Страница:
Амос, Накор и Гуда Буле сидели за другим столом, и Николас с некоторой завистью наблюдал, как весело и непринужденно они говорили с мастерами Фэнсоном и Чарлзом. До слуха его то и дело доносился их дружный смех.
Гарри расспрашивал о чем-то симпатичного и довольно робкого на вид молодого человека, занимавшего место рядом с ним у самого края длинного стола. Юноша этот, судя по всему, говорил очень тихо, и Гарри то и дело принужден был наклоняться к нему. Выглядел он ненамного старше принца и Гарри. Ему можно было дать самое большее лет девятнадцать-двадцать. Он то и дело отводил рукой со лба длинную челку, падавшую ему на глаза. Светлые его волосы были зачесаны назад и волнистыми прядями спускались на плечи. Николас поймал на себе наивно-вопрошающий взгляд голубых глаз юноши и, улыбнувшись ему, обратился к Маркусу:
— Кузен, а кто этот молодой человек?
Маркус взглянул туда, куда указал принц. Юноша снова стал тихо говорить о чем-то с Гарри.
— Это Энтони. Чародей.
— Неужели? — удивился Николас и, ободренный тем, что услыхал от Маркуса три слова кряду, поспешил задать ему следующий вопрос:
— А что он здесь делает?
— Отец мой несколько лет назад просил твоего отца обратиться к мастерам из Звездной Пристани с просьбой прислать нам сюда какого-нибудь чародея. — Маркус пожал плечами. — По-моему, это как-то связано с моим покойным дедом.
— Он недовольно покосился на Николаса и нехотя добавил:
— И твоим тоже. А разве принц Арута не рассказывал тебе о крайдийских придворных чародеях? — И он положил на тарелку обглоданное баранье ребро, ополоснул пальцы в чаше с розовой водой и вытер их салфеткой.
Обрадованный тем, что ему все же удалось вовлечь недружелюбного кузена в разговор, принц с готовностью ответил:
— Как же, я слыхал от него о Кулгане и о Паге тоже. Между прочим, мы заходили на остров Пага по пути сюда, и я с ним говорил.
Маркус снова взглянул на чародея.
— Энтони вообще-то парень неплохой. За это я могу тебе поручиться. Но держится он довольно замкнуто, а когда отец пытается прибегнуть к его советам, он просто зеленеет от страха. Так что толку от него никакого. Боюсь, что маги из Звездной Пристани, отправляя его сюда, просто решили над нами пошутить.
— Неужели они могли так поступить?
Маркус раздраженно нахмурился:
— Что это ты все повторяешь: «Неужели? Неужели?», словно подозреваешь меня во лжи?
— Извини, — краснея, сказал Николас. — И не обращай внимания. Просто у меня такая привычка. Но мне и в самом деле трудно поверить, что волшебники из Академии способны на такое. Почему ты все же решил, что они хотели сыграть с вами шутку?
— Потому что как чародей он немногого стоит. Насколько я вообще могу судить о таких вещах.
У Николаса снова едва не вырвалось привычное «неужели?», но в последний момент он спохватился и вместо этого сказал:
— Интересно было бы узнать, как он сам себя оценивает. И поговорить о нем с мастерами из Пристани.
Маркус равнодушно пожал плечами.
— Вот уж не знаю, что он о себе мнит. Но кое-что в нем меня настораживает. У него есть какая-то тайна.
Николас в ответ на это замечание звонко рассмеялся. Маркус бросил на него подозрительный взгляд, полагая, что принц смеется над ним, и тот поспешил объяснить причину своего неожиданного веселья:
— Уверен, что он себя чувствует совершенно беспомощным и оттого нарочно делает вид, что хранит какую-то тайну. Ну, чтобы хоть этим вызвать к себе внимание и интерес.
Маркус снова пожал плечами, и по губам его скользнула слабая улыбка.
— Возможно, ты и прав. Но как бы там ни было, он — один из советников отца. По крайней мере считается таковым.
Николас, опасаясь, что Маркус снова замкнется в молчании, торопливо заметил:
— А я не ожидал, что мастер Фэнсон так похож на своего отца. Я хорошо помню старика Гардана.
— Гардан был уже совсем дряхлым стариком, когда вернулся сюда из Крондора, и я как-то не очень к нему приглядывался.
Николас грустно вздохнул.
— Мы все были огорчены и опечалены, когда в минувшем году получили весть о его смерти.
Маркус развел руками.
— Что поделаешь, все мы постареем и когда-нибудь умрем. Никому еще не удавалось этого избежать. Гардан прожил долгий век и много повидал. В последние годы он только тем и занимался, что удил рыбу да рассказывал о прошлом.
— Я его не видел лет десять, — задумчиво проговорил Николас. — Наверное, он и в самом деле здорово постарел за эти годы. — Сообразив, что замечание это звучало довольно наивно, если не сказать глупо, он смутился и умолк. На этом их разговор с кузеном прервался. Конец обеда прошел в молчании.
Время близилось к полуночи. Мартин поднялся на ноги, и следом за ним встали и все остальные.
— Поприветствуем еще раз нашего племянника Николаса, почтившего нас своим визитом, — сказал Мартин, и все принялись хлопать в ладоши, глядя на принца. Он в ответ низко им поклонился. — Начиная с завтрашнего дня он будет выполнять обязанности моего оруженосца. — Гарри вопросительно взглянул на своего господина. Николас пожал плечами. — А Гарри Ладлэнда я назначаю оруженосцем моего сына Маркуса. — Гарри скорчил печальную мину и обреченно кивнул. Николас глядя на него не мог сдержать улыбки. — А теперь, — заключил свою речь Мартин, — я желаю вам всем покойной ночи.
Он подал руку герцогине и вместе с ней вышел из зала. За ними проследовали Маргарет и Эбигейл, а также несколько придворных. Маркус подозвал к себе Гарри и сказал ему:
— Поскольку ты теперь мой оруженосец, потрудись встать за час до рассвета и разбудить меня. Слуги укажут тебе путь к моим покоям. — Он повернулся к Николасу и, не меняя тона, предупредил:
— Мой отец вне всякого сомнения ожидает от тебя того же.
Николасу очень хотелось бы ответить ему какой-нибудь резкостью, но, поддавшись этому порыву, он уронил бы себя в глазах Маркуса, ведь надменный кузен явно желал вывести его из терпения. Поэтому, выдержав паузу, Николас спокойно ответил:
— Спасибо, что предупредили меня об этом, кузен.
Маркус впервые со времени их знакомства широко улыбнулся.
— Постарайтесь не проспать. — Он махнул рукой двум лакеям, ожидавшим у выхода из зала:
— Проводите сквайров в их комнаты.
Николас и его бывший оруженосец побрели к двери. Поравнявшись с Энтони, который все еще стоял у стола и о чем-то напряженно размышлял, Гарри на ходу кивнул ему.
— Надеюсь скоро с тобой увидеться.
Чародей поклонился и пробормотал в ответ что-то неразборчивое.
Шагая рядом с Николасом вдоль длинного коридора, Гарри с усмешкой предположил:
— Ты, поди, и не догадаешься, с кем я сейчас говорил.
— Я уже знаю, кто он, — улыбнулся Николас. — Это придворный волшебник и советник герцога. Маркус сказал мне, что Энтони не весьма искусен в своем ремесле.
— Зато парень он что надо. Хотя больно уж робок и говорит едва слышно.
Слуги остановились у дверей двух соседних комнат на среднем этаже замка и пропустили юношей вперед. Спальня, отведенная герцогом Николасу, скорее заслуживала названия кельи. В длину она была никак не больше десяти футов, в ширину — восьми. На полу у окна лежал соломенный тюфяк, покрытый мешковиной, а деревянный сундук с окованными железом углами заменял гардероб. Рядом с соломенным ложем стояли небольшой столик с кувшином и медной светильней на нем, и стул с жестким сиденьем. Николас повернулся к лакею, который уже собрался было уйти, и раздраженно спросил:
— Но где же мои вещи?
— В кладовой, сэр, — с тонкой улыбкой ответил слуга. — Его светлость сказал, что они до самого отъезда вам не понадобятся и велел снести их вниз. А все необходимое он приказал сложить в этот сундук.
Гарри хлопнул приятеля по плечу и дружески ему посоветовал:
— Знаешь, сквайр Ники, чем попусту сожалеть о запрятанных дядей нарядах, ложись-ка ты лучше на боковую. Ведь завтра вам велено встать до рассвета.
— Надеюсь, ты меня разбудишь, — пробормотал Николас, обводя тоскливым взором свою комнату.
— А что мне за это будет? — Гарри склонил голову набок и плутовато прищурился.
— А за это я отплачу тебе как-нибудь такой же услугой, — улыбнулся принц.
Гарри кивнул, сочтя подобную сделку вполне приемлемой, и подал принцу еще один дружеский совет:
— Ты не огорчайся, ежели у тебя поначалу не все будет получаться, как надо. Я же ведь скоро и без труда обучился всему, что надлежит делать оруженосцу.
«Это только потому, что ты на самом-то деле никогда им не был», — подумал про себя Николас, когда за Гарри захлопнулась дверь.
Перемежая зевки глубокими вздохами, принц отхлебнул воды из кувшина, разделся, погасил светильню и бросился на свое жесткое ложе. Несмотря на усталость, заснуть ему, однако, удалось не сразу. Он еще долго ворочался на тюфяке под тонким шерстяным одеялом и перебирал в памяти события минувшего дня.
Гарри, как всегда жизнерадостный и бодрый, приветствовал его веселым смехом.
— Ты что же это, собираешься в таком виде предстать перед герцогом?
Никогда еще Николас не чувствовал себя так глупо. Глаза его не успели привыкнуть к темноте, а тусклый свет от ближайшего из факелов в коридоре почти не проникал в его комнату. Спать он лег в одном белье, и теперь просто не представлял себе, где искать верхнее платье и как его надеть.
— У меня нет при себе ни кремня, ни огнива, — кисло пробормотал он.
— Так они ж ведь на столе возле лампы, где их всегда оставляют, — подсказал ему Гарри. — Ну, так и быть, я ее зажгу, а ты пока одевайся.
Вскоре маленький, дрожащий язычок пламени осветил каморку Николаса. Трясущимися от холода руками он откинул крышку сундука и схватил одежду, что лежала на самом верху. То были коричневые с зеленым шерстяные рейтузы и такой же камзол самого незамысловатого покроя. Вероятно, подобное одеяние приличествовало крайдийским сквайрам, но принц отроду не носил платья из такой грубой ткани. Его приятель Гарри тоже был облачен в коричневую с зеленым пару. Подавив тяжелый вздох, Николас оделся и натянул сапоги. Ему сразу стало теплее.
— Что это им вздумалось подниматься в такую рань? — проворчал он и широко зевнул.
— Деревенщина, — пренебрежительно хмыкнул Гарри.
— Кто? — не до конца проснувшийся принц оторопело на него уставился.
— Да все они. Деревенские жители. Привыкли ложиться и вставать с петухами.
Николас кивком выразил свое согласие с этим утверждением и выставил вперед левую ногу. Сапог, который прежде был ему впору, отчего-то стал сдавливать пятку и пальцы.
— Проклятье! — раздраженно воскликнул он. — Похоже, здесь все насквозь пропитано сыростью!
Гарри усмехнулся с видом превосходства и помотал кудрявой головой.
— Ты что же, только сейчас это заметил?. А я еще вчера почувствовал, что здесь как-то очень уж мозгло. Да и плесень на стене у твоей постели на это указывала.
Николас рывком вскочил со стула и выбросил вперед правую руку, целясь Гарри в плечо, но сквайр ловко уклонился от удара и со смехом отскочил в сторону.
— Будешь знать в другой раз, как зубоскалить над своим господином, — с деланным негодованием заявил Николас и поспешно себя поправил:
— То есть, я хотел сказать, над своим товарищем-оруженосцем.
— Нам надобно поторопиться, — напомнил ему Гарри. — Как-то неловко опаздывать к господам рыцарям в первый же день службы.
Они вышли в пустой длинный коридор, скупо освещенный редкими факелами, и огляделись.
— Где же все слуги? Почему тут никого нет? — удивился Гарри.
— Слуги — это мы с тобой, — назидательно проговорил Николас. — Идем! Мне кажется, я знаю, где искать спальни герцога и его домашних.
Они долго плутали по коридорам и лестницам пустынного в этот час замка, меняли направление, сворачивали назад и вновь спускались и поднимались по лестничным пролетам, пока наконец не вышли в то Крыло замка, которое занимали герцог и его семья. Все здесь выглядело значительно проще и скромнее, чем в Крондорском дворце, но намного роскошнее тех жалких каморок, которые были предоставлены Гарри и Николасу. Дверь одной из комнат отворилась, и оттуда вышел лакей. На робкий вопрос Николаса, не здесь ли находятся покои его светлости и леди Брианы, он ответил утвердительно и указал Гарри дверь в комнату Маркуса.
Юноши встали по стойке «смирно» напротив входа в спальни своих господ. Прошло несколько минут, и Николас отважился негромко постучать по дубовому косяку. Дверь тотчас же отворилась, Мартин выглянул в коридор и бросил ему:
— Я выйду через несколько минут, сэр Николас.
Прежде чем принц успел ответить: «Слушаюсь, ваша светлость», дверь захлопнулась перед самым его носом.
Гарри усмехнулся и, тряхнув головой, поднял было руку, чтобы постучаться к Маркусу, но тут дверь распахнулась, и Маркус собственной персоной появился на пороге.
— Ты опоздал, — раздраженно буркнул он вместо приветствия. — Иди за мной!
Он так стремительно зашагал вдоль коридора, что Гарри приходилось едва ли не бежать, чтобы за ним поспеть.
Прошло несколько минут, и из своей спальни вышел Мартин. Он молча двинулся в том же направлении, куда ушли Маркус с Гарри. Николас старался от него не отставать. Против ожидания принца, герцог направлялся вовсе не в главный зал. Они миновали длинный коридор, спустились по лестнице и вскоре очутились у главного выхода из замка. Николас почтительно распахнул дверь перед Мартином и следом за ним спустился по ступеням во двор. У крыльца их ожидали два грума, державшие лошадей под уздцы. Маркус и Гарри уже выезжали из ворот. Вскоре копыта их коней зацокали по мосту. Один из грумов протянул Николасу уздечку.
— Ты умеешь ездить верхом? — спросил его Мартин.
— Ну конечно же, — кивнул Николас и торопливо добавил:
— Ваша светлость.
— Вот и хорошо. У нас в конюшне множество лошадей, и некоторые из них плохо объезжены. Чтоб заставить их слушаться, нужны терпение и твердая рука.
Николас собрался было вскочить в седло, но его мерин с протестующим ржанием внезапно отпрянул назад. Принцу не осталось ничего другого, как резко дернуть за поводья и прикрикнуть на строптивое животное. Конь был молод и горяч. А кроме того, судя по мощной, как у жеребца, мускулистой шее, а также по агрессивным повадком, его выхолостили позже, чем следовало. Седло, укрепленное на его спине, было на взгляд Николаса слишком большим и тяжелым, что не могло не затруднить его контакт с конем.
Но Мартин не собирался предоставлять принцу время на подобного рода размышления. Он быстро вскочил на своего крупного рыжего жеребца и направил его к воротам. Николас вспрыгнул на спину мерина и вскоре нагнал своего дядю. Ему пришлось изо всех сил сжимать бока коня, чтобы заставить того двигаться вперед. У самых ворот норовистое животное вдруг взвилось на дыбы. Николас едва не вылетел из седла. Он подался вперед, надавил коленями на бока мерина и натянул поводья. Конь опустил передние копыта на землю и как ни в чем не бывало затрусил вперед ровной рысью. Нагнав герцога, Николас заставил мерина перейти на шаг.
— Ты хорошо спал нынче ночью, сэр Николас? — невозмутимо осведомился Мартин.
— Не очень, ваша светлость.
— Тебе что же, не по нраву пришлась твоя спальня? Или постель показалась жесткой?
Николас искоса взглянул на дядю, проверяя, уж не насмехается ли он над ним, но лицо герцога не выражало ничего, кроме участливого любопытства.
— Да нет, отчего же, — бесстрастно ответил принц. Он не желал ронять свое достоинство, сетуя на холод в каморке, скудость обстановки и жесткую постель. Ведь дядя наверняка не без умысла отвел ему эту келью. Пусть же не думает, что принц Николас — изнеженный и капризный маменькин сынок. — Наверное, дело в том, что все здесь мне еще внове.
— Ты привыкнешь к Крайди, — заверил его Мартин.
— Скажите, ваша светлость, вы всякий день обходитесь без завтрака? — озабоченно спросил принц. Желудок его настоятельно требовал пищи с той самой минуты, как он вышел во двор и вдохнул свежий морской воздух.
Губы Мартина тронула легкая снисходительная улыбка. Так же точно улыбался и Арута, когда Николасу случалось сказать или сделать что-нибудь не к месту.
— Завтракать мы непременно будем. Но прежде чем сесть за стол, я обычно посвящаю два-три утренних часа всевозможным занятиям, сэр.
Николас кивнул, не без труда подавив вздох разочарования.
Всадники достигли городских окраин и вскоре ехали медленной рысью по центральной улице городка. К большому удивлению Николаса, многие из жителей Крайди в столь ранний час уже начали трудовой день. Лавки и мастерские еще не отворили своих дверей и окон, но портовые грузчики спешили в гавань, мельник вез куда-то на тележке мешки с мукой, рыбачьи лодки с коричневыми и белыми парусами выходили в открытое море навстречу первым лучам солнца, а из дверей пекарни вкусно пахло свежими караваями.
Когда Николас и герцог приблизились к причалу, с борта «Орла» послышался знакомый голос:
— Приготовить сети! Открыть грузовой люк!
Адмирал, поднявшийся в невесть какую рань, командовал доставкой оружия и доспехов для солдат Бэйрана на свой корабль. Из-за одной из груженных доверху повозок появился Маркус. Гарри следовал за ним по пятам.
— Это уже последняя, отец, — сказал Маркус, кивнув в сторону повозки.
Мартин не стал пускаться в объяснения о том, что происходило на глазах Николаса, справедливо предположив, что тот и сам догадается, чем заняты капитан, его команда и докеры крайдийского порта. Принц прежде не знал, что герцог решит добавить к тем грузам, которые шли в Бэйран из Крондора, еще кое-что от себя.
— Амос, ты никак собираешься отплыть с утренним приливом? — крикнул Мартин, приложив ладони ковшиком ко рту.
— Надеюсь, что успею, — проревел в ответ Амос, энергично кивая головой. — Если только эти ленивые обезьяны покончат с погрузкой в полчаса.
Портовые докеры продолжали споро и деловито наполнять узлами и ящиками грузовые сети, подтягивать их на корабль с помощью системы блоков и опорожнять в трюме. Их нисколько не смутили грубые слова Амоса и звучавший в них незаслуженный упрек. На своем веку им доводилось слыхать и не такое.
Амос сбежал по сходням на причал и подошел к Мартину.
— Ну и нелегкая же будет задачка вытряхнуть все это в Бэйране, — посетовал он. — Солдаты гарнизона наверняка помогут, моим матросам, но сколько ж времени уйдет на то, чтоб переправить весь груз на шлюпках к берегу! Почитай, не меньше двух недель, а то и все три!
— Но надеюсь, у тебя достанет времени зайти на обратном пути к нам в Крайди? — с беспокойством спросил Мартин.
— Еще бы! Даже если мне придется проторчать в этом Бэйране целый месяц, я выкрою несколько дней, чтоб у вас погостить. А может статься, что мы управимся и гораздо быстрее. Тогда я брошу тут якорь деньков этак на десять. Моим ребятам тоже ведь не помешает передохнуть прежде чем мы возьмем курс на треклятый Пролив Тьмы.
— Уверен, они будут рады такой возможности, — улыбнулся Мартин.
Грузовая сеть в очередной раз стала с протяжным скрипом подниматься на борт «Орла». Внимательно следя за ней глазами, Мартин обратился к Николасу:
— Скачи во дворец и предупреди Сэмюэла, что через полчаса мы будем завтракать.
Николас начал было разворачивать мерина, но вдруг спохватился, отпустил поводья и спросил:
— А надо ли мне после этого возвращаться сюда, ваша светлость?
— А сам-то ты как думаешь?
Николас совершенно не представлял себе, что ему надлежит об этом думать, и потому честно признался:
— Не знаю.
— Ведь ты же мой оруженосец, — холодно и сухо, однако без малейшего раздражения принялся объяснять Мартин, — а значит, тебе надлежит держаться возле меня и ожидать моих распоряжений. За исключением тех случаев, когда я тебя куда-нибудь отошлю с поручениями. Но выполнив их, ты должен тотчас же снова вернуться ко мне.
Николас, сын принца Крондорского, один из претендентов на, престол Королевства, стоявший по рождению гораздо выше Мартина, вовсе не обязан был все это знать. Однако он почувствовал себя неловко оттого, что герцог вынужден втолковывать ему такие простые вещи. Мучительно покраснев, он натянул поводья.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Принц во весь опор помчался к въезду в город. Очутившись на главной улице, он, несмотря на свою крайнюю спешку, вынужден был перейти на легкую рысь. Верхом по территории герцогства имели обыкновение передвигаться лишь знатные господа, и горожане хорошо об этом знали. Они торопливо и почтительно уступали Николасу дорогу, но в этот ранний час улицы были так запружены людьми, телегами, повозками и тачками разносчиков, что принц опасался сбить с ног кого-нибудь из зазевавшихся прохожих или опрокинуть прилавок одного из уличных торговцев.
Улицы и дома Крайди представляли странное, непривычное зрелище для Николаса, выросшего в совершенно иной обстановке Крондора. Здесь наверняка не существовало никакого подобия тех трущоб и жалких лачуг, что теснились одна к другой в крондорских кварталах бедноты, но не было также дворцов и богатых особняков знати. На торговой улице и у ворот рынка он не приметил ни одного нищего. Зато в Крондоре бродяги и попрошайки встречались повсюду — они стояли или сидели в самых людных местах и гнусавыми голосами молили о подаянии. Николас был почему-то уверен, что и беспутные женщины не прохаживаются здесь по вечерам у дверей портовых таверн и трактиров, а поджидают клиентов в стенах этих почтенных заведений.
Крайди безусловно был большим поселением, но Николас не назвал бы его городом в полном смысле слова. Скорее это было многолюдное торговое место — тихий, уютный замкнутый мирок, где все жители состояли меж собой в родстве, свойстве или же в тесной дружбе. О некой старомодной простоте и открытости здешних нравов можно было судить и по тому, как прохожие сердечно приветствовали друг друга и осведомлялись о здоровье и делах у торговцев, которые выглядывали из дверей лавок.
У городской окраины Николасу повстречались две молодых женщины, которые свернули из переулка на главную улицу, оживленно о чем-то судача. При виде принца верхом на коне они торопливо отступили в сторону и приветливо, учтиво ему кивнули, а после тотчас же вернулись к прерванному разговору. От этой мимолетной встречи у Николаса почему-то стало тепло и радостно на душе. Он пришпорил коня и галопом понесся к замку. Копыта мерина дробно стучали по булыжникам дороги, и в ушах у принца свистел ветер.
Его гнало вперед не одно лишь желание поскорее выполнить приказ Мартина, но и нестерпимый, волчий голод.
Глава 4. СКВАЙР
Гарри расспрашивал о чем-то симпатичного и довольно робкого на вид молодого человека, занимавшего место рядом с ним у самого края длинного стола. Юноша этот, судя по всему, говорил очень тихо, и Гарри то и дело принужден был наклоняться к нему. Выглядел он ненамного старше принца и Гарри. Ему можно было дать самое большее лет девятнадцать-двадцать. Он то и дело отводил рукой со лба длинную челку, падавшую ему на глаза. Светлые его волосы были зачесаны назад и волнистыми прядями спускались на плечи. Николас поймал на себе наивно-вопрошающий взгляд голубых глаз юноши и, улыбнувшись ему, обратился к Маркусу:
— Кузен, а кто этот молодой человек?
Маркус взглянул туда, куда указал принц. Юноша снова стал тихо говорить о чем-то с Гарри.
— Это Энтони. Чародей.
— Неужели? — удивился Николас и, ободренный тем, что услыхал от Маркуса три слова кряду, поспешил задать ему следующий вопрос:
— А что он здесь делает?
— Отец мой несколько лет назад просил твоего отца обратиться к мастерам из Звездной Пристани с просьбой прислать нам сюда какого-нибудь чародея. — Маркус пожал плечами. — По-моему, это как-то связано с моим покойным дедом.
— Он недовольно покосился на Николаса и нехотя добавил:
— И твоим тоже. А разве принц Арута не рассказывал тебе о крайдийских придворных чародеях? — И он положил на тарелку обглоданное баранье ребро, ополоснул пальцы в чаше с розовой водой и вытер их салфеткой.
Обрадованный тем, что ему все же удалось вовлечь недружелюбного кузена в разговор, принц с готовностью ответил:
— Как же, я слыхал от него о Кулгане и о Паге тоже. Между прочим, мы заходили на остров Пага по пути сюда, и я с ним говорил.
Маркус снова взглянул на чародея.
— Энтони вообще-то парень неплохой. За это я могу тебе поручиться. Но держится он довольно замкнуто, а когда отец пытается прибегнуть к его советам, он просто зеленеет от страха. Так что толку от него никакого. Боюсь, что маги из Звездной Пристани, отправляя его сюда, просто решили над нами пошутить.
— Неужели они могли так поступить?
Маркус раздраженно нахмурился:
— Что это ты все повторяешь: «Неужели? Неужели?», словно подозреваешь меня во лжи?
— Извини, — краснея, сказал Николас. — И не обращай внимания. Просто у меня такая привычка. Но мне и в самом деле трудно поверить, что волшебники из Академии способны на такое. Почему ты все же решил, что они хотели сыграть с вами шутку?
— Потому что как чародей он немногого стоит. Насколько я вообще могу судить о таких вещах.
У Николаса снова едва не вырвалось привычное «неужели?», но в последний момент он спохватился и вместо этого сказал:
— Интересно было бы узнать, как он сам себя оценивает. И поговорить о нем с мастерами из Пристани.
Маркус равнодушно пожал плечами.
— Вот уж не знаю, что он о себе мнит. Но кое-что в нем меня настораживает. У него есть какая-то тайна.
Николас в ответ на это замечание звонко рассмеялся. Маркус бросил на него подозрительный взгляд, полагая, что принц смеется над ним, и тот поспешил объяснить причину своего неожиданного веселья:
— Уверен, что он себя чувствует совершенно беспомощным и оттого нарочно делает вид, что хранит какую-то тайну. Ну, чтобы хоть этим вызвать к себе внимание и интерес.
Маркус снова пожал плечами, и по губам его скользнула слабая улыбка.
— Возможно, ты и прав. Но как бы там ни было, он — один из советников отца. По крайней мере считается таковым.
Николас, опасаясь, что Маркус снова замкнется в молчании, торопливо заметил:
— А я не ожидал, что мастер Фэнсон так похож на своего отца. Я хорошо помню старика Гардана.
— Гардан был уже совсем дряхлым стариком, когда вернулся сюда из Крондора, и я как-то не очень к нему приглядывался.
Николас грустно вздохнул.
— Мы все были огорчены и опечалены, когда в минувшем году получили весть о его смерти.
Маркус развел руками.
— Что поделаешь, все мы постареем и когда-нибудь умрем. Никому еще не удавалось этого избежать. Гардан прожил долгий век и много повидал. В последние годы он только тем и занимался, что удил рыбу да рассказывал о прошлом.
— Я его не видел лет десять, — задумчиво проговорил Николас. — Наверное, он и в самом деле здорово постарел за эти годы. — Сообразив, что замечание это звучало довольно наивно, если не сказать глупо, он смутился и умолк. На этом их разговор с кузеном прервался. Конец обеда прошел в молчании.
Время близилось к полуночи. Мартин поднялся на ноги, и следом за ним встали и все остальные.
— Поприветствуем еще раз нашего племянника Николаса, почтившего нас своим визитом, — сказал Мартин, и все принялись хлопать в ладоши, глядя на принца. Он в ответ низко им поклонился. — Начиная с завтрашнего дня он будет выполнять обязанности моего оруженосца. — Гарри вопросительно взглянул на своего господина. Николас пожал плечами. — А Гарри Ладлэнда я назначаю оруженосцем моего сына Маркуса. — Гарри скорчил печальную мину и обреченно кивнул. Николас глядя на него не мог сдержать улыбки. — А теперь, — заключил свою речь Мартин, — я желаю вам всем покойной ночи.
Он подал руку герцогине и вместе с ней вышел из зала. За ними проследовали Маргарет и Эбигейл, а также несколько придворных. Маркус подозвал к себе Гарри и сказал ему:
— Поскольку ты теперь мой оруженосец, потрудись встать за час до рассвета и разбудить меня. Слуги укажут тебе путь к моим покоям. — Он повернулся к Николасу и, не меняя тона, предупредил:
— Мой отец вне всякого сомнения ожидает от тебя того же.
Николасу очень хотелось бы ответить ему какой-нибудь резкостью, но, поддавшись этому порыву, он уронил бы себя в глазах Маркуса, ведь надменный кузен явно желал вывести его из терпения. Поэтому, выдержав паузу, Николас спокойно ответил:
— Спасибо, что предупредили меня об этом, кузен.
Маркус впервые со времени их знакомства широко улыбнулся.
— Постарайтесь не проспать. — Он махнул рукой двум лакеям, ожидавшим у выхода из зала:
— Проводите сквайров в их комнаты.
Николас и его бывший оруженосец побрели к двери. Поравнявшись с Энтони, который все еще стоял у стола и о чем-то напряженно размышлял, Гарри на ходу кивнул ему.
— Надеюсь скоро с тобой увидеться.
Чародей поклонился и пробормотал в ответ что-то неразборчивое.
Шагая рядом с Николасом вдоль длинного коридора, Гарри с усмешкой предположил:
— Ты, поди, и не догадаешься, с кем я сейчас говорил.
— Я уже знаю, кто он, — улыбнулся Николас. — Это придворный волшебник и советник герцога. Маркус сказал мне, что Энтони не весьма искусен в своем ремесле.
— Зато парень он что надо. Хотя больно уж робок и говорит едва слышно.
Слуги остановились у дверей двух соседних комнат на среднем этаже замка и пропустили юношей вперед. Спальня, отведенная герцогом Николасу, скорее заслуживала названия кельи. В длину она была никак не больше десяти футов, в ширину — восьми. На полу у окна лежал соломенный тюфяк, покрытый мешковиной, а деревянный сундук с окованными железом углами заменял гардероб. Рядом с соломенным ложем стояли небольшой столик с кувшином и медной светильней на нем, и стул с жестким сиденьем. Николас повернулся к лакею, который уже собрался было уйти, и раздраженно спросил:
— Но где же мои вещи?
— В кладовой, сэр, — с тонкой улыбкой ответил слуга. — Его светлость сказал, что они до самого отъезда вам не понадобятся и велел снести их вниз. А все необходимое он приказал сложить в этот сундук.
Гарри хлопнул приятеля по плечу и дружески ему посоветовал:
— Знаешь, сквайр Ники, чем попусту сожалеть о запрятанных дядей нарядах, ложись-ка ты лучше на боковую. Ведь завтра вам велено встать до рассвета.
— Надеюсь, ты меня разбудишь, — пробормотал Николас, обводя тоскливым взором свою комнату.
— А что мне за это будет? — Гарри склонил голову набок и плутовато прищурился.
— А за это я отплачу тебе как-нибудь такой же услугой, — улыбнулся принц.
Гарри кивнул, сочтя подобную сделку вполне приемлемой, и подал принцу еще один дружеский совет:
— Ты не огорчайся, ежели у тебя поначалу не все будет получаться, как надо. Я же ведь скоро и без труда обучился всему, что надлежит делать оруженосцу.
«Это только потому, что ты на самом-то деле никогда им не был», — подумал про себя Николас, когда за Гарри захлопнулась дверь.
Перемежая зевки глубокими вздохами, принц отхлебнул воды из кувшина, разделся, погасил светильню и бросился на свое жесткое ложе. Несмотря на усталость, заснуть ему, однако, удалось не сразу. Он еще долго ворочался на тюфяке под тонким шерстяным одеялом и перебирал в памяти события минувшего дня.
***
Николаса разбудил настойчивый стук в дверь. Он вскочил на ноги и сразу же едва не упал, споткнувшись о свои сапоги. Ему не без труда удалось ощупью добраться до двери и отодвинуть щеколду. Он стоял на пороге, стуча зубами от холода и досадуя на себя за то, что погасил ночью светильню. С тех пор, как он забылся сном, прошло всего три или четыре часа. Возможно, масло в ней за это время не успело бы выгореть.Гарри, как всегда жизнерадостный и бодрый, приветствовал его веселым смехом.
— Ты что же это, собираешься в таком виде предстать перед герцогом?
Никогда еще Николас не чувствовал себя так глупо. Глаза его не успели привыкнуть к темноте, а тусклый свет от ближайшего из факелов в коридоре почти не проникал в его комнату. Спать он лег в одном белье, и теперь просто не представлял себе, где искать верхнее платье и как его надеть.
— У меня нет при себе ни кремня, ни огнива, — кисло пробормотал он.
— Так они ж ведь на столе возле лампы, где их всегда оставляют, — подсказал ему Гарри. — Ну, так и быть, я ее зажгу, а ты пока одевайся.
Вскоре маленький, дрожащий язычок пламени осветил каморку Николаса. Трясущимися от холода руками он откинул крышку сундука и схватил одежду, что лежала на самом верху. То были коричневые с зеленым шерстяные рейтузы и такой же камзол самого незамысловатого покроя. Вероятно, подобное одеяние приличествовало крайдийским сквайрам, но принц отроду не носил платья из такой грубой ткани. Его приятель Гарри тоже был облачен в коричневую с зеленым пару. Подавив тяжелый вздох, Николас оделся и натянул сапоги. Ему сразу стало теплее.
— Что это им вздумалось подниматься в такую рань? — проворчал он и широко зевнул.
— Деревенщина, — пренебрежительно хмыкнул Гарри.
— Кто? — не до конца проснувшийся принц оторопело на него уставился.
— Да все они. Деревенские жители. Привыкли ложиться и вставать с петухами.
Николас кивком выразил свое согласие с этим утверждением и выставил вперед левую ногу. Сапог, который прежде был ему впору, отчего-то стал сдавливать пятку и пальцы.
— Проклятье! — раздраженно воскликнул он. — Похоже, здесь все насквозь пропитано сыростью!
Гарри усмехнулся с видом превосходства и помотал кудрявой головой.
— Ты что же, только сейчас это заметил?. А я еще вчера почувствовал, что здесь как-то очень уж мозгло. Да и плесень на стене у твоей постели на это указывала.
Николас рывком вскочил со стула и выбросил вперед правую руку, целясь Гарри в плечо, но сквайр ловко уклонился от удара и со смехом отскочил в сторону.
— Будешь знать в другой раз, как зубоскалить над своим господином, — с деланным негодованием заявил Николас и поспешно себя поправил:
— То есть, я хотел сказать, над своим товарищем-оруженосцем.
— Нам надобно поторопиться, — напомнил ему Гарри. — Как-то неловко опаздывать к господам рыцарям в первый же день службы.
Они вышли в пустой длинный коридор, скупо освещенный редкими факелами, и огляделись.
— Где же все слуги? Почему тут никого нет? — удивился Гарри.
— Слуги — это мы с тобой, — назидательно проговорил Николас. — Идем! Мне кажется, я знаю, где искать спальни герцога и его домашних.
Они долго плутали по коридорам и лестницам пустынного в этот час замка, меняли направление, сворачивали назад и вновь спускались и поднимались по лестничным пролетам, пока наконец не вышли в то Крыло замка, которое занимали герцог и его семья. Все здесь выглядело значительно проще и скромнее, чем в Крондорском дворце, но намного роскошнее тех жалких каморок, которые были предоставлены Гарри и Николасу. Дверь одной из комнат отворилась, и оттуда вышел лакей. На робкий вопрос Николаса, не здесь ли находятся покои его светлости и леди Брианы, он ответил утвердительно и указал Гарри дверь в комнату Маркуса.
Юноши встали по стойке «смирно» напротив входа в спальни своих господ. Прошло несколько минут, и Николас отважился негромко постучать по дубовому косяку. Дверь тотчас же отворилась, Мартин выглянул в коридор и бросил ему:
— Я выйду через несколько минут, сэр Николас.
Прежде чем принц успел ответить: «Слушаюсь, ваша светлость», дверь захлопнулась перед самым его носом.
Гарри усмехнулся и, тряхнув головой, поднял было руку, чтобы постучаться к Маркусу, но тут дверь распахнулась, и Маркус собственной персоной появился на пороге.
— Ты опоздал, — раздраженно буркнул он вместо приветствия. — Иди за мной!
Он так стремительно зашагал вдоль коридора, что Гарри приходилось едва ли не бежать, чтобы за ним поспеть.
Прошло несколько минут, и из своей спальни вышел Мартин. Он молча двинулся в том же направлении, куда ушли Маркус с Гарри. Николас старался от него не отставать. Против ожидания принца, герцог направлялся вовсе не в главный зал. Они миновали длинный коридор, спустились по лестнице и вскоре очутились у главного выхода из замка. Николас почтительно распахнул дверь перед Мартином и следом за ним спустился по ступеням во двор. У крыльца их ожидали два грума, державшие лошадей под уздцы. Маркус и Гарри уже выезжали из ворот. Вскоре копыта их коней зацокали по мосту. Один из грумов протянул Николасу уздечку.
— Ты умеешь ездить верхом? — спросил его Мартин.
— Ну конечно же, — кивнул Николас и торопливо добавил:
— Ваша светлость.
— Вот и хорошо. У нас в конюшне множество лошадей, и некоторые из них плохо объезжены. Чтоб заставить их слушаться, нужны терпение и твердая рука.
Николас собрался было вскочить в седло, но его мерин с протестующим ржанием внезапно отпрянул назад. Принцу не осталось ничего другого, как резко дернуть за поводья и прикрикнуть на строптивое животное. Конь был молод и горяч. А кроме того, судя по мощной, как у жеребца, мускулистой шее, а также по агрессивным повадком, его выхолостили позже, чем следовало. Седло, укрепленное на его спине, было на взгляд Николаса слишком большим и тяжелым, что не могло не затруднить его контакт с конем.
Но Мартин не собирался предоставлять принцу время на подобного рода размышления. Он быстро вскочил на своего крупного рыжего жеребца и направил его к воротам. Николас вспрыгнул на спину мерина и вскоре нагнал своего дядю. Ему пришлось изо всех сил сжимать бока коня, чтобы заставить того двигаться вперед. У самых ворот норовистое животное вдруг взвилось на дыбы. Николас едва не вылетел из седла. Он подался вперед, надавил коленями на бока мерина и натянул поводья. Конь опустил передние копыта на землю и как ни в чем не бывало затрусил вперед ровной рысью. Нагнав герцога, Николас заставил мерина перейти на шаг.
— Ты хорошо спал нынче ночью, сэр Николас? — невозмутимо осведомился Мартин.
— Не очень, ваша светлость.
— Тебе что же, не по нраву пришлась твоя спальня? Или постель показалась жесткой?
Николас искоса взглянул на дядю, проверяя, уж не насмехается ли он над ним, но лицо герцога не выражало ничего, кроме участливого любопытства.
— Да нет, отчего же, — бесстрастно ответил принц. Он не желал ронять свое достоинство, сетуя на холод в каморке, скудость обстановки и жесткую постель. Ведь дядя наверняка не без умысла отвел ему эту келью. Пусть же не думает, что принц Николас — изнеженный и капризный маменькин сынок. — Наверное, дело в том, что все здесь мне еще внове.
— Ты привыкнешь к Крайди, — заверил его Мартин.
— Скажите, ваша светлость, вы всякий день обходитесь без завтрака? — озабоченно спросил принц. Желудок его настоятельно требовал пищи с той самой минуты, как он вышел во двор и вдохнул свежий морской воздух.
Губы Мартина тронула легкая снисходительная улыбка. Так же точно улыбался и Арута, когда Николасу случалось сказать или сделать что-нибудь не к месту.
— Завтракать мы непременно будем. Но прежде чем сесть за стол, я обычно посвящаю два-три утренних часа всевозможным занятиям, сэр.
Николас кивнул, не без труда подавив вздох разочарования.
Всадники достигли городских окраин и вскоре ехали медленной рысью по центральной улице городка. К большому удивлению Николаса, многие из жителей Крайди в столь ранний час уже начали трудовой день. Лавки и мастерские еще не отворили своих дверей и окон, но портовые грузчики спешили в гавань, мельник вез куда-то на тележке мешки с мукой, рыбачьи лодки с коричневыми и белыми парусами выходили в открытое море навстречу первым лучам солнца, а из дверей пекарни вкусно пахло свежими караваями.
Когда Николас и герцог приблизились к причалу, с борта «Орла» послышался знакомый голос:
— Приготовить сети! Открыть грузовой люк!
Адмирал, поднявшийся в невесть какую рань, командовал доставкой оружия и доспехов для солдат Бэйрана на свой корабль. Из-за одной из груженных доверху повозок появился Маркус. Гарри следовал за ним по пятам.
— Это уже последняя, отец, — сказал Маркус, кивнув в сторону повозки.
Мартин не стал пускаться в объяснения о том, что происходило на глазах Николаса, справедливо предположив, что тот и сам догадается, чем заняты капитан, его команда и докеры крайдийского порта. Принц прежде не знал, что герцог решит добавить к тем грузам, которые шли в Бэйран из Крондора, еще кое-что от себя.
— Амос, ты никак собираешься отплыть с утренним приливом? — крикнул Мартин, приложив ладони ковшиком ко рту.
— Надеюсь, что успею, — проревел в ответ Амос, энергично кивая головой. — Если только эти ленивые обезьяны покончат с погрузкой в полчаса.
Портовые докеры продолжали споро и деловито наполнять узлами и ящиками грузовые сети, подтягивать их на корабль с помощью системы блоков и опорожнять в трюме. Их нисколько не смутили грубые слова Амоса и звучавший в них незаслуженный упрек. На своем веку им доводилось слыхать и не такое.
Амос сбежал по сходням на причал и подошел к Мартину.
— Ну и нелегкая же будет задачка вытряхнуть все это в Бэйране, — посетовал он. — Солдаты гарнизона наверняка помогут, моим матросам, но сколько ж времени уйдет на то, чтоб переправить весь груз на шлюпках к берегу! Почитай, не меньше двух недель, а то и все три!
— Но надеюсь, у тебя достанет времени зайти на обратном пути к нам в Крайди? — с беспокойством спросил Мартин.
— Еще бы! Даже если мне придется проторчать в этом Бэйране целый месяц, я выкрою несколько дней, чтоб у вас погостить. А может статься, что мы управимся и гораздо быстрее. Тогда я брошу тут якорь деньков этак на десять. Моим ребятам тоже ведь не помешает передохнуть прежде чем мы возьмем курс на треклятый Пролив Тьмы.
— Уверен, они будут рады такой возможности, — улыбнулся Мартин.
Грузовая сеть в очередной раз стала с протяжным скрипом подниматься на борт «Орла». Внимательно следя за ней глазами, Мартин обратился к Николасу:
— Скачи во дворец и предупреди Сэмюэла, что через полчаса мы будем завтракать.
Николас начал было разворачивать мерина, но вдруг спохватился, отпустил поводья и спросил:
— А надо ли мне после этого возвращаться сюда, ваша светлость?
— А сам-то ты как думаешь?
Николас совершенно не представлял себе, что ему надлежит об этом думать, и потому честно признался:
— Не знаю.
— Ведь ты же мой оруженосец, — холодно и сухо, однако без малейшего раздражения принялся объяснять Мартин, — а значит, тебе надлежит держаться возле меня и ожидать моих распоряжений. За исключением тех случаев, когда я тебя куда-нибудь отошлю с поручениями. Но выполнив их, ты должен тотчас же снова вернуться ко мне.
Николас, сын принца Крондорского, один из претендентов на, престол Королевства, стоявший по рождению гораздо выше Мартина, вовсе не обязан был все это знать. Однако он почувствовал себя неловко оттого, что герцог вынужден втолковывать ему такие простые вещи. Мучительно покраснев, он натянул поводья.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Принц во весь опор помчался к въезду в город. Очутившись на главной улице, он, несмотря на свою крайнюю спешку, вынужден был перейти на легкую рысь. Верхом по территории герцогства имели обыкновение передвигаться лишь знатные господа, и горожане хорошо об этом знали. Они торопливо и почтительно уступали Николасу дорогу, но в этот ранний час улицы были так запружены людьми, телегами, повозками и тачками разносчиков, что принц опасался сбить с ног кого-нибудь из зазевавшихся прохожих или опрокинуть прилавок одного из уличных торговцев.
Улицы и дома Крайди представляли странное, непривычное зрелище для Николаса, выросшего в совершенно иной обстановке Крондора. Здесь наверняка не существовало никакого подобия тех трущоб и жалких лачуг, что теснились одна к другой в крондорских кварталах бедноты, но не было также дворцов и богатых особняков знати. На торговой улице и у ворот рынка он не приметил ни одного нищего. Зато в Крондоре бродяги и попрошайки встречались повсюду — они стояли или сидели в самых людных местах и гнусавыми голосами молили о подаянии. Николас был почему-то уверен, что и беспутные женщины не прохаживаются здесь по вечерам у дверей портовых таверн и трактиров, а поджидают клиентов в стенах этих почтенных заведений.
Крайди безусловно был большим поселением, но Николас не назвал бы его городом в полном смысле слова. Скорее это было многолюдное торговое место — тихий, уютный замкнутый мирок, где все жители состояли меж собой в родстве, свойстве или же в тесной дружбе. О некой старомодной простоте и открытости здешних нравов можно было судить и по тому, как прохожие сердечно приветствовали друг друга и осведомлялись о здоровье и делах у торговцев, которые выглядывали из дверей лавок.
У городской окраины Николасу повстречались две молодых женщины, которые свернули из переулка на главную улицу, оживленно о чем-то судача. При виде принца верхом на коне они торопливо отступили в сторону и приветливо, учтиво ему кивнули, а после тотчас же вернулись к прерванному разговору. От этой мимолетной встречи у Николаса почему-то стало тепло и радостно на душе. Он пришпорил коня и галопом понесся к замку. Копыта мерина дробно стучали по булыжникам дороги, и в ушах у принца свистел ветер.
Его гнало вперед не одно лишь желание поскорее выполнить приказ Мартина, но и нестерпимый, волчий голод.
Глава 4. СКВАЙР
Николас споткнулся и едва не упал.
— Быстрее, — поторопил его Гарри, — а не то Сэмюэл нам уши поотрывает!
Юношам хватило нескольких дней, чтобы постичь мрачную, ужасающую истину: уж кто-кто, а дворецкий Сэмюэл нипочем не позволит им прозябать в греховной праздности, а в случае серьезной оплошки не преминет подвергнуть весьма ощутимому внушению — для их же пользы. Старик дворецкий, именуемый также сенешалем, служил в Крайди еще при покойном деде Николаса и Маркуса. Не так давно, в минувший день солнцестояния, он отпраздновал свое восьмидесятилетие, но глаза его с годами не утратили зоркости, а руки — силы, цепкости и проворства.
В то утро, когда Амос отплыл на своем трехмачтовике в Бэйран, Гарри имел неосторожность замешкаться в городе. Резвому оруженосцу не терпелось свести знакомство с местными девицами простого звания. Он вернулся в замок гораздо позднее, чем его ожидали, и Сэмюэл с сердито поджатыми губами уже караулил провинившегося у входа в кухню. Увидев связку прутьев, которую дворецкий сжимал в морщинистом кулаке, заведенном за спину, Гарри глазам своим не поверил. Он тщетно пытался сперва рассмешить старика забавными гримасами, на которые был великим мастером, затем воззвать к его жалости и состраданию. Сэмюэл был неумолим, и Гарри принужден был в конце концов покориться своей незавидной участи. Он подставил дворецкому спину, будучи уверен, что розги, зажатые в слабой старческой руке, не причинят ему особой боли, но Сэмюэл принялся сечь его с такой силой, что у оруженосца захватило дух. Он потом поделился своими впечатлениями об этой мучительной процедуре с Николасом и посоветовал тому держаться настороже и ничем не раздражать старика. Принц, однако, понадеялся, что громкий титул защитит его спину и прочие части тела от посягательств строгого сенешаля, но, как вскоре выяснилось, он совершенно напрасно на это уповал. Когда ему на третий день после расправы Сэмюэла с Гарри случилось оплошать в выполнении нескольких кряду распоряжений конюшего и герцога, дворецкий без лишних слов стал готовить розги. Николас напомнил старцу, что он как-никак принц крови, на что Сэмюэл невозмутимо ответствовал:
— Быстрее, — поторопил его Гарри, — а не то Сэмюэл нам уши поотрывает!
Юношам хватило нескольких дней, чтобы постичь мрачную, ужасающую истину: уж кто-кто, а дворецкий Сэмюэл нипочем не позволит им прозябать в греховной праздности, а в случае серьезной оплошки не преминет подвергнуть весьма ощутимому внушению — для их же пользы. Старик дворецкий, именуемый также сенешалем, служил в Крайди еще при покойном деде Николаса и Маркуса. Не так давно, в минувший день солнцестояния, он отпраздновал свое восьмидесятилетие, но глаза его с годами не утратили зоркости, а руки — силы, цепкости и проворства.
В то утро, когда Амос отплыл на своем трехмачтовике в Бэйран, Гарри имел неосторожность замешкаться в городе. Резвому оруженосцу не терпелось свести знакомство с местными девицами простого звания. Он вернулся в замок гораздо позднее, чем его ожидали, и Сэмюэл с сердито поджатыми губами уже караулил провинившегося у входа в кухню. Увидев связку прутьев, которую дворецкий сжимал в морщинистом кулаке, заведенном за спину, Гарри глазам своим не поверил. Он тщетно пытался сперва рассмешить старика забавными гримасами, на которые был великим мастером, затем воззвать к его жалости и состраданию. Сэмюэл был неумолим, и Гарри принужден был в конце концов покориться своей незавидной участи. Он подставил дворецкому спину, будучи уверен, что розги, зажатые в слабой старческой руке, не причинят ему особой боли, но Сэмюэл принялся сечь его с такой силой, что у оруженосца захватило дух. Он потом поделился своими впечатлениями об этой мучительной процедуре с Николасом и посоветовал тому держаться настороже и ничем не раздражать старика. Принц, однако, понадеялся, что громкий титул защитит его спину и прочие части тела от посягательств строгого сенешаля, но, как вскоре выяснилось, он совершенно напрасно на это уповал. Когда ему на третий день после расправы Сэмюэла с Гарри случилось оплошать в выполнении нескольких кряду распоряжений конюшего и герцога, дворецкий без лишних слов стал готовить розги. Николас напомнил старцу, что он как-никак принц крови, на что Сэмюэл невозмутимо ответствовал: