Эддингс Дэвид. Потаенный город

   — Всему свое время, сэр рыцарь, — весело ответил Телэн, — всему свое время. Войдем вначале за внешнюю стену, а уж потом будем ломать голову, как пробраться за внутренние.
   На следующее утро, около полудня, по каменистой пустынной равнине прискакал, нахлестывая коня, пелой Даийя.
   — Мы нашли их, ваше преподобие! — осадив коня, доложил он патриарху Бергстену. — Кинезганская кавалерия пыталась отвести нас от их укрытия, но мы их все равно нашли. Они прячутся вот в этих горах, что прямо перед нами.
   — Великаны со стальными масками? — спросил Гельдэн.
   — И эти тоже, друг Гельдэн, — ответил Даийя. — Но там есть и другие — в старинных шлемах и с копьями.
   — Киргаи, — проворчал Бергстен. — Вэнион говорил о них. Их тактика настолько архаична, что мы управимся с ними без труда.
   — Где именно они прячутся, друг Даийя? — спросил Гельдэн.
   — В большом ущелье на восточной стороне гор, друг Гельдэн, Мои разведчики видели их сверху, с края ущелья.
   — Ваша светлость, — предостерег Гельдэн, — нам ни в коем случае нельзя соваться за ними в ущелье. — Это пехота, и рукопашная при отсутствии места для маневра — самое подходящее для их тактики. Нам нужно придумать способ выманить их из ущелья.
   Атана Марис что-то спросила у Нерана по-тамульски, и он пустился в объяснения. Она кивнула, бросила несколько слов и побежала на юг.
   — Куда это она? — спросил Бергстен.
   — Она сказала, ваша светлость, что враги приготовили для вас западню, — пожав плечами, ответил Неран. — Она намерена спустить пружину.
   — Останови ее, Гельдэн! — резко приказал Бергстен.
   К чести сэра Гельдэна надобно сказать, что он изо всех сил пытался нагнать гибкую легконогую атану, но она лишь взглянула через плечо, рассмеялась и побежала быстрее, оставив его далеко позади — нахлестывать коня и шепотом ругаться.
   Бергстен не прибегал к шепоту. Он так сыпал ругательствами, что воздух раскалился.
   — Что она творит?! — гневно обрушился он на Нерана.
   — Они замыслили засаду, ваша светлость, — хладнокровно пояснил тамулец. — Засада не сработает, если кто-то увидит ее раньше времени. Атана Марис намерена вбежать в ущелье, показаться им на глаза и убежать. Они непременно захотят поймать ее — и неизбежно окажутся на открытом месте. Вы бы приказали прибавить шагу, ваша светлость. Атана Марис будет страшно разочарована, если вас не окажется под рукой, когда она выбежит из ущелья.
   Патриарх Бергстен поглядел на золотокожую атану, которая легко бежала на юг, и длинные черные волосы развевались за ее спиной. Затем он вновь выругался, приподнялся в стременах и проревел:
   — Вперед!
   Экрасиос и его товарищи добрались до Синаквы незадолго до заката, когда солнце только что пробилось сквозь тучи, несколько дней подряд заволакивавшие небо.
   Развалины Синаквы были в куда худшем состоянии, чем Панем-Деа и Норенджа. Вся восточная стена города была подмыта одной из множества речек, что лениво текли по обширной сырой дельте реки Арджун, и рухнула еще в незапамятном прошлом. Когда мятежные солдаты Скарпы поселились в развалинах, они заменили стену бревенчатым частоколом. Строили они наспех и неумело, и частокол выглядел не слишком внушительно.
   Экрасиос размышлял об этом, в одиночестве угрюмо наблюдая, как солнце опускается все ниже в пелену туч, заволокших небо на западе. После злосчастного нападения на Норенджу у предводителя дэльфов возникли серьезные трудности. Казалось, что в городе есть достаточно ворот, которыми могли бы бежать ударившиеся в панику мятежники, но оказалось, что их командир еще прежде велел завалить эти ворота камнями изнутри, чтобы укрепить оборону. Напуганные до полусмерти, солдаты оказались в ловушке, и у них не было иного выхода, как только сражаться. Несколько сотен людей полегло в немыслимых муках, прежде чем Экрасиосу удалось отвести своих соплеменников в необитаемую часть развалин, чтобы открыть мятежникам путь к бегству через главные ворота. Многие дэльфы плакали, не скрываясь, от ужаса, который им пришлось обрушить на ничем не повинных, сбитых с пути истинного бывших крестьян. Экрасиосу понадобились два дня и все его красноречие, чтобы не дать половине своих воинов бросить все и вернуться в Дэльфиус.
   Адрас, друг детства Экрасиоса и его помощник, был среди тех, кого глубже всего затронула трагедия в Норендже. Теперь Адрас изо всех сил избегал своего предводителя, и их редкие разговоры были краткими и чисто деловыми. Потому Экрасиос удивился, когда Ад-рас явился к нему без вызова в красноватом отсвете огненного заката.
   — Могу я поговорить с тобою, Экрасиос? — напряженно спросил он.
   — Разумеется, друг мой. Ведаешь ты, что тебе нет нужды о том и спрашивать.
   — Принужден я сказать тебе, что не буду сей ночью участвовать в нападении.
   — Адрас, связаны мы нашим договором с Анакхой, — напомнил Экрасиос. — Наш анари поклялся в сем, и мы должны почитать его клятву.
   — Но я не могу, Экрасиос! — воскликнул Адрас, и слезы хлынули из его глаз. — Не снесу я того, что уже сотворил и что должен буду сотворить вновь, войдя в город! Воистину, Эдемус дал нам свой ужасный дар не затем, чтобы мы применяли его подобным образом!
   Экрасиос мог бы привести в ответ с десяток доводов, но в глубине души понимал, что все они ложны.
   — Я не стану настаивать, Адрас. Сие было бы недостойно друга. — Он вздохнул. — Признаюсь тебе, что и сам я мучим теми же мыслями не менее, чем ты. Мы не созданы для войны, Адрас, и проклятие Эдемуса придает нашей войне куда больший ужас, нежели обычное кровопролитие, совершаемое иными народами, а поскольку мы не изверги, ужас сей терзает наши души. — Он помолчал. — Ты ведь не один в сем своем решении, Адрас? Есть и иные, не так ли?
   Адрас молча кивнул.
   — Сколько?
   — Около полутора сотен, друг мой.
   Экрасиос был потрясен — почти треть его войска вышла из строя!
   — Ты весьма встревожил меня, Адрас, — сказал он. — Не могу я повелеть тебе презреть голос совести, однако же отсутствие твое и подобных тебе грозит нынешнему нашему делу неуспехом. Позволь мне поразмыслить.
   Он начал расшагивать взад и вперед по раскисшей лесной прогалине, перебирая в уме различные возможности.
   — Впрочем, — сказал он наконец, — мы еще можем нынешней ночью добиться победы. Позволь мне измерить глубину твоего отвращения к сему делу, друг мой. Признаю я, что ты не в силах отречься от велений совести и войти в лежащие пред нами руины, однако же покинешь ли ты меня вовсе?
   — Ни за что, Экрасиос.
   — Благодарю тебя, Адрас. Тогда можешь ты и единомышленники твои поспешествовать нашему делу, не раня своих чувств. Как узнали мы в Норендже, проклятию Эдемуса подвержена не только живая плоть, но и иные предметы.
   — Истинно так, — согласился Адрас. — Врата оных скорбных руин распались в прах от единого нашего касания.
   — Восточная стена Синаквы выстроена из бревен. Могу ли я положиться на то, что ты и сотоварищи твои обрушите ее, покуда я введу прочих в город?
   Адрас соображал быстро. Он расплылся в улыбке, мгновенно стершей все отчуждение, которое искажало их дружбу в последние дни.
   — Ты рожден командовать войском, Экрасиос, — сказал он. — С радостью я и мои друзья исполним сие. Вводи свое воинство через главные врата, а между тем я и мое воинство откроем иные врата в восточной стене, дабы те, кто обитает в городе, могли бежать. Таким образом все останутся довольны.
   — Недурно сказано, Адрас, — согласился Экрасиос, — весьма недурно.

ГЛАВА 27

   — Они скрылись из виду, — прошипел Телэн. — Хватайте тележку!
   Келтэн и Спархок поднялись из зарослей, подхватили наполовину загруженную тележку с хворостом и оттащили ее назад, в кустарник. Было около полудня.
   — И все-таки я считаю, что это дурацкая идея, — проворчал Келтэн. — Даже если нас не остановят в воротах — как мы сможем незаметно выгрузить наше оружие и кольчуги? И как мы потом выберемся из загона?
   — Положись на меня.
   — Рядом с этим мальчишкой, Спархок, я чувствую себя стариком, — пожаловался Келтэн.
   — Мы сумеем все это проделать, Келтэн, — сказал Бевьер. — Ксанетия говорила, что надсмотрщики-кинезганцы не обращают на рабов особого внимания. Сейчас, впрочем, лучше убрать тележку подальше, покуда те, кто оставил ее, не вернулись и не обнаружили, что она исчезла.
   Они покатили шаткую двухколесную тележку по узкой тропе туда, где, укрывшись в кустарнике, поджидали их Миртаи и Ксанетия.
   — Зрите, — сухо проговорила Миртаи из своего укрытия, — се герои возвращаются к нам с военной добычей.
   — Я тебя очень люблю, сестренка, — отпарировал Спархок, — но у тебя чересчур длинный язык. Келтэн прав, Телэн. Надсмотрщики, возможно, и слишком тупы, чтобы заметить, чем мы занимаемся, но другие-то рабы это заметят, и первого, кто откроет свой рот, выслушают со всем должным вниманием.
   — Я над этим работаю, Спархок, — ответил мальчик и, опустившись на колени, внимательно осмотрел днище тележки. — Все в порядке, — сказал он уверенно, поднимаясь и отряхивая колени. Они переделали кинезганские одеяния, избавившись от рукавов и капюшонов и подрезав подолы чуть выше колен. Теперь их одежда напоминала рубахи, которые носили рабы, трудившиеся на полях и в лесах окрест Кирги.
   Пока остальные прочесывали лес, таская хворост из груд, собранных рабами, Телэн возился с днищем тележки. К тому времени, когда он закончил, они успели собрать приличных размеров груду хвороста. Спархок вернулся с охапкой хвороста как раз в ту минуту, когда мальчик завершал свое творение.
   — Хочешь глянуть на это, Спархок? — окликнул он из-под тележки.
   Спархок опустился на колени, чтобы рассмотреть дело рук юного вора. Телэн закрепил концы гибких веток между бортами тележки и сплел из них подобие неглубокой корзины, которая была совершенно незаметна под днищем похищенной тележки.
   — А ты уверен, что все это не рассыплется на первом же ухабе? — с сомнением спросил Спархок. — Хороши мы будем, если все наше оружие и кольчуги посыплются на дорогу как раз тогда, когда мы будем проходить через ворота.
   — Я и сам готов, если хочешь, прокатиться в этой штуке, — ответил Телэн.
   Спархок что-то проворчал.
   — Свяжи мечи поплотнее, чтобы не гремели, — сказал он, — и переложи кольчуги травой, чтобы заглушить звяканье.
   — Слушаюсь, о славнейший предводитель. А что еще ты скажешь мне такого, что я и так знаю?
   — Просто сделай это, Телэн. Обойдись без остроумных речей.
   — Я совсем не хотел задеть тебя, Миртаи, — говорил в это время Келтэн. — Просто твои ноги красивее моих.
   Миртаи приподняла подол рубахи и критически оглядела свои длинные золотисто-смуглые ноги.
   — Так оно и есть, — согласилась она, покосившись на Келтэна.
   — Я это к тому, что они не так бросались бы в глаза, если б ты слегка обмазала их грязью. Стражники наверняка не слепые, и, если кто-нибудь из них заметит ямочки у тебя на коленях, он сообразит, что ты женщина, и решит заглянуть повыше.
   — И напрасно, — холодно ответила она.
   — В этом месте не так много человеческих логовищ, как в месте Супаль или в месте Арджун, — заметил Блокв, глядя вместе с Улафом на Джубай. Казалось, что это путешествие продлилось несколько дней, но они-то знали, что это не так.
   — Не так много, — согласился Улаф. — Это место меньше, и людей в нем меньше.
   — Но по ту сторону воды много полотняных логовищ, — продолжал тролль, указывая на скопище шатров на дальнем краю оазиса.
   — Это те, на кого мы охотимся, — сказал Улаф.
   — Ты уверен, что мы можем убить и съесть их? — спросил Блокв. — Ты и Тин-ин не разрешали мне делать это в месте Супаль и в месте Арджун, и даже в месте Нат-ос.
   — Здесь мы разрешаем тебе. Мы приманили их сюда, чтобы охотиться на них и добывать пищу.
   — Какой приманкой вы приманиваете людей? — с любопытством спросил Блокв. — Если головы у богов выздоровеют и они опять разрешат нам охотиться на людей, было бы хорошо знать эту приманку.
   — Наша приманка, Блокв, — мысль. Люди из полотняных логовищ пришли сюда потому, что другие люди из нашей стаи подбросили им мысль, будто здесь будут высокие люди с желтой кожей. Люди из полотняных шатров пришли сюда драться с высокими людьми с желтой кожей.
   Физиономия Блоква расплылась в жутковатом подобии ухмылки.
   — Это хорошая приманка, У-лав, — сказал он. — Я призову Гхномба и Гхворга и скажу им, что мы сейчас будем охотиться. Сколько этих людей мы можем убить и съесть?
   — Всех, Блокв. Всех до единого.
   — Это плохая мысль, У-лав. Если мы убьем и съедим всех, они не будут плодиться и не на кого будет охотиться после нового снега. Хорошая мысль — дать некоторым из них убежать, чтобы они плодились и их стадо оставалось таким же большим. Если мы съедим всех сейчас, нам некого будет есть потом.
   Улаф размышлял об этом, покуда Блокв кратким тролличьим заклинанием призывал Гхворга и остальных Троллей-Богов, и решил, что не стоит на этом настаивать. Тролли были охотниками, а не воинами, и ему пришлось бы слишком долго растолковывать им идею тотальной войны.
   Блокв, между тем, поговорил с гигантскими силуэтами своих богов, маячившими в сером свете He-Времени. Затем он задрал обезьянью морду и заревел, призывая остальных троллей.
   Косматый поток в стальных отсветах замороженного времени хлынул с холма к деревне и шатрам, выросшим по ту сторону оазиса. Улаф и Тиниен с вершины холма наблюдали за этим зрелищем. Тролли разделились, обогнули деревню и рассыпались среди кинезганских шатров, выбирая себе добычу. Затем, очевидно, по знаку Блоква, стылый свет He-Времени моргнул и сменился палящим жаром солнца.
   Было, конечно, много криков, но этого следовало ожидать. Немного существует в мире людей, которые бы не закричали, когда перед ними из пустоты вдруг явился тролль во всей своей красоте.
   Зрелище этой резни на берегу оазиса было особенно кровавым и омерзительным, потому что тролли не столько дрались с кинезганцами, сколько рвали их на куски, готовясь к предстоящему пиршеству.
   — Кое-кто удирает, — заметил Тиниен, указывая на солидный отряд до смерти перепуганных кинезганцев, что в панике нахлестывали коней.
   Улаф пожал плечами.
   — Племенное стадо, — сказал он.
   — Что?
   — Это идея троллей, Тиниен. Так они обеспечивают себя постоянной пищей. Если бы тролли съели сегодня всех кинезганцев, им бы нечего было есть на завтрашний ужин.
   Тиниена передернуло от отвращения.
   — Улаф, это же просто ужасно! — воскликнул он.
   — Верно, — согласился Улаф, — ужасно, но ведь должны же мы уважать обычаи и традиции своих союзников?
   Через полчаса на берегу оазиса не осталось ни одного целого шатра. «Племенному стаду» позволили благополучно удрать восвояси, и тролли уселись пировать. Кинезганская угроза на севере была полностью уничтожена, и теперь троллей можно было вести на Киргу.
   Халэд рывком сел, отбросив одеяло.
   — Берит! — резко окликнул он.
   Берит тотчас вскинулся, нашаривая меч.
   — Да нет, — сказал Халэд, — не в этом дело. Ты знаешь, что такое рудничный газ?
   — Никогда о нем не слышал. — Берит зевнул, потирая глаза.
   — Тогда я должен сам поговорить с Афраэлью. Как быстро ты сможешь обучить меня заклинанию?
   — Понятия не имею. А разве не проще будет, если ты скажешь мне, а я передам ей?
   — Нет. Мне нужно задать ей несколько вопросов, а ты не поймешь, о чем я говорю. Я сам с ней побеседую. Это очень важно, Берит. Мне ведь не нужно понимать стирикский, достаточно просто повторить слова заклинания?
   Берит нахмурился.
   — Не уверен. Сефрения и стирик, который заменил ее в Дэмосе, никогда не позволяли нам так делать. Они говорили, что мы должны думать по-стирикски.
   — Возможно, это их особенность, а не Афраэли. Давай-ка попытаемся, тогда и узнаем, сумею ли я до нее докричаться.
   Они бились над этим почти два часа, и под конец Берит, у которого слипались глаза, начал раздражительно брюзжать.
   — Я сейчас буду коверкать стирикские слова, — заявил наконец Халэд. — Мне в жизни не удастся вывернуть свой рот наизнанку, чтобы произнести эти звуки. Поглядим, что из этого выйдет.
   — Ты ее разозлишь, — предостерег Берит.
   — Переживет. Ну, начали.
   И Халэд стал с запинкой произносить заклинание, неуверенно выворачивая пальцы в сопутствующих жестах.
   «Что это ты творишь, Халэд?!» — от голоса Афраэли у него затрещали барабанные перепонки.
   «Извини, Флейта, — сказал он, — но это срочно».
   «Берит ранен?» — с тревогой спросила она.
   «Нет. С ним все в порядке. Просто я должен был поговорить с тобой лично. Ты знаешь, что такое рудничный газ?»
   «Разумеется. Из-за него порой гибнут рудокопы».
   «Ты говорила, что солдаты Клааля дышат чем-то вроде болотного газа».
   «Ну да. К чему ты клонишь? Знаешь, я сейчас очень занята».
   «Терпение, Божественная. Я пока еще только рассуждаю. Берит сообщил тебе, что мы видели, как эти чужаки удрали в пещеру?»
   «Да, но я все-таки не… «
   «Я подумал сначала, что Клааль мог наполнить пещеру болотным газом, чтобы его солдаты могли там отдышаться, но теперь я в этом не уверен. Может быть, газ уже был там».
   «Может, все-таки перейдешь к делу?»
   «Возможно ли, что болотный газ и рудничный газ схожи друг с другом?»
   Афраэль испустила привычный страдальческий вздох, который всегда так раздражал людей.
   «Очень схожи, Халэд, и неспроста, потому что, по правде говоря, это одно и то же».
   «Афраэль, я тебя обожаю!» — радостно рассмеялся Халэд.
   «С чего это вдруг?»
   «Я знал, что должна быть какая-то связь. В пустыне нет болот, и я никак не мог сообразить, откуда Клааль добыл болотный газ, чтобы наполнить пещеру. Но ему ведь и не пришлось делать этого, верно? Если болотный газ — то же самое, что рудничный газ, ему достаточно было отыскать пещеру с залежами угля».
   «Ну ладно, теперь, когда я ответила на твой вопрос и удовлетворила твое научное любопытство, — могу я идти?»
   «Минуточку, Божественная Афраэль! — отозвался Халэд, потирая руки в радостном предвкушении. — Могла бы ты каким-то образом вдуть в эту пещеру немного обычного воздуха, чтобы он смешался с рудничным газом, которым дышат солдаты Клааля?»
   Афраэль замолчала надолго.
   «Это чудовищно, Халэд!» — воскликнула она наконец.
   «А разве то, что случилось с лордом Абриэлем и рыцарями лорда Вэниона, не было чудовищно? — вопросил он. — Это война, Афраэль, война, которую мы должны выиграть. Если солдаты Клааля могут укрываться в пещерах, чтобы отдышаться, они все время будут нападать на наших друзей. Мы должны придумать, как вывести их из игры, и мне кажется, что я нашел способ. Можешь ты доставить нас к пещере, где мы видели тех солдат?»
   «Ладно», — слегка мрачно ответила она.
   — О чем ты с ней говорил? — спросил Берит.
   — О том, как выиграть войну. Собирай вещи, Берит. Афраэль сейчас отнесет нас к той пещере.
   — Они все еще бегут? — крикнул Вэнион сэру Эндрику, который скакал позади всех рыцарей.
   — Да, мой лорд! — прокричал в ответ Эндрик. — Только кое-кто начинает отставать!
   — Отлично. Они теряют силы. — Вэнион поглядел на лежащие впереди обширные каменистые пустоши. — Места у нас в достатке, — сказал он Сефрении. — Выведем их на эти равнины и погоняем как следует.
   — Это жестоко, Вэнион, — упрекнула она.
   — Мы ведь не просили, чтобы они за нами гонялись, любовь моя. — Вэнион приподнялся в стременах. — Попроворней, господа! — окликнул он своих рыцарей. — Я хочу, чтобы эти твари побегали!
   Рыцари пустили коней в галоп и с оглушительным стальным лязгом вылетели на пустоши.
   Примерно через полчаса из арьергарда донесся крик Эндрика:
   — Они повернули! Они бегут!
   Вэнион вскинул облаченную в железо руку, давая рыцарям знак остановиться. Затем он осадил коня и обернулся.
   Гиганты в стальных масках, отказавшись от погони, бежали сейчас прямо на запад, к горстке каменистых холмов в нескольких милях отсюда.
   — Вот это всех и озадачивает, — сказал он Сефрении. — Судя по тому, что сказала мне Афраэль, остальные сталкивались с тем же явлением. Солдаты Клааля гонятся за нами, затем прекращают погоню и во весь дух несутся к ближайшим горам. Что они надеются отыскать там такого для них необходимого?
   — Понятия не имею, дорогой, — ответила Сефрения.
   — Все это, конечно, прекрасно, — продолжал Вэнион, обеспокоенно хмурясь, — но, когда мы начнем наступать на Киргу, у нас не будет времени загонять этих бестий до полного истощения. Хуже того, Клааль наверняка начнет собирать их в более крупные отряды, чем те, с которыми мы до сих пор сталкивались на открытой местности. Если мы не отыщем способа отделаться от них раз и навсегда, наши шансы добраться до Кирги живыми не слишком-то велики.
   — Лорд Вэнион! — услышали они тревожный крик одного из рыцарей. — Идет еще один отряд!
   — Где? — Вэнион быстро огляделся.
   — С запада!
   Вэнион вгляделся вслед удирающим тварям — и увидел. На пустошах было два отряда солдат Клааля. Тот, с которым они столкнулись недавно, ковылял, пошатываясь, к холмам, видным на горизонте. Второй отряд двигался от холмов без малейшего признака усталости, которая вывела из строя их соплеменников.
   — Забавно, — пробормотал Телэн, чуткими пальцами исследуя замок на своей цепи.
   — Ты говорил, что сможешь их отпереть, — хриплым шепотом упрекнул Келтэн.
   — Келтэн, эти замки смог бы отпереть и ты. В жизни не видывал худшего хлама.
   — Просто открой их, Телэн, — шепотом напомнил Спархок. — Не устраивай нам лекций. Мы еще должны выбраться из загона.
   Они смешались с прочими дровосеками и на закате благополучно прошли в ворота Кирги. Затем они пошли за рабами на площадь неподалеку от ворот, разгрузили тележку там, где грудами был сложен хворост, и приставили ее к стене из грубо отесанного камня — там уже стояли другие тележки. Потом они, как покорный скот, вошли в большой загон для рабов и позволили надсмотрщикам-кинезганцам приковать их цепями к ржавым железным кольцам, торчавшим в дальней стене загона.
   Их накормили жидкой водянистой похлебкой, и они устроились ожидать прихода ночи на охапках гнилой соломы, набросанной у стены. Ксанетии с ними не было. Невидимая и безмолвная, она бродила по улицам в окрестностях загона.
   — Не дергай ногой, Келтэн, — прошипел Телэн. — Я не смогу снять цепь, если будешь вот так трепыхаться.
   — Извини.
   Мальчик на мгновение сосредоточился — и замок щелкнул, открываясь. Телэн пополз по шуршащей соломе к остальным.
   — Не заходи слишком далеко, — прошелестел в темноте шепот Миртаи.
   — Извини. Я искал лодыжку.
   — Она на другом конце ноги.
   — Да, я это уже понял. Здесь очень темно, атана. Я не вижу, что делаю.
   — Эй, вы чем там занимаетесь? — ноющий раболепный голос исходил из соломы неподалеку от Келтэна.
   — Не твое дело! — огрызнулся Келтэн. — Спи себе!
   — Я хочу знать, что вы делаете. Если не скажете, позову надсмотрщиков.
   — Лучше заткни ему глотку, Келтэн, — прошептала Миртаи. — Это доносчик.
   — Я с ним разберусь, — угрюмо пообещал Келтэн и пополз в темноту по шуршащей соломе.
   — Ты что это, а? — вопросил раб с ноющим голосом. — Как это ты… — голос захлебнулся, что-то заметалось в соломе, захрипело и заклокотало.
   — Что здесь происходит? — окликнул хриплый голос с той стороны, где были казармы надсмотрщиков. Дверь казарм распахнулась, и из нее во двор лег прямоугольник света.
   Ответом было молчание да едва слышный судорожный шорох в соломе. Келтэн, тяжело дыша, вернулся на свое место, торопливо обмотал лодыжку цепью и присыпал ее соломой.
   Они напряженно ждали продолжения, но кинезганец явно решил не выяснять, в чем дело. Он вернулся в казармы, со стуком захлопнув за собой дверь и снова погрузив двор в полную темноту.
   — Такое часто случается — я имею в виду, среди рабов? — шепотом спросил Бевьер у Миртаи, покуда Телэн возился с его цепью.
   — Постоянно, — прошептала она в ответ. — Рабы не знают, что такое лояльность. Один раб продаст другого за лишний ломоть хлеба.
   — Как печально.
   — Рабство? Я могла бы подыскать слово и погрубее.
   — Пошли, — шепотом бросил им Спархок.
   — Как мы найдем Ксанетию? — прошептал Келтэн, когда они пробирались по загону к выходу.
   — Никак. Она сама нас найдет.
   Телэну хватило одной секунды, чтобы отпереть замок на двери, и они выскользнули на темную улицу. По улице они пробрались до большой площади, где был грудами сложен хворост, и остановились, прежде чем выйти на открытое место.
   — Оглядись, Телэн, — шепотом предложил Спархок.
   — Ладно. — И юный вор растаял в темноте. Остальные напряженно ждали.
   — Все чисто, — услышали они через несколько минут шепот Телэна. — Тележки здесь.
   Они пошли туда, откуда доносился шепот, и скоро наткнулись на тележки, рядком выстроенные вдоль стены.
   — Ты не видел стражников? — спросил Келтэн.
   — Кто же будет всю ночь охранять хворост? — Телэн плюхнулся на живот и подполз под тележку. Едва слышно затрещали ветки, из которых была сплетена сооруженная им корзина.
   — Держи, — шепнул Телэн, и в голень Спархока ткнулось острие меча.
   Спархок взял меч, передал его Келтэну и наклонился.
   — Передавай их рукоятью вперед, — шепотом велел он. — Не тыкай меня острием.
   — Извини. — Телэн продолжал передавать оружие, за ним последовали туники и кольчуги. Вооружившись, все они почувствовали себя лучше.