Страница:
— Оскайн, — покачал головой Сарабиан, — ты равняешь безумие со слабоумием, а на самом деле это совсем не так. Заласта знает, что кольца могли бы защитить его, если бы ему удалось когда-нибудь заполучить в свои руки Беллиом, а что известно Заласте, то почти неизбежно должно быть известно и Скарпе. Он потребует кольца, прежде чем коснуться камня.
— Стало быть, есть три варианта объяснения происходящего, — заключил патриарх Эмбан. — Либо Киргон надоумил Заласту устроить похищение, либо Заласта додумался до этого сам, либо же Скарпа настолько спятил, что полагает, будто сможет безо всякой подготовки схватить Беллиом и отдавать ему приказы.
— Есть и еще один вариант, ваша светлость, — заметил Улаф. — Быть может, в дело уже вступил Клааль, и именно таким образом он пытается вынудить Беллиом явиться к нему для привычного поединка.
— Какой прок сейчас рассуждать обо всем этом? — спросил вдруг Спархок. — Мы все равно не узнаем, кто стоит за похищением, покуда не увидим, кто именно явится совершать обмен.
— У нас должно быть наготове несколько планов, принц Спархок, — пояснил Оскайн. — Нам следует обдумать свои действия в каждом возможном случае, чтобы знать, что делать.
— Я уже знаю, что буду делать, ваше превосходительство, — угрюмо отозвался Спархок.
— Пока что мы не можем сделать ничего, — чуть поспешнее, чем следовало, вмешался Вэнион. — Все, что нам остается, — ждать следующего послания.
— Верно, — согласился Улаф. — Крегер собирался дать Спархоку указания, а по этим указаниям нам, быть может, удастся понять, кто же на самом деле стоит за похищением.
— Ты ведь тоже это заметил, верно? — спросил Берит у Халэда вечером, когда они готовились ко сну.
— Что именно заметил?
— Не притворяйся, Халэд. Ты замечаешь все, что происходит вокруг. От тебя ничто не ускользнет. Спархок и Сефрения вели себя очень странно во время разговора Флейты и Данаи.
— Ну да, — хладнокровно согласился Халэд. — И что из того?
— Тебе совсем не хочется знать почему?
— А тебе не приходило в голову, что это «почему» нас совсем не касается?
Берит пропустил эти слова мимо ушей.
— Ты заметил, как похожи эти девочки?
— Ты у нас знаток девочек. — Берит вспыхнул до корней волос и мысленно выругал себя за это. — Это ведь ни для кого не секрет, — продолжал Халэд. — Императрица Элисун — человек откровенный. Она не таит своих чувств — точно так же, как не скрывает сам знаешь что.
— Она хорошая женщина, — поспешил вступиться за нее Берит. — Просто она, как и все валезийцы, не привыкла соблюдать наши нравственные правила. Они просто не знают, что такое верность.
— Я ее и не осуждаю. Если ее поведение не заботит ее мужа, с какой стати оно должно заботить меня? Не забудь, что я сельский парень, а у нас на подобные вещи смотрят трезво. Просто на твоем месте, Берит, я не привязывался бы к ней слишком сильно. Со временем ее внимание может обратиться на кого-то другого.
— Это уже случилось, — ответил Берит. — Однако она не хочет прекращать нашу дружбу. Она намерена дарить дружелюбием меня и его — а также полдюжины других, о которых она не упоминала прежде.
— Миру нужно побольше дружелюбия, Берит, — ухмыльнулся Халэд. — Войн было бы куда меньше, если бы люди умели дружить.
Следующее письмо Крегера прибыло через два дня, и к нему был приложен еще один локон Эланы. Отчего-то Берита приводила в ярость одна мысль о том, что старый пьянчуга измывается над золотистыми волосами его королевы. Вэнион вновь прочел письмо вслух, покуда Спархок молча сидел в отдалении от всех, бережно сжимая в пальцах прядь волос жены.
«Спархок, старина! — начиналось письмо. — Ты ведь не против, если я буду называть тебя так? Мне всегда нравилось, как Мартэл подобным образом отбрасывал формальности, когда дело шло так, как он задумал. Пожалуй, это единственное, что меня в нем восхищало.
Довольно теплых воспоминаний. Тебе предстоит совершить путешествие, Спархок. Мы хотим, чтобы ты взял своего оруженосца и обычным путем по суше отправился в Бересу, город в Юго-Восточной Арджуне. За вами будут наблюдать, так что не прибегай ни к каким уловкам, не веди за собой Келтэна и прочих своих обезьян, не прихвати в кармане Сефрению в виде мышки или блохи и ни в коем случае не используй Беллиом — даже для того, чтобы развести костер. Я знаю, старина, что мы можем положиться на твое здравомыслие, ибо в противном случае ты никогда не увидишь Элану живой.
С тобой всегда приятно поболтать, Спархок, особенно если учесть, что на сей раз руки связаны у тебя. Впрочем, довольно тратить время попусту. Возьми Халэда и Беллиом и отправляйся в Бересу. Там ты получишь дальнейшие указания. С любовью — Крегер».
ГЛАВА 3
— Стало быть, есть три варианта объяснения происходящего, — заключил патриарх Эмбан. — Либо Киргон надоумил Заласту устроить похищение, либо Заласта додумался до этого сам, либо же Скарпа настолько спятил, что полагает, будто сможет безо всякой подготовки схватить Беллиом и отдавать ему приказы.
— Есть и еще один вариант, ваша светлость, — заметил Улаф. — Быть может, в дело уже вступил Клааль, и именно таким образом он пытается вынудить Беллиом явиться к нему для привычного поединка.
— Какой прок сейчас рассуждать обо всем этом? — спросил вдруг Спархок. — Мы все равно не узнаем, кто стоит за похищением, покуда не увидим, кто именно явится совершать обмен.
— У нас должно быть наготове несколько планов, принц Спархок, — пояснил Оскайн. — Нам следует обдумать свои действия в каждом возможном случае, чтобы знать, что делать.
— Я уже знаю, что буду делать, ваше превосходительство, — угрюмо отозвался Спархок.
— Пока что мы не можем сделать ничего, — чуть поспешнее, чем следовало, вмешался Вэнион. — Все, что нам остается, — ждать следующего послания.
— Верно, — согласился Улаф. — Крегер собирался дать Спархоку указания, а по этим указаниям нам, быть может, удастся понять, кто же на самом деле стоит за похищением.
— Ты ведь тоже это заметил, верно? — спросил Берит у Халэда вечером, когда они готовились ко сну.
— Что именно заметил?
— Не притворяйся, Халэд. Ты замечаешь все, что происходит вокруг. От тебя ничто не ускользнет. Спархок и Сефрения вели себя очень странно во время разговора Флейты и Данаи.
— Ну да, — хладнокровно согласился Халэд. — И что из того?
— Тебе совсем не хочется знать почему?
— А тебе не приходило в голову, что это «почему» нас совсем не касается?
Берит пропустил эти слова мимо ушей.
— Ты заметил, как похожи эти девочки?
— Ты у нас знаток девочек. — Берит вспыхнул до корней волос и мысленно выругал себя за это. — Это ведь ни для кого не секрет, — продолжал Халэд. — Императрица Элисун — человек откровенный. Она не таит своих чувств — точно так же, как не скрывает сам знаешь что.
— Она хорошая женщина, — поспешил вступиться за нее Берит. — Просто она, как и все валезийцы, не привыкла соблюдать наши нравственные правила. Они просто не знают, что такое верность.
— Я ее и не осуждаю. Если ее поведение не заботит ее мужа, с какой стати оно должно заботить меня? Не забудь, что я сельский парень, а у нас на подобные вещи смотрят трезво. Просто на твоем месте, Берит, я не привязывался бы к ней слишком сильно. Со временем ее внимание может обратиться на кого-то другого.
— Это уже случилось, — ответил Берит. — Однако она не хочет прекращать нашу дружбу. Она намерена дарить дружелюбием меня и его — а также полдюжины других, о которых она не упоминала прежде.
— Миру нужно побольше дружелюбия, Берит, — ухмыльнулся Халэд. — Войн было бы куда меньше, если бы люди умели дружить.
Следующее письмо Крегера прибыло через два дня, и к нему был приложен еще один локон Эланы. Отчего-то Берита приводила в ярость одна мысль о том, что старый пьянчуга измывается над золотистыми волосами его королевы. Вэнион вновь прочел письмо вслух, покуда Спархок молча сидел в отдалении от всех, бережно сжимая в пальцах прядь волос жены.
«Спархок, старина! — начиналось письмо. — Ты ведь не против, если я буду называть тебя так? Мне всегда нравилось, как Мартэл подобным образом отбрасывал формальности, когда дело шло так, как он задумал. Пожалуй, это единственное, что меня в нем восхищало.
Довольно теплых воспоминаний. Тебе предстоит совершить путешествие, Спархок. Мы хотим, чтобы ты взял своего оруженосца и обычным путем по суше отправился в Бересу, город в Юго-Восточной Арджуне. За вами будут наблюдать, так что не прибегай ни к каким уловкам, не веди за собой Келтэна и прочих своих обезьян, не прихвати в кармане Сефрению в виде мышки или блохи и ни в коем случае не используй Беллиом — даже для того, чтобы развести костер. Я знаю, старина, что мы можем положиться на твое здравомыслие, ибо в противном случае ты никогда не увидишь Элану живой.
С тобой всегда приятно поболтать, Спархок, особенно если учесть, что на сей раз руки связаны у тебя. Впрочем, довольно тратить время попусту. Возьми Халэда и Беллиом и отправляйся в Бересу. Там ты получишь дальнейшие указания. С любовью — Крегер».
ГЛАВА 3
Они говорили, говорили и говорили, и каждое «быть может», «возможно», «вероятно» или «с другой стороны» заставляло Спархока сильнее стискивать зубы. Все это были бесплодные рассуждения, чистой воды догадки, которые двигались по кругу и не приводили к цели. Он сидел в стороне от остальных, сжимая в пальцах бледно-золотистый локон, и волосы, как живые, с неясностью обвивали его пальцы.
Конечно же, во всем был виноват он сам. Ему не следовало разрешать Элане отправляться в Дарезию. Впрочем, дело было не только в этом. Элане всегда грозила опасность, и все из-за него — из-за того, что он Анакха. Ксанетия говорила, что Анакха непобедим, но она ошибалась. Анакха был так же уязвим, как всякий женатый мужчина. Женившись на Элане, он тотчас подверг ее опасности, опасности, которая будет существовать, покуда она жива.
Ему вообще не следовало жениться на ней. Конечно, он любил ее, но разве можно было из любви подвергать ее опасности? Спархок мысленно проклинал свою слабость, которая помешала ему отвергнуть эту нелепую идею, едва Элана заговорила о ней впервые. Он солдат, а солдатам нельзя жениться — особенно немолодым, покрытым шрамами ветеранам, у которых за плечами слишком много лет и слишком много битв и которые успели обзавестись таким количеством врагов. Может быть, он — старый эгоистичный дурак? Отвратительный престарелый развратник, который поспешил воспользоваться ослеплением влюбленной молоденькой девушки? Элана объявила, что умрет, если он ответит ей отказом, но Спархок-то знал, что этого не случится. Люди умирают от меча или от старости — но не от любви. Ему следовало рассмеяться ей в лицо и отвергнуть ее нелепый приказ. Потом он устроил бы ей подходящий брак — подобрал бы ей в мужья какого-нибудь молодого красивого дворянина с хорошими манерами и более безопасным занятием. Если бы он сделал это, сейчас Элана была бы в Симмуре, а не в руках безумцев, колдунов-отступников и чужих богов, для которых ее жизнь не значит ровным счетом ничего.
А они все говорят, говорят, говорят. Что проку тратить слова? Выбора все равно нет. Спархок исполнит все указания, потому что от этого зависит жизнь Эланы. Остальные, конечно, станут спорить с ним, и эти споры только выведут его из себя. Самое лучшее, пожалуй, взять Беллиом и Халэда и потихоньку ускользнуть из Материона, не давая им шанса свести его с ума бессмысленной болтовней.
Точно свежий весенний ветерок коснулся его щеки, и что-то мягко ткнулось в ладонь, оторвав его от мрачных мыслей.
— Не своей волей прерываю я твои размышления, о сэр рыцарь, — проговорила, извиняясь, белая лань, — однако нее хозяйка моя желает говорить с тобою.
Спархок дернулся, изумленно озираясь. Он уже не сидел в синей гостиной, в Материоне, и голоса друзей растаяли, сменившись негромким шорохом волн, набегающих на золотистый песок. Его кресло стояло на мраморном полу храма Афраэли на зеленом островке, что драгоценным изумрудом лежал посреди моря. Мягкий ветерок веял под радужным небом, и древние дубы, окружавшие белоснежный храм, тихо шелестели.
— Ты позабыл меня, — упрекнула Спархока кроткая белая лань, и в ее влажных глазах блеснула печаль.
— Никогда я не позабуду тебя, — ответил он. — Я всегда буду помнить тебя, о нежное созданье, ибо я люблю тебя всей душой, как полюбил с первой нашей встречи. — Цветистые слова сами, непрошеные, срывались с его губ.
Белая лань счастливо вздохнула и положила ему на колени белоснежную головку. Спархок погладил ее белую выгнутую шею и огляделся.
Богиня-Дитя, облаченная в белое и окруженная сияющим нимбом, как ни в чем не бывало сидела на ветке ближайшего дуба. Она поднесла к губам свирель и извлекла из нее коротенькую, почти насмешливую трель.
— Что ты затеяла, Афраэль? — окликнул ее Спархок, умышленно отбрасывая изысканные слова, которые так и просились на язык.
— Я подумала, что тебе захочется поговорить, — ответила она, опуская свирель. — Тебе нужно время для самоуничижения? Может быть, дать тебе хлыст, чтобы ты мог всласть себя побичевать? Спешить некуда, отец. Это мгновение будет длиться столько, сколько я захочу. — Она вытянула испачканную травяным соком ножку, ступила в пустоту и хладнокровно спустилась по несуществующей лестнице на мраморный пол храма. Усевшись на пол, она скрестила ноги и вновь поднесла к губам свирель. — Надеюсь, музыка не будет помехой твоим мрачным размышлениям?
— Чем ты, по-твоему, занимаешься? — сердито спросил он.
Афраэль пожала плечами.
— Тебе отчего-то хочется наложить на себя епитимью, а времени на это у нас нет. Я не была бы богиней, если бы не могла исполнять одновременно несколько желаний, не так ли?.. Сыграть твою любимую мелодию?
— Ты что, шутишь?
— Ничуть. — Она извлекла из свирели новую трель. Мгновение Спархок свирепо смотрел на нее, затем сдался.
— Мы можем поговорить?
— Ты уже пришел в себя? Так скоро? Поразительно.
Он обвел взглядом остров.
— Где находится это место? — с любопытством спросил он.
Богиня-Дитя пожала плечами.
— Там, где я захочу. Я повсюду ношу его с собой. Неужели ты всерьез помышлял об этом, Спархок? Ты и вправду собирался схватить Беллиом, взять за шиворот Халэда, вскочить на спину Фарэна и помчаться разом во все стороны света?
— Вэнион и остальные только говорят и говорят, Афраэль, а разговоры ни к чему не ведут.
— Ты посоветовался с Беллиомом об этой своей блестящей идее?
— Это мне решать, Афраэль. Элана — моя жена.
— Какой ты храбрый, Спархок. Ты принимаешь решение, касающееся Беллиома, даже не спросив совета у него самого. Отец, пусть тебя не обманывает его вежливость. Она — всего лишь следствие архаической речи. Беллиом не станет делать ничего, что сочтет неверным, как бы сильно ты ни жалел себя, а если ты будешь упорствовать, ему, чего доброго, вздумается сотворить новое солнце — в шести дюймах от твоего сердца.
— У меня есть кольца, Афраэль. Приказы отдаю я.
Афраэль расхохоталась ему в лицо.
— Спархок, неужели ты и впрямь веришь, что кольца что-то значат? У них нет никакой власти над Беллиомом. Это была лишь уловка, скрывавшая то, что он обладает разумом, — а также волей и собственными целями. Если он не захочет подчиняться кольцам, он не подчинится, и дело с концом.
— Тогда зачем же ему нужен я?
— Потому что ты необходимость, Спархок, — как ветер, прилив или дождь. Ты так же необходим, как Беллиом или Клааль — или я, кстати. Когда-нибудь мы с тобой вернемся сюда и будем долго беседовать о том, что такое необходимость, но сейчас у нас маловато времени для такого разговора.
— А это твое вчерашнее виртуозное представление тоже было необходимо? Мир перевернулся бы, если бы ты прилюдно не поговорила сама с собой?
— То, что я сделала вчера, отец, было не необходимо, но полезно. Я есть то, что я есть, и я не могу изменить этого. Когда я прохожу через воплощения, поблизости обычно оказываются люди, которые знают обеих девочек, и они начинают примечать сходство между нами. Я всегда стараюсь, чтобы девочки встретились прилюдно. Это избавляет от утомительных вопросов и нежеланных подозрений.
— Ты знаешь, что испугала Мурр? Она кивнула.
— Я это улажу. С животными всегда возникают трудности. Они видят меня настоящую сквозь все мои личины, потому что смотрят на нас совсем не так, как мы друг на друга.
Спархок вздохнул.
— Что мне делать, Афраэль?
— Я надеялась, что пребывание здесь приведет тебя в чувство. Именно так обычно и действует остановка в реальности.
Спархок поглядел на ее личное, окрашенное во все цвета радуги небо.
— Вот это и есть твое представление о реальности?
— Тебе не нравится моя реальность?
— Здесь чудесно, — заверил он, рассеянно поглаживая шею белой лани, — но ведь это же только сон.
— Ты в этом уверен, Спархок? Ты действительно уверен в том, что это место — не реальность, а мир, в котором ты живешь, — не сон?
— Перестань. У меня от таких речей голова раскалывается. Что же мне делать?
— Я бы сказала, что прежде всего тебе предстоит долгий разговор с Беллиомом. Твое уныние и деспотические намерения немало встревожили его.
— Хорошо, а что же потом?
— До этого я еще не дошла. — Афраэль одарила его лукавой усмешкой. — Однако я работаю над этим, дорогуша.
— Все будет хорошо, Келтэн, — сказал Спархок, ласково положив руку на плечо измученного друга.
Келтэн поднял на него безнадежно несчастный взгляд.
— Ты уверен?
— С ними не случится ничего плохого, если мы сумеем держать себя в руках. Когда я вернулся из Рендора, Элане грозила еще большая опасность, однако же мы справились и с ней, верно?
— Должно быть, ты прав. — Келтэн выпрямился в кресле и одернул синий камзол. Лицо его было мрачно. — Я собираюсь отыскать кой-кого и сделать им очень-очень больно, — объявил он.
— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
— Можешь мне помочь, если пожелаешь. — Келтэн сосредоточенно потер щеку. — Я тут вот о чем подумал. Ты понимаешь, что, если ты последуешь указаниям Крегера, он сможет еще год, если не больше, гонять тебя по всей Дарезии из конца в конец?
— А разве у меня есть выбор? Они будут следить за мной.
— Пусть себе следят. Помнишь, как мы познакомились с Беритом?
— Он был послушником в орденском замке в Симмуре.
— Но не тогда, когда я его впервые увидел. Я возвращался из изгнания в Ламорканде и заехал в придорожную таверну в окрестностях Симмура. Там был Берит в твоих доспехах, и с ним Кьюрик. Я знал тебя с детских лет, и даже я не сумел сообразить, что это не ты. Если даже я принял его за тебя, то уж Крегеровы соглядатаи ошибутся наверняка. Возможно кому-то и придется изъездить всю Дарезию, так пусть это будет Берит, а у нас с тобой найдутся дела поважнее.
— Это лучшая идея из всех, что я слышал до сих пор, — проговорил потрясенный Спархок и обернулся к остальным. — Могу я вам кое-что сказать? — Все резко и встревоженно обернулись к нему. — Пора приниматься за работу, — продолжал Спархок. — Келтэн только что напомнил мне, что в прошлом мы уже использовали сэра Берита в качестве приманки. Мы с Беритом сложены почти одинаково, и мои доспехи ему более или менее подходят, а если он опустит забрало, никто и не заподозрит, что он — не я. Если он вновь согласится изображать старого служаку, потрепанного временем, мы сумеем подготовить для Крегера и его дружков парочку неприятных сюрпризов.
— Меня не надо просить, Спархок, — сказал Берит. — Я согласен.
— Ты бы хоть разузнал подробности, Берит, прежде чем вызываться добровольцем, — страдальчески проговорил Халэд.
— Помнится, твой отец говаривал то же самое, — усмехнулся Берит.
— Что ж ты его не слушал?
— Весьма любопытный план, принц Спархок, — с сомнением проговорил Оскайн, — однако же крайне опасный.
— Я не боюсь, ваше превосходительство, — возразил Берит.
— Я имел в виду не опасность, которая грозит вам, молодой сэр. Я говорю об опасности для королевы Эланы. Стоит кому-то распознать вашу личину — и… — Оскайн красноречиво развел руками.
— Стало быть, мы должны сделать так, чтобы никто не сумел ее распознать, — сказала Сефрения.
— Но, Сефрения, — возразил Сарабиан, — он же не может все время держать забрало опущенным.
— Думаю, ему и не придется. — Сефрения задумчиво взглянула на Ксанетию. — Достаточно ли мы уже доверяем друг другу, дорогая сестра? Я говорю о чем-то большем, нежели то, что мы делали до сих пор.
— С величайшим вниманием выслушаю я твои слова, сестра моя.
— Дэльфийская магия направлена главным образом вовнутрь, не так ли? — Ксанетия кивнула. — Вероятно потому никто и не может обнаружить ее. Стирикская магия — совсем другое дело. Мы изменяем то, что вокруг нас, поэтому наша магия направлена наружу. В данном случае ни то ни другое не сработало бы, но если бы мы объединили наши усилия… — Она не закончила фразу.
— Интересная мысль, — пробормотала Афраэль.
— Я что-то ничего не понял, — признался Вэнион.
— Мы с анарой намерены поставить опыт, — пояснила Сефрения, — и если то, что я задумала, удастся, мы сделаем Берита настолько похожим на Спархока, что они смогут бриться друг перед другом, как перед зеркалом.
— Покуда каждая из нас в точности знает, что делает другая, это будет не так уж и трудно, — заверила Сефрения Спархока, когда позже он и Берит присоединились к Вэниону и анаре Ксанетии, дожидавшимся их в комнате, которую Сефрения разделяла с Вэнионом.
— Ты уверена, что у вас все получится? — с сомнением спросил он.
— Они никогда прежде этого не делали, Спархок, — напомнил ему Вэнион, — откуда же взяться полной уверенности?
— Звучит не слишком многообещающе. Лицо у меня так себе, но ведь другого-то не будет.
— Ни тебе, Анакха, ниже юному сэру Бериту не грозит опасность, — сказала Ксанетия. — В давние времена случалось порой, что моим соплеменникам необходимо было покинуть потаенную нашу долину и странствовать среди обычных людей. Посредством сего заклинания и скрывали мы истинную нашу сущность.
— Я сейчас объясню тебе, как это будет, — сказала Сефрения. — Вначале Ксанетия наложит дэльфийское заклинание, которое должно запечатлеть твои черты на ее собственном лице, но в тот миг, когда она выпустит свое заклинание, я выпущу свое, стирикское, и оно отклонит заклинание Ксанетии на Берита.
— А разве все стирики в Материоне не услышат, как ты выпустишь заклинание? — спросил Спархок.
— В том-то и прелесть, — сказала Афраэль, — что изначальное заклинание творит Ксанетия, а дэльфийскую магию почуять невозможно. Сам Киргон мог бы сидеть в соседней комнате и не услышал бы ни шороха.
— Но вы точно уверены, что это сработает?
— Есть только один способ проверить.
Спархок, конечно же, ничего не почувствовал, но он, в конце концов, был только образцом. Довольно странно было, однако, видеть, как черты лица Берита постепенно изменяются.
Когда объединенное заклинание свершилось, Спархок внимательно оглядел своего друга.
— Неужели я и вправду так выгляжу? — упавшим голосом спросил он у Вэниона.
— Я бы не сумел вас различить.
— И нос вот так перебит?
— Мы думали, ты это знаешь.
— Мне никогда не доводилось посмотреть на себя со стороны. — Спархок критически оглядел глаза Берита. — Постарайся все время щуриться, — посоветовал он. — Мои глаза видят уже не так хорошо, как прежде. С возрастом это случается.
— Я это запомню. — Даже голос Берита звучал по-другому.
— Я и в самом деле так говорю? — спросил подавленный Спархок. Вэнион кивнул. Спархок потряс головой.
— Когда видишь и слышишь себя со стороны, решительно начинаешь думать о себе хуже, — признался он и вновь взглянул на Берита. — Я ничего не почувствовал, а ты?
Берит кивнул, с трудом сглотнув.
— На что это было похоже?
— Я предпочел бы не говорить об этом. — Берит, моргая, осторожно ощупывал пальцами свое новое лицо.
— Я не могу их различить! — восхитился Келтэн, разглядывая то Спархока, то Берита.
— Так и было задумано, — пояснил Спархок.
— Который из вас ты?
— Не дурачься, Келтэн.
— Теперь, когда мы знаем, как это делается, мы сможем совершить и другие изменения, — сказала Сефрения. — Мы дадим всем вам новые лица, чтобы вы могли действовать без помех, а во дворце оставим людей с вашими лицами. Думаю, что даже после Праздника Урожая за нами еще есть кому следить, а это избавит нас от соглядатаев.
— Подробностями мы займемся позже, — сказал Вэнион. — Вначале пусть отправятся в путь Берит и Халэд. Какую дорогу обычно выбирают путешественники, когда сушей отправляются отсюда в Бересу? — Он развернул на столе карту.
— Обычно в Бересу добираются морем, — ответил Оскайн, — но если нет, пересекают полуостров и в Микке садятся на корабль, который идет через залив к материку.
— Здесь, похоже, нет никаких дорог. — Вэнион, нахмурившись, рассматривал карту.
— Эти места мало населены, лорд Вэнион, — пожал плечами Оскайн, — соляные болота и все такое прочее. Там есть несколько проселочных дорог, но на карте они не отмечены.
— Сделайте все от вас зависящее, — сказал Вэнион Бериту и Халэду. — Как только вы доберетесь до Тамульских гор, вы выйдете вот к этой дороге, которая огибает джунгли с запада.
— Я бы на вашем месте держался подальше от самих гор, Берит, — предостерег Улаф. — Там сейчас тролли.
Берит кивнул.
— Спархок, — сказал Халэд, — ты бы поговорил с Фарэном. Не думаю, чтобы его обмануло то, что у Берита твое лицо, а Бериту придется ехать на Фарэне, если мы хотим, чтобы наша маскировка выглядела убедительно.
— Я об этом забыл, — признался Спархок.
— Я так и подумал, что забудешь.
— Ну что ж, — продолжал Вэнион свои наставления молодым путешественникам, — этой дорогой вы доедете до Лидроса, а оттуда двинетесь в путь дорогой, которая огибает южную оконечность Арджуны, и доедете до самой Бересы. Такой выбор пути напрашивается сам собой, и наверняка они именно этого от вас и ожидают.
— Эта дорога не из коротких, лорд Вэнион, — заметил Халэд.
— Знаю. Очевидно, Крегер и его подручные именно этого и добивались. Если бы они спешили, то велели бы Спархоку отправиться морем.
— Спархок, — повелительно сказала Флейта, — отдай Бериту кольцо жены.
— Зачем?
— Заласта чует это кольцо, а стало быть, может учуять и Киргон, и уж наверняка его учует Клааль. Если у Берита не будет при себе кольца, изменять его внешность будет пустой тратой времени.
— Ты подвергаешь Берита и Халэда немалой опасности, — укоризненно заметила Сефрения.
— Такова уж наша служба, матушка, — пожал плечами Халэд.
— Я присмотрю за ними, — пообещала Афраэль сестре и критически взглянула на Берита. — Позови меня.
— Что?
— Заклинание, Берит, — с преувеличенным терпением пояснила она. — Я хочу быть уверена, что ты верно запомнил его.
— А-а. — Берит произнес заклинание, призывающее Афраэль, тщательно выговаривая слова и сопровождая их запутанными жестами рук.
— Ты неверно произносишь «Каджерастикон», — поправила его Афраэль.
Сефрения без особого успеха пыталась сдержать смех.
— Что в этом смешного? — спросил Телэн.
— Произношение сэра Берита вызвало кое-какие сомнения в значении этого слова, — пояснил Стрейджен.
— И что он такого сказал? — полюбопытствовал Телэн.
— Это не твое дело, — строго сказала Флейта. — Мы собрались здесь не для того, чтобы пережевывать устаревшие шутки о том, чем мальчики отличаются от девочек. Поупражняйся в произношении, Берит. А теперь — тайный зов.
— Что это такое? — шепотом спросил Итайн у Вэниона.
— Это заклинание для передачи сообщений, ваше превосходительство, — пояснил Вэнион. — Оно призывает не присутствие Богини-Дитя, а ее разум. Мы передаем ей сообщение, а уж она доставляет его по назначению.
— Не слишком ли это унизительно для Богини-Дитя? Неужели вы и в самом деле вынуждаете ее служить у вас на посылках?
— Меня это не оскорбляет, Итайн, — усмехнулась Афраэль. — В конце концов, мы живем для того, чтобы служить тем, кого любим.
Второе заклинание не вызвало у Флейты нареканий.
— Скорее всего, тебе придется чаще использовать именно тайный зов, — предостерег Берита Вэнион. — Крегер запретил Спархоку применять магию, так что лучше не творить заклинания слишком явно. Если вы получите в пути новые указания, сделай вид, что следуешь им, но сообщи обо всем Афраэли.
— Лорд Вэнион, — сказал Халэд, — теперь ведь, наверное, нет смысла обряжать его в доспехи Спархока?
— И верно, — согласился Вэнион. — Довольно будет и кольчуги, Берит. Теперь мы хотим, чтобы они видели твое лицо.
— Хорошо, мой лорд.
— Тогда отправляйтесь спать, — сказал Вэнион. — Завтра с рассветом вы тронетесь в путь.
— Только не слишком рано, — вставил Кааладор. — Чего доброго, шпики продрыхнут ваш отъезд. А кой толк напяливать на себя новую морду, ежели не перед кем в ней покрасоваться?
На следующее утро во внутреннем дворе было зябко и сыро, и редкий осенний туман нависал над сияющим городом. Спархок вывел Фарэна из конюшни.
— Будьте очень осторожны, — в который раз предостерег он двоих молодых людей в кольчугах и дорожных плащах.
Конечно же, во всем был виноват он сам. Ему не следовало разрешать Элане отправляться в Дарезию. Впрочем, дело было не только в этом. Элане всегда грозила опасность, и все из-за него — из-за того, что он Анакха. Ксанетия говорила, что Анакха непобедим, но она ошибалась. Анакха был так же уязвим, как всякий женатый мужчина. Женившись на Элане, он тотчас подверг ее опасности, опасности, которая будет существовать, покуда она жива.
Ему вообще не следовало жениться на ней. Конечно, он любил ее, но разве можно было из любви подвергать ее опасности? Спархок мысленно проклинал свою слабость, которая помешала ему отвергнуть эту нелепую идею, едва Элана заговорила о ней впервые. Он солдат, а солдатам нельзя жениться — особенно немолодым, покрытым шрамами ветеранам, у которых за плечами слишком много лет и слишком много битв и которые успели обзавестись таким количеством врагов. Может быть, он — старый эгоистичный дурак? Отвратительный престарелый развратник, который поспешил воспользоваться ослеплением влюбленной молоденькой девушки? Элана объявила, что умрет, если он ответит ей отказом, но Спархок-то знал, что этого не случится. Люди умирают от меча или от старости — но не от любви. Ему следовало рассмеяться ей в лицо и отвергнуть ее нелепый приказ. Потом он устроил бы ей подходящий брак — подобрал бы ей в мужья какого-нибудь молодого красивого дворянина с хорошими манерами и более безопасным занятием. Если бы он сделал это, сейчас Элана была бы в Симмуре, а не в руках безумцев, колдунов-отступников и чужих богов, для которых ее жизнь не значит ровным счетом ничего.
А они все говорят, говорят, говорят. Что проку тратить слова? Выбора все равно нет. Спархок исполнит все указания, потому что от этого зависит жизнь Эланы. Остальные, конечно, станут спорить с ним, и эти споры только выведут его из себя. Самое лучшее, пожалуй, взять Беллиом и Халэда и потихоньку ускользнуть из Материона, не давая им шанса свести его с ума бессмысленной болтовней.
Точно свежий весенний ветерок коснулся его щеки, и что-то мягко ткнулось в ладонь, оторвав его от мрачных мыслей.
— Не своей волей прерываю я твои размышления, о сэр рыцарь, — проговорила, извиняясь, белая лань, — однако нее хозяйка моя желает говорить с тобою.
Спархок дернулся, изумленно озираясь. Он уже не сидел в синей гостиной, в Материоне, и голоса друзей растаяли, сменившись негромким шорохом волн, набегающих на золотистый песок. Его кресло стояло на мраморном полу храма Афраэли на зеленом островке, что драгоценным изумрудом лежал посреди моря. Мягкий ветерок веял под радужным небом, и древние дубы, окружавшие белоснежный храм, тихо шелестели.
— Ты позабыл меня, — упрекнула Спархока кроткая белая лань, и в ее влажных глазах блеснула печаль.
— Никогда я не позабуду тебя, — ответил он. — Я всегда буду помнить тебя, о нежное созданье, ибо я люблю тебя всей душой, как полюбил с первой нашей встречи. — Цветистые слова сами, непрошеные, срывались с его губ.
Белая лань счастливо вздохнула и положила ему на колени белоснежную головку. Спархок погладил ее белую выгнутую шею и огляделся.
Богиня-Дитя, облаченная в белое и окруженная сияющим нимбом, как ни в чем не бывало сидела на ветке ближайшего дуба. Она поднесла к губам свирель и извлекла из нее коротенькую, почти насмешливую трель.
— Что ты затеяла, Афраэль? — окликнул ее Спархок, умышленно отбрасывая изысканные слова, которые так и просились на язык.
— Я подумала, что тебе захочется поговорить, — ответила она, опуская свирель. — Тебе нужно время для самоуничижения? Может быть, дать тебе хлыст, чтобы ты мог всласть себя побичевать? Спешить некуда, отец. Это мгновение будет длиться столько, сколько я захочу. — Она вытянула испачканную травяным соком ножку, ступила в пустоту и хладнокровно спустилась по несуществующей лестнице на мраморный пол храма. Усевшись на пол, она скрестила ноги и вновь поднесла к губам свирель. — Надеюсь, музыка не будет помехой твоим мрачным размышлениям?
— Чем ты, по-твоему, занимаешься? — сердито спросил он.
Афраэль пожала плечами.
— Тебе отчего-то хочется наложить на себя епитимью, а времени на это у нас нет. Я не была бы богиней, если бы не могла исполнять одновременно несколько желаний, не так ли?.. Сыграть твою любимую мелодию?
— Ты что, шутишь?
— Ничуть. — Она извлекла из свирели новую трель. Мгновение Спархок свирепо смотрел на нее, затем сдался.
— Мы можем поговорить?
— Ты уже пришел в себя? Так скоро? Поразительно.
Он обвел взглядом остров.
— Где находится это место? — с любопытством спросил он.
Богиня-Дитя пожала плечами.
— Там, где я захочу. Я повсюду ношу его с собой. Неужели ты всерьез помышлял об этом, Спархок? Ты и вправду собирался схватить Беллиом, взять за шиворот Халэда, вскочить на спину Фарэна и помчаться разом во все стороны света?
— Вэнион и остальные только говорят и говорят, Афраэль, а разговоры ни к чему не ведут.
— Ты посоветовался с Беллиомом об этой своей блестящей идее?
— Это мне решать, Афраэль. Элана — моя жена.
— Какой ты храбрый, Спархок. Ты принимаешь решение, касающееся Беллиома, даже не спросив совета у него самого. Отец, пусть тебя не обманывает его вежливость. Она — всего лишь следствие архаической речи. Беллиом не станет делать ничего, что сочтет неверным, как бы сильно ты ни жалел себя, а если ты будешь упорствовать, ему, чего доброго, вздумается сотворить новое солнце — в шести дюймах от твоего сердца.
— У меня есть кольца, Афраэль. Приказы отдаю я.
Афраэль расхохоталась ему в лицо.
— Спархок, неужели ты и впрямь веришь, что кольца что-то значат? У них нет никакой власти над Беллиомом. Это была лишь уловка, скрывавшая то, что он обладает разумом, — а также волей и собственными целями. Если он не захочет подчиняться кольцам, он не подчинится, и дело с концом.
— Тогда зачем же ему нужен я?
— Потому что ты необходимость, Спархок, — как ветер, прилив или дождь. Ты так же необходим, как Беллиом или Клааль — или я, кстати. Когда-нибудь мы с тобой вернемся сюда и будем долго беседовать о том, что такое необходимость, но сейчас у нас маловато времени для такого разговора.
— А это твое вчерашнее виртуозное представление тоже было необходимо? Мир перевернулся бы, если бы ты прилюдно не поговорила сама с собой?
— То, что я сделала вчера, отец, было не необходимо, но полезно. Я есть то, что я есть, и я не могу изменить этого. Когда я прохожу через воплощения, поблизости обычно оказываются люди, которые знают обеих девочек, и они начинают примечать сходство между нами. Я всегда стараюсь, чтобы девочки встретились прилюдно. Это избавляет от утомительных вопросов и нежеланных подозрений.
— Ты знаешь, что испугала Мурр? Она кивнула.
— Я это улажу. С животными всегда возникают трудности. Они видят меня настоящую сквозь все мои личины, потому что смотрят на нас совсем не так, как мы друг на друга.
Спархок вздохнул.
— Что мне делать, Афраэль?
— Я надеялась, что пребывание здесь приведет тебя в чувство. Именно так обычно и действует остановка в реальности.
Спархок поглядел на ее личное, окрашенное во все цвета радуги небо.
— Вот это и есть твое представление о реальности?
— Тебе не нравится моя реальность?
— Здесь чудесно, — заверил он, рассеянно поглаживая шею белой лани, — но ведь это же только сон.
— Ты в этом уверен, Спархок? Ты действительно уверен в том, что это место — не реальность, а мир, в котором ты живешь, — не сон?
— Перестань. У меня от таких речей голова раскалывается. Что же мне делать?
— Я бы сказала, что прежде всего тебе предстоит долгий разговор с Беллиомом. Твое уныние и деспотические намерения немало встревожили его.
— Хорошо, а что же потом?
— До этого я еще не дошла. — Афраэль одарила его лукавой усмешкой. — Однако я работаю над этим, дорогуша.
— Все будет хорошо, Келтэн, — сказал Спархок, ласково положив руку на плечо измученного друга.
Келтэн поднял на него безнадежно несчастный взгляд.
— Ты уверен?
— С ними не случится ничего плохого, если мы сумеем держать себя в руках. Когда я вернулся из Рендора, Элане грозила еще большая опасность, однако же мы справились и с ней, верно?
— Должно быть, ты прав. — Келтэн выпрямился в кресле и одернул синий камзол. Лицо его было мрачно. — Я собираюсь отыскать кой-кого и сделать им очень-очень больно, — объявил он.
— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
— Можешь мне помочь, если пожелаешь. — Келтэн сосредоточенно потер щеку. — Я тут вот о чем подумал. Ты понимаешь, что, если ты последуешь указаниям Крегера, он сможет еще год, если не больше, гонять тебя по всей Дарезии из конца в конец?
— А разве у меня есть выбор? Они будут следить за мной.
— Пусть себе следят. Помнишь, как мы познакомились с Беритом?
— Он был послушником в орденском замке в Симмуре.
— Но не тогда, когда я его впервые увидел. Я возвращался из изгнания в Ламорканде и заехал в придорожную таверну в окрестностях Симмура. Там был Берит в твоих доспехах, и с ним Кьюрик. Я знал тебя с детских лет, и даже я не сумел сообразить, что это не ты. Если даже я принял его за тебя, то уж Крегеровы соглядатаи ошибутся наверняка. Возможно кому-то и придется изъездить всю Дарезию, так пусть это будет Берит, а у нас с тобой найдутся дела поважнее.
— Это лучшая идея из всех, что я слышал до сих пор, — проговорил потрясенный Спархок и обернулся к остальным. — Могу я вам кое-что сказать? — Все резко и встревоженно обернулись к нему. — Пора приниматься за работу, — продолжал Спархок. — Келтэн только что напомнил мне, что в прошлом мы уже использовали сэра Берита в качестве приманки. Мы с Беритом сложены почти одинаково, и мои доспехи ему более или менее подходят, а если он опустит забрало, никто и не заподозрит, что он — не я. Если он вновь согласится изображать старого служаку, потрепанного временем, мы сумеем подготовить для Крегера и его дружков парочку неприятных сюрпризов.
— Меня не надо просить, Спархок, — сказал Берит. — Я согласен.
— Ты бы хоть разузнал подробности, Берит, прежде чем вызываться добровольцем, — страдальчески проговорил Халэд.
— Помнится, твой отец говаривал то же самое, — усмехнулся Берит.
— Что ж ты его не слушал?
— Весьма любопытный план, принц Спархок, — с сомнением проговорил Оскайн, — однако же крайне опасный.
— Я не боюсь, ваше превосходительство, — возразил Берит.
— Я имел в виду не опасность, которая грозит вам, молодой сэр. Я говорю об опасности для королевы Эланы. Стоит кому-то распознать вашу личину — и… — Оскайн красноречиво развел руками.
— Стало быть, мы должны сделать так, чтобы никто не сумел ее распознать, — сказала Сефрения.
— Но, Сефрения, — возразил Сарабиан, — он же не может все время держать забрало опущенным.
— Думаю, ему и не придется. — Сефрения задумчиво взглянула на Ксанетию. — Достаточно ли мы уже доверяем друг другу, дорогая сестра? Я говорю о чем-то большем, нежели то, что мы делали до сих пор.
— С величайшим вниманием выслушаю я твои слова, сестра моя.
— Дэльфийская магия направлена главным образом вовнутрь, не так ли? — Ксанетия кивнула. — Вероятно потому никто и не может обнаружить ее. Стирикская магия — совсем другое дело. Мы изменяем то, что вокруг нас, поэтому наша магия направлена наружу. В данном случае ни то ни другое не сработало бы, но если бы мы объединили наши усилия… — Она не закончила фразу.
— Интересная мысль, — пробормотала Афраэль.
— Я что-то ничего не понял, — признался Вэнион.
— Мы с анарой намерены поставить опыт, — пояснила Сефрения, — и если то, что я задумала, удастся, мы сделаем Берита настолько похожим на Спархока, что они смогут бриться друг перед другом, как перед зеркалом.
— Покуда каждая из нас в точности знает, что делает другая, это будет не так уж и трудно, — заверила Сефрения Спархока, когда позже он и Берит присоединились к Вэниону и анаре Ксанетии, дожидавшимся их в комнате, которую Сефрения разделяла с Вэнионом.
— Ты уверена, что у вас все получится? — с сомнением спросил он.
— Они никогда прежде этого не делали, Спархок, — напомнил ему Вэнион, — откуда же взяться полной уверенности?
— Звучит не слишком многообещающе. Лицо у меня так себе, но ведь другого-то не будет.
— Ни тебе, Анакха, ниже юному сэру Бериту не грозит опасность, — сказала Ксанетия. — В давние времена случалось порой, что моим соплеменникам необходимо было покинуть потаенную нашу долину и странствовать среди обычных людей. Посредством сего заклинания и скрывали мы истинную нашу сущность.
— Я сейчас объясню тебе, как это будет, — сказала Сефрения. — Вначале Ксанетия наложит дэльфийское заклинание, которое должно запечатлеть твои черты на ее собственном лице, но в тот миг, когда она выпустит свое заклинание, я выпущу свое, стирикское, и оно отклонит заклинание Ксанетии на Берита.
— А разве все стирики в Материоне не услышат, как ты выпустишь заклинание? — спросил Спархок.
— В том-то и прелесть, — сказала Афраэль, — что изначальное заклинание творит Ксанетия, а дэльфийскую магию почуять невозможно. Сам Киргон мог бы сидеть в соседней комнате и не услышал бы ни шороха.
— Но вы точно уверены, что это сработает?
— Есть только один способ проверить.
Спархок, конечно же, ничего не почувствовал, но он, в конце концов, был только образцом. Довольно странно было, однако, видеть, как черты лица Берита постепенно изменяются.
Когда объединенное заклинание свершилось, Спархок внимательно оглядел своего друга.
— Неужели я и вправду так выгляжу? — упавшим голосом спросил он у Вэниона.
— Я бы не сумел вас различить.
— И нос вот так перебит?
— Мы думали, ты это знаешь.
— Мне никогда не доводилось посмотреть на себя со стороны. — Спархок критически оглядел глаза Берита. — Постарайся все время щуриться, — посоветовал он. — Мои глаза видят уже не так хорошо, как прежде. С возрастом это случается.
— Я это запомню. — Даже голос Берита звучал по-другому.
— Я и в самом деле так говорю? — спросил подавленный Спархок. Вэнион кивнул. Спархок потряс головой.
— Когда видишь и слышишь себя со стороны, решительно начинаешь думать о себе хуже, — признался он и вновь взглянул на Берита. — Я ничего не почувствовал, а ты?
Берит кивнул, с трудом сглотнув.
— На что это было похоже?
— Я предпочел бы не говорить об этом. — Берит, моргая, осторожно ощупывал пальцами свое новое лицо.
— Я не могу их различить! — восхитился Келтэн, разглядывая то Спархока, то Берита.
— Так и было задумано, — пояснил Спархок.
— Который из вас ты?
— Не дурачься, Келтэн.
— Теперь, когда мы знаем, как это делается, мы сможем совершить и другие изменения, — сказала Сефрения. — Мы дадим всем вам новые лица, чтобы вы могли действовать без помех, а во дворце оставим людей с вашими лицами. Думаю, что даже после Праздника Урожая за нами еще есть кому следить, а это избавит нас от соглядатаев.
— Подробностями мы займемся позже, — сказал Вэнион. — Вначале пусть отправятся в путь Берит и Халэд. Какую дорогу обычно выбирают путешественники, когда сушей отправляются отсюда в Бересу? — Он развернул на столе карту.
— Обычно в Бересу добираются морем, — ответил Оскайн, — но если нет, пересекают полуостров и в Микке садятся на корабль, который идет через залив к материку.
— Здесь, похоже, нет никаких дорог. — Вэнион, нахмурившись, рассматривал карту.
— Эти места мало населены, лорд Вэнион, — пожал плечами Оскайн, — соляные болота и все такое прочее. Там есть несколько проселочных дорог, но на карте они не отмечены.
— Сделайте все от вас зависящее, — сказал Вэнион Бериту и Халэду. — Как только вы доберетесь до Тамульских гор, вы выйдете вот к этой дороге, которая огибает джунгли с запада.
— Я бы на вашем месте держался подальше от самих гор, Берит, — предостерег Улаф. — Там сейчас тролли.
Берит кивнул.
— Спархок, — сказал Халэд, — ты бы поговорил с Фарэном. Не думаю, чтобы его обмануло то, что у Берита твое лицо, а Бериту придется ехать на Фарэне, если мы хотим, чтобы наша маскировка выглядела убедительно.
— Я об этом забыл, — признался Спархок.
— Я так и подумал, что забудешь.
— Ну что ж, — продолжал Вэнион свои наставления молодым путешественникам, — этой дорогой вы доедете до Лидроса, а оттуда двинетесь в путь дорогой, которая огибает южную оконечность Арджуны, и доедете до самой Бересы. Такой выбор пути напрашивается сам собой, и наверняка они именно этого от вас и ожидают.
— Эта дорога не из коротких, лорд Вэнион, — заметил Халэд.
— Знаю. Очевидно, Крегер и его подручные именно этого и добивались. Если бы они спешили, то велели бы Спархоку отправиться морем.
— Спархок, — повелительно сказала Флейта, — отдай Бериту кольцо жены.
— Зачем?
— Заласта чует это кольцо, а стало быть, может учуять и Киргон, и уж наверняка его учует Клааль. Если у Берита не будет при себе кольца, изменять его внешность будет пустой тратой времени.
— Ты подвергаешь Берита и Халэда немалой опасности, — укоризненно заметила Сефрения.
— Такова уж наша служба, матушка, — пожал плечами Халэд.
— Я присмотрю за ними, — пообещала Афраэль сестре и критически взглянула на Берита. — Позови меня.
— Что?
— Заклинание, Берит, — с преувеличенным терпением пояснила она. — Я хочу быть уверена, что ты верно запомнил его.
— А-а. — Берит произнес заклинание, призывающее Афраэль, тщательно выговаривая слова и сопровождая их запутанными жестами рук.
— Ты неверно произносишь «Каджерастикон», — поправила его Афраэль.
Сефрения без особого успеха пыталась сдержать смех.
— Что в этом смешного? — спросил Телэн.
— Произношение сэра Берита вызвало кое-какие сомнения в значении этого слова, — пояснил Стрейджен.
— И что он такого сказал? — полюбопытствовал Телэн.
— Это не твое дело, — строго сказала Флейта. — Мы собрались здесь не для того, чтобы пережевывать устаревшие шутки о том, чем мальчики отличаются от девочек. Поупражняйся в произношении, Берит. А теперь — тайный зов.
— Что это такое? — шепотом спросил Итайн у Вэниона.
— Это заклинание для передачи сообщений, ваше превосходительство, — пояснил Вэнион. — Оно призывает не присутствие Богини-Дитя, а ее разум. Мы передаем ей сообщение, а уж она доставляет его по назначению.
— Не слишком ли это унизительно для Богини-Дитя? Неужели вы и в самом деле вынуждаете ее служить у вас на посылках?
— Меня это не оскорбляет, Итайн, — усмехнулась Афраэль. — В конце концов, мы живем для того, чтобы служить тем, кого любим.
Второе заклинание не вызвало у Флейты нареканий.
— Скорее всего, тебе придется чаще использовать именно тайный зов, — предостерег Берита Вэнион. — Крегер запретил Спархоку применять магию, так что лучше не творить заклинания слишком явно. Если вы получите в пути новые указания, сделай вид, что следуешь им, но сообщи обо всем Афраэли.
— Лорд Вэнион, — сказал Халэд, — теперь ведь, наверное, нет смысла обряжать его в доспехи Спархока?
— И верно, — согласился Вэнион. — Довольно будет и кольчуги, Берит. Теперь мы хотим, чтобы они видели твое лицо.
— Хорошо, мой лорд.
— Тогда отправляйтесь спать, — сказал Вэнион. — Завтра с рассветом вы тронетесь в путь.
— Только не слишком рано, — вставил Кааладор. — Чего доброго, шпики продрыхнут ваш отъезд. А кой толк напяливать на себя новую морду, ежели не перед кем в ней покрасоваться?
На следующее утро во внутреннем дворе было зябко и сыро, и редкий осенний туман нависал над сияющим городом. Спархок вывел Фарэна из конюшни.
— Будьте очень осторожны, — в который раз предостерег он двоих молодых людей в кольчугах и дорожных плащах.