Харитонова Алёна. Охота на ведьму

   – Мне всё равно, видели или нет, я не желаю щеголять перед вами неглиже. Как вам вообще хватило нахальства придти самому? Я думала, у вас достанет такта прислать служанку!
   Торой вылил воду из ведра в корыто и повернулся к красной, как помидор, Люции:
   – Барышня, если не ошибаюсь, вы здесь – инкогнито. Я бы мог призвать служанку, нарушая вашу тайну. Но, будучи более осмотрительным, чем вы, решил не рисковать. Что подумает о вас прислуга? Незамужняя девушка, сразу видно – богатая, собирается принять ванну в комнате висельника и сволочи, а? – после этих слов он нахально подмигнул, окинув скорчившуюся Люцию заинтересованным взглядом.
   – Вы провокатор, пойдите вон! – она топнула босой ногой с такой силой, что ушибла пятку. – Вон!
   Торой проигнорировал её просьбу, снова неспешно порылся в сундуке, извлёк оттуда крахмальную простынь и кусок мыла.
   – Вот. Мойтесь. Простыня вам – вместо полотенца, вы, должно быть, привыкли к чему-то более изысканному, но сейчас не та ситуация, чтобы привередничать.
   С этими словами мужчина ушёл, положив мыло и простыню на ковёр.
   Люция постояла ещё пару минут, боясь, что он снова ввалится без предупреждения, но за дверью было тихо.
   Девушка сбросила сорочку и села в корыто. Вода была чуть тёплая, видимо даже не нагретая, а просто взятая из бочки, стоявшей на солнце. Однако это уже не имело никакого значения, Люция с наслаждением начала отмывать липкие руки. Одного ведра воды, чтобы как следует помыться, было, конечно, маловато, но, как верно заметил Торой – не время для капризов.
   Кусок мыла, который ей вручил хозяин комнаты, пах ванилью и чем-то горьковатым, тихонько напевая себе под нос, девушка тщательно намылила волосы, плечи и руки и уже собралась погружаться с головой, чтобы смыть сладко пахнущую пену, как вдруг сверху на неё опрокинулся ледяной водопад. Сердце сжалось и болезненно ухнуло, Люция обмерла, а потом открыла глаза.
   Торой возвышался над ней с пустым ведром в руках и скучающим выражением на лице:
   – Что же вы, собрались плескаться в корыте, в котором и воды-то всего на донышке? Я принёс вам ещё, однако вижу, вы не оценили этих стараний. – Заключил он кисло.
   – Да как вы, как вы… – Люция даже задохнулась от стыда и ярости. – Вы намеренно меня унижаете, да? Зачем?
   Торой покачал головой и вздохнул.
   – И в мыслях не держал. Какая вы все же нервная, ладно, я выйду, но снова зайду через несколько минут, так что побыстрее заканчивайте омовение, говорите, что у вас ко мне за дело и распрощаемся. Наше знакомство и так уже более чем тайное. – Он снова нахально подмигнул девушке и покинул комнату.
   Люция завершала туалет со скоростью солдата, поднятого по тревоге. Будучи всё время начеку, она уже не решалась зажмуриваться и постоянно поглядывала на дверь. Как только с мытьём было покончено, девушка быстро освободила корыто, поспешно вытерлась оставленной простынёй и стала натягивать сухую одежду. Платье оказалось великовато – длиннее, чем требовалось и широко в талии, зато было сухое и к телу не липло. Только-только Люция закончила одеваться и начала собирать свою сырую одежду, как в комнату вошёл Торой. Пунктуален, ничего не скажешь.
   – Вы, закончили? Тогда хватит топтаться на месте, помогите мне с корытом.
   – Я?
   – Ну да, вы. А что тут такого, думаете, я вам ярмарочный силач, тащить в одиночку такую тяжесть? Оно и пустое-то весит не меньше пожарного колокола, а уж с водой… Кроме того, сейчас вы уже можете особо не печься о своей репутации, выглядите, как простая служанка, никто и не догадается, что корыто волочит знатная девушка, давайте, давайте, нечего глазеть по сторонам.
   Со вздохом, Люция помогла ему стащить корыто вниз по лестнице и даже вынести во внутренний двор, где Торой без церемоний выплеснул содержимое в кусты жасмина.
   – Вёдра, так и быть, сам отнесу, – смилостивился он, – а вы пока, ступайте наверх и соберите своё платье.
   Люция покорно поплелась в покои нового знакомого. Подобрала с пола юбки, рубашку, корсет, панталоны и сорочку, аккуратно всё сложила в одну кучу и, за неимением лучшего, завернула в мокрую простыню, которая, несколько минут назад, выполняла функцию полотенца. Получился внушительный узел.
   – Ого! – присвистнули от двери, – Да вы намного сообразительнее, чем я ожидал. – Итак, садитесь.
   Торой повелительно указал на один из стульев. Люция послушно присела на краешек, сложив на коленях руки.
   – Говорите, что вам от меня надо? Ради чего я терпел ваше бесцеремонное вторжение, оскорбления, да ещё и попрёки за своё гостеприимство?
   Девушка смутилась, покраснела, но, наконец, собралась с духом и, глядя в пол, начала.
   – Меня зовут Люция, я дочь Сандро Нониче, того самого, который содержит при королевском дворе оранжерею с редкими птицами. Птиц покупают у моряков и торговцев, приезжающих из всех уголков мира. Мой отец хорошо разбирается в своём деле и сейчас при царском дворе содержится более тысячи экзотических пернатых. Однако не далее как неделю назад, в подарок Его величеству привезли одну из самых редких птиц в мире – паэллу. Говорят, таких на свете всего около сотни и обитают они где-то в лесах Атии. Король радовался, как ребёнок, весь день слушал, как поёт эта проклятая паэлла. А к вечеру…
   К вечеру отец отнёс птицу в оранжерею, где собирался выпустить её из клетки, однако его удивило, то, что паэлла вовсе не собиралась никуда лететь, она продолжала сидеть на жердочке и нежно чирикать. Тогда он сам аккуратно извлёк птаху из клетки и чуть не обмер от ужаса – птица оказалась механической! Как мог этот грубый механизм из перьев и металла издавать такие редкостные звуки и выглядеть столь правдоподобно – неизвестно, может быть, тут замешана магия… Но, лишь отец извлёк паэллу из клетки, как она перестала щебетать и изо всех сил вцепилась клювом ему в пальцы, после чего в устройстве что-то хрустнуло, и птица безжизненно поникла. Папа говорит, что это выглядело так, будто у паэллы закончился завод – птица стала похожа на самую заурядную механическую игрушку, утыканную перьями. Теперь паэллы нет, но Его величеству батюшка сказать о подделке побоялся, поскольку, король, так трепетно относящийся к птицам, скорее всего, решит, будто паэлла погибла из-за неправильного ухода. В свою очередь недоброжелатели могут наушничать Его величеству, что отец по недосмотру угробил редкую пташку и, желая сохранить своё место, подсовывает королю жалкую механическую подделку, к тому же сломанную. Иными словами, вся эта история приобретает скандальный характер.
   Даже мой батюшка, на глазах у которого сломалась треклятая птица, до сих пор не может поверить в то, что она была механической.
   Так или иначе, но с той поры прошла неделя, батюшка даже ездил в соседний город к старому другу – часовому мастеру, в надежде, что тот сможет отремонтировать «паэллу», но мастер сказал, что представления не имеет, как этот непонятный и грубый механизм мог петь.
   А вчера король приказал батюшке, чтобы через три дня он поймал птицу и снова посадил в клетку, поскольку Его величество желает показать её своим гостям – кузине и королеве-матери, что завтра прибудут в столицу с визитом. Мой отец в панике и вот уже неделю его мучают недомогания.
   Сказать же Его величеству, что паэлла – лишь механическая игрушка – невозможно, тот никогда не поверит, что атийские послы преподнесли ему «фальшивку», скорее он отправит отца в заключение… Или на плаху.
   Люция замолчала, с мольбой взирая на Тороя. Тот задумчиво смотрел в окно – в тёмных волосах белел цветок жасмина, брови сосредоточенно сдвинуты. Через пару секунд мужчина, словно очнулся ото сна.
   – Весьма слезоточивая история, – равнодушно изрёк он. – Но от меня вы чего хотите? Я не мастер по ремонту механических игрушек, да и в птицах не разбираюсь…
   – Я понимаю, но про вас говорят, будто несколько лет назад вы входили в состав Великого Магического Совета…
   – Врут.
   – … и я подумала, что даже, если это ложь и выдумки, то вы всё равно сможете что-нибудь придумать. Ходят слухи, будто у вас много знакомых, которые умеют разные необычные вещи. В конце концов, чтобы спасти отца я готова заплатить большие деньги, ведь можно же организовать похищение этой птицы из оранжереи, тогда Его величество не будет иметь претензий к папе. – По мере того, как Люция излагала эти невероятные предположения, голос её становился всё тише, а интонации всё безнадёжнее.
   Торой молча прошёлся по комнате, у двери круто развернулся, направился к окну, возле которого снова замер, заложив руки за спину.
   Со своего места Люция смотрела на него полными слёз глазами – силуэт Тороя двоился, троился и дрожал – вот и четвёртый появился в такой же голубой сорочке и узких чёрных брюках. Ещё секунда и крупные, как фасолины слёзы посыпались из глаз девушки.
   – Прекратите рыдать. – Раздражённо бросил Торой от окна. – С чего вы взяли, что я стану вам помогать?
   – Я могу заплатить вам, столько, сколько скажете. Любую цену…
   – Я спрашиваю вас не о том, как вы со мной расплатитесь, а почему вы решили обратиться за помощью именно ко мне, – отрезал он.
   – Потому что про вас говорят, что вы сволочь и висельник… Что вы отчаянный авантюрист и искатель приключений, который любит опасности.
   Он хмыкнул.
   – И кто же такое говорит? Ваш папаша?
   – Нет, – она пропустила шпильку, решив, что не время отвечать сарказмом на сарказм, – но так говорят многие сплетники. А уж среди начинающих магов про вас ходят совершенно невероятные слухи. Говорят, будто вас давно бы арестовали и отправили на виселицу, но вы так умело обводите власти вокруг пальца, что, хотя они и подозревают вас в связи с Гильдией Чернокнижников, но доказать это никак не могут. Ещё говорят, будто маги в некоторых королевствах за вашу голову готовы заплатить немало золота. Вот поэтому я и подумала, что вы сможете помочь.
   Торой нахмурился:
   – Спешу вас разочаровать – я берусь за ту или иную авантюру, исходя из соображений собственной выгоды…
   – Я же обещаю, что заплачу столько, сколько вы попросите! Какой назначите задаток? – она поспешно потянулась к узлу со своей одеждой, где в изящной сумочке лежал туго набитый монетами кошель.
   – Почему вы думаете, что под словом «выгода» я подразумеваю именно золото? – искренне удивился он.
   – Так чего же вы хотите? – голос девушки был исполнен отчаянья.
   Торой снова задумался. Люция внимательно всматривалась в его лицо, надеясь угадать, о чём он размышляет. Ничего не вышло – чёрные брови упрямо сдвинуты на переносице, синие глаза сосредоточенно всматриваются в пейзаж за окном, губы плотно сжаты. Наверное, Тороя всё же нельзя было назвать красивым, но определённое обаяние…
   – О чём вы сейчас думаете, что у вас так глупо открыт рот и вытаращены глаза? – Он задал этот вопрос неожиданно, но Люция не растерялась.
   – Я думаю о том, что, может быть, станет меня жалко, и вы согласитесь помочь…
   Торой расхохотался.
   – Ладно, пожалуй, я так и поступлю, раз уж вы столь трогательно наивны. Но услуга за услугу. Я постараюсь привести в «чувство» эту, как её…
   – Паэллу?
   – Ну да, но и вам со своей стороны придётся попотеть, дорогая моя. Что ж… Едем к вам. Птичка, я так понимаю, дома с папой?
   – Да. Но это невозможно, чтобы вы ехали к нам! Отец ни за что вас не пустит на порог!
   – Вот как? Что ж, тогда я остаюсь здесь, а вы со своей дохлятиной разбирайтесь сами. – И Торой без предисловий плюхнулся на кровать, смяв покрывало.
   Люция с досады прикусила губу.
   – Едемте, я что-нибудь придумаю!
   – Вот видите, при желании даже невозможное становится возможным! И безо всякой магии. – Мужчина бодро поднялся. – Забирайте свой узел. Кстати, на чём вы сюда добирались?
   – Что за вопрос, конечно, на извозчике! Надеюсь, вы не думаете, будто я настолько глупа, что приехала сюда в своём экипаже?
   – Странно, но именно об этом я и думал. – Он усмехнулся. – Что ж, вы умнее, чем кажетесь.
   Люция прикусила язык, стараясь удержаться от словесной перепалки.
   – На чём мы поедем? – спросила она, стараясь ничем не выказать своей досады и обиды.
   – До Площади Трёх Фонтанов доедем с кем-нибудь из торговцев, за небольшую плату нас посадят в телегу с овощами, через площадь перейдём пешком, затем где-нибудь в переулке я свистну извозчика, на нём и доберёмся до вашего дома, за квартал до особняка сойдём, а там уж вы сами придумывайте, как нам незаметно попасть внутрь.
   Люция вздохнула.
   – Как долго…
   – Зато безопасно. – Отрезал Торой
   – А что вы собираетесь делать с птицей?
   – Представления не имею. Вполне возможно, что, посмотрев на эту вашу паэллу, я откажусь от всякого сотрудничества. Погодите паниковать, – успокоил он девушку, увидев, как вытянулось её лицо, – обычно из любой ситуации можно найти выход.
   Люция решила, что задавать дальнейшие вопросы будет пустой тратой времени, поэтому она подняла с пола тяжёлый узел с намокшим платьем и проследовала к двери. Торой, не ожидавший, видимо, такой покорности, удивлённо вскинув бровь, направился следом.
   Они спускались по скрипучей лестнице – впереди невзрачная худенькая девушка в платье простолюдинки и с огромным узлом наперевес, следом молодой высокий мужчина.
   Люция открыла дверь, вышла на залитую солнечным светом улицу и с наслаждением вдохнула прогретый пыльный воздух – в сравнении с кислыми запахами таверны он показался ей просто свежим морским бризом… В следующий момент замешкавшаяся на пороге получила ощутимый тычок под рёбра:
   – Пока вы здесь блаженствуете, время идёт, а я и так потратил его на вас слишком много, топайте вперёд. И дайте мне ваш узел.
   Лиция с благодарной улыбкой протянула Торою свою ношу:
   – Спасибо.
   – Не благодарите, я вызвался вам помочь вовсе не потому, что хочу казаться галантным, просто незачем привлекать лишнее внимание зевак – худосочная барышня, тягающая неприподъёмную ношу и здоровый амбал, беззаботно идущий рядом.
   Люция исподлобья смерила Тороя насмешливым взглядом – высокого же он о себе мнения. Даже при очень сильной натяжке её стройного спутника нельзя было назвать амбалом. Высокий, гибкий, но, скорее жилистый, чем мускулистый, и уж точно далеко не мощный.
   Почувствовав её взгляд Торой, беззаботно перебросил огромный узел через плечо и, не поворачиваясь, спросил:
   – Что?
   – Простите? – Девушка опешила – неужели она сказала то, что думала вслух?
   – Что вы так на меня уставились?
   – Я?
   – Ну да, вы. Здесь больше никого нет.
   – Ах, ну что вы допытываетесь, уж и посмотреть нельзя! – С досадой выпалила Люция, – Идёмте же! Нужно найти кого-то, кто подвезёт нас.
   С этими словами она решительно направилась вперёд. Торой, усмехнулся, глядя ей вслед, и лёгкими шагами направился за своей странной спутницей.
   Девушка тем временем смело зашагала по мостовой, в следующее мгновенье кто-то с зычным гиканьем, стремительно вылетел на неё из-за поворота, объятый огромными клубами пыли. Люция увидела рвущихся вперёд стройных лошадей со вспененными боками и совершенно обезумевшими от скачки глазами, над лошадьми возвышался широкоплечий кучер, размахивающий хлыстом. Сердце юной искательницы приключений ушло в пятки, ноги отказались повиноваться, и она замерла посреди дороги, как столб. Словно в тумане Люция почувствовала, что кто-то изо всей силы бесцеремонно, выдёргивает её за руку прямо из-под копыт рвущихся лошадей.
   Конечно, это был Торой. Вот он уставился на неё со скептической улыбкой, мол, что барынька, проштрафились, довыпендривались? Тёмно-синие глаза смотрели на Люцию, не скрывая насмешки:
   – Вы впервые вышли пешком, я полагаю? – С едким сарказмом спросил мужчина свою спутницу. – По сторонам смотреть непривычны?
   «Ага, не обращайте внимания, господа прохожие, я тут изо всей силы стараюсь быть незаметной, поэтому и едва не угодила под копыта лошадей», – вяло подумала девушка.
   Мимо с грохотом промчался безумный экипаж, сверкнув на солнце золотыми гербами. Злой кучер привстал на козлах и, проносясь, мимо бледной Люции изо всей мочи проорал ей в лицо:
   – На дорогу смотри, дура безмозглая! – удар хлыста разорвал знойный воздух и покрытые пеной лошади растворились в клубах пыли.
   Девушка, расширившимися от страха глазами, всё ещё смотрела в ту сторону, откуда появился сумасшедший возница, в горле у неё стоял ком, губы дрожали от еле сдерживаемых рыданий, глаза щипало от подкатывающих слёз. Наконец, первые крупные капли потекли по перемазанным пылью щекам.
   Люция поспешно отвернулась от Тороя, пытаясь скрыть свою досаду, обиду и унижение. Проклятый мужлан, грубиян самоуверенный, нахальный субъект, как он смеет, как смеет постоянно унижать и оскорблять её! Глотая слёзы, девушка попыталась взять себя в руки, нет уж, ни за что она не доставит ему радости увидеть себя плачущей.
   – Прекратите реветь, что вы, право, словно ребёнок, – с плохо скрываемым раздражением бросил Торой, – в конце концов, мне совершенно не улыбается видеть вас с размозженной головой и переломанными конечностями. Может быть, я и висельник, но вовсе не жестокий тиран. Так что вытрите слёзы. Вот, возьмите.
   С этими словами мужчина протянул ей безукоризненно чистый носовой платок.
   Люция, с достоинством приняла подношение и, шмыгая носом, утёрла слёзы, оставляя на щеках грязные разводы.
   Торой, тем временем вновь утратил к ней интерес и оглушительно свистнул проходящей мимо телеге с глиняными горшками. В отличие от обезумевшего извозчика, несшегося, что есть духу, горшечник ехал степенно и неторопливо, ещё бы, горшки – вещь хрупкая. Поравнявшись с молодой парой, возница натянул поводья. Смирная гнедая кобылка остановилась, недовольно скосив карий глаз на попутчиков и подёргивая ухом.
   – Эй, любезный, не будете ли вы так добры довезти меня и мою сестру до площади Трёх Фонтанов? – обратился к вознице Торой, сверкнув на солнце несколькими медными монетами.
   – Отчего же не помочь хорошим людям? – Горшечник чинно расправил бороду, и с достоинством принял из рук Тороя пару медяков, – садитесь, но, ежели сильно торопитесь – не обессудьте, поедем медленно, товар, сами видите, хрупкий, поспешать не могу.
   – Нет, нам не к спеху. Забирайся-ка. – Торой легко подсадил Люцию в телегу, а сам, водрузив ей на колени узел с платьем, запрыгнул на сиденье рядом с кучером.
 
   Словно нехотя, телега тронулась. Гнедая кобылка шла неторопливо, глухо цокая копытами по камням мостовой. Убаюканная неспешной качкой, Люция начала успокаиваться. На улице стояла липкая жара, солнце пекло затылок, клонило в сон. В полудрёме девушка прислушивалась к неспешной беседе сидящих впереди мужчин:
   – Уезжаете из города? – спросил возница, перебирая в руках поводья.
   – Ну да, сестру замуж выдаю, вон, приданое везём. – Лениво ответил Торой.
   – Чего ж ревёт-то? – вяло поинтересовался горшечник.
   – А, поди, пойми этих баб. Радуется, наверное… – также вяло ответил «брат». – Что в городе-то слышно? Говорят, ко двору должна прибыть королева-мать?
   – Ну да, завтра ожидают. Эх, и суматоха будет… Ходят слухи, рынок на день закроют, чтобы телеги с товаром по городу не сновали. Одни убытки… Да ещё, судачат, будто королевский птичник заболел и лежит при смерти. А из питомника Его Величества пропала какая-то редчайшая птица, люди болтают, что птичник продал её за большие деньги, а сам теперь разыгрывает представление с хворью, дабы скрыть свою причастность к делу.
   – Вот как? – всё так же вяло произнёс Торой. – Неужто ему мало платят, чтобы так рисковать своей шкурой?
   Люция между тем, напряглась, как тетива. Девушке стоило немалых усилий, сдержаться и ничем не выдать своего волнения. Она сидела, стиснув узел с одеждой и, кусая губы, молилась, чтобы эта медленная, бесконечная поездка наконец-то закончилась.
   – Да кто ж поймёт этих богачей, – натягивая поводья, произнёс горшечник, – Но, говорят, птица была редчайшая, государь просто в ярости… Да ещё эта неразбериха с магами, которые снуют по королевству…
   Торой видимо заинтересовался последней фразой возницы:
   – Что за неразбериха?
   – Дык, табунами, говорят, валят на запад, в Атию.
   – И что же в этом такого? – Как будто бы искренне поинтересовался пассажир.
   – Ну, ведь война с атийцами всего пятьдесят лет назад была, только-только улеглись эти страсти и, вдруг, такие дела. Кто их поймёт, вдруг новую армию собирают – магическую, и снова на нас двинут? О, кажись, приехали, ребята! – с этими словами горшечник натянул поводья, остановив свою кобылку.
   Торой спрыгнул с телеги и помог спуститься на мостовую своей спутнице.
   – Спасибо, добрый человек.
   Горшечник улыбнулся в бороду и, ничего не сказав в ответ, тронул с места. Торой, проводил его взглядом и, забросив за плечо узел с одеждой, повернулся к побледневшей от волнения Люции.
   – Вы слышали, слышали?! – вцепилась она в своего спутника, – Слышали, что он сказал?
   – Слышал. Подумаешь, валят на запад, тоже мне повод для паники… – рассеянно отмахнулся её спутник.
   – Да нет же! – Яростно зашептала девушка, удивлённая такой недогадливостью собеседника. – Откуда он знает про птицу, с чего он взял, что батюшка при смерти? Откуда королю стало известно обо всём? Я опоздала, опоздала!!!
   – Прекратите истерику, – отрезал Торой, – примем к сведению полученную информацию. Если горшечник прав, то в вашем доме уже вовсю снуют королевские стражники. Значит нужно быть настороже.
   – То есть как? Бросить папу? Вы это мне предлагаете?
   – Пока я ничего не предлагаю, возможно, всё ещё и обойдётся, а наш милый возница всего-навсего неистовый фантазёр.
   – Неистовый фантазёр? Вы издеваетесь? Уж на кого-кого, а на неистового фантазёра этот бородатый чурбан был похож меньше всего!
   – Успокойтесь сейчас же. – Тихо, но властно приказал Торой. – Мы с вами в центре огромной площади, где повсюду снуют люди, хотите, чтобы через пять минут вокруг нас собралась толпа зевак, желающих понаблюдать за ссорой?
   И снова Люция прикусила язык. Как это у него получается, всегда, что бы ни сказал – прав, а она вечно остаётся в дураках. Или, как верно выразился кучер безумного экипажа, в дурах.
   Тем не менее, девушке не осталось ничего иного, как поспешить следом за своим спутником.
   Площадь Трёх Фонтанов, несмотря на изнуряющую жару, оказалась полна людьми, всё же это было единственное место в городе, где сохранялась хоть какая-то прохлада… Три огромных мраморных фонтана в виде гигантских водяных лилий, выбрасывали в дрожащий от зноя воздух прохладные искрящиеся струи, в тени каштанов, окаймляющих площадь прогуливались пары, изредка появлялись лотошники, предлагающие купить сахарные фигурки, леденцы или воздушный рис (всё изрядно подтаявшее от жары). Стайка детворы, бегала вокруг центрального фонтана, брызжа друг на дружку водой. Город жил обычной жизнью… Вон зеркальщик, почтенный Баруз с любовью протирает выставленные в витрине зеркала, а у булочной тётушки Вальдбе как обычно очередь за сладкой сдобой…
   Однако Торой подгонял Люцию так, что они миновали Фонтаны без малейшего промедления и, не успев насладиться окружающей красотой, свернули в один из тихих, тенистых переулков.
   – Теперь я отправлюсь на поиски извозчика, а вы постойте пару минут здесь вместе с этим узлом, – сказав это, её спутник исчез.
   Девушка осталась разглядывать окружающие дома. Надо сказать, это были самые обыкновенные строения из природного камня – некрасивые и ничем не примечательные. Люции было скучно топтаться здесь в одиночестве и бездействовать, особенно ей претило состояние беспомощности и неизвестности.
   В доме напротив скрипнули ставни. Люция подняла глаза. Из окна высунулась женщина необъятных размеров:
   – А ну, давай отсюда, попрошайка! – рявкнула она на девушку. – Иди, иди, нечего стоять под окнами честных людей, здесь ты ничего не получишь.
   – Но я ничего у вас не прошу. – Осмелилась возразить Люция.
   – Не просишь! Все вы ничего не просите, только выглядываете, где бы чего умыкнуть, да обдурить простодушных людей!
   – Простите, сударыня, я не пытаюсь вас обдурить, просто… Просто я ищу работу. – Девушка сказала первое, что пришло в голову. Больше всего она боялась, что толстая дама своими воплями привлечёт в тихий переулок стражников.
   – Работу? А рекомендации у тебя есть? – сменила толстуха гнев на милость.
   – Нет, сударыня. Я нигде раньше не работала, моя матушка скончалась на днях, и я осталась совсем одна, вот и решила идти в город искать работу.
   – И кем же ты хочешь работать? – несколько смягчившись, но всё ещё с подозрением спросила Люцию женщина.
   – Мне всё равно. Могу судомойкой, могу служанкой, могу садовницей, но только не кухаркой. Готовить я не умею.
   – Надо же. Впервые вижу барышню, тем более такую взрослую, которая бы не умела готовить. Что ж, через три дома отсюда семье Дижан требуется служанка, обратись к ним. Если ты, не попрошайка и не проходимка, тебя примут.
   – Спасибо сударыня. – Ответила Люция, не двигаясь с места.
   – Ну? И что же ты стоишь? – в голосе толстухи снова появились нотки недоверия.
   Пришлось девушке поспешно подобать свой узел и брести к указанному дому. Женщина проводила её взглядом и уже через дюжину шагов Люция услышала, как снова скрипнули, закрываясь, ставни.
   Девушка остановилась. Прошло несколько секунд и в переулке раздалось цоканье копыт, сопровождаемое тихим поскрипыванием колёс. Старенький невзрачный экипаж остановился рядом с искательницей приключений, дверца гостеприимно распахнулась: