Иванов Алексей. Вместе с Россией

венгерские короли.
Море красных черепичных крыш расстилалось за шпилем св. Мартина,
колокольни множества других костелов торчали над крышами, указывая туристу,
что живет здесь богобоязненный народ. Легко, полной грудью вдыхал воздух
славянского города Алексей.
Приближался час встречи. Чуткое ухо разведчика уловило цоканье
лошадиных копыт по булыжнику улочки, ведущей к замку. У бывшей кордегардии,
от которой остались лишь две стены, показался экипаж. Возница остановил
карету и помог выйти даме.
"Вот сюрприз! - подумал Алексей. - Гавличек прислал вместо себя
Младу..."
Кучер лукаво посмотрел вслед красивой и хорошо одетой даме,
устремившейся к явно ожидавшему ее офицеру. Он решил, что это встречаются
любовники, и деликатно отвернулся.
Офицер галантно поцеловал даме руку, и они неторопливо пошли к руинам
по тропинке среди цветов. Млада с восторгом смотрела на Алексея, она не
скрывала, что немножко влюблена в него и ей очень приятно быть связной
именно Соколова.
Вначале они вели вполне светский разговор, а затем, когда присели на
бревно, лежавшее в тени деревьев, перешли к серьезным вещам. Млада отвинтила
набалдашник своего кружевного зонтика и вынула из его полой части
револьверную пулю.
- Здесь микропленки с ответами на вопросы, которые вы задали в прошлый
раз нашему другу... - протянула она на белой ладони это хранилище секретов.
Алексей молча достал из кобуры револьвер, отодвинул барабан, извлек из него
патрон. С трудом он вынул пулю из гильзы. Вместо нее примерил капсулу - она
без труда села на место, словно специально готовилась для него.
- Самая драгоценная пуля австрийского арсенала, - пошутил
"штабс-капитан".
- Мне приказано передать вам содержание и на словах, - деловито
продолжила Млада. - На всякий случай запоминайте... Если вдруг вам
действительно придется отстреливаться военными тайнами, - с печальным юмором
человека, ходящего по острию бритвы, поддержала шутку связная.
- Итак, первое. Эвиденцбюро установило с германской разведкой самый
тесный контакт. Штабс-капитан фон Фляйшман прикомандирован к отделу "III B"
Большого Генерального штаба Германии. Во главе этого отдела стоит теперь
полковник Брозе, Николаи переведен в главную квартиру в Кобленц. В Вену из
Германии прибыл для связи с Эвиденцбюро штабс-капитан Гассе, но несколько
дней назад заменен военным чиновником Вильгельмом Прейслером, который до
войны служил "под крышей" Дрезденского банка. Он осуществлял финансирование
наиболее деликатных операций германской разведки, - Млада перевела дух после
длинной тирады.
- Второе и самое главное! Эвиденцбюро открыло очень действенный способ
проникать в русские секреты. Германцы также развивают этот метод разведки.
Заключается он в том, что создана служба подслушивания так называемых
искровых сообщений, или радиотелеграфа. Подслушивание радиотелеграмм
поручено при главной квартире обер-лейтенантам Земанеку и Маркизетти.
Земанек хорошо знает русский язык, ему вменено в обязанность "раскалывать"
русские шифры. С той же целью капитан Покорный командирован на радиостанцию
4-й армии. Он перехватил и расшифровал приказ русской Ставки от 14 сентября
о том, чтобы все сообщения по радио шифровались новым шифром. Путем
сопоставления старых шифрованных радиотелеграмм с новыми, а также благодаря
счастливому для австрийской разведки случаю, он теперь может делать переводы
всех русских шифрованных радиосообщений...
- А что за случай? - поинтересовался Алексей.
- В середине октября русские снова изменили шифр, но какая-то
телеграмма, посланная новым шифром, осталась непонятой одной из частей. Штаб
потребовал по радио разъяснений. Ему тотчас послали ту же телеграмму старым
шифром. Таким образом и новый сделался немедленно известен капитану
Покорному...
- Какие болваны!.. - вырвалось у Соколова.
- Вот, вот! - согласилась Млада. - Австро-германскую осведомленность,
как стало известно Эвиденцбюро, русские объясняют ужасным шпионством многих
своих офицеров, особенно носящих немецкие фамилии и близко стоящих к царю и
царице. На самом деле, и австрийцы об этом очень сожалеют, в русской
действующей армии среди офицерства не много германских шпионов. Те же
германофилы, кто сидит в вашей гражданской администрации, не могут угнаться
за изменчивой фронтовой обстановкой. Очень долго ваше командование и не
догадывалось, что его радиограммы свободно читаются германцами и
австрийцами. Не так давно один из австрийских офицеров, наш чех, перешел на
русскую сторону и рассказал об этом в контрразведке. Но тогда кто-то из
генералов у вас так и не понял его рассказа, а решил, что австрийская
разведка купила русские шифры, опять-таки у ваших офицеров... - с явным
сожалением пояснила Млада ситуацию.
- Гавличек просил еще передать, что служба прослушивания у
австро-германцев так хорошо поставлена, что они установили подробную
дислокацию всех русских сил до дивизий включительно. Дошло до того, что
Покорный, не знавший, где находится одна дивизия 16-го корпуса 9-й армии,
послал по радио русским шифром от имени штаба армии радиотелеграмму с
запросом, где, мол, расположен ваш штаб... Представляете!.. Командир дивизии
немедленно ответил ему, да еще извинился, что поздно сообщает о
передислокации штаба. Вот какая неразбериха царит у вас!.. Впрочем, у нас ее
не меньше! - опровергла сама себя Млада.
- Гавличек подчеркивает, - продолжала связная, - что радиоразведка как
новое изобретение австрийцев снабжает Генштаб данными тактического,
войскового порядка. Оперативный отдел Генерального штаба очень широко
пользуется этими данными. В частности, они позволяют контролировать
сообщения агентов, завербованных войсковой разведкой на театре военных
действий, выявлять среди них двойников... И еще одно. Сейчас Покорный,
Земанек и Маркизетти разрабатывают какой-то новый метод засечки или... -
Млада вспоминала новое словечко, - "пеленгования" русских радиостанций с
нескольких, не менее двух, точек... Тогда по карте можно точно сказать,
откуда говорит штаб какой-либо части, и следить за его перемещениями.
- Да, это очень важные сведения... - задумчиво протянул Алексей. Ему,
как офицеру Генерального штаба, сразу стало ясно все значение нового способа
технической разведки, дающего неоценимые преимущества стороне, умеющей
читать вражеские шифры. Соколов знал, что Россия в области тайного перехвата
шифрованных телеграфных сообщений не отставала от своих союзников и
противников. Еще в конце русско-японской войны специальная служба успешно
дешифровала указания, которые получали американцы, когда граф Витте при их
посредничестве вел в Портсмуте переговоры с японцами о мире. Но чтобы так
широко и успешно применять радиоразведку на фронтах войны, создать целую
службу дешифровки, сеть подслушивающих и пеленгаторных станций - это,
конечно, придумали большие специалисты разведки, - отдал должное противнику
Алексей.
Это было одно из наиболее важных и срочных сообщений. Его надо было
отправить в Петербург по самому быстрому каналу.
У пристани на Дунае загудел пароход, отправлявшийся вверх по реке. Тени
от деревьев переместились намного вправо, один из лучей солнца пробился
через глазницу оконного проема в стене замка. Пора было расставаться. Пани
Яроушек протянула руку Алексею, чтобы он помог ей подняться с бревна.
- Пан скоро поедет отдыхать? - тряхнула она головой.
- Не можно сейчас отдыхать, милая моя пани!..
Млада сделалась вдруг молчалива и грустна. Она прошла несколько шагов
вдоль величественной руины замка и сказала, что очень устала.
Соколов проводил ее до кареты, где на козлах мирно похрапывал кучер.
Когда Алексей открыл дверцу и подсадил даму в экипаж, возница проснулся и
зачмокал на лошадь.
Соколов стоял и держал дверцу открытой, пока Млада усаживалась. Вдруг
она резко поднялась, обняла Алексея и крепко его поцеловала.
- Может быть, я вижу тебя в последний раз!.. - словно оправдываясь,
прошептала она и громко скомандовала кучеру: - Трогай!


57. Петроград, май 1915 года

Гостиница "Астория" с первых месяцев войны стала излюбленным
местопребыванием различных союзнических миссий и отдельных офицеров Англии и
Франции. 350 ее элегантных и комфортабельных номеров, снабженных
электрической сигнализацией и всевозможными удобствами, наполняло бравое
офицерство.
Известный румынский оркестр Гулеску услаждал по вечерам в ресторане
своей страстной музыкой господ военных и их дам, у парадного подъезда
длинным рядом стояли моторы военного ведомства, дипломатических
представительств и всяческих военно-промышленных организаций, плодившихся с
необычайной быстротой.
Глава специальной британской миссии контрразведки, а попросту резидент
Сикрет интеллидженс сервис в России сэр Сэмюэль Хор, будущий лидер
консервативной партии Великобритании и министр, также квартировал в этом
отеле. Но никогда и ни с кем не вел профессиональных, то есть
осведомительных бесед в его стенах. Сэр Сэмюэль, хорошо зная возможности
разведки, не доверял ни стенам, ни подушкам, ни любому замкнутому
пространству. Он полагал, что каждый физический предмет в закрытом помещении
может оказаться резонатором для чужих ушей.
Именно поэтому сэр Сэмюэль дожидался в вестибюле прибывшего сегодня в
Петроград по вызову посла молодого, но подающего самые радужные надежды
генерального консула в Москве сэра Роберта Брюс-Локкарта. Сэр Роберт
незадолго до начала войны был прислан Уайтхоллом на должность вице-консула
во второй столице России. Он завел среди влиятельных москвичей необыкновенно
разветвленные связи и недавно по представлению сэра Джорджа Бьюкенена введен
в ранг генерального консула и резидента британской разведки в Москве.
Разумеется, определенную роль сыграли связи семьи Локкарта в Лондоне,
особенно богатство его бабки и знакомства на Уайтхолле отца, поскольку
перейти из министерства иностранных дел под крылышко разведки удавалось
далеко не каждому способному молодому дипломату.
Сэр Сэмюэль лениво почитывал для практики в русском языке газету "Новое
время". Изредка он бросал взгляд на часы - свидание было назначено в
полдень.
За пару минут до того, как эта варварская пушка в крепости выстрелом
обозначила середину дня, заставив вздрогнуть резидента, в вестибюль
"Астории" стремительно влетел розовощекий, спортивного вида крепыш,
голубоглазый и ослепительнозубый. Он метеором пролетел по вестибюлю и
остановился как вкопанный, узрев здесь начальника. Мистер Хор легко поднялся
из глубокого кресла, крепко пожал руку молодому сотруднику и повел его к
выходу.
Когда они ступили на плиты просторной площади, мистер Хор почувствовал
себя спокойно и уверенно. Для начала он поинтересовался, в первый ли раз
приехал Роберт в Петербург, и получил утвердительный ответ.
На второй полуделовой, полусветский вопрос - нравится ли Локкарту
Петроград, сэр Сэмюэль также получил вполне удовлетворительную информацию.
Оказалось, что мистер Брюс-Локкарт очень полюбил беспорядочную Москву, а
Петроград, несмотря на его сказочную красоту, представляется ему серым и
холодным.
- Так под внешностью красавицы блондинки порой скрывается унылое
сердце! - пылко высказал свою точку зрения на Петроград молодой человек. Сэр
Сэмюэль покровительственно улыбнулся романтическому сравнению.
"Понятно, почему в Москве так любят этого необычно болтливого
шотландца!" - подумал про себя холодный и чопорный Хор. Немножко прощупав
мальчика вопросами общего характера, сэр Сэмюэль решил перейти к существу
дела, по которому Локкарт был вызван из Москвы.
- Сэр Роберт! - негромко сказал резидент. - Мы с вами направляемся
сейчас в посольство нашей страны на совещание, которое по специальному
указанию из Лондона будет проводить сэр Джордж Бьюкенен...
- Это мне уже сообщили... - нетерпеливо выразил свои ожидания Локкарт.
- Я хотел бы предварить его несколькими своими советами, - невозмутимо
продолжал мистер Хор. Молодой человек умолк, поняв, что совершил
бестактность - прервал старшего. - Прежде всего расскажите о своих связях в
Москве. Кто из москвичей наиболее полезен нам?
Несколько шагов шли молча, Брюс-Локкарт собирался с мыслями. Затем
спокойно и деловито принялся перечислять своих осведомителей и агентов.
- Самым важным из тех, кто дает мне информацию, снабжает документами и
оказывает влияние в выгодную для нас сторону, пожалуй, является Михаил
Челноков, московский городской голова, бывший товарищ председателя
Государственной думы... - начал он без запинки. - Это великолепный образец
русского купца, влюбленный в Англию и жаждущий делать с нами дела. Из-за
этого он готов осведомлять меня по любым вопросам... Через него я близко
познакомился с видными московскими деятелями - князем Львовым, Василием
Маклаковым, Кокошкиным, Мануйловым. От этих и других господ, но в первую
очередь - от Челнокова, я получил экземпляры тех секретных резолюций,
которые выносились влиятельными и мятежными царю российскими организациями -
Земским союзом, главой которого является князь Львов, и Союзом городов,
душой которого стал Челноков... Он же снабжает меня секретными документами
Московской городской думы; через него и Львова я получил секретные
резолюции, вынесенные кадетской партией в Петрограде, копию письма Родзянки
премьеру...
- Это великолепно! - дал оценку действиям молодого разведчика резидент.
- Многие из этих бумаг поступили впервые в посольство от вас, и Лондон был
очень доволен этой информацией... Продолжайте, сэр Роберт!..
- Князь Львов и Челноков регулярно снабжают меня последними цифрами
русской военной продукции и сведениями о борьбе вокруг военных заказов в
торгово-промышленной среде...
- Это очень важно, ибо представляет рычаг влияния на всех этих Тит
Титычей... - прозвище русских купцов мистер Хор смог произнести даже
по-русски.
- Среди моих знакомых в Москве, на кого можно оказывать влияние в
британских интересах, - член Думы Гучков, господин Брянский, молодой, но
очень перспективный промышленник Коновалов... Простите, сэр, я забыл, что
довольно коротко знаком с самым большим англофилом среди великих князей,
Дмитрием Павловичем...
- Я полагал, что большего друга Англии, чем великий князь Николай
Михайлович, в России не имеется... - пошутил сэр Хор. - Впрочем, - прервал
он шутку, - к великому князю Дмитрию Павловичу больше подходов не делайте -
с ним связан другой наш сотрудник, и вы можете только привлечь к его
высочеству ненужный интерес!
- Активизировать ли работу с Кокошкиным и Мануйловым, сэр? -
поинтересовался Локкарт.
- А кто они? - ответил вопросом на вопрос Хор.
- Кокошкин - крупный московский специалист по международному праву.
Мануйлов - ректор Московского университета, оба - убежденные либералы...
- Получайте от них информацию, но не толкайте их в политику. Либералы,
особенно русские - пустые болтуны, за которыми никто не пойдет... -
посоветовал сэр Сэмюэль.
Они вышли на Дворцовую площадь. Высокомерные англичане остановились,
завороженные совершенством пропорций, найденных русскими архитекторами, но
обсуждать это не стали. Продолжили деловой разговор.
Мистер Хор посоветовал своему молодому сотруднику сделать на совещании
у посла короткий анализ политического положения в Москве, но не называть
имен информаторов. Резидент был уверен, что посол питает опасные иллюзии
относительно патриотических чувств и верноподданнических настроений в
первопрестольной столице.
Прогулка пешком до здания английского посольства была весьма
плодотворной для разведчиков, особенно для молодого Локкарта. Бывший
дипломат, а ныне резидент в Москве впитывал в себя премудрости
разведывательной работы, которыми щедро делился с ним старый разведчик. Хору
был симпатичен Брюс-Локкарт. Он решил повозиться с ним, чтобы сделать из
шотландца профессионала высокого класса...
На площади у Троицкого моста внимание Локкарта привлекла бронзовая
фигура Марса, держащая в правой руке меч, а в левой - щит; щит закрывал
папскую тиару и две короны - сардинскую и неаполитанскую. Роберт с
любопытством остановился подле памятника.
- Сэр, это отнюдь не бог войны, - разочаровал его Хор. - Это русский
полководец Суворов! Не правда ли, неудачный плод любви русских к
классической аллегории!
Локкарт промычал что-то нечленораздельное, долженствующее выражать
согласие с мнением господина резидента. Он еще не установил, кто такой
Суворов, и как истинный бритт должен к нему относиться.
Подъезд посольства оказался за углом, с набережной. Бородатый швейцар с
маленькими, заплывшими жиром глазками, снял с господ плащи. Они поднялись по
широкой лестнице на второй этаж, где посетителей встретил канцелярский
служитель Эвери. Господа явились на четверть часа раньше. По их желанию
Эвери проводил соотечественников через небольшой коридор в канцелярию
посольства.
В тесной неудобной комнате, заставленной столами и шкафами, на которых
красовались муляжи неизвестно кем пойманных крупных форелей, с десяток
молодых чиновников лихо стучали на машинках. Все разом они оторвались от
своих пишущих аппаратов и обратились к вошедшим. Глава клерков, Бенджи Брюс,
атлетически сложенный, высокого роста белокурый красавец с аккуратнейшим
пробором и румянцем во всю щеку, поднялся от своей машинки и подошел
познакомиться с новичком.
- Мистер Локкарт - мистер Брюс! - коротко представил сэр Сэмюэль своего
спутника, и все сразу заулыбались - здесь хорошо знали по бумагам,
приходящим из Москвы, генерального консула Великобритании.
- Здесь шифруют ваши великолепные донесения перед отправкой в Лондон! -
польстил новому знакомцу Бенджи Брюс.
- Благодарю вас, я буду стараться! - скромно ответил новичок.
Сэр Хор ушел к послу, а молодые люди поболтали минут десять, пока
Локкарта и Брюса тот же Эвери не пригласил в кабинет министра его величества
сэра Джорджа Бьюкенена.


58. Петроград, май 1915 года

Господин посол, маленький тщедушный человек с утомленным выражением
глаз, один из которых был прикрыт моноклем, еле виднелся в своем старинном
кресле с высокой спинкой. Рядом с его столом уже сидели полковник Нокс,
военный атташе, сэр Хор - главный резидент СИС в России, советник О'Берни и
капитан Смит, коммерческий атташе, ведавший экономической разведкой.
Совещание открыл посол.
- Джентльмены! - прозвучал из глубины кресла мощный бас, совсем не
соответствующий хилому телу Бьюкенена, - вопрос, ради которого мы собрались
сегодня здесь, на этом клочке британской территории, исключительной важности
и секретности. Лондон прислал нам полученные из Германии совершенно
достоверные сведения о том, что русский царь и царица ищут контакта с
германским императором на предмет заключения сепаратного мира. Такой не
санкционированный нами выход России из войны поставит под угрозу
существование Великобритании, ее интересы во всем мире и в первую очередь в
Европе и на Ближнем Востоке... Мой французский коллега, господин Палеолог,
располагает аналогичными сведениями из источников, близких к российскому
императору, в частности из его семьи, то есть от великих князей...
"Как ловко старый дипломат ушел от того, чтобы сослаться на своего
главного осведомителя - великого князя Николая Михайловича!.." - подумал сэр
Сэмюэль. Посол тем временем продолжал:
- Нет сомнений, что царь взял на себя тяжелую ответственность перед
историей и той здоровой частью своего народа, которая разделяет о союзниками
ответственность войны, - высокопарно говорил Бьюкенен. Старый циник Хор
мысленно поморщился: в таком узком кругу можно было бы говорить откровеннее.
- Возникает совершенно реальная опасность скорого выхода России из
войны, решения ею своих вопросов полюбовно с Берлином и, как следствие,
поворот всех германских армий и австро-венгерских войск против
англо-французской коалиции на Западном фронте. Франция может быть
разгромлена в таком случае за несколько недель, и перед нами встанет мрачная
перспектива остаться в одиночестве против превосходящих сил противника и
вести с ним переговоры на его условиях. Вот к чему может привести сепаратный
мир России и Германии...
Посол помолчал.
- Джентльмены, мы имеем на этот случай совершенно категоричное указание
Лондона привести в действие план "А"...
Локкарт с удивлением посмотрел на сэра Сэмюэля, тот наклонился к его
уху и прошептал:
- От слова "абдикейшн"*...
______________
* Отречение.

Сметливый шотландец понял смысл плана: толкнуть российского самодержца
к отречению от престола. Кого же Лондон планирует поставить во главе России?
Локкарт навострил уши.
- От имени кабинета его величества я санкционирую начало всех действий
по плану "А"! - торжественно провозгласил господин посол, и озабоченные лица
англичан стали проясняться.
- Теперь у нас развязаны руки! - с облегчением вымолвил полковник Нокс.
- Прошу высказаться самого молодого участника совещания! - любезно
кивнул Бьюкенен Локкарту. Сэр Роберт мгновенно вспомнил все наставления,
сделанные ему мистером Хором, поднялся со своего стула и не торопясь,
солидно принялся делать обзор политического положения в Москве.
- Москва перешла от оптимизма в отношении войны к полному пессимизму.
Германофильские настроения царицы, о которых усиленно твердят в общественных
кругах, вызывают в Москве бурю возмущения. Правда, теперь эта буря почти
улеглась, но при умелом дирижировании вновь можно будет возбудить русских
против их правительства. Москва далека от линии фронта, и лучшая часть ее
общественности - буржуазия - не унывает, а живет довольно веселой жизнью...
"Мальчик, наверное, волнуется и его мысли поэтому лишены глубины и
блеска", - с сожалением подумал Хор, но внешне остался бестрепетен.
- В Москву стекаются десятки тысяч беженцев из районов, прилегающих к
фронту. Беженцы представляют собой исключительно ценный
противоправительственный горючий материал... Крупные промышленники и купцы
Москвы весьма недовольны царем и его окружением... Другой полюс недовольства
- революционеры. Их всегда было много во второй столице России... Мои
осведомители доносят, что резко усилилась социал-демократическая агитация на
заводах и фабриках... Английские специалисты в провинциальных текстильных
предприятиях, а их вокруг Москвы несколько десятков, если не сотен,
сообщают, что социалистическая агитация среди рабочих направлена как против
войны, так и против правительства и собственников... Раненые не желают
возвращаться на фронт... В самой Москве произошел голодный бунт, и толпа
избила помощника градоначальника... Из полицейских источников мне известно,
что власти намерены канализировать возбуждение народа в Москве против
носителей германских фамилий и немецких коммерсантов, которых в
первопрестольной несколько тысяч, и отвлечь тем самым от недовольства
правительством...
Присутствующие с глубоким вниманием слушали обзор Локкарта. Поощренный
интересом, он продолжал:
- Я могу предсказать, что в течение ближайшего месяца в Москве
произойдет крупный погром... Разумеется, я не собираюсь вмешиваться, даже
если пострадает британское имущество - ведь все издержки от безобразий падут
на голову русского царя и добавят пищи для недовольства...
- Совершенно верно! - одобрил коротко посол и вновь изобразил особое
внимание к словам Локкарта.
- Мне представляется, - смело продолжал генеральный консул, - что
Москва становится весьма важным центром оппозиции Романовым, весьма мощным
бастионом буржуазии... Правда, не следует преуменьшать роли социалистических
агитаторов среди московского рабочего сословия, но в целом оно направляется
демократической общественностью - я имею в виду такие влиятельные
антиправительственные организации, как Союз городов и Земский союз,
признанной столицей которых является Москва... Именно московские центры этих
союзов выдвигают лозунг о том, что война не может быть выиграна, пока в
Петербурге, при дворе, не будет устранено влияние темных элементов... Из
Москвы по всей империи идут резолюции думских и других кругов, требующие
образования Кабинета национальной обороны, или общественного доверия. Нет
сомнений, что за этими резолюциями стоит крупный московский торговый и
промышленный капитал, который таким путем хотел бы разделить власть в России
с царской семьей, а может быть, и править единолично... Забастовки,
политическое недовольство, объединение кругов оппозиции в своего рода таран
против царского двора - таковы приметы середины 1915 года в Москве...
Сэр Джордж с тихим одобрением смотрел на Локкарта, сэр Сэмюэль
радовался успеху талантливого молодого сотрудника, который обещал стать
хорошим помощником. Полковник же Нокс почувствовал соперника в новичке и,
хотя тщательно записывал для себя тезисы доклада Локкарта, подумывал о том,
как бы осадить зарвавшегося нахала, вообразившего себя повелителем Москвы.
- Джентльмены, можно констатировать, - подвел итоги сэр Джордж, - что