Страница:
Николас махнул рукой:
— Мне надо подышать свежим воздухом.
Он направился к двери трактира по узкому проходу между столами. Гарри шел за ним по пятам. Оказавшись во дворе, сквайр приглушенно спросил:
— Ники, с герцогом совсем худо, да?.. Он… Он что же?..
— Да жив он, жив, — успокоил его Николас. — Хотя и очень плох. Энтони говорит, у него внутреннее кровотечение, а еще перелом ноги в двух местах — выше и ниже колена.
— Так значит, он того и гляди… — Гарри хотел было сказать «умрет», но в последний момент спохватился и, чтоб не накликать беду, пробормотал:
— выздоровеет?
Николас пожал плечами:
— Не знаю. Мартин старше, чем я думал, но здоровье у него до сих пор было куда каким крепким. — Говоря это, он неторопливо шагал по двору трактира к воротам, что вели на площадь. Гарри от него не отставал.
— Скажи, Николас, ведь тебя заботит что-то еще?
Принц молча кивнул и ускорил шаг.
— А что именно?
— Этого я тебе не скажу.
Лицо Гарри вытянулось от огорчения и обиды.
— А я-то думал, мы с тобой друзья, — с горьким упреком произнес он.
Николас остановился и в упор взглянул на своего сквайра.
— Так оно и есть, Гарри, — мягко сказал он, — но понимаешь, о некоторых вещах не дозволяется говорить никому, кроме членов царствующего семейства.
— Ну, так это же совсем другое дело! — Гарри понимающе улыбнулся. — Ежели это семейная или государственная тайна, то я, разумеется, не смею претендовать на твое доверие. Но скажи только одно, Ники, это что-нибудь серьезное? Опасное?
— К сожалению да, — вздохнул принц. — Очень серьезное и очень опасное. Знаешь, оказывается, есть силы, которые могут уничтожить всех нас, а также и все, что нам дорого. Все, понимаешь? И похоже, что именно они задумали и организовали набег на Крайди и похищение принцессы и остальных.
Внезапно неподалеку раздался голос:
— Очень даже похоже!
Николас и Гарри вздрогнули от неожиданности. Принц схватился за рукоятку сабли. Но из тьмы навстречу им выступил не кто иной как Калис. Он приблизился к друзьям и приветливо им улыбнулся.
— Отец рассказывал мне о том, о чем сегодня, судя по твоим последним словам, тебе поведал герцог Мартин, — сказал сын Агларанны Николасу.
— Так тебе известно о змеях?
Калис кивнул:
— Один из наших дозорных отрядов наткнулся на стаю моррелов у границы Каменной Горы. Завязался бой, а когда он закончился, эльфы нашли это кольцо возле тела убитого моррела. Возможно, тот его хранил со времен Большого Бунта, когда Лжемурмандрамас повел полчища темных братьев против Сетанона. В таком случае нам совершенно нечего опасаться.
— Конечно, — согласился Николас. — Но если все обстоит иначе…
— Тогда опасность снова близка.
Николас обхватил ладонями плечи, словно ему вдруг стало зябко.
— А что собираются делать в связи со всем этим твои родители, Калис?
— Пока ничего. Биться с тенями не в наших обычаях. А чтобы узнать доподлинно, в самом ли деле нам грозит беда, я отправлюсь в плавание вместе с вами.
Николаса эта весть порадовала, и он широко улыбнулся. Калис ответил на его улыбку легким наклоном головы.
— Но почему именно ты?
— Потому что я по рождению своему принадлежу как к эльфам, так и к людям. И облик мой во многом сродни человеческому. Ведь по виду меня вполне можно принять за одного из вас. — Он окинул взором обугленные фрагменты строений, что виднелись вокруг. — Я хотел бы увидеть существа, что способны на такое. И помочь вам вызволить пленников. — Снова повернувшись к друзьям, Калис поправил лук за плечами и слегка склонил кудрявую голову. — А теперь мне придется вас покинуть. Я проведу эту ночь у деда с бабкой. Мы с ними видимся нечасто, а завтра нам вновь предстоит разлука. Похоже, весьма долгая — по вашим человеческим меркам.
Когда он ушел, Гарри толкнул принца локтем в бок.
— Эй, а что это еще за кольцо такое?
Николас достал кольцо из поясного кармана и передал его другу. Поверхность миниатюрного обруча тускло светилась во тьме, фокусируя и отражая бледные лунные лучи.
Гарри поморщился:
— Какое оно, однако, уродливое. И холодное, точно змеиная кожа. Фу, гадость!
— Возможно, оно еще хуже, чем тебе кажется, — мрачно усмехнулся Николас. Он принял от Гарри змеиное кольцо и спрятал его в потайной карман на поясе.
— Пошли-ка отсюда. У нас ведь еще тысяча дел.
— Хороший знак, — улыбнулся матрос, который успел уже спуститься с высокой мачты. Он приветливо кивнул Николасу и зашлепал босыми ногами по палубе. Его ждала какая-то другая срочная работа. Николас проводил его пристальным взглядом.
Внешний облик членов команды «Орла» преобразился до неузнаваемости. Николасу с трудом верилось, что это те же самые моряки, которые вместе с ним приплыли из Крондора в Крайди. Прежде они все как один носили строгую военно-морскую форму: темно-синие панталоны, сине-белые полосатые фуфайки и синие шерстяные колпаки. Теперь же каждый из матросов был облачен в разномастное грязное тряпье самых причудливых фасонов. Одеяния свои они извлекли все из тех же старых сундуков, что хранились в подвале замка. По покрою и отделке некоторых из камзолов и жилетов, присвоенных подчиненными Амоса, Николас без труда догадался, что прежде эти наряди принадлежали его деду Боуррику, а также принцам Аруте и Лиаму. В дело пошли даже платья принцессы Каролины и покойной герцогини Катрин: матросы спороли с них кружева и кое-как обшили ими воротники и манжеты своих сорочек. В подобных начинаниях они встретили полное одобрение Амоса, который не раз заявлял, что настоящих пиратов во все времена отличали экстравагантность в нарядах и тяга к роскоши.
Платье, которое выбрал для себя Николас, прежде вне всякого сомнения принадлежало его отцу, принцу Аруте. Костюм этот состоял из высоких черных сапог для верховой езды, черных рейтуз и белой сорочки с мягким воротником и широкими рукавами. Поверх сорочки принц набросил длинный черный кожаный жилет, который в случае надобности мог бы служить ему некоторой защитой от сабельных ударов. Этот наряд очень нравился принцу и был ему к лицу, но чтобы хоть немного походить на пирата, ему непременно следовало украсить себя чем-нибудь ярким, бросающимся в глаза. И Николас стянул талию широким красным кушаком. На черной кожаной перевязи, закрепленной на его правом плече, висела сабля в ножнах. Будь на то его воля, он выбрал бы иное, более привычное оружие, но Амос этому решительно воспротивился. Он заверил Николаса, что едва ли не всей Мидкемии известно, как блестяще владеют рапирой — оружием весьма редким в Западных землях Королевства — принц Арута и его сыновья, и что отправься принц в плавание с рапирой у пояса, он выдал бы этим с головой не только себя, но и всех остальных.
Николас собрал свои длинные волосы в пучок и стянул их на затылке красным шнуром. Растительность теперь уже густо покрывала нижнюю часть его юного лица, и от этого принц казался немного старше своих лет.
На палубу вышел Маркус. При виде него Гарри звонко рассмеялся. Наряд герцогского сына оказался почти точным подобием того, в какой облачился Николас, с той лишь разницей, что кушак у Маркуса был синим, волосы он оставил распущенными, а голову покрыл синей шляпой из валяной шерсти с короткими полями. Оружием ему служила абордажная сабля в черных кожаных ножнах.
— Вы только поглядите на себя! — веселился Гарри. — Ну точь-в-точь две горошины из одного стручка! Вот если бы вы… — Но свирепые взгляды, коими наградили его за эти неосторожные слова оба кузена, заставили Гарри замолчать.
— Как твой отец? — спросил Николас.
— Он очень мало со мной говорил, — вздохнул Маркус. — Пожелал мне удачи и доброго пути и тотчас же заснул. — Он нервно сжал поручень борта. — Я всю ночь ни на шаг не отходил от его ложа, но к утру, когда мне пришлось его покинуть, он так и не проснулся.
— Он очень силен и крепок для своих лет. Маркус уныло кивнул и о чем-то задумался. Через несколько мгновений, словно придя к важному решению, он вскинул голову и пристально, в упор взглянул на Николаса.
— Послушай, я хочу раз и навсегда с тобой объясниться. Знай, что я тебе не доверяю. И мне думается, что ты при первой же опасности струсишь и сбежишь. Для участия в том, что мы задумали, у тебя недостанет смелости и сил.
Кровь бросилась в лицо Николаса, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно и бесстрастно:
— Я вовсе не ищу твоего доверия, кузен Маркус, и мне безразлично, что ты обо мне думаешь. Но не забывай однако, что ты обязан мне подчиняться. Большего я не вправе от тебя требовать. — Он резко повернулся и зашагал прочь.
— Присяги на верность королевскому дому я не нарушу! — крикнул ему вслед взбешенный Маркус. — Но берегись меня, если ты посмеешь причинить обиду моей сестре или Эбигейл!
Гарри поспешно нагнал своего господина и с тревогой заглянул в его пылавшее гневом лицо.
— Надо с этим заканчивать, Ники.
— С чем? — недовольно буркнул принц.
— Да с этим вашим глупым соперничеством, с чем же еще? Неужто же ты не понимаешь, сейчас совсем не время петушиться и задирать друг друга!
Николас посторонился, давая дорогу двоим матросам, которые тянули толстую веревку, чтобы переместить рею. Амос выкрикивал им команды с капитанского мостика.
— Если Маркус ко мне не переменится, если он будет продолжать меня ненавидеть, то я ничего не смогу с этим поделать.
Гарри покачал головой:
— Ты тоже не всегда бываешь к нему справедлив. Маркус ведь вовсе не такой уж злобный и вздорный тип, каким тебе кажется. Порой он очень напоминает мне твоего отца. — При этом замечании Николас сердито сощурился. Гарри поспешил добавить:
— Я ведь что имею в виду: отец твой — человек суровый и строгий, но при этом справедливый. Ведь так? — Принц нехотя кивнул. — И Маркус, поверь мне, очень в этом на него похож. Беда в том, что, когда дело идет о тебе, его чувство справедливости дает сбой.
— Так мне-то ты что предлагаешь?
— Не знаю, право, но мне думается, что он станет вести себя иначе, если ты как-нибудь постараешься его уверить, что не питаешь к нему вражды. Ведь вы с ним взялись бороться против общего врага, который находится где-то там.
— И он указал на запад пальцем.
Николас вспомнил последний разговор с Мартином о страшных и таинственных событиях минувшего, и по коже его пробежал озноб.
— Пожалуй, ты прав, — поежившись, пробормотал он. — Мне надо будет придумать, как к нему подступиться.
— Вот и хорошо! — просиял Гарри. — Знаешь, пойду-ка я теперь же с ним поговорю, попытаюсь и его убедить в том, что перед лицом опасности все мы должны стоять друг за друга горой. Иначе. ведь нам не миновать беды!
— Когда и где ты успел понабраться мудрости, Гарри Ладлэнд? — усмехнулся Николас.
— В Крайди, — без тени улыбки ответил сквайр. — Когда жизнь перестала казаться сплошной забавой и праздником.
Николас понимающе кивнул:
— Мне надобно поговорить с Амосом о вещах весьма важных. Скажи и Маркусу, чтоб через несколько минут пришел к нашему капитану в каюту, хорошо?
— Будет исполнено, ваше высочество, — улыбнулся Гарри и бегом бросился к Маркусу, который оставался стоять на прежнем месте.
Николас взобрался на мостик и встал рядом с Амосом:
— Нам надо поговорить.
Амос искоса взглянул на его озабоченное, посуровевшее лицо с бровями, сведенными к переносице.
— Наедине?
— Да, — кивнул принц. — И лучше будет, если мы пройдем в твою каюту.
Амос поманил к себе первого помощника и передал ему командование кораблем.
— Не сходите с этого курса, Родес. А если что — я буду в своей каюте.
— Есть, капитан! — молодцевато крикнул Родес и кивнул годовой, обвязанной желтой косынкой.
Амос и Николас спустились по трапу вниз и направились к капитанской каюте. В коридоре Николас заглянул в приоткрытую дверь просторной каюты, которую занимали Накор, Гуда, Калис и Энтони. Все четверо, утомленные ночными сборами в дорогу, дремали теперь на своих койках.
— Что случилось, Ники?
— После все расскажу. Сперва давай дождемся Маркуса.
Несколько минут прошло в Молчании. Наконец послышался негромкий стук, и Николас распахнул дверь.
— В чем дело? — подозрительно спросил Маркус, входя в каюту.
— Сядь, — велел ему принц.
Маркус с недоумением взглянул на Траска. Тот кивнул и сам уселся в просторное кресло у стола. Маркус и Николас заняли места по обе стороны от него.
— Мне известно теперь многое о Сетаноне, — начал Николас.
— Еще бы! — подхватил Траск. — Ведь я ж тебе не раз о нем рассказывал. Но с чего это ты вдруг о нем вспомнил?
— Дядя Мартин рассказал мне все, что знает сам.
Амос понимающе кивнул:
— Тогда другое дело. Ведь твои дядья и принц Арута все эти годы хранили в большой тайне то, что ведомо о Сетаноне только им одним и о чем не знают даже участники самой битвы. Я никогда не пытался их об этом расспрашивать. Ежели они полагают, что им надлежит держать все в секрете, значит, так тому и быть… — Он умолк и вопросительно взглянул на принца.
— Милорд Мартин когда-нибудь говорил с тобой о тех событиях? — повелительно обратился Николас к Маркусу.
— Немного, — насупившись, отвечал тот. — Я знаю от него о Большом Бунте моррелов, о самой битве, о помощи кешианцев и цурани.
Николас глубоко вздохнул:
— Существует некая тайна, связанная с Сетаноном и известная лишь королю и его братьям. Но не так давно о ней поведали моему брату Боуррику как наследнику престола, а также и Эрланду. Он ведь рано или поздно станет принцем Крондора. Теперь о ней знаю также и я.
Маркус окинул кузена сердито-недоверчивым взглядом прищуренных глаз:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мой отец поведал тебе такое, о чем не стал говорить со мной, своим единственным сыном?!
Вместо ответа Николас достал змеиное кольцо из поясного кармана и протянул его Маркусу. Тот долго разглядывал крученый маленький обруч, а затем передал его Траску.
— Проклятые змеи! — пробурчал Амос.
— Что же все это означает? — растерянно спросил Маркус.
— Прежде чем ответить на твой вопрос, кузен, — сказал Николас, — я желал бы заручиться обещанием молчания. Вы оба должны хранить в глубочайшей тайне все то, что я вам сейчас расскажу. Обещаете?
— Клянусь! — с чувством воскликнул Амос.
— Согласен, — процедил Маркус.
— Дело в том, что Большой Бунт моррелов, когда некто, выдававший себя за пророка темных эльфов Мурмандрамаса, повел их банды в земли Королевства, был задуман и организован другими.
— Другими? переспросил Маркус.
— Пантатианскими жрецами, змеелюдьми, — кивнул Амос.
Маркус пожал плечами:
— Никогда о таких не слышал.
— О них знают очень немногие, — сказал Николас. — Лжемурмандрамас был фальшив абсолютно во всем. Он разумеется ничего общего не имел с воскресшим из мертвых пророком темных эльфов, который якобы встал из могилы затем, чтобы вести их против нас. А главное, он вообще не принадлежал к моррелам. То был змеиный жрец, которому с помощью колдовства удалось сделаться похожим на легендарного вождя темных братьев. Моррелы, однако, в него уверовали, и обман этот так по сей день и не был ими раскрыт.
— Понятно, — буркнул Маркус. — Но почему, скажи на милость, все это держится в таком секрете? Нам бы надо поскорей разоблачить этого змеиного колдуна перед моррелами, и тогда на границе станет спокойнее.
— Нет, этого делать ни в коем случае нельзя, — возразил Николас. — Ведь все обстоит далеко не так просто. В городе Сетаноне находится артефакт. Это огромный камень, оставленный там валкеру — Древней расой, что населяла Мидкемию прежде, в далекие времена.
Маркус округлил от удивления глаза и помотал головой. Рассказ Николаса окончательно сбил его с толку. Амос же задумчиво кивнул:
— Валкеру — это ведь повелители драконов?
— Вот именно. Что же до пантатианцев, то они являют собой что-то вроде человекоподобных ящериц. Так, во всяком случае, говорил твой отец, кузен Маркус. Они поклоняются одной из древних валкеру и считают ее своим главным божеством. И они жаждут заполучить тот волшебный Камень жизни, с помощью которого надеются оживить эту богиню.
Амос поскреб в затылке:
— Но ведь Сетанон давно покинут жителями. По слухам, на город наложено заклятие и находиться в нем опасно. Неужто же такая ценная вещь, как этот арте… в общем, Камень жизни, оставлена там без всякого призора?
— Дядя Мартин сказал, что Камень жизни стережет огромный дракон, который к тому же посвящен в тайны будущего. К нему можно обратиться за советом, как к оракулу. Когда мы вернемся из этого плавания, я непременно попрошу отца, чтобы он меня туда отпустил. Я очень желал бы кое о чем спросить этого дракона.
— Но почему отец сам мне об этом не рассказал? — продолжал недоумевать Маркус.
— Потому что он поклялся Лиаму молчать об этом, — терпеливо объяснил ему Николас. — И долгие годы о существовании Камня жизни знали только сам король, наши с тобой отцы да еще Паг.
— И Макрос, — вставил Траск. — Ему-то уж точно об этом известно.
Дверь каюты отворилась:
— Макрос Черный бесследно исчез сразу же после битвы, — невозмутимо произнес Калис, на секунду задержавшись в дверном проеме и приветствовав всех легким кивком.
— Почему это ты не изволишь стучаться?! — проревел Амос. — И кто дал тебе право подслушивать наши разговоры?!
Принц эльфов пожал плечами:
— У меня ведь очень острый слух, а переборки между каютами такие тонкие, что, находясь у себя, я не пропустил ни одного слова из вашей беседы. — Он прислонился к стене и спокойно добавил:
— К тому же, я знаю от своего отца о самке дракона, что стережет Камень жизни в Сетаноне. Отец когда-то был с ней дружен. Он многое мне поведал также и о самой битве. Но почему это ты, Николас, решился вдруг нарушить клятву?
— Потому что Маркус — мой кровный родственник. Он тоже принадлежит к королевскому дому, хотя его отец и отказался от права на престол от своего имени и от имени всех своих потомков. А Траск, как только мы вернемся в Крондор, женится на моей бабке и также войдет в нашу семью. Главное же, что я вполне доверяю им обоим. Если со мной что-нибудь случится, другие должны продолжить начатое нами дело, при этом доподлинно зная, сколь многое от нас зависит. Ведь речь идет не только о спасении пленников, как бы высоко мы их ни ценили. Возможно, настанет и такое время, когда мы будем вынуждены прекратить погоню и обратить свои силы на другое. — Николас ненадолго умолк, а затем продолжил приглушенным голосом, тщательно взвешивая каждое слово:
— Твой отец, Маркус, вовсе не из тех людей, что склонны преувеличивать опасности, и все же мне нелегко принять его последние слова на веру. Ведь он говорил мне, что артефакт, хранящийся в Сетаноне, каким-то непостижимым образом связан со всеми живущим на нашей планете. И если пантатианцам удастся им завладеть, они с его помощью попытаются воскресить свою давно умершую госпожу, которую считают богиней. Но это неизбежно приведет к гибели остальных, всех без исключения, кто населяет наш мир, от могущественных драконов до ничтожнейших насекомых. «Спастись не удается никому», — повторил мне дядя Мартин. И Мидкемия опустеет. Здесь снова будут в полном одиночестве обитать ожившие души повелителей драконов.
Маркус, впервые услыхавший обо всем. этом, не знал, верить ли ему своим ушам. Он вопросительно, с тревогой взглянул на Калиса. Сын королевы эльфов слегка наклонил голову:
— О том же самом и почти слово в слово говорил мне мой отец. А ведь он, как все вы знаете, тоже не из тех, кто поддается панике.
Маркус провел языком по пересохшим губам и с трудом выдавил из себя:
— Но неужто же эти пантатианцы на такое решатся? Они ведь и сами погибнут вместе с остальными.
Николас пожал плечами:
— Это их не страшит. Они исповедуют культ смерти. И поклоняются валкеру, благодаря которым из обычных, пресмыкающихся превратились в полулюдей, в мыслящие существа. — Он задумчиво покачал головой, будто слова, которые выговаривали его губы, изумляли его самого нисколько не меньше, чем остальных. — Как жаль, что я узнал об этом не прежде», чем Паг нас покинул. Он бы многое мог мне объяснить. Похоже, однако, что пантатианцы надеются остаться в живых благодаря заступничеству своей богини и состоять при ней в качестве слуг-полубогов. Они также рассчитывают, что и остальные живые существа, которые когда-то обитали на Мидкемии, воскреснут вместе с этой валкеру и станут им всем поклоняться. Но и смерти они нисколько не боятся. И счастливы будут погубить всю планету ради возможного воскрешения богини. Теперь вам всем должно быть понятно, почему нам надлежит продолжать поиски. И искать не только пленников из Крайди, но и наших врагов, чтобы одолеть их.
— С этими словами он вопросительно взглянул на Маркуса.
Тот согласно кивнул:
— Да. Теперь мне все ясно, Николас.
— Отрадно видеть, что кузены наконец пришли к взаимопониманию, — усмехнулся Калис.
— И ведь ты отдаешь себе отчет, насколько губительным может оказаться наше с тобой соперничество?
Маркус поднялся на ноги и подошел к Николасу.
— Да. Вполне. — Он протянул руку для пожатия, и принц с готовностью ответил на этот жест примирения. Внезапно губы Маркуса покривила улыбка, сделавшая его удивительно похожим на принца Аруту. — Но когда все это останется позади, — добавил он, — и Эбигейл вернется в Крайди, побереги себя, принц крови!
Угроза эта была высказана в полушутливом тоне, и Николас с принужденной улыбкой ответил:
— Спасибо, что предупредил. И да сбудутся твои слова о благополучном возвращении в Крайди леди Эбигейл и всех остальных. — Кузены снова пожали друг другу руки и вместе вышли из каюты.
Калис взглянул на Амоса. Адмирал чему-то улыбался, подняв глаза к потолку,
— Что это вас так радует, капитан?
Амос вздохнул:
— Да вот, невольно залюбовался этими двумя молодыми петушками, принц. От них, возможно, зависит спасение мира, а они, поди ж ты, находят время и силы хорохориться друг перед дружкой из-за хорошенькой девчонки. — Внезапно взгляд его сделался свирепым, и он прорычал:
— А ты, ежели еще раз посмеешь ввалиться в мою каюту без стука, останешься без ушей! Я их прибью над своей дверью в назидание всем прочим. Ясно?!
Калис улыбнулся и кивнул кудрявой головой.
— Так точно, капитан, — и заторопился к выходу.
Оставшись в одиночестве, Траск перенесся памятью к давно минувшим дням. Он вспоминал о Войне Врат и о Большом Бунте, последовавшем вскоре после ее окончания. Сколько славных ребят погибло на борту его «Сидонии», и во время осады Крайди, и потом, когда гоблины сожгли «Королевскую Ласточку», а его самого и Гая де Бас-Тайру взяли в плен. И следом наступили черные дни для Арменгара. Соотечественники леди Брианы бились с моррелами. Разрозненные вылазки этих тварей в конце концов завершились битвой при Сетаноне.
Амос протяжно вздохнул и отер слезу с морщинистой щеки. Он обратился к богине удачи Рутии с краткой молитвой, которую завершил словами:
— Уж ты давай там пригляди, старая хрычовка, чтоб больше такое не повторилось! — Воспоминания о Бриане вконец его расстроили. Однако Амос Траск, бывший капитан пиратов Тренчард, был не из тех, кто подолгу предается унынию. Помолившись о благополучном исходе плавания и о здравии герцога Мартина, он вскочил на ноги и поспешно покинул свою каюту. Ему не терпелось снова взойти на мостик и принять командование «Орлом».
Глава 9. ФРИПОРТ
— Мне надо подышать свежим воздухом.
Он направился к двери трактира по узкому проходу между столами. Гарри шел за ним по пятам. Оказавшись во дворе, сквайр приглушенно спросил:
— Ники, с герцогом совсем худо, да?.. Он… Он что же?..
— Да жив он, жив, — успокоил его Николас. — Хотя и очень плох. Энтони говорит, у него внутреннее кровотечение, а еще перелом ноги в двух местах — выше и ниже колена.
— Так значит, он того и гляди… — Гарри хотел было сказать «умрет», но в последний момент спохватился и, чтоб не накликать беду, пробормотал:
— выздоровеет?
Николас пожал плечами:
— Не знаю. Мартин старше, чем я думал, но здоровье у него до сих пор было куда каким крепким. — Говоря это, он неторопливо шагал по двору трактира к воротам, что вели на площадь. Гарри от него не отставал.
— Скажи, Николас, ведь тебя заботит что-то еще?
Принц молча кивнул и ускорил шаг.
— А что именно?
— Этого я тебе не скажу.
Лицо Гарри вытянулось от огорчения и обиды.
— А я-то думал, мы с тобой друзья, — с горьким упреком произнес он.
Николас остановился и в упор взглянул на своего сквайра.
— Так оно и есть, Гарри, — мягко сказал он, — но понимаешь, о некоторых вещах не дозволяется говорить никому, кроме членов царствующего семейства.
— Ну, так это же совсем другое дело! — Гарри понимающе улыбнулся. — Ежели это семейная или государственная тайна, то я, разумеется, не смею претендовать на твое доверие. Но скажи только одно, Ники, это что-нибудь серьезное? Опасное?
— К сожалению да, — вздохнул принц. — Очень серьезное и очень опасное. Знаешь, оказывается, есть силы, которые могут уничтожить всех нас, а также и все, что нам дорого. Все, понимаешь? И похоже, что именно они задумали и организовали набег на Крайди и похищение принцессы и остальных.
Внезапно неподалеку раздался голос:
— Очень даже похоже!
Николас и Гарри вздрогнули от неожиданности. Принц схватился за рукоятку сабли. Но из тьмы навстречу им выступил не кто иной как Калис. Он приблизился к друзьям и приветливо им улыбнулся.
— Отец рассказывал мне о том, о чем сегодня, судя по твоим последним словам, тебе поведал герцог Мартин, — сказал сын Агларанны Николасу.
— Так тебе известно о змеях?
Калис кивнул:
— Один из наших дозорных отрядов наткнулся на стаю моррелов у границы Каменной Горы. Завязался бой, а когда он закончился, эльфы нашли это кольцо возле тела убитого моррела. Возможно, тот его хранил со времен Большого Бунта, когда Лжемурмандрамас повел полчища темных братьев против Сетанона. В таком случае нам совершенно нечего опасаться.
— Конечно, — согласился Николас. — Но если все обстоит иначе…
— Тогда опасность снова близка.
Николас обхватил ладонями плечи, словно ему вдруг стало зябко.
— А что собираются делать в связи со всем этим твои родители, Калис?
— Пока ничего. Биться с тенями не в наших обычаях. А чтобы узнать доподлинно, в самом ли деле нам грозит беда, я отправлюсь в плавание вместе с вами.
Николаса эта весть порадовала, и он широко улыбнулся. Калис ответил на его улыбку легким наклоном головы.
— Но почему именно ты?
— Потому что я по рождению своему принадлежу как к эльфам, так и к людям. И облик мой во многом сродни человеческому. Ведь по виду меня вполне можно принять за одного из вас. — Он окинул взором обугленные фрагменты строений, что виднелись вокруг. — Я хотел бы увидеть существа, что способны на такое. И помочь вам вызволить пленников. — Снова повернувшись к друзьям, Калис поправил лук за плечами и слегка склонил кудрявую голову. — А теперь мне придется вас покинуть. Я проведу эту ночь у деда с бабкой. Мы с ними видимся нечасто, а завтра нам вновь предстоит разлука. Похоже, весьма долгая — по вашим человеческим меркам.
Когда он ушел, Гарри толкнул принца локтем в бок.
— Эй, а что это еще за кольцо такое?
Николас достал кольцо из поясного кармана и передал его другу. Поверхность миниатюрного обруча тускло светилась во тьме, фокусируя и отражая бледные лунные лучи.
Гарри поморщился:
— Какое оно, однако, уродливое. И холодное, точно змеиная кожа. Фу, гадость!
— Возможно, оно еще хуже, чем тебе кажется, — мрачно усмехнулся Николас. Он принял от Гарри змеиное кольцо и спрятал его в потайной карман на поясе.
— Пошли-ка отсюда. У нас ведь еще тысяча дел.
***
Корабль вышел из гавани, и Амос приказал поднять все паруса. Когда предрассветный туман рассеялся, небо сделалось ясным и безоблачным. Из-за горизонта поднималось солнце, а над спокойной гладью моря носились чайки. День обещал быть погожим. Николас стоял на полубаке, наблюдая, как один из матросов с удивительной ловкостью крепил ванты к самой верхушке мачты. Принц перевел взгляд на корму корабля. «Орел» рассекал волны, оставляя за собой едва заметный пенистый след. По следу этому, резвясь и перегоняя друг друга, плыли несколько дельфинов.— Хороший знак, — улыбнулся матрос, который успел уже спуститься с высокой мачты. Он приветливо кивнул Николасу и зашлепал босыми ногами по палубе. Его ждала какая-то другая срочная работа. Николас проводил его пристальным взглядом.
Внешний облик членов команды «Орла» преобразился до неузнаваемости. Николасу с трудом верилось, что это те же самые моряки, которые вместе с ним приплыли из Крондора в Крайди. Прежде они все как один носили строгую военно-морскую форму: темно-синие панталоны, сине-белые полосатые фуфайки и синие шерстяные колпаки. Теперь же каждый из матросов был облачен в разномастное грязное тряпье самых причудливых фасонов. Одеяния свои они извлекли все из тех же старых сундуков, что хранились в подвале замка. По покрою и отделке некоторых из камзолов и жилетов, присвоенных подчиненными Амоса, Николас без труда догадался, что прежде эти наряди принадлежали его деду Боуррику, а также принцам Аруте и Лиаму. В дело пошли даже платья принцессы Каролины и покойной герцогини Катрин: матросы спороли с них кружева и кое-как обшили ими воротники и манжеты своих сорочек. В подобных начинаниях они встретили полное одобрение Амоса, который не раз заявлял, что настоящих пиратов во все времена отличали экстравагантность в нарядах и тяга к роскоши.
Платье, которое выбрал для себя Николас, прежде вне всякого сомнения принадлежало его отцу, принцу Аруте. Костюм этот состоял из высоких черных сапог для верховой езды, черных рейтуз и белой сорочки с мягким воротником и широкими рукавами. Поверх сорочки принц набросил длинный черный кожаный жилет, который в случае надобности мог бы служить ему некоторой защитой от сабельных ударов. Этот наряд очень нравился принцу и был ему к лицу, но чтобы хоть немного походить на пирата, ему непременно следовало украсить себя чем-нибудь ярким, бросающимся в глаза. И Николас стянул талию широким красным кушаком. На черной кожаной перевязи, закрепленной на его правом плече, висела сабля в ножнах. Будь на то его воля, он выбрал бы иное, более привычное оружие, но Амос этому решительно воспротивился. Он заверил Николаса, что едва ли не всей Мидкемии известно, как блестяще владеют рапирой — оружием весьма редким в Западных землях Королевства — принц Арута и его сыновья, и что отправься принц в плавание с рапирой у пояса, он выдал бы этим с головой не только себя, но и всех остальных.
Николас собрал свои длинные волосы в пучок и стянул их на затылке красным шнуром. Растительность теперь уже густо покрывала нижнюю часть его юного лица, и от этого принц казался немного старше своих лет.
На палубу вышел Маркус. При виде него Гарри звонко рассмеялся. Наряд герцогского сына оказался почти точным подобием того, в какой облачился Николас, с той лишь разницей, что кушак у Маркуса был синим, волосы он оставил распущенными, а голову покрыл синей шляпой из валяной шерсти с короткими полями. Оружием ему служила абордажная сабля в черных кожаных ножнах.
— Вы только поглядите на себя! — веселился Гарри. — Ну точь-в-точь две горошины из одного стручка! Вот если бы вы… — Но свирепые взгляды, коими наградили его за эти неосторожные слова оба кузена, заставили Гарри замолчать.
— Как твой отец? — спросил Николас.
— Он очень мало со мной говорил, — вздохнул Маркус. — Пожелал мне удачи и доброго пути и тотчас же заснул. — Он нервно сжал поручень борта. — Я всю ночь ни на шаг не отходил от его ложа, но к утру, когда мне пришлось его покинуть, он так и не проснулся.
— Он очень силен и крепок для своих лет. Маркус уныло кивнул и о чем-то задумался. Через несколько мгновений, словно придя к важному решению, он вскинул голову и пристально, в упор взглянул на Николаса.
— Послушай, я хочу раз и навсегда с тобой объясниться. Знай, что я тебе не доверяю. И мне думается, что ты при первой же опасности струсишь и сбежишь. Для участия в том, что мы задумали, у тебя недостанет смелости и сил.
Кровь бросилась в лицо Николаса, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно и бесстрастно:
— Я вовсе не ищу твоего доверия, кузен Маркус, и мне безразлично, что ты обо мне думаешь. Но не забывай однако, что ты обязан мне подчиняться. Большего я не вправе от тебя требовать. — Он резко повернулся и зашагал прочь.
— Присяги на верность королевскому дому я не нарушу! — крикнул ему вслед взбешенный Маркус. — Но берегись меня, если ты посмеешь причинить обиду моей сестре или Эбигейл!
Гарри поспешно нагнал своего господина и с тревогой заглянул в его пылавшее гневом лицо.
— Надо с этим заканчивать, Ники.
— С чем? — недовольно буркнул принц.
— Да с этим вашим глупым соперничеством, с чем же еще? Неужто же ты не понимаешь, сейчас совсем не время петушиться и задирать друг друга!
Николас посторонился, давая дорогу двоим матросам, которые тянули толстую веревку, чтобы переместить рею. Амос выкрикивал им команды с капитанского мостика.
— Если Маркус ко мне не переменится, если он будет продолжать меня ненавидеть, то я ничего не смогу с этим поделать.
Гарри покачал головой:
— Ты тоже не всегда бываешь к нему справедлив. Маркус ведь вовсе не такой уж злобный и вздорный тип, каким тебе кажется. Порой он очень напоминает мне твоего отца. — При этом замечании Николас сердито сощурился. Гарри поспешил добавить:
— Я ведь что имею в виду: отец твой — человек суровый и строгий, но при этом справедливый. Ведь так? — Принц нехотя кивнул. — И Маркус, поверь мне, очень в этом на него похож. Беда в том, что, когда дело идет о тебе, его чувство справедливости дает сбой.
— Так мне-то ты что предлагаешь?
— Не знаю, право, но мне думается, что он станет вести себя иначе, если ты как-нибудь постараешься его уверить, что не питаешь к нему вражды. Ведь вы с ним взялись бороться против общего врага, который находится где-то там.
— И он указал на запад пальцем.
Николас вспомнил последний разговор с Мартином о страшных и таинственных событиях минувшего, и по коже его пробежал озноб.
— Пожалуй, ты прав, — поежившись, пробормотал он. — Мне надо будет придумать, как к нему подступиться.
— Вот и хорошо! — просиял Гарри. — Знаешь, пойду-ка я теперь же с ним поговорю, попытаюсь и его убедить в том, что перед лицом опасности все мы должны стоять друг за друга горой. Иначе. ведь нам не миновать беды!
— Когда и где ты успел понабраться мудрости, Гарри Ладлэнд? — усмехнулся Николас.
— В Крайди, — без тени улыбки ответил сквайр. — Когда жизнь перестала казаться сплошной забавой и праздником.
Николас понимающе кивнул:
— Мне надобно поговорить с Амосом о вещах весьма важных. Скажи и Маркусу, чтоб через несколько минут пришел к нашему капитану в каюту, хорошо?
— Будет исполнено, ваше высочество, — улыбнулся Гарри и бегом бросился к Маркусу, который оставался стоять на прежнем месте.
Николас взобрался на мостик и встал рядом с Амосом:
— Нам надо поговорить.
Амос искоса взглянул на его озабоченное, посуровевшее лицо с бровями, сведенными к переносице.
— Наедине?
— Да, — кивнул принц. — И лучше будет, если мы пройдем в твою каюту.
Амос поманил к себе первого помощника и передал ему командование кораблем.
— Не сходите с этого курса, Родес. А если что — я буду в своей каюте.
— Есть, капитан! — молодцевато крикнул Родес и кивнул годовой, обвязанной желтой косынкой.
Амос и Николас спустились по трапу вниз и направились к капитанской каюте. В коридоре Николас заглянул в приоткрытую дверь просторной каюты, которую занимали Накор, Гуда, Калис и Энтони. Все четверо, утомленные ночными сборами в дорогу, дремали теперь на своих койках.
***
Амос отпер дверь своей каюты, пропустил Николаса вперед, вошел следом за ним и с тревогой спросил:— Что случилось, Ники?
— После все расскажу. Сперва давай дождемся Маркуса.
Несколько минут прошло в Молчании. Наконец послышался негромкий стук, и Николас распахнул дверь.
— В чем дело? — подозрительно спросил Маркус, входя в каюту.
— Сядь, — велел ему принц.
Маркус с недоумением взглянул на Траска. Тот кивнул и сам уселся в просторное кресло у стола. Маркус и Николас заняли места по обе стороны от него.
— Мне известно теперь многое о Сетаноне, — начал Николас.
— Еще бы! — подхватил Траск. — Ведь я ж тебе не раз о нем рассказывал. Но с чего это ты вдруг о нем вспомнил?
— Дядя Мартин рассказал мне все, что знает сам.
Амос понимающе кивнул:
— Тогда другое дело. Ведь твои дядья и принц Арута все эти годы хранили в большой тайне то, что ведомо о Сетаноне только им одним и о чем не знают даже участники самой битвы. Я никогда не пытался их об этом расспрашивать. Ежели они полагают, что им надлежит держать все в секрете, значит, так тому и быть… — Он умолк и вопросительно взглянул на принца.
— Милорд Мартин когда-нибудь говорил с тобой о тех событиях? — повелительно обратился Николас к Маркусу.
— Немного, — насупившись, отвечал тот. — Я знаю от него о Большом Бунте моррелов, о самой битве, о помощи кешианцев и цурани.
Николас глубоко вздохнул:
— Существует некая тайна, связанная с Сетаноном и известная лишь королю и его братьям. Но не так давно о ней поведали моему брату Боуррику как наследнику престола, а также и Эрланду. Он ведь рано или поздно станет принцем Крондора. Теперь о ней знаю также и я.
Маркус окинул кузена сердито-недоверчивым взглядом прищуренных глаз:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мой отец поведал тебе такое, о чем не стал говорить со мной, своим единственным сыном?!
Вместо ответа Николас достал змеиное кольцо из поясного кармана и протянул его Маркусу. Тот долго разглядывал крученый маленький обруч, а затем передал его Траску.
— Проклятые змеи! — пробурчал Амос.
— Что же все это означает? — растерянно спросил Маркус.
— Прежде чем ответить на твой вопрос, кузен, — сказал Николас, — я желал бы заручиться обещанием молчания. Вы оба должны хранить в глубочайшей тайне все то, что я вам сейчас расскажу. Обещаете?
— Клянусь! — с чувством воскликнул Амос.
— Согласен, — процедил Маркус.
— Дело в том, что Большой Бунт моррелов, когда некто, выдававший себя за пророка темных эльфов Мурмандрамаса, повел их банды в земли Королевства, был задуман и организован другими.
— Другими? переспросил Маркус.
— Пантатианскими жрецами, змеелюдьми, — кивнул Амос.
Маркус пожал плечами:
— Никогда о таких не слышал.
— О них знают очень немногие, — сказал Николас. — Лжемурмандрамас был фальшив абсолютно во всем. Он разумеется ничего общего не имел с воскресшим из мертвых пророком темных эльфов, который якобы встал из могилы затем, чтобы вести их против нас. А главное, он вообще не принадлежал к моррелам. То был змеиный жрец, которому с помощью колдовства удалось сделаться похожим на легендарного вождя темных братьев. Моррелы, однако, в него уверовали, и обман этот так по сей день и не был ими раскрыт.
— Понятно, — буркнул Маркус. — Но почему, скажи на милость, все это держится в таком секрете? Нам бы надо поскорей разоблачить этого змеиного колдуна перед моррелами, и тогда на границе станет спокойнее.
— Нет, этого делать ни в коем случае нельзя, — возразил Николас. — Ведь все обстоит далеко не так просто. В городе Сетаноне находится артефакт. Это огромный камень, оставленный там валкеру — Древней расой, что населяла Мидкемию прежде, в далекие времена.
Маркус округлил от удивления глаза и помотал головой. Рассказ Николаса окончательно сбил его с толку. Амос же задумчиво кивнул:
— Валкеру — это ведь повелители драконов?
— Вот именно. Что же до пантатианцев, то они являют собой что-то вроде человекоподобных ящериц. Так, во всяком случае, говорил твой отец, кузен Маркус. Они поклоняются одной из древних валкеру и считают ее своим главным божеством. И они жаждут заполучить тот волшебный Камень жизни, с помощью которого надеются оживить эту богиню.
Амос поскреб в затылке:
— Но ведь Сетанон давно покинут жителями. По слухам, на город наложено заклятие и находиться в нем опасно. Неужто же такая ценная вещь, как этот арте… в общем, Камень жизни, оставлена там без всякого призора?
— Дядя Мартин сказал, что Камень жизни стережет огромный дракон, который к тому же посвящен в тайны будущего. К нему можно обратиться за советом, как к оракулу. Когда мы вернемся из этого плавания, я непременно попрошу отца, чтобы он меня туда отпустил. Я очень желал бы кое о чем спросить этого дракона.
— Но почему отец сам мне об этом не рассказал? — продолжал недоумевать Маркус.
— Потому что он поклялся Лиаму молчать об этом, — терпеливо объяснил ему Николас. — И долгие годы о существовании Камня жизни знали только сам король, наши с тобой отцы да еще Паг.
— И Макрос, — вставил Траск. — Ему-то уж точно об этом известно.
Дверь каюты отворилась:
— Макрос Черный бесследно исчез сразу же после битвы, — невозмутимо произнес Калис, на секунду задержавшись в дверном проеме и приветствовав всех легким кивком.
— Почему это ты не изволишь стучаться?! — проревел Амос. — И кто дал тебе право подслушивать наши разговоры?!
Принц эльфов пожал плечами:
— У меня ведь очень острый слух, а переборки между каютами такие тонкие, что, находясь у себя, я не пропустил ни одного слова из вашей беседы. — Он прислонился к стене и спокойно добавил:
— К тому же, я знаю от своего отца о самке дракона, что стережет Камень жизни в Сетаноне. Отец когда-то был с ней дружен. Он многое мне поведал также и о самой битве. Но почему это ты, Николас, решился вдруг нарушить клятву?
— Потому что Маркус — мой кровный родственник. Он тоже принадлежит к королевскому дому, хотя его отец и отказался от права на престол от своего имени и от имени всех своих потомков. А Траск, как только мы вернемся в Крондор, женится на моей бабке и также войдет в нашу семью. Главное же, что я вполне доверяю им обоим. Если со мной что-нибудь случится, другие должны продолжить начатое нами дело, при этом доподлинно зная, сколь многое от нас зависит. Ведь речь идет не только о спасении пленников, как бы высоко мы их ни ценили. Возможно, настанет и такое время, когда мы будем вынуждены прекратить погоню и обратить свои силы на другое. — Николас ненадолго умолк, а затем продолжил приглушенным голосом, тщательно взвешивая каждое слово:
— Твой отец, Маркус, вовсе не из тех людей, что склонны преувеличивать опасности, и все же мне нелегко принять его последние слова на веру. Ведь он говорил мне, что артефакт, хранящийся в Сетаноне, каким-то непостижимым образом связан со всеми живущим на нашей планете. И если пантатианцам удастся им завладеть, они с его помощью попытаются воскресить свою давно умершую госпожу, которую считают богиней. Но это неизбежно приведет к гибели остальных, всех без исключения, кто населяет наш мир, от могущественных драконов до ничтожнейших насекомых. «Спастись не удается никому», — повторил мне дядя Мартин. И Мидкемия опустеет. Здесь снова будут в полном одиночестве обитать ожившие души повелителей драконов.
Маркус, впервые услыхавший обо всем. этом, не знал, верить ли ему своим ушам. Он вопросительно, с тревогой взглянул на Калиса. Сын королевы эльфов слегка наклонил голову:
— О том же самом и почти слово в слово говорил мне мой отец. А ведь он, как все вы знаете, тоже не из тех, кто поддается панике.
Маркус провел языком по пересохшим губам и с трудом выдавил из себя:
— Но неужто же эти пантатианцы на такое решатся? Они ведь и сами погибнут вместе с остальными.
Николас пожал плечами:
— Это их не страшит. Они исповедуют культ смерти. И поклоняются валкеру, благодаря которым из обычных, пресмыкающихся превратились в полулюдей, в мыслящие существа. — Он задумчиво покачал головой, будто слова, которые выговаривали его губы, изумляли его самого нисколько не меньше, чем остальных. — Как жаль, что я узнал об этом не прежде», чем Паг нас покинул. Он бы многое мог мне объяснить. Похоже, однако, что пантатианцы надеются остаться в живых благодаря заступничеству своей богини и состоять при ней в качестве слуг-полубогов. Они также рассчитывают, что и остальные живые существа, которые когда-то обитали на Мидкемии, воскреснут вместе с этой валкеру и станут им всем поклоняться. Но и смерти они нисколько не боятся. И счастливы будут погубить всю планету ради возможного воскрешения богини. Теперь вам всем должно быть понятно, почему нам надлежит продолжать поиски. И искать не только пленников из Крайди, но и наших врагов, чтобы одолеть их.
— С этими словами он вопросительно взглянул на Маркуса.
Тот согласно кивнул:
— Да. Теперь мне все ясно, Николас.
— Отрадно видеть, что кузены наконец пришли к взаимопониманию, — усмехнулся Калис.
— И ведь ты отдаешь себе отчет, насколько губительным может оказаться наше с тобой соперничество?
Маркус поднялся на ноги и подошел к Николасу.
— Да. Вполне. — Он протянул руку для пожатия, и принц с готовностью ответил на этот жест примирения. Внезапно губы Маркуса покривила улыбка, сделавшая его удивительно похожим на принца Аруту. — Но когда все это останется позади, — добавил он, — и Эбигейл вернется в Крайди, побереги себя, принц крови!
Угроза эта была высказана в полушутливом тоне, и Николас с принужденной улыбкой ответил:
— Спасибо, что предупредил. И да сбудутся твои слова о благополучном возвращении в Крайди леди Эбигейл и всех остальных. — Кузены снова пожали друг другу руки и вместе вышли из каюты.
Калис взглянул на Амоса. Адмирал чему-то улыбался, подняв глаза к потолку,
— Что это вас так радует, капитан?
Амос вздохнул:
— Да вот, невольно залюбовался этими двумя молодыми петушками, принц. От них, возможно, зависит спасение мира, а они, поди ж ты, находят время и силы хорохориться друг перед дружкой из-за хорошенькой девчонки. — Внезапно взгляд его сделался свирепым, и он прорычал:
— А ты, ежели еще раз посмеешь ввалиться в мою каюту без стука, останешься без ушей! Я их прибью над своей дверью в назидание всем прочим. Ясно?!
Калис улыбнулся и кивнул кудрявой головой.
— Так точно, капитан, — и заторопился к выходу.
Оставшись в одиночестве, Траск перенесся памятью к давно минувшим дням. Он вспоминал о Войне Врат и о Большом Бунте, последовавшем вскоре после ее окончания. Сколько славных ребят погибло на борту его «Сидонии», и во время осады Крайди, и потом, когда гоблины сожгли «Королевскую Ласточку», а его самого и Гая де Бас-Тайру взяли в плен. И следом наступили черные дни для Арменгара. Соотечественники леди Брианы бились с моррелами. Разрозненные вылазки этих тварей в конце концов завершились битвой при Сетаноне.
Амос протяжно вздохнул и отер слезу с морщинистой щеки. Он обратился к богине удачи Рутии с краткой молитвой, которую завершил словами:
— Уж ты давай там пригляди, старая хрычовка, чтоб больше такое не повторилось! — Воспоминания о Бриане вконец его расстроили. Однако Амос Траск, бывший капитан пиратов Тренчард, был не из тех, кто подолгу предается унынию. Помолившись о благополучном исходе плавания и о здравии герцога Мартина, он вскочил на ноги и поспешно покинул свою каюту. Ему не терпелось снова взойти на мостик и принять командование «Орлом».
Глава 9. ФРИПОРТ
Одна из девушек заплакала навзрыд.
— Заткнись, сделай одолжение! — бросила ей Маргарет. В голосе принцессы не слышалось ни злости, ни даже повелительных ноток. Только усталость и досада. Стоило одному из невольников удариться в слезы, как ему тотчас же принимались вторить едва ли не все остальные. Их всхлипывания и горестные причитания наводили на Маргарет тоску. А ведь у принцессы и без того было достаточно причин для уныния.
Дочь герцога Мартина отбивалась от похитителей на всем пути от замка до гавани, где разбойников ожидало множество одномачтовых гребных лодок. Ее несли на длинном деревянном шесте, к которому были привязаны ее стянутые веревками запястья и щиколотки. И все же Маргарет время от времени удавалось, качнувшись в сторону, толкнуть то одного, то другого из бандитов головой или бедром. При этом она не переставая плевалась и выкрикивала ругательства и угрозы. Все это, впрочем, не производило на похитителей ни малейшего впечатления. Последним, что она видела в замке, оглянувшись, когда ее потащили прочь, было распростертое в луже крови на каменном полу тело матери с кинжалом в спине, озаренное отблесками пожара, который полыхал в дальнем конце коридора. Картина эта с той минуты навек впечаталась в память Маргарет и возникала перед ее мысленным взором всякий раз, стоило ей только закрыть глаза. Это неотступное видение будило в душе принцессы неукротимую ярость и жажду мщения.
— Заткнись, сделай одолжение! — бросила ей Маргарет. В голосе принцессы не слышалось ни злости, ни даже повелительных ноток. Только усталость и досада. Стоило одному из невольников удариться в слезы, как ему тотчас же принимались вторить едва ли не все остальные. Их всхлипывания и горестные причитания наводили на Маргарет тоску. А ведь у принцессы и без того было достаточно причин для уныния.
Дочь герцога Мартина отбивалась от похитителей на всем пути от замка до гавани, где разбойников ожидало множество одномачтовых гребных лодок. Ее несли на длинном деревянном шесте, к которому были привязаны ее стянутые веревками запястья и щиколотки. И все же Маргарет время от времени удавалось, качнувшись в сторону, толкнуть то одного, то другого из бандитов головой или бедром. При этом она не переставая плевалась и выкрикивала ругательства и угрозы. Все это, впрочем, не производило на похитителей ни малейшего впечатления. Последним, что она видела в замке, оглянувшись, когда ее потащили прочь, было распростертое в луже крови на каменном полу тело матери с кинжалом в спине, озаренное отблесками пожара, который полыхал в дальнем конце коридора. Картина эта с той минуты навек впечаталась в память Маргарет и возникала перед ее мысленным взором всякий раз, стоило ей только закрыть глаза. Это неотступное видение будило в душе принцессы неукротимую ярость и жажду мщения.