоль берега Даконии и Западной Арджуны? — предложил он. — Пусть себе кинезганцы и арджунцы разорвутся пополам, пытаясь обезопасить себя от вражеских высадок.
— Я позабочусь об этом прямо сейчас, — объявила Афраэль, соскользнув с колен сестры, — пока не забыла.
— Когда это ты хоть что-то забывала? — усмехнулась Сефрения.
— Не знаю. Впрочем, когда-то это непременно случалось. Я, должно быть, забыла, когда именно. — Она одарила всех проказливой улыбкой — и исчезла.
Кринг сидел рядом с Миртаи и задумчиво поглядывал на потолок, рассеянно проводя ладонью по обросшей макушке. Он мог делать это только одной рукой, потому что другой завладела Миртаи. Судя по ее довольному безмятежному виду, она не собиралась отпускать эту руку в обозримом будущем.
— Если Божественная Афраэль сумеет надежно отвлечь кинезганские войска, мы с Тикуме удержим Самар безо всяких подкреплений, — говорил доми, — особенно теперь, когда мы знаем, как управляться с солдатами Клааля. — Он вновь, уже сильнее, потер ладонью макушку.
— Оставь ее в покое, — сказала Миртаи. — Как только мы разойдемся, я тебя побрею.
— Хорошо, любовь моя, — тотчас безропотно согласился он.
— Да, кстати, — вспомнил Вэнион, — Спархок разговаривал с Беллиомом. Солдаты Клааля могут дышать нашим воздухом самое большее день, прежде чем начинают умирать, а усталость ускоряет этот процесс. Если снова наткнетесь на солдат Клааля, заставьте их побегать.
Кринг кивнул.
Вошел рослый атан и что-то прошептал Итайну.
— Старина, — возразил Итайн, — я сейчас ужасно занят.
— Он настаивает, Итайн-посол.
— Ну ладно. — Итайн поднялся. — Я сейчас вернусь, лорд Вэнион, — сказал он и вышел из комнаты вслед за атаном.
— Друг Вэнион, — сказал Кринг, — Спархок узнал, из каких мест происходят эти солдаты? Мне решительно хотелось бы держаться подальше от этих мест.
— Можешь не беспокоиться, доми Кринг, — усмехнулась Сефрения. — Солдаты Клааля явились к нам из иного мира, со звезд.
Кринг нахмурился.
— Ты бы потолковал со Спархоком, друг Вэнион, — сказал он. — Я не меньше других люблю хорошую драку, но, если он собирается объявить войну всей вселенной, пусть хотя бы сообщит об этом нам.
— Я непременно поговорю с ним об этом, доми Кринг, — пообещал Вэнион и вздохнул. — Как жаль, что мы раньше ничего не знали о солдатах Клааля. Рыцари церкви столкнулись с ними в горах Земоха и потеряли почти половину убитыми и ранеными.
— Мне очень жаль, друг Вэнион. Ты потерял много старых друзей?
— Много, доми Кринг, — печально ответил Вэнион, — очень много.
— Как поживает друг Энгесса? — спросил Кринг у Бетуаны.
— Афраэль говорит, что он поправляется, доми, — ответила она. — Впрочем, я бы предпочла убедиться в этом собственными глазами.
Вернулся Итайн, за которым шел тамулец, одетый несколько старомодно.
— Будь добр, проследи, чтобы нам не мешали, — обратился Итайн к атанскому стражнику, стоявшему в коридоре. Затем он плотно прикрыл и запер на засов дверь.
— У меня, для разнообразия, хорошие новости, — сообщил он остальным, кладя руку на плечо незнакомца. — Позвольте представить вам моего дорогого — хотя и недавнего — друга. Его зовут Экрасиос.
Бетуана нахмурилась.
— Это не тамульское имя, — проговорила она.
— Верно, ваше величество, — согласился Итайн, — не тамульское. Дэльфийское. Дэльфы такой музыкальный народ. Должно быть, это связано с тем, что они до сих пор говорят на классическом тамульском. Мой друг заглянул сюда, чтобы известить нас, что дэльфы решили покинуть свое великолепное уединение. Экрасиос, это магистр Вэнион, близкий друг Анакхи. Эта царственная леди — Бетуана, королева атанов. Коротышка — Кринг, доми восточных пелоев. Статная красавица, что насмерть вцепилась в его руку, — Миртаи, его нареченная, а эта утонченная стирикская леди — Сефрения, верховная жрица богини Афраэли.
— Высокородные, — проговорил Экрасиос с торжественным поклоном, — приветствую вас от имени Возлюбленного Эдемуса. Божественная Афраэль убедила его, что в нынешнем положении интересы наши едины, а потому отменил он свое многовековое запрещение дэльфам покидать свою долину. Я прислан им к тебе, лорд Вэнион, дабы сообщить, что я и мои сотоварищи отныне в полном твоем распоряжении. Куда направиться нам, дабы действовать к вящему успеху нашего общего дела?
— Можно мне сказать, лорд Вэнион? — вмешался Итайн. — Мне сейчас пришло в голову, что дэльфы, как никто, подходят для того, чтобы обезлюдить форты Скарпы в арджунских джунглях. Если Экрасиос и его друзья во всем блеске своего сияния явятся у ворот этих фортов, мятежники наверняка изо всех сил поспешат разбежаться по домам и заняться более мирным ремеслом.
— Неплохо сказано, — одобрительно пробормотала Миртаи.
— Проворно же он путешествует, — заметил Улаф, обращаясь к Тиниену, когда груженный пивом фургон, на котором восседали Спархок и Келтэн, загрохотал по улице древнего города. — В последний раз, когда я о нем слышал, он был в Диргисе.
— Шо такое законы природы для старины Спархока — плюнуть да растереть, — отозвался Тиниен, грубо подражая простонародному говору Кааладора. — Ну, и что мы будем делать? Выйдем в реальное время или останемся здесь?
— Я считаю, что мы принесем больше пользы, если останемся невидимками, — отозвался Улаф.
— Меня-то это устраивает, а вот как мы сообщим Спархоку, что мы уже здесь?
— Я суну ему в карман записку — или дуну ему в ухо.
— Да, это уж точно привлечет его внимание. Вернулся Блокв, косолапо шагая по улице, со скорбным выражением на обезьяньей физиономии.
— Здесь нет собак, — сообщил он на языке троллей.
— Солдаты обычно не держат собак, Блокв, — пояснил Тиниен.
— Я голоден, Тин-ин. Может, люди не хватятся одного из их стаи — самого маленького?
— Кажется, у нас проблемы, — прошептал Тиниен Улафу. — В наших же интересах заботиться о том, чтобы наш приятель был сыт.
Улаф почесал чисто выбритую щеку.
— Мы не можем просто отпустить его охотиться, — заметил он. — Если он начнет хватать людей и утаскивать их в расколотое мгновение, это привлечет всеобщее внимание.
— Но он же невидим, Улаф.
— Да, но, если какой-нибудь арджунец вдруг исчезнет, а потом из пустоты посыплются его кости, только ленивый не заподозрит неладного. — Он повернулся к троллю. — Мы думаем, Блокв, что нехорошо здесь убивать и есть людей. Мы охотимся за мыслью, а если ты будешь убивать и есть людей, ты спугнешь мысль.
— Мне не нравится охота за мыслью, У-лав, — пожаловался Блокв. — Она слишком не-простая.
— Лес рядом, Блокв, — сказал Тиниен. — Там много хорошей еды.