Страница:
Больше спящих людей путникам не попадалось, зато несколько раз они натыкались на дрыхнущих мёртвым сном уличных дворняг. При этом вид у собак был настолько безжизненный, что ведьма решила, будто они не выдержали колдовства и действительно околели.
И всё же город был не так умиротворённо спокоен, как это могло показаться. Спустя пару кварталов острое обоняние ведьмы уловило слабый, слегка сладковатый, запах дыма. Девушка настороженно принюхалась и огляделась. Над крышами домов (должно быть на соседней улице) разлилось яркое марево…
Торой остановился и, подбросив на руках спящего мальчика, проследил глазами за взглядом своей спутницы. Зарево поджара становилось всё ярче.
– Должно быть, кто-то уснул совсем уж неожиданно, может, переходя из комнаты в комнату со свечой или масляной лампой в руке… – высказал своё предположение низложенный маг. – Такими темпами да ещё в эдакую жару, эта часть города сгорит уже к утру. – И мужчина, снова подбросив на руках спящего ребенка, совершенно равнодушный, двинулся дальше.
– Но, там же люди… – пробормотала в ужасе девушка, стараясь не вдыхать едкий тошнотворно-сладковатый запах дыма.
– Здесь везде люди, – спокойно констатировал Торой, – это всё-таки густонаселённый город, а не какая-нибудь дремучая деревня в районе пограничья.
Ведьма, совершенно поражённая чёрствостью и цинизмом своего спутника, даже остановилась.
– Но ведь эти люди сгорят! – в совершенном ужасе воскликнула девушка (перед ней, как перед всеми, гонимыми Великим Магическим Советом, всегда маячил огонь костра, коего не было страшнее).
Торой пожал плечами:
– Их участь незавидна. Но мы-то, что можем сделать? Разве только, убраться подальше из этой части города… Поэтому, рекомендую прибавить шагу. – И он действительно пошёл быстрее.
Прихрамывая, ведьма побрела за своим спутником, с ужасом думая о том, скольких ещё мирарцев постигнет участь её бабки? И всё же, очень скоро Люция поняла, насколько смехотворен был её страх за жителей неизвестного горящего дома – огонь полыхал не только в этой части города, но и кое-где на окраинах (там небо тоже озарялось пламенем пожаров).
Низложенный волшебник бросил через плечо:
– Если тебя это хоть как-то успокоит, могу сказать, что все эти люди умрут без мучений. Их сон настолько крепок, что они просто задохнутся в дыму, а не сгорят живьём.
Люция с ужасом сглотнула. Слова Тороя её вовсе не успокоили. Скорее даже наоборот. Она уже просто не могла не обращать внимания на едкий приторный запах дыма, мало того, ведьма была уверена, что теперь этот запах будет преследовать её до конца дней и никаким травами, духами и ароматами заглушить его не удастся.
Тем не менее, уже по прошествии нескольких минут девушка перестала реагировать как на запах, так и на зарево пожарищ – боль, которой в придачу сопутствовали усталость и сонливость, стала просто невыносимой. Видимо, колдовство неизвестной ведьмы всё же оказывало своё, пусть и незначительное действие.
Путники шли долго, во всяком случае, так казалось Люции. Булыжники мостовой медленно плыли под ногами, поблескивая в ровном умиротворённом свете уличных фонарей, – вот неровный камень со сколом на краешке, а вот аккуратный круглый, как будто искусственный, а этот очертаниями похож на голову жеребёнка… Молодая колдунья брела, с трудом сдерживая подкатывающую к горлу тошноту. Голова кружилась, сознание плыло, даже мысли, и те расползлись в стороны, словно тараканы. Бедро пульсировало болью в такт биению сердца, перед глазами то и дело распускались красные цветы. Ведьма больше не смотрела по сторонам, она брела след в след, за волшебником, ориентируясь лишь на блеск меча, висящего у него на поясе. Странно, меч этот – такой тяжёлый для неё, казалось, совсем ничего не весил для хозяина…
И снова мысли оборвались, а глаза сосредоточились на медленно скользящих булыжниках мостовой – гладких и выпуклых. Но вот неровные природные камни сменились красивыми фигурными брусочками декоративных кирпичей, стало быть, путники вышли на Площадь Трёх Фонтанов… Именно здесь, на Площади, ощущение реальности происходящего окончательно покинуло девушку – дальнейший путь она не запомнила.
Торой, обливаясь холодным потом, нёс спящего Илана – руки уже дрожали от напряжения, а ноги каждую секунду грозили подогнуться. С каждым шагом мальчик становился всё тяжелее и держать его магу было всё неудобнее – запястья и локти уже порядком затекли, шею ломило… Изредка низложенный чародей бросал через плечо короткие взгляды на спотыкающуюся за его спиной спутницу. Лицо ведьмы было бледным, волосы, выбившиеся из косы, прилипли ко лбу, но, тем не менее, она покорно плелась следом и даже ни разу не попросила сделать остановку, чтобы перевести дух. Собственно, Торой был бы не против, выступи она с подобной инициативой, но упрямая колдунья молчала, опустив взгляд в землю, а самому предложить отдышаться чародею не позволяло мужское самолюбие.
Маг, в который уже раз покосился на свою спутницу, внутренне усмехнувшись. Конечно, он (хотя и с некоторым опозданием) распознал её манёвр. Даже странно, как не догадался с самого начала? Вместо того чтобы бежать, сломя голову из города, хитрая девчонка пошла на риск – вернулась обратно в Мирар, слегка изменив для подстраховки внешность. А он-то, Торой, рвал на себе волосы оттого, что потерял след ведьмы, тогда как она вовсе и не думала покидать столицу – ход смелый и неожиданный в своей простоте. Если бы не случайность, низложенный чародей в жизни не нашёл бы эту отчаянную девчонку.
Конечно, в сложившейся ныне ситуации бывшему магу выгодно играло на руку то, что ведьма считала его полным сил. Разумеется, раскройся его блеф, она безо всяких колебаний сбежит. Хотя, мстить или делать гадости, наверное, не станет – слишком уж простодушна… С другой стороны, зачем ей бежать? Она со своей «везучестью» попала в такой переплёт, что сейчас должна буквально трястись от страха, ведь, найди её неизвестная ведьма и от Люции останется мокрое место.
Маг усмехнулся – деревенская дурочка-простушка спутала все планы какой-то очень сильной колдуньи, а ведь усыпление Мирара – дело непростое, к нему, наверняка, готовились даже не месяцы, а, вполне вероятно, и годы. И вдруг, на горизонте появляется необразованная девчонка, которая сводит старания могучей колдуньи (может, даже не одной, а сразу нескольких) к нулю…
Да, держаться за Тороя – единственный выход для Люции, бежать от него ей очень невыгодно. Низложенный волшебник горько усмехнулся – о своей участи, попади он в лапы ведьмы или какого-нибудь чернокнижника, ему даже думать не хотелось. Хорошо, если просто убьют, а, может, и что-то гораздо более страшное придумают…
Торой, в очередной раз подбросив на руках заметно отяжелевшего мальчишку, поморщился, отчасти из-за боли в руках и усталости, отчасти из-за собственного бессилия. Виданное ли дело – маг (кстати, один из сильнейших в своё время), держится за слабую деревенскую ведьму, словно утопающий за соломинку. Хорошо, что теперь у него есть Книга. Ещё пару часов и всё вернётся на круги своя.
Маленький томик, спрятанный в складках хитона, буквально жёг низложенного чародея. Скорее, скорее открыть и прочесть… Люция отдала фолиант без какого-либо сожаления, стало быть, написанное Рогоном, или не подходит ведьмам, или как-то зашифровано. В любом случае, набраться магических знаний девушка точно не успела – иначе не стала бы так затравленно махать мечом перед носом кхалаев.
А вдруг… Торой даже замер на секунду от осенившей его догадки. Шедшая позади ведьма едва не споткнулась, налетев на замершего волшебника. Девушка тихонько ойкнула от неожиданности. Маг снова двинулся вперёд, чувствуя, как липкие капли холодного пота сползают по спине. Вдруг, всё это – лишь мистификация, уловка? Вдруг, маленькая наивная ведьмочка на самом деле расчетливая интриганка? Что, если она давно полна сил и прекрасно понимает, что Торой совершенно неспособен к магии? Что, если это она украла Зеркало и наняла кхалаев… Стоп! Волшебник помотал головой, словно уставший мул. Бред какой-то. На что сильной ведьме маг, который уже несколько лет, как не маг? Зачем строить столь сложную ловушку для того, кого можно обвести вокруг пальца, словно ребёнка, при помощи самого слабого колдовства? Низложенный чародей усмехнулся – скоро от усталости в голову полезут и не такие мысли. Он снова покосился на свою спутницу – еле идёт, глаза ввалились, бледные губы плотно сжаты, лоб покрыт мелкой испариной.
Бывший волшебник небрежно тряхнул головой, отбрасывая с лица намокшие от пота волосы. День и вправду выдался непростой – ссора с Золданом, потом смерть зеркальщика, кхалаи, затравленная ведьма с мальчишкой… Да ещё рискованный блеф перед рептилиями… Конечно, спору нет, это было эффектно – появиться с гордо открытым челом и спокойной миной на лице перед ящерами, зная их боязнь магии. Откровенно наглый поступок, но именно эта наглость, а также хитон волшебника заставили кхалаев смешаться.
И всё-таки, Торой не тешил себя надеждами – обманывать даже такую несведущую ведьму как Люция можно очень и очень непродолжительное время, хорошо бы ещё хоть одни сутки продержаться… Но, скорее всего, уже к завтрашнему вечеру колдунья заподозрит, что её спутник совершенно долёк от магии. Ведь и сейчас бывшего волшебника выручали лишь удачно сложившиеся обстоятельства, благодаря которым ведьма оказалась слишком сильно напугана, чтобы подозревать чародея в недееспособности. Кроме всего прочего, в королевстве Флуаронис, видимо, мало кто знал о процедуре низложения, которой подвергли Тороя несколько лет назад, что тоже было магу только на руку.
Очнуться от невесёлых мыслей бывшего волшебника заставило появление в поле зрения «Перевёрнутой подковы». Пройдя последнюю сотню шагов, путники настолько быстро, насколько позволяли оставшиеся силы, пересекли широкую мостовую и вошли в таверну.
Тяжёлый, уже знакомый запах пива ударил в лицо. Внутри питейного заведения было душно, но светло – в люстре под потолком ещё не догорели несколько свечей. В их скудном свете оказалось вполне возможным разглядеть пустой зал – чисто подметённый пол, протёртую стойку и храпящую за ней необъятную Клотильду в съехавшем на бок чепце. Уродливого овального зеркала, висевшего над полками с пивными бокалами, на месте не было. Из стены, где оно раньше красовалось, торчали лишь два одиноких крюка.
Хозяйка таверны мирно посапывала, причмокивая во сне полными губами. В дальнем углу зала, за столом также безмятежно, над кружкой с выдохшимся пивом дрых одинокий посетитель (Торой не сразу его заметил) – кряжистый старичок-гном в коричневом кафтане – занесло проезжего некстати. Засиделся, стало быть, допоздна, а Клотильда, как приветливая хозяйка, караулила последнего клиента. Так оба и заснули под властью колдовства, кто, где был… Что ж, это, как ни крути, лучше, чем, переходя из комнаты в комнату со свечой в руке.
– Пойдём наверх, – прохрипел вконец измотанный маг своей спутнице. Та пробормотала в ответ что-то невнятное и покорно поплелась следом. Судя по внешнему виду – ведьма снова была готова хлопнуться в обморок. Тем не менее, она нашла в себе сил подняться на второй этаж, где измученные путники ввалились в первый попавшийся номер, оказавшийся, к счастью, пустым.
В комнате было темно… Ведьма, больше по привычке, щёлкнула в воздухе пальцами, и под потолком загорелся тусклый болотный огонёк, заливший помещение мертвенно-зеленоватым сиянием.
Торой сдержался от завистливого вздоха, и опустил мальчика на узкую кровать, после чего с наслаждением потянулся. За его спиной мягко осела на пол обессиленная спутница. Низложенный маг повернулся к девушке и только в слабом свете еле тлеющего болотного огонька увидел рану на её бедре. Зло плюнул и, собрав остатки сил, кое-как перетащил ведьму на кровать.
– Всё. – Торой бросил окровавленное лезвие в миску, стоящую на табуретке у изголовья кровати. – В следующий раз не будешь молчать.
Ведьма облизнула сухие губы:
– Отстань. Дай попить.
Волшебник налил воды в глиняную кружку и протянул её своей «пациентке». Та приподнялась на локте и, сделав несколько жадных глотков, поморщилась:
– Гадость какая…
Вода и вправду была мерзкой – тёплая, словно парное молоко.
– Самая холодная, какую только могу предложить. – Пожал плечами Торой. – Что делать с твоей раной?
– Вылечи. Болит очень. – Люция посмотрела на него глазами побитой собаки.
Волшебник отрицательно покачал головой.
– Лечить магией? Рана затянется, но болеть будет, как и прежде. Тут ты себе можешь помочь только ведьминскими припарками. – Чародей смотрел на девушку, затаив дыхание, – заподозрит ли она его сейчас во лжи? Однако Люция и впрямь была тёмной деревенской девчонкой. Колдунья заглотила крючок вместе с наживкой. Она поверила! Маг едва не расхохотался, когда Люция с сожалением и болью в голосе ответила:
– У меня трав нет… – Ведьма сделал ещё один глоток воды. – Без трав не могу…
– Тут неподалёку лавка местного лекаря. – Поделился Торой, – Там, наверняка, много этого добра. Что тебе надо? Всё равно город спит мёртвым сном. Могу сходить…
Эта неожиданная галантность с его стороны была не более чем дежурной репликой. Понятное дело, что ни одна, даже самая бестолковая ведьма не доверит волшебнику (да и вообще кому бы то ни было) выбирать травы для своего зелья. Попади в колдовское варево хоть одна случайная травинка и…
– Нет. – Отрезала ведьма. – Я сама. Послушай, – девушка покраснела, – ты не мог бы отнести меня туда?
Волшебник едко усмехнулся:
– После твоего гриба? Я всё же человек – для того, чтобы придти в себя мне нужно время… – В этом Торой ничуть не кривил душой, он уже едва стоял на ногах – сначала короткая, но всё же выжавшая его схватка с кхалаем, потом отключившаяся ведьма, которую он тащил к Каналу, затем Илан… Странно, что он вообще как-то добрёл до «Перевёрнутой подковы». – Можешь, если хватит сил, опереться на моё плечо, вместе доковыляем. – Предложил маг.
Люция, зажимая рану на бедре чистым полотенцем (чародей отыскал где-то в закромах Клотильды), со стоном встала с кровати – волшебник слегка приобнял девушку за талию, она в свою очередь обхватила его за плечи. Зрелище они являли собой настолько жалкое и потрёпанное, что маг даже скривился. Вот бы увидел его сейчас кто-нибудь из злопыхателей – покрытого испариной от Ведьминого Гриба, в обнимку с сельской колдуньей-недоучкой… Смеху и позора было бы… Наверное, даже стишки какие-нибудь ядовитые сочинили. Низложенный чародей снова скривился.
Люцию же в это время тревожило совсем другое. Бедро болело и сочилось кровью, тошнота с каждой минутой только усиливалась, шум в ушах стоял такой, что девушка уже не слышала собственного дыхания, перед глазами при каждом движении по-прежнему распускались красные цветы, а на затылок, словно давила невидимая ледяная ладонь. «Главное, не хлопнуться в обморок, главное, не хлопнуться в обморок, главное, успеть приготовить отвар, главное не хлопнуться в обморок…» – Люция повторяла про себя эти слова, словно какое-то таинственное заклинание.
Вот так, поддерживая друг друга и, будучи каждый в своих мыслях, маг и ведьма вышли из таверны. К тому времени низкое, затянутое тучами небо уже заметно посветлело и, вместо ночной тьмы, над спящим городом в дрожащем от зноя воздухе парили сиреневые предрассветные сумерки.
Лавка мирарского лекаря находилась всего в одном квартале от «Перевёрнутой подковы», в общей сложности расстояние не превышало пятисот шагов, но и Люции, и её спутнику этот путь показался бесконечно долгим. Время от времени, спотыкаясь о неровные камни мостовой, ведьма охала от боли и всей тяжестью наваливалась на шатающегося от слабости волшебника. Белоснежное полотенце, которое девушка прижимала к бедру, пропиталось кровью и приобрело отвратительный бурый цвет, который лишний раз некстати напоминал о бугристой чешуе кхалаев.
Когда измождённая парочка, наконец-то добрела до небольшого магазина, сумерки стали совсем прозрачными, а на крышах домов разлились розоватые краски рассвета.
– Надо поторопиться. – Прохрипел, задыхаясь Торой. – Вполне возможно, что волшебный сон уже превратился в обычный, а, если так, то нас могут услышать.
Ведьма привалилась к стене лекарского домика и, переведя дух, ответила:
– Вряд ли. Судя по тому, как долго шла подготовка к колдовству, действовать оно будет долго. Жара стояла почти месяц, так что, можно не беспокоиться – волшба таких масштабов обычно держится много часов. Хорошо ещё, если город проснётся к полудню, а может статься, что люди очнутся только через сутки. При условии, что все они живы, конечно…
Маг скривился, на что Люция лишь усмехнулась:
– А ты думал, ведьминское колдовство слабее твоего, волшебник? Если хочешь знать, опытная, грамотная ведьма может оказаться посильнее мага. – Девушка облизала пересохшие губы и оторвалась от стены. – Ну, всё – последний рывок.
С этими словами колдунья, снова облокотилась о плечо своего спутника (а, если быть точнее – повисла на нём) и поковыляла к дверям лавки. Бросив небрежный пасс, и пошептав что-то над замком, ведьма толкнула дверь. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, когда измождённая парочка ввалилась в полумрак магазина.
Здесь пахло сухими травами – горьковатыми и пряными. В темноте были видны протянутые вдоль стен длинные стеллажи. Многочисленные полки, поднимающиеся от дощатого пола до самого потолка, оказались уставлены склянками с различными настойками, мешочками с травами и банками с мазями.
Волшебник устало рухнул на деревянную скамью возле прилавка:
– Ищи, что тебе нужно и пойдём обратно, пока ещё силы есть. – Выдохнул он.
Люция не удостоила мага ответом и неторопливо двинулась вдоль полок, изучая надписи на образцах. Время от времени она брала тот или иной мешочек с травами, а то и склянку с готовой настойкой. Через несколько минут, обойдя по периметру весь магазин, довольная ведьма вернулась со своими находками к прилавку, возле которого сидел её измученный спутник.
– Кое-чего, конечно, не хватает, но я нашла замену, так что можем двигаться обратно. – Девушка ловко рассортировала по карманам передника несколько склянок и мешочков с травами, похожих на саше.
Маг, пошатываясь, поднялся со стула – отчего-то слабость становилась с каждой минутой сильнее – всё тело ломило, ноги предательски подгибались, каждую мышцу выкручивала ноющая боль. То ли, настойка Золдана имела лишь временный эффект, то ли магический сон, окутывающий город начинал действовать…
Повиснув друг на друге, вконец измученные, путники двинулись назад в таверну. Обратная дорога далась ещё тяжелее. Усталость была почти невыносимой, словно руки и ноги медленно наливались свинцом. Склянки в кармашках передника становились тяжелее с каждым сделанным шагом и уже казались Люции не пузырьками с настойкой, а горстью камней. Торою в свою очередь казалось, что его спутница с каждым шагом прибавляет в весе – девушка всё сильнее висла на маге.
Да и вообще, прогулка выдалась малоприятной – высокие узкие улочки давили своей тяжестью, а предрассветный туман, вытеснивший из города жару, пробирал путников до костей. С каждой минутой становилось всё холоднее. Ведьма с удивлением увидела, что туман рассеивается прямо на глазах, и сейчас, при каждом выдохе, изо рта у неё вырываются клубы пара.
Собственно говоря, холод был обоим путникам только на руку – он подстёгивал и заставлял поторапливаться – виси над гордом привычная жара, и маг, и ведьма, наверное, давно бы упали без сознания. Рассвет нерешительно пробивался сквозь висящие над Мираром низкие тучи, резкие порывы ветра то и дело с воем проносились по переулкам, срывая листву с деревьев и растущего здесь в изобилии жасмина. Как и следовало ожидать первые солнечные лучи, робко просачивающиеся сквозь зазоры в облаках, не принесли с собой тепла. Наоборот, воздух стал ещё холоднее.
Проходя мимо огромных кустов акации, растущих возле аккуратного приземистого домика, Торой с удивлением увидел, что листья кустарника почернели и безжизненно повисли на ветках, издавая под порывами ветра не шелест, а сухой, царапающий слух, шорох. Маг покачал головой, выдохнул очередную порцию сизого пара и побрёл вместе с повисшей на нём спутницей дальше.
То и дело спотыкаясь, пошатываясь из стороны в сторону, дрожа от холодного ветра, парочка доковыляла до угла улицы. Через дорогу возвышалась таверна Клотильды. Только сейчас Торой увидел, что над входом в «Перевёрнутую подкову» гордо красуется аляповатая вывеска. На огромном, сколоченном из досок овальном щите неизвестный (и весьма посредственный) художник изобразил счастливую лошадь, держащую в передних копытах подкову. Вид у лошади при этом был такой, словно её целую неделю вместо воды поили эльфийским ромом – глаза смотрели в разные стороны, а на морде блуждала глупая ухмылка. Странно, Торой раньше не замечал эту безвкусную, плохо нарисованную вывеску… Волшебник тупо смотрел на творение неумелого художника, забыв обо всём на свете. Не то, чтобы Торою было интересно подобное «творчество», скорее он просто достиг той степени усталости, когда всякий неосторожный взгляд застывает на самом неожиданном предмете, не вызывая ни мыслей, ни чувств, одну лишь необъяснимую прострацию, выключающую на какой-то миг сознание.
Тем временем, Люция перестала висеть на плече чародея, и обессилено рухнула на красивую деревянную скамью, стоящую между двумя уличными фонарями. Идти оставалось всего несколько дюжин шагов, но ноги уже подгибались. Чародей опустился рядом со своей спутницей. Несколько минут оба переводили дух – ведьма, глубоко вдыхая морозный воздух, старалась отогнать тошноту и не свалиться в обморок, Торой – собирался с силами для последней части пути.
Внезапно взгляд низложенного волшебника упал на деревянные подлокотники скамьи. Приглядевшись внимательней, чародей с удивлением увидел, что морёная древесина покрылась мерцающим белым налётом. Опешив от внезапной догадки, маг провёл пальцем по гладкой, отполированной множеством прикосновений доске. Иней мгновенно растаял, а на мерцающем серебряном налёте появилась тёмная полоса, впрочем, через несколько мгновений, эта полоса стала почти незаметна.
Изумлённый чародей поднял голову и посмотрел на небо, его внезапная догадка оправдалась – на спящий волшебным сном город медленно падали крупные хлопья снега.
– Ч-ч-то эт-то? – Выбивая зубами дробь, спросила ведьма.
– Как я и предсказывал, – ответил, поднимаясь со скамьи, маг, – погода изменилась. Но, скажу откровенно, я и предположить не мог, что захолодает до такой степени. – Чародей посмотрел, как огромные снежинки опускаются на почерневшие листья жасмина, и покачал головой, – Если в течение нескольких часов погода не изменится, то к обеду весь город будет в сугробах.
– Я ни разу не видела снега… – с ужасом и одновременно восхищением проговорила Люция, необычное зрелище даже отвлекло девушку от боли. – Очень красиво…
– Пойдём-ка в таверну, – предложил её спутник, – там, по крайней мере, тепло…
Юная колдунья поднялась на ноги и последовала за волшебником.
Собрав последние силы, низложенный маг и ведьма добрели-таки до таверны. У входа на постоялый двор чародей оглянулся, окинув взглядом открывшийся вид – пустые узкие улочки, погружённые в звенящую тишину (ветер успокоился, но температура продолжала стремительно падать), низкое серое небо и плавно парящие к земле огромные хлопья снега. Камни мостовой покрылись инеем, лишь там, где недавно прошли путники, виднелась тёмная цепочка следов.
Люция, которая уже совершенно отупела от боли, не была склонна к созерцанию, поэтому она подтолкнула волшебника в спину, так что ему не осталось ничего иного, кроме как переступить порог. С момента их ухода в таверне ничего не изменилось – всё также храпела за своей стойкой необъятная Клотильда и крепко спал за столиком заезжий гном. Однако в помещении стало заметно прохладнее, да ещё откуда-то врывался ледяной ветер. Торой огляделся, пытаясь обнаружить причину сквозняка, пошатываясь, добрёл до распахнутого настежь окна и закрыл створки. Дуть перестало.
– Нам надо на кухню. – Еле выговорила Люция, присевшая на краешек скамьи у стола. – Я приготовлю отвары. Тебе – от Гриба и себе, чтобы затянулась рана…
Девушка, по-прежнему прижимая полотенце к бедру, двинулась за барную стойку. Торой какое-то время смотрел ей в спину, а потом, тяжело вздохнув, двинулся следом, хочешь – не хочешь, а придётся проследить за всеми её манипуляциями, вдруг какую-нибудь отраву ему приготовит? Обойдя сладко причмокивающую губами Клотильду, маг ступил за стойку.
Отсюда таверна выглядела несколько иначе, во всяком случае, питейный зал казался больше. Волшебник усмехнулся, увидев под стойкой несколько одинаковых бутылей с жидкостью разной прозрачности. Низложенный чародей только хмыкнул, стало быть, хозяйка заведения не брезговала кое-какими хитростями, и иногда под видом хорошего вина продавала изрядно подвыпившим завсегдатаям некачественную сивуху. Кроме того, возле Клотильды Торой заметил початую бутыль хорошего рома. Слишком хорошего и дорогого, чтобы продавать его в таком заведении. Видимо иногда хозяйка «Перевёрнутой подковы» любила хлопнуть стаканчик – другой для бодрости.
И всё же город был не так умиротворённо спокоен, как это могло показаться. Спустя пару кварталов острое обоняние ведьмы уловило слабый, слегка сладковатый, запах дыма. Девушка настороженно принюхалась и огляделась. Над крышами домов (должно быть на соседней улице) разлилось яркое марево…
Торой остановился и, подбросив на руках спящего мальчика, проследил глазами за взглядом своей спутницы. Зарево поджара становилось всё ярче.
– Должно быть, кто-то уснул совсем уж неожиданно, может, переходя из комнаты в комнату со свечой или масляной лампой в руке… – высказал своё предположение низложенный маг. – Такими темпами да ещё в эдакую жару, эта часть города сгорит уже к утру. – И мужчина, снова подбросив на руках спящего ребенка, совершенно равнодушный, двинулся дальше.
– Но, там же люди… – пробормотала в ужасе девушка, стараясь не вдыхать едкий тошнотворно-сладковатый запах дыма.
– Здесь везде люди, – спокойно констатировал Торой, – это всё-таки густонаселённый город, а не какая-нибудь дремучая деревня в районе пограничья.
Ведьма, совершенно поражённая чёрствостью и цинизмом своего спутника, даже остановилась.
– Но ведь эти люди сгорят! – в совершенном ужасе воскликнула девушка (перед ней, как перед всеми, гонимыми Великим Магическим Советом, всегда маячил огонь костра, коего не было страшнее).
Торой пожал плечами:
– Их участь незавидна. Но мы-то, что можем сделать? Разве только, убраться подальше из этой части города… Поэтому, рекомендую прибавить шагу. – И он действительно пошёл быстрее.
Прихрамывая, ведьма побрела за своим спутником, с ужасом думая о том, скольких ещё мирарцев постигнет участь её бабки? И всё же, очень скоро Люция поняла, насколько смехотворен был её страх за жителей неизвестного горящего дома – огонь полыхал не только в этой части города, но и кое-где на окраинах (там небо тоже озарялось пламенем пожаров).
Низложенный волшебник бросил через плечо:
– Если тебя это хоть как-то успокоит, могу сказать, что все эти люди умрут без мучений. Их сон настолько крепок, что они просто задохнутся в дыму, а не сгорят живьём.
Люция с ужасом сглотнула. Слова Тороя её вовсе не успокоили. Скорее даже наоборот. Она уже просто не могла не обращать внимания на едкий приторный запах дыма, мало того, ведьма была уверена, что теперь этот запах будет преследовать её до конца дней и никаким травами, духами и ароматами заглушить его не удастся.
Тем не менее, уже по прошествии нескольких минут девушка перестала реагировать как на запах, так и на зарево пожарищ – боль, которой в придачу сопутствовали усталость и сонливость, стала просто невыносимой. Видимо, колдовство неизвестной ведьмы всё же оказывало своё, пусть и незначительное действие.
Путники шли долго, во всяком случае, так казалось Люции. Булыжники мостовой медленно плыли под ногами, поблескивая в ровном умиротворённом свете уличных фонарей, – вот неровный камень со сколом на краешке, а вот аккуратный круглый, как будто искусственный, а этот очертаниями похож на голову жеребёнка… Молодая колдунья брела, с трудом сдерживая подкатывающую к горлу тошноту. Голова кружилась, сознание плыло, даже мысли, и те расползлись в стороны, словно тараканы. Бедро пульсировало болью в такт биению сердца, перед глазами то и дело распускались красные цветы. Ведьма больше не смотрела по сторонам, она брела след в след, за волшебником, ориентируясь лишь на блеск меча, висящего у него на поясе. Странно, меч этот – такой тяжёлый для неё, казалось, совсем ничего не весил для хозяина…
И снова мысли оборвались, а глаза сосредоточились на медленно скользящих булыжниках мостовой – гладких и выпуклых. Но вот неровные природные камни сменились красивыми фигурными брусочками декоративных кирпичей, стало быть, путники вышли на Площадь Трёх Фонтанов… Именно здесь, на Площади, ощущение реальности происходящего окончательно покинуло девушку – дальнейший путь она не запомнила.
Торой, обливаясь холодным потом, нёс спящего Илана – руки уже дрожали от напряжения, а ноги каждую секунду грозили подогнуться. С каждым шагом мальчик становился всё тяжелее и держать его магу было всё неудобнее – запястья и локти уже порядком затекли, шею ломило… Изредка низложенный чародей бросал через плечо короткие взгляды на спотыкающуюся за его спиной спутницу. Лицо ведьмы было бледным, волосы, выбившиеся из косы, прилипли ко лбу, но, тем не менее, она покорно плелась следом и даже ни разу не попросила сделать остановку, чтобы перевести дух. Собственно, Торой был бы не против, выступи она с подобной инициативой, но упрямая колдунья молчала, опустив взгляд в землю, а самому предложить отдышаться чародею не позволяло мужское самолюбие.
Маг, в который уже раз покосился на свою спутницу, внутренне усмехнувшись. Конечно, он (хотя и с некоторым опозданием) распознал её манёвр. Даже странно, как не догадался с самого начала? Вместо того чтобы бежать, сломя голову из города, хитрая девчонка пошла на риск – вернулась обратно в Мирар, слегка изменив для подстраховки внешность. А он-то, Торой, рвал на себе волосы оттого, что потерял след ведьмы, тогда как она вовсе и не думала покидать столицу – ход смелый и неожиданный в своей простоте. Если бы не случайность, низложенный чародей в жизни не нашёл бы эту отчаянную девчонку.
Конечно, в сложившейся ныне ситуации бывшему магу выгодно играло на руку то, что ведьма считала его полным сил. Разумеется, раскройся его блеф, она безо всяких колебаний сбежит. Хотя, мстить или делать гадости, наверное, не станет – слишком уж простодушна… С другой стороны, зачем ей бежать? Она со своей «везучестью» попала в такой переплёт, что сейчас должна буквально трястись от страха, ведь, найди её неизвестная ведьма и от Люции останется мокрое место.
Маг усмехнулся – деревенская дурочка-простушка спутала все планы какой-то очень сильной колдуньи, а ведь усыпление Мирара – дело непростое, к нему, наверняка, готовились даже не месяцы, а, вполне вероятно, и годы. И вдруг, на горизонте появляется необразованная девчонка, которая сводит старания могучей колдуньи (может, даже не одной, а сразу нескольких) к нулю…
Да, держаться за Тороя – единственный выход для Люции, бежать от него ей очень невыгодно. Низложенный волшебник горько усмехнулся – о своей участи, попади он в лапы ведьмы или какого-нибудь чернокнижника, ему даже думать не хотелось. Хорошо, если просто убьют, а, может, и что-то гораздо более страшное придумают…
Торой, в очередной раз подбросив на руках заметно отяжелевшего мальчишку, поморщился, отчасти из-за боли в руках и усталости, отчасти из-за собственного бессилия. Виданное ли дело – маг (кстати, один из сильнейших в своё время), держится за слабую деревенскую ведьму, словно утопающий за соломинку. Хорошо, что теперь у него есть Книга. Ещё пару часов и всё вернётся на круги своя.
Маленький томик, спрятанный в складках хитона, буквально жёг низложенного чародея. Скорее, скорее открыть и прочесть… Люция отдала фолиант без какого-либо сожаления, стало быть, написанное Рогоном, или не подходит ведьмам, или как-то зашифровано. В любом случае, набраться магических знаний девушка точно не успела – иначе не стала бы так затравленно махать мечом перед носом кхалаев.
А вдруг… Торой даже замер на секунду от осенившей его догадки. Шедшая позади ведьма едва не споткнулась, налетев на замершего волшебника. Девушка тихонько ойкнула от неожиданности. Маг снова двинулся вперёд, чувствуя, как липкие капли холодного пота сползают по спине. Вдруг, всё это – лишь мистификация, уловка? Вдруг, маленькая наивная ведьмочка на самом деле расчетливая интриганка? Что, если она давно полна сил и прекрасно понимает, что Торой совершенно неспособен к магии? Что, если это она украла Зеркало и наняла кхалаев… Стоп! Волшебник помотал головой, словно уставший мул. Бред какой-то. На что сильной ведьме маг, который уже несколько лет, как не маг? Зачем строить столь сложную ловушку для того, кого можно обвести вокруг пальца, словно ребёнка, при помощи самого слабого колдовства? Низложенный чародей усмехнулся – скоро от усталости в голову полезут и не такие мысли. Он снова покосился на свою спутницу – еле идёт, глаза ввалились, бледные губы плотно сжаты, лоб покрыт мелкой испариной.
Бывший волшебник небрежно тряхнул головой, отбрасывая с лица намокшие от пота волосы. День и вправду выдался непростой – ссора с Золданом, потом смерть зеркальщика, кхалаи, затравленная ведьма с мальчишкой… Да ещё рискованный блеф перед рептилиями… Конечно, спору нет, это было эффектно – появиться с гордо открытым челом и спокойной миной на лице перед ящерами, зная их боязнь магии. Откровенно наглый поступок, но именно эта наглость, а также хитон волшебника заставили кхалаев смешаться.
И всё-таки, Торой не тешил себя надеждами – обманывать даже такую несведущую ведьму как Люция можно очень и очень непродолжительное время, хорошо бы ещё хоть одни сутки продержаться… Но, скорее всего, уже к завтрашнему вечеру колдунья заподозрит, что её спутник совершенно долёк от магии. Ведь и сейчас бывшего волшебника выручали лишь удачно сложившиеся обстоятельства, благодаря которым ведьма оказалась слишком сильно напугана, чтобы подозревать чародея в недееспособности. Кроме всего прочего, в королевстве Флуаронис, видимо, мало кто знал о процедуре низложения, которой подвергли Тороя несколько лет назад, что тоже было магу только на руку.
Очнуться от невесёлых мыслей бывшего волшебника заставило появление в поле зрения «Перевёрнутой подковы». Пройдя последнюю сотню шагов, путники настолько быстро, насколько позволяли оставшиеся силы, пересекли широкую мостовую и вошли в таверну.
Тяжёлый, уже знакомый запах пива ударил в лицо. Внутри питейного заведения было душно, но светло – в люстре под потолком ещё не догорели несколько свечей. В их скудном свете оказалось вполне возможным разглядеть пустой зал – чисто подметённый пол, протёртую стойку и храпящую за ней необъятную Клотильду в съехавшем на бок чепце. Уродливого овального зеркала, висевшего над полками с пивными бокалами, на месте не было. Из стены, где оно раньше красовалось, торчали лишь два одиноких крюка.
Хозяйка таверны мирно посапывала, причмокивая во сне полными губами. В дальнем углу зала, за столом также безмятежно, над кружкой с выдохшимся пивом дрых одинокий посетитель (Торой не сразу его заметил) – кряжистый старичок-гном в коричневом кафтане – занесло проезжего некстати. Засиделся, стало быть, допоздна, а Клотильда, как приветливая хозяйка, караулила последнего клиента. Так оба и заснули под властью колдовства, кто, где был… Что ж, это, как ни крути, лучше, чем, переходя из комнаты в комнату со свечой в руке.
– Пойдём наверх, – прохрипел вконец измотанный маг своей спутнице. Та пробормотала в ответ что-то невнятное и покорно поплелась следом. Судя по внешнему виду – ведьма снова была готова хлопнуться в обморок. Тем не менее, она нашла в себе сил подняться на второй этаж, где измученные путники ввалились в первый попавшийся номер, оказавшийся, к счастью, пустым.
В комнате было темно… Ведьма, больше по привычке, щёлкнула в воздухе пальцами, и под потолком загорелся тусклый болотный огонёк, заливший помещение мертвенно-зеленоватым сиянием.
Торой сдержался от завистливого вздоха, и опустил мальчика на узкую кровать, после чего с наслаждением потянулся. За его спиной мягко осела на пол обессиленная спутница. Низложенный маг повернулся к девушке и только в слабом свете еле тлеющего болотного огонька увидел рану на её бедре. Зло плюнул и, собрав остатки сил, кое-как перетащил ведьму на кровать.
* * *
Люция пришла в себя от резкой боли, которая, полыхнув в сознании яркой алой вспышкой, вырвала девушку из обморочного состояния.– Всё. – Торой бросил окровавленное лезвие в миску, стоящую на табуретке у изголовья кровати. – В следующий раз не будешь молчать.
Ведьма облизнула сухие губы:
– Отстань. Дай попить.
Волшебник налил воды в глиняную кружку и протянул её своей «пациентке». Та приподнялась на локте и, сделав несколько жадных глотков, поморщилась:
– Гадость какая…
Вода и вправду была мерзкой – тёплая, словно парное молоко.
– Самая холодная, какую только могу предложить. – Пожал плечами Торой. – Что делать с твоей раной?
– Вылечи. Болит очень. – Люция посмотрела на него глазами побитой собаки.
Волшебник отрицательно покачал головой.
– Лечить магией? Рана затянется, но болеть будет, как и прежде. Тут ты себе можешь помочь только ведьминскими припарками. – Чародей смотрел на девушку, затаив дыхание, – заподозрит ли она его сейчас во лжи? Однако Люция и впрямь была тёмной деревенской девчонкой. Колдунья заглотила крючок вместе с наживкой. Она поверила! Маг едва не расхохотался, когда Люция с сожалением и болью в голосе ответила:
– У меня трав нет… – Ведьма сделал ещё один глоток воды. – Без трав не могу…
– Тут неподалёку лавка местного лекаря. – Поделился Торой, – Там, наверняка, много этого добра. Что тебе надо? Всё равно город спит мёртвым сном. Могу сходить…
Эта неожиданная галантность с его стороны была не более чем дежурной репликой. Понятное дело, что ни одна, даже самая бестолковая ведьма не доверит волшебнику (да и вообще кому бы то ни было) выбирать травы для своего зелья. Попади в колдовское варево хоть одна случайная травинка и…
– Нет. – Отрезала ведьма. – Я сама. Послушай, – девушка покраснела, – ты не мог бы отнести меня туда?
Волшебник едко усмехнулся:
– После твоего гриба? Я всё же человек – для того, чтобы придти в себя мне нужно время… – В этом Торой ничуть не кривил душой, он уже едва стоял на ногах – сначала короткая, но всё же выжавшая его схватка с кхалаем, потом отключившаяся ведьма, которую он тащил к Каналу, затем Илан… Странно, что он вообще как-то добрёл до «Перевёрнутой подковы». – Можешь, если хватит сил, опереться на моё плечо, вместе доковыляем. – Предложил маг.
Люция, зажимая рану на бедре чистым полотенцем (чародей отыскал где-то в закромах Клотильды), со стоном встала с кровати – волшебник слегка приобнял девушку за талию, она в свою очередь обхватила его за плечи. Зрелище они являли собой настолько жалкое и потрёпанное, что маг даже скривился. Вот бы увидел его сейчас кто-нибудь из злопыхателей – покрытого испариной от Ведьминого Гриба, в обнимку с сельской колдуньей-недоучкой… Смеху и позора было бы… Наверное, даже стишки какие-нибудь ядовитые сочинили. Низложенный чародей снова скривился.
Люцию же в это время тревожило совсем другое. Бедро болело и сочилось кровью, тошнота с каждой минутой только усиливалась, шум в ушах стоял такой, что девушка уже не слышала собственного дыхания, перед глазами при каждом движении по-прежнему распускались красные цветы, а на затылок, словно давила невидимая ледяная ладонь. «Главное, не хлопнуться в обморок, главное, не хлопнуться в обморок, главное, успеть приготовить отвар, главное не хлопнуться в обморок…» – Люция повторяла про себя эти слова, словно какое-то таинственное заклинание.
Вот так, поддерживая друг друга и, будучи каждый в своих мыслях, маг и ведьма вышли из таверны. К тому времени низкое, затянутое тучами небо уже заметно посветлело и, вместо ночной тьмы, над спящим городом в дрожащем от зноя воздухе парили сиреневые предрассветные сумерки.
Лавка мирарского лекаря находилась всего в одном квартале от «Перевёрнутой подковы», в общей сложности расстояние не превышало пятисот шагов, но и Люции, и её спутнику этот путь показался бесконечно долгим. Время от времени, спотыкаясь о неровные камни мостовой, ведьма охала от боли и всей тяжестью наваливалась на шатающегося от слабости волшебника. Белоснежное полотенце, которое девушка прижимала к бедру, пропиталось кровью и приобрело отвратительный бурый цвет, который лишний раз некстати напоминал о бугристой чешуе кхалаев.
Когда измождённая парочка, наконец-то добрела до небольшого магазина, сумерки стали совсем прозрачными, а на крышах домов разлились розоватые краски рассвета.
– Надо поторопиться. – Прохрипел, задыхаясь Торой. – Вполне возможно, что волшебный сон уже превратился в обычный, а, если так, то нас могут услышать.
Ведьма привалилась к стене лекарского домика и, переведя дух, ответила:
– Вряд ли. Судя по тому, как долго шла подготовка к колдовству, действовать оно будет долго. Жара стояла почти месяц, так что, можно не беспокоиться – волшба таких масштабов обычно держится много часов. Хорошо ещё, если город проснётся к полудню, а может статься, что люди очнутся только через сутки. При условии, что все они живы, конечно…
Маг скривился, на что Люция лишь усмехнулась:
– А ты думал, ведьминское колдовство слабее твоего, волшебник? Если хочешь знать, опытная, грамотная ведьма может оказаться посильнее мага. – Девушка облизала пересохшие губы и оторвалась от стены. – Ну, всё – последний рывок.
С этими словами колдунья, снова облокотилась о плечо своего спутника (а, если быть точнее – повисла на нём) и поковыляла к дверям лавки. Бросив небрежный пасс, и пошептав что-то над замком, ведьма толкнула дверь. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, когда измождённая парочка ввалилась в полумрак магазина.
Здесь пахло сухими травами – горьковатыми и пряными. В темноте были видны протянутые вдоль стен длинные стеллажи. Многочисленные полки, поднимающиеся от дощатого пола до самого потолка, оказались уставлены склянками с различными настойками, мешочками с травами и банками с мазями.
Волшебник устало рухнул на деревянную скамью возле прилавка:
– Ищи, что тебе нужно и пойдём обратно, пока ещё силы есть. – Выдохнул он.
Люция не удостоила мага ответом и неторопливо двинулась вдоль полок, изучая надписи на образцах. Время от времени она брала тот или иной мешочек с травами, а то и склянку с готовой настойкой. Через несколько минут, обойдя по периметру весь магазин, довольная ведьма вернулась со своими находками к прилавку, возле которого сидел её измученный спутник.
– Кое-чего, конечно, не хватает, но я нашла замену, так что можем двигаться обратно. – Девушка ловко рассортировала по карманам передника несколько склянок и мешочков с травами, похожих на саше.
Маг, пошатываясь, поднялся со стула – отчего-то слабость становилась с каждой минутой сильнее – всё тело ломило, ноги предательски подгибались, каждую мышцу выкручивала ноющая боль. То ли, настойка Золдана имела лишь временный эффект, то ли магический сон, окутывающий город начинал действовать…
Повиснув друг на друге, вконец измученные, путники двинулись назад в таверну. Обратная дорога далась ещё тяжелее. Усталость была почти невыносимой, словно руки и ноги медленно наливались свинцом. Склянки в кармашках передника становились тяжелее с каждым сделанным шагом и уже казались Люции не пузырьками с настойкой, а горстью камней. Торою в свою очередь казалось, что его спутница с каждым шагом прибавляет в весе – девушка всё сильнее висла на маге.
Да и вообще, прогулка выдалась малоприятной – высокие узкие улочки давили своей тяжестью, а предрассветный туман, вытеснивший из города жару, пробирал путников до костей. С каждой минутой становилось всё холоднее. Ведьма с удивлением увидела, что туман рассеивается прямо на глазах, и сейчас, при каждом выдохе, изо рта у неё вырываются клубы пара.
Собственно говоря, холод был обоим путникам только на руку – он подстёгивал и заставлял поторапливаться – виси над гордом привычная жара, и маг, и ведьма, наверное, давно бы упали без сознания. Рассвет нерешительно пробивался сквозь висящие над Мираром низкие тучи, резкие порывы ветра то и дело с воем проносились по переулкам, срывая листву с деревьев и растущего здесь в изобилии жасмина. Как и следовало ожидать первые солнечные лучи, робко просачивающиеся сквозь зазоры в облаках, не принесли с собой тепла. Наоборот, воздух стал ещё холоднее.
Проходя мимо огромных кустов акации, растущих возле аккуратного приземистого домика, Торой с удивлением увидел, что листья кустарника почернели и безжизненно повисли на ветках, издавая под порывами ветра не шелест, а сухой, царапающий слух, шорох. Маг покачал головой, выдохнул очередную порцию сизого пара и побрёл вместе с повисшей на нём спутницей дальше.
То и дело спотыкаясь, пошатываясь из стороны в сторону, дрожа от холодного ветра, парочка доковыляла до угла улицы. Через дорогу возвышалась таверна Клотильды. Только сейчас Торой увидел, что над входом в «Перевёрнутую подкову» гордо красуется аляповатая вывеска. На огромном, сколоченном из досок овальном щите неизвестный (и весьма посредственный) художник изобразил счастливую лошадь, держащую в передних копытах подкову. Вид у лошади при этом был такой, словно её целую неделю вместо воды поили эльфийским ромом – глаза смотрели в разные стороны, а на морде блуждала глупая ухмылка. Странно, Торой раньше не замечал эту безвкусную, плохо нарисованную вывеску… Волшебник тупо смотрел на творение неумелого художника, забыв обо всём на свете. Не то, чтобы Торою было интересно подобное «творчество», скорее он просто достиг той степени усталости, когда всякий неосторожный взгляд застывает на самом неожиданном предмете, не вызывая ни мыслей, ни чувств, одну лишь необъяснимую прострацию, выключающую на какой-то миг сознание.
Тем временем, Люция перестала висеть на плече чародея, и обессилено рухнула на красивую деревянную скамью, стоящую между двумя уличными фонарями. Идти оставалось всего несколько дюжин шагов, но ноги уже подгибались. Чародей опустился рядом со своей спутницей. Несколько минут оба переводили дух – ведьма, глубоко вдыхая морозный воздух, старалась отогнать тошноту и не свалиться в обморок, Торой – собирался с силами для последней части пути.
Внезапно взгляд низложенного волшебника упал на деревянные подлокотники скамьи. Приглядевшись внимательней, чародей с удивлением увидел, что морёная древесина покрылась мерцающим белым налётом. Опешив от внезапной догадки, маг провёл пальцем по гладкой, отполированной множеством прикосновений доске. Иней мгновенно растаял, а на мерцающем серебряном налёте появилась тёмная полоса, впрочем, через несколько мгновений, эта полоса стала почти незаметна.
Изумлённый чародей поднял голову и посмотрел на небо, его внезапная догадка оправдалась – на спящий волшебным сном город медленно падали крупные хлопья снега.
– Ч-ч-то эт-то? – Выбивая зубами дробь, спросила ведьма.
– Как я и предсказывал, – ответил, поднимаясь со скамьи, маг, – погода изменилась. Но, скажу откровенно, я и предположить не мог, что захолодает до такой степени. – Чародей посмотрел, как огромные снежинки опускаются на почерневшие листья жасмина, и покачал головой, – Если в течение нескольких часов погода не изменится, то к обеду весь город будет в сугробах.
– Я ни разу не видела снега… – с ужасом и одновременно восхищением проговорила Люция, необычное зрелище даже отвлекло девушку от боли. – Очень красиво…
– Пойдём-ка в таверну, – предложил её спутник, – там, по крайней мере, тепло…
Юная колдунья поднялась на ноги и последовала за волшебником.
Собрав последние силы, низложенный маг и ведьма добрели-таки до таверны. У входа на постоялый двор чародей оглянулся, окинув взглядом открывшийся вид – пустые узкие улочки, погружённые в звенящую тишину (ветер успокоился, но температура продолжала стремительно падать), низкое серое небо и плавно парящие к земле огромные хлопья снега. Камни мостовой покрылись инеем, лишь там, где недавно прошли путники, виднелась тёмная цепочка следов.
Люция, которая уже совершенно отупела от боли, не была склонна к созерцанию, поэтому она подтолкнула волшебника в спину, так что ему не осталось ничего иного, кроме как переступить порог. С момента их ухода в таверне ничего не изменилось – всё также храпела за своей стойкой необъятная Клотильда и крепко спал за столиком заезжий гном. Однако в помещении стало заметно прохладнее, да ещё откуда-то врывался ледяной ветер. Торой огляделся, пытаясь обнаружить причину сквозняка, пошатываясь, добрёл до распахнутого настежь окна и закрыл створки. Дуть перестало.
– Нам надо на кухню. – Еле выговорила Люция, присевшая на краешек скамьи у стола. – Я приготовлю отвары. Тебе – от Гриба и себе, чтобы затянулась рана…
Девушка, по-прежнему прижимая полотенце к бедру, двинулась за барную стойку. Торой какое-то время смотрел ей в спину, а потом, тяжело вздохнув, двинулся следом, хочешь – не хочешь, а придётся проследить за всеми её манипуляциями, вдруг какую-нибудь отраву ему приготовит? Обойдя сладко причмокивающую губами Клотильду, маг ступил за стойку.
Отсюда таверна выглядела несколько иначе, во всяком случае, питейный зал казался больше. Волшебник усмехнулся, увидев под стойкой несколько одинаковых бутылей с жидкостью разной прозрачности. Низложенный чародей только хмыкнул, стало быть, хозяйка заведения не брезговала кое-какими хитростями, и иногда под видом хорошего вина продавала изрядно подвыпившим завсегдатаям некачественную сивуху. Кроме того, возле Клотильды Торой заметил початую бутыль хорошего рома. Слишком хорошего и дорогого, чтобы продавать его в таком заведении. Видимо иногда хозяйка «Перевёрнутой подковы» любила хлопнуть стаканчик – другой для бодрости.