Страница:
Николас оглянулся. Весельная галера стремительно приближалась к «Орлу».
— Приготовиться к бою! Мистер Пикенс, лево руля!
— Глядите, кто это там? — изумленно воскликнул Амос, указывая на галеру.
— Где? — спросили в один голос Накор и Праджи, подходя к адмиралу и Николасу.
— Да там же, на носу.
— Дагакон, — сощурившись, выдохнул Накор, и сердце Николаса сжала ледяная рука страха. На носу галеры он разглядел сутулую фигуру в черном балахоне с наброшенным на голову капюшоном.
Кто-то высокий и сухощавый неуверенно, словно ощупью ступая по палубе, приблизился к колдуну и встал с ним рядом.
— Валгаша! Первоправитель! — хихикнул коротышка.
Николас с тревогой вгляделся в черты бледного, одутловатого, безжизненного лица властелина Города Змеиной реки. Какой-то внутренний инстинкт безошибочно подсказал ему, что это — мертвец. На руке Валгаши восседал тощий нахохлившийся орел с взъерошенными перьями.
— Некромантия, — поморщился Накор. — Все, кто плывет на этом корабле, мертвы. За исключением Дагакона.
— Так вот почему им удалось уйти так далеко от своего берега на посудине, где не поместилось бы воды и провизии даже на неделю! — догадался Амос.
Дагакон поднял руку, и губы его зашевелились. От ужаса у Николаса перехватило дыхание. Волосы зашевелились у него на затылке, по телу пробежала дрожь.
— Он произносит магическую формулу, — прошептал Накор.
Калис невозмутимо вытащил из колчана стрелу и, почти не целясь, отпустил тетиву. Но стрела, словно наткнувшись на невидимую стену в нескольких дюймах от колдуна, упала на палубу галеры.
Накор с протяжным вздохом помотал лысой головой:
— Все это очень скверно.
— Что именно? — встрепенулся Николас.
— На этой галере, кроме Дагакона с мертвыми гребцами и солдатами, есть еще один пассажир. Чума!
— А у нас нет больше масла, чтоб спалить треклятую посудину! — посетовал Траск.
— Мы ее протараним! — решил Николас.
— Какое там! — махнул рукой Амос. — Ведь это весельная галера, не забывай! Они в два счета от нас уйдут, ежели пожелают.
— Как, во имя всех богов, можно истребить мертвецов? — воскликнул Маркус.
— Ведь они же и без того уже мертвы!
— У нас есть только один выход, — мрачно подытожил Николас и, скользнув взглядом по далекой береговой линии, повернулся к Траску. — Сколько отсюда до ближайшего порта, Амос?
— Полдня пути до Края Земли, три — до Крондора.
— Мы подпустим ее поближе и, когда она нас протаранит, подожжем оба корабля. Те из нас, кто хорошо держится на воде, доберутся до берега вплавь.
— Это больше трех миль, Ники, — понизил голос Траск. — Немногим удастся доплыть до суши.
— Знаю, — прошептал Николас.
Накор потянул Энтони за рукав и с многозначительной улыбкой кивнул:
— Пора.
— О чем это ты?
— Да о твоем амулете, о чем же еще! Энтони сощурился и стал шарить рукой за пазухой. Через мгновение на ладони его появился плоский металлический диск с изображением трех дельфинов. Вытянув руку вперед, он крикнул:
— Паг! Паг! Паг!
Стоило ему произнести имя волшебника в третий раз, как в воздухе послышалось хлопанье гигантских крыльев, и поднявшийся вслед за этим ветер едва не опрокинул «Орла». Парусник накренился набок. Матросы и воины разразились криками ужаса. Но в следующее мгновение корабль выровнялся и стал плавно покачиваться на невысоких волнах.
А в воздухе над галерой реял возникший из ниоткуда огромный дракон с золотой чешуей и рубиновыми глазами. При виде него черный колдун в ужасе отшатнулся к мачте и закрыл лицо ладонями. Дракон грациозно изогнул длинную шею, раскрыл пасть и изрыгнул струю оранжево-белого пламени, окатившего галеру от носа до кормы. Треугольный парус, мачта, доски палубы и обшивки тотчас же заполыхали так ярко, словно их, перед тем как поджечь, щедро полили маслом. Мертвые воины и гребцы один за другим падали на палубу, роняя мечи и весла, и их тела становились добычей огня.
Мертвый орел, объятый пламенем, свалился с руки своего мертвого господина, который через несколько мгновений пошатнулся и рухнул навзничь.
«Орел» дрейфовал в какой-нибудь сотне ярдов от горевшей галеры, и все, кто находился на его палубе, затаив дыхание, следили за движениями сказочно прекрасного создания, размерами превосходившего оба корабля вместе взятых и тем не менее парившего в воздухе с удивительной легкостью и грацией. В этом легендарном существе, казалось, воплотились все первозданные силы природы, вся мощь древней Мидкемии, и многие из тех, кто никогда прежде не видел Райану (а таких на «Орле» было большинство), попадали на колени, молитвенно воздев руки к небу, ибо они решили, что это не иначе как один из богов откликнулся на их молитвы и послал им на подмогу своего златокрылого любимца, чтобы тот дотла спалил корабль мертвецов.
Единственным, кого не коснулись языки бушевавшего вокруг пламени, был сам Дагакон. Он стоял у мачты, скрестив руки на груди, укрытый с головы до ног мерцавшим и переливавшимся полупрозрачным куполом, сотканным из ярко-красных светившихся нитей.
Калис выстрелил в него из лука, но стрела не смогла пробить магического панциря, которым защитил себя колдун.
— Попробуй-ка вот этак. — Накор вытянул стрелу из колчана, отломил стальной наконечник и протянул Калису деревянный стержень. — Похоже, фокус этого некроманта может его обезопасить только от металла, а против дерева он бессилен.
— Сейчас мы это проверим. — Калис прицелился и спустил тетиву. Стрела без наконечника миновала магическую преграду и вонзилась в грудь Дагакона. Волшебный щит тотчас же исчез, колдун с протяжным криком, который был слышен даже на борту «Орла», упал навзничь, и его поглотило пламя.
Дракон взмахнул крыльями, описал огромный круг над полыхавшей галерой и полетел навстречу солнцу, стремительно набирая высоту.
— Райана, — прошептал Гарри.
Накор кивнул лысой головой, и его узкое личико расплылось в довольной ухмылке:
— Вот теперь уж со всей нечистью покончено.
— Накор! — послышался с главной палубы голос Ваджи.
Все оглянулись. Красавец наемник склонился над распростертым Гудой. Накор и Энтони, а за ними Николас, Гарри и Траск поспешили к раненому. Голова Гуды покоилась на мешке с песком. Изо рта и носа у него струилась кровь, в блеклых голубых глазах застыло выражение страдания и покорности судьбе.
Николас вопросительно взглянул на Энтони, и тот в ответ скорбно покачал головой.
Накор опустился на колени возле Гуды и стиснул его руку своими маленькими ладонями.
— Куда это ты собрался, старый друг? Нет уж, останься, не бросай меня. Как же я без тебя?
— Друг? — пробормотал Гуда, силясь привстать, и алая кровь капнула с его подбородка на голую грудь. — Я лежу тут, захлебываясь собственной кровью, а все потому, что он заявился в мой дом и выманил меня за тридевять земель в поисках невесть каких чудес. И еще смеет называть меня своим другом! — Крепким прощальным пожатием он стиснул ладонь Накора, и по его морщинистым щекам потекли слезы. — Все, что ты мне обещал, сбылось. Я увидел прекрасные закаты и узрел чудеса, в которые прежде не дерзнул бы поверить, Накор. — Силы покидали его. Ему не хватало воздуха. Он мучительно закашлялся, и лица всех, кто над ним склонился, покрылись брызгами крови. — Боги! Золотой дракон! — выговорил Гуда коснеющим языком и, обратив угасавший взор к Накору, едва слышно прохрипел:
— Друг… — Голова его бессильно склонилась набок, и выцветшие голубые глаза закрылись навеки.
Николас закусил губу и полными слез глазами оглядел палубу. Кругом лежали раненые.
— Энтони! — позвал он чародея, все еще стоявшего на коленях подле Гуды, и жестом указал ему на тех, кто нуждался в помощи лекаря несравненно больше, нежели умерший наемник. Энтони кивнул и поспешил к матросу с простреленным плечом.
Николас повернулся к мостику.
— Мистер Пикенс! Курс на Крондор!
— Есть, капитан! — радостно отозвался помощник.
Амос набрал полную грудь воздуха и зычно выкрикнул:
— Все наверх! Снимайтесь с дрейфа! Живо, портовые крысы! Я вас научу пошевеливаться! — Он пристально следил за дружной работой матросов, в то же время искоса поглядывая на Николаса, который отошел к борту и грустно о чем-то задумался. Когда все паруса были поставлены и корабль понесся вперед курсом на Крондор, Траск подошел к принцу и ласково потрепал его по плечу:
— Я не говорил тебе, что в последние дни ты стал просто вылитый Арута? — сказал он первое, что пришло ему в голову.
Николас обратил к адмиралу залитое слезами лицо и хрипло буркнул:
— Нет.
— У тебя такая же стальная воля, такая же расчетливая, хладнокровная решимость, ты не менее бесстрашен, чем был в твои годы Арута. — Амос понизил голос до шепота и сжал ладонью плечо Николаса. — Я тобой ужасно горжусь, малыш! Всякий в моем возрасте мечтал бы о таком внуке!
Николас протяжно вздохнул:
— Благодарю за похвалу. — И с вымученной улыбкой добавил:
— Дедушка.
— Дедушка? — С наигранным возмущением воскликнул Траск и, отступив на шаг назад, выпятил вперед грудь и сцепил пальцы на толстом животе. — Да будь я проклят, ежели ты не точное повторение его высочества абсолютно во всем! Только бы помешать другим радоваться жизни!
Улыбка на лице Николаса стала шире. Шмыгнув носом, он протянул руку и похлопал Траска по плечу:
— Ну, уж тебе-то никто еще не сумел в этом помешать!
Амос согласно кивнул. Из груди его вырвался легкий вздох:
— Вот ведь какая штука жизнь! В такие деньки, какой выдался нынче, как раз и начинаешь понимать, насколько важно уметь радоваться всякому пустяку. Ведь кто его знает, что будет потом, верно? — Он обнял своего приемного внука за плечи и с нежностью, на какую только был способен, привлек его к себе. — Давай-ка похороним наших мертвых, Ники, подымем кубки в память о них и будем жить дальше!
— Амос, не хочешь ли ты напоследок принять командование судном?
Траск пожал плечами:
— Да нет, пожалуй, чего уж там! Будь это всамделишный «Орел» или же, к примеру, мой «Королевский Дракон», тогда дело другое. — Поймав на себе недоуменный взгляд лоцмана, он озоровато прищурился. — А не желаешь ли ты, Ники, научиться подводить эту посудину к самому причалу под парусами? Теперь вам с Гарри вроде как не помешает освоить и эту науку.
— Ставьте паруса! — крикнул Николас матросам, и те бросились к мачтам.
— Ваше высочество! — взмолился лоцман. — Не делайте этого! Позвольте мне с помощниками по всем правилам подвести корабль к стоянке!
— Гарри! — не удостоив его ответа, позвал Николас.
— Здесь!
— Ступай на нос и проследи, чтобы помощники лоцмана не лишились чувств и не свалились за борт. Мы идем к причалу под парусами!
Портовый лоцман беспокоился понапрасну. Королевский штандарт на грот-мачте «Орла» давал кораблю право преимущественного прохода, и все мелкие суда, встречавшиеся на его пути, спешили убраться с дороги. Реявший чуть пониже королевского флаг адмирала флота ясно указывал, что на судне находится сам Амос Траск, которому никто в здравом уме не осмелился бы преградить путь. Это его неоспоримое право было нарушено на памяти Траска лишь однажды, когда двое легкомысленных юнцов выскочили в узкий водный коридор гавани на одномачтовике под королевским штандартом как раз перед носом у могучего «Дракона» и упрямо не желали отвернуть в сторону. Но кроме них, такое уж точно никому не пришло бы в голову, а поскольку оба сорвиголовы стояли сейчас рядом с ним на мостике, то и он сам, и боязливый, лоцман могли быть совершенно уверены, что корабль благополучно причалит у королевских доков.
Глава 13. СВАДЬБА
— Приготовиться к бою! Мистер Пикенс, лево руля!
— Глядите, кто это там? — изумленно воскликнул Амос, указывая на галеру.
— Где? — спросили в один голос Накор и Праджи, подходя к адмиралу и Николасу.
— Да там же, на носу.
— Дагакон, — сощурившись, выдохнул Накор, и сердце Николаса сжала ледяная рука страха. На носу галеры он разглядел сутулую фигуру в черном балахоне с наброшенным на голову капюшоном.
Кто-то высокий и сухощавый неуверенно, словно ощупью ступая по палубе, приблизился к колдуну и встал с ним рядом.
— Валгаша! Первоправитель! — хихикнул коротышка.
Николас с тревогой вгляделся в черты бледного, одутловатого, безжизненного лица властелина Города Змеиной реки. Какой-то внутренний инстинкт безошибочно подсказал ему, что это — мертвец. На руке Валгаши восседал тощий нахохлившийся орел с взъерошенными перьями.
— Некромантия, — поморщился Накор. — Все, кто плывет на этом корабле, мертвы. За исключением Дагакона.
— Так вот почему им удалось уйти так далеко от своего берега на посудине, где не поместилось бы воды и провизии даже на неделю! — догадался Амос.
Дагакон поднял руку, и губы его зашевелились. От ужаса у Николаса перехватило дыхание. Волосы зашевелились у него на затылке, по телу пробежала дрожь.
— Он произносит магическую формулу, — прошептал Накор.
Калис невозмутимо вытащил из колчана стрелу и, почти не целясь, отпустил тетиву. Но стрела, словно наткнувшись на невидимую стену в нескольких дюймах от колдуна, упала на палубу галеры.
Накор с протяжным вздохом помотал лысой головой:
— Все это очень скверно.
— Что именно? — встрепенулся Николас.
— На этой галере, кроме Дагакона с мертвыми гребцами и солдатами, есть еще один пассажир. Чума!
— А у нас нет больше масла, чтоб спалить треклятую посудину! — посетовал Траск.
— Мы ее протараним! — решил Николас.
— Какое там! — махнул рукой Амос. — Ведь это весельная галера, не забывай! Они в два счета от нас уйдут, ежели пожелают.
— Как, во имя всех богов, можно истребить мертвецов? — воскликнул Маркус.
— Ведь они же и без того уже мертвы!
— У нас есть только один выход, — мрачно подытожил Николас и, скользнув взглядом по далекой береговой линии, повернулся к Траску. — Сколько отсюда до ближайшего порта, Амос?
— Полдня пути до Края Земли, три — до Крондора.
— Мы подпустим ее поближе и, когда она нас протаранит, подожжем оба корабля. Те из нас, кто хорошо держится на воде, доберутся до берега вплавь.
— Это больше трех миль, Ники, — понизил голос Траск. — Немногим удастся доплыть до суши.
— Знаю, — прошептал Николас.
Накор потянул Энтони за рукав и с многозначительной улыбкой кивнул:
— Пора.
— О чем это ты?
— Да о твоем амулете, о чем же еще! Энтони сощурился и стал шарить рукой за пазухой. Через мгновение на ладони его появился плоский металлический диск с изображением трех дельфинов. Вытянув руку вперед, он крикнул:
— Паг! Паг! Паг!
Стоило ему произнести имя волшебника в третий раз, как в воздухе послышалось хлопанье гигантских крыльев, и поднявшийся вслед за этим ветер едва не опрокинул «Орла». Парусник накренился набок. Матросы и воины разразились криками ужаса. Но в следующее мгновение корабль выровнялся и стал плавно покачиваться на невысоких волнах.
А в воздухе над галерой реял возникший из ниоткуда огромный дракон с золотой чешуей и рубиновыми глазами. При виде него черный колдун в ужасе отшатнулся к мачте и закрыл лицо ладонями. Дракон грациозно изогнул длинную шею, раскрыл пасть и изрыгнул струю оранжево-белого пламени, окатившего галеру от носа до кормы. Треугольный парус, мачта, доски палубы и обшивки тотчас же заполыхали так ярко, словно их, перед тем как поджечь, щедро полили маслом. Мертвые воины и гребцы один за другим падали на палубу, роняя мечи и весла, и их тела становились добычей огня.
Мертвый орел, объятый пламенем, свалился с руки своего мертвого господина, который через несколько мгновений пошатнулся и рухнул навзничь.
«Орел» дрейфовал в какой-нибудь сотне ярдов от горевшей галеры, и все, кто находился на его палубе, затаив дыхание, следили за движениями сказочно прекрасного создания, размерами превосходившего оба корабля вместе взятых и тем не менее парившего в воздухе с удивительной легкостью и грацией. В этом легендарном существе, казалось, воплотились все первозданные силы природы, вся мощь древней Мидкемии, и многие из тех, кто никогда прежде не видел Райану (а таких на «Орле» было большинство), попадали на колени, молитвенно воздев руки к небу, ибо они решили, что это не иначе как один из богов откликнулся на их молитвы и послал им на подмогу своего златокрылого любимца, чтобы тот дотла спалил корабль мертвецов.
Единственным, кого не коснулись языки бушевавшего вокруг пламени, был сам Дагакон. Он стоял у мачты, скрестив руки на груди, укрытый с головы до ног мерцавшим и переливавшимся полупрозрачным куполом, сотканным из ярко-красных светившихся нитей.
Калис выстрелил в него из лука, но стрела не смогла пробить магического панциря, которым защитил себя колдун.
— Попробуй-ка вот этак. — Накор вытянул стрелу из колчана, отломил стальной наконечник и протянул Калису деревянный стержень. — Похоже, фокус этого некроманта может его обезопасить только от металла, а против дерева он бессилен.
— Сейчас мы это проверим. — Калис прицелился и спустил тетиву. Стрела без наконечника миновала магическую преграду и вонзилась в грудь Дагакона. Волшебный щит тотчас же исчез, колдун с протяжным криком, который был слышен даже на борту «Орла», упал навзничь, и его поглотило пламя.
Дракон взмахнул крыльями, описал огромный круг над полыхавшей галерой и полетел навстречу солнцу, стремительно набирая высоту.
— Райана, — прошептал Гарри.
Накор кивнул лысой головой, и его узкое личико расплылось в довольной ухмылке:
— Вот теперь уж со всей нечистью покончено.
— Накор! — послышался с главной палубы голос Ваджи.
Все оглянулись. Красавец наемник склонился над распростертым Гудой. Накор и Энтони, а за ними Николас, Гарри и Траск поспешили к раненому. Голова Гуды покоилась на мешке с песком. Изо рта и носа у него струилась кровь, в блеклых голубых глазах застыло выражение страдания и покорности судьбе.
Николас вопросительно взглянул на Энтони, и тот в ответ скорбно покачал головой.
Накор опустился на колени возле Гуды и стиснул его руку своими маленькими ладонями.
— Куда это ты собрался, старый друг? Нет уж, останься, не бросай меня. Как же я без тебя?
— Друг? — пробормотал Гуда, силясь привстать, и алая кровь капнула с его подбородка на голую грудь. — Я лежу тут, захлебываясь собственной кровью, а все потому, что он заявился в мой дом и выманил меня за тридевять земель в поисках невесть каких чудес. И еще смеет называть меня своим другом! — Крепким прощальным пожатием он стиснул ладонь Накора, и по его морщинистым щекам потекли слезы. — Все, что ты мне обещал, сбылось. Я увидел прекрасные закаты и узрел чудеса, в которые прежде не дерзнул бы поверить, Накор. — Силы покидали его. Ему не хватало воздуха. Он мучительно закашлялся, и лица всех, кто над ним склонился, покрылись брызгами крови. — Боги! Золотой дракон! — выговорил Гуда коснеющим языком и, обратив угасавший взор к Накору, едва слышно прохрипел:
— Друг… — Голова его бессильно склонилась набок, и выцветшие голубые глаза закрылись навеки.
Николас закусил губу и полными слез глазами оглядел палубу. Кругом лежали раненые.
— Энтони! — позвал он чародея, все еще стоявшего на коленях подле Гуды, и жестом указал ему на тех, кто нуждался в помощи лекаря несравненно больше, нежели умерший наемник. Энтони кивнул и поспешил к матросу с простреленным плечом.
Николас повернулся к мостику.
— Мистер Пикенс! Курс на Крондор!
— Есть, капитан! — радостно отозвался помощник.
Амос набрал полную грудь воздуха и зычно выкрикнул:
— Все наверх! Снимайтесь с дрейфа! Живо, портовые крысы! Я вас научу пошевеливаться! — Он пристально следил за дружной работой матросов, в то же время искоса поглядывая на Николаса, который отошел к борту и грустно о чем-то задумался. Когда все паруса были поставлены и корабль понесся вперед курсом на Крондор, Траск подошел к принцу и ласково потрепал его по плечу:
— Я не говорил тебе, что в последние дни ты стал просто вылитый Арута? — сказал он первое, что пришло ему в голову.
Николас обратил к адмиралу залитое слезами лицо и хрипло буркнул:
— Нет.
— У тебя такая же стальная воля, такая же расчетливая, хладнокровная решимость, ты не менее бесстрашен, чем был в твои годы Арута. — Амос понизил голос до шепота и сжал ладонью плечо Николаса. — Я тобой ужасно горжусь, малыш! Всякий в моем возрасте мечтал бы о таком внуке!
Николас протяжно вздохнул:
— Благодарю за похвалу. — И с вымученной улыбкой добавил:
— Дедушка.
— Дедушка? — С наигранным возмущением воскликнул Траск и, отступив на шаг назад, выпятил вперед грудь и сцепил пальцы на толстом животе. — Да будь я проклят, ежели ты не точное повторение его высочества абсолютно во всем! Только бы помешать другим радоваться жизни!
Улыбка на лице Николаса стала шире. Шмыгнув носом, он протянул руку и похлопал Траска по плечу:
— Ну, уж тебе-то никто еще не сумел в этом помешать!
Амос согласно кивнул. Из груди его вырвался легкий вздох:
— Вот ведь какая штука жизнь! В такие деньки, какой выдался нынче, как раз и начинаешь понимать, насколько важно уметь радоваться всякому пустяку. Ведь кто его знает, что будет потом, верно? — Он обнял своего приемного внука за плечи и с нежностью, на какую только был способен, привлек его к себе. — Давай-ка похороним наших мертвых, Ники, подымем кубки в память о них и будем жить дальше!
***
Тремя днями позже около полудня величественный трехмачтовик входил в крондорскую гавань. По приказанию Амоса на мачте был поднят королевский штандарт, и на борт взобрался примчавшийся на своей лодчонке сам главный портовый лоцман с двумя помощниками, чтобы провести «Орла» к месту стоянки. Пока он с молчаливым изумлением переводил взор с Николаса на Амоса, не зная, верить ли своим глазам, Николас подмигнул Траску и предложил:— Амос, не хочешь ли ты напоследок принять командование судном?
Траск пожал плечами:
— Да нет, пожалуй, чего уж там! Будь это всамделишный «Орел» или же, к примеру, мой «Королевский Дракон», тогда дело другое. — Поймав на себе недоуменный взгляд лоцмана, он озоровато прищурился. — А не желаешь ли ты, Ники, научиться подводить эту посудину к самому причалу под парусами? Теперь вам с Гарри вроде как не помешает освоить и эту науку.
— Ставьте паруса! — крикнул Николас матросам, и те бросились к мачтам.
— Ваше высочество! — взмолился лоцман. — Не делайте этого! Позвольте мне с помощниками по всем правилам подвести корабль к стоянке!
— Гарри! — не удостоив его ответа, позвал Николас.
— Здесь!
— Ступай на нос и проследи, чтобы помощники лоцмана не лишились чувств и не свалились за борт. Мы идем к причалу под парусами!
Портовый лоцман беспокоился понапрасну. Королевский штандарт на грот-мачте «Орла» давал кораблю право преимущественного прохода, и все мелкие суда, встречавшиеся на его пути, спешили убраться с дороги. Реявший чуть пониже королевского флаг адмирала флота ясно указывал, что на судне находится сам Амос Траск, которому никто в здравом уме не осмелился бы преградить путь. Это его неоспоримое право было нарушено на памяти Траска лишь однажды, когда двое легкомысленных юнцов выскочили в узкий водный коридор гавани на одномачтовике под королевским штандартом как раз перед носом у могучего «Дракона» и упрямо не желали отвернуть в сторону. Но кроме них, такое уж точно никому не пришло бы в голову, а поскольку оба сорвиголовы стояли сейчас рядом с ним на мостике, то и он сам, и боязливый, лоцман могли быть совершенно уверены, что корабль благополучно причалит у королевских доков.
Глава 13. СВАДЬБА
Торжество было в самом разгаре. Лиам, правитель Королевства островов, произнес тост в честь новобрачных и первым осушил кубок за их здоровье. Его примеру последовали и остальные. Траск, смущенно раскланявшись, снова уселся на свое место подле Алисии.
Николас вместе с другими членами королевской семьи и самыми почетными гостями сидел за главным столом, отделенным от остальной части огромного зала приемов высоким помостом.
На подготовку к празднику и на то, чтобы собрать в Крондоре всю многочисленную родню невесты, потребовалось несколько месяцев. Арута и Николас едва успели вернуться домой накануне торжества. Арута, как и предполагал Траск, почти все время, что они пропутешествовали, провел на Дальнем берегу и во Фрипорте, куда за ним по возвращении сына был отправлен гонец. Что же до Николаса, то сразу же по прибытии в Крондор из своего долгого странствия он принужден был отправиться в Сетанон, чтобы там завершить свою миссию. Зато теперь все тетушки и племянницы, кузены и кузины, бабушки и внучата были совершенно счастливы вновь встретиться друг с другом после долгой разлуки.
Николас с веселой, беззаботной улыбкой переводил взгляд с одного лица на другое. Рядом с ним сидела его сестра Елена, которая месяца через два должна была осчастливить первенцем своего супруга, занимавшего соседнее с ней место и о чем-то оживленно беседовавшего с Эрландом и его женой принцессой Женевьевой. Напротив Эрланда расположились походивший на него как две капли воды наследник престола Боуррик, его супруга Жасмина и Арута с Анитой.
Николас покосился на Ясу, которая сидела на другом конце стола подле Бризы и Гарри. Девушка на удивление быстро освоилась при дворе и выучилась говорить на королевском наречии почти без акцента, но больше всего Николаса поразило вовсе не это, а те удивительно ровные, доброжелательные отношения, которые она ухитрилась наладить со всеми придворными дамами и девицами, включая и самых отъявленных, злоречивых сплетниц. Теперь Яса с пленительной улыбкой рассуждала о чем-то с Маркусом и его отцом, и герцог Мартин важно кивал ей своей крупной и красивой седой головой. За время долгого путешествия Николаса и Маркуса он вполне оправился от своего увечья и выглядел сейчас как никогда бодрым и жизнерадостным. Маргарет и Маркус занимали места по обе стороны от него и то и дело поглядывали на старика с любовью и нежностью.
Принцесса Маргарет, казалось, не замечала никого вокруг, кроме своего отца и Энтони, сидевшего с ней рядом. Эбигейл, напротив, подчеркнуто избегала Маркуса и напропалую кокетничала со своим соседом слева, вторым сыном герцога Райского, деверем Елены.
Николас пересел на свободный стул рядом с Ясой и, перегнувшись через ее спину, подмигнул Гарри:
— Как ты думаешь, долго ли кузен Маркус расположен это терпеть?
— Думаю нет, — осклабился бывший оруженосец. — Может, он только и мечтает, как бы сбыть ее кому-нибудь из придворных.
Бриза легонько толкнула его ногой и укоризненно взглянула на Николаса:
— Перестаньте! Вы ничего не понимаете!
— Вот именно! — шепотом поддержала ее Яса. — Эбигейл любит Маркуса, это всякому понятно. Просто она решила его немного подразнить. — Скользнув изучающим взглядом по сердитому лицу Маркуса, она снова повернулась к Николасу. — Он строен и красив, твой кузен, этого у него не отнимешь. И очень похож на твоего отца. И на тебя. Но им обоим недостает твоей доброты и мягкости, Николас. А кроме того, Маркус нестоль… изобретателен.
—Проговорив это, она смущенно опустила глаза и едва слышно хихикнула.
Николас покраснел от досады и забарабанил пальцами по столу:
— Откуда же, скажи на милость…
— Эбигейл нам много чего о нем порассказала, — с усмешкой перебила его Бриза. — Ведь надо же ей было с кем-то поделиться. А вы, мужчины, похоже, и понятия не имеете, о чем по большей части говорят между собой женщины, когда вас нет нигде поблизости. Так вот, имей в виду, они откровенничают именно о вас!
— Значит, вы… — Николас сощурился от негодования. — Так вы, значит, и мне перемываете кости?!
Бриза лишь ухмыльнулась ему в ответ, и Николас, покачав головой, не удержался от ответной улыбки. Разве можно было сердиться на девушку за ее откровенность?
Бриза была нынче удивительно хороша. Она выглядела, пожалуй, еще очаровательнее, чем в тот памятный день в трактире, когда солдаты первоправителя явились туда с обыском и Накор принудил ее изобразить из себя девицу вольного поведения. Из всех дам, сидевших за главным столом, сравниться с ней по красоте могли бы разве что черноокая Яса и принцесса Анита.
Вскоре по знаку Лиама королевская семья удалилась во внутренние покои дворца, предоставив остальным гостям продолжать пиршество в свое полное удовольствие, не стесняясь присутствием монарших особ. Кроме близких родственников новобрачных, на семейное собрание были допущены только Гарри и Бриза, Яса, Эбигейл со своим отцом бароном Беллами, Энтони, Калис и граф Ладлэнд.
Король приказал сенешалю подать вина и, сняв с головы корону, со вздохом облегчения водрузил ее на каминную полку.
— Вся прелесть жизни для меня заключается в таких вот неофициальных торжествах, когда можно говорить о себе «я» вместо «мы».
Все расселись на стулья и банкетки, стоявшие вдоль стен. Лиам остался стоять у незажженного камина. Ветер колыхал легкие занавески на растворенных окнах, наполняя зал ароматом роз и фиалок из цветущего сада. Боковая дверь распахнулась настежь, пропуская вереницу слуг с кувшинами, блюдами и кубками. Следом за ними на пороге появились Накор в синем атласном балахоне с затейливой вышивкой у ворота и Паг под руку с молодой золотоволосой красавицей.
Николас и Гарри поспешно вскочили со своих мест и бросились навстречу вновь пришедшим.
— Накор! Паг! Леди Райана, мы счастливы, что вы почтили нас своим визитом.
Николас представил исалани и воспитанницу Пага всем, кто прежде не был с ними знаком, и король, откашлявшись, поднял свой кубок и торжественно произнес:
— Возможно, было бы уместно провозгласить этот тост при всех наших многочисленных гостях, в зале приемов, но я все же решил, что день сей должен всецело принадлежать дорогим новобрачным Алисии и Амосу, и потому оставил его для более интимного круга. Итак, я поднимаю чашу за моего дорогого племянника Николаса, за его великий подвиг, за его геройство и самоотвержение. Он спас всех нас, всю нашу страну, всю планету от хаоса и гибели и тем навек покрыл славой имя Кон Дуанов. За Николаса!
— За Николаса! — подхватили все, осушая свои кубки.
— Благодарю вас, — охрипшим от смущения голосом пробормотал Николас, выходя вперед. — Но один я ничего не смог бы сделать. Некоторые из тех, кто делил со мной все тяготы похода и рисковал жизнью, находятся сейчас здесь, среди нас. А иные спят вечным сном в чужой земле. Да не изгладится благодарная память о них из наших сердец! За тебя, Гуда! За тех, кто не вернулся домой!
— За тех, кто не вернулся! — повторили остальные и вновь опорожнили кубки.
Вскоре собравшиеся разделились на маленькие группы, чтобы посудачить о том о сем, и, когда Николас перестал быть объектом всеобщего внимания, Паг тихонько отвел его в сторону.
— Ты совершил великое деяние, Николас. И я горжусь тобой!
— Спасибо, дядя Паг.
— Полагаю, у тебя есть ко мне немало вопросов.
— О да! Прежде всего меня интересует, что сталось с Дагаконом.
— Он теперь и вправду мертв. Я значительно ослабил его колдовские силы, заставив противостоять мне все то время, пока вы добирались до Города Змеиной реки и отыскивали пленников. И потому он пал от деревянной стрелы Калиса.
— Это Накор догадался обломить металлический наконечник, — с улыбкой заметил Николас. — Спасибо, что вы сдержали слово и прибыли на свадьбу бабушки и Амоса. И за Райану большое спасибо. Мы все так ей рады!
— Ей надо научиться вести себя подобно человеческому существу, — улыбнулся Паг, — и не смущаться даже таким изысканным обществом, как ваше. Вижу, пока что это ей вполне удается. — Он с нежностью взглянул на златокудрую красавицу, которая спокойно и непринужденно говорила о чем-то с Еленой и ее мужем.
— Я еще вот о чем хотел вас спросить, — робко проговорил Николас.
— Говори. Я отвечу на любой твой вопрос.
— Когда мы высадились на вашем острове, вам ведь уже было известно обо всем, что ждало нас впереди?
— Частично. И поверь, своим вмешательством я тогда только навредил бы нашему общему делу. Я мог бы помешать набегу на Крайди, но тогда мы не узнали бы о страшной чуме, семена которой пантатианцы рассчитывали посеять в Королевстве с помощью оборотней. Нет, Николас, Аальский оракул не зря предупредил меня, что одолеть этих злодеев сумеешь только ты.
— Но я не понимаю, — пожал плечами Николас, — зачем им было пускаться в такие сложности с этой их чумой? Не проще ли было бы просто подослать в любой из наших городов несколько этих двуногих ящериц, придав им облик людей
— торговцев, наемных солдат — и заразив их этой хворью?
— Это вызвало бы эпидемию среди горожан, — ответил Паг, — и тогда чародеи из Звездной Пристани и священники всех орденов объединенными усилиями постарались бы спасти от болезни прежде всего королевскую семью. А пантатианцы с помощью двойников Маргарет и ее подруги рассчитывали уничтожить Аруту и его приближенных — министров, советников, военачальников. Представляешь, как легко было бы тогда этим злодеям, воспользовавшись хаосом, овладеть Западными землями Королевства?
— Так вот почему, — кивнул Николас, — вы до самого конца почти не вмешивались в ход событий.
— Конечно поэтому. Я ограничился лишь тем, что отвлек от вас внимание и злую волю одного из самых могущественных колдунов. Иначе вам было бы не справиться. И заручился помощью Накора. Ведь без него вы все пропали бы!
— А что же Корисса? — нахмурился Николас.
— Боюсь, о ней мы рано или поздно еще услышим.
— И о пантатианцах.
— Николас, прошу тебя, забудь о них до поры до времени! — В голосе Пага слышалась мольба. — Когда-нибудь и с ними будет покончено, но пока еще никто не брался утверждать, что одолеть их суждено именно тебе. Удовольствуйся же тем, что ты уже совершил! Этого, согласись, с лихвой достало бы не на одну, а на несколько жизней.
Разговор их был неожиданно прерван голосом короля:
— Я имею кое-что объявить собравшимся. — Все взгляды обратились к нему, и он торжественно произнес:
— Милорд Генри Ладлэнд уведомляет всех вас о скорой помолвке своего второго сына Генри Ладлэнда-младшего с девицей Бризой, уроженкой и гражданкой города Фрипорта, что на Островах Заката, в наших новообретенных землях.
Конец его речи потонул в бурных рукоплесканиях и приветственных возгласах. Женщины окружили Бризу и стали наперебой поздравлять ее с удачной партией. Николас, извинившись перед Пагом, метнулся к Гарри и хлопнул его по плечу.
— Ведь ни словом мне не обмолвился, а?! Еще друг называется!
— Боялся сглазить, — смущенно хихикнул Гарри. — Вдруг бы отец не согласился? Но Бриза ему очень понравилась, и он, представь, не возразил ни одним словом. Ведь она и вправду красавица каких поискать!
— Счастливчик! — улыбнулся Николас.
— А к тому же, скажу тебе по секрету, мы месяцев этак через шесть ожидаем прибавленья…
— Вот так новость! Поздравляю. Хочешь, я попрошу дядю, чтоб он и об этом всем торжественно сообщил? — прыснул Николас.
— Ты что?! — От ужаса глаза рыжекудрого Гарри едва не вылезли из орбит. — Не шути так, умоляю! Ведь моего родителя от такого известия, еще чего доброго, хватит удар!
— А теперь, — с важностью произнес Лиам, — к вам желает обратиться мой брат Арута.
Принц Крондорский одарил присутствующих одной из своих редких улыбок.
— Мой сын и сэр Гарри… — Амос многозначительно кашлянул, и Арута поспешно прибавил:
— …и, разумеется, адмирал Траск впервые со времен моего деда, завоевавшего Дальний берег, присоединили к владениям Королевства новые земли. Причем без малейшего кровопролития! — Он высоко воздел свой кубок и ласково кивнул зардевшемуся от похвалы Гарри. — А поскольку нам предстоит учредить во Фрипорте губернаторство, то я с милостивого соизволения моего брата короля назначаю правителем Островов Заката бывшего сквайра моего сына, Генри Ладлэнда.
— А я, — светло улыбнувшись, прибавил Лиам, — жалую его придворным титулом баронета.
Все принялись поздравлять Гарри, а принц Крондорский подозвал сына к себе и нежно обнял его за плечи.
— А какой награды желаешь ты, мой Ники? И на каком поприще ты желал бы служить короне? — Усмехнувшись, он тряхнул головой. — Ведь не могу же я снова послать тебя сквайром к дяде Мартину!
— Я уже думал об этом, отец, — серьезно отвечал Николас. — Хочу служить на море. Дай мне корабль.
— Вот-вот, — пробасил Амос, пробираясь к Аруте и Николасу сквозь тесные ряды собравшихся, — я ж ведь говорил тебе, Арута, что теперь, когда я сошел на берег, Ники пожелает занять мое место.
— Ну, к тому, чтоб сделаться адмиралом, я еще, пожалуй, не готов, — скромно возразил Николас.
— А что, отправлю-ка я тебя в Карс, сынок, — улыбнулся Арута. — Ведь теперь, когда у нас развернется бурное сообщение с Фрипортом, немало отыщется негодяев, которые захотят обогатиться на грабежах торговых судов. И в Карсе, чтоб дать им острастку, будет учрежден сторожевой флот. Как ты на это посмотришь?
В глазах Николаса блеснула радость.
— Я готов отплыть в Карс хоть сию минуту, отец!
— Смотри, — Арута шутливо погрозил ему пальцем, — ведь теперь, когда Мартин окончательно решил удалиться на покой, его место заступает Маркус, и тебе придется быть у него под началом.
— Мы с Маркусом всегда хорошо ладили, — не моргнув глазом, солгал Николас. Арута и Траск переглянулись, но промолчали.
— А пока суд да дело, отправишься во Фрипорт и примешь командование сторожевой флотилией некоего Уильяма Кобчика, старого пирата. — Арута подмигнул Траску и понизил голос:
— Вы с ним хорошо друг друга поймете. Ведь тебе, как говорят, тоже случалось брать на абордаж, захватывать и поджигать чужие корабли.
— Что правда — то правда. Отпираться не стану, — усмехнулся Николас.
— Хочешь, я попрошу Лиама, чтоб он и тебе присвоил какой-нибудь звучный титул? — Глаза Аруты сверкнули озорным блеском. — Ну, скажем, такой:
Пират королевского флота. Годится? Или проще: Королевский пират.
— А почему бы и нет? — рассмеялся Николас. — Очень даже годится. В самую точку!
Николас вместе с другими членами королевской семьи и самыми почетными гостями сидел за главным столом, отделенным от остальной части огромного зала приемов высоким помостом.
На подготовку к празднику и на то, чтобы собрать в Крондоре всю многочисленную родню невесты, потребовалось несколько месяцев. Арута и Николас едва успели вернуться домой накануне торжества. Арута, как и предполагал Траск, почти все время, что они пропутешествовали, провел на Дальнем берегу и во Фрипорте, куда за ним по возвращении сына был отправлен гонец. Что же до Николаса, то сразу же по прибытии в Крондор из своего долгого странствия он принужден был отправиться в Сетанон, чтобы там завершить свою миссию. Зато теперь все тетушки и племянницы, кузены и кузины, бабушки и внучата были совершенно счастливы вновь встретиться друг с другом после долгой разлуки.
Николас с веселой, беззаботной улыбкой переводил взгляд с одного лица на другое. Рядом с ним сидела его сестра Елена, которая месяца через два должна была осчастливить первенцем своего супруга, занимавшего соседнее с ней место и о чем-то оживленно беседовавшего с Эрландом и его женой принцессой Женевьевой. Напротив Эрланда расположились походивший на него как две капли воды наследник престола Боуррик, его супруга Жасмина и Арута с Анитой.
Николас покосился на Ясу, которая сидела на другом конце стола подле Бризы и Гарри. Девушка на удивление быстро освоилась при дворе и выучилась говорить на королевском наречии почти без акцента, но больше всего Николаса поразило вовсе не это, а те удивительно ровные, доброжелательные отношения, которые она ухитрилась наладить со всеми придворными дамами и девицами, включая и самых отъявленных, злоречивых сплетниц. Теперь Яса с пленительной улыбкой рассуждала о чем-то с Маркусом и его отцом, и герцог Мартин важно кивал ей своей крупной и красивой седой головой. За время долгого путешествия Николаса и Маркуса он вполне оправился от своего увечья и выглядел сейчас как никогда бодрым и жизнерадостным. Маргарет и Маркус занимали места по обе стороны от него и то и дело поглядывали на старика с любовью и нежностью.
Принцесса Маргарет, казалось, не замечала никого вокруг, кроме своего отца и Энтони, сидевшего с ней рядом. Эбигейл, напротив, подчеркнуто избегала Маркуса и напропалую кокетничала со своим соседом слева, вторым сыном герцога Райского, деверем Елены.
Николас пересел на свободный стул рядом с Ясой и, перегнувшись через ее спину, подмигнул Гарри:
— Как ты думаешь, долго ли кузен Маркус расположен это терпеть?
— Думаю нет, — осклабился бывший оруженосец. — Может, он только и мечтает, как бы сбыть ее кому-нибудь из придворных.
Бриза легонько толкнула его ногой и укоризненно взглянула на Николаса:
— Перестаньте! Вы ничего не понимаете!
— Вот именно! — шепотом поддержала ее Яса. — Эбигейл любит Маркуса, это всякому понятно. Просто она решила его немного подразнить. — Скользнув изучающим взглядом по сердитому лицу Маркуса, она снова повернулась к Николасу. — Он строен и красив, твой кузен, этого у него не отнимешь. И очень похож на твоего отца. И на тебя. Но им обоим недостает твоей доброты и мягкости, Николас. А кроме того, Маркус нестоль… изобретателен.
—Проговорив это, она смущенно опустила глаза и едва слышно хихикнула.
Николас покраснел от досады и забарабанил пальцами по столу:
— Откуда же, скажи на милость…
— Эбигейл нам много чего о нем порассказала, — с усмешкой перебила его Бриза. — Ведь надо же ей было с кем-то поделиться. А вы, мужчины, похоже, и понятия не имеете, о чем по большей части говорят между собой женщины, когда вас нет нигде поблизости. Так вот, имей в виду, они откровенничают именно о вас!
— Значит, вы… — Николас сощурился от негодования. — Так вы, значит, и мне перемываете кости?!
Бриза лишь ухмыльнулась ему в ответ, и Николас, покачав головой, не удержался от ответной улыбки. Разве можно было сердиться на девушку за ее откровенность?
Бриза была нынче удивительно хороша. Она выглядела, пожалуй, еще очаровательнее, чем в тот памятный день в трактире, когда солдаты первоправителя явились туда с обыском и Накор принудил ее изобразить из себя девицу вольного поведения. Из всех дам, сидевших за главным столом, сравниться с ней по красоте могли бы разве что черноокая Яса и принцесса Анита.
Вскоре по знаку Лиама королевская семья удалилась во внутренние покои дворца, предоставив остальным гостям продолжать пиршество в свое полное удовольствие, не стесняясь присутствием монарших особ. Кроме близких родственников новобрачных, на семейное собрание были допущены только Гарри и Бриза, Яса, Эбигейл со своим отцом бароном Беллами, Энтони, Калис и граф Ладлэнд.
Король приказал сенешалю подать вина и, сняв с головы корону, со вздохом облегчения водрузил ее на каминную полку.
— Вся прелесть жизни для меня заключается в таких вот неофициальных торжествах, когда можно говорить о себе «я» вместо «мы».
Все расселись на стулья и банкетки, стоявшие вдоль стен. Лиам остался стоять у незажженного камина. Ветер колыхал легкие занавески на растворенных окнах, наполняя зал ароматом роз и фиалок из цветущего сада. Боковая дверь распахнулась настежь, пропуская вереницу слуг с кувшинами, блюдами и кубками. Следом за ними на пороге появились Накор в синем атласном балахоне с затейливой вышивкой у ворота и Паг под руку с молодой золотоволосой красавицей.
Николас и Гарри поспешно вскочили со своих мест и бросились навстречу вновь пришедшим.
— Накор! Паг! Леди Райана, мы счастливы, что вы почтили нас своим визитом.
Николас представил исалани и воспитанницу Пага всем, кто прежде не был с ними знаком, и король, откашлявшись, поднял свой кубок и торжественно произнес:
— Возможно, было бы уместно провозгласить этот тост при всех наших многочисленных гостях, в зале приемов, но я все же решил, что день сей должен всецело принадлежать дорогим новобрачным Алисии и Амосу, и потому оставил его для более интимного круга. Итак, я поднимаю чашу за моего дорогого племянника Николаса, за его великий подвиг, за его геройство и самоотвержение. Он спас всех нас, всю нашу страну, всю планету от хаоса и гибели и тем навек покрыл славой имя Кон Дуанов. За Николаса!
— За Николаса! — подхватили все, осушая свои кубки.
— Благодарю вас, — охрипшим от смущения голосом пробормотал Николас, выходя вперед. — Но один я ничего не смог бы сделать. Некоторые из тех, кто делил со мной все тяготы похода и рисковал жизнью, находятся сейчас здесь, среди нас. А иные спят вечным сном в чужой земле. Да не изгладится благодарная память о них из наших сердец! За тебя, Гуда! За тех, кто не вернулся домой!
— За тех, кто не вернулся! — повторили остальные и вновь опорожнили кубки.
Вскоре собравшиеся разделились на маленькие группы, чтобы посудачить о том о сем, и, когда Николас перестал быть объектом всеобщего внимания, Паг тихонько отвел его в сторону.
— Ты совершил великое деяние, Николас. И я горжусь тобой!
— Спасибо, дядя Паг.
— Полагаю, у тебя есть ко мне немало вопросов.
— О да! Прежде всего меня интересует, что сталось с Дагаконом.
— Он теперь и вправду мертв. Я значительно ослабил его колдовские силы, заставив противостоять мне все то время, пока вы добирались до Города Змеиной реки и отыскивали пленников. И потому он пал от деревянной стрелы Калиса.
— Это Накор догадался обломить металлический наконечник, — с улыбкой заметил Николас. — Спасибо, что вы сдержали слово и прибыли на свадьбу бабушки и Амоса. И за Райану большое спасибо. Мы все так ей рады!
— Ей надо научиться вести себя подобно человеческому существу, — улыбнулся Паг, — и не смущаться даже таким изысканным обществом, как ваше. Вижу, пока что это ей вполне удается. — Он с нежностью взглянул на златокудрую красавицу, которая спокойно и непринужденно говорила о чем-то с Еленой и ее мужем.
— Я еще вот о чем хотел вас спросить, — робко проговорил Николас.
— Говори. Я отвечу на любой твой вопрос.
— Когда мы высадились на вашем острове, вам ведь уже было известно обо всем, что ждало нас впереди?
— Частично. И поверь, своим вмешательством я тогда только навредил бы нашему общему делу. Я мог бы помешать набегу на Крайди, но тогда мы не узнали бы о страшной чуме, семена которой пантатианцы рассчитывали посеять в Королевстве с помощью оборотней. Нет, Николас, Аальский оракул не зря предупредил меня, что одолеть этих злодеев сумеешь только ты.
— Но я не понимаю, — пожал плечами Николас, — зачем им было пускаться в такие сложности с этой их чумой? Не проще ли было бы просто подослать в любой из наших городов несколько этих двуногих ящериц, придав им облик людей
— торговцев, наемных солдат — и заразив их этой хворью?
— Это вызвало бы эпидемию среди горожан, — ответил Паг, — и тогда чародеи из Звездной Пристани и священники всех орденов объединенными усилиями постарались бы спасти от болезни прежде всего королевскую семью. А пантатианцы с помощью двойников Маргарет и ее подруги рассчитывали уничтожить Аруту и его приближенных — министров, советников, военачальников. Представляешь, как легко было бы тогда этим злодеям, воспользовавшись хаосом, овладеть Западными землями Королевства?
— Так вот почему, — кивнул Николас, — вы до самого конца почти не вмешивались в ход событий.
— Конечно поэтому. Я ограничился лишь тем, что отвлек от вас внимание и злую волю одного из самых могущественных колдунов. Иначе вам было бы не справиться. И заручился помощью Накора. Ведь без него вы все пропали бы!
— А что же Корисса? — нахмурился Николас.
— Боюсь, о ней мы рано или поздно еще услышим.
— И о пантатианцах.
— Николас, прошу тебя, забудь о них до поры до времени! — В голосе Пага слышалась мольба. — Когда-нибудь и с ними будет покончено, но пока еще никто не брался утверждать, что одолеть их суждено именно тебе. Удовольствуйся же тем, что ты уже совершил! Этого, согласись, с лихвой достало бы не на одну, а на несколько жизней.
Разговор их был неожиданно прерван голосом короля:
— Я имею кое-что объявить собравшимся. — Все взгляды обратились к нему, и он торжественно произнес:
— Милорд Генри Ладлэнд уведомляет всех вас о скорой помолвке своего второго сына Генри Ладлэнда-младшего с девицей Бризой, уроженкой и гражданкой города Фрипорта, что на Островах Заката, в наших новообретенных землях.
Конец его речи потонул в бурных рукоплесканиях и приветственных возгласах. Женщины окружили Бризу и стали наперебой поздравлять ее с удачной партией. Николас, извинившись перед Пагом, метнулся к Гарри и хлопнул его по плечу.
— Ведь ни словом мне не обмолвился, а?! Еще друг называется!
— Боялся сглазить, — смущенно хихикнул Гарри. — Вдруг бы отец не согласился? Но Бриза ему очень понравилась, и он, представь, не возразил ни одним словом. Ведь она и вправду красавица каких поискать!
— Счастливчик! — улыбнулся Николас.
— А к тому же, скажу тебе по секрету, мы месяцев этак через шесть ожидаем прибавленья…
— Вот так новость! Поздравляю. Хочешь, я попрошу дядю, чтоб он и об этом всем торжественно сообщил? — прыснул Николас.
— Ты что?! — От ужаса глаза рыжекудрого Гарри едва не вылезли из орбит. — Не шути так, умоляю! Ведь моего родителя от такого известия, еще чего доброго, хватит удар!
— А теперь, — с важностью произнес Лиам, — к вам желает обратиться мой брат Арута.
Принц Крондорский одарил присутствующих одной из своих редких улыбок.
— Мой сын и сэр Гарри… — Амос многозначительно кашлянул, и Арута поспешно прибавил:
— …и, разумеется, адмирал Траск впервые со времен моего деда, завоевавшего Дальний берег, присоединили к владениям Королевства новые земли. Причем без малейшего кровопролития! — Он высоко воздел свой кубок и ласково кивнул зардевшемуся от похвалы Гарри. — А поскольку нам предстоит учредить во Фрипорте губернаторство, то я с милостивого соизволения моего брата короля назначаю правителем Островов Заката бывшего сквайра моего сына, Генри Ладлэнда.
— А я, — светло улыбнувшись, прибавил Лиам, — жалую его придворным титулом баронета.
Все принялись поздравлять Гарри, а принц Крондорский подозвал сына к себе и нежно обнял его за плечи.
— А какой награды желаешь ты, мой Ники? И на каком поприще ты желал бы служить короне? — Усмехнувшись, он тряхнул головой. — Ведь не могу же я снова послать тебя сквайром к дяде Мартину!
— Я уже думал об этом, отец, — серьезно отвечал Николас. — Хочу служить на море. Дай мне корабль.
— Вот-вот, — пробасил Амос, пробираясь к Аруте и Николасу сквозь тесные ряды собравшихся, — я ж ведь говорил тебе, Арута, что теперь, когда я сошел на берег, Ники пожелает занять мое место.
— Ну, к тому, чтоб сделаться адмиралом, я еще, пожалуй, не готов, — скромно возразил Николас.
— А что, отправлю-ка я тебя в Карс, сынок, — улыбнулся Арута. — Ведь теперь, когда у нас развернется бурное сообщение с Фрипортом, немало отыщется негодяев, которые захотят обогатиться на грабежах торговых судов. И в Карсе, чтоб дать им острастку, будет учрежден сторожевой флот. Как ты на это посмотришь?
В глазах Николаса блеснула радость.
— Я готов отплыть в Карс хоть сию минуту, отец!
— Смотри, — Арута шутливо погрозил ему пальцем, — ведь теперь, когда Мартин окончательно решил удалиться на покой, его место заступает Маркус, и тебе придется быть у него под началом.
— Мы с Маркусом всегда хорошо ладили, — не моргнув глазом, солгал Николас. Арута и Траск переглянулись, но промолчали.
— А пока суд да дело, отправишься во Фрипорт и примешь командование сторожевой флотилией некоего Уильяма Кобчика, старого пирата. — Арута подмигнул Траску и понизил голос:
— Вы с ним хорошо друг друга поймете. Ведь тебе, как говорят, тоже случалось брать на абордаж, захватывать и поджигать чужие корабли.
— Что правда — то правда. Отпираться не стану, — усмехнулся Николас.
— Хочешь, я попрошу Лиама, чтоб он и тебе присвоил какой-нибудь звучный титул? — Глаза Аруты сверкнули озорным блеском. — Ну, скажем, такой:
Пират королевского флота. Годится? Или проще: Королевский пират.
— А почему бы и нет? — рассмеялся Николас. — Очень даже годится. В самую точку!