Херберт Фрэнк. Дети Дюны

наложенные на мироздание этим Разумом. Ему надо лишь вырваться на свободу
из той множественности, где его искушают провидческие видения. Дерзкие
решения могут изменять условные будущие.
Какой же дерзости требует данный момент?
Его искушало состояние транса. У Лито было ощущение, что он вышел из
алам ал-митал в мир реальности только для того, чтобы обнаружить их
идентичность. Он хотел удержать магию этого откровения, но чтобы выжить -
надо принимать решения. Его неослабный вкус к жизни посылал сигналы его
нервам.
Он резко протянул право руку туда, где оставил стационарный
уплотнитель. Схватил его, перекатил на живот, расстегнул сфинктер тента.
Ему на руки сразу же потек песок. В темноте, донимаемый спертым воздухом,
он работал быстро, прокладывая туннель круто вверх. Он прошел шесть
расстояний своего тела, прежде чем выбрался в темноту чистого воздуха.
Выскользнув на освещенную луной поверхность длинной извивающейся дюны, он
обнаружил, что находится где-то на одной трети пути от ее вершины.
Над ним была Вторая луна. Она быстро прошла над его головой, уходя за
Дюну, а звезды над ним были как маленькие блестящие камешки вдоль
тропинки. Лито поискал созвездие Скитальца, нашел его, примерил взгляд по
протянутой руке к ослепительно сверкавшей Фаум ал-Хаут, Южной Полярной
звезде.
"Вот тебе твое проклятое мироздание!" - подумал он. Если поглядеть
вблизи - на этих звездах кипит жизнь; неисчислимая, как песчинки вокруг
нас, там вечные перемены, уникальное громоздится на уникальное. А смотришь
издали - только узоры созвездий и видны, и эти узоры так и подмывают
поверить в абсолютное.
"В абсолютном мы можем потерять наш путь". А это напомнило ему
знакомое предостережение из песенки Свободных: "Потерявший свой путь в
Танцеруфте, потеряет и жизнь". Устоявшиеся образцы могут быть путеводными,
а могут привести в ловушку. Надо помнить, что даже узоры созвездий
меняются.
Он глубоко вздохнул, побуждая себя к действию. Спустившись назад, в
свой туннель, он сдул тент, вытащил его наружу и перепаковал свой фремкит.
Над восточным горизонтом проступило свечение длинного цвета. Лито
надел на плечи поклажу, взобрался на гребень дюны и стоял там в зябком
предрассветном воздухе, пока восходящее солнце не обогрело его правую
щеку. Тогда он подкрасил себе глаза, чтобы солнце не так слепило, понимая,
что теперь ему надо заискивать перед пустыней, а не сражаться с ней. Убрав
краску обратно во фремкит, он пригубил воды из одной из своих трубок, но
высосал оттуда лишь несколько капель, а затем пошел воздух.
Опустившись на песок, он принялся осматривать весь свой стилсьют и
добрался наконец до каблучных насосов. Они были хитро продырявлены шилом.
Он вылез из стилсьюта и починил их, но от причиненного вреда деться уже
было некуда. Потеряна примерно половина воды его тела... Он грустно
поразмышлял над этим, надевая стилсьют, подумал, как же странно, что он
такого не заподозрил. Вот она - явная опасность будущего вне видений.
Затем Лито присел на корточки на гребне дюны, настойчиво изучая
пустынную местность. Взгляд его блуждал, выискивая посвистывающую отдушину
в песке, какую-нибудь выдающуюся детальку в дюнах, которая могла бы
указывать на спайс или на жизнедеятельность червя. Но буря утрамбовала все
до полного единообразия. Вскоре он извлек из фремкита тампер, установил
его и запустил, вызывая из глубин Шаи-Хулуда. Затем он стал ждать.
Червь появился очень не скоро. Лито прежде услышал его, чем увидел,
обернулся на восток, где сотрясающий землю шорох отдавался дрожью в
воздухе, дождался, когда блеснет восстающая из земли оранжевая пасть.
Червь поднялся из земли с колоссальным присвистом и облаком пыли,
затмившим его бока. Извивающаяся серая стена взметнулась рядом с Лито, он
всадил в нее крючья и легкими шагами взобрался наверх. Взобравшись, он
направил оставляющего огромный извивающийся след червя на юг.
Под понукающими крючьями червь увеличил скорость. Ветер хлестал по
одеждам Лито. У него было ощущение, будто он понукаем не меньше червя. У
каждой планеты свой период, и точно так же у каждого человека, напомнил он
себе.
Червь был того типа, который Свободные называют "ворчуном". Он часто
зарывался передними пластинами в песок, в то время, как хвост его работал.
От этого возникал раскатистый грохот, часть его тела полностью взмывала
над песком движущимся бугром. Однако же червь этот был быстр, и когда они
делали рывок, то раскаленные газовые выбросы из его хвоста веяли вокруг
них жарким ветерком. Ветерок полнился едкими запахами, несомыми струей
кислорода.
Пока червь двигался к югу, Лито позволил своим мыслям течь по
вольному руслу. Он старался думать об этом переезде как о новой церемонии
в своей жизни, о такой, что отвращала его от размышлений о цене, которую
ему придется уплатить за свою Золотую Тропу. Как Свободные прежних лет, он
понимал, что должен установить многие новые церемонии, чтобы не допустить
расчленения своей личности на отдельные кусочки памяти, чтобы алчные
охотники за его душой вечно держались на опасливом расстоянии.
Противоречивые образы, никогда не сводимые воедино, должны теперь
оказаться в одной оболочке живого напряжения, поляризующими силами,
уводящими его от внутреннего.
"Всегда новизна, - подумал он. - Я должен всегда извлекать новые нити
из моих видений".
Вскоре после полудня он заметил возвышение - впереди и чуть справа по
его курсу. Вскоре это возвышение предстало узким утесом, скалой, торчащей
именно там, где он и ожидал ее найти.
"Теперь, Намри... Теперь, Сабиха, посмотрим, как ваши собратья
отнесутся к моему появлению", - подумал он. Перед ним теперь была самая
нежная ниточка, опасная своей заманчивостью больше прямых угроз.
Утес долго маячил перед ним, меняясь в размерах. На время Лито даже
показалось, что это утес приближается к нему, а не он к утесу.
Усталый же червь повернул налево. Лито скользнул по огромному склону,
чтобы по-новому установить крючья и заставить червя идти прямо. Мягкая
острота меланжа ударила ему в ноздри, сигнал о богатой жиле. Они миновали
фиолетовые пятна проказы - место выброса спайса - и он твердо правил
червем, пока жила не осталась далеко позади. Ветерок, полный пряного
коричного аромата, преследовал их еще некоторое время, пока Лито не
направил червя новым курсом прямо на возвышающийся утес.
Далеко в южном бледе резко мигнули цвета - опрометчивая радужная
вспышка дела рук человеческих посреди безбрежности. Лито поднес к глазам
бинокль, навел его и увидел на расстоянии выступающие крылья
спайсоискателя, посверкивающие на солнце. Под ним расправлял свои крылья
большой сборщик урожая, будто хризалис перед тем, как неуклюже полететь
прочь. Когда Лито опустил бинокль, сборщик урожая превратился в точку, и
он почувствовал, как его осилил хадхдхаб, безбрежная вездесущесть пустыни.
Ведь и эти охотники за спайсом видят его точно так же, темной точкой между
пустыней и небом, что символизирует для Свободных ЧЕЛОВЕКА. Они его,
конечно, тоже увидят, и насторожатся. Будут выжидать. Свободные с большим
подозрением относятся друг к другу в пустыне, пока либо не признают в
приближающемся знакомого, либо не поймут, что он не представляет для них
угрозы. Даже под тонким флером цивилизации Империи и ее утонченных правил
они оставались полуприрученными дикарями, всегда помнящими, что криснож
расстается со смертью его владельца.
"Вот что может спасти нас, - подумал Лито. - Это дикость".
На расстоянии спайсоискатель повернул направо, потом налево - подавая
сигнал. Лито представил, как сидящие в нем обшаривают пустыню, выясняя, не
может ли он быть чем-то большим, чем одиноким наездником на одиноком
черве.
Лито повернул червя налево, удерживая его, пока тот не сменил курс,
спустился ему на бок и аккуратно спрыгнул. Червь, избавленный от докуки,
угрюмо выдохнул еще несколько раз, затем на треть зарылся в песок и замер,
приходя в себя - верный знак того, что Лито его совсем заездил.
Он отвернулся от червя - пусть пока что остается, где есть.
Спайсоискатель кружил, продолжая подавать сигналы крыльями. Наверняка
наемные ренегаты контрабандистов, избегающие электронных средств связи.
Скоро за спайсом прибудут охотники. Вот о чем говорит присутствие
краулера.
Разведчик сделал еще один круг, сложил крылья, и направился прямо на
Лито. Он узнал в нем тот тип легкого топтера, что завел на Арракисе его
дед. Аппарат сделал над ним еще один круг, пролетел вдоль дюны, на которой
он стоял, и приземлился против ветра. Он остановился в десяти метрах от
Лито, подняв пыль. Дверь сбоку приоткрылась как раз настолько, чтобы
выпустить одного человека в тяжелом одеянии Свободного, со знаком копья на
правой стороне груди.
Свободный медленно приближался, предоставляя себе и Лито время
изучить друг друга. Человек был высок, глаза полностью ярко-голубого
цвета. Маска стилсьюта закрывала нижнюю часть его лица, а капюшон был
глубоко надвинут, чтобы защитить лоб. Колыхания одежды позволяли угадать,
что рука под ней держит пистолет маулу.
Человек остановился в двух шагах от Лито, поглядел на него озадаченно
сощуренными глазами.
- Доброй удачи нам всем, - сказал Лито.
Человек поглядел вокруг, обыскивая взглядом пустоту пустыни. Затем
перевел взгляд на Лито.
- Что ты здесь делаешь, дитя? - вопросил он, голос из-под маски
звучал приглушенно. - Пытаешься стать затычкой для пасти червя?
И опять Лито прибег к традиционной формуле Свободных:
- Пустыня - мой дом.
- Венн? - вопросил мужчина. - Какой дорогой ты идешь?
- Я иду с юга, из Джакуруту.
Короткий смешок вырвался у мужчины.
- Ну, Батигх! Ты - самая странная штука, какую я когда-либо видел в
пустыне.
- Я не твоя Маленькая Дыня, - ответил Лито, откликаясь на слово
Батигх. Жутковатый был подтекст у этого обращения. Маленькая Дыня на краю
пустыни отдавала свою воду всякому, кто ее найдет.
- Мы не выпьем тебя, Батигх, - ответил мужчина. - Я - Муриз. Я -
арифа этого тайфа, - он указал головой на отдаленный краулер.
Когда Лито ничего не ответил, Муриз спросил:
- Имя у тебя есть?
- Батигх подойдет.
Муриз усмехнулся.
- Ты ведь не расскажешь мне, что ты тут делаешь?
- Ищу следы червя, - Лито употребил религиозного фразу, означающего,
что он в хаджже ради собственной уммы, собственного спасения.
- Такой юный? - спросил Муриз. Он покачал головой. - Не знаю, что мне
с тобой делать. Ты нас видел.
- Что я видел? - спросил Лито. - Я говорил о Джакуруту, и ты мне
ничего не ответил.
- Игра в загадки, - сказал Муриз. - Ну, тогда - что это? - он кивнул
головой на отдаленный утес.
Лито обратился к своему видению:
- Всего лишь Шулох.
Муриз застыл, а Лито почувствовал, как у него участился пульс.
Последовало долгое молчание. И Лито видел, что мужчина обдумывает и
отбрасывает различные варианты. ШУЛОХ! В тихое время после вечерней
трапезы часто припоминались истории о караван-сарае Шулохе. Слушатели
всегда почитали Шулох мифом, местом, куда для завлекательности историй
помещались интересные события. Лито припомнил историю Шулоха: на краю
пустыни нашли сироту и привели в съетч. Сначала сирота отказывался
разговаривать со своими спасителями - а когда заговорил, его языка никто
не мог понять. Проходили дни, а он оставался все столь же необщительным,
отказываться одеваться сам и вступать в контакты. Каждый раз, когда его
оставляли одного, он делал странные движения руками. Всех знатоков съетча
собрали, чтобы изучить этого сироту - никто не мог дать этому объяснения.
Затем его увидела проходившая мимо его открытой двери старуха - и
рассмеялась: "Он всего лишь подражает движениям своего отца, плетущего
веревку из волокон спайса, - объяснила она. - Именно таким способом они до
сих пор делают это в Шулохе. Он просто старается чувствовать себя не таким
одиноким". И отсюда мораль: "На старых путях Шулоха - безопасность и
чувство принадлежности к золотой нити жизни".
Поскольку Муриз продолжал безмолвствовать, Лито сказал:
- Я тот сирота из Шулоха, что умеет лишь сучить руками.
По быстрому движению головы мужчины Лито понял, что Муриз знает эту
историю. Ответил он медленно, голосом тихим и зловещим:
- Ты человек?
- Такой же, как и ты, - ответил Лито.
- Для ребенка ты разговариваешь странней некуда. Напоминаю тебе, что
я - судья, могущий нести ответственность за такву.
"О, да!" - подумал Лито. В устах такого судьи слово "таква" сулит
непосредственного угрозу. "Таквой" назывался страх, вызываемый
присутствием демона - доподлинное верование среди старых Свободных. Арифа
знал, как убить демона, и арифу всегда выбирали "потому что он обладает
мудростью быть беспощадным, не будучи жестоким, знает, где доброта на
самом деле приведет лишь к еще большей жестокости".
Но разговор повернул как раз туда, куда нужно было Лито. И он сказал:
- Я могу подчиниться Машхаду.
- Я буду судьей при любом Духовном Испытании, - сказал Муриз. - Ты
это примешь?
- Би-ла каифа, - ответил Лито. - Безоговорочно.
Хитрое выражение появилось на лице Муриза. Он сказал:
- Не знаю, почему я это разрешаю. Лучше всего было бы прикончить тебя
на месте, но ты маленький Батигх, а у меня был сын, который умер. Ну,
пойдем в Шулох, и я соберу Иснад, чтобы вынести решение о тебе.
Лито, заметив, что все в поведении мужчины выдает принятое им
смертоносное решение, подивился, неужели такое момент хоть кого-нибудь
провести.
- Я знаю, что Шулох - это Ал ас-сунна уал-джамас, - сказал он.
- Что знает ребенок о настоящем мире? - вопросил Муриз, знаком веля
Лито идти к топтеру впереди него.
Лито повиновался, но тщательно прислушивался к звуку шагов
Свободного.
- Лучший способ хранить тайну - заставить людей поверить, будто они
уже знают ответ, - сказал Лито. - Тогда люди не задают вопросов. Очень
умно для вас, изгнанных из Джакуруту. Кто поверит, что Шулох, место из
легенд, существует на самом деле? И как удобно для контрабандистов и всех
остальных, кому нужен доступ на Дюну.
Шаги Муриза остановились. Лито обернулся спиной к боку топтера, крыло
слева от него.
Муриз стоял в шаге от него, держа пистолет маулу нацеленным прямо на
Лито.
- Значит, ты не ребенок, - сказал Муриз. - Проклятый карлик,
пожаловавший шпионить за нами! Я так и думал, что для ребенка твоя речь
чересчур мудра - ноты слишком быстро скандал слишком много.
- Но недостаточно, - ответил Лито. - Я - Лито, сын Муад Диба. Если ты
убьешь меня, ты и твои люди потонут в песках. Если ты пощадишь меня, я
приведу вас к величию.
- Не играй со мной в эти игры, карлик, - язвительно хмыкнул Муриз. -
Лито - в настоящем Джакуруту, откуда, как ты говоришь... - он осекся,
рука, державшаяся пистолет, чуть опустилась, а глаза его озадаченно
скосились в сторону.
Это был тот момент колебания, который Лито и ожидал. Он всем телом
показал, будто хочет двинуться влево, отклонившись при этом не больше, чем
на миллиметр, и пистолет Свободного бешено взметнулся по направлению к
краю крыла топтера. Пистолет маула вылетел из его руки, и до того, как он
сумел оправиться, Лито уже был рядом с ним, прижимая к спине Муриза его же
собственный нож.
- Кончик ножа отравлен, - сказал Лито. - Вели своим друзьям в топтере
оставаться точнехонько на своих местах, вообще не двигаться. Иначе я буду
вынужден тебя убить.
Муриз, держась за свою поврежденную руку, сказал, кивнув на фигуру в
кабине:
- Мой компаньон Бехалет слышал тебя. Он будет недвижней камня.
Понимая, что у него очень мало времени до того, как эти двое
выработают совместный план действий или прибудут их друзья, выяснить, в
чем дело, Лито быстро заговорил:
- Я нужен тебе, Муриз. Без меня черви и их спайс исчезнут с Дюны, -
он почувствовал, как окоченел Свободный.
- Но откуда ты знаешь о Шулохе? - спросил Муриз. - Я знаю, что в
Джакуруту они ничего о нем не говорят.
- Значит, ты признаешь, что я Лито Атридес?
- Кем еще ты можешь быть? Но как ты...
- Раз ты здесь, значит, Шулох существует, а все остальное до
чрезвычайности просто. Вы - Отверженные, бежавшие из Джакуруту, когда оно
было разрушено. Я видел, как вы сигналите крыльями, а значит, вы не
пользуетесь аппаратами, сигналы которых можно перехватить на расстоянии.
Вы собираете спайс - значит, вы торгуете. А торговать вы можете только с
контрабандистами. Ты контрабандист, но ты еще и Свободный. Ты должен быть
из Шулоха!
- Почему ты искушал меня убить тебя на месте?
- Потому что ты бы убил меня в любом случае, когда мы прибыли бы в
Шулох.
Тело Муриза жестко напряглось.
- Осторожней, Муриз, - предупредил Лито. - Я знаю о вас. Это в вашей
истории было, что вы забирали воду беспечных путешественников. И сейчас
это было бы тебе не в новинку, проделать такое со мной. Как же еще вы
заставляете молчать тех, кто случайно на вас натыкается? Как еще хранить
свою тайну? Батигх! Ты заманивал меня ласковыми прозвищами, добрыми
словами. Зачем упускать воду в песок? А если б я исчез, как многие до
меня... что ж, значит Танцеруфт взяла меня к себе.
Муриз сделал правой рукой знак Родни Червя, чтобы оградиться от
Рихани, о котором заставляли думать слова Лито. А Лито, зная, насколько
Свободные старой закалки не доверяют ментатам и всему, что поражает их
демонстрацией твердой логики, подавил улыбку.
- Манри говорил о нас в Джакуруту, - сказал Муриз. - Его вода будет
моей, когда...
- У тебя не будет ничего, кроме пустого песка, если ты не перестанешь
валять дурака, - сказал Лито. - Что ты будешь делать, Муриз, когда вся
Дюна станет зеленой травой, деревьями и открытой водой?
- Этого никогда не случится?
- Это случится у тебя на глазах!
Лито услышал, как зубы мужчины скрежещут от ярости и растерянности.
Вскоре Муриз проскрипел:
- И как же ты это предотвратишь?
- Я знаю весь план преображения, - сказал Лито. - Я знаю все его
сильные и слабые стороны. Без меня Шаи-Хулуд исчезнет навсегда.
Опять в голосе Муриза прорезалась хитреца, когда он спросил:
- Ну, и что нам здесь это обсуждать? Мы на мертвой точке. Ты можешь
убить меня, но Бехалет застрелит тебя.
- Я бы быстрей него воспользовался твоим пистолетом, - сказал Лито. -
А затем бы я забрал топтер. Да, я умею его водить.
Лоб Муриза под капюшоном угрюмо наморщился.
- Что если ты не тот, за кого себя выдаешь?
- Мой отец меня опознает? - спросил Лито.
- А-а-а, - сказал Муриз. - Вот что тебе ведомо, да? Но... - он
осекся, покачал головой. - Его поводырь - мой собственный сын. Но он
говорит, что вы с отцом никогда... Как может...
- Значит, ты веришь, что Муад Диб читает будущее, - сказал Лито.
- Разумеется, мы верим! - Но он говорит о себе, что... - Муриз опять
осекся.
- И ты считаешь, будто он не осознает вашего недоверия, - сказал
Лито. - Я прибыл именно в это место и именно в это время, чтобы
встретиться с тобой, Муриз. Я знаю все о тебе, потому что я тебя ВИДЕЛ...
и твоего сына тоже. Я знаю, в какой безопасности вы себя чувствуете, как
вы глумитесь над Муад Дибом, как замышляете спасти свой маленький клочок
пустыни. Но ваш маленький клочок пустыни без меня обречен, Муриз. Пропадет
навсегда. Дела на Дюне зашли слишком далеко. Мой отец почти сбежал от
своего видения, и только на меня вы можете уповать.
- Тот слепец... - Муриз остановился, сглотнул.
- Он скоро вернется из Арракина, - сказал Лито. - И тогда мы увидим,
насколько он слеп. Насколько ты отдалился от старых обычаев Свободных,
Муриз?
- Что?
- Он же твой Уадкульяс. Твои люди нашли его одного в пустыне и
доставили в Шулох. Какое же это оказалось богатство! Богаче спайсовой
жилы. Уадкульяс! Он жил с вами - его вода смешивалась с водой племени. Он
- часть вашей Духовной Реки. - Лито плотно прижал нож к одеянию Муриза. -
Осторожней, Муриз, - левой рукой Лито отстегнул поднятый отворот на лице
Свободного, отбросил его.
Поняв, что хочет Лито, Муриз спросил:
- Куда ты отправишься, если убьешь нас обоих?
- Назад в Джакуруту.
Лито прижал мясистую часть своего кулака ко рту Муриза.
- Надкуси и пей, Муриз. Либо это, либо умрешь.
Муриз заколебался, потом злобно впился в руку Лито.
Лито посмотрел на горло мужчины, увидел заглатывающие конвульсии,
опустил нож и вернул его Муризу.
- Уадкульяс, - сказал Лито. - Я должен оскорбить племя, прежде чем ты
возьмешь мою воду.
Муриз кивнул.
- Вон твой пистолет, - подбородком указал Лито.
- Ты мне теперь доверяешь? - спросил Муриз.
- А как еще я смогу жить с отверженными?
И опять Лито увидел хитрое выражение в глазах Муриза, но на сей раз
оно означало оценку и прикидку экономических выгод. Он отвернулся с
резкостью, говорившей о принятых тайных решениях, подобрал свой пистолет
маулу и поставил ногу на ступеньку крыла.
- Поехали, - сказал он. - Мы и так слишком замешкались близ логова
червя.

50

Будущее в предвидении не всегда может быть втиснуто в
правила прошлого. Нити существования переплетаются в
соответствии со многими неизвестными законами. Предвидимое
будущее упорно задает собственные правила. Оно не
подчиняется ни упорядочиванию Дзэнсунни, ни
упорядочиванию наукой. Предвидение строит относительную
целостность. Он требует сиюминутного действия, всегда
предостерегая, что не все нити ты сможешь вплести в ткань
прошлого.
Калима: Изречения Муад-Диба. Шулохский Комментарий.

В Шулох Муриз вел орнитоптер с легкостью, говорившей о хорошем
навыке. Лито, сидевший рядом с ним, спиной ощущал, что Бехалет следит за
ним, не выпуская оружия из рук. Все теперь работало на доверии - и
держалось на узкой ниточке видения, за которое он цеплялся. Если его
постигнет неудача, Аллах Акбар. Приходится порой подчиняться более
высокому порядку.
Громада Шулоха впечатляла в этой пустыне. Не нанесенный на карты, он
говорил о многих подкупах и многих смертях, о многих друзьях на высоких
постах. Подножия каньонов окаймляла густая поросль шелушельника и солевых
кустов, а внутри был круг веерных пальм, указывавших, что это место богато
водой. Среди пальм торчали грубые строения из зеленого кустарника и
спайсового волокна. Строения казались зелеными пуговками, разбросанными по
песку. Там жили отверженные среди Отверженных, те, кто ниже смерти пасть
уже не мог.
Муриз приземлился на плоской площадке у подножия одного из каньонов.
Прямо перед топтером виднелось единственное строение с крышей из лозы
пустыни и листьев беджато, в основе которых была переплавленная жаром
спайсовая ткань. Это было точное воспроизведение самых первых стилтентов,
говорившее о деградации некоторых из обитателей Шулоха. Лито знал, что
такие строения упускают влагу, и что в них наверняка набегают полным-полно
ночных кусачих насекомых из близлежащей поросли. Значит, вот как жил его
отец. И бедная Сабиха, вот что ждет ее в наказание.
По приказу Муриза Лито вылез из топтера, спрыгнул на песок, зашагал к
хижине. Ему видно было множество людей, работавших в отдалении под
пальмами. Вид у них был оборванный и бедный, и тот факт, что они едва
взглянули на него и на топтер, немало говорил о том, какой гнет здесь
царил. Позади работающих Лито видна была каменная губа канала, и нельзя
было ошибиться, действительно ли в воздухе ощущается такая влажность: вон
она, открытая вода. Проходя мимо хижины, Лито увидел, что сделана она так
топорно, как он и предполагал. Он подошел к каналу, поглядел в него,
увидел в темной глубине завихрения ходившей там хищной рыбы. Рабочие,
избегая его взгляда, продолжали очищать от песка ряд входных отверстий в
твердыне.
Муриз подошел сзади Лито, сказал:
- Ты стоишь на границе между рыбой и червем. У каждого из этих
каньонов есть собственный червь. Мы открыли этот канал, и вскоре уберем
хищную рыбу, чтобы привлечь песчаную форель.
- Ну, конечно, - сказал Лито. - Вроде садков. Вы продаете песчаную
форель и червей за пределы планеты.
- Так предложил Муад Диб!
- Знаю. Но ни один из ваших червей, ни одна из форелей не прожили
долго вдали от Дюны.
- Пока что, да. Но однажды...
- Нет - хоть за десять тысяч лет, - сказал Лито. И повернулся, чтобы
посмотреть на смятение на лице Муриза. Вопросы протекали по нему, как вода
по каналу. Действительно ли этот сын Муад Диба способен читать будущее?
Некоторые до сих пор верят, что Муад Диб это делал, но... Как же можно
судить о подобном?
Вскоре Муриз отвернулся и направился назад к хижине. Он отворил
грубый дверной замок, поманил Лито, пригласил войти. У дальней стены
горела лампа на спайсовом масле, а под ней, спиной к двери, сидела на
корточках маленькая фигурка. От горящего масла разносилось сильное
благоухание корицы.
- Нам прислали новую пленницу, чтобы она заботилась о съетче Муад
Диба, - ухмыльнулся Муриз. - Если она будет хорошо работать, то на
какое-то время сохранит свою воду, - он повернулся к Лито. - Некоторые
считают, что забирать такую воду - зло. Эти новые Свободные в кружевных
рубашках насочиняли в своих городах горы чепухи! Горы чепухи! Когда еще
видела Дюна такие горы чепухи? Когда мы получаем вот таких... - он указал
на фигурку под лампой. - Они обычно полуобезумевшие от страха, потерянные
для своего рода и никогда на приемлемые истинными Свободными. Ты понимаешь
меня, Лито-Батигх?
- Я понимаю тебя.
Скрюченная фигурка не шелохнулась.